Текст книги "Мои горные лыжи (СИ)"
Автор книги: Анатолий Фефелов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Из этой поездки мне запомнились 2 события – это концерт нашей группы в зачёт спартакиады и прощальный ужин.
Про концерт. Мы решили на сцене разыграть небольшой спектакль. Как будто бы недавно археологи в одном из глухих ущелий Баксанской долины нашли захоронения с большим количеством уникальных экспонатов, представляющих художественную ценность. В том числе, скульптуру Аполлона и картины известных художников прошлого. Руководство археологической экспедиции любезно согласилось представить несколько этих шедевров на суд общественности турбазы "Терсокол".
Начали со скульптуры Аполлона. На сцене поставили табуретку, раздели Лисовского Яна до трусов, на голову ему напялили венец из сосновых веток и закрыли простынёй. Краткое сообщение о найденных шедеврах и комментарий по существу вопроса должен был сделать специально приглашённый искусствовед. Роль искусствоведа просто блестяще исполнила Мила Брестскина, единственная женщина в нашей группе. Когда со скульптуры сдёрнули простыню и взорам зрителей предстала фигура Яна-Аполлона, Мила начала комментировать:
–Вы обратите внимание на совершенство фигуры Аполлона, на белизну кожи, на изящество линий и т.д. в том же духе.
Даже я, заранее знавший сценарий этого сюжета, слегка обалдел от такой наглой лжи. "Какое к чёрту изящество линий, когда ноги у этого Аполлона кривые, какая на хрен матовость кожи, когда её не видно из-за шерсти?" в общем, зал зашёлся в истерическом хохоте. Но Ян, надо отдать ему должное, не дрогнул и ни разу не улыбнулся. Он, по-моему, даже не моргал. Ну, чистый Аполлон.
Следующая сцена – картина Репина "Не ждали". Только с горнолыжным уклоном. Как будто бы не из тюрьмы, а с горнолыжного курорта вернулся отец со сломанной ногой. Отца на костылях с замотанной бинтами до самого основания ногой изображал я. А без меня родившегося сына изображал Володя Степанов. Он по замыслу режиссёров сидел на горшке со спущенными штанами и с громадной соской во рту. Кто изображал жену и других домочадцев я, к сожалению, не помню. Не помню так же, какие ещё картины мы изображали. Как я уже писал выше, "чайник" – это неумелый новичок. Кого-то одели в классный костюм, ботинки в руки и вручили потрясающие лыжи, взятые для этого случая у кого-то из тренеров. Поставили этого артиста в позу "чайника", а рядом укрепили большой профиль чайника, склеенный из газет. В заключении наша группа под аккомпанемент гитариста Н.И. Слесарева исполнила песню А. Городницкого "Моряк покрепче вяжи узлы, беда идёт по пятам". Наш концерт удался, и мы в этом виде спартакиады получили первое место. Повторюсь и скажу, что основная заслуга в концертной победе принадлежат Миле Брестскиной – искусствоведу и комментатору. Профессионально, со знанием дела, употребляя массу специфических терминов, громко, чётко и без всякой бумажки. Молодец!
Учитывая, что в соревнованиях по слалому мы тоже заняли 1-ое место, в общем зачёте мы победили и нам вручили долгожданные пирог метр на метр. Но стряпухи тоже оказались хитрецы – это просто были 4 пирога 50*50 см.
И вот прощальный ужин. Мы знали про строгие порядки на турбазе "Терскол", запрещающие шумные компании после 23 часов. Но наш инструктор Володя Сибиряков был свой человек, тем более, что в эту ночь старшим дежурным по турбазе был его хороший друг из местных жителей. Заручившись нашими клятвами о примерном поведении, он разрешил нам собраться в одном из номеров. Но обещания легко даются трезвыми людьми, а через 20 минут после первых тостов вечеринка вошла в обычную колею – шум, гам, тарарам. В 12 часов ночи с грохотом отворилась входная дверь, на пороге возник небольшого роста старичок с выпученными глазами. Это оказался жилец номера под нашей комнатой этажом ниже. Он с возмущением кричал о распущенности нынешней молодёжи, о низком моральном облике, что он найдёт на нас управу. Короче, полный "жентельменский" набор. Минут через 5 после исчезновения старичка с грозным видом появился старший дежурный. Ему тут же налили 150, опять заверили в том, что теперь то уж мы всё поняли, и всё будет благопристойно. Нам дали ещё полчаса, чтобы окончательно разобраться с оставшимися бутылками. Финал всего этого мероприятия был довольно своеобразный. Когда около часа ночи на пороге снова возник дедуля, Юра Вахромеев после очередного вбрасывания лихо отплясывал на столе цыганочку. Мы поняли, что нужно сваливать и, чем скорее, тем лучше.
Как я писал выше, после прилёта в Минеральные воды нам пришлось провести почти бессонную ночь на почте. Обратный пусть оказался сложнее. Когда мы на автобусе выехали из Терскола, погода была просто великолепная. Тихо, солнечно. И так было до самых Минеральных вод. При подъезде к городку появился туман. А в аэропорту он был уже совсем плотный. Причем, когда смотришь вверх, видно голубое небо. Билетов у нас не было, поэтому встали в кассу. В кассе сказали, что до Красноярска есть всего один билет, а аэропорт пока закрыт. У нас не только не было билетов, но и денег в обрез. Ян предложил ехать поездом до Москвы. Там и денег найдем, и до Красноярска долетим без проблем. И тут мы разделились. Я все-таки решил лететь из Минеральных вод, а мои товарищи отправились на ж.д. вокзал. Денег у меня осталось всего 6 рублей. За всю мою жизнь, где было много полетов в командировки и на отдых, такой задержки вылета не было. Я просидел в аэропорту Минеральные воды 72 часа. Когда я первый раз пошел в буфет и взял скромный бутерброд и стакан сока, с меня попросили копеек семьдесят. На вопрос, почему так дорого, ответили, что в сок добавлено вино. А другого нет. Вот паразиты. И все-таки я своих товарищей опередил на 4 часа.
Чимбулак
В 1972г я решил съездить покататься в Чимбулак. Этот один из старейших горнолыжных центров СССР находится в Казахстане примерно в 35 км от Алма-Аты, в 8 км от знаменитого катка Медео. Собрался я туда со своим старым другом Борисом Соколовым в самом конце декабря.
Я все люблю делать надежно и, если есть возможность, обязательно подстраховаться. Так и с этой поездкой в новое для нас место. Ведь у нас не было ни путевки, ни знакомых. Первая подстраховка – письмо директору алма-атинского радиозавода, хорошего знакомого одного моего коллеги по работе. В письме должна была быть просьба помочь нам устроиться на турбазе "Горельник" или в Чимбулаке. Во-вторых, нам захотел помочь наш старый друг Толя Ремнев. Он когда-то занимался альпинизмом, и в Алма-Ате у него была подруга – альпинистка, которая все знает и должна нам помочь. И вот аэропорт Алма-Аты. Из всех аэропортов, что я видел, алма-атинский самый впечатляющий. Не за счет здания или рулежных дорожек, а из-за белоснежных вершин скалистого хребта, который стеной встал неподалеку.
На автобусе добрались до автовокзала и там устроились в гостиницу на пару дней. Сразу же позвонили директору радиозавода, передали привет из Красноярска и сказали, что у нас для него письмо. Он очень приветливо с нами поговорил и назначил встречу через пару часов недалеко от нашей гостиницы. К назначенному сроку мы пришли к указанному месту. Почти без опозданий к нам подрулила черная "Волга". Передали письмо и на словах еще объяснили, что просим его "помочь устроиться на турбазе "Горельник" или наверху, прямо в Чимбулаке. Директор ответил, что в "Горельник он нас устроит без проблем, так как старший инструктор его хороший знакомый. Результат переговоров мы узнаем завтра в 11 часов. На другой день мы еще дважды звонили ему и все без результата. Только на третий день он нам сообщил, что вопрос решен, и мы можем ехать к этому инструктору. Из гостиницы нас к этому времени выселили. Мы сдали вещи в камеру хранения и пошли искать автобус. Смотрим, стоит готовый к отправлению автобус. Написано: "Чимбулак". Народу мало. Хоть тут повезло. Сели, едем. Мы знали, что до Чимбулака километров 35. Ну, учитывая, что в гору, ехать около часа. Едем полчаса – все поля. Минут сорок – все поля. Мы к водителю: – "А где же горы?" – "Какие горы?"
– Да где катаются?
– Так это не сюда.
– Но ведь Чимбулак же?
–Так это не тот Чимбулак.
Ну, как в Красноярске – есть станция Базаиха, а есть поселок Базаиха на одноименной речке. Оказывается, нам надо было ехать до катка "Медео", а дальше пешком. В тот Чимбулак, что нам надо, пускают только вездеходы. Короче, этим же автобусом вернулись на автовокзал и двинули на Медео. От катка до турбазы "Горельник" километра четыре в гору, через противоселевую плотину, которую несколько лет назад за несколько секунд насыпали направленным взрывом. Плотина внушительная. Примерно, как Красноярская ГЭС. Немного короче. Когда едешь по долине малой алма-атинки к катку Медео, по дороге попадаются противоселевые сооружения, построенные гораздо раньше плотины. Их несколько штук. Вблизи они выглядят внушительно – мощные двутавры, фермы, упоры. Но, когда на эту "мощь" смотришь с некоторого расстояния, то на фоне могучих гор, окружающих долину, эти сооружения выглядят детскими игрушками из спичек. А вот плотина… Кстати, в 1973 году только плотина спасла город от мощного селя. Весь селеприемник выше плотины был заполнен, а турбазу "Горельник" уничтожило. После этого плотину срочно нарастили метров на 70, но уже без взрыва.
Вернемся в 1972 год. До турбазы мы добрались, когда стало темнеть. Подходим. Большущий двухэтажный дом, совсем темный. Светится только одно окошко на первом этаже. Стучим. Вышел парень.
– Вам кого?
– Нам нужен старший инструктор (и называем фамилию).
– Но он уволился 3 месяца назад.
Так… Мне как-то везло в жизни. Меня почти не обманывали, не делали гадости или подлости. А если делали, то это были знакомые люди, а если незнакомые, то ради какой-то выгоды. А тут… Я так и не понял, зачем этому директору нужно было нас так пакостно обмануть.
В Алма-Ату мы вернулись голодные, холодные уже совсем поздно. Кое-как уговорили администратора какой-то гостиницы пустить нас на ночь. В номере холодно, покушать негде. Утром позвонили альпинистке (до этого мы ей тоже раза два звонили, и она обещала помочь). В этот раз она несколько раздраженно говорит:
– Да что Вы за мужики! Сами не можете что ли? Купите водки, закуски…
Дальше слушать мы не стали, а стал действовать. Купили водки, вина, продуктов. Получили свои вещи, лыжи и поехали в Медео. Пока добрались до Горельника, снова стало темнеть. Горельник – это небольшой поселок, где находится турбаза. Мы уже знали, что директора турбазы зовут Самат Садвокасович Тикенов и живет он в этом поселке. Стоим перед его домом и не решаемся войти. А вдруг откажет, и что тогда делать? Решились, Стучим. "Войдите!" Заходим. Прямо против двери стол. За ним, лицом к двери, в пуховике сидит мужик. В доме тепло, свет тусклый. Но даже при этом свете было видно, что у мужика очень сумеречное состояние души после вчерашнего перепоя. Смотрел он на нас, как удав на кроликов.
– Здравствуйте, нам нужен Тикенов.
– Это я. Что нужно?
– Нам бы устроиться на турбазе дней на 10. Хотим покататься на лыжах.
– Вы откуда?
– Красноярск.
Он задумался на мгновенье, потом спрашивает:
«У Вас с собой есть?» Мы дружно закивали головами, сообразив, что ему нужно. Через минуту на столе были хлеб, колбаса, бутылка водки. Когда после первой порции Самат Садвокасович отмяк, уже подобревшим голосом спросил: «Жрать хотите?» Не то слово. Мы целый день вообще не ели. «Мне тут мать целую кастрюлю лапши с курицей наварила, а я на нее и смотреть не могу». После того, как мы с Борей уговорили кастрюлю лапши, а Самат Садвокасович – бутылку, пошли устраиваться. Нашли мужика, который командовал складом, нам дали кучу матрасов, одеял и разместили в самой теплой комнате турбазы. Окна ее выходили на поселок. Правда, через пару дней нас переселили в другую комнату, окна которой выходили на гору. Самат Садвокасович объяснил, что турбаза закрыта на ремонт и могут быть неприятности с начальством, если узнают, что в ней кто-то живет. Комната была большая и холодная. Удобства во дворе, умывание у ручья.
Само урочище Чимбулак, где установлен кресельный подъемник и проложена трасса, находится километах в четырех, если идти напрямик. По дороге – дальше. Канатка работала от дизеля и находилась далековато от самой базы. На базе было несколько небольших домиков, где жили спортсмены и столовая, где нам разрешили обедать. Спортсмены эти домики почему-то называли гадюшниками. Трасса скоростного спуска длинная – около 3 км и, как говорили сами спортсмены, сложная. Особенно два места на ней, где получаются большие прыжки на скорости. Одно называлось ишак, другое – верблюд.
Расписание наших занятий было такое. Утром обычные процедуры, завтрак, потом палки в руки и наверх. Без палок сложно, особенно обратно, так как лесная дорога крута и скользко. Лыжи и ботинки мы оставляли у канатчиков. С погодой более-менее повезло – не было больших снегопадов и пурги. Правда, солнца маловато, январь все-таки.
В Чимбулаке уже много лет 12 января проводились горнолыжные соревнования страны на приз "Серебряный эдельвейс" и к 10 числу сюда съехались самые известные спортсмены. Нам удалось посмотреть даже на легенду горнолыжного спорта СССР. Это была заслуженный мастер спорта СССР Кабина – Сидорова, которая на олимпийских играх 1956г в Кортино-Д-Ампеццо завоевала серебряную медаль в слаломе гиганте. Затем наступил почти сорокалетний перерыв, т.к. следующую медаль наши спортсмены завоевали, если не ошибаюсь, в начале 90-х в Лилехаммере. Познакомились в Чимбулаке еще с одним человеком. Это был тренер детской команды Казахстана по горным лыжам Шалыгин. Он был родственником наших знаменитых столбистов Шалыгиных. Впервые увидели мы здесь и красавец импортный ратрак. И не только на стоянке, но и в деле, т.к. на нем готовили трассу скоростоного спуска к соревнованиям.
Как-то Тикенов пригласил нас к себе в гости. Дома у него были и домочадцы. Хорошо посидели. Самат Садвокасович рассказывал о Чимбулаке. Как все начиналось, каковы перспективы. Оказывается, незадолго до нашего приезда Тикенов встречался с Павловым, который приезжал Алма-Ату. Павлов – это председатель Государственного Комитета по Физкультуре и Спорту СССР. Тогда был комитет, а не министерство, как сейчас. Так вот, Павлов сказал Тикенову: "Готовься. В 1980 г в Чимбулаке будут зимние Олимпийские игры". С тех пор прошло 35 лет, а Россия еще только надеется принять зимние игры.
Поскольку помыться нам было негде, дня через три-четыре от нас стало попахивать козликами. Пришлось ехать в баню в Алма-Ату, заодно и в ресторан сходили. Алма-Ата – своеобразный город. В нем много красивейших зданий, где современные материалы и технологии очень умело сочетались с местным колоритом, орнаментами и казахскими символами. Первый секретарь ЦК компартии Казахстана Кунаев, видимо, умело пользовался родственными связями с генсеком и вышибал немалые деньги на строительство. Но самое большое своеобразие городу придают окружающие его снежные хребты. Правда из-за этих хребтов красавец город имеет один серьезный недостаток. Как написано в местных путеводителях, на высоте 400м над городом проходит слой озона, который не дает холодному чистому воздуху гор спускаться вниз в город. А из-за того, что в городе велик частный сектор, который обогревается углем, над Алма-Атой часто бывает дымный смог. Иногда этот смог добирается до Медео и даже до Чимбулака. В этих же путеводителях рассматриваются разные способы борьбы с этим недостатком. В одном из вариантов предлагается с перевала по долине р. Малая Алма-Атинка проложить до окраин города трубу большого диаметра, которая пробьет озоновый слой и позволит чистому воздуху пробиться вниз. Ситуацию со смогом ухудшает малое число ветров в предгорьях Тянь-Шаня.
Как-то после посещения бани в городе зашли в магазин купить продуктов, а потом – в книжный за духовной пищей. Купили газет, журналов и небольшую книжонку "Советы автолюбителя". Каждый автолюбитель листал за свою жизнь не одну такую книжку. Но в этой оказалась одна необычная глава. Автор решил предложить автолюбителям своеобразный шоферский эсперанто – язык, понятный всем. В отличие от классического эсперанто, этот использовал не звуки, а жесты. За ужином мы начали изучать этот язык, и сразу нам стало весело. Допустим, стоит на дороге человек рядом с автомобилем и помахивает пустой канистрой – значит, просит бензин. Помахивает тросом – просится на буксир. Катает колесо – нужно запаску. Но, когда мы дошли до совета, как попросить домкрат, если ваш сломался, с нами случилась истерика. Автор советовал взять в руки домкрат и помахивать им. Мы представили такую картину. На глухой дороге ночью вы видите, допустим, мужика, который стоит у обочины и помахивает здоровой железякой. Наверное, наш смех был неадекватен этому совету. Но мы не могли успокоиться минут 10, все хохотали и катались по кроватям, украшая картину все новыми деталями. Какой же идиот остановится в такой ситуации?
И вот соревнования. Но сначала небольшое отступление. Я не специалист по установке трасс на горнолыжных соревнованиях по скоростному спуску. Рассуждаю просто по-житейски с точки зрения техники безопасности. В данном случае речь идет о финише гонки. Трасса длинная (более 2,5 км) и достаточно сложная. После финишного створа сразу и тормознуть-то негде. Сначала поперек трассы идут два довольно приличных бугра от летних арыков, а потом спортсмену нужно попасть в узкое горло между ржавой опорой, довольно приличной ямой и углом домика. В этом месте стояла толпа болельщиков и уже прошедших трассу спортсменов и громко кричала только одно слово: "Держать!" Это слово предназначалось очередному финишеру, у которого сил уже не оставалось. Не все и "держали". Мы с Борисом немного опоздали и издалека увидели, как после финишной черты несется клубок снежной пыли, в котором иногда угадывались элементы человеческого тела и горнолыжного снаряжения. Это не удержался на ногах очередной участник. Не успели мы опомниться от увиденного, как на склоне появился новый снежный ком, который на наших глазах улетел в яму и там затих. К нему мы подскочили первыми, т.к. находились недалеко от этой ямы. Смотрим – он там валяется и не подает признаков жизни. Потом начал шевелиться. Это оказался парень, про которого нам раньше говорили, что это фаворит этих соревнований "Лимон". Такое странное прозвище он имел. Может из-за желтого комбеза? "Цел?" – спросили мы его. "Цел". Еще один парень где-то в середине вылетел с трасс и сломал руку. Когда после соревнований я спросил одного из организаторов, неужели нельзя было старт поднять метров на 300, чтобы сделать финиш не таким опасным? Он довольно грубо ответил, что все нормально, а я ничего не понимаю.
Запомнился мне еще один участник из Прибалтики. Еще во время тренировок так красиво проходил трассу специального слалома. Особенно змейку.
В следующий раз я приехал в Чимбулак ровно через четверть века в 1997г один. В этот раз все было цивилизованно, начиная с заезда. В те годы на радиозаводе, где я работал, мы занимались организацией кросс-полярных трасс, обеспечивая спутниковой связью самолеты, которые из западного полушария летели в Юго-Восточную Азию через полюс. По работе мы были связаны со службой аэронавигации республики Казахстан. Вот они меня и встретили в аэропорту и в один момент доставили в Медео. В Чимбулак ехать через "кирпич" не решились. Я и так им был благодарен, тем более, что и насчет гостиницы в Чимбулаке договорились. Съели по шашлычку и расстались. Я лыжи на плечо, сумку в руки и подался вверх по дороге. Не прошел и 200 метров, как около меня остановилась "Нива". "В Чимбулак?" "Точно". "Садись". "Сколько стоит?" "Сорок долларов". "Годится". Тогда доллар стоил 6 рублей.
Многое за эти годы изменилось в Чимбулаке. Появилась очень уютная гостиница рядом с кресельной дорогой. Два кресельных подъемника до перевала и пара буксировочных. Отдельные домики и сауна. Теперь ратраки каждый день гладят гору. А солнца в Чимбулаке всегда было много – моря и океаны слишком далеко. Поселился я в двухместном номере на втором этаже, и окна – на юг. Стоит 10$ в сутки. И жил я в нем один почти весь сезон, кроме трех дней. Где-то в середине сезона администратор извиняющимся тоном вдруг меня спрашивает: "Вы не возражаете, если мы к Вам подселим еще одного человека?" "Да как же я могу возражать, если номер двухместный?" Человеком оказался молодой американец по имени Грегори. По специальности он археолог и изучает какие-то древности в Узбекистане. Довольно прилично говорит по-русски. Устроил себе небольшой отдых на три дня. "Что же так мало?" – спросил я его. Своим ответом он просто сразил меня: "Дорого". Это что же получается? Простой российский инженер, уже пенсионер, может себе позволить такой отдых, а молодой американский ученый – нет? Второй раз он удивил меня, когда поинтересовался, откуда у меня такой шикарный пуховик. Это моя дочка Юля перед отлетом в аэропорту Красноярска вручила мне шикарный пуховик "Bear.USA". "Так ведь из Америки пуховик", – ответил я Грегори.
Уж очень не повезло этому американцу с погодой. Все время стояла отличная ясная погода, а те три дня, на которые он приехал, валил снег. Правда, подъемники работали, и он со своим сноубордом приходил мокрый с головы до ног.
Как-то после обеда, когда канатки уже не работали, я сидел на солнышке на балконе, Смотрю: подъехали две "Волги", из них вывалилась куча народу и забегала вокруг одного господина. Кто лыжи подает, кто ботинки старается надеть. Я подумал, наверное, новый русский", то – бишь "казахский". Неужели и канатку включат? Нет, ему подали ратрак, и раза три всю эту кучу поднимали наверх.
Спускались они всегда одинаково – впереди "плужил" этот человек, позади веером человек шесть. Двое из них катались вполне прилично – видимо, инструкторы. Как мне сказали потом, это был не "новый казах", а председатель Совета Министров. Назарбаев, кстати, вел себя более демократично. Как-то он появился в воскресный день. Ну, с охраной, конечно, но поднимался на кресле. Я решил его сфотографировать и засомневался. А вдруг не разрешат или фотоаппарат отберут. Одного спросил, другого. Никто не знает. Потом взял и сфотографировал. И подойти к нему можно было довольно близко.
Наблюдал как-то еще одну личность, полную противоположность председателю Совета Министров и по возможностям, и по отношению к жизни. Как-то утром после завтрака вышел на балкон подышать свежим, простите, дымом. Канатки еще не работали. Смотрю: по склону вверх поднимается одинокая фигура с лыжами на плече. Ну, поднимается и поднимается. Потом я пошел обуваться, двинул на подъемник и забыл про этого человека. Еду в кресле, смотрю, а эта фигура уже почти добралась до второго подъемника. Мне стало любопытно, и на спуске я к нему подъехал. Он уже прекратил подъем и готовился к спуску. Оказалось – это пенсионер, ему уже 75 лет. Почти каждое воскресенье он из Алма-Аты доезжает до Медео на автобусе, а потом пешком с лыжами мимо остатков Горельника, мимо гостиницы Чимбулак, мимо подъемников поднимается до перевала и спускается вниз на лыжах. Это какое же надо иметь здоровье и упорство?
Как-то вечером в темноте с балкона наблюдал, как два ратрака утюжат гору к завтрашнему дню. Вечер был ясный. Видимость прекрасная. "Наверное, с перевала Алма-Ату отлично видно", – подумал я. "А не напроситься ли мне в кабину водителя ратрака?". Сказано-сделано. Взял бутылку водки и вышел на склон. Водитель с радостью согласился на такой ченч. Такого чудака, я думаю, он встретил впервые. Зато я насмотрелся на вечерний город, увидел, как ребята готовят гору, переговариваясь по рации, и как таинственно и незнакомо эта гора выглядит ночью в свете фар.
Однажды, возвращаясь из Алма-Аты после покупки билетов на обратную дорогу, познакомился с интересным человеком. Я стоял на остановке автобуса "до Медео" и разговорился с молодым мужчиной спортивного телосложения. Ему тоже в Чимбулак пешком от Медео. Решили идти вместе. Во-первых, он показал мне более удобный вариант подъема на плотину, а во-вторых, рассказал о себе. Слава Ширшов, так его звали, много лет живет в Алма-Ате, работает инструктором по туризму и летом водит группы в горы. Зимой катается на горных лыжах и подрабатывает на турбазе в Чимбулаке. Знает многих космонавтов, которых водил в походы или учил кататься. Занимается фотографией. В общем, у нас оказалось много общих интересов. Раза три он приходил ко мне в гости, обычно поздно вечером и обязательно притаскивал угощение: то орехи, то изюм, то сушеные дыни. Водку он не любил, но от рюмки коньяка отказаться не мог. Потом чаек и разговоры на близкие нам темы.
Третий раз Чимбулак я посетил в 1998 весной уже не один. Была еще моя жена Тома и наши старые, еще по институту, знакомые Миша и Галя Чмых. Каких-то интересных, достойных описания событий в этой поездке не было. Было много солнца, много снега и отличное катание. Жили мы в двуместных номерах и по очереди приглашали друг друга в гости. Пожалуй, стоит рассказать, как в один из приемов Миша угощал нас так, как это делают, наверное, только в России. Кроме всего прочего угощения у Миши с Галей в тот вечер была баночка красной икры и лаваш. Наши женщины долго ломали голову, как же сделать бутерброды с икрой из этой лепешки, и никак не могли прийти к единому мнению. Тогда Миша открыл банку, вывалил всю икру на лаваш и быстро размазал ее ложкой, потом два раза провел по лепешке ножом и раздал по громадному куску. Где-нибудь в Америке или Европе эту банку размазали бы человек на 20.
Цахкадзор
В 1976г, когда я в очередной раз добыл путевки в Терскол на начало апреля, мой отпуск выпал на это же время, и у меня появилась возможность посетить новый горнолыжный курорт. Я выбрал Цахкадзор. Это в Армении, примерно в 50 км от Еревана по дороге на озеро Севан. Я уже слышал, что в Цахкадзоре на слонах горы Техинис работают три кресельных подъемника общей длиной 5,1 км. Они построены так, что идут цепочкой один за другим. Правда, кататься можно только на верхних двух, так как на первом не разрешили вырубать лес и подготовить трассу. Поэтому, при подъеме на– верх, там на первую канатку продают билеты и на подъем, и на спуск.
В Цахкадзор я добрался к концу дня и на удивление очень просто устроился в гостиницу в одноместный номер. Мне потом объяснили, что обычно в это время уже нет снега и кататься почти никто не приезжает. Но этот год был уникальный, и снега было навалом.
Цахкадзор – поселок небольшой. От гостиницы до канатки минут 15 пешком. Под первой канаткой склон крутой, местами скалистый и покрыт лесом. Под второй и третьей канатками склон открытый, голый, все хорошо видно. Трассы спуска, как таковой, нет. Катись, куда хочешь. Снега много, очередей не было. Ярких, ослепительных дней, как в Домбае или Терсколе тоже не было. Солнце светило через дымку или облака. Но вот что меня удивило. Я уже не один раз бывал на Кавказе, и часто солнце бывало бешенное. Но никогда у меня не обгорало лицо, и никогда не было потребности в употреблении защитных кремов или масок. А в Цахкадзоре… Через пару дней лицо обожгло так, что появились струпья и возникли проблемы с бритьем. Спасло то, что одни знакомые подарили мне баночку защитного крема, который так и называется: "Щит". А многие катальщики с утра надевали на морду лица белые тряпичные маски с прорезями для рта и глаз и походили на американских ку-клус-клановцев. И еще один эффект, который я раньше не замечал. Поднимаешься в кресле и попадаешь в облако, т.е. не видно не только солнца, но даже впереди плывущего кресла. И чувствуешь, как брюки на бедрах становятся просто теплыми и греют ноги. Чем это все объяснить не знаю. Или тем, что это южные склоны главного Кавказского хребта, или воздух там особенный. Между второй и третьей канатками расположено уютное кафе из дикого камня.
Если поднятся на самый верх горы Техинис и еще метров 150 пройти в гору, открывается потрясающий вид на Араратскую долину. Какие-то горы я в своей жизни видел на Кавказе, Памире, Тянь-Шане. Но я и предположить не мог, что так величественно может выглядеть гора, не самая выдающаяся по высоте. Я имею в виду гору Арарат. Причина в том, что самые высокие горы стоят в окружении чуть менее высоких, т.е. выделяются только за счет вершины. А с вершины Техиниса видна Араратская долина шириной километров 90, и там (уже в Турции) могучими холмами прямо с равнины встает во весь свой более чем пятикилометровый рост красавец Арарат.
Еще одна достопримечательность Цахкадзора. Когда должны были состояться летние Олимпийские игры в Мехико, где все спортивные сооружения находились на высотах, значительно превышающих уровень моря, правительство СССР приняло решение построить олимпийскую базу для тренировки наших спортсменов на таких же высотах. Выбор пал на поселок Цахкадзор в Армении. За короткий срок была создана эта база в горах недалеко от поселка. Я, конечно, не упустил случая посетить эту базу, тем более, что там по путевке жил мой знакомый Арон Борисович Бужанский, из нашего головного института из Москвы.
К моменту посещения мной этой базы все сооружения внешне выглядели целыми. Это были несколько громадных ангаров для занятия волейболом, баскетболом, футболом. Пятидесятиметровый открытый бассейн с подогревом, сауна, столовая и три жилых пятиэтажных дома. Но сооружения выглядели целыми только внешне. Как нам сказали работники базы, из-за высокой минерализации воды в сочетании с углекислым газом вся сантехника и многие коммуникации пришли в полный упадок. Функционировали только бассейн и сауна, которые мы посетили.
Пожалуй, самым нетронутым внешним воздействием объектом остался только один. Это фигура обнаженной молодой красавицы из металла на высоком помосте при въезде на базу. Коленопреклоненную девушку, держащую в руках чашу, создал талантливый человек. И название этой скульптуры было удачным – "Дарующая солнце".
И последнее, не столь романтическое наблюдение. Очень вкусным мясом кормили в Цахкадзоре и в ресторане, и в кафе.
Кировск
Зимой 1986г я возвращался из командировки в Североморск, где мы устанавливали станции спутниковой связи на тяжелые корабли военно-морского флота. Стою в очереди на регистрацию в аэропорту Мурманска. В Москве или в Ленинграде я бы обязательно прошел вдоль очереди и, вероятнее всего, встретил бы знакомого, так как летали мы часто, и нас было много. А тут…Ну, кого я могу встретить в стороне от оживленных трасс? Стою. И вдруг меня окликают: «Толя!» Оглядываюсь – Коля Мельников, мой старый приятель, с которым мы познакомились 15 лет назад, в Терсколе на Кавказе.
