Текст книги "Мои горные лыжи (СИ)"
Автор книги: Анатолий Фефелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Красноярск
Теперь осталось описать самое сложное. Ведь в Красноярске прошла вся моя трудовая и «горнолыжная» жизнь. Вся моя семья встала на лыжи в Красноярске и продолжает стоять (на лыжах) до сих пор. Кроме малыша Романа, которому недавно исполнилось 1.5 года. Здесь у меня много знакомых по горнолыжному спорту. Отсюда мы много раз уезжали на Ивановский снежник, на Гладенькую, в Шерегеш, Таштагол и Байкальск.
Красноярск вообще уникальный город. В Советском Союзе не было другого крупного города с такими возможностями для занятия горнолыжным спортом. Может быть, только Кировск. Но он гораздо меньше. Конечно, есть горы выше и красивее наших. Но так Вы ещё доберитесь до них! А в Красноярске уже много лет были Сопка и Каштак. В 70-х годах появился Бобровый Лог почти с 2-х километровым кресельным подъёмником и Филоретов ключ в Дивногорске с 2 прекрасными трассами.
И ещё одна уникальная возможность есть в Красноярске. В Хакассии на границе с Кемеровской областью в 103 км от железнодорожной станции Копьёво расположен небольшой золотодобывающий рудник ЦЗЗ – центральный золотодобывающий завод. Вот такое необычное название имеет этот рудник. В 9 км от ЦЗЗ вверх по ручью расположено Ивановское озеро, в которое с высоты метров 40 падает водопад. Водопадик, правда, скромный, но всё же. Так вот зимой в этих местах выпадает столько снега, что он тает до августа месяца. Энергичные ребята присмотрели это место и, если не ошибаюсь, с середины 60-х годов туда стали приезжать любители горных лыж со всего союза. Москва, Ленинград, Киев, Свердловск, Новосибирск. Спортивное студенческое общество "Буревестник" даже устраивало там соревнования на приз центрального совета. По названию озера это место стали называть "Ивановский снежник". Самое удачное время для катания – числа с 20 июня по 5 июля. Кроме Ивановского озера, где вода холодная, есть одно озерко с очень даже тёплой водой. Так что часто после катания мы купались в этом озере.
Ну, к Ивановскому снежнику мы ещё вернёмся, а пока продолжим повествование.
Некоторые молодые сегодняшние горнолыжники, наверное, думают, что в России горными лыжами стали заниматься, когда президентом стал В.В. Путин. Это не так. Конечно, в 1924 году, когда во Франции в Шамони состоялись первые зимние Олимпийские игры, в нашей стране было не до игры. А вот с 30-х годов прошлого века уже кое-что появилось. Кировск, Домбай, Ленинские горы в Москве и даже Красноярск. В книге мастера спорта И.А.Черепова "Горнолыжный спорт", вышедшей в 1940 году в Москве, в издательстве физкультура и спорт, есть даже фотография одного из участников соревнований по слалому в г. Красноярске. А на 12 странице сказано, что в 1940 году в Красноярске построили 82 метровый трамплин, самый большой в стране. Я помню, что мои родные что-то рассказывали мне об этом трамплине. Находился он на склонах горы "Диван" где-то между ДОКом и устьем речки Базаиха. Я хорошо помню, что ещё несколько лет назад контуры трамплина можно было видеть. А "диваном" называли склон горы вдоль сегодняшней улицы Свердловской от станции "Енисей" до реки Базаиха. Раньше так и говорили – "Пошёл на столбы через диван". То есть на поезде до станции Енисей, через гору "Диван" в Базаиху и Каштаком до Столбов. Или на лодках через Енисей в районе мелькомбината и "Пыхтуном" вдоль р. Лалетино.
В конце 60-х возможности заниматься горнолыжным спортом в Красноярске были скромные. Нет, горы – то были, те же самые, что и сейчас. Не было подъёмников. А с начала 70-х всё начало меняться. Появились буксировочные подъёмники типа ВЛ1000 на Сопке, Каштаке. В середине 70-х такой же подъёмник появился в Дивногорске, потом 2-ой подъёмник там же. Стали создавать горнолыжный комплекс "Бобровый лог". Мы были такие нетерпеливые, что как-то со Славой Лупининым поднялись пешком наверх по основной трассе спуска. Сделать это было не так-то просто, потому что вся трасса была завалена спиленными деревьями.
В это же время в Красноярске появился человек, который много сделал для развития горнолыжного спорта. Эта Валентин Иванович Махов.
Его переманили к нам, по-моему, из Междуреченска Кемеровской области. Это был, конечно, лидер. Опытный, энергичный, контактный, в том числе и с властными структурами. При нём появилась отличная школа олимпийского резерва, стали проводить крупные соревнования по горнолыжному спорту. Красноярск почти всегда фигурировал в горнолыжных журналах. Стало поступать хорошее снаряжение. Я помню, в начале 90-х в Красноярск поступила большая партия горных лыж марки "Фишер" и ярко малиновые палки. Мне даже удалось добыть несколько пар лыж и палок для своей семьи. Но это не потому, что я был знаком с Валентином Ивановичем. У него таких знакомых было пруд пруди. А потому, что этот инвентарь Махов реализовывал через магазин "Ермак", где директором была наша соседка по саду.
Много лет Валентин Иванович вынашивал идею создания современного горнолыжного комплекса на склонах горы Абатак. Это вверх по Базаихе километров 12 от мраморного карьера. Но в этом проекте было 2 серьёзных препятствия – приличный кусок новой дороги и зона заповедника. Обо всём этом Валентин Иванович рассказывал мне на Ивановском Снежнике, где мы катались, а он проводил соревнования. Как он не один раз с вертолёта изучал эти места, как нашёл специалистов для проработки пилотного проекта, как пытался найти средства. К сожалению, Валентин Иванович рано умер, и всё так и заглохло. И вообще с середины 90-х годов в Красноярске, по сравнению с другими регионами России, все горнолыжные дела как-то подзаглохли. На Урале появились прекрасные комплексы: Банное, Абзаково, Завьялиха. Построили новые современные кресельные подъёмники и гостиницы на Гладенькой. Почти с нуля создали на мой взгляд лучший в Сибири комплекс в Байкальске. Там бы ещё установить хорошие кресельные подъёмники да мировому сообществу приложить усилия и спасти Байкал от целлюлозного комбината. Поменять очерёдность и вместо первоочередного закрытия атомного реактора по наработке оружейного плутония уничтожить, к чёртовой матери, этот комбинат, построив прежде экологически чистое предприятие, чтобы люди не пострадали от отсутствия работы.
Шерегеш изменился неузнаваемо. Когда мы с Томой были там первый раз в 1984 году, там были 2 подъёмника ВЛ-1000 друг за другом и скромное здание горнолыжной школы. Катались мы 2 дня, но только на нижнем подъёмнике, так как верхний засыпало снегом под самую крышу. Ещё 2 дня катались в Таштаголе. Зато когда я приехал в Шерегеш в феврале 2006 года, я ничего не узнал. Отличные склоны, рабочие ратраки. 2 кресельных подъёмника под 2 км длиной каждый. И куча гостиниц. Или от бедности, или от жадности, или по недомыслию, но гостиницы стоят практически друг на друге. Я помню, что вокруг той одинокой школы 1984 года, на месте которой стоит гостиница "Мустаг", был шикарный лес. Лес этот выхвастали начисто и налепили гостиниц. Это, видимо, издержки дикого капитализма в нашей стране. И главное в Шерегеше – это перспектива расширения комплекса. А в Красноярске за последние 30 лет появился только клуб семейного отдыха "Манский Вираж", благодаря частной инициативе Злобина О.Н. и Шепеленко А.Н., да расширили и обустроили левую трассу в Дивногорске, благодаря опять же частной инициативе Шепеленко В.А.
Вот только трамплинов в Красноярске появился целый комплект, в том числе и полётный. Наконец, в 2006 году дело сдвинулось с мёртвой точки и "Норильский никель" по сути заново создал горнолыжный комплекс "Бобровый лог". Сделано всё по высшему классу– и два 4-х кресельных подъёмника, 1 из которых скоростной, и оснежнение, и фитнес центр, и сауна, и рестораны, и туалеты. Даже изящная эмблема в виде бабочки и современное название "Фан-клуб". Не говорю уже о новом мосте через Базаиху, новой дороге, автостоянках и просторной набережной. Это обустройство выполнил город.
После того, как мы с Томой стали заниматься горными лыжами и съездили в большие горы (Домбай, Терскол), мы поняли, что детей наших близняшек Таню и Юлю нужно ставить на горные лыжи. И вот где-то в самом начале 70-х годов мы решили отдать их в секцию. Поскольку мы жили на левом берегу, самое подходящее место – это Сопка. Мы понимали, что устроить наших детей в секцию будет не просто – им уже было 11 или 12 лет. Надеялись на то, что девочек может быть недобор и наших возьмут. Потом мы надеялись на свои таланты уговаривать и убеждать других. Но мы не знали ещё об одном факторе, который сыграл решающую роль. Да мы и не могли про него знать. Одним из тренеров на Сопке работала удивительная женщина – Ольга Михайловна Еркулева.
Женщина уже в годах. С хриплым простуженным голосом. Удивительно, что она вообще не потеряла свой голос за долгие годы тренировок. Ведь на горе бывает и мороз, и снег, и ветер, и сырой туман. И ведь кричать надо, иначе тебя никто не услышит. Когда мы первый раз услышали на горе, как Ольга Михайловна командует своими подопечными, то подумали – испугает она наших домашних тихих девчонок. Её внешний грозный облик совсем не соответствовал внутреннему содержанию. Это был добрейшей души человек, ответственный и надёжный. И наши дети это сразу поняли, и восемь лет под её крылом прозанимались в секции, м0таясь на сборы, тренировки и соревнования по всей стране – Кольский полуостров, Урал, Горная Шория, Ивановский снежник, Ташкент.
Мы понимали, что посещение горнолыжной секции на сопке – это ведь не в бассейн ходить или в музыкальную школу. В тот район ходил только 12-ый автобус с конечной остановкой совхоз Удачный. Ходил этот автобус нечасто и вечно переполненный. Потом ещё по лесу километра полтора. Днём ещё куда ни шло. А вечером, после занятий? Тревожно нам было. Да ещё дети наши были совсем домашние и в автобусах-то почти не ездили. Поэтому первое время с детьми ездила тёща Марина Еремеевна. Автобус №12 всё же ходил по расписанию и на остановку нужно было попадать ко времени. Наручных часов у Марины Еремеевны не было и она в сумке таскала здоровенный будильник. Иногда этот будильник начинал громко звонить в сумке, или она с гордым видом доставала его, чтобы уточнить время, чем приводила пассажиров в неописуемый восторг и смущала детей. Однажды они пропустили автобус и сели в такси. Когда водитель спросил, куда ехать, Марина Еремеевна ответила – "На Слом". Расстроенные дети тут же поправили " Бабушка! Мы же тебя уже учили! Не слом, а слалом, на Сопку!"
Как рассказывала Марина Еремеевна, первое время дети не решались садиться в переполненный автобус и ждали другой. В результате опаздывали, и лыж им не доставалось, так как на всех не хватало. Если даже приезжали во время, то при получении лыж их тут же оттирали от окошка и они опять оставались ни с чем. Ну, не умели они ещё толкаться и постоять за себя. Каково же было наше удивление, когда через месяц всё резко изменилось. Как-то вместо Марины Еремеевны с детьми поехала Тома. Далее с её слов. "Подошёл переполненный автобус. Я не успела опомниться как Таня и Юля между ног по чьим-то сумкам затиснулись в автобус. Я сама-то еле-еле успела. Когда стали выдавать лыжи, дети отважно ринулись в свалку и вышли победителями. Ну, дела!"
И ещё одно наблюдение тех лет. До посещения секции они у нас совсем плохо ели. Всё что-то рассматривали в тарелках, всё что-то нюхали. "Это я не хочу. Это я не буду". После того, как они стали посещать секцию, уговаривать их уже было не нужно. Мели всё подряд. Только подавай.
Наши дети были двойняшками и, конечно, немного отличались друг от друга, поэтому их можно было различить. В отличие от близнецов. Правда, если они были в домашней одежде. Когда же они были одеты по-зимнему, мы с Томой часто их путали, и поэтому у нас дома иногда звучал вопрос: "Ты кто?" Я – Юля следовал ответ. Или Таня. Ребятишкам из горнолыжной секции довольно быстро надоело путаться между Таней и Юлей и ошибаться. Поэтому они придумали оригинальное решенье и стали их обеих называть одним именем – Танюля. Так и прижились на сопке 2 Танюли. Однажды Таня и Юля поспорили со своими товарищами, что те их не различат. Подобрали специально абсолютно одинаковую одежду, подправили причёски, оделись поплотнее и сели в одинаковые позы. Но проиграли. Оказывается, у кого-то из них на щеке была царапинка, а кто-то ещё раньше это запомнил.
С сопкой связан ещё один небольшой эпизод, не имеющий никакого отношения к горным лыжам, но я его всё-таки расскажу. Примерно в то же самое время как дети начали заниматься в секции, в нашем доме появилась собака. Это дети взяли нас измором. Что без собаки жить не могут. Что день и ночь будут за ней ухаживать и только сами гулять. Ну, обычный набор. Собака досталась нам от других хозяев. Ей было уже полгода, и она имела не обычную для собаки кличку – "Лютик". А избавились от Лютика потому, что в той семье стал подрастать ребёнок, и они с Лютиком приспособились есть из одной чашки. Порода у Лютика была… Как бы это по мягче выразиться? Ну, в основе, конечно, лежала болонка, а дальше… Двортерьер, одним словом. От болонки Лютику досталась кудлатая бело-рыжая масть и занавешенные шерстью глаза. Если передняя часть Лютика ещё намекала на некоторое благородство, то вот задняя часть… Какой то поросячий хвостик, растопыренные кривоватые лапки… От благородной родни Лютику достался неуступчивый скандальный характер и граничащая с непробиваемой дурью отвага. Правда, иногда мне казалась, что эта отвага связана с тем, что он ни черта не видел через шерсть и поэтому не понимал, на кого поднимал голос. Он, например, неоднократно бросался в драку на собачьи свадьбы, где была куча разгорячённых и обделённых кобелей. Жестоко покусанный он потом долго отлёживался и зализывал раны.
Некоторые приёмы охоты или поведения он несомненно получил по генетической линии от своих диких предков, по всей длинной цепочке родственников и благородных, и не очень благородных. Однажды мы на Красноярском море остановились на ночлег недалеко от заимки лесника. В какой-то момент с этой заимки к нашему лагерю прибежала куча собак. Чувствуя себя хозяином территории, Лютик с лаем кинулся их прогонять. А трава была высокая, и Лютик не видел результатов погони. Так он применил приём, которым пользуются кролики в Австралии, убегая от лисы. Через несколько метров погони он подскакивал высоко вверх и осматривал местность.
Однажды друзья дали нам в подарок небольшой кусок медвежатины. Тома сварила суп, а хорошо вываренную голую кость решила отдать Лютику. Вы бы видели, что с ним случилось! Он нюхнул эту кость, глухо зарычал и попятился, а шерсть на загривке встала дыбом. Ну, эти случаи я ещё могу понять. А вот случай на Сопке нет. К тому времени Лютик прожил у нас уже год и все торжественно данные обещания перестали выполняться. Мы несколько раз предупреждали детей, а я даже пригрозил, что отдам Лютика кому-нибудь. И вот как-то в солнечную майскую субботу дети с утра убежали на сухую тренировку и опять не погуляли с собакой. Мы с Томой решили чуть позже на машине тоже съездить на Сопку и проверить, чем они там занимаются. Лютика взяли с собой. Мы его всегда брали в поездки с собой, и он это очень любил. Приехали на Сопку, Лютик, как всегда с лаем, вылетел из машины и стал носиться неподалёку. А мы пошли искать детей. Оказалось, что они уже отзанимались и убежали в лес на кроссовую дистанцию. Обо всём об этом нам рассказал сторож, который тут же и живёт. И тут я предложил Томе отдать Лютика этому сторожу, если он согласится. Тома не стала возражать, сторож тоже. И я пошёл за собакой. Когда подошёл к машине, смотрю, а Лютик сидит под машиной. Такого никогда не было! Его всегда приходилось звать и искать. Выходит он всё понял! Но как?
Когда дети вернулись с Сопки и всё узнали, начались слёзы, упрёки, оправдания. Через 2 часа по всему дому были расклеены объявления:
"Здесь спал Лютик"
"Здесь ел Лютик"
"Здесь играл Лютик" и т.д.
К концу дня уже и Тома всплакнула и встала на сторону детей. Словом, в качестве "врага народа" я остался один. Утром сел в машину и поехал на Сопку. Подхожу к дому сторожа и вижу такую картину. На толстенной цепи сидит Лютик, даже голова наклонилась под тяжестью этой цепи. Я извинился перед сторожем и попросил вернуть собаку. Он не удивился и сказал, что не сомневался в таком исходе.
Вернёмся к горнолыжной секции. К нашему удивлению и радости дети как-то быстро и бесповоротно полюбили и лыжи, и Сопку, и тренера, и всё горнолыжное братство. Многолетние прогулки на простых лыжах помогли им достаточно быстро освоить и горные лыжи.
Конечно, всё что связанно с горнолыжной секцией, я знаю очень поверхностно. Я же не был сам участником этих событий. Поэтому перед тем, как писать воспоминания, я поговорил с детьми и кое-что уточнил. Из их рассказа я узнал, что эти восемь лет занятий в секции для них – одно из самых чудесных воспоминаний прожитой жизни. Хотя многое было связанно с дискомфортом, а тренировки и соревнования предполагали определённый риск получение травмы. Более того. Некоторые поступки, с позиции родителей, выглядят просто авантюрно. Я не знаю, сами ли ребятишки из секции это придумали или это передалось по наследству от старших поколений, но каждую весну самые отчаянные проделывали такой трюк. Когда начиналось интенсивное таяние снега, внизу горы приземления 70– метрового трамплина образовывалась огромная лужа, диаметром метров 40. А на горе приземления ещё держался снег. Самые шустрые, в основном мальчишки, тайком от тренеров и родителей забирались с лыжами на вершину горы приземления и скатывались вниз. Скорость набирали такую, что перелетали лужу "приводнения", глиссируя по воде, и вылетали в грязь. Правда, так получалось у самых умелых. Некоторые падали в лужу, кто где. Какого же было наше удивление, когда мы узнали, что и наши дети проделали тоже самое, но до грязи не долетели, а свалились в средине лужи. Причём у нас с Томой в памяти это событие осталось как заранее спланированное и подготовленное Танюлями. Вплоть до запасной одежды. А по рассказам Юли выходило, что они заранее не готовились, а поддались подзуживаниям мальчишек. Мол, слабаки, неумехи и т.д.
Самым любимым событием, которое им дарила секция, были летние сборы на Ивановском снежнике. Рвались они туда изо всех сил. Были согласны на любые требования. И это при том, что условия для проживания там были более чем спартанские. Мы бывали там много раз и знаем обо всем не понаслышке. Поселок в 9км от лагеря. Ни туалетов, ни столовой, ни дров. Палатки в жиденьком березовом лесу, спальные мешки и 3км пешком в гору до снежника каждый день. А Николай Федотович Молтянский свою секцию всегда размещал прямо у снежника на камнях. Там еще холоднее. Видимо, романтика дальних дорог, запах дыма, песни под гитару, да и просто нахождение в кругу себе подобных единомышленников вдали от родительской опеки всегда перевесят все невзгоды этих дорог. И самое удивительное, что ни разу наши дети не заболели в этих экспедициях. Даже наоборот. Как-то в конце июня, дня за два до отъезда на снежник заболела ангиной Юля. Высокая температура, воспаленное горло. Ну какая поездка? Юля все поняла, смирилась, и вся как-то поникла. Опечаленная Таня разрывалась на части. Мы с Томой поехали к Ольге Михайловне, чтобы объяснить, почему Юля не может поехать. Она нас спокойно выслушала и говорит решительно:
– И думать не думайте! Чего это ребенка оставлять? Да он у вас еще неделю будет болеть, а с нами через два дня будет здорова! Не беспокойтесь. Я отвечаю за свои слова.
Такая уверенность была у тренера, что мы решили рискнуть. Вы бы видели, что сделалось с Юлей! Она просто на глазах изменилась. Сразу повеселела, глазки засверкали. Мы дали детям побольше денег, всякие наказы, про телеграммы, про телефон, и они уехали. Все получилось, как говорила Ольга Михайловна. В первое же утро, когда они приехали на поезде в Копьёво, все дети отправились плескаться в Чулыме, и Юля вместе с ними. А через 2 дня она и про болезнь забыла.
На Ивановский снежник мы ездили много раз. И вдвоем с Томой вдогонку за детьми, когда они уезжали на сборы, и с друзьями, и с детьми, когда они перестали заниматься в секции. Место своеобразное – низкорослый берёзовый и осиновый лес, чистейшие ручьи и море цветов аквилегий и жарков.
С дровами плохо, а по ночам бывает холодно. Основная масса любителей экзотики останавливалась на большой поляне километрах в 3 от снежника. Здесь всё-таки немного теплее. А Николай Федотович Молтянский всегда останавливался прямо у снежника. Они там даже баню сооружали.
Катание на снежнике рассчитано на большого любителя. Во-первых, нет подъёмника. Во-вторых, снег очень жёсткий, льдистый, как фирн. Вся трасса, длина которой метров 400, покрыта небольшими жёсткими бугорками, из-за неравномерного таяния снега. Раскатанная часть резко выделяется от остального снежника своей белизной. Дело в том, что на основной части Хакассии, которая расположена восточнее, зимой снега бывает очень мало. Иногда бывают пыльные бури, и часть этой пыли оседает на снежник. А когда часть снежника раскатают, то верхний слой вместе с пылью сносят, и появляется более чистый снег. Это хорошо видно на снимке.
Небольшой бугельный подъёмник метров на 300 на склоне всё же был. Это заслуга всё того же Молтянского.
Он не ленился и на каждых сборах устанавливал этот подъёмник для ребятишек своей секции. И вот как-то мы пришли на склон кататься, а Николай Федотович мне и говорит:
– Слушай! Что делать! Аккумулятор совсем разрядился, да ещё ребятишки сорвали резьбу в головке цилиндра, и подъёмник не работает.
– Ну, что делать? Пусть твои ребятишки притащат в наш лагерь аккумулятор и головку, а я на машине смотаюсь в посёлок и всё решу.
Так и сделали. Через день я забрал в посёлке отремонтированную головку и прямо с зарядки аккумулятор. Кстати, обратил внимание, что аккумулятор кипит. Отключил его, подождал минут 30 пока он перестал кипеть и загрузил в машину.
Поскольку на снежник мы ходили налегке, так как снаряжение оставляли у Молтянского, решили, что понесём аккумулятор сами, по очереди, ещё с одним родителем. Чего зря гонять ребятишек? Тащить решили в рюкзаке. Помня, что с кислотой шутки плохи, я развёл соду и тщательно промыл аккумулятор. День был жаркий, и мы отправились в одних плавках. Моего напарника звали Виктор. Он сказал, что первым несёт рюкзак с аккумулятором, и мы потопали. Метров через 400 настала моя очередь. Я прошёл не более 5 минут, как почувствовал, что мою попу что то начало щипать. Мазнул пальцем, и на язык. "Мать честная! Да это же кислота!" Хорошо, что рядом ручей. Мы быстро сняли рюкзак и кинулись в воду спасать своё хозяйство. Потом подсчитали потери. Отмылись мы вовремя, и на задах остались только белёсые полоски. А вот зад на Витиных плавках совсем выпал, так как они были капроновые. Мои остались целыми, так как были шерстяные. Дальше рюкзак мы потащили на длинной палке, положив её на плечи. В лагере Молтянского народ долго не мог понять, почему мой напарник так странно себя ведёт, близко не подходит и ко всем старается повернуться передом.
За этот подвиг Николай Федотович разрешил нам пользоваться подъёмником, но мы отказались.
Поскольку на большом Ужурском озере в разгаре купальный сезон, раза 2 мы совмещали катание на снежнике и купание на Большом озере. После катания, чтобы сократить путь, на озёра мы попадали так. Не доезжая километров 20 до Копьёво, просёлочная дорога уходит круто в гору. Там когда-то была деревня Старое Черемшино. Потом, мимо ракетной площадки можно попасть на Малое озеро, ну, а дальше всё видно. Вот удивлялись купальщики, когда мы с лыжами на багажниках въезжали на пляж.
Поставили мы на лыжи и внуков. Их у нас 3. Но один совсем малыш, ему нет ещё и 2-х лет. А вот 2 других уже большенькие. Но как становился на лыжи Стасик, я не помню. Мама Таня сразу отдала его в секцию к Н.Ф. Молтянскому. Чему-то он там научился, но очень быстро покинул секцию, так как после неудачного прыжка сломал ногу. Потом уже сам осваивал
лыжи, а потом и доску. Данила, который младше Стаса на 4 года мы в секцию не отдавали, а учили сами. Мы купили ему совсем маленькие "Head-ы", и в 4 года первый раз вывели на Сопку. Когда я попытался дать ему первые уроки, он сделал рукой протестующий жест и произнёс: "Я сам". Я, помнится, очень удивился, но настаивать не стал. Сам, так сам. Удивился я ещё больше, когда через 10 дней он самостоятельно скатился в Бобровом логу с самого верха. Потом, как и вся нынешняя молодёжь, он поменял лыжи на доску. 3-ий раз Данил удивил меня, когда с доски снова вернулся на лыжи. Правда, теперь он решил кататься на new school.
Гора Гладенькая
В каком году мы первый раз посетили Гладенькую, я не помню. Но один ориентир – абсолютно железный. Это случилось за год до того, как сгорела гостиница, которая стояла на том месте, где сейчас стоят облагороженные арктические домики и администрация комплекса. Вообще, на моей памяти пожаров на Гладенькой было 3. Сначала Гостиница, потом 1-ая баня под сосной у нижней станции бугельных подъёмников, потом вторая баня слева при въезде на комплекс. Гостиница, конечно, не «Солнечная долина» в Домбае, но очень даже ничего. Из хорошего леса. Большой полукруглый холл с камином, вокруг него место для отдыха в 2-х уровнях. С погодой нам в ту поездку не повезло. Накануне была пурга, а потом холодно и ветрено. Поднялись и я поехал вниз. Это был не спуск, а какой-то кошмар! Снежные надувы сменялись обледенелыми буграми. В довершение ко всему на гору наехала плотная туча. Ни черта не видно, ни окрестностей, ни горизонта. Сразу же теряется ориентировка, и начинает кружиться голова. Помнится, я тогда подумал: «И какой идиот додумался эту гору назвать гладенькой?» Подъёмники тоже были сделаны неудачно. Во-первых, почти весь подъём едешь перекошенный, так как склон наклонный. Во-вторых, два подъёмника идут параллельно достаточно близко друг от друга, да ещё с разной скоростью. В-третьих, около опор торчит какая-то арматура, куски проволоки. А на высадке ещё надо изловчиться и соскочить с цепучего крючка «доппельмайеровского» бугеля. Да и ратраков вначале то ли не было, то ли они стояли поломанные. И додумался же какой-то умник пригласить на этот «курорт» президента. Это потом, когда стали чётко работать ратраки, да ещё, если попасть в солнечную погоду после снегопада, можно было получить от Гладенькое истинное удовольствие. Ведь с вершины Гладенькой открывается великолепный вид на Минусинскую котловину, а если после подъёма подняться ещё немного, то открывается потрясающая панорама хребта Борус на правом берегу Енисея. Кстати, в ясную погоду этот хребет виден из Абакана. Я ещё со школы помню это.
Гладенькая – прекрасная гора, даже только её верхняя часть, где мы много лет и катались. А уж когда в 21 веке "Базовый элемент" построил два современных кресельных подъёмника, сделал оснежнение и дорогу до Бабика, стало совсем неплохо. Вот достойное применение бешеных денег!
Всего на Гладенькой за эти годы мы побывали в общей сложности раз 15. Жили и на горе, и в гостиницах на Майне, и у друзей, и в "Жарках". Комфортнее, конечно жить внизу, особенно в профилактории "Жарки". Но в этом случае есть опасность не доехать до подъёмников после снегопадов.
Несколько раз на Гладенькую мы ездили с Лисовскими Яном и Наташей, несколько раз с детьми и их семьями, но чаще всего вдвоем с Томой. Как-то раз с Яном и Наташей жили в люксовом 2-х комнатном домике на горе. Что-то Лисовским в то утро не спалось и они решили вставать. А чтобы не мешать нам, Ян решил прикрыть дверь в нашу комнату. Сквозь сомкнутые веки я увидел, как он на цыпочках подошел и начал тянуть дверь. К сожалению, он не знал, что с вечера я привязал эту дверь к здоровенному железному коробу, поставленному на попа, чтобы дверь не закрывалась. Я даже вякнуть не успел, как эта железяка с грохотом рухнула на пол. Тома аж подпрыгнула в кровати. Дальше был хохот и ранний завтрак. После катания мы иногда ездили в Черёмушки: кофейку попить, съесть мороженное, или сходить в кино. Иногда на машине забирались на смотровую площадку на правом берегу и любовались громадной плотиной. В конце 80-х и самом начале 90-х Черёмушки были очень уютным и приятным городком. А потом всё пришло в запустение и упадок. Поломанный асфальт, пивнухи да "однорукие бандиты".
Когда всё начиналось, по дороге в мраморный карьер встречалось очень много кустов багульника. Но очень быстро "цивилизованные дикари" вырвали его вчистую. Последние годы цветущий багульник можно было видеть только на недоступных скалах по дороге в Черёмушки.
И ещё одно увлечение было у посетителей Гладенькой, которое перешло в традицию. Выше плотины Майнской ГЭС было шикарнейшее форелевое хозяйство. И почти каждый отъезжающий заворачивал туда и прямо в садках выбирал себе живых рыбин. К сожалению, паводок 2006 года полностью уничтожил это хозяйство. Жаль. Восстановят ли? Не уверен. Восстановили!
И последнее наблюдение. Мы иногда возвращались с Гладенькой не через Саяногорск, а через Шушенское, так нам было удобнее попадать в нашу деревню Усть-Каспа в Курагинском районе. Для этого мы по плотине Майнской ГЭС переезжали на правый берег Енисея и ехали мимо деревни Сизая. Я человек не верующий, но с глубоким уважением отношусь к мастерам, которые выбирают место и строят такие удивительные по красоте церкви, как в деревне Сизая. Не видели? Загляните, не пожалеете?
Дивногорск
В Дивногорск мы начали ездить в 1975 году. Подъёмник и трассы были те, что с лева. «Филаретов ключ», так назвали это место. Оно нам так понравилось, что мы много лет ездили сюда кататься. Даже когда появился «Бобровый лог». До 1980 года у нас была только 1 проблема – подведёт или нет печка в нашем «запорожце». «Запорожец» – это не машина, а издевательство. Её разработали полуграмотные люди. Когда в 1980 году мы пересели на «Жигули» – проблема исчезла.
Насколько я знаю, основная заслуга в создании горнолыжной трассы "Филаретов ключ" принадлежит Злобину Олегу Николаевичу. Это был прекрасный человек и великий труженик. Мы с ним познакомились и подружились. Настолько, что раза два Новый Год встречали прямо на канатке, и ночью даже катание устраивали, хотя трасса не была освещённой.
Иногда, если появлялись отгулы, или праздничные дни, мы компанией останавливались в гостинице "Бирюса" и катались несколько дней. Подъёмник "Филаретов ключ" стал так популярен, что гостиница "Турист" стала продавать путёвки с горнолыжными турами, и в Красноярск потянулись любители катания со всей страны. Сюда стало приезжать столько людей, что по субботам и воскресеньям выстраивались очереди на подъёмник. Заметил, если в очереди порядок, значит присутствует группа горнолыжников из Москвы. Имея опыт катания на Кавказе, где очереди вообще страшенные, они, как правило, наводили порядок.
