Текст книги "Современный Декамерон комического и смешного. День первый"

Автор книги: Анатолий Вилинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– К моей защите, ваш вопрос, мамаша, не относится, сожалею… – говорит ей Ивакин.

Голос из зала критически со смешком:

– Не относится! А помочь старой женщине это разве не защита?

Смешки, шум, говор, советы.

Вилин берет судки у женщины и говорит:

– Идемте, уважаемая, я проведу вас к администратору, – уводит её со сцены.

– Советский теоретик и критик Фролов говорит – начал Ивакин.

Вилин и женщина вдруг возвращаются, он берет из её рук бряцающие судки, женщина снимает с себя камуфляж, платок и перед всеми предстает, известная своими перевоплощениями Чемерина.

Буря смеха всех присутствующих, возгласы, аплодисменты, овации.

Режиссер и Чемерина кланяются и благодарят, но их слов из-за восторженного шума зрителей не слышно.

Переждав шум, Ивакин собрался и вновь повторил:

– Советский ученый теоретик и критик Фролов говорит…

Благова возвращается на свое председательское место и спрашивает:

– Соискатель, вы переходите к теории смешанного типа?

– Перейду, Елена Владимировна, но я всё же хочу закончить теорией отклонения…

– Пожалуйста, Владимир Алексеевич, слушаем вас…

– Советский теоретик и критик Фролов говорит…

– Товарищи! – вдруг раздается громкий голос и на сцену выходит пожарник. – Убедительно прошу соблюдать противопожарную безопасность! А то, сгореть можно…

– Да что это за наваждение, посторонних, товарищи!? – встала Благова.

– Не посторонний… – приблизился к столу ученого совета. – Когда сгорите, то скажите, посторонний или не посторонний, умница, – угрожающе громко прошептал пожарник. Обернулся к залу: – Они все так говорят, пока не горят. А когда предупреждаю…

– Послушайте, главпепел, вы же мешаете! – вскричала Благова.

– Оно и видно, мешаю пока не горите, уважаемая. Так что, соблюдайте противопожарность, – обернулся он к содокладчикам. Те хором:

– Соблюдаем, соблюдаем!

– Ну и славно, граждане, ну и славно… – снимает каску, маску сбрасывает с себя брезентовую робу и все узнают Вилина.

Смех, возгласы, аплодисменты.

– Советский теоретик и критик Фролов говорит… «В смехе человечество подвергает осуждению всё то, что не совместимо с идеалами прекрасного, что не противоречит общепринятому представлению о назначении человека…»

В стороне за столом с телефоном сидит Невелев. Над его головой надпись: «Директор Театра». Входит Пятов. На плечах у него суфлерская будка, голова в ней. Невелев оторопело смотрит на него. Будка подходит к директору, чуть наклоняется, пребывает в такой позе несколько секунд, будто разговаривает, поворачивается и уходит.

– Что он сказал? – спрашивает Ивакин Невелева.

– Хотел устроиться к нам суфлером, – ответил тот.

Ивакин вернулся на свое место докладчика:

– По Обуэну, французского теоретика, – это критерий рациональный безличный, герой наш имеет смешной головной убор, утверждающий, что он по профессии суфлер… Следующий, – это критерий личный. По этому критерию смешным является всё то, что претит нашим привязанностям, вкусам, привычкам…

На экране мужчина и паренек у электрощита.

Невелев подводит Пятова к электрощиту с рубильником и говорит:

– Вот ты ответственный дежурный. Видишь на щите лампочка. Она не горит. Как только она загорится красным светом, раз, выключи рубильник, раз! – показывает. Лампочка потухла, раз включаешь рубильник. Понял?

– Ага…

– Лампочка красным, раз выключил рубильник, лампочка потухла, раз, включаешь рубильник, понял?

– Ага…

– Значит, лампочка загорелась, выключил рубильник, лампочка погасла, включаешь рубильник… Зажглась, выключил потухла, включил. Ясно? Зажглась, – выключил, потухла – включил, зажглась – выключил, ясно?

– Ага…

– Значит, выключил – зажглась, лампочка, включил – потухла. Зажглась – выключил, потухла – включи. Зажглась – выключил, потухла– включил, зажглась – выключил, потухла – включил. Потухла – включил, зажглась – выключил, потухла – включил, зажглась – выключил. Выключил, включил, выключил, включил, выключил, включил. Понял?

– Ага…

– Значит, включил, выключил, включил, выключил… – пошел Невелев от Пятова. – Включил, выключил…

– Пятов за ним: – Так если лампочка зажжется, куда поворачивать рубильник?

– Критерий общественный определяет смешным того, кто не подчиняется законам и правилам среды, кто выделяется своим видом, костюмом, языком или привычками. Часто между названными тремя критериями соблюдается единство…

Женщина за швейной машинкой что-то шьет.

Вилин подошел к Пятову и говорит:

– Вот у вас есть швейная машинка, к примеру…

– У меня её нет, – развел тот руками.

– Ну, хорошо, допустим. И вот шьет ваша жена…

– У меня нет жены.

– Допустим… Пусть сестра.

– Но у меня нет сестры!

– Хорошо, тогда вы шьете сами?

– Я не умею шить! – вскричал Пятов.

– Не умеете? – уставился молча на него Вилин и заговорщически: – Тогда зачем вам машинка?

Ивакин за трибуной защищает свою диссертацию.

Чемерина – обращается к Грачевой:

– Дорогая, как ты встретила Новый Год?

– Как всегда, в постели.

– И много было народа?

– Итак, я хочу закончить изложение основных положений своей диссертации, подойдя к смешанным теориям… Эти теории наиболее обширны и имеют очень многих авторов и исследователей… Карл Грос, Бергсон, Зигмунд Фрейд, Луначарский, польский психолог Владислав Витвицкий, Зофья Лисса и многие, многие другие… Кстати, Зофья Лисса свои исследования посвящает комическому в музыке…

На экране девушка и парень целуются в обнимку. Они одеты по-пляжному, в цветущем саду.

Вначале тихо, с бульканьем вплывают звуки музыки, затем громче, переливчатее, а после аккомпанирующе, разными мотивами, трелями, завываниями и басовитым хохотом. После звучат струны балалайки. Вилин выходит на середину сцены в сопровождении Аничкиной и они поют:

 
Расцвела сирень в моем садочке,
Ты пришла в сиреневом платочке.
 

Вилин:

 
– И тебе.
 

Аничкина:

 
– И мене.
 

Оба в один голос:

 
– Хо-о-о-рошо!
 

Балалаечная игра прекращается и звучат любовные звуки скрипки.

Вилин:

 
– Ляжем мы с тобой на травку.
 

Аничкина:

 
– Зацелуемся до страстного смаку.
 

Вилин:

 
– И тебе,
 

Аничкина:

 
– И мене,
 

Оба в один голос:

 
– Хо-о-о-о-рошо!
 

Вилин:

 
– Распахну твои я груди,
 

Аничкина:

 
– Дам тебе их целовать,
 

Оба:

 
– И тебе, и мене, хо-о-о-о-рошо!
 

Вилин:

 
– А затем в экстазе ласки,
 

Аничкина:

 
– Я отдамся в порыве страсти,
 

Оба:

 
– И тебе, и мене, х-о-о-о-рошо-о-о…
 

Оба повторяют:

 
– И тебе, и мене, х-о-о-о-о-о-р-о-о-о-ш-о-о-о…
 

Врываются бурные булькающие, хрипящие, стонущие звуки, имитирующие половой акт и его окончание.

Звуковое сопровождение сходит на нет и вместо него сцена заполняется многоголосым щебетом птиц.

Ивакин после реакции присутствующих и паузы:

– Учитывая, что все теории комического и смешного переплетаются с теориями мною изложенными, я считаю не целесообразным останавливаться на их основных положениях, тем более, что эти теории заслуживают более пристального исследования в отдельных работах… Поэтому дальнейшую защиту своей диссертации я буду строить на теории смешанного типа.

Благова тихо переговаривается с Жадовым, с Бодровой и другими, затем говорит:

– Пожалуйста соискатель, как и раньше мы считаем, что для всех ваших примеров, теория смешанного типа более подходит.

– Благодарю, уважаемые члены совета, руководствуясь вашим одобрением, я и буду излагать теорию смешанную, куда, как известно войдут: теория негативного качества, деградации, контраста, противоречия и отклонения от нормы…

На экране появляется Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге.

Ивакин спрашивает Аничкину:

– Скажите, вы еврейка?

– Почему вы так думаете, – спрашивает Аничкина.

– Отчество… Иссаковна…

– Так что, вы хотите сказать, что Исаковский собор это синагога?

На экране часть зоопарка. Бегемот в воде.

– Скажите, какого пола этот бегемот? – Чемерина Пятову.

– Мадам, это может интересовать только другого бегемота, – отвечает Вилин и как гид говорит посетителям: – Перед вами бегемот он живет в африканских болотах. Половой акт длится полтора часа…

Грачева, которую держит под руку Невелев, говорит ему?

– Слышал? Слышал?!

– Перед вами слон, – говорит Вилин у его вольера. – Он живет в африканской саване. Половой акт длится два часа.

– Слышал, слышал?! – восторгается Грачева.

– Перед вами лев, – тоже житель саваны. – Половой акт длится три дня по три часа в день…

– Слышал, слышал?! Вот это да!.. – Грачева Невелеву.

– Перед вами олень. Он живет в средней полосе Европы. Половой акт длится полторы минуты.

Невелев Грачевой торжествующе:

– Слышала, слышала?!!

Грачева высвобождает руку и со смешком:

– Что слышала! Ты посмотри на его рога!

На экране лестничная площадка подъезда дома.

– Скажите, Грачева? – Вилин ей. – Для чего служит лестничная площадка в доме?

– Это интимный вопрос, профессор… – смутилась та.

– Пять, – вы свободны. – Следующий!

На экране мушкетеры с обнаженными шпагами в позе поражающей противника.

Вилин вошедшему Пятову:

– На сообразительность, что вы видите, студент?

– Молодые мушкетеры в своем амплуа.

– А теперь? – на экране мушкетеры с опущенными шпагами.

– Мушкетеры в среднем возрасте, профессор.

– Так. Смотрите, мушкетеры со шпагами в ножнах сидят, пьют кефир.

– Э-э, профессор, они уже пожилые, им не до нападения со своими висящими шпагами.

– Занятно, молодой человек, занятно… Ну, а теперь… – щелкает пультом и на экране молоденькая красивая девушка, которая что-то беззвучно говорит отрицательно мотает головой: – Как вы думаете, что она говорит?

– Никому, никому, никому, она говорит профессор, – ответил Пятов.

– А вот она же, – щелкает пультом, – ей за двадцать как вы понимаете.

– А-а, дам одному, одному, одному.

– Очень занятно вы распознаете, женщин, молодой человек, – щелкает пультом и на экране эта же женщина в пожилом возрасте и с горестным лицом что-то просительно беззвучно говорит, смотрит то в одну сторону, то в другую.

– Да вы сексуалист, профессор! – воскликнул Пятов.

Ивакин прошелся по сцене и сказал:

– Если бы мы попытались разложить показанные примера по теориям комического и смешного, то это сделать было бы очень трудно, не обосновано привязывать к той или иной теории… Хочу также сказать, что все примеры, которые вы видели и увидите не тематические разные по теме и излагаются в совокупности изображению на экране…

– Поняли вас, соискатель, – сказала Благова.

– Принято к сведению, – произнес Жадов, а за ним и Бодрова.

Экран засвечивается и на нем человек по горло стоит в какой-то грязной жиже.

– Вор хотел забраться в чужой дом, но на него набросился кобель. Он от него, собака за ним, он от него, собака за ним. Бегал, бегал спасаясь, пока не провалил в яму с нечистотами, – говорит Вилин.

На краю ямы вор, над ним победоносно лает собака. Вор ей:

– Ну что, добегалась, сука?

После смеха оппонент Левко:

– А яма что? После дворовой уборной? Её только присыпали? Хозяева, видать, ленивые были…

На экране мужчина в морской тельняшке, лицо заспанное, усталое. Стоит у открытой двери квартиры. Перед ним женщина.

Аничкина подходит и спрашивает:

– Это вы спасли моего Абрашу?

– Ну я, – отвечает Пятов.

– И вы ныряли на такую глубину?!

– Нырял. А что?

– А кепочку Абраши там не видели?

Смех отовсюду.

На экране двери с вывеской: «Аптека». На дверях объявление: «Ваты нет».

– Как это ваты нет?! – возмущается Чемерина. – Как это нет, когда Карл Маркс говорил, что всё будет всем и вата, и сахар, и молоко и даже селедки сколько хочешь всем, всем и даже евреям!

Ивакин сказал:

– Каждый пример, как вы слышите, заканчивается многоголосым смехом разных тонов, и музыкальным аккордом. Что вы и слышите. – Щелкает пультом управления экраном: он засвечивается и виден прилавок магазина. На нем банка с надписью: «Евреям сметана не отпускается».

– Как это не отпускается, как это не отпускается!.. – возмущается Грачева. – Это дискриминация евреев! Дайте жалобную книгу! Позовите директора!

Вилин подбегает к ней и шепотом:

– Что вы кричите, что вы кричите… Посмотрите…

На экране рука продавца над той же банкой, с пальцев которой стекает в банку вода.

– Разве это сметана? Это даже не сыворотка…

На экране причал, к нему пришвартован корабль. На мостике моряк в капитанской форме. Подходит Невелев, спрашивает:

– А што, ваш капитанчик есть?

– Ну я капитан, – отвечает Вилин.

– Скажите, вы на работу берете?

– Нет, не берем, – осмотрев его, – ответил «капитан».

– Ха, счастье твоё, а то бы я тебе наработал, – заложив руки в карманы, отходит Невелев.

На экране лестничная площадка. На ней двери двух квартир. На одной двери цифра 6, на другой – цифра 9.

Вилин указывает на цифры и говорит:

– Славные цифры шесть и девять. Если у цифры шесть кружочек внизу, то у цифры девять кружочек вверху. А если эту цифру девять повернуть вокруг своей оси, то и она станет цифрой шесть…»

На экране те же двери, но с цифрами шесть и шесть.

– Как видим, девятка превратилась в шестерку… Ну, а теперь…В некоторых странах есть, например, такой обычай, по которому любая пара, прожив несколько лет и не имея детей, получает право, за определенную плату, пригласить государственного мужа для оказания практической помощи в таком трудном и деликатном семейном вопросе. Вот одна пара и решила воспользоваться таким правом.

Супруг, в сильном расстройстве, уходя на работу, напомнил жене, что сегодня должен прийти государственный муж и попросил её делать всё так, как он укажет…

– По чистой случайности, в том же доме… – вышел к экрану Пятов. – Счастливый многодетный отец, живший по соседству, пригласил в квартиру фотографа – специалиста по съемкам детей.

Приняв покосившуюся девятку за шестерку фотограф позвонил в квартиру…

К Пятову подходит Грачева он к ней:

– Добрый день, Мэм!

– Не надо слов, сэр, ради бога, я ко всему готова.

– Ваш муж говорил, что я приду сегодня?

– Да, я готова.

– Ну, коль так, то перед тем, как приступить к делу я хотел бы предложить вашему вниманию все варианты, в которых мы будем работать.

– Я вас слушаю, сэр.

– Из наиболее эффективных поз, как показала практика, лучшими являются: – стоя и лежа в ванной! Да, Мэм, этот способ наиболее удобен.

– Что же, я согласна, если так надо.

– О, мэм, не сомневайтесь в моём опыте! Разрешите показать альбом с моими работами. Вот этого ребёнка я, сделал на крыше автобуса.

– На крыше автобусе, при всём народе?!

– Да, мэм, такова прихоть его матери. А вот этого ребенка я сделал в витрине универмага.

– В витрине универмага?! На глазах у публики?!

– Что поделаешь, мэм, его мать была кинозвездой и это было необходимо для рекламы. Итак, мэм, начнем, с ванной?

– Хорошо, согласна…

– Одну минуточку, мэм, я должен взять штатив.

– О, боже! Зачем?

– Понимаете, мэм, мой аппарат настолько тяжел, что его трудно держать в руках.

Грачева падает на стул, в обморочном состоянии. Пятов убегает.

Вилин выходит на сцену со словами:

– В это время на лестничной площадке, государственный муж столкнулся с матерью многодетного семейства, поджидавшей фотографа.

– Добрый день, мэм, – подходит Вилин к Чимериной. – Это вы делали вызов?

– Да, сэр.

– Я должен заметить, что несмотря на все мои старания и мастерство, разового вызова, как правило, не хватает. Поскольку ваше желание не вызывает сомнения, я советую повторить вызов на следующей неделе.

– Хорошо, я последую вашему совету. Но где же ваш аппарат?

– Мэм, вы самая остроумная женщина! Конечно со мной!

– Ах, извините, я не заметила. Обычно у людей вашей профессии он сразу бросается в глаза.

– Вы обижаете меня, мэм, данные моего аппарата обследованы специалистами, и, уверяю вас, он вполне работоспособен и безопасен.

– Простите, сэр, я слабо разбираюсь в технике. Мой муж не раз просил соседа-любителя, но и он ничего путного не сделал.

– Так, мэм, никакие любители не в состоянии конкурировать с сотрудниками нашей фирмы.

– Я вам благодарна, сэр, и давайте приступим к делу, а если мне понравиться ваше старание, я буду постоянной вашей клиенткой.

– Вы убедитесь, мэм, у меня большой опыт. В списке моей клиентуры более двухсот человек и не одной жалобы.

– Я очень на вас надеюсь. Давайте начнем с ванной. Я уже приказала приготовить воду.

– Вы меня интригуете, мэм.

– Затем, мы продолжим на кресле в детской, затем, на детском паровозике и в песочнике под окном.

– Но, мэм, более трех раз я не могу за визит!

– Да что вы?! Я об этом слышу впервые. Моей подруге мастер выполнил все её заказы и у неё более пятнадцати позиций.

– Прошу прощения, но у вас неверные сведения. В нашей фирме таких специалистов нет. Даже, если я откажусь на сегодня от остальных визитов, то смогу обеспечить не более пяти позиций. Это предел моих возможностей, мэм…

– Вы что же, принесли только один аппарат? У мастера моей подруги два аппарата болтались: спереди и один сбоку.

– Вас ввели в заблуждение, мэм, науке неизвестны такие феномены.

– Перестаньте, пожалуйста, лучше начнем, прошу вас, доставайте ваш аппарат.

– Он привычным движением сбросил плащ, одежду… – констатировал Вилин – Женщина упала в обморок.

Чемерина, имитируя обморок, падает на стул.

Ивакин продолжает:

– Как видим, в этом не кратком комическом примере, в теории смешанного типа переплетаются все теории, изложенные мною…

– Я не могу с вами согласиться, соискатель, – раздался голос Благовой. – Отсутствует подтекст всех теорий комического…

– Да, и бездетная женщина, и многодетная женщина выглядят только в одной теории, как дуры, – заговорил Волгин.

– Вот именно, неужели ни та, ни другая не поняли сразу, что это не гейн для одной, и не фотограф для другой, – вставила Бодрова.

– Поэтому и комического не чувствуется, – сказал с хрипотцой оппонентов Левко.

– Да, но по теории… – хотел было возразить Ивакин.

– Да, все теории, в конечном счете, здесь говорят о критической проблеме в обществе… – вставил свое слово и ученый секретарь Жадов.

– Вот именно, – покашлял – проблема! У одних многодетство, а у других, иди и занимай производителя. Разве это смешно? Не-е-е-т, – протянул покашливающий голос Левко – горько!»

– А я вам скажу, что в этом примере есть всё: и деградация, и критика, и контраст, и противоречия… – произнесла Бодрова.

– Да, соискатель, и, конечно, отклонения от нормы, – защитил анализ примера другой член ученого совета, молчавший всё время. Он пришел позже и скромно сел с краю стола.

– Как видите, диссертант, – сказала Благова. – Суждения по примеру вашему разные, но в основном, что он не относится к теории смешанного типа.

– Тем более в стране наблюдается вырождаемость, товарищи! – прокричал голос из зала.

– Надо в открытую применять государственных мужей, чтобы поправить положение! – крикнул еще кто-то.

– Тише, тише, товарищи, не превращайте наш совет в заседание по решению государственных проблем. У нас защита научной диссертации комического и смешного. Опустим дискуссию и соискатель продолжит свою защиту, – проговорила председательница совета.

Ивакин кашлянул и сказал:

– Все жизненные проблемы влекут так или иначе комическое и критическое, деградированное и противоречивое, отклоняющее от нормы… Услышав суждения отдельных товарищей, хочу напомнить, что человечество всегда делилось на две части, на тех, кто чувствует юмор и на остальных.

На экране очень пузатый человек разговаривает с худым мужчиной. Толстый указывает рукой на низ живота.

– Интересно, о чем они говорят? – спрашивает Невелев.

Худой спрашивает пузатого:

– Как дела, старина? – поясняет Ивакин.

Пузатый ему:

– С каждым годом живот растет, а отросток, вянет, – поясняет Вилин. – И дальше…

– Ты выпил? – спрашивает худой.

– Набрался… – тот ему.

– С какой стати?

– А чтобы на женщин не тянуло.

– А я когда выпью, так я и на старуху лезу.

– А я когда выпью, то даже на молодую не смотрю, – говорит Вилин и добавляет: – Из-за живота своего, наверное, и отростка.

На экране аудитория в медицинском институте, у кафедры профессор в очках.

У экрана в белом халате, в очках, Невелев.

– Итак, как мы называем того, который хочет, но не может?

Импотент!! – в один голос кричат Аничкина, Грачева и Чемерина.

Правильно – соглашается Невелев. – А мужчина, который может, но не хочет?

Из экрана вырывается многоголосый женский возглас:

– Сволочь!!!

После возгласа, закончившегося музыкальным, бульканьем, Невелев указкой показывает на экране какое-то неясное изображение и говорит:

– Как показала последняя медицинская исследовательская перепись самыми большими и активными органами являются у Одесситов…

Женщины – содокладчицы вдруг побежали со сцены.

– Не спешите, до отхода поезда еще три часа! – кричит вдогонку Невелев – «профессор».

– Ну, знаете!

– Это уж, понимаете?! – Повскакивали из-за стола оппонентки Минина и Цилина.

За столом ученого совета смех, переговоры, непонятного значения.

– А мы що?! – приподнялся из-за стола оппонент Левко.

– Да, дорогой, зачем так, определяешь, у кого какой? – вышел Вачнадзе.

– Так это же, житейский комизм! – встал на защиту Ивакин. – Как же без этого? Без этого никак нельзя!

– Патология! – прокричал кто-то из зала.

Благова встала со своего председательского места и заговорила:

– Это, конечно, смешно, несколько выходит за рамки публичного этикета, но ограничивать свободу защиты, мы не имеем права, товарищи.

– Ведь в примере же нет вульгаризма, Елена Владимировна. А всё построено на подразумевании, свободного понимания по личному желанию, насколько ему понятен жизненный юмор, – выступил Ивакин.

– Не будем ханжами в этом вопросе, товарищи, Нельзя избегать важного жизненного, – подключилась Бодрова.

– Конешно, дорогая, только зачем у одесских товарищей, он говорит? А у других, скажем, у кавказских генацвале? Что? Не так будет?

– Так, товарищи, перейдем к защите комического, – сказала председательница.

– Давно пора!.. – прокричал голос ив зала.

На экране тонущий корабль. Матросы в шлюпке вылавливают утопающих. Одного лысого в воде матрос из шлюпки хлопает по голове.

– Как вы думаете, что утопающему говорит моряк? – спрашивает Вилин Пятова?

– Что-то о спасении… – неуверенно отвечает тот.

Моряк хлопает ладонью по лысине утопающего со словами: «Сэр, нам не до шуток, дайте голову!», – смеется Вилин, а за ним и все.

Оппонент Левко непонимающе спрашивает:

– Если спасает, то зачем матросу голова того? К чему тут ха-ха, хе-хе?

Взрыв смеха, после Вилин поясняет:

– Потому, что при спасении утопающих, обычно хватают за волосы, – уважаемый оппонент… – Аутопающий оказался лысым.

– За шею бы хватал утопающего, если тот лысый, – недовольно пробурчал Левко.

– Так шея и голова утопающего в воде! Понимаете?! – немного взвинчиваясь, громко проговорил Вилин.

– Так спасательный круг надо бросить тогда, – советует оппонент.

– Спасательного круга не было, понимаете, нет! – повысил голос Вилин.

– Канат какой-нибудь…

– И каната нет! – вскричал Вилин. – Нет каната!.. Одна голова, лысая, понимаете? Без волос!..

– А-а, без круга, без каната и без волос, значит? Ну, тогда…

Последние слова потонули в море общего хохота.

– Как видите, краткость юмора не все понимают, – после шума пояснил Ивакин. – Поэтому…

На экране перед надписью «Граница» в коровьей шкуре два человека на корточках: один впереди, другой лицом к хвосту. Со стороны на них мчится бык.

– Что мы видим на экране, уважаемые? – прошелся по сцене Вилин.

– Я понимаю так, товарищ режиссер, дарагой. Бык хочет залезть на коровку, понимаешь?

Ивакин ему:

– Правильно, дорогой Вачнадзе, а почему показана не настоящая корова, а её шкура с людьми?

– Артысты играют, понимаешь… – поясняет тот.

– Нет дорогой, не играют, а смертельно рискуют, – пояснил Вилин. – Это период, когда мы жили в СССР за «железным занавесом». Выехать свободно за границу было невозможно… И сейчас еще, как известно, моя трупа тоже не была пущена на гастроли за рубеж…

Все содокладчики хором:

– И сейчас еще!.. Дискриминация! Побоялись критики в нашем репертуаре!

– Так всё же, что происходит на вашем немом экране, соискатель? – спросила Благова, перебив отвлеченное пояснение.

– Желающие тайно перейти границу, напялили на себя коровью шкуру пытаются перейти границу… – поясняет Ивакин, глядя на экран.

– И тот, который смотрит из-под хвоста коровы, вдруг кричит – Ой, мы пропали! – вступил в расшифровку изображения Вилин. – А передний нарушитель: испуганно: – Что, пограничник?!

– Нет, хуже! Бык! – заключил Ивакин под взрыв дружного хохота.

– Железный занавес, железный это понятно, – вздохнул Левко после.

– Вот именно, но почему это бык не может различить настоящую корову от фальшивой? – спросила оппонент Минина. – Полагаю, что данный пример не отвечает реальности.

– Для комического, не всегда нужна реальность, даже в критике, – сказала Благова.

– Вот именно, Елена Владимировна, – поддакнул Жадов.

– Э, нет, товарищи, ученые, нет!.. – встал Левко. – Ведь много есть и других способов нелегально перейти границу, вот например, один захотел и поплыл его хотели поймать, а он утонул! – засмеялся Левко. – Реально?

– Реально, уважаемый оппонент, но не смешно, – Ивакин ему.

– И даже намека на комическое, – поддержал Вилин.

– Тут можно только посочувствовать, товарищ оппонент, – отметила Благова. – Так, смотрим на экран…

На экране пляж у моря. Девица в бикини держит руку ниже живота. В стороне лежит загорелый мужчина, рука у него как бы ударяет по месту тоже ниже живота.

– Что мы видим: пляж у моря, мужчина и женщина загорают. Она что-то говорит. Мужчина тоже что-то говорит… – объясняет Вилин. – Что она говорит, как вы думаете? – обращается он к Аничкиной.

Та немного подумала и сказала:

– Рука женщины поглаживает, то что определяет её пол… А говорит она разное…

– А говорит она вот что, – выступила Чемерина. – Она поглаживает и ласково шепчет: «Спасибо тебе, моя дорогая, благодаря тебе я на хорошей работе, благодаря тебе я получила без очереди квартиру, благодаря тебе я вот сейчас на курорте, у моря по льготной путевке…

– Так, а что говорит сердито, как мы видим, мужчина? – обращается Вилин к Невелеву.

– Он может говорить тоже разное, – отвечает тот, – но учитывая шепот девицы, можно предположить противоположное словам курортницы. Он бьет себя по месту своего определятора мужского пола и гневно шепчет: «Из-за тебя стервец, меня исключили из партии, выгнали с хорошей должности, сейчас вот я лежу тут, на пляже без путевки и без денег…»

Смех разного значения: сочувствующий, злорадствующий, хихикающий.

– А что, так ему и надо!.. – вставил Левко.

– А такая и у нас на работе есть, секретарша, – отметила Минина.

– Што я вам скажу, – заговорила оппонентка Цилина, – разве таких мало? – У меня знакомая…

– Товарищи, не устраивайте дискуссий, отвлеченных от темы защиты – приостановила оппонентов Благова.

– А почему, если это жизненно, я вам скажу, – парировала Цилина.

– Жизненно не жизненно, но не смешно… – определил Левко.

– Перейдем к другому изображению на экране, друзья, – погасил слова оппонента Ивакин. – Смотрим, снова пляж, но уже другой, очевидно…

На пляже купающиеся, загорающие, в стороне играют в волейбол. Пара крупным планом муж и жена в панамах. Жена говорит по мобильному телефону.

– Итак снова пляж женщина что-то говорит по телефону, Оппонент Цилина как вы думаете, что она говорит?

– Ой, если из моей практики, так на вопрос из дома или подруги она отдыхает? Так она отвечает, что хорошо, Абрам загорает, она мочится, он мочится, она загорает…

– А почему они мочатся не вместе? – Спросил Левко.

– А кто бы охранял одежду и имущество? – Цилина ему.

– Какое имущество?

– Зонтик, примус и сковородку для жарки рыбы…

Подождав, когда окончится смех, Вилин спросил:

– Но может быть и другой разговор, друзья! Как вы думаете, – обращается он к Аничкиной.

– Вы знаете, из жизни приведу пример, чтобы оппонет Левко не сказал, что не реально… Муж с женой на пляже. Жужжит пчела над ними, вдруг жалит мужа в известное, как вы догадываетесь, мужское место. Он кричит. Жена тоже кричит, видя, как её любимая половина извивается от боли. Подбегает пляжный доктор и успокаивает: «Ничего, ничего страшного, сейчас сделаем примочку и боль пройдет и опухоль… А жена ему:

– Ой, спасибо, доктор, ой спасибо, а нельзя так, чтобы боль прошла, а опухоль осталась?

Взрыв многоголосого смеха заключил последние слова рассказчицы.

– Оно что ж, конечно, и такое и посмеяться можно, А вот был еще случай с пчелами, товарищи…

– Нет, нет, уважаемый оппонент, не будем превращать защиту в собрание рассказов. Продолжайте, соискатель, что там выбросят на экран ваши друзья-телевизионщики?

На экране мужчина в ермолке и парашютист, который что-то спрашивает того.

Ивакин говорит:

– Что мы видим, товарищи, комическое это или не подходит к нашей теме?

После молчаливого периода думающих, говорит оппонент Цилина:

– Смешного тут не видится. В ермолке – это ребе… А тот с рюкзаком за плечами и шлеме… Что тут комического, соискатель?

– Не скажите, уважаемая, – вставил Вилин – Парашютист спрашивает ребе: «Сегодня суббота, ребе, это по-вашему шабат, делать ничего нельзя. Ребе подтверждает «Нельзя». «А прыгать с парашютом можно?» – спрашивает тот. Ребе ему: «Можно, но парашют раскрывать нельзя».

Сцена и зал заполняются многоголосым хохотом вместе с хохочущими звуками радио.

– А вы говорили, не смешно… – довольствуется Ивакин. – Во всём можно увидеть жизнеутверждающее комическое, товарищ оппонент.

– А если разобьётся той летчик, то что, смешно? – спросил Левко.

– Смотря при каких обстоятельствах, уважаемый, – пояснил Вилин.

– Да, дарагой, – встал Вачнадзе, – одын прыгнул, а парашют не раскрылся, понимаешь, и он, бух, в море нырнул, значит.

– Так это несчастный случай с благополучным исходом, товарищ, – отметила Минина.

– Не скажи, дарагая оппонэнт, он нырнул, а там дэвушка-аквалангка, ему, раз, соску с кислородом в рот, понимаешь, и они наверх сразу…

– Уважаемый, вы отвлекаете нас от защиты, небылицами, – встал Жадов.

– Пусть пофантазируют, пусть, посмотрим, к чему выдумка приведет, – сказала Благова.

– Всплыли они, значит, девушка и говорит: «Теперь женись на, мне». А он ей: «С радостью, да парашют мешает».

Смеха присутствующих было немного, слышались вопросы непонимающих.

– Как видим, слышим, – поправился Ивакин, – смешного здесь мало.

– Оно и понятно, что же тут смешного, парашютист чуть не погиб, – отметил ни кто иной, как тот же оппонент Левко. – Та замуж захотела, а у него парашют…

От его слов смеха зазвучало больше, чем от басни Вачнадзе.

На экране тем временем появилось новое изображение: мужчина стоит на лестнице, в руках у него кисть, он красит потолок.

– Что это значит? Человек красит потолок…

– Что ж, тут комического, работает, красит… – поясняет Левко.

– Мой родственник тоже малярил в доме умалишенных. После первого дня работы он дома говорит: «Знаешь, жена, там совсем нормальные люди. Они мне даже помогают иногда!!