Текст книги "Передаю цель..."

Автор книги: Анатолий Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

БЕЛОЕ ПЛАМЯ ПУСТЫНИ

Посвящается

среднеазиатскому периоду деятельности Героя Советского Союза генерала армии И. И. Масленникова.

ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

Чем дальше уходят годы, когда лишь зарождалась, крепла в борьбе и становилась монолитом новая общность людей – советский народ, тем большую дань любви и уважения отдаем мы героям, чьи деяния и судьбы определяли судьбу молодого Советского государства.

Герой Советского Союза генерал армии Иван Иванович Масленников – сын стрелочника Рязано-Уральской железной дороги – семнадцатилетним юношей вместе с группой большевика 3. С. Петрова разоружал жандармов в Февральскую революцию, восемнадцати лет участвовал в ликвидации белоказачьего мятежа в Астрахани, обеспечивал связь с Чапаевской дивизией в дни боев за Уральск, в те же восемнадцать – командовал кавалерийским полком, бился с частями Врангеля, а затем водил в атаки кавалерийские бригады в степях Кубани, в предгорьях Кавказа.

Молодой человек двадцати двух лет вышел из горнила гражданской войны с боевым опытом полководца и девятью ранениями (четыре из них были тяжелыми), вынес классовую ненависть к врагам революции, политическую закалку и несгибаемую волю. Вся его последующая жизнь – непрерывное преодоление, казалось бы, непреодолимых трудностей, когда мера доверия партии и командования каждый раз измерялась во сто крат превосходящей ее мерой ответственности.

После окончания кавалерийских курсов в Новочеркасске И. И. Масленникова послали, как одного из лучших командиров, на границу в Среднюю Азию. Именно здесь, на необозримых просторах жгучих песков Кара-Кумов и Кызыл-Кумов решались вопросы государственной важности – быть или не быть всему Туркменистану социалистическим.

Среднеазиатский Коммунистический университет Иван Иванович Масленников окончил заочно в 1934 году, а в 35-м – Военную академию имени М. В. Фрунзе.

Началась жизнь крупного военачальника, ставшего в тридцать шесть лет начальником боевой подготовки погранвойск в Закавказье, а затем командующим войсками НКВД Белорусского округа, в тридцать девять лет – заместителем Наркома Внутренних дел, в сорок – командармом, принявшим в самое трудное для Родины время, летом 1942 года, командование Северной группой войск Закавказского фронта, а в 1943-м году – Северо-Кавказским фронтом.

Под его руководством была организована оборона Кавказа, а затем – стремительное наступление, в ходе которого была освобождена территория от Орджоникидзе-Моздока до Азовского моря.

С мая по август 1943 года генерал-полковник Масленников – заместитель командующего Волховским фронтом. С августа по ноябрь 1943 года – заместитель командующего Юго-Западным и 3-м Украинским фронтами. Командовал 8-й Гвардейской армией, форсировал с нею Днепр. С ноября 1943 года по март 44-го – командующий 42-й армией, которая в январе 1944-го года прорвала оборону противника под Ленинградом. С апреля 44-го года – командующий войсками 3-го Прибалтийского фронта, которому Москва салютовала шесть раз.

В тяжкие годы Великой Отечественной войны И. И. Масленников был еще четыре раза ранен, дважды из них – тяжело.

В июне 1945 года – заместитель главнокомандующего Советскими войсками на Дальнем Востоке. За умелое руководство боевыми действиями в разгроме Квантунской армии генерал армии И. И. Масленников был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

В 1945–1947 годах – командующий Бакинского, а затем – Закавказского военного округа. В 1948 году окончил Высшие академические курсы при Высшей военной академии. В 1946 году был избран депутатом Верховного Совета СССР, в 1952 году XIX съездом партии – кандидатом в члены ЦК КПСС.

С мая 1948 года и до апреля 1954 года – заместитель Министра Внутренних дел СССР. Золотая медаль Героя Советского Союза, четыре ордена Ленина, четыре ордена боевого Красного Знамени, орден Суворова I степени, два ордена Кутузова I степени, орден Красной Звезды, знак «Почетный танкист», медали «За оборону Кавказа», «За оборону Ленинграда», орден и медаль Монгольской Народной Республики – таковы боевые награды генерала армии Ивана Ивановича Масленникова, прожившего недолгую, но насыщенную событиями самого крупного масштаба жизнь.

Среднеазиатскому периоду деятельности – в то время тридцатидвухлетнего командира 11-го Хорезмского Кавалерийского полка ОГПУ И. И. Масленникова, отряд которого разгромил в пустыне Кара-Кум объединенную группировку банд Дурды-Мурта, Ахмет-Бека, Бады-Дуза и этим разгромом положил конец басмачеству в Средней Азии, – и посвящается эта документальная повесть.

Именно там, в неимоверно тяжких условиях пустыни, при недостаточной обеспеченности самым необходимым – боеприпасами, водой, транспортом, в условиях недостатка опыта и ряда просчетов, допущенных другими командирами частей, – при семидесятиградусной жаре совершенствовалось военное искусство будущего командарма, закалялась его воля, выковывался характер»

ФАЛАНГА ИДЕТ

Белое раскаленное солнце. Свистящее дыхание лошадей. В горле сухо. Шершавый, будто распухший язык задевает такие же шершавые растрескавшиеся кровоточащие губы. Кожу на скулах стянуло, и кажется, что еще немного, и она от иссушающего, горячего, как из жерла печи, суховея вот-вот лопнет. Едкий пот и мелкие песчинки режут глаза. Мучительно хочется пить. Кажется, все бы отдал только лишь за один глоток воды.

Вода есть у каждого красноармейца во фляге, есть она и в бочатах на идущих вслед за отрядом верблюдах, но пить запретил командир полка, отдавший строжайший приказ на протяжении всех ста двадцати километров марша не притрагиваться ни к флягам, ни к бочатам: и на тактических учениях песковый полк должен привыкать к самым тяжелым условиям боя.

С бархана на бархан движется отряд: то поднимается на гребни, то опускается во впадины между бурыми песчаными холмами. Однообразное движение укачивает, как мертвая зыбь мертвого песчаного моря, раскаленного испепеляющим все живое лучами беспощадного солнца.

Правда, неизвестно, что труднее, идти ли в такую жару, как сейчас, или в декабре месяце совершать стокилометровый марш-бросок от Хорезма до колодца Чарышлы, когда ветер, не встречающий препятствий на огромных открытых пространствах, бросает в лицо снег с дождем, забивает дыхание, мешает движению. Лошадей кормили на ходу, не сходя с седел питались сами, и люди поверили в свои силы, сделав более ста километров за один переход. Не легче было и во время недавнего девяностокилометрового марш-броска на колодец Аджи-Кую в условиях небывало тяжкой для весеннего времени жары.

Цель нынешнего похода – район старинной крепости Змухшир, где удобно развернуть боевые порядки, проверить не только выучку бойцов, но и возможности артиллерии, слаженность всех подразделений. С остатков гигантского крепостного вала хорошо видна вся округа, удобно наблюдать и руководить «боем».

С бархана на бархан идет и идет отряд, переваливается через гребни, скрывается в низинах. Огненным глазом следит за ним, словно выбирая жертвы, палящее, обжигающее нестерпимым жаром среднеазиатское солнце.

Масленников придержал своего Пирата: с той стороны, где шло передовое охранение, возвращался рысью, мягко приподнимаясь в седле, секретарь партбюро полка Быба.

– Товарищ командир полка, – доложил он, – через пески фаланга идет!.. В жизни не видел столько этих басмачей!..

Скомандовав отряду продолжать движение, командир полка вместе с помполитом Иваном Адамовичем Масько и старшим врачом полка Хорстом выехали вперед.

Удивительное, никогда не виданное раньше зрелище предстало перед их глазами. Сплошной лентой со зловещим шорохом, переваливаясь с увала на увал, наискось поднимаясь из низины на гребень соседнего бархана бежали сплошной, изредка прерывающейся лентой отвратительные паукообразные фаланги, достигающие размером шести-семи сантиметров каждая, с толстыми, покрытыми волосами членистыми лапами, с мощными челюстями, способными заразить при укусе трупным ядом.

Что заставило такое несметное количество этих волосатых жителей пустыни переселяться с места на место, собравшись в целое войско, никто не мог бы сказать, но то, что Быба назвал фаланг басмачами, никого не удивило: басмачи у всех были первой темой разговоров.

– Зачем так громко? – заметил командир полка.

Быба не понял, почему он должен говорить тихо, с удивлением оглянулся,

– Зачем фаланг с басмачами сравнил, – пояснилМасленников, – услышат – обидятся.

Шутку приняли, послышались реплики, смех.

– Фаланга – не басмач, первая нападать не будет, – заметил врач полка Хорст. – Однако, – добавил он, – поостеречься следует…

– Продолжайте движение, – скомандовал Масленников, – передать по отряду, быть внимательнее!.. А если в бою или во время преследования противника попадет на пути такая нечисть, что ж, стоять будем?..

Командир полка, а вместе с ним и Хорст и Быба придержали лошадей, оставаясь на месте, пропуская мимо себя подразделения, всматриваясь в почерневшие от зноя лица, с беспокойством отмечая про себя крайнее утомление лошадей, спотыкающихся в сыпучке, с хриплым дыханием преодолевающих бархан за барханом.

Выставив флажки у того места, где путь отряда пересекали мигрирующие неизвестно по каким причинам тысячи и десятки тысяч фаланг, командиры подразделений подали команды взводам и отделениям и звенья кавалеристов, понукая лошадей, с ходу брали такое непредвиденное препятствие.

Никто не мог объяснить, в том числе и сам он, командир полка, в каком направлении и зачем бегут по пескам собравшиеся сюда чуть ли не со всей пустыни фаланги, но зато очень хорошо знал, в каком районе Кара-Кумов и в каком количестве собрались фаланги совсем другого сорта, с винтовками и пулеметами, объединившиеся в крупную бандгруппировку под командованием очень известных приспешников Джунаид-хана, таких, как Дурды-Мурт, Ахмет-Бек, Бады-Дуз, и заблуждением было бы считать этих главарей тактически неграмотными, неподготовленными к упорным боям с регулярными частями Красной Армии.

Командиру полка хорошо было известно, как, например, проходил бой в районе колодца Чагыл 13–14 сентября прошлого 1932 года.

Два кавалерийских полка совместно с мотоотрядом наступали на банду, насчитывавшую до шестисот хорошо вооруженных басмачей, с которыми были и семьи и караван верблюдов с продовольствием и фуражом.

Наступление кавалерийских полков поддерживали танкетки и самолеты.

Появившиеся на поле боя танкетки вызвали замешательство среди бандитов, но только лишь в первый момент. Освоившись, басмачи повели грамотную борьбу и с танкетками. Одна из них попала в заранее вырытую яму и была сожжена, вторую встретили ураганным пулеметным огнем. По самолетам били из винтовок залпами, из четырех самолетов один повредили, ранили летчика.

Показали басмачи и умелое построение боевого порядка, эшелонированного в глубину, расчлененного по фронту, с использованием командных высот, с заменой убитых в стрелковых ячейках.

Для сбора сведений о наших частях Дурды-Мурт, Ахмет-Бек, Утан-Бек, Бады-Дуз и другие засылали мелкими группами переодетых бандитов для глубокой разведки.

При боевых столкновениях старались напасть неожиданно, наваливаясь всей массой, стремясь сковать огнем с фронта, а главными силами ударить во фланг нашего расположения, обходя и охватывая боевые порядки отрядов ОГПУ.

Умели бандиты выбрать заранее удобный для принятия боя рубеж, располагаясь на нем полукругом, с целью заманить наши части в заранее подготовленный и пристрелянный огненный мешок. Любили устраивать, особенно в горных районах, засады, в бою старались поразить в первую очередь командиров, тут же умело используя малейшее замешательство рядовых. Стремились вывести из строя, так же, как командиров, автоматическое оружие, пулеметы и не боялись организовывать отдых в ночное время, считая, что наши части не умеют действовать в темноте.

Что говорить, ушли в прошлое те времена, когда считали, что достаточно появиться отряду красноармейцев, как басмачи будут разбегаться в разные стороны, лишь бы не принимать бой. Как раз наоборот, при малейшей оплошности командования и бойцов, особенно, если в пески шел малочисленный отряд, наваливались огромной массой, под стать вот этим, бегущим через пустыню полчищам фаланг, и жестоко расправлялись с проявившими нерасторопность начальниками, замешкавшимися красноармейцами.

Пропуская мимо себя отряд истомленных зноем, находящихся уже в пути более десяти часов красноармейцев, командир полка оценивал своих бойцов, меряя их возможности только одной меркой: выдержат ли они испытания, когда придется бороться не только с изнуряющим зноем, но и в такую же изнуряющую жару вести бой? Не спасуют ли его солдаты перед коварными и беспощадными бандитами, прекрасно себя чувствующими в привычных для них среднеазиатских условиях?

С бархана на бархан, как по застывшим морским волнам, передвигается отряд. Оттуда, куда ушло передовое охранение во главе с Быбой, прискакал связной.

– Товарищ командир полка, в полутора километрах видны развалины старинной крепости Змухшир, – докладывает красноармеец Осипов.

– Командиров подразделений ко мне, – скомандовал Масленников. Коротко объяснив условную обстановку, приказал развернуться в боевой порядок!

Казалось бы, после столь длительного непрерывного марша надо было бы дать бойцам отдохнуть, вдоволь напиться воды, приготовить обед. Но ничего этого командир отряда не разрешил: в бой с басмачами придется вступать с ходу, сразу после марша. Ни Дурды-Мурт, ни Ахмед-Бек чаевничать или обедать не дадут, жестоко накажут за малейшее промедление.

Командир полка отдавал приказания, принимал донесения, руководил «накапливанием» подразделений на исходных рубежах, наблюдал, как ведут себя отдельные бойцы и начальники. Вот красноармеец Широков с пересыхающим от жажды ртом сливает остатки воды из фляги в котелок, отдает задыхающемуся от жажды коню. Рядом с ним последнюю воду отдает коню боец Счастливцев. Широков и Счастливцев едут в дозор: «противник» может ввести в бой резервы.

Объезжая боевые порядки отряда, командир полка видит все ту же картину: жажда достигла предела. Некоторые бойцы, прополоскав рот, остатки воды отдают лошадям, а те, отлично зная назначение фляг, тянутся к ним, трогая пересохшими черными губами иссушенные солнцем чехлы.

Строжайший приказостается в силе: ни Личномусоставу, ни лошадям ни капли воды: в бою все, а главное жажда, будет неизмеримо тяжелей…

ПОЛИТОБЕСПЕЧЕНИЕ БОЯ

Командиры дивизионов Воробьев и Самохвалов, они же командиры основных групп – сковывающей огневой и ударной сабельной, доложили о готовности своих подразделений, и Масленников, приняв рапорты, еще раз прикинул, смогут ли вынести главную нагрузку эти два командира, на плечи которых ляжет основная тяжесть предстоящего боя.

Оба не один год прослужили в Средней Азии, неторопливые, опытные, прокаленные солнцем пустыни. Но и у них тоже силы на пределе. Воробьев должен был ложиться на операцию, у него грыжа. Ему тем более нелегко. Но Ахмет-Бек или Дурды-Мурт, окажись они здесь со своим войском, разбираться не будут, кто здоров, а кто болен. Командир полка, лишь взглянув на Воробьева (выдержит ли он эту адскую жару), не стал спрашивать о самочувствии, а коротко повторил задачу учений, предоставив слово помполиту Масько, зная, насколько важен, особенно в таких тяжелых условиях, тот сложный и тонкий комплекс моральной, психологической и, главное, идеологической подготовки каждого командира, каждого бойца, который в совокупности называется политобеспечением боя.

Суровое, героическое время!.. Время, в которое главную роль в достижении побед играла классовая убежденность, партийность, помноженная на несгибаемую человеческую волю: слишком ограничены были технические средства боевых подразделений, невелик еще боевой опыт полков и отрядов, проводивших операции в таких невероятно тяжелых условиях, как условия пустыни Кара-Кум.

В те беспощадно строгие годы огромную роль в подготовке боевых частей играли политотделы, готовя оперативные отряды к выполнению труднейших задач с минимумом технической оснащенности и, как всегда, с максимумом политической и военной ответственности.

Главное требование, предъявляемое к политсоставу так же, как и в наши дни, – довести боевую и политическую задачу до каждого бойца, пробудить максимум инициативы, поддерживать высокий дух соревнования и взаимовыручки в бою. И основа основ – добиться понимания каждым красноармейцем политического и общественного значения военных действий.

Эти директивы с бескомпромиссной требовательностью призывали к устранению таких просчетов в работе командного и политического состава, как недостаточное знание политической и экономической обстановки в районе проведения операции и неготовность к проведению политработы не только с бойцами Красной Армии, но и с проводниками, и с верблюдовожатыми, и с населением.

Документы говорят, что в 11-м Хорезмском полку И. И. Масленникова командиры отличались исключительным вниманием к политработе, и пусть формы ее были прямолинейны и не слишком разнообразны, но зато действенны.

О чем могли говорить с бойцами и командирами перед началом учений, так же как и перед началом боевых операций, командир полка Масленников и помполит Масько?

Прежде всего давали краткую и конкретную оценку оперативно-политической обстановке, определяли общие и частные задачи.

Требовали и сами следили за тщательным отбором бойцов в оперативные отряды, с тем чтобы в каждом взводе, в каждом отделении была цементирующая партийно-комсомольская прослойка, чтобы регулярно проводился инструктаж начальствующего состава, секретарей партийных и комсомольских ячеек, парторгов, редакторов «Ильичевок», отдельных активистов. Чтобы в совещаниях начсостава участвовали секретари партийных и комсомольских органов, чтобы общие собрания выделяли для участия в боеоперациях лучших бойцов.

…Командир полка приказал начинать «операцию» и примерно в течение часа принимал донесения, руководил «боем». Когда наступление на развалины старинной крепости перешло во вторую фазу, сковывающая огневая группа выкатила артиллерию на прямую наводку и батарея с пятого выстрела поразила условный командный пункт «противника». Мощное «Ура!» донеслось с фланга: это ударная группа конной атакой завершила разгром засевших в крепости «врагов».

Снова и снова прикидывал Масленников, направив коня на высокий крепостной вал, так ли разворачивается «операция», слаженно ли действуют подразделения. Учебную атаку следовало оценивать с «небольшими» поправками на яростное сопротивление бандитов. Каково оно будет, это сопротивление? Какие загадки предложат ему прославленные главари: басмачей.

Медленно проезжая по гребню вала крепости Змухшир в сопровождении помполита Масько, наблюдая, как разворачиваются учения, Масленников с высоты крепостного вала видел кое-где белеющие в песке кости и черепа погибших здесь ни мало ни много семь столетий назад людей.

Само нынешнее название «Змухшир» сохранило в своем звучании имя древнего предводителя жившего здесь племени Аламы Измахшери, построившего в лихую для своего народа годину крепость.

Из глубины веков дошло сказание о происхождении этой крепости, от которой и сейчас остались лишь величественные руины.

В 1218 году стотысячное войско Чингисхана хлынуло в Туркестан на Аму-Дарью, оставив на месте цветущего Хорезма тысячи трупов, дымящиеся развалины.

Предводители родов, населявших Хорезм, уводили племена все дальше по реке, пытаясь избежать «награды» Чингисхана в виде расплавленного серебра, которое он имел обыкновение заливать в глаза и уши поверженных вождей.

Предводитель одного из племен Алама Измахшери, рассчитав, что ровно через двадцать дней и до его города докатится монгольская лава, приказал своим подданным в этот короткий срок построить такую крепость, которую ни человеческая мысль, ни какая бы то ни было сила не смогли бы одолеть. И еще приказал всякого, кто будет в этой великой стройке обузой для племени, заживо замуровывать в стенах грандиозной крепости, дабы люди понимали, сколь велика угроза, нависшая над судьбами рода.

Девятнадцать дней и ночей подданные Аламы строили крепость, а когда ровнона двадцатый день к стенам ее подошли полчища Чингисхана, перед изумленными взорами монголов на фоне раскаленных песков выросли такие укрепления, что о взятии их нечего было и думать.

Чингисхан решил одолеть защитников крепости измором. Массы его воинов расположились вокруг, поклявшись не уходить, пока защитники не сдадутся.

Положение внутри Змухшир день ото дня становилось все безнадежнее. Иссякала вода, кончалось продовольствие, нечем было кормить баранов и рогатый скот. Силы защитников были на исходе.

Тогда Алама Измахшери приказал собрать остатки джегуры и кукурузы, с тем чтобы этими остатками откармливать одну из немногих, не попавших еще в котел защитников крепости коров, а затем ночью выгнал за ворота к удивленным ее сытым видом людям Чингисхана.

Монголы решили, что если эта корова так сыта и что, судя по ее помету, животные в крепости получают отличный корм, то люди там будут держатьсяеще очень долго. Военачальники Чингисхана уже отдали приказ снимать осаду, монголы готовы были уйти от этих неприступных стен, но… как всегда в легендах, в решающий момент на. первый план змеей выползают коварство и месть.

Одна из жен Аламы Измахшери в припадке ревности выбежала из крепости ивыдала врагам секрет своего повелителя. Крепость была взята монголами, все ее защитники уничтожены, а сам Алама с глазницами, залитыми серебром был выставлен на одной из башен воздвигнутой им крепости. Рядом с ним – с таким же украшением выставили предавшую его жену, чтобы не скучно было Аламе после смерти в небесных кущах Аллаха.

Легенда остается легендой и едва ли можно провести какие-то параллели между монгольским нашествием и классовой борьбой в Средней Азии в тридцатых годах. То, что основа этой борьбы была не национальная, а именно классовая, не требует доказательств: против басмачей успешно действовали несколько добровольческих отрядов из туркмен, узбеков, таджиков, азербайджанцев, таких, как действовавшие в районе Хорезмского оазиса отряды Классовского (Хан-Дарьи), месяцами преследовавшие басмаческие банды в Кара– Кумах.

После учений, медленно проезжая вдоль крепостного вала, принимая рапорты расположившихся на отдых подразделений, командир полка определял по виду своих утомленных походом и учениями бойцов, много ли еще у них осталось сил, достаточен ли запас прочности у отряда для того, чтобы выдержать в будущем неизмеримо более тяжкие испытания, когда в такой же испепеляюще жгучей пустыне придется с оружием в руках встретиться с врагом.