Текст книги "Передаю цель..."

Автор книги: Анатолий Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Отправляемся, – ответил подполковник. – К берегу идем без палок – чтоб ни скрипа, ни шороха. Метель скроет нашу лыжню, но та же метель весьма на руку и нарушителю, который, судя по погоде, может появиться и сегодня ночью…

Глава шестая«ПЕРЕДАЮ ЦЕЛЬ»

Кайманов десятки и сотни раз участвовал в пограничных поисках, многими руководил сам, во многих выполнял те задачи, которые ставили перед ним старшие начальники. Он вовсе не собирался ограничиваться ролью наблюдателя, но пока воздерживался от советов и лишь внимательно слушал, как, командуя мангруппой, подполковник Аверьянов из помещения ПТН четким и ровным голосом отдавал приказания по телефону.

Капитан Гребенюк доложил, что застава развернута по тревоге. Поступали доклады и от других командиров подразделений.

Разгулявшийся «норд» зашел с северо-запада, нагнал еще больше туч и стал швыряться такими снежными зарядами, что вся округа окуталась сплошной снежной мглой.

– Видимость – ноль, – сказал Аверьянов. – Условия идеальные для нарушителя, самые тяжелые для нас. Главное – перехватить его до подхода к берегу, не дать выйти к транспортным магистралям.

– Через море-то и на лыжах сейчас идти не очень уютно, – вспомнив свой выход на лед, сказал Кайманов.

– Море не все замерзло. Только в Финском да Ботническом заливах… «Его» могут высадить с подлодки у кромки льда: чистая вода от нас всего в двадцати – тридцати километрах. Ветер с северо-запада, нам в лицо, под острым углом к берегу, ему почти попутняк. Только дурак не воспользуется таким ветром, – ответил Аверьянов. – Капитан Гребенюк, – вызвал он по радио начальника заставы, – рассредоточьте резервную группу в маскхалатах от высокого берега полукругом с юго-востока вплоть до наряда в торосах. Лыжный десант за аэросанями под командой лейтенанта Друзя держите наготове, чтобы отсечь нарушителя, если появится с северо-запада со стороны моря.

Аверьянов посмотрел на часы.

– Время, – сказал он. – Выезжаем встречать мангруппу на шоссе.

Кайманов, зная по опыту, что и в такой буран может пригодиться его искусство следопыта, сел вместе с подполковником и двумя радистами в вездеход. Через несколько минут были на шоссе.

Аверьянов развернул на коленях карту и стал методично отдавать приказания командирам машин – кому какой занимать участок дороги, в каком направлении и в каком квадрате блокировать лес. Сам, руководствуясь картой, занял место в непосредственной близости от оцепленного района.

С ревом моторов, не останавливаясь и даже не сбавляя скорости, прошли мимо вездехода тяжелые крытые брезентом военные машины с солдатами, в руках у которых Кайманов сквозь завесу мельтешащих снежинок рассмотрел и автоматы и лыжи.

Один за другим поступили доклады от командиров машин о готовности подразделений.

Наблюдавший за подполковником Кайманов не мог не оценить ту оперативность, с какой Аверьянов взял под контроль огромный район. Но, как назло, метель все усиливалась. Сыпал и сыпал снег. Щетки стеклоочистителя едва успевали сметать его с ветрового стекла, на которое тут же садились мохнатые снежинки. Такой снегопад означал, что целая мангруппа, рассредоточившись от берега в глубину погранзоны, может не увидеть нарушителя, настолько плотной стеной шел снег. Поэтому очень важно было вовремя заметить нарушителя и задержать его еще до подхода к берегу на ледяном поле. Но кто может поручиться, что пойдет он точно на островок, где спрятан рюкзак, а не в каком-нибудь другом месте?

Кайманов, полузакрыв глаза, мысленно перебирал в памяти события прошедших суток, сопоставляя и сравнивая самые незначительные эпизоды, встречи, разговоры, вспоминая лица людей, реплики, интонацию, жесты… Он еще не мог сказать ничего определенного, но думал все об одном: если в Средней Азии действовала целая группа, то и здесь наверняка должны быть пособники, встречающие нарушителя, а то и отвлекающие на себя внимание пограничников. Где они могут быть? На каком направлении? Обязательно ли в районе островка? Или рюкзак оставлен лишь для отвода глаз?

Одна за другой шли драгоценные минуты. Метель все усиливалась. Ветер швырял в ветровое стекло пригоршни снега. Стоило выйти из машины – стегал по глазам, затруднял дыхание.

– Что скажешь, Яков Григорьевич, – спросил по своему обыкновению Аверьянов. – Может быть, он в такой буран и не пойдет? А может, уж и прорвался через оцепление?

– Все возможно, – ответил Кайманов. – Скажу только то, что всегда говорил мой первый начальник заставы: «Думай за нарушителя». Такая непогодь для него – сущий подарок. Должен идти… Весь вопрос только – куда и откуда? Чтоб не вышло так: мы его здесь ловим, а он пойдет где-нибудь за полсотни километров в стороне.

Аверьянов вызвал по радио капитана Гребенюка:

– Кто у вас на ПТН?

– Сержант Таиров с командой.

– Предупреди: снегопад создает помехи. Если нарушитель действительно идет в нашем направлении, он уже может быть в секторе локатора. Что у вас в районе обрыва?

– Вдоль берега патрулируют дозоры с собаками.

– Имей в виду, собаки едва ли смогут работать: очень сильный ветер, следы заметает. Докладывай мне каждые пятнадцать минут.

– Слушаюсь, товарищ подполковник…

Аверьянов не исключал возможности появления нарушителя в любой точке блокированного района, но офицеры, контролирующие все возможные направления, по-прежнему ничего не могли доложить.

– Капитан Макарушкин! – подполковник вызвал по радио начальника соседней заставы. – Тщательно обследуйте еще раз весь свой участок, ждите команду. Выезжаю на ПТН Гребенюка.

Вездеход тронулся с места. Снег все валил и валил, замедляя движение. Включенные фары, казалось, упирались короткими желтоватыми столбами света в трепещущую на ветру белую стену. И непонятно было, как только водитель находил дорогу в этой сплошной снежной завесе.

Подполковник нервничал. Кайманов отлично понимал его состояние. По опыту он знал, что бывают ситуации, когда и техника и быстрый маневр не могут обеспечить успех, если погода разыграется не на шутку. Но и в непогоду граница должна быть на замке…

Солдат-радист передал подполковнику микротелефонную трубку:

– Товарищ подполковник, докладывает капитан Гребенюк. У дальнего мыса Таиров засек цель на льду. Движется со скоростью по крайней мере в пятнадцать– шестнадцать узлов. Направление движения совпадает с направлением ветра. Лейтенант Друзь доложил, что со своими лыжниками перекрывает район появлений цели со стороны моря.

– Наконец-то! – воскликнул подполковник,

И хоть нарушитель появился совсем в другом секторе, не там, где его ожидали, но шел он все равно к островку, параллельно линии берега с северо-запада на юго-восток.

– Пятнадцать-шестнадцать узлов – это около тридцати километров в час, заметь, без двигателя внутреннего сгорания, – сказал Аверьянов. – Какая сила его так прет?.. Свяжите-ка меня с командиром аэросаней…

Передав командиру команды лыжников лейтенанту Друзю координаты нарушителя, Аверьянов предупредил, что тот, заметив оцепление, может повернуть обратно.

– Разверните лыжников цепью и преследуйте скрытно, в случае, если необходимо будет увеличить скорость – на буксире за аэросанями. Рацию держать на приеме. Ждите команду…

– А теперь срочно на ПТН, – сказал подполковник. – Только на экране PJIC можно увидеть всю картину.

Выехали на дорогу, по которой уже прошел снегоочиститель. Вот и знакомый остов ветряной мельницы, показалась вся занесенная снегом березовая рощица, за рощицей наконец-то вырос белым кубом ПТН.

Часовой в тулупе, занесенном снегом, доложил, что прибыл майор-инженер Фомичев.

Войдя в помещение, Аверьянов ответил на приветствие, сбросил с себя шапку и куртку, попросил Таирова уступить место возле экрана. Майор Фомичев доложил подполковнику курс, пеленг, скорость движения, расстояние от берега – все данные нарушителя. С некоторым сомнением добавил:

– Не пойму только, что его там подгоняет. Движется слишком быстро для лыжника. Вот посмотрите, эти импульсы – лыжники группы лейтенанта Друзя. Тоже не стоят на месте, вовсю нажимают. А нарушитель уходит от Друзя и даже от аэросаней.

Луч развертки антенны, протянувшийся от центра к периферии экрана, мерно описывая круги, указывал на хорошо заметный импульс, быстро передвигавшийся по экрану. Это нарушитель, неизвестно каким способом выдерживавший скорость всадника. Вслед за этим импульсом, как понял Кайманов, заглянувший через плечо отстранившегося Аверьянова, – лыжники лейтенанта Друзя. С другой стороны выгнулось дугой оцепление с юго-востока до района торосов, где у рюкзака был оставлен наряд. Вслед за импульсом нарушителя и лыжниками лейтенанта Друзя – яркая и быстро передвигающаяся точка – аэросани. Но и сани двигались с остановками: видимо, им мешали снежные заряды заструги и торосы.

Достаточно хорошо разбираясь в значении светляков на экране, Кайманов все же подумал: «Мало ли что здесь все видно, кто куда движется! Там-то на льду ничего не видно! Можно под самым носом у лыжников или у аэросаней прошмыгнуть – и поминай, как звали! На такой скорости нарушителя никакие лыжники не возьмут. Только аэросани и догонят, а они пробираются тоже ощупью…»

В помещении ПТН наступила почти полная тишина. По-прежнему было слышно гудение вентилятора передатчика. Все напряженно смотрели в затылок подполковника Аверьянова, приникшего к экрану. Тем громче показался его четкий размеренный голос:

– Всем рациям перейти на прием… Деменчук, измените курс саней на пять градусов к северо-западу. Осторожнее, впереди торосы. Стоп. Лыжников разверните по оси с юго-запада на северо-восток. Дистанцию держите в пределах видимости. Номера лыжников: к югу – первый, к северу – последний. Будьте внимательны – нарушитель замедляет ход. Лейтенант Друзь, перед вами нагромождение льда!.. Ефрейтор Калабухов! Вашей группе бросок на лыжах в направлении островка. Выйти на двести метров левее. Там вероятна встреча с нарушителем…

Затаив дыхание, Кайманов слушал наполнившие комнату голоса: неведомого командира аэросаней Деменчука, лейтенанта Друзя, возглавлявшего группу лыжников, старшего наряда в торосах ефрейтора Калабухова, начальника соседней заставы капитана Макарушкина, других офицеров.

Командиры подразделений, блокировавших берег, молчали, но Кайманов знал, что и их радиостанции стоят сейчас на приеме, а сами они готовы в любую минуту выполнить волю начальника мангруппы.

– Посмотри, Яков Григорьевич, – сказал Аверьянов. – Ручаюсь, что такое задержание ты еще не видел…

Подполковник отстранился настолько, чтобы и самому наблюдать за экраном, и в то же время дать посмотреть Кайманову. Тот наклонился и увидел остановившийся яркий импульс аэросаней, идущие от него фронтом светлые точки – цепочку лыжников. Еще один импульс, продолжающий какое-то неуверенное движение, – нарушитель. Со стороны торосов с рюкзаком спешащий наперерез нарушителю наряд ефрейтора Калабухова.

И вдруг Кайманов почувствовал, что его прошиб холодный пот, а волосы сами шевельнулись на затылке.

В мозгу вспыхнул безобидный случай, тем не менее оставшийся в памяти на всю жизнь… Сам он, молодой Яков Кайманов, сидит, поджав ноги на ковре, перед ним – его учитель, знаменитый в Туркмении следопыт Амангельды.

Дочь Амангельды по имени Аксолтан разводит в тамдыре [2]2
  Тамдыр – род печки (турк.)


[Закрыть]огонь, собирается печь чуреки. Из законченной дыры там дыра жаркими языками вырывается пламя от горящих, как порох, веток саксаула, освещает лоб и глаза девушки, нижнюю часть ее лица, закрытую в присутствии мужчин яшмаком – темно-красным платком.

Пламя прогорело, и Аксолтан начинает укладывать в тамдыр чуреки, пришлепывая их к внутренним стенкам.

– Сколько чуреков насчитал? – лукаво спрашивает у Кайманова Амангельды.

– А я их и не считал, яшулы [3]3
  Яшулы – «большие годы» – уважительное обращение (турк.).


[Закрыть],– смущенно говорит Кайманов, – шесть или семь…

– Ай, Ешка, Ешка!.. – с упреком говорит Амангельды. – Хочешь стать следопытом, а чуреки не считаешь… Чурек – не бандит, стрелять не будет. Бандит – будет… Поймает Ешка кочахчи [4]4
  Кочахчи – нарушитель (турк.)


[Закрыть], скажет: «Ай, хорошо! Шесть или семь поймали!..» А восьмой – бух из винтовки Ешке в спину: «Зачем меня не посчитал?..»

Видение мелькнуло в мозгу и пропало. Кайманов весь напрягся, понимая, что сейчас, когда нарушитель уже в полутора километрах от берега, счет времени идет на мгновения.

– Сколько у тебя лыжников пошло за аэросанями, Дмитрий Дмитриевич, – спросил он.

– Шесть. Лейтенант Друзь седьмой…

Это совпадение чисел еще больше встревожило Кайманова:

– Семь, – твердо сказал он. – Лейтенант – восьмой…

– Ты обсчитался, – спокойно сказал Аверьянов. – На буксире за аэросанями ушло вместе с лейтенантом семь человек.

– Посмотри сам…

Аверьянов приник лбом к козырьку локатора и тут же отстранился.

– Всего семь, – сказал он. – Помехи в такой снегопад и опытного оператора с толку собьют…

Кайманов наклонился к экрану локатора и увидел, что Аверьянов прав: в группе лейтенанта, расположившись полукругом, двигались на сближение с импульсом нарушителя семь светлых точек. Но Кайманов совершенно ясно видел, что всего минуту назад их было восемь. Исчез крайний светлячок, тот, что ближе других передвигался вдоль высокого берега.

– Опутали нас с тобой, Дмитрий Дмитриевич! – воскликнул Кайманов. – Нарушитель не на ледяном поле у острова, а в вашей «мертвой зоне» под обрывом!

Аверьянов с секунду молчал, зная, что Кайманов не бросает слов на ветер, но и не видя причин для такого его решения.

В ту же минуту радист передал ему трубку:

– Товарищ подполковник, вас просит начальник заставы…

– Докладывает капитан Гребенюк, – прозвучал глуховатый голос в мембране. – Товарищ подполковник, под высоким берегом, в двадцати метрах 6 т спуска к морю, прятался в нише неизвестный, по виду – из Средней Азии. Говорит, приехал к родственникам, шел с соседнего хутора, заблудился в метель.

– Вот он, пособник! – воскликнул Кайманов. – Теперь веришь, что восьмой импульс вошел в «мертвую зону»? Сколько времени займет, чтоб добраться на машине к Гребенюку?

– Пять-шесть минут…

– Срочно выезжаем! Основному нарушителю понадобится, чтобы туда дойти вдоль обрыва, минут пятнадцать.

– А тот импульс, что в районе островка?

– Справятся и без нас… Потом выясним… Передай нарядам под обрывом, во избежание ненужных жертв замаскироваться; в случае появления неизвестного – пропустить, скрытно преследовать, блокируя со стороны моря.

Аверьянов тут же передал распоряжение и, уже садясь в машину, спросил:

– Тогда кто же так лихо пер на курьерских прямо к острову? Слушай, Яков Григорьевич, а тебе не померещилось?..

– Пусть даже померещилось, но мы немедленно должны быть на том месте, где Гребенюк задержал пособника!

Водитель, едва офицеры сели, так рванул машину с места, что и майор и подполковник от неожиданности откинулись назад на своих местах. Тем не менее Аверьянов еще и подхлестнул командой шофера:

– Гони вовсю! В три минуты быть под обрывом!

Но как гнать, когда встречный ветер несет снег почти горизонтальными струями, залепляет стекло, тормозит движение. Вот уж и дорога пошла под уклон. Вездеход заносит: идет он где прямо, а где почти боком. Удерживая машину, водитель отчаянно крутит рулевое колесо, пытается тормозить двигателем. «Газик» идет почти боком, чудом удерживаясь в колее.

– Гони! – приказывает Аверьянов, – теперь уже заразившись тревогой Кайманова, очевидно, поверив, что не может опытный нарушитель так просто прикатить на вороных к острову только для того, чтобы попасться пограничникам.

Кайманов молчал, лишь наблюдая, как бледный водитель лихорадочными усилиями, почти вслепую удерживает на курсе машину.

Наконец спуск кончился. Под колесами захрустел ноздреватый у берега ледяной припай. Струи снега здесь летели навстречу машине почти вдоль обрыва. Сверху, как пена водопада, сыпалась снежная пыль.

Сквозь метель смутно, белесым пятном просматривался в километре от берега островок. Но не открытое ледяное поле занимало сейчас Кайманова, хотя туда и примчался какой-то непонятный импульс.

Проехав метров двадцать вдоль обрыва, у его подножия, остановились рядом с возникшим прямо из снега капитаном Гребенюком.

– Ни звука! – вполголоса предупредил его подполковник. – Где задержанный?

Капитан жестом предложил подойти к стене обрыва. В ближайшей нише со связанными за спиной руками сидел у стены незнакомец в белом полушубке и такой же белой барашковой шапке, опустив глаза в землю, сдвинув сросшиеся на переносице темные брови.

При виде подошедших офицеров он встал на ноги, касаясь спиной стенки ниши, поднял делано-безразличный взгляд, тут же выпучил глаза, в которых можно было увидеть не только крайнее удивление, но и суеверный ужас.

– Салам алейкум, Аббас-Кули, – подходя вплотную, с издевкой вполголоса сказал Кайманов. – Можете развязать ему руки: теперь никуда не денется, если жить хочет…

Задержанный, с кистей рук которого сняли веревки, не то что слова сказать не мог, от страха лишь, как рыба, ртом хватал воздух.

– Ешка!.. – наконец сдавленным шепотом едва прошелестел он.

– Точно, Ешка, – подтвердил Кайманов. – Только для всех давно уже Яков Григорьевич, а для тебя все Ешка.

– Прости, Кара-Куш… [5]5
  Кара-Куш – «Черная птица, Черный орел» (прозвище курд.).


[Закрыть]

– Ладно, прощаю, – также с издевкой сказал Кайманов. – Если не секрет, кого ты здесь встречаешь?

Ноги задержанного подогнулись, как будто он чувствовал свой смертный час.

– Не хочешь говорить? Сами узнаем… Смотри сюда и слушай внимательно: времени у нас в обрез…

Кайманов развернул перед лицом задержанного фотографии отравленных проводников.

– Узнаешь?..

Тот, став белее снега, молча, не отрываясь, смотрел на фотографии трупов.

– Вы и сами могли их убить, – то ли оправившись от первого испуга, то ли наглея от приближения развязки, надеясь на что-то, сказал Аббас-Кули.

– Кто их убил, ты отлично знаешь, – также вполголоса сказал подполковник Аверьянов.

Ветер дул со стороны пробирающегося вдоль обрыва к этому месту нарушителя, относил слабые звуки, тем не менее появиться он мог каждую минуту – необходимо было соблюдать предельную осторожность.

– Вызовите мне лейтенанта Друзя, – приказал радисту подполковник Аверьянов.

Щелкнул тумблер радиостанции, в телефонах послышался взволнованный молодой голос:

– Товарищ подполковник, докладывает командир группы лыжников лейтенант Друзь. – Нарушитель мертв. Шел с попутным ветром к острову на специальном устройстве вроде буера с лыжами. Когда остановили, нарушитель был еще теплый. Ведем преследование по лыжне, появившейся в направлении к высокому берегу. Лыжню сразу же заметает…

Аверьянов и Кайманов молча переглянулись: оставались считанные минуты до появления того, ради сохранения которого полчаса назад был убит еще один пособник.

– Прекратить преследование, развернуться цепью, замаскироваться. Смотреть внимательно, – скомандовал Друзю подполковник.

– Пусть лейтенант повторит, что он сказал о нарушителе, – попросил Аверьянова Кайманов и, взяв микротелефонную трубку из рук радиста, поднес ее к уху Аббаса-Кули.

Тот все так же молча с бегающими от страха глазами выслушал доклад лейтенанта.

– Ты понял, Аббас-Кули, что, не приди мы сюда, это была бы и твоя судьба? – сказал Кайманов. – Ни Клычхан, ни Шарапхан свидетелей не оставляют…

– Понял, – едва прошептал задержанный.

– Пароль?

– Я поклялся именем аллаха…

– Ты сам его скажешь… тому, кого встречаешь. И еще скажешь, что все спокойно, что дураки геок-папак, как один, все побежали к острову… Если к этому добавишь еще хотя бы слово, оно будет последним в твоей жизни…

Чуткое ухо Кайманова уловило подхваченное и донесенное сюда ветром чье-то тяжелое дыхание.

Подполковник сделал знак всем рассредоточиться и замаскироваться. Одетые в белые маскхалаты пограничники словно растворились в белых вихрях метели.

Шорох лыж и дыхание бегущего человека доносилось еще с минуту, затем стихло.

Чувствуя, что напряжение достигло предела, Кайманов, укрывшись в нише позади Аббаса-Кули, удерживая его под локти, подтолкнул в спину.

Тот, словно очнувшись, пошатнулся, поднял голову, произнес хриплым голосом по древне-тюрски: «Сруби голову неверному…» – «И аллах да вознаградит тебя!..» – донесся ответный задыхающийся голос.

Из белой мглы шагнула рослая фигура в маскхалате с белой марлевой занавеской на лице, на секунду замерла, прислушиваясь.

В одной руке у появившегося – граната, в другой – маузер.

– Дорога свободна? – по-курдски спросил пришедший. (Снова толчок в спину Аббаса-Кули.)

– Свободна… Все геок-папак побежали к острову…

Прибывший нарушитель сунул гранату в карман и, не выпуская маузер из рук, наклонился, чтобы отстегнуть лыжи.

– Сейчас пойдем, – сказал он.

Чувствуя знакомый холодок, появляющийся в минуты крайней решимости, Кайманов с силой толкнул вперед Аббаса-Кули, одновременно вышиб ногой маузер из руки нарушителя, на которого тут же навалились подоспевшие солдаты.

Кайманов узнал этот голос, эти точные уверенные движения: слишком часто встречался он с этим человеком в начале войны, когда, разыгрывая из себя близкого друга «кизил-аскеров» – красных солдат, Клычхан вел крупную игру, стремясь поднять восстание целого племени в приграничных районах.

Признаться, Кайманов не рассчитывал встретить его так далеко от родной Средней Азии. Но едва увидел Аббаса-Кули, понял, кого может встречать пособник.

– Салам, Клычхан, – сказал он, срывая марлевую занавеску, закрывавшую лицо нарушителя. – Вот мы и встретились…

– А-а, Кары-капитан (старый капитан), – не теряя самообладания, ответил удерживаемый за руки солдатами Клычхан. – А я еще подумал, кто ж это сумел меня задержать?

– Кары-майор, – поправил его Кайманов. – Ну, а теперь как, не удивляешься?..

– Не-ет… Теперь не удивляюсь… Со старым другом приятно встретиться и в аду… Что ж, хитростью и льва можно поймать, а силой не поймать и мыши… Аббас-Кули! – обернувшись, окликнул он пособника. – Молись аллаху, чтобы послал тебе легкую смерть. О том, что геок-папак меня взяли, узнают уже сегодня. Тебя найдут и на дне этого холодного моря…

– Змея не ведает своих изгибов… – цитатой из священного писания ответил Аббас-Кули, на совести которого, как это отлично знал Кайманов, был не один десяток загубленных жизней, сотни гнусных дел. Но сейчас Аббас-Кули и в самом деле, словно следуя совету Клычхана, опустился прямо в снег на колени и, сложив ладони у подбородка, принялся молиться, согнув спину, вверяя свою дальнейшую судьбу аллаху.

– Капитан Гребенюк, – сказал подполковник Аверьянов. – Приказываю охранять задержанных, как особо опасных преступников. Спецмашина придет прямо сюда. Вы лично отвечаете за доставку их под усиленным конвоем в штаб отряда…

– Передайте циркулярно всем рациям, – приказал подполковник радисту. – ПТН продолжать наблюдение за поверхностью льда. Подразделениям на берегу прочесать район. Обстановку не снимать. Лейтенант Друзь, отбуксируйте аэросанями убитого пособника нарушителя вместе с его буерным устройством сюда, к спуску на лед. Капитан Гребенюк, отправьте убитого вместе с задержанными спецмашиной для осмотра и медицинской экспертизы. Передайте начальнику отряда мою просьбу выслать опытных саперов, знакомых с разминированием, к рюкзаку в торосах. Все… Яков Григорьевич, – обратился он к Кайманову, – едем снова на ПТН, хочу сам убедиться, что на ледяном поле не осталось никаких сюрпризов…

…Войдя в помещение, подполковник принял рапорт сержанта Таирова, рассказавшего обо всем, что происходило в поле зрения РЛС, затем сел к локатору, осмотрел весь сектор наблюдения. Следя, как аэросани буксируют буерное устройство безвременно погибшего пособника Клычхана, Аверьянов вызвал начальника соседней заставы:

– Макарушкин, говорит двенадцатый. Запишите данные…

Аверьянов продиктовал координаты, курс и скорость движения цели, ее месторасположение на планшете.

Кайманову было известно, это означало, что «цель» перешла из сектора заставы капитана Гребенюка в сектор соседней заставы капитана Макарушкина. Здесь вот, на планшете, отмечена линия между участками. Как только цель ее пересечет, следят за нею уже соседи…

Подполковник встал со стула, Кайманов занял место оператора и тоже стал наблюдать за скоплением светлых точек на зеленоватом круглом, как иллюминатор корабля, светящемся экране, за медленно двигающимся по направлению к берегу импульсом аэросаней.

Невольно он сравнивал свою жизнь, прожитую в трудностях и лишениях, с жизнью таких вот молодых защитников границы, как лейтенант Друзь, сержант Таиров, капитан Гребенюк, не говоря уже о подполковнике Аверьянове, человеке по возрасту не намного моложе его самого, но работающего совсем в другом времени. Как много изменилось в охране границы, особенно за последнее время, и все эти изменения прошли на протяжении всего лишь одной жизни, его жизни…

Кайманов не жалел о том, что в дни его молодости не было на границе этих удивительно умных машин, всякого рода аппаратов и приборов. Долго еще будет необходимым и его испытанное мастерство следопыта, такое же обязательное в работе, как и эта чудо-техника, с помощью которой так мастерски вел операцию подполковник Аверьянов… Опыт таких, как он, Кайманов, и сегодня нужен границе… И тем не менее… Что делать, если жизнь не стоит на месте, если она стремительно движется все вперед и вперед!..

В операторскую, спросив разрешения у подполковника Аверьянова, вошел сержант Таиров:

– Товарищ подполковник, разрешите принять вахту?

– А вот, майор Кайманов сейчас оператор, – ответил подполковник, – спрашивайте у него.

– Давай, сынок, принимай, – вздохнув, ответил Кайманов, – передаю цель…