Текст книги "Мои горные лыжи (СИ)"

Автор книги: Анатолий Фефелов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Ты как тут оказался?

– Да был в командировке в Североморске. А ты?

– Это длинная история, в самолете расскажу.

До Москвы путь не близкий, и Коля поведал мне свою историю. После нашего знакомства Коля с женой и двумя дочками два года прожил в Калгари в Канаде как специалист по горному оборудованию. Была в те годы такая мода: встречный обмен специалистами с разными странами. После того как Коля вернулся из Калгари, я был у него в гостях и восхищался горнолыжным снаряжением, которое он купил на всю свою семью. Я, помнится, с удивлением тогда слушал Колины рассказы о Канаде. Он неплохо владел английским языком, быстро получил международные водительские права, за 500 долларов купил подержанный автомобиль, и все семьей с успехом утюжил будущие олимпийские склоны.

Потом Николай Николаевич года два в таком же качестве (обмен специалистами) проработал в одной американской фирме, которая помимо своей основной деятельности, связанной с тяжелым горным оборудованием, разработала и изготовила уникальную тележку для вывоза на старт ракеты "Сатурн", которая доставляла на Луну всех астронавтов по программе "Апполон".

Затем в жизни Николая Николаевича произошли серьезные перемены. Ему предложили возглавить Горный институт Академии Наук в городе Апатиты на Кольском полуострове, где он теперь живет. И хозяйкой в новом доме в Апатитах стала другая женщина – молодая симпатичная Светлана Месяц. Тоже любительница горных лыж, да еще и мастер спорта по альпинизму.

Все это Николай Николаевич рассказал мне в самолете, а прощаясь, предложил:

– Слушай, возьми отпуск дней на 10-12 и прилетай. У меня тоже кое-что осталось от отпуска, и мы прекрасно покатаемся в Кировске..

Я обещал подумать. Грех было не воспользоваться таким предложением. В конце марта наметилась очередная командировка в Ленинград, и мне разрешили использовать 10 дней в счет отпуска прямо из командировки.

Аэропорт, куда я приземлился в начале апреля 1986г, находится посредине между г.Апатиты и г.Кировск. Расстояние между этими городками примерно 25 км. Николай Николаевич встретил меня на своей "Волге" ГАЗ-24. Мы заскочили домой, переоделись, захватили Свету и понеслись в Кировск. На улице солнце и легкий морозец. Горнолыжный комплекс в Кировске расположен прямо рядом с городом. В те годы это был довольно длинный (1,5-2 км) и широкий (1км) склон с несколькими подъемниками. В том числе и кресельными. Какой-то назывался "Рижский", какой-то "Букашка". Наверху кафе, засыпанное снегом по самую крышу. Склон голый, без деревьев. На металлических конструкциях висят длинные снежные флаги – следы бешеных полярных бурь. Склоны, разнообразные по крутизне, без больших бугров и камней. Учитывая, что все это находится далеко за полярным кругом, здесь, видимо, можно кататься и в мае. Но можно и попасть в непогоду. Даже в апреле, когда мы катались, в некоторые дни бывало зябко и неуютно. Но в основном погода была вполне приличная, и покатались мы хорошо. Раза два ездили в другое место – 32 км, что ли. Точно не помню. Но там мне не понравилось.

Есть там и фишка для экстремалов. Как-то я поднялся наверх, прошел за кафе и увидел панораму Хибинских гор. День был солнечный и прозрачный. Хорошо была видна долина, ее противоположные заснеженные склоны и дорога, которая пересекала эту долину. По дороге довольно часто передвигались туда и обратно какие-то большие машины. Что они большие, можно было понять даже отсюда. Как мне объяснили, это были 25ти тонные БЕЛАЗЫ, которые возили руду из карьера на обогатительную фабрику. Когда я еще раз посмотрел на противоположный заснеженный склон, то мне показалось, что там что-то движется. Но уж больно мелко. Далеко сильно. К счастью, рядом оказалась молодая пара с биноклем. Я попросил на минутку бинокль, настроил его и с удивлением увидел, что по склону довольно быстро по целинному снегу спускается группа лыжников. Откуда же они там взялись? "Да на этих БЕЛАЗАХ поднимаются" – пояснил парень. И точно! Я видел, как группа добралась до дороги, тормознула самосвал и снова оказалась в начале многокилометрового спуска. Ну, что же! Можно только позавидовать белой завистью этим умельцам. Правда, иногда эти умельцы остаются под лавинами.

Еще несколько мыслей, связанных с посещением Кольского полуострова. Правда, мысли эти не связаны напрямую с горными лыжами, которым посвящены мои воспоминания. Но я посчитал, что кому-то они (эти мысли) будут интересны.

Мысль 1. В один из дней Николай Николаевич пригласил меня в институт, которым он командовал, как бы на экскурсию. Для начала в кабинете он рассказал мне историю института, какими проблемами занимаются в институте. Оказывается, все серьёзные стройки Советского Союза, у которых большие объёмы земляных работ или в результате этой стройки появляется объект повышенной опасности, должны в обязательном порядке получать положительное заключение Горного института Кольского филиала Академии наук СССР до начала работ. Под контроль института попадали атомные электростанции, атомные котлы для наработки оружейного плутония, плотины гидростанций. К моменту нашей встречи Николай Николаевич объехал все атомные объекты СССР и сказал, что единственный объект, который сделан по всем правилам и практически безопасен – это атомные реакторы в Красноярске-26. Это нынешний город Железногорск. А всё потому, что сами реакторы находятся глубоко под землёй, и в случае аварии их завалит большой слой породы.

Мысль 2. Горный институт в городе Апатиты курировал в те годы работы по бурению сверх глубокой скважины на Кольском полуострове. Эти работы так и назывались – КСГ1, что означает "Кольская сверхглубокая 1". Эти работы проводились с целью изучения мантии земли. Видя мой интерес к этому, Николай Николаевич вызвал главного специалиста института по глубокому бурению и попросил его ответить на все мои вопросы. Специалистом оказалась женщина, и вот что она мне рассказала. Оказалось, что не одни мы занимаемся сверхглубоким бурением. В США тоже ведутся такие же работы. На момент нашего разговора у нас достигли глубины что-то около 12 км, а у Американцев около 14 км. Наше оборудование позволяет достичь глубины около 15км, а у Американцев около 17 км, т.к. у них трубы изготовлены из титана, а у нас из стали. За точность приведённых цифр не ручаюсь, так как разговор был более 20 лет назад, а записи я не вёл. Весь процесс бурения происходил так. Предположим, вы достигли глубины 10 000

метров и начинаете новый цикл бурения. Само бурение производится с помощью турбобура. Диаметр скважины около 220 мм, а диаметр буровой трубы (её ещё называют "плеть") около 180 мм. В зазор между стенкой скважины и буровой трубой под большим давлением (несколько сот атмосфер) подаётся смесь воды с глиной, которая и вращает турбобур. Буровая труба собирается (свинчивается) из отдельных труб длиной 25 метров. Их называют "стаканами". Пробурив 2 метра, всю 10 километровую плеть извлекают на поверхность, развинчивая "стаканы". Вынимают 2-х метровый керн. Затем снова собирают 10 километровую "плеть" и через 2 метра снова всё вытаскивают и т.д. 2-х метровый керн имеет диаметр около 60 мм. Его распиливают на "пятаки" толщиной миллиметров 6, на каждом пишут порядковый номер и глубину, с которой его извлекли, и передают на исследования. За счёт ускорения Кориолиса (это когда складываются 2 вращения – буровой трубы и Земли) скважина, оказывается, уходит в землю не вертикально, а спиралью диаметром примерно 60 метров.

Когда мне показали несколько ящиков с распиленными и промаркированными кернами, в моих глазах, видимо, настолько явно просматривалась немая просьба, что хозяйка молча пододвинула мне "пятачёк" с глубины 10513 метров, который тут же исчез в моём кармане.

В конце экскурсии по Горному институту мне показали минералогический музей. Но об экспонатах этого богатого музея рассказать невозможно. Это нужно видеть. Мне запомнилась только великолепная друза горного хрусталя и кварцевый керн с приличной жилой самородного золота.

Мысль3, связанная с домом Николая Николаевича. Как я уже говорил, хозяйничала в доме Светлана Петровна Месяц. Квартира очень уютная. Особенно хороша большая комната, в оформление которой вложено много любви и умения. Много осенних букетов, милых безделушек, сувениров, фотографий и камней с покорённых вершин. То это ветка рябины с ягодами и листьями, сохранившая почти осеннюю красоту благодаря выдержке в глицериновом растворе, то кусочек арчи, удивительного дерева Фанских гор, то полочка на декоративной решётке с вьющимися растениями. Светлана Петровна не только вкусно нас кормила, но увлекательно рассказывала о своих альпинистских экспедициях. Приведу в качестве примера один из её рассказов, который мне особенно понравился. Как-то Светлана Петровна была в длительной экспедиции в Фанских горах. Наконец, всё закончилось, и группа добралась до Ташкента, чтобы разлететься по домам. Конечно, после длительного пребывания в горах, где рацион не особенно разнообразен, хотелось чего-то любимого и вкусного. Больше всего Светлана Петровна любила персики и отправилась на один из знаменитых Ташкентских базаров. Только вошла и сразу замерла. На ближайшем прилавке старый узбек продавал такие персики, каких она ещё не видывала. Просто чудо персики. Громадные, лохматенькие, оранжево-жёлтые с фиолетовыми боками. Но цена! Даже после такого воздержания Светлана Петровна не решилась их купить. Двинулась дальше. Попадались плохие, терпимые, так себе. И вдруг увидела отличные персики, но цена такая же как у тех, первых. Она и говорит продавцу:

– Как же так, на входе продаются персики лучше ваших, а цена одинаковая?

– Нэ может быт!

– Да, я вам точно говорю, что те лучше!

– Карашо. Еслы прынесёш лучше, это всё забыреш бэз дэнег!

А горка персиков на прилавке перед ним была внушительная – килограмма 4. Светлана Петровна заволновалась: "только бы не ушёл! Только бы найти!" Где сидит тот первый продавец, она забыла. Но догадалась, выскочила за ограду базара и побежала искать нужный вход. Нашла. Забегает. "Слава Богу! На месте". Купила 1 самый красивый, вернулась к продавцу и положила персик на прилавок. Продавец оказался мужчиной. Посмотрел оценивающе, немного скривился и сказал только одно слово:

– Забырай!

И последнее. Как я уже писал немного раньше, Николай Николаевич более 2-х лет проработал в Американской фирме, которая изготавливала по заказу НАСА уникальную тележку для ракетоносителя "Сатурн". В знак уважения к господину Мельникову Н.Н. и в качестве презента за хорошую работу, руководство фирмы предложило ему посетить полигон на мысе "Канаверал" и посмотреть старт "Сатурна" по программе "Союз-Аполлон". Все расходы, естественно, за счёт фирмы. Кроме руководства фирмы и господина Мельникова НН был ещё его коллега по институту и штатный фотограф. После посещения полигона всем участникам этой экскурсии подарили по экземпляру прекрасно оформленного альбома с цветными фотографиями. Этот альбом Николай Николаевич мне как-то и показал. Вот они все с космонавтами, вот они на фоне ракеты, вот старт и т.д. Было что посмотреть. После рассказа об этом событии Николай Николаевич ещё добавил, что во время старта "Сатурна" на полигоне никого из СССР кроме них не было.

Бакуриани

Бакуриани всегда считался одним из лучших горнолыжных центров Советского Союза наряду с Приэльбрусьем, Чимбулаком и Кировском. В конце 80-х достать путёвку куда-либо особого труда не представляло. Была мощнейшая туристическая фирма «Спутник», которая не только строила отличные гостиницы, но и по всей стране распространяла путёвки. Вот в 1987 году я и купил путёвку в «Спутнике» в гостиницу «Солнечная долина» в Бакуриани. Я ведь ещё в молодые годы сам себе сказал: «Толя, пока у тебя есть здоровье, желание и возможности, ты должен посетить основные горнолыжные центры СССР». Поставленную задачу я почти что выполнил. Я не смог посетить Камчатку, Карпаты и Гудаури.

Так вот Бакуриани. Попасть туда можно из Тбилиси. А чтобы всё было надёжно и цивилизованно, нужно в Тбилиси найти какую-то зацепку. И тут мне помог мой хороший товарищ и коллега по работе Валя Леонов. У него была совместная работа с одним Тбилисским институтом и появились хорошие знакомые. Короче, он созвонился с Тбилиси и дал мне адрес.

Самолёт задержался, и в столицу Грузии я прилетел в 23 часа. Что делать? Просидеть ночь в аэропорту или рискнуть поехать? Ведь человек должен меня ждать. Я решил ехать. Сразу договорился с таксистом, что он меня подождет и, если я не попаду в дом, то вернусь в аэропорт. А попасть я должен был в дом в самом центре старого Тбилиси на берегу Куры к Оганову Михаилу Седраковичу. Подъехали к дому мы уже за полночь. Дом деревянный 2-х этажный и древний. Всё окна тёмные и только в одном на втором этаже какой-то свет. Может это меня ждут? Оказалось нет. Старый грузин пояснил, что мне нужно спуститься во двор, и там живёт Оганов. Оказывается, у этого дома был и двор, в котором по периметру друг к другу и над другом лепились какие-то строения, лестницы, навесы. Это всё были жилые помещения, в одном из которых меня и ждал Михаил Седракович. Он выслушал мои извинения, мы быстро попили чаю и улеглись.

Когда утром я проснулся, то сразу понял, что кроме меня в доме никого нет. На столе записка и ключ от двери. В записке всего 1 предложение: "Если будите уходить – ключ в почтовый ящик". Честно скажу, от такой доверчивости, и таких порядков у меня всегда становилось хорошо на душе. Ну, нравятся мне такие люди! Потом я пошёл осматривать дом. Его и домом-то назвать трудно. Во-первых, в доме не по-сибирски холодно. Во-вторых, – это была одна не очень большая комната без окон, так как длинная стена была, видимо, приткнута к склону горы. А по торцам – другие халупы, там живут соседи. Уличный свет с трудом попадал через тонюсенькую, на половину стеклянную дверь. Да как же тут можно жить? И ведь хозяин не бомж, не хиппи, а пожилой уже человек, младший научный сотрудник института. У меня давно, после моих многочисленных поездок в Домбай и Терскол, сложилось впечатление, что далеко не все люди на Кавказе, в том числе и грузины, живут хорошо. На наших Российских рынках мы видим наиболее энергичных, удачливых, а где-то и наглых представителей этих народов.

Закончив утренний туалет, покинул дом и вышел на улицу. Надо где-то позавтракать. Смотрю, недалеко стоит машина типа Рафика и в ней сидит яркий представитель кавказской национальности в огромадной кепке, ну прям аэродром. Я подошёл, поздоровался и спросил, где тут можно покушать. Он вышел, подробно объяснил, как пройти, что там обедают все таксисты, так как кормят хорошо и недорого. Я поблагодарил и двинулся в путь. Не прошёл я и 50 метров, как этот Рафик меня догнал и хозяин жестом пригласил в кабину. Как я не отказывался, он усадил меня в машину, довёз да кафе, не взял денег и вернулся на место. Я специально проследил. Вот верь после всего этого рассказам о плохом отношении к русским в Грузии. Что они обязательно сделают какую-нибудь гадость, обманут или обидят. Со мной вообще так никогда не поступали во время многочисленных посещений Средней Азии и Кавказа, в командировках и на отдыхе и это не потому, что мне везло. Не может всегда вести. Главная причина заключалась в том, я думаю, что я сам всегда уважительно относился к местным жителям, кем бы они не были. Я никогда ни заочно, ни в глаза никого не называл "чурками".

Два дня бродил я по Тбилиси, по его проспектам, паркам и набережным. Посетил могилу Грибоедова, знаменательные Тбилисские бани, базары. Поднимался на фуникулёре. Всё-таки, главное украшение большого города, по-моему, это горы. Поэтому из всех столиц Союзных Республик, которые я посетил (правда, я не был в Прибалтики и Кишинёве) я всегда выделял 2 – Алма-Ату и Тбилиси (ну и Красноярск, конечно).

Пора было двигаться к основному месту моего назначения, и на 3-ий день я покинул Тбилиси. Прямого автобуса из столицы в Бакуриани не было, поэтому я уехал в Боржоми. Там купил билет на местный автобус, до отправления которого было часа 2 и пошёл погулять по городу. Минут за 40 до отправления автобуса пришёл на автовокзал, проверить может уже автобус подали. Его не только подали, он уже был битком набит пассажирами, и моё место, конечно, было занято. Я расстроился. Теперь придётся ехать стоя, да ещё лыжи. Но печалился я зря. Мне без звука освободили место и, несмотря на тесноту и неудобства, пассажиры вели себя добродушно, да ещё и шутили.

Посёлочек Бакуриани небольшой и расположен почти на самом верху на одном из отрогов Кавказского хребта. Устроен посёлок как-то необычно. Большущая поляна в середине совершенно пустая, там, видимо, болото. А по краям этой поляны с одной стороны сам посёлок, с другой гостиницы, с третьей – подъёмники. Конечная остановка автобуса в посёлке, а гостиница с другой стороны густой поляны, метров через 800. В посёлке в большом почёте такси на конной тяге с санками – розвальнями. Но я пожалел денег и тащился пешком.

Гостиница большая, современная. Только в номерах холодно. Поселили меня в 2-х местный номер с молодым парнем откуда-то с Кольского полуострова. К моему счастью, парень оказался на редкость положительный – не пил, не курил, вёл себя тихо. Только книжки читал.

После обеда вступительная беседа для вновь прибывших. Нас собрали в большом зале. На сцене за столом руководство гостиницы. Много о чём нам рассказывали, но мне запомнились выступления 2-х человек. Их обоих звали Гоги. Только один был совсем маленький, наверное метр пятьдесят с кепкой, зато второй – громила под 2 метра и весом килограмм 120. Их так и называли Гоги большой и Гоги маленький. Гоги маленький отвечал в гостинице, видимо, за политико-массовую работу. Он долго и пламенно рассказывал о моральном облике строителя коммунизма, о высоких идеалах, особенно заострил внимание аудитории на борьбе с пьянством. Что основные силы администрации брошены на борьбу с этим злом, и т.д. в том же духе. Гоги большой говорил примерно о том же, только с акцентом на общую дисциплину и правила поведения в гостинице и на горе.

Как я уже сказал, посёлок Бакуриани расположен практически на вершине нагорья, и вблизи нет господствующих вершин, как например, в Домбае, Терсколе, или Чимбулаке. Поэтому сразу стали заметны 2 особенности этого места. Во-первых, солнце светило на гостиницу, с 9 утра до 17 часов вечера, несмотря на то, что я там оказался в самый короткий день – конец декабря. Во-вторых, не было лавинной опасности, так как склоны покрыты лесом и нет вершины, с которой могла сойти лавина. Поэтому раза 2 мы катались в сильный снегопад.

Кататься можно было на 4-х склонах. 1-ый склон – это кресельный подъёмник на гору Кохта1. 2-ой склон – это буксировочный подъёмник "Татрапома" на гору Кохта1 справа. 3-ий склон – это (если не изменяет память) 2 кресельных друг за другом подъёмника на гору Кохта2 из малюсенького посёлка Митарби. И 4-ый – учебный склон с бугельным подъёмником рядом с гостиницей.

В этот сезон я покатался так, как ещё никогда не катался. Подъёмники работали исправно. Очередей практически не было. В Бакуриани я впервые увидел, что такое склон подготовленный ратраком. Правда, такой склон был только один, там где работал подъёмник "Татропома". Приходишь утром пораньше, а полуторакилометровый склон шириной метров 80 укатан в рубчик, как стол. И сам подъёмник необычный. Скоростной. Наверное, метров 5-6 в секунду, только успевай поворачиваться, да ещё и с накопителем. Если никого нет, бугеля сходят с основного троса и висят друг за другом кучкой. Как только ты берёшь в руки бугель, он тут же начинает движение. И сами бугеля непривычные. В накопители висят длинные, метров по 5 дюралюминиевые трубки с чашкой на конце для 1 человека.

Я долго не мог понять, почему в Бакуриани так хорошо готовят этот склон. Что здесь другие люди? Или начальник очень честный и ответственный? Потом мне объяснили. Во-первых, грузины с большим вниманием и любовью, чем другие народы относятся к своим детям. Во-вторых, в Грузии уже в то время было, видимо, больше состоятельных людей, чем в среднем по стране. Приезжает, например, из Тбилиси такой папаша с сыном, находит тренера и говорит ему:

– Поставишь моего Вахтанга на лыжи дней за 10, полторы тысячи – твои.

А полторы тысячи тогда – это четвертая часть стоимости "Жигулей". А чтобы этих вахтангов было больше, склон горы должен продержаться как можно дольше. А дольше он продержится, если укатан. Вот и вся арифметика.

В этой гостинице, в отличие от Терскола, никаких мероприятий по развлечению отдыхающих делать было не принято. Только 31 декабря устроили поздний предновогодний праздничный ужин, дали по подарку и – танцы на всю ночь. В поселок ходить было далеко, да и там ничего не было.

Вечером после ужина я выходил в холл на первом этаже покурить, людей посмотреть. В первый же вечер обратил внимание, что весь вечер в холле находился лейтенант милиции. Он жил в посёлке и вечерами обходил все гостиницы, наблюдая за порядком. Во второй вечер всё повторилось. Я сидел, курил, появился лейтенант, побродил по гостинице, потом подсел ко мне и завёл разговор. Когда он узнал, что я из Красноярска, сразу же оживился. Оказывается, он закончил школу милиции в нашем городе, а брат его и сейчас там учится. На третий вечер – опять встреча, короткий разговор, потом он мне и говорит:

– Пойдём со мной.

– Куда?

– Пойдём, пойдём, там увидишь!

Сначала в самый конец коридора на 1-ом этаже, потом "Служебный вход", потом по лестнице вниз в подвальное помещенье и, наконец, дверь с табличкой "Посторонним вход воспрещён". За дверью большая комната, громадный стол уставленный едой, а за столом человек 20 мужиков уже навеселе. Во главе стола сидит Гоги маленький, рядом Гоги большой. Если в русском застолье на столе стоит несколько бутылок водки, то здесь через одного стояли стеклянные 3-х литровые банки с самогоном. "Ни черта себе борьба с "ею родимой", пардон, с пьянством и алкоголизмом!" – мелькнула мысль. Мой новый знакомый попросил тишины и представил меня: "Это Анатолий, наш гость из Красноярска". Меня тут же усадили за стол, поставили тарелку полную баранины, куриц, какой-то зелени, ну и, само собой, самогон. Тут же последовал тост, потом другой. После 3-его тоста, я понял, что следующий тост мой, так как тостующие шли по порядку в мою сторону. Я поднял стакан и начал говорить что-то о нерушимой дружбе между грузинским и русским народами. После первых же слов я понял, что несу что-то не то, так как лица сидящие за столом начали вытягиваться, а милиционер легонько ткнул меня в бок. Я судорожно соображал: "А что не так?" Да чёрт его знает, что не так! Срочно перестроился и заговорил уже о непоколебимой дружбе жителей села Бакуриани и всех народов центральной Сибири. Лица присутствующих сразу же разгладились, а в конце мне даже похлопали. Я перевёл дух. К чести всех собравшихся мне никто не наливал полного стакана с требованием пить до дна, никто не приставал с идиотским вопросом "ты меня уважаешь?" Да и вообще, когда расходились, я особо пьяных – то не видел. Видимо, простой грузинский народ, в отличие от простого русского народа, умеет выпивать цивилизованно.

Когда на другой день я спросил у знакомого милиционера, что же я не так сказал, он мне долго рассказывал о клановости грузинского общества, о тейпах, о традициях. Я, честно говоря, не очень ясно всё понял.

Рано или поздно почти все начинающие горнолыжники, освоив технику спуска на стандартных склонах, начинают искать что-то новое. Кого-то привлекают крутые склоны, кого-то катание по буграм или трамплинам, кого-то целинный снег. Мне, например, всегда нравилось кататься по целинному снегу, хотя успехи давались с трудом. Как я понимаю, необходимо выполнить 3 условия. Принять ярко выраженную заднюю стойку, загрузив пятки лыж. Иметь сильные и выносливые мышцы ног, и, наконец, преодолев страх, набрать хорошую скорость. Ведь чем выше скорость, тем легче поворачивать. Если стойку я принять могу, выносливость можно обойти, спускаясь с остановками, то вот скорость… Как-то с вершины Кохты1 я долго не решался спуститься по целинному снегу на крутом склоне. Решился. Упал. Потом часа 2 искал отскочившую лыжу. А вот один любитель из Горького просто отлично катался по таким склонам. Он – то мне и подсказал, что есть более подходящий склон для учебы. Если, поднявшись на Кохту 1, уйти немного вправо по гребню, то можно прекрасно кататься по нетронутому снегу. Склон там не такой крутой, а лес не очень густой. Причём каждый раз, уходя по гребню дальше, попадаешь на новое место.

И последнее. Уже в Бакуриани, я узнал, что из Боржоми сюда можно добраться не только автобусом, а ещё и по узкоколейной железной дороге с маленьким паровозиком и игрушечными вагончиками. Особенно романтична эта дорога после снегопада, когда этот составчик пробирается через сказочный лес. К сожалению, узнал я об этом уже поздно и не проехал по этой дороге.

Красная поляна

Магадан совсем как Сочи, На-ни-на, на-ни-на

Солнце греет, но не очень, на-ни-на, на-ни-на…

Поскольку я в самом конце 1994 года побывал в командировке в городе Магадане, решил, что теперь нужно побывать в Сочи и проверить всё самому. Шутка. И хотя в стране начались всякие безобразия – перестройка, отделения-разделения, война в Абхазии – мы с Томой решили рискнуть и съездить в Красную поляну. К этому времени в Сочи жил мой товарищ по водным походам Саша Буровых, и он договорился на турбазе министерства обороны о нашем приезде. Хотя и не с первым лицом была договорённость. В Адлере мы приземлились в полночь числа 10 февраля 1995 года. Только вошли в здание аэропорта, как на нас налетела куча таксистов и давай наперебой предлагать свои услуги доставить нас в Красную поляну. Ясно же было, что мы приехали кататься, так как с нами были лыжи. Но мы с Томой заранее решили, что в ночь никуда не поедем. Страшновато всё-таки. Абхазия рядом, да и на турбазе нас никто не ждёт. Кое-как отбились и расположились в здании аэропорта. Минут через 15, когда все успокоились, к нам подошёл невысокий мужчина (видимо, самый хитрый таксист) и завёл такой разговор:

– Я бывший военный. Вот мои документы. Из армии уволили, а жить – то надо. Вот занимаюсь извозом. Не опасайтесь, доставлю до места в лучшем виде. Тем более, что в Красной Поляне у меня живёт сестра.

Мы задумались. Договорились, что если мы не устроимся на турбазе,он на ночь разместит нас у сестры. Пока всё это тянулось начался сильнейший снегопад. И чем дальше в горы, тем всё хуже и хуже. А дорога там сложная. Не зря же года 2 назад там пробили длинный тоннель, чтобы обойти самые сложные места. "Восьмёрка" шла на пределе своих возможностей. Раза 2 нас останавливали гаишники пополам с военными автоматчиками. Но всё обошлось и где-то во 2-ом часу ночи мы подрулили к турбазе. Казалось бы, что в такой поздний час всё должно быть закрыто и все огни в здании погашены. Оказалось всё наоборот. Турбаза сияла огнями, а по коридорам носились люди. Что-то таскали, что-то прилаживали. Может нас ждут, готовятся, пошутил кто то из нас? Когда мы разыскали распорядителя, он нам всё объяснил. Завтра большой заезд из Ставрополя, Краснодара, Сочи то ли на проводы зимы, то ли на встречу весны. А нам он ничем помочь не может. После долгих уговоров всё-таки согласился позвонить директору, и тот вынес такой вердикт:

– если приехали на 2-3 дня, не пущать.

– если дней на 10-12 и заплатят живые деньги, принять.

Временно нас разместили в 2-х местном номере на 1-ом этаже. Ночью я часто просыпался от каких то странных, мягких шлёпающих звуков. Только утром понял, что это такое. Оказалось, что сильный снег валил всю ночь, крыша у турбазы крутая, а температура около 0 градусов Цельсия. Вот всю ночь большие лепёшки снега сползали с крыши и шлёпались под нашим окном.

С точки зрения человека, который приехал на горнолыжный курорт покататься, Красная поляна 1995 года – не самый лучший вариант. Во-первых, сам посёлок и турбаза, где мы устроились, расположена от места катания километрах в 15. Поэтому добираться до горы нужно на автобусах. Дорога в безобразном состоянии. На конечной остановке нет никакого помещения, и все вещи от переобувания и переодевания развешаны на кустах в полиэтиленовых пакетах. Площадка, где останавливались автобусы, не заасфальтирована и когда стало таять, получилось грязно. Во-вторых, строители не смогли установить кресельный подъёмник до вершины хребта, где самые классные склоны для катания. Опоры есть, фундаменты под них готовы. Не оказалось денег на вертолёт для установки. А те подъёмники, что работали, поднимали нас не очень высоко и когда стало теплее, то в нижней части трассы появилось много земли. Конечно, после того, как в Красной поляне побывал Президент и Сочи стали готовить к Олимпийским играм там, наверное, многое изменилось.

Близость моря и то, что весь комплекс расположен на южных склонах кавказского хребта, делают климат Красной поляны комфортным. Даже вечером тепло и мы с удовольствием гуляли по территории турбазы, которая была очень уютной. Асфальтовые дорожки, фонари, лохматые ели. Если от турбазы подняться немного в гору и потом спуститься метров на 200 попадёшь в уютное кафе из дикого камня. Мы туда ходили почти каждый вечер. Недалеко от кафе просматривался шикарный коттедж с высоким забором и охраной. Нам объяснили, что это резиденция министра обороны.

Режим у нас был такой. После завтрака одевались по-спортивному, брали лыжи, ботинки и спешили на площадку с автобусами. Как-то я решил идти в горнолыжных ботинках. Но шофёр автобуса поднял такой крик, что я больше этого не делал. По дороге расположено несколько небольших деревушек, жители которых около места катания организовали небольшой базарчик и продавали чай, кофе, глинтвейн, еду. Утром они выходили на дорогу с сумками и шофера всегда их подвозили до горы. Проводы зимы удались. Было много людей, ярких одежд, большие воздушные шары и даже вертолёт. С погодой тоже повезло.

В Красной поляне я впервые увидел людей, которым уже наскучило катание на подготовленных склонах. Им подавай спуски по целинному снегу с вершины горы или хребта по совершенно незнакомым склонам. Для того, что бы заниматься таким катанием, необходимо, по моему мнению, выполнение хотя бы 3-х условий: умение классно кататься на лыжах по любым склонам, наличие большого количества свободных денег, и отвага. Дальше всё просто. Собирается группа единомышленников, выбирают район катания и договариваются с вертолётом. Залетают на вершину хребта или горы, а вертолётчиков просят ждать их у границы леса, до которого километра 3-4 по целине. И так несколько раз за день. Это увлеченье так и называется "Helli-Ski" (Вертолёт-лыжи). Такой группой в Красной поляне были Французы. Рассказывали, что во Франции этим любителям давно уже по требованию "зелёных" запретили в Альпах пугать животных и нарушать тишину. Ну, а в России начались времена дикого капитализма. Делай, что хочешь. Лишь бы платили. Как катались эти экстремалы, я, правда, не видел.