Текст книги "Аврелион (СИ)"

Автор книги: Анатолий Мусатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Командор снял кольцо со стержня, вернул его на прежнее место и, взвинтив уровень речевого синтезатора на три тона, проревел в интерком:

− Команде приготовиться к сбросу «Малыша»! Не зевать при отключении стопорных анкеров. Манипуляторы оборву, если кто опоздает!

Глухо завыли створки мощных шлюзовых камер для крупногабаритных грузов. Мэрриот по внешнему видеопласту видел, как отодвинулись массивные квадраты створок и из темного проема шлюза плавно, словно опасаясь того груза, который она несла на себе, выплыла темная платформа. С виду огромный темный шар не был чем-то особенным, но какая-то скрытая угроза мгновенно распространилась от него. Оставшиеся трансферы и суетящиеся вокруг них планеры, поспешно набирая ход, отодвинулись на возможно дальнее расстояние.

Мрачный, не отражающий ни малейших бликов, словно свет, освещающий его, бесследно поглощался абсолютно черной поверхностью, шар медленно, как-бы нехотя привсплыл над платформой. Было видно, что он удерживается над ней несколькими тросами. Мэрриот знал, что это устройство, пока спит абсолютно безопасно, но и он всеми своими  сенсорами ощутил нечто похожее на дрожь. Сквозь переборки каюты до него донеслись всхлипы корабельного ревуна. Пошел отсчет сброса «Малыша», как с юмором прозвала это чудовище ученая братия.

На фоне черного бархата Космоса, сверкающего изморозью мириад звездных россыпей платформа с возвышающимся над ней шаром казалось порождением чуждого разума. Командор снял с предохранителя защитный колпачок и провел суставом большого пальца верхнего манипулятора по матово-серой панельке. Он с чувством какого-то облегчения увидел, как под каждым стопорным тросом разом сверкнули искры взрывающихся анкерных болтов. Платформа, освободившаяся от страшного груза, мгновенно скрылась в темном проеме бортового шлюза. Шар повис в пространстве, не проявляя никакого действия. Но уже через мгновение он стал медленно отодвигаться от огромной туши трансфера. Его непроницаемо черная тень на фоне звезд казалась бездной, лишенной дна, равнодушно пожирающей эти искорки живого пламени.

Мэрриот выключил внешний видеопласт. Пора было перемещаться в бункер шеф-генерала. То, что произойдет через несколько десятков минут, можно будет обозначить древним словом «апокалипсис». Энергия, заключенная в теле темного убийцы слизнет с поверхности Марса слой чего-бы то ни было на нем толщиной с полсотни метров. И лишь защитные экраны, созданные торсионными генераторами, способны отразить энергию напряженности подпространства нуль-вакуума. При условии точной настройки на частоту деструкции.

Коды экранов Командор сгенерировал сам, чтобы изменить настройки, известные создателям этого чудовища. Мэрриот понимал, что доставка шара может быть частью спланированной акции по уничтожению не только всего региона Берион-два, но и тех, кто окажется в районе поражения. И сам командор, и нужный ему шеф-генерал Барнсуотт были слишком одиозными фигурами для многих в Совете Правителей. Он не мог допустить такого варианта. И потому, еще на орбите во время загрузки дивизии, сняв защиту с программаторных блоков шара, Мэрриот ввел свои опознавательные коды.

Это было рискованной затеей. Шар мог запустить механизм освобождения энергии, как во время перепрограммирования, так и в любой другой момент, вплоть до сигнала активации в назначенное время. Вот почему, когда шар медленно, но все ускоряясь, двинулся к назначенной точке поверхности Марса, командор непроизвольно опустил уровни состояния тонуса до расслабленного. В таком ощущении он и оказался в трансферном шлюзе бункера шеф-генерала. Когда Мэрриот вошел в командный пункт, Барнсуотт с состоянием сосредоточенности в бликах оптики, разглядывал панораму местности, прилегающую к системе оборонительных сооружений Бериона-два.

− Сейчас начнется! – В вялости тона командора сквозило добродушное, и, вместе с тем, удовлетворение проделанной работой.

− Скажу «досадно»… − пробурчал Барнсуотт. – возникли проблемы с сектором «бета-пять». Сорок единиц десантников и полторы тонны контейнеров для импульсников… Можно было бы предупредить на тридцать-сорок минут ранее. Хотя бы во время нашего предыдущего разговора. Команда ликвидаторов успела бы эвакуировать все. А так…

− А так это сорок единиц будущих реинкарнаций и минус полмесяца активной обороны! Я понимаю. Но предупредить было нельзя. В подпространстве любое шевеление атома можно определить и восстановить до первоначальной информации. Стоит ли об этом даже говорить.

Барнсуотт промолчал. Не поворачивая головы, он смотрел на сферу видеопласта, где уже начиналось что-то невообразимое. С высоты полусотни километров, стремительно расширяющихся во все стороны, опускались волны трепещущих сияющих кромок. Будто гигантский цветок распускался на глазах. Казалось, эти кромки, соприкасаясь с разреженной атмосферой Марса, поглощали воздух, разрастаясь и разбухая за счет его вширь с неотвратимостью рока. Через несколько секунд «цветок» обрушился на планету. Его ударная мощь равнялась десяткам тысяч стенов. Командный бункер, созданный из цельного монолита скарана, выращенного по особой технологии, заходил ходуном, выгибая стены так, как если бы они были не пятиметровым сплошняком плотнейшей молекулярной структуры, а простой гелевой жижей. Едва удержавшись на ногах, находящиеся в нем сверхгуманы почувствовали, как сквозь их конструктивы прошла ощутимая ударная волна…

Сознание проявлялось постепенно, будто штурмкапитан Блуа оттирал заляпанную оптику от налипшей грязи. Все четче становились контуры цветных пятен. Он напряг зрительные сенсоры и различил склонившееся над ним лицо одного из операторов Медцентра. Штурмкапитан не знал его имени, а потому не задержал на нем свой взгляд. Он перевел верхнюю оптическую систему на обзор помещения и с удовлетворением убедился, что оптика действует безукоризненно.

В поле обзора штурмкапитан увидел многочисленные ложементы, выстроенные рядами в строгом порядке. Он проанализировал их состояние, размещение всего оборудования и даже некоторые подробности помещения, которые автоматически просканировала видеосистема верхнего обзора. «Отлично, я в том же госпитале!..».

В то время как его сознание было занято процедурой опознавания своей дислокации, нижняя оптика регистрировала интенсивную деятельность многочисленных манипуляторов. Они суетливо сновали по каждому дециметру конструктива штурмкапитана Блуа, налаживая блоки систем жизнеобеспечения, то подключая нужный пук кабелей, то заменяя его следующим, чтобы провести проверку очередного, внедренного в конструктив, блока.

Штурмкапитан попытался опознать стадию восстановления всего комплекса систем конструктива, но не смог сделать этого до конца. Сброс программы сканирования происходил задолго до середины полной процедуры. Если бы штурмкапитан мог вздохнуть, как это делают сверхгуманы, то он непременно воспользовался этой возможностью, потому что ожидать окончания реинкарнации ему придётся еще довольно долго. Хорошо, что блоки интеллекта задействованы полностью. Значит, все неприятные ощущения, связанные с этой процедурой уже позади. Есть время просканировать базу данных. «Посмотрим, что осталось от последней записи…». Штурмкапитан привычно ввел известные ему одному коды доступа в личный сектор секретной информации. Этот сектор был одним из немногих интеллектуальных областей, внедренных в резервный  область мозжечковой ткани донорского мозга при создании основной платформы личности для последующих реинкарнациях, либо эувенизациях. Шифры и коды личного сектора были нечитаемы ни одним из сканирующих устройств даже при полной реинкарнации. При этой процедуре личность реинкарнируемого сверхгумана, к статусному разряду которых относился и воинский состав населения всех Консорциумов, восстанавливалась из сохраненной базы данных в Архивном Резервном фонде данных индивидуалов. Там хранились все изменения, поступившие по каналу считывания в реальном времени с мозга субъекта.

Штурмкапитан Блуа не доверял этой общеизвестной информации, связанной с секретностью личных баз данных. Среди командного состава, действующего в оперативных условиях, было распространено убеждение, что записи последних событий в обязательном порядке каким-то образом корректируются, чтобы стереть некоторые негативные или попросту нежелательные сведения. От этой напасти существовала одна хитрость, которая, впрочем, была известна и операторам Медцентров. Каждый из офицеров тайно запускал автоматическую кодовую метку, циклически внедряющуюся в поток обменом данных с Резервом Медцентра.

Весь массив информации, который поступил в Резерв, штурмкапитан просмотрел самым тщательным образом. Его интересовали в первую очередь метки опознавания. Их последовательность не была нарушена, но штурмкапитан Блуа не слыл бы таким удачливым и осмотрительным парнем, если бы просто доверял внешним потокам информации. За время многочисленных реинкарнаций, когда ему приходилось возрождаться в новой ипостаси после деструкции в очередной драке, он наработал несколько неявных сочетаний совершенно открытой информации. Он не шифровал эти пустяковые данные, но выстраивал их так, чтобы любое изменение в интеллектуальных блоках выявили постороннее вмешательство.

Вот и сейчас штурмкапитан увидел непривычное расположение таких меток. Теперь было ясно, что от него скрыли нечто важное, перетряхнув блоки последних потоковых данных в реальном времени. Что за этим скрывалось, ему уже не узнать никогда, но точно это был не прогулочный вояж на одну из земных Рекреаций.

Штурмкапитан не стал дольше размышлять по этому поводу. Его больше занимало то, что происходило здесь. Осмотревшись, он чуть поодаль увидел в ложементе еще один конструктив. Около него стояло два оператора. Они внимательно следили по видеопласту за ходом внедрения контейнера энергопитания в его корпус. Судя по виду контейнера, этот тип энергопитателей штурмкапитан не видел. «Нечто новое. Повезло парню». Штурмкапитан очень хорошо знал, что нагрузки в бою часто были запредельными. Иногда, в самый неподходящий момент энергопитатель сдыхал и время, потраченное на смену активного элемента, могло стать роковым. Кто был этим счастливчиком, штурмкапитан Блуа не знал. Но раз этот конструктив находился в секции реинкарнации среднего командирского состава, то, вполне возможно, им мог быть его недавний соратник по операции в укрепрайоне Бериона-два, штурмкапитан Пирс.

Они расстались на самой критической точке боя. Штурмкапитан Блуа мог сейчас отчетливо представить себе все, до последней секунды, моменты его течения. И когда штурмкапитан Пирс подвергся атаке… Атаке?.. Чего?.. Дальше был провал, заполненный фоновым шумом утраченных данных. Значит, эта атака была незапланированной акцией кого-то из штабного руководства. Они часто проворачивали такие махинации, чтобы отвоевать у противника еще один участок скарановых разработок. Иногда такие операции разрастались до масштабных локальных войн. И конфликт улаживался с невероятными усилиями с обеих сторон. Даже с уступками за счет своих территорий разработок. Так случился этот затяжной конфликт с Китайскоазиатстким Консорциумом. Но, в отличие от предыдущих случаев военного противостояния, Правительство Китайскоазиатского Консорциума решило, что может выжать из сложившейся ситуации много больше выгоды.

Может, и эта операция была одной из таких, замаскированных под утвержденный план боевых действий. Шеф-генерал Барнсуотт! Вот кто мог осуществить такую комбинацию! Но по охвату стратегических целей такая операция не могла быть под силу даже командующему всего региона. Эти планы строились в самых верхних ярусах власти, − штурмкапитан ясно представлял себе уровень задействования индивидуалов, допущенных к разработке операции. В чем Барнсуотт мог повлиять на ход исполнения стратегической задачи, так это в намеренном изменении ее этапов. И проделал он это в каких-то личных интересах! Иначе, зачем же ему понадобилось жертвовать таким количеством хорошо обученных десантных рот…

Штурмкапитан взглянул на полоску заполнения объема оставшихся работ. Еще два часа. Он осмотрелся. По интенсивной работе манипуляторов около еще одного ложемента, скрытого от обзора его оптики, штурмкапитан догадался, что там идет реинкарнация чьего-то другого конструктива. Судя по стоявшей рядом аппаратуре, работа была на стадии внедрения донорского мозга. «Парню еще не скоро предстоит проснуться. Сутки еще помучается…». Штурмкапитан припомнил неприятные ощущения во время инсталляции донорского мозга. Эти ощущения можно было сравнить только с одновременным состоянием сенсоров в горячей и ледяной воде. Казалось, что все тело одновременно погружено в кипяток и стынет в непереносимом холоде жидкого азота. Они волнами накатывались на изможденные синапсы мозга, не давая им расслабиться ни на мгновение. Жуткое ощущение! Лучше попасть под разделку импульсника, чем еще раз пройти инициализацию личностной базы данных. Но такова плата за использование освободившихся областей мозга! За все надо платить! И в данном случае скараном не обойдешься.

Штурмкапитан поймал себя на мысли, что его размышления приобрели уровень сентиментального стаза, редко используемого в жизни любого вояки. На войне не до сантиментов! Он сбросил этот стек информации в оперативный загашник. Сейчас не война и он находится в местечке, где парням, вроде него дают шанс еще раз начать жизнь с новенького листа. Мимо ложемента штурмкапитана медленно проплыла платформа с контейнерами, в которых находились донорские части конструктива. «Штурмкапитан Дирк. Первая рота гвардии спецрезерва Верховного Главнокомандующего…». Дальше по борту контейнеров шли обозначения данных медицинских параметров.

«Что это еще за гвардия спецрезерва?.. − озадаченно подумал штурмкапитан Блуа. – Это что, за время моего отсутствия появился новый род войск?! Кто такой штурмкапитан Дирк?». Последняя информация поставила Блуа в тупик. Среди полутора десятков штурмкапитанов, числящихся в реестре действующего состава, такого он не знал. «Выходит, подразделения создаются с нуля… Что бы это значило? Неужели положение действительно так серьезно?».

Штурмкапитан был осведомлен о кризисе в политической и экономической жизни Консорциума, но это еще не было поводом для столь радикальных действий. Увеличивать контингент армейских частей, да еще в статусе особого подразделения было сверхординарными мерами. «Значит, война? Здесь, на территории Консорциума?!».

Серебряная дорожка лунного света, переливающаяся миллионами искр на кристаллах чистого кварца в отработанной породе, перемещалась вслед бесшумно идущим фигурам. Около полутора десятков людей, явно мегалонов, присутствие которых выдавала отливающая даже в лунном свете глубокой синевой шевелюра, настороженно следовали за идущим впереди рослым молодым парнем. Он временами останавливался, прислушиваясь к неожиданно возникшим звукам. Следовавшие за ним мегалоны тотчас же замирали, а то и приседали к земле, повинуясь жесту парня.

Боди, ибо на этот раз он был проводником второй группы, хорошо знал дорогу до места сбора. До него туда уже прошла группа, которую вел Марк. Но Боди, несмотря на только что проверенную дорогу, предпочитал осторожничать. Его осмотрительная манера соблюдать все меры конспирации была Марку по душе. Тем более что люди, шедшие за Боди, были новичками. После тщательной проверки они были сегодня допущены на собрание впервые. Хед по сравнению со своим приятелем был более импульсивен. Он желал немедленных результатов и потому иногда срывался на неоправданный риск. Впереди раздался чуть слышный посвист малой ночной совки. Боди поднял руку:

− Пришли. Всем сойтись поплотнее. За мной…

Из-за поворота показался человек. Он пошел навстречу группе Боди.

− Руки вытянуть ладонями вверх, – скомандовал он. – Подходи по одному.

Люди вытянулись цепочкой и, идя мимо, подставляли тому ладонь. Мегалон коротким движением проводил по подставленной ладони небольшой плоской коробочкой и, взглянув на маленький экранчик, коротко мотал головой:

− Ну, чего заснул, проходи! Следующий!

Процедура опознания прошла быстро. Пришедший мегалон спрятал детектор и скомандовал:

− Всем идти за мной.

Через пять минут группа подошла к узкому, похожему на щель, проходу. Смыкающиеся на десятиметровой высоте спекшиеся до стеклянной поверхности глыбы отработанной породы, надежно маскировали проход между ними. Если не знать, что эта небольшая выемка не продолжается дальше, то обнаружить щель было невозможно. Черная, с бесчисленными прожилками ярко красного цвета поверхность глыб, служила прекрасной маскировкой, сливаясь в единый сплошной фон. Идущий впереди мегалон ловко скользнул в проход. Боди обернулся к пришедшим с ним мегалонам и сказал:

− Придется потерпеть. Пара порезов только украшают настоящего мегалона.

Одобрительное гмыканье было ему ответом. Минуты через три, протиснувшиеся сквозь щель мегалоны оказались на небольшой, ярко освещенной полной луной площадке. Ее поверхность в дополнение к отраженному свету, светилась слабым флюоресцирующим сиянием, придававшему стоявшим на ней людям странный призрачный вид. На небольшом возвышении стоял Марк. Он ждал, пока вновь прибывшие мегалоны подойдут ближе. Едва они обступили его со всех сторон, Марк сказал:

− Время нас торопит. Так как цели и задачи нашего, пока маленького союза всем известны, то есть, борьба за лучшую долю, то я буду говорить по существу. Мы, свободные мегалоны, хотим, чтобы права и привилегии интеллактов, а также тех людей, которые называют себя жрецами и предиктами в Храме Творения, также принадлежали и нам. То, как мы живем, больше похоже на унизительное рабство. Мы прислуживаем интеллактам, добывая пищу на полях, работаем в  концентраторах Ресурса, чтобы интеллакты и жрецы жили, как им заблагорассудиться. Они имеют время, чтобы свободно общаться, иметь свободные семьи, жить дольше чем любой мегалон вдвое, а то и втрое! Вы все, кто сейчас стоит передо мной, знаете, что еще несколько месяцев и для нас наступит срок ухода в Медцентр! Нам жрецы и предикты на Откровении говорят, что так повелели боги Лакки! Но почему?! Разве мы не такие же люди, как и избранные богами Лакки интеллакты и жрецы?! Что в нас есть такого порочного, что мы после двадцати пяти лет должны уходить навсегда, едва почувствовав, что такое жизнь!? Я вас спрашиваю, это и есть милость богов Лакки?!

Собравшиеся глухо зарычали в бессильной  ярости. Марк выбросил вперед руку и, потрясая кулаком, с жаром продолжил:

− Нас ублажают подачками, разрешая в короткий миг свободы нажраться эля и как пустые оболочки от пивных контейнеров, таращиться на экраны видеопластов с флетболом. И даже позволяют разбить друг другу морды, чтобы мы выпустили пар! А я вот что вам скажу – нас намеренно оболванивают! Чтобы никто не посмел даже подумать о том, как мы живем!

«Правильно!». «Чтоб так эти бездельники жили, как мы!». «Пусть поковыряются в грязи!». «Давить их, заставить работать наравне с нами!». «Проклятые интеллакты!..».

Марк, наклонив голову, слушал эти, полные горечи, злобы и ярости тихие проклятия. Он понимал, что ничего другого от своих собратьев сейчас не услышит. …

− Братья! Мне понятно и близко ваше отчаяние, бессилие и злость!. Но подумайте, разве эти, как вы говорите, нахлебники и бездельники по своей воле так живут? Я слышал недавно разговор двух интеллактов. Как вы думаете, они были счастливы, рассказывая друг другу, что в следующей декаде каждый из них уйдет в Медцентр, о чем им было дано знать на Откровении у предикта? А ведь этим парням не было и двадцати пяти! Вот и соображайте, кто главный виновник всех наших бед? Разве интеллакты или жрецы? Они такие же подневольные люди, как и мы, разве только им разрешено иметь чуть больше в жизни, что, впрочем, еще горше сознавать, расставаясь с такими благами!

− Ты о чем говоришь, брат? – посыпались отовсюду вопросы.

− Может, то, что я скажу, вам покажется бредом, но это только на первый взгляд. Вы должны преодолеть вбитые в наши головы законы чужой воли. Эти законы несправедливы, потому что они против нашей жизни, против того, что мы называем свободой! Эти законы – законы Священного Кодекса богов Лакки! Вот что я вам скажу!

Поначалу молчание сковало плотную массу людей. Никто не понял сразу, что было им только что сказано. Боги Лакки не могли быть причастны к бедствиям и страданиям мегалонов… Они давали саму жизнь, пищу и кров… Они давали мегалонам возможность провести дни свои в покорности с тем, чтобы там, в мире богов Лакки, куда уходят все жители Аврелиона, они смогли возродиться к счастливой и вечной жизни! Страдания им заповеданы для того, чтобы ценить милость и великодушие  богов Лакки, награждающих покорных и верных счастьем и долголетием в своем мире…

Марк видел написанное на лицах недоумение, непонимание  и страх. Все знали, что бывает за непокорность. Сине-алая волна «смирительной рубашки» отбивала любую мысль о противодействии воле богов Лакки. Что уж там говорить о каком-то неповиновении! Разбить эти оковы, вырвать сознание людей из цепей духовного рабства будет непросто! Он сам еще недавно даже и не помышлял о таких кощунственных мыслях. Но истину правды и света ему открыл один малознакомый человек. Он не совсем походил на мегалона. И облик интеллакта для него был чуждым. Капюшон скрывал лицо.

Каждый раз при встрече с ним, Марк хотел увидеть, что за человек скрывается за низко надвинутой до красивого излома полных губ кромкой грубой ткани капюшона. Что-то в нем было чужое. Оно сквозило и в походке и в том, как он говорит. Его голос был лишен всякой выразительной окраски и звучал всегда ровно, на одном тоне, как будто с Марком разговаривал один из информтерминалов. И хотя он всегда держался все время в тени на протяжении всех их встреч, Марк успел заметить, что его губы оставались неподвижными. Многое еще тогда показалось Марку неестественным и в фигуре, и в осанке и росте этого человека. Он был выше любого из самых высоких парней-мегалонов.

Марк приходил заранее в одну из парковых зон, где можно было найти укромных уголок. На это место указал ему сам незнакомец, когда в один из вечеров внезапно появился перед Марком. Марк возвращался из бара и был несколько навеселе. Потому он, оставаясь в приподнятом настроении, решил, что еще одно развлечение ему не помешает. Он с легкостью согласился на предложение незнакомого верзилы пройтись рядом.

Марк не очень удивился, когда верзила, обращаясь к нему, назвал его по имени. Марк хмыкнул: «Мы что, знакомы, парень? Я тебя знаю?». «Ты не можешь меня знать, но звать меня можешь Смитом». «Это что за имя такое?» − хохотнул Марк. – «Прямо как кличка для собаки!». «Это старинное имя…» − ровным тоном произнес Верзила. Марк уже про себя решил, что имя Верзила было бы гораздо лучше для этого парня. Но если Смит, то пусть будет Смит. Ха! Смит меж тем из-под низко надвинутого на лицо капюшона … как будто угадал мысли Марка. «Ты можешь меня звать, как тебе понравиться, хоть Верзилой, но сначала мы должны договориться, − мы с тобой встретимся несколько раз. Я хочу изложить важную информацию. Тебе нужно лишь прийти на место, которое я тебе укажу».

Марк был несколько удивлен тем, что этот Смит как-то смог догадаться о его мыслях. «Ну, может, я сам это сказал вслух?.. Чего по-пьяному делу не скажешь! − подумал Марк и спросил: − Это хоть будет интересная информация? Если анекдоты, то, пожалуй, я согласен. Будет что парням рассказывать в баре за кружечкой эля!». «Тебе решать, что ты будешь рассказывать своим парням, но информация, о которой ты узнаешь, может стоить тебе преждевременного ухода в Медцентр. Ты понял меня?» − сухо, но вместе с тем повелительным тоном сказал Смит. Странное дело, но Марк, вместо того, чтобы взбрыкнуть, так как с детства не любил приказных слов, тут вдруг стушевался и коротко ответил: «Я понял…».

Хмель быстро улетучился из головы. Марк внимательно взглянул на Смита и робко, совсем не в свойственной ему манере, спросил: «Я могу узнать, − кто вы?». Смит даже не повернул головы. Его голос прозвучал так же сухо и повелительно, будто он отдавал приказ к немедленному и беспрекословному повиновению: «Ты придешь завтра в это же время в пятый сектор Главного парка к третьей аллее. У развилки сядешь на первую скамью». «Хорошо, я понял». «Сейчас ты можешь идти» − слетели из-под капюшона слова Смита.

Марк, будто киборг транспортного узла, не произнеся ни слова, пошел вперед по улице. Он не оглянулся, так как такая мысль даже не появилась у него в голове. На следующий день у него во время всей рабочей смены тяжелой занозой сидела в голове мысль: «Не опоздать…». Напарники по звену с хитрыми усмешками посматривали в сторону Марка. «Это точно, опять какая-то девочка пообещала встретиться вечерком», так как на все их уговоры скинуться на партию-другую в сплэш, Марк отнекивался, либо огрызался отговоркой: «Занят я сегодня! Отвалите!»…

Задолго до назначенного времени, приняв все меры предосторожности, даже, пока плутал по Аврелиону, страхуясь от слежки любопытных приятелей, отключив автоскан, Марк сидел на скамье. Напрягшись в сосредоточенном слежении за всеми подходами, он все равно не понял, как Смит оказался рядом. Марк в этот момент и не обернулся, но, почувствовав легкий толчок, будто где-то на землю упал массивный груз, глянул на свободное место на скамье. Смит, облаченный в прежний, наглухо скрывающий его фигуру и лицо балахон, проронил: «Реальных благ тебе, Марк… Приступим к делу»…

                                                                 Глава 9

Нестерпимое желание вырваться с помощью ментального удара из мира, где был он сейчас заключен, заставило Пэра настойчиво избавляться от побочных мыслей и эмоциональных выплесков. Ничто не должно отвлекать его от глубочайшего самопогружения. Хотя пределов заключенной в нем мощи ментальной энергии Пэр себе не представлял, он ясно понимал, что ему потребуется вся она, без остатка. Он надеялся, что Силы, данной ему богами Лакки, хватит для первоначальной, пусть и кратковременной, но реальной попытки освободиться из пут этой чудовищной ловушки.

Это было сложной и трудной задачей. Пэр никак не мог отогнать от себя воспоминания о последних днях, проведенных с Миссой. И только потому, что эти два дня стали для Пэра переломным рубежом, до которого его прежняя жизнь была всего лишь прелюдией для последующего главного смысла бытия. За эти два дня ему открылась истина предназначения человека, сотворенного богами Лакки. Он обрел цель своего существования и путь достижения ее…

Проводы к Вратам Творения метрессы Адель стали главным событием не только в жизни Миссы. Они вобрали в себя многие сущности, которыми были наполнены жизни других, близких им интеллактов. Пэр чувствовал, что идя вместе с Миссой за «Дланью богов Лакки», в которой везли метрессу, он остро почувствовал рождение в себе нового чувства сопричастности всему, что его окружало.

Наверное, оно присутствовало в его душе и раньше, но было скрыто непрерывным потоком новых впечатлений и событий. Он никогда не задумывался, что наступят и такой момент в жизни, за которым уже нет ничего. Просто исчезновение… Боги Лакки очень далеко, так далеко, что никто и никогда не возвращался от них с какой-либо вестью. Он думал, что если так завещано в Кодексе Священного закона, то зачем тогда нужно тратить столько усилий по изучению многих наук в Репетитории, если интеллакт, едва закончив обучение, может исчезнуть со всеми знаниями навсегда. Зачем тогда они?..

Процессия тем временем подошла к Храму Творения. Жрецы и предикты, стоявшие на паперти, торопливо сошли с нее, отсекая толпу от платформы, на которой в коконе сидела метресса Адель. Они развернули «Длань богов Лакки» так, чтобы все видели лицо метрессы. Она сидела, закрыв глаза. Тонкий, изящный овал ее лица был затенен большой полупрозрачной сферой, висевшей над головой. Толпа затихла, ожидая того, что всегда возбуждало всех, кто хоть раз видел подобное.

Над людьми, словно легкий шелестящий ветерок пронеслось: «Началось… Смотрите…». Едва стихли слова, как из сферы над головой метрессы Адель стало опускаться бледно-зеленое марево, заструившееся по плечам женщины, словно нити невесомой ткани. Их становилось все больше. Они обвивали ее плотной прозрачной оболочкой. Тело метрессы вдруг начало светиться тем же бледно-зеленым сиянием, от которого исходила сильная, магически завораживающая взгляд, гипнотическая сила.

Вздох пронесся над собравшимися. Метресса уже не принадлежала их миру. Ее сияющее неземным светом тело, покоящееся в коконе, было похоже на одну из статуй в Храме Творения. Мелодичный звук гонга обозначил следующую стадию Вотворения избранной богами Лакки. Жрецы, торжественно прошествовав к платформе, положили свои ладони на четырехугольные грани по бортам кокона и тот, словно воспарив над платформой, сдвинулся вслед за жрецами.

Несколько мгновений пути до широко отворенных главных ворот Храма Творения, и вся процессия священнослужителей, вместе с парящим меж ними коконом скрылись в таинственном полумраке Храма.

Толпа в экстазе вскричала: «Боги Лакки, боги Лакки, Вы всемогущи и справедливы! Вы дали, Вам и брать Дары назад! Да пребудет радость Творения с ушедшей, и да не оставит нас милость Ваша!»…

Пэр видел, что Мисса еле держится на ногах. Он ухватил ее под локоть и вовремя это сделал. Мисса, почувствовав его поддержку, обвисла без сил на его руку.

− Уведи меня отсюда… − едва прошептала она.

Пэр, осторожно придерживая ее за талию, стал продираться сквозь плотно стоящие ряды людей. Он и сам был в сильном возбуждении. Едва они оказались в стороне от основной толпы, Пэр чувствовал, как сильно неистово бьётся ее сердце.

Пэр остановил двухместный дранглайн. Мисса, едва войдя в кабинку, упала без сил на сиденье. Пэр набрал код конечной точки маршрута и взглянул на полулежащую с закрытыми глазами девушку. Мисса была бледна, и ее прерывистое дыхание говорило о едва сдерживаемых рыданиях. Пэр взял ее за руку:

− Не надо, Мисса, с этим ничего не поделаешь… Метресса Адель была бы огорчена твоей печалью. Мы должны принять ее Уход…

Пэр не договорил. Мисса открыла глаза:

− Пэр, что ты такое говоришь?! – прошептала она. Ее искаженное горем черты лица будто воплотили в себя горе всех, кто когда-либо страдал. Пэр не знал, что сказать. Он видел ее неподдельную душевную муку и сам, приняв боль Миссы, будто стал с ней единым целым, ощущая ноющую боль в своем сердце.