Текст книги "Две жизни пилота Климова(СИ)"

Автор книги: Анатолий Заклинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– У тебя на хвосте пятёрка, сбрасывай, мы уже идём, – я слышу голос Симоновой.

– Иду.

Я бросаю машину в винт то в одну сторону, то в другую. Скажи мне кто-то до этого боя, что я буду так делать, да ещё с такой скоростью, я бы сказал, что я раньше захлебнусь в собственной рвоте, прежде чем меня уничтожат дроны. Однако плюс моего положения состоит в том, что желудок мой пуст, и уже очень давно. Нет даже тошноты, и это меня радует – я укрепляюсь в ощущении, что слился воедино с этой машиной. Мои движения стали её движениями, а её сила – моей силой. Я уже не двигаю рукой, чтобы сделать вираж вправо – я просто делаю вираж вправо. Я не выжимаю ускорение правой ногой, я просто ускоряюсь и замедляюсь ровно так, как мне надо.

Я выбрасываю "овец", чтобы дать идущим за мной союзникам уничтожить дронов, которые пойдут на ложный манёвр. Попутно с этим, пользуясь преимуществом в скорости, я закладываю мощную петлю в диагональном направлении, конечным результатом которой станет мой выход в спину этому отряду дронов. Он попутно редеет, оттого что боевые сёстры тоже не лыком шиты, и не дадут врагу, так целенаправленно идущему за мной, даже продохнуть.

– Объём двадцать четыре-один! – кричу я, вижу на интерфейсе кучу мелких целей и подозреваю в них этих противных дронов с огромными пулями.

Однако я оказался неправ. А ещё слишком принизил огневую мощь машин, идущих на нас. Это мелкие дроны, стреляющие зарядами, и вскоре они подтвердили это, когда их ровный боевой порядок озарился множеством вспышек. Несмотря на размер, они оказались ещё мощнее и ещё маневреннее. И против нашей силы нашлась сила...

Я тут же накрываю облако лазерами и ракетами. Иду навстречу, издавая при этом злобный рык, который сам даже не слышу из-за натужного воя плазменных турбин за моей спиной. Я только осознаю, что у меня жутко болит горло.

Однако такая яростная атака хоть и помогла избежать гибели некоторым моим боевым товарищам, положила конец моей неуязвимости. Один из моих пилонов почти оторвался, и ограничители запретили выжимать максимум из двигателей, расположенных на нём. Теперь я смогу лишь поддержать кого-то на расстоянии, но кто в этот момент закроет меня.

– Они тебя достанут. Катапультируйся, Климов! – кричит Котова, – им нужен корабль, а не ты.

– По крайней мере, не так легко, – я разряжаю остатки боезапаса, назначая им цели в отряде дронов, которые перегруппировались и заходят на меня. Потом делаю несколько выстрелов лазерами. Оставлять машину мне очень больно, тем более, что нарушилась моя с ней ментальная связь, но я хочу продолжить эту войну, пусть и воспользовавшись глупостью противника.

Корабль, являющий собой чудо человеческой инженерной мысли вспыхивает через секунду после того, как я улетаю в спасательной капсуле. Это не помогает, и дроны по-прежнему прут на меня.

– Мы закроем тебя, держись.

– Держусь.

Однако уже в следующий момент моя капсула содрогается так сильно, что сознание начинает меркнуть. Я лишь успеваю понять, что это был не заряд, но что тогда? Последнее, что я вижу – множество кораблей. Наших кораблей...

7

Нет, мне это точно снится, потому что ни в аду, ни в раю не может быть какой-то странной капсулы, которая куда-то движется. Или боги прошлого всё же используют технологии, по уровню близкие к нашим?

Однако как бы мне не интересно было бы увидеть техногенную валгаллу, после окончания движения я оказываюсь в самом обычном медблоке, а на меня смотрит самый обычный доктор – седой сухой мужчина лет шестидесяти в аккуратных очках. Выглядит, как самый настоящий профессор, затеявший серьёзное исследование. А я тогда, выходит, его лабораторная крыса?

– Вы в порядке? – спрашивает он.

– А не должен?

Я опускаю глаза, и вижу, что к моим рукам в месте локтевых изгибов подходят несколько тонких манипуляторов, которые сейчас плавно извлекаются. Боли нет, но благодаря необычному ощущению я и обратил на них внимание.

– Это было необходимо для впрыска вспомогательных препаратов, – пояснил доктор, – мы сочли травму незначительной для того, чтобы копаться в вашей голове, но установку для восстановления мозга применить всё же пришлось.

– Я думал, экспериментальные системы безопасности в порядке.

Я высвободил одну руку из-под ремня, и потрогал голову. Мне почему-то казалось, что для восстановления мозга меня нужно обрить, но всё оказалось не так мрачно. Небольшие датчики всё же крепились к коже головы, но волосы этому не мешали.

– Позвольте, я вам помогу.

Доктор отложил свой электронный планшет с данными приборов, контролировавших моё состояние, и помог мне избавиться от ремней и прочего. Потом он обработал следы уколов дезинфицирующим и стимулирующим растворами. Глазом моргнуть не усеешь, а на коже уже не останется следов.

– А что до систем безопасности, то они действительно в порядке. У вас не было травм черепа, но мозг был повреждён. Видимо, это явилось не только следствием финального столкновения, но и всего пережитого вами. Вы находились на пределе больше шести часов.

– Так Ориум спасён? – спрашиваю я.

– А вот на этот счёт, пожалуй, я вас не обрадую. В вашей характеристике отмечено, что вы человек стойкий и мужественный, и только поэтому вам это сообщаю я.

– Что с Ориумом? Что с остальными?

– Это немного шокирующая информация, но станции нанесён критический урон, а семьдесят четыре процента личного состава потеряны безвозвратно.

– Что?

– Успокойтесь, я уже начинаю жалеть, что сказал вам это.

Он осторожно взял меня за плечи и усадил на кушетку. Я заметил, что он, пользуясь тем, что от моей головы отсоединены ещё не все провода, смотрит на данные, которые идут от датчиков.

– А где мы сейчас?

– Боевая станция "Звёздный-17". Её гарнизон пополнен теми, кто выжил при обороне Ориума.

– Нашу станцию переплавят?

– Насчёт этого я не знаю.

– А кто ещё выжил?

– Две девушки приходили справиться о вашем здоровье. Про остальных ваших боевых товарищей я сказать не могу. Я думаю, вам дадут ознакомиться со списками.

– Девушки, – я закрываю глаза, вспоминая Лёху. Остальные, видимо, тоже не выжили. Конечно, с интерфейса просто так за один миг не исчезают, – как они выглядели?

– Это были Елена Котова и Ольга Кутузова, если это вам о чём-то говорит. Предвидя сложности, они назвались.

– Говорите так, будто проверяете мою память.

– Вынужден признать, что это так и есть. Моя задача – дать заключение о том, что вы физически годны к дальнейшим полётам.

– Тогда давайте заканчивать ваши тесты, и я уже сам разберусь со всем остальным.

– Собственно, первый этап вы уже прошли, – он отсоединил от моей головы остальные контакты, – машина утверждает, что вы в порядке. Далее вы пройдёте серию тестов, вполне вам привычных, и если выполните, окажется, что машина права.

– И часто она права?

– Всегда, при условии, что случай схож с вашим.

– Спасибо. Только, куда мне теперь идти?

– Форма для вас приготовлена в соседней комнате. Я могу сообщить вашим сослуживцам о вашем выздоровлении. Признаться, у нас сейчас некоторая суматоха, и я не знаю, где расквартировано пополнение.

– Спасибо. Вы очень меня обяжете.

– Выздоравливайте, Александр, и возвращайтесь в строй.

Это не я долго одеваюсь, это Котова бегает быстро, как кошка. Едва я успеваю выйти в общий зал блока, как она бросается мне на плечи. Ничего, ни единого слова, только слёзы. Я глажу её по мягким русым волосам, заплетённым в аккуратную косу, а она сжимает меня всё крепче. Те, кто проходит мимо, смотрят на нас с сочувствием. Ещё бы, окажись эта станция на нашем месте, неизвестно, насколько более удачным для них был бы исход.

Наверное, я должен был бы сказать ей что-то успокаивающее, но не могу. Знаю, что не поможет. Ни ей, ни мне, ни нашей бесконечной горечи. Справедливо ли это, что машины уничтожают живых людей, одушевлённых, если вам такая формулировка нравится больше, а мы, как бы злобно не мстили, можем уничтожить всего лишь механизм? Пусть и достаточно совершенный, но всё же механизм. Механизм, который не будет страдать, не раскается, не осознает ничего. Он просто, что называется, отдаст концы, но не больше. Честно это?

– И Уля? – тихо спрашиваю я.

Ленка кивает, и я это ощущаю. Зачем я это спросил? Я ведь знал. Или мне хотелось надеяться, что она поведёт себя, как и положено при наших отношениях, едва ли вышедших за рамки проскочившей искры, то есть не придёт? Нет, она бы точно пришла. Может, последней моей надеждой было то, что она серьёзно ранена, и я вышел из блока раньше неё? Может быть, и было. Но я знал заранее.

Я не знаю, сколько мы так стояли. Наверное, долго. Потом боевой пилот Котова подавила свою женскую часть, взяла себя в руки и вытерла слёзы.

– Валькирия, – она осеклась, – капитан первого ранга Симонова взяла меня в свой отряд. И тебя хочет пригласить. Я сказала, что ты не будешь против.

– Не буду.

– Идём, покажу тебе наш блок.

– Но я же ещё не принят.

– С этим тоже будут трудности, но размещаться ты всё равно будешь с нами.

Лена мягко коснулась моей руки, чтобы указать направление, и я пошёл вслед за ней.

– Какие трудности? – спрашиваю я, когда мы выходим в коридор и остаёмся одни.

– Ты же должен понимать.

– Корабль?

– Да. Чушь всё это, но Симонова сказала, что разбираться всё равно будет нужно.

– Разберёмся.

– Я уже сказала ей, что тебя выписали. Ты ведь не против?

– Нет. Быстрее начнём разборки, быстрее закончим.

Блоки на этой станции скомпонованы несколько по-другому. Здесь имеется небольшой общий зал, некое подобие нашего офицерского клуба, а не доходя до него располагаются двери отделений. Здесь они поделены на мужские и женские, и мужчины в этом полку в меньшинстве.

В отделении десять блоков – для пяти человек каждый. Я уже ожидал знакомства с новыми сослуживцами, но Котова провела меня в пустое помещение. Ещё бы, все понесли потери, и полк ожидал пополнения.

– Если ничего не изменится, ты будешь ночевать здесь, – говорит она, когда за нами закрывается дверь, – мы ждём пополнения сразу после окончания траура.

Я киваю. Мне в принципе всё равно, где располагаться. Я мечтаю поскорее разобраться со своим наказанием, пройти лётные тесты и обрушиться на врага. Понятно, что после такого разгрома мы уйдём в глухую оборону, чтобы подготовиться, и я это время использую с максимальной выгодой для себя.

Симонова уже ждёт нас в общем зале. По слухам, ей уже прилично за тридцать, но на вид сказать нельзя, а со спины она и вовсе выглядела, как курсантка – стройная, подтянутая, с красивой фигурой. Тем не менее, один взгляд её строгих глаз располагает к тому, чтобы вытянуть руки по швам и поднять подбородок вверх, а после отдать честь.

Возраст, пожалуй, выдают лишь небольшие морщинки около глаз, но и они же одновременно своего рода символ мудрости.

– Лейтенант Климов по вашему указанию прибыл! – чеканю я заученную фразу.

– Вольно, господа и дамы, – говорит Симонова, – и как я вас проворонила раньше, лейтенант Климов?

– Не могу знать.

– Если бы вы оба начинали в составе моего полка, всё могло выйти по-другому. И если бы у нас были особые корабли.

На миг в её глазах отразилось сожаление, но офицер такого ранга обязан контролировать и его, и все прочие эмоции. Когда ты управляешь боевым формированием под яростной атакой неизвестного врага, кто-то неизбежно погибает, и если в этот момент окончательно расклеиться и пустить слезу, то ты потеряешь и всех остальных. Нужно оставаться твёрдым до конца.

– Вы угнали один из них, Климов, вы знаете, что за это бывает? В других обстоятельствах это могло быть расценено чуть ли не как дезертирство.

– Бортовой компьютер должен был зафиксировать факт моего участия в бою. Можете просмотреть носитель, – говорю я, сдерживая возмущение.

– Мне не нужен носитель для того, чтобы подтвердить то, что я видела своими глазами. Как зовут вашего лётного инструктора из академии?

– Капитан-лейтенант Молотов.

Она ухмыльнулась так, как будто бы знает его. Что же, это вполне не исключено.

– У Молота все еле-еле сдают при выпуске, а потом становятся героями в бою. Его бы уже давно уволили, если бы не куча благодарностей. Пожалуй, я пошлю ещё одну, как только стану вашим непосредственным командиром, Климов.

– Благодарю, – киваю.

– Первое, что мне нужно – ваше согласие на службу. Я уже переманила всех ваших бывших сослуживцев. Тех, кто остался жив. Дело за вами.

Я осторожно перевожу взгляд на Котову. Она легко улыбается и медленно поднимает брови, показывая, что тоже ждёт моего ответа.

– Я согласен.

– А теперь у меня приказ доставить вас к капитану первого ранга Краснову. Для выяснения.

– Так точно.

– Мне подождать здесь, капитан? – осторожно интересуется Лена. Я слышал, что Симонова очень не любит, когда её называют госпожой.

– Подожди. Идёмте, Климов.

8

– Если он будет напирать на тебя, дави на то, что ты исполнял боевой долг, но твой корабль уже был для этого непригоден, ты ошибся палубой и не стал терять время.

Она инструктирует меня так, будто бы мы сослуживцы. Её голос тише и мягче, чем пять минут назад, но всё же интонации уверенные.

– А что если сказать, как есть? – смело интересуюсь я, – я ведь намеренно туда направился. В других ангарах уже, наверное, и не было кораблей.

– Краснов нормальный мужик, но ему будет нужен протокол. Видишь ли, все остальные корабли почти не пострадали. Дроны не тронули тот ангар, и если бы не ты, ход испытаний не был бы нарушен.

– А я не провёл испытание? Это самое лучшее, что могло бы быть!

– Послушай, – она остановила меня, взяв за руку в районе локтя, – мне нравится твой настрой и задор, но сейчас тот момент, когда всё это нужно будет засунуть в задницу, подставить затылок под оплеуху от начальства, а потом идти проходить полётные тесты. Сейчас война, и если ты сегодня всё сделаешь, как надо, то завтра об этом никто уже помнить не будет. Здесь у всех дел по горло.

– Да я и не думал перечить начальству.

– А я говорю тебе то, что он захочет услышать. Он, если что, сам всё скажет, а ты только кивай. Понял?

– Так точно.

– Смотри. Если всё будет как надо – ты сегодня уже будешь в строю. Тесты я тебе устрою быстро.

– Хорошо.

Капитан первого ранга Краснов слегка прихрамывает на одну ногу, но всё равно важно выхаживает по кабинету, в котором едва заметно ощущается запах табачного дыма. Он указал нам садиться, а потом замолчал, как будто размышляя.

– Думаю, можно обойтись без предисловий. Ты понимаешь свою вину?

Я поднял глаза на Симонову и наткнулся на её строгий взгляд.

– Так точно, господин капитан первого ранга, – сухо отвечаю я.

– Представь, что ты сейчас пошёл в ангар и, пользуясь своими навыками, угнал бы корабль такого уровня и ценности. Даже не столько материальной, сколько научно-технической. Как это было бы расценено?

– Как преступление.

– Тяжкое преступление, лейтенант Климов.

– Тяжкое преступление, – киваю я, – господин капитан первого ранга.

Я думал, мне придётся прогибаться, переступать через себя, но он говорит правильно. Не о той ситуации, в которой я был, а в другой, когда моё деяние могло быть истолковано только как преступление.

– Но в то же время мы оба с тобой знаем обстоятельства. Рапорт твой не нужен, хватит бортовых записей и записей следящей станции, но это не значит, что у нас нет проблем.

Он замолкает, и в кабинете повисает немой вопрос – а какие именно у нас проблемы?

– Видишь как, наказать тебя вроде как и нужно, чтобы ты понимал, что наш флот это не твоя личная песочница, и то, что командир немного не уследил за тобой в горячке боя, ещё ничего не значит. Но, с другой стороны, если бы не это происшествие, тебя надо бы наградить. Так что, мы в небольшом затруднении.

Я смотрю на Симонову. Её взгляд смягчился. Она лучше меня чувствует окружающую обстановку, так что это хороший знак. Видимо, всё идёт, как надо.

– Тут и повышение, и орден, и медаль, – говорит тем временем Краснов, – так что наказанием тебе будет приостановка награждения и получения нового звания. Я надеюсь, лейтенант Климов, вы усвоили урок?

– Так точно, господин капитан первого ранга.

– Несите службу с честью и мужеством, – он вытянулся и отдал нам честь.

Мы тоже встаём и отдаём честь, а после он нас отпускает. Потом мы возвращаемся в блок, а Лена уже нас встречает. Она красиво улыбнулась, когда Симонова сказала, что я помилован, но не награждён. Думаю, если бы здесь не было нашего командира, она бы меня обняла. Почему-то я осознал, что мне даже хотелось бы этого.

– На Звёздном хорошая команда, но такие, как мы, всё равно на вес золота. Мы первыми встретили нового врага, – говорит Симонова, закончив свой рассказ.

– Насколько нового? Это разве не левики?

– Не левики, – мрачно отвечает она, – прошло ещё мало времени, но скоро мы всё узнаем. Ты поможешь ему освоиться?

Она вопросительно смотрит на Котову.

– Да, конечно, – кивает Ленка с готовностью.

– Тогда начинайте. Через час – тесты, Климов. Не опаздывай.

– Никак нет, – киваю я.

– Сегодня же весь состав должен быть в строю. И поосторожней с Острой, она не видела твоих пируэтов вживую. Пока ещё.

На этих словах она уходит.

– Острая? – спрашиваю я, когда двери зала закрываются.

– Капитан-лейтенант Острова. Командир эскадрильи, в которой пока что только ты да я да мы с тобой.

– Ждём пополнение?

– Ага, – улыбается Лена.

– Ну, тогда давай осваиваться, пока не наступили тесты.

– Сначала я хотела попросить.

– Что?

– Мы решили сегодня немного помянуть ребят. Завтра церемония, но завтра уже, наверное, будет никак.

– Хорошо. Давайте. Нужно что-нибудь? У меня были баллы. Много.

– Нужно явиться. Я потом тебе всё скажу.

– Явлюсь, это вообще не вопрос.

– Ладно, место ты своё уже знаешь, тогда сразу пойдём к Островой, если она у себя.

Мы поднимаемся на этаж выше. Над жилыми блоками нашего сектора располагаются информационные и тактические залы, а также симуляторы. Подразделение является полностью самостоятельной ячейкой. Такая компоновка более сложна, но в то же время весьма удобна. Не нужно ехать на лифте и проходить несколько пролётов коридора, чтобы попасть к симулятору или в тактическую комнату, которые на Ориуме находились на информационных уровнях, и до них тоже нужно было добираться, а не просто подняться на один этаж.

В информационном зале находится несколько человек. Единственная знакомая мне – Оля, и ещё двух девушек я всего лишь пару раз случайно видел на Ориуме. Трёх парней, которые тоже находятся здесь, я не видел вообще.

– Лейтенант Климов прибыл, – говорю я, вытягиваясь перед невысокой молодой женщиной с каплеевскими погонами.

Она смотрит с недоверием. Мне этот взгляд не очень нравится, но глупо было бы рассчитывать, что тебя встретят как героя, хотя у тебя на счету и есть-то что только один бой.

– Я думала, вы немного ниже ростом.

На секунду воцарилось неловкое молчание.

– Мы как раз разбирали ваш бой. Ту его часть, где вы прикрыли крейсер усилиями одного корабля. Где вы научились этому методу?

– Нигде. Скорость позволяла, и я делал самое очевидное.

– И простое, поэтому эффективное, – Острова отвернулась к виртуальной карте, выведенной на центральный дисплей тактической комнаты.

В углу дисплея находится запись с камер одного из звездолётов, находившегося в стороне. Да, выглядит классно, и лучше не говорить, что я всего лишь дал волю своим инстинктам. Это чем-то хорошо, но боец должен быть всегда готов применять свои самые лучшие навыки, а не ждать, пока инстинкты выйдут наружу.

– Кстати, познакомься, Климов, это Инга, Лена, Виктор и два Алексея, ну а ещё одну Лену и Олю ты, насколько я понимаю, знаешь.

– Так точно.

– Отлично. А теперь скажи мне, ты представляешь свои действия с тактической точки зрения? Можешь всё объяснить?

– Я по большей части выполнял приказы и действовал так, как нужно было в данный конкретный момент. Если я мог уничтожить дрона или нескольких, я делал это. Если с этим можно было совместить прикрытие, я тоже делал это.

– То есть, то в лес, то по дрова, – она складывает руки на груди и с вызовом смотрит на меня.

Ей приходится немного поднять голову, и мне становится понятно, почему она предпочла бы, чтобы я был ниже ростом.

– Скажу честно – инженерная группа, прибывшая сюда, очень восторгается твоим выходом. Они уже всё просмотрели и достали меня вопросами о том, когда смогут поговорить с тобой. Но я их восторга не разделяю. Ты угнал крутой корабль и смог показать его возможности, только и всего. Обучение пилотированию это работа, постоянная работа, и её нельзя сделать за один час. У тебя есть задатки, но их нужно развивать, и серьёзно развивать. Что, если завтра новое сражение, а нас не оснастят этими кораблями, хотя уже и обещают?

– Всех? Так быстро? – восхищаюсь я.

– Ты слушаешь, что я говорю? – она сжимает свои тонкие губы, и на них образовывается множество складочек.

– Виноват, – осекаюсь я.

– Если ты готов работать, то добро пожаловать, если нет – тебе вообще здесь не место.

– При всём моём уважении, каплей, меня уже приняли, из этого я заключаю, что этим распоряжаетесь не вы. Сомневаетесь в том, что я на что-то способен, и то, что вы видели не является для вас свидетельством – загляните в моё личное дело. Готов ли я работать? Да, готов. Я готов ко всему. Чего я больше всего хочу? Мощный корабль, чтобы поквитаться за тех, кого я потерял. Я выбью душу из любого, у кого она есть, а дронов – превращу в металлолом.

Она слушает меня с лёгкой ухмылкой. Может быть, все её слова были нужны для того, чтобы услышать примерно такой ответ. Я чувствую на себе взгляды всех присутствующих.

– Ты прошёл тесты?

– Ещё нет.

– Тогда сегодня разберись с этим и с господами из инженерной комиссии. Их, кстати, в том числе, можешь благодарить за то, что тебя не наказали.

– Поблагодарю, – отвечаю я.

– И без сарказма. Если бы они начали давить на то, что ты потерял такую драгоценную игрушку, которую ещё не включили в общую схему, и она формально даже не принадлежала флоту, то решение командования могло бы быть ещё более жёстким.

– Я и не думал о сарказме. Они создали шедевр.

На этом наш разговор завершился. Новые ребята мне понравились. Правда, называя одного из своих новых товарищей по крылу Лёхой, я ещё долго буду содрогаться и видеть окровавленные дыры в груди и голове.

9

Тесты я прошёл быстро и отлично. Что бы там не говорила моя новая знакомая капитан-лейтенант, я чувствую, что мой первый бой многому меня научил. Мой мозг считал, что достиг своего предела реакции и скорости мышления и принятия решений, но там, в стрессовой ситуации этот предел был отодвинут дальше, и сейчас я показывал результаты даже лучше, чем до обороны Ориума. Хотя, как мне объяснили в тестовом центре, лёгкое сотрясение я получил уже при первом таране дрона. Помню, что меня пошатывало, но это быстро прошло.

После тестов, когда я был признан полноправным боевым пилотом, меня ждало множество формальностей, кульминацией которых была моя встреча с инженерной группой проектировавшей этот корабль. Конечно же, не со всей. Ещё в академии мы просмотрели множество материалов, в которых достаточно подробно описывался процесс создания и производства кораблей, на которых мы летаем, и я знаю, что армии участвуют не только в эксплуатации машин. Там, ещё до начала применения, стоят другие армии – конструкторов, инженеров, рабочих. Именно всех их и представляли те три человека, с которыми я встретился в небольшом информационном зале.

– Здравия желаю, господа, – говорю я, входя. Хоть общее настроение к этому и не располагает, но с лёгкой улыбкой.

– Здравствуйте, Александр, – говорит ближайший ко мне.

Он невысокого роста, пожалуй, постарше меня, а короткие волосы стоят ёжиком. Он в очках, как и все остальные, но я подозреваю, что это не из-за проблем со зрением, а наоборот – чтобы не слишком портить глаза вечным смотрением в разного рода мониторы.

Второй инженер, пожалуй, самый младший. По крайней мере, лицо у него самое мальчишеское. Не верится, что он сделал серьёзный вклад в создание настолько сложной боевой машины, но я подозреваю, что впечатление это обманчиво, а он может оказаться юным гением. Ну и третий, самый старший не только по возрасту, но и, похоже, по званию. Мужчина лет тридцати пяти с зачёсанными назад волосами. На нём брюки, водолазка и пиджак в отличие от относительно молодёжных рубашек и джинсов двух молодых коллег.

Я пожимаю руки и усаживаюсь на предложенное мне место.

– У вас, наверное, мало времени, – говорит самый старший, – но мы постараемся надолго вас не занимать.

– Я, признаться не понимаю, что я могу рассказать сверх носителя, на котором записано функционирование всех систем.

– Как он в целом? – с загоревшимися глазами спрашивает самый молодой, – ну, в целом, ощущения. Лёгкий, тяжёлый или...

– Ну, в этом плане все они лёгкие. Ну а этот, кстати, даже названия не знаю.

– Чеглок, – сказал средний, – ну, это если согласятся.

– Это, кажется, тоже птица есть такая?

– Да. Верно, – говорит молодой, – ну так как вам наш Чеглок?

– После наших стрижей – очень и очень быстрый. Но к этому легко привыкнуть. Потом появляется обратное чувство, что штатный корабль плетётся. Ну а так, и слушается легко, пожалуй, слишком легко. Подозреваю, что для курсантов он не годится.

– Ваша догадка верна, – говорит самый старший, – уже многие эксперты, которым довелось с ним ознакомиться, отмечали сложности пилотирования. Но вам ведь удалось с первого раза.

– Признаюсь, не совсем с первого. Мой друг достал настройки симулятора, и мы разок полетали на имитации. Но в жизни он оказался немного другим. Даже быстрее. Видимо, этот шаблон составляли на глаз, и тот, кто это делал, немного его недооценил.

– Всё равно. Симулятор не показывает полную картину, – запротестовал самый молодой.

– Ну, как пожелаете. По большому счёту, это, кстати, мало что значит, потому что даже если машина сложна в пилотировании, это не делает её плохой. Если в кабине новичок – это да, но если там человек, который умеет обращаться с этой машиной, то она может быть лучше многих.

Как я не хотел и не старался побыстрее от них уйти, наша встреча продлилась почти два часа. Мы часто отходили от темы экспериментального корабля к более общим, но потом возвращались. Среди прочего они извинялись, что меня чуть было не наказали, но справедливо ссылались на то, что от их решений мало что зависело. Это в любом случае неважно. Для меня самым худшим наказанием было бы отстранение от полётов, но до этого, к счастью не дошло.

Когда я прихожу в блок, у Ленки уже расстёгнуты верхние пуговицы кителя – наверное, стало достоверно известно, что никто из командиров сегодня больше не появится, и пора приступить к скромным поминкам.

Котова молча указывает мне следовать за ней и проводит в общий блок. Там сидят Оля и Виктор вместе с двумя Алексеями, которых я уже сегодня видел. Все мрачные, молчаливые. Один из столиков отодвинут в сторону так, чтобы его не было видно сразу от входа. На нём стоят маленькие стаканчики из нержавейки и небольшая алюминиевая фляжка. Кроме этого – лимонад из автомата, чтобы запить. Вполне приличный набор. Учитывая, что у нас пьянство не одобряется ни в каком виде – такого минимума хватит, чтобы помянуть ребят, не теряя человеческое лицо.

Выпиваем не чокаясь. Мне начинает казаться, что находящаяся рядом Лена сидит ко мне слишком близко, но мне от этого приятно. Наверное, вспоминая о том, скольких мы потеряли за один этот бой, делают меня уязвимым, и я подсознательно хочу, чтобы кто-то меня поддержал. Я даже не считаю это слабостью. Слабость – открыто жалеть себя и требовать, чтобы кто-то другой тоже тебя пожалел.

– Ты уже слышал новости? – спрашивает Ленка.

– Нет. Какие?

– Там был всего один инопланетянин, – она показывает указательный палец.

– Один? – мне кажется, мои брови вот-вот достанут до чёлки от удивления.

– Да. Управлял этим кораблём и дронами. Одновременно.

– У них такой интеллект?

Все молча кивают.

– Они очень сильные, – говорит Лёха Одинцов, – говорят, при захвате ему сильно повредили скафандр, и он выжил при нулевом давлении.

– Ого, – я удивляюсь, но с большим положительным оттенком – гада ведь взяли, – наши флотские его захватили на корабле?

– Нет. Он сам атаковал Ориум, чуть не уничтожил весь генералитет.

– Ничего себе.

– А взяла его та девчонка, из-за которой тогда Серёга сокрушался, – сказала Лена.

– С ней был её мужик, – возражает Витя, – это он его гранатами закидал.

– Ничего так пехота работает, – замечаю я, а в голове моей стоит Серёга – живой и здоровый, а не прах в урне, который я завтра увижу на церемонии прощания.

– И всё равно – только один, представляете? – немного неуверенно спрашивает Ленка, и мне это, наверное, кажется, но она прижимается ко мне.

– Мы на всех найдём управу, – говорю я, строго смотря на неё, – если они не напали толпой, а закрылись железом, у них есть на это причины. Либо их очень мало, либо они разобщены.

– Первый вариант, – говорит Оля, – ну, если верить его показаниям. Он не очень горит желанием сотрудничать, но наши спецы из кого угодно выбьют слова.

– Это хорошо, чем-то. Потому что на этих чёртовых дронов мы точно управу найдём. Штат флотов точно увеличат, новыми кораблями постараются оснастить, новое оружие – и пожалуйста.

– Они умеют блокировать выход из подпространства, – говорит Витя, начиная разливать по ещё одному стакану, – помнишь, что подкрепления не было долго, хотя рывок из ближайшей системы занимает максимум час, а наших выбросило в межзвёздном, и они своим ходом почти пять часов шли.

– И сами они могут там куда угодно перемещаться, да?

Он кивнул, потому что понял, что я улавливаю мысль.

– И они могут хоть на Землю сейчас рвануться? – не я один холодею внутри.

– Первый Земной в боевой готовности, – медленно отвечает Витя, подняв на меня глаза и не отрываясь от наливания водки в стакан.

– Мы тоже, кстати, – добавляет Оля, – хотя, как я слышала от самой Валькирии, что выход на Землю оценивается как один к миллиону. Даже если они располагают картами и могут примерно представить размеры нашего пространства, то им неизвестно, где наш центр. Чтобы вычислить это, нужно засылать разведчиков, но наши бы уже их заметили.

– Но у нас вероятность выше, – говорю я, – к нам же уже летал один, и он пропал.

– А ты думаешь, здесь просто так пять флотов и пять станций в этой системе? – спрашивает Виктор, – ладно, давайте, за ребят.

Мы поднимаем стаканы и, не чокаясь, выпиваем. Ленка сильно морщится, запивает лимонадом, а потом протягивает стакан мне. Я хоть и не очень стойкий к алкоголю, но мне хватает терпения. Так и должно быть – она же девушка, их пьянство ещё больше не красит. Тем не менее, я отмечаю, что у неё щёки приятно порозовели, а в основании шеи, которое видно благодаря расстёгнутым пуговицам, выступает лёгкий пот.