Текст книги "Как было на самом деле. Три битвы"

Автор книги: Анатолий Фоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Таким образом, авторы или редакторы французского Сказания «поставили рядом» крупные русско-ордынские события XIV и XVI веков, не заметив (или же специально сдвинув даты), что они разнесены во времени примерно на 150– 170 лет. Но происходили эти события действительно в Руси-Орде, что для компиляторов сказания, скорее всего, и было «объединяющим мотивом». Но в датировках они уже начинали путаться.

Надо сказать, что такой наш вывод о фрагментарности «Коронования Людовика» вполне согласуется с заключениями некоторых историков. «В прошлом веке (в девятнадцатом. – Авт.) считалось, что первоначально эти “ветви” были самостоятельными песнями, сложенными в эпоху Каролингов разными авторами под влиянием различных исторических событий, а ДОШЕДШИЙ ДО НАС ТЕКСТ “КОРОНОВАНИЯ” ЯВЛЯЕТСЯ РЕЗУЛЬТАТОМ СЛИЯНИЯ ЭТИХ ПЕСЕН В ЕДИНОЕ ЦЕЛОЕ. Такой точки зрения придерживался, например, Э. Ланглуа, один из первых исследователей и издателей “Коронования”. Он обратил внимание на то, что в тексте поэмы существует немало неувязок и противоречий, наличие которых он

объяснял МЕХАНИЧЕСКИМ “СЦЕПЛЕНИЕМ” ВОЕДИНО НЕСКОЛЬКИХ РАННИХ СКАЗАНИЙ» [652], с. 605.

Но потом более поздние комментаторы, уже в XX веке, (например Ж. Бедье), начали заявлять, что «поэма едина и целостна», с. 605. Однако аргументация у них была чисто художественной и философской. Дескать, красиво и поэтично перетекают мысли и стихи друг в друга. Вот, мол, и «доказательство целостности». Однако, как мы покажем далее, прав был все-таки Ланглуа, поскольку он опирался на конкретное содержание сказания и на обнаруженные им ЛОГИЧЕСКИЕ НЕУВЯЗКИ МЕЖДУ РАЗНЫМИ КУСКАМИ. Причем он нашел также противоречия в относительных датировках событий. Что, как мы теперь начинаем понимать, было совершенно верным заключением.

По поводу дат событий, описанных в «Короновании Людовика», у историков есть разные мнения. Одни думают, будто речь идет о Людовике Благочестивом, коронованном в Ахене якобы в 813 году, а другие считают, что имеется в виду Людовик Младший, коронованный в Реймсе якобы в 1131 году, с. 606. Разница в датах немалая – примерно триста лет! Так что сами историки здесь серьезно путаются в хронологии. Неудивительно – они «живут» внутри скалигеровского здания истории, в котором время от времени натыкаются на дубликаты. Недаром историк «Р. ван Ваард считает, что совпадения между обстоятельствами обеих церемоний. .. не могут быть объяснены простой случайностью»,

с. 607.

Как мы покажем, подлинный оригинал этой коронации юного правителя находится в первой половине XVI века (Иван Грозный).

Поэма всплыла на поверхность очень поздно – в девятнадцатом веке. Вот что известно: «До нас дошло восемь манускриптов, содержащих, целиком или в отрывках, текст “Коронования Людовика”... ВПЕРВЫЕ внимание на эту поэму обратил в 1840 году французский ученый Полей Парис.. . ПЕРВОЕ критическое издание текста выпустил голландский специалист по французской средневековой литературе В.– И. Йонблут... 1854—1867... ВТОРОЕ критическое издание, опирающееся на все известные рукописи “Коронования”, подготовил Э. Ланглуа... 1888», с. 607. То есть судьба поэмы ранее 1840 года покрыта мраком.

Согласно нашей реконструкции (см. далее), поэма была создана не ранее конца XVI века, а скорее всего, в XVII-XVIII веках. Так что от момента ее «рождения» до первого упоминания в научной литературе в 1840 году прошло около 100-200 лет. Довольно много для того, чтобы изначальная ее суть была забыта или специально затушевана, после чего заменена поздними философскими и туманными рассуждениями историков девятнадцатого века.

Теперь вернемся к поэме-сказанию и обратимся к сражению рыцаря Гильома с Галафром (Голиафом) и Корсольтом. В книге «Новая хронология Руси», гл. 6, мы проанализировали все основные первоисточники, говорящие о Куликовской битве. Напомним основные сюжеты и покажем, как они отразились на страницах «Коронования Людовика».

4. Надвигается Куликовское сражение. Огромное профессиональное войско против заметно уступающего ему в численности народного ополчения.

Русь и Рим. Колебания народного вождя

4.1. Свидетельство французского сказания

Напомним, что войско хана Мамая значительно превосходило народное ополчение Дмитрия Донского как в численности, так и в профессионализме. Совершенно аналогично поэма «Коронование Аюдовика» сообщает, что огромная вражеская рать «неверных» магометан под начальством трех королей – Галафра (главный полководец), Кремюза и Тенебра вторгается в Италию и Францию. Противостоять им собирается граф Гильом, однако под его началом собирается небольшое войско, не идущее по численности ни в какое сравнение с врагом.

Гильом с соратниками торопится в Рим: «До Рима так и мчал без передышки. Торопится Гильом, барон-смельчак... Пронесся через всю Романью вскачь, до Рима, не передохнув, домчал» [652], с. 154.

Затем Гильому был вещий сон: «И видит сон, в нем пробудивший страх: СО СТОРОНЫ РУСИ ИДЕТ ПОЖАР, КОТОРЫЙ РИМ СО ВСЕХ СТОРОН ОБЪЯЛ, и мчится преогромный волкодав в сопровожденье множества собак; он, граф, сидит под деревом в кустах и до смерти напуган видом пса, а тот наносит лапою удар, и падает Гильом к его ногам.

Проснулся граф, к царю небес воззвал, но сон его был вещий божий знак; МАГОМЕТАНЕ ВТОРГЛИСЬ В ЭТОТ КРАЙ, эмир Корсольт и с ним три короля – Кремюз, Тенебр, ГАЛАФР вели их рать. Она твердыню Капуи взяла, король Гефье к НЕВЕРНЫМ в плен попал, а с королем красавица жена, и дочь, и тридцать тысяч ХРИСТИАН, им всем до одного грозила казнь», с. 155.

Далее святитель обращается к Гильому: «И говорит ему слуга Христов: “Во имя божье, доблестный барон, вы нам не согласитесь ли помочь? ЯЗЫЧНИКИ ПОШЛИ НА НАС В ПОХОД. КОРОЛЬ ГАЛАФР – ИХ ВОЙСК НЕСМЕТНЫХ ВОЖДЬ...”

Перекрестился граф: “Помилуй бог! НАМ СТОЛЬКИМ КОРОЛЯМ НЕ ДАТЬ ОТПОР”.

Вмешался тут Бертран: “Клянусь крестом! Что это, дядя, вам на ум взбрело? Ведь вам досель не страшен был никто .

“Ты прав, племянник, – говорит Гильом, – но нам не сладить с нехристями все ж, пошлем-ка поскорей гонца домой – пускай Людовик, юный наш сеньор, с войсками нам на выручку придет... ”

Бертран ему в ответ: “... ХОТЬ У НЕВЕРНЫХ ВОЙСКО ТЫСЯЧ СТО, ВОЗЬМЕМСЯ ЗА ОРУЖИЕ —

и в бой! Дадим мы сами нехристям урок”.

Все римляне в испуге: “ВРАГ СИЛЕН, А ИМ СТО ТЫСЯЧ НЕ НАБРАТЬ БОЙЦОВ...”», с. 156-157.

Итак, сравним с русскими первоисточниками.

4.2. Многочисленному вражескому войску собирается противостоять небольшое ополчение

Русские летописи говорят, что против большой профессиональной рати хана Мамая князь Дмитрий Донской собирает ополчение, сильно уступающее по численности и не столь хорошо обученное. Аналогично французское сказание сообщает об огромном вторгшемся войске неверных в сто тысяч солдат. Против него граф Гильом собирает свое войско, однако оно сильно уступает магометанам в численности. Это обстоятельство неоднократно подчеркивается в поэме.

4.3. «Рим» французского сказания – это Ярославская = Новгородская метрополия Руси-Орды и территория будущей Москвы в XIV веке

Сказание говорит, что бесчисленная рать неверных вторгается в Рим и Италию. Все верно. Согласно нашей реконструкции, античный Рим и «Италия» (Латиния = Рутения) – это метрополия Руси-Орды, то есть область Ярославля = Новгорода (Итиль – старинное название реки Волги). Сказано также, что «СО СТОРОНЫ РУСИ ИДЕТ ПОЖАР, КОТОРЫЙ РИМ СО ВСЕХ СТОРОН ОБЪЯЛ, и мчится преогромный волкодав в сопровожденье множества собак». Здесь тоже все правильно. Куликовская битва была кульминацией гражданской войны, развернувшейся на огромной территории всей Руси. И не только Руси. Завершающееся противостояние возгорелось по всей Европе, в тогдашних провинциях Ордынской Империи.

В метрополии Империи царские христиане (Мамай) сошлись в последнем смертном бою с апостольскими (Дмитрий Донской). Французский автор выразился хотя и обобщенно, но в целом правильно: «Русь напала на Рим». Напомним, что в 1380 году Москвы как столицы еще не было. На этом месте было лишь небольшое поселение, вокруг которого и развернулось Куликовское сражение. И лишь потом, в XVI веке, здесь, на ставшей священной благодаря битве земле, и возникла Москва как столица Руси-Орды = античного Рима.

Обратите внимание, что враги, напавшие на Рим, названы в поэме язычниками-магометанами. Тоже все верно.

Французское сказание появилось довольно поздно, в веке семнадцатом-восемнадцатом, то есть когда побежденные в Куликовской битве XIV века царские христиане были объявлены победителями (то есть апостольскими христианами) – «плохими язычниками». Кроме того, именно в эту эпоху только что возникшее магометанство отделилось от «христианского корня» и тоже было объявлено «врагом христиан». Эти обстоятельства вновь и вновь подчеркивают, что французская поэма создана в XVII—XVIII веках.

Отметим, что вождем^Орды, напавшей на войско Донского, назван хан МАМАЙ. А главным полководцем «язычников-магометан» поэма назвала короля ГАЛАФРА. Как мы ниже увидим, ГАЛАФР – это попросту легкое искажение библейского имени ГОЛИАФ, то есть одного из дубликатов Мамая. Так что и здесь свидетельства франкского сказания правильны.

4.4. Колебания Дмитрия Донского и колебания графа Гильома перед битвой

Французская поэма говорит, что граф Гильом был напуган нашествием язычника Галафра. Сначала во сне: «Он, граф, сидит под деревом в кустах И ДО СМЕР1 И НАПУГАН видом пса, а тот наносит лапою удар, и падает Гильом к его ногам». А потом и наяву Гильом восклицает: «Помилуй бог! Нам стольким королям не дать отпор». И только после того, как соратник Бертран удивляется таким колебаниям, Гильом наконец посылает гонца для сбора войска.

Совершенно аналогично «Сказание о Мамаевом Побоище» сообщает следующее: «И прослышал князь великий Дмитрий Иванович, что надвигается на него безбожный царь Мамай со многими ордами и со всеми силами, неустанно ярясь на христиан и на Христову веру... и сильно опечалился князь великий Дмитрий Иванович из-за нашествия безбожных. И став пред святою иконою господня образа, что в изголовье его стояла, и упав на колени свои, стал молиться», [143:1], [771].

Более того, сначала Дмитрий ХОТЕЛ ДАЖЕ ОТКУПИТЬСЯ от Мамая, умаслить его: «Князь же великий Дмитрий Иванович послал к нечестивому царю Мамаю избранного своего юношу, по имени Захарий Тютчев, испытанного разумом и смыслом, ДАВ ЕМУ МНОГО ЗОЛОТА и двух переводчиков, знающих татарский язык», [143:1]. Но это не помогло. И тогда князь Дмитрий, наконец, разослал гонцов по всем своим городам, чтобы те направили ему воинов на битву с Мамаем.

5. Великий святой благословляет

колеблющегося вождя ополчения на битву с язычниками. Вдохновленный вождь решается на сражение и собирает ополчение

5.1. Свидетельство французского сказания «Коронование Людовика»

Сказано: «В престольный храм пришел Гильом с рассветом, а мессу там служил Христов наместник, когда нежданно два гонца приспели с нерадостным для христиан известьем: громят магометане край окрестный, твердыни Капуи в руках неверных...

Святитель побледнел, спросил поспешно, где тот, кого зовут Рукой Железной (граф Гильом. – Авт.); а граф лежал, на мраморе простертый, МОЛЯСЬ, ЧТОБ СИЛА В НЕМ НЕ ОСКУДЕЛА... Не стал святитель ни минуты мешкать, взял посох, тронул им плечо пришельца, вскочил Гильом, открыл лицо немедля... И рыцарю сказал Христов наместник: “Явите, ради бога, милосердье – нам помогите отразить неверных”.

“Бог видит, – молвил граф Гильом, КОЛЕБЛЯСЬ, – паломником я в край явился здешний СО СВИТОИ, МАЛОЛЮДНОЮ ЧРЕЗМЕРНО: ЛИШЬ ШЕСТЬДЕСЯТ БОЙЦОВ СО МНОЮ СМЕЛЫХ. НА СТОЛЬКИХ КОРОЛЕЙ МНЕ ГРЯНУТЬ НЕ С КЕМ”.

Но возразил святитель: “Рыцарь честный, апостол Петр да будет мне свидетель! Коль за него вы вступите в сраженье, вам можно будет мясо есть вседневно... Я вам даю заране отпущенье. Создатель вход откроет вам по смерти туда, где лишь его друзьям есть место, сам Гавриил введет вас в рай небесный”.

Гильом воскликнул: “...Великодушней нету иерея! Не потерплю я... чтоб хвастал враг, ХОТЬ РАТЬ ЕГО НЕСМЕТНА, ЧТО С НИМ Я УБОЯЛСЯ СТОЛКНОВЕНЬЯ. Бертран, племянник мой, надень доспехи, ЗОВИ СЮДА ВСЕХ НАШИХ и Гелена”.

ВОИТЕЛЬ СТАЛ ГОТОВИТЬСЯ К СРАЖЕНЬЮ: велел принесть оружье прямо в церковь, надел броню и шлем, что цветом зелен, и меч на перевязи драгоценной. Коня ему подводят масти пегой...

Осведомился граф: “Отец святейший, у вас бойцов-то сколько во владеньях?”

“Скажу по правде, – рек первосвященник. – Я рыцарей три тысячи имею, и каждый при копье, мече и шлеме”...

ВСЯК В РИМЕ, КТО ОРУЖИЕМ ВЛАДЕЕТ, ДОСПЕХИ НАДЕВАЕТ, К ХРАМУ ЕДЕТ. Святитель всем дает благословенье... Tyi’ устремились рыцари навстречу пришельцам дерзким и жестокосердым», с. 157—158.

5.2. Вождь народного ополчения посещает первосвященника, который благословляет и вдохновляет его

Согласно «Сказанию о Мамаевом Побоище» (да и другим русским летописям), князь Дмитрий отправляется к святому Сергию Радонежскому. Сказано: «Князь же великий Дмитрий Иванович, взяв с собою брата своего, князя Владимира Андреевича, и всех князей русских, поехал к живоначальной Троице на поклон к отцу своему духовному, преподобному старцу Сергию, благословение получить от святой той обители. И упросил его преподобный игумен Сергий, чтобы прослушал он святую литургию... И преподобный Сергий окропил его священной водою и все христолюбивое его войско, и осенил великого князя крестом Христовым – знамением на челе. И сказал: “Пойди, господин, на поганых половцев, призывая бога, и господь бог будет тебе помощником и заступником”, и добавил ему тихо: “Победишь, господин, супостатов своих, как и подобает тебе, государь наш”», [143:1]. Вдохновленный Дмитрий обрадован, возвращается в Москву и становится во главе ополчения.

Буквально то же самое говорит и французское сказание, см. выше. Граф Гильом посещает великого первосвященника, который благословляет Гильома и его ополчение. Граф отбрасывает все свои колебания, начинает готовиться к сражению, его сначала малолюдный отряд пополняется рыцарями.

Отметим, что Гильома сопровождает здесь ЕГО ПЛЕМЯННИК, а Дмитрия Донского сопровождает ЕГО БРАТ. В обоих случаях упомянут близкий родственник, соратник.

ВЫВОД. Видно, что перед нами – два слегка разных описания одного и того же события в Руси-Орде 1380 года. Русский оригинал и его французское отражение. Франкские летописцы перенесли (на бумаге) события из Руси на Итальянский полуостров в Средиземном море.

6. Выбор двух поединщиков перед главной битвой

Французское сказание сообщает, что перед решающим сражением стороны договорились решить судьбу битвы, выставив поединщиков. Встретившись с римским папой, языческий король Галафр заявляет: «Чтоб ты, на ком колпак широк не в меру, не говорил потом, что я затеял обречь разгрому город свой наследный, ДАВАЙ НАЙДЕМ С ТОБОЙ ПО ЧЕЛОВЕКУ ИЗ ТЕХ, КТО ПОСМЕЛЕЙ И ПОЗНАТНЕЕ, И ПУСТЬ ПОКОНЧАТ ДЕЛО ПОЕДИНКОМ. Коль ваш господь пошлет мне пораженье и моего бойца твой одолеет, Рим за тобой останется навеки...

Христов наместник убедился, что помощь ниспослал ему всевышний и что единоборством все решится», с. 159, 160.

Папа соглашается. Со стороны римлян и французов выставляется граф Гильом, а со стороны ГАЛАФРА (Голиафа) – могучий и страшный эмир Корсольт.

Вполне аналогичные события описывает и «Сказание о Мамаевом Побоище». Святой Сергий Радонежский выделяет Дмитрию двух иноков – Пересвета и Ослябю. Из войска Мамая выступает могучий печенег, «подобный Голиафу».

Сказано: «Уже близко друг к другу подходят сильные полки, и тогда выехал злой печенег из большого войска татарского, перед всеми доблестью похваляясь, ВИДОМ ПОДОБЕН ДРЕВНЕМУ ГОЛИАФУ: пяти сажен высота его и трех сажен ширина его. И увидел его Александр Пересвет, монах, который был в полку Владимира Всеволодовича, и, выступив из рядов, сказал: “Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!”» [143:1].

Вскоре инок Пересвет вступит в поединок с могучим печенегом.

7. Великий святой вручает вождю народного ополчения и его воинам новое могучее оружие-защиту, дабы победить врага

Французская поэма сообщает о неких замечательных «оберегах», которые римский папа вручает графу Гильому перед битвой. Сказано: «Петра святого он десницу вынес, ее из золотой обертки вынул, к суставам дал Гильому приложиться, ИЗ ЗОЛОТА Ж СЛЕПИЛ КРЕСТЫ СВЯТЫЕ, БОЙЦУ НА ШЛЕМ И К СЕРДЦУ ПРИКРЕПИЛ ИХ, так обереги сделать ухитрившись, что за победу над Корсольтом диким граф лишь пустячным заплатил убыт-. ком», с. 162.

Аналогичную сцену при встрече Дмитрия Донского со святым Сергием Радонежским описывает и «Сказание о Мамаевом Побоище»: «Князь же великий сказал: “Дай мне, отче, двух воинов из своей братии – Пересвета Александра и брата его Андрея Ослябу, тем ты и сам нам поможешь”. Старец же преподобный велел тем обоим быстро сготовиться идти с великим князем, ибо были известными в сражениях ратниками, не одно нападение встретили. Они же тотчас послушались преподобного старца... И ДАЛ ОН

ИМ ВМЕСТО ОРУЖИЯ ТЛЕННОГО НЕТЛЕННОЕ – КРЕСТ ХРИСТОВ, НАШИТЫЙ НА СХИМАХ, И ПОВЕЛЕЛ ИМ ВМЕСТО ШЛЕМОВ ЗОЛОЧЕНЫХ ВОЗЛАГАТЬ ЕГО НА СЕБЯ. И передал их в руки великого князя... И осенил Христовым знамением все войско великого князя, и дал мир и благословение»,

[143:1].

Схима, врученная святым Сергием, прямо именуется в Сказании ОРУЖИЕМ: «И был на голове его (то есть Пересвета. – Авт.) шлем архангельского чина, ВООРУЖЕН ЖЕ ОН СХИМОЮ по велению игумена Сергия».

Как мы подробно показали в книге «Крещение Руси», гл. 4:4, «схимами» в русских летописях были названы огнестрельные орудия, врученные святым Сергием князю Дмитрию перед сражением. Согласно нашим результатам, именно Сергий Радонежский впервые изобрел порох и тут же придумал пушки. Это было невиданное по тем временам и первоначально секретное оружие огромной мощи. Именно пушки-мортиры, стрелявшие картечью, сыграли решающую роль в победе Дмитрия в Куликовском сражении. Поздняя французская поэма, уже подзабывшая суть дела (или специально затушевавшая), назвала пушки «святыми крестами, слепленными из золота». Якобы их разместили «на воинских шлемах». В итоге граф Гильом (то есть Дмитрий Донской) победил Корсольта, а следовательно, и Галафра (Голиафа). Сейчас мы к этому и перейдем.

8. Против вождя ополчения выступает исполин с мощным оружием. Летописи перепутали и ошибочно решили, будто новое вооружение, то есть пушки, оказались у языческого противника, а не у вождя ополчения

В Куликовской битве огнестрельные орудия были у ополчения во главе с Дмитрием Донским. У Мамая их не было. Поэтому он был наголову разгромлен. Это было первое в мировой истории массовое применение пушек на поле боя. «Сказание о Мамаевом Побоище» достаточно прозрачно говорит о пушке «в руках Донского». Сказано, что князь «взяв копье свое и ПАЛИЦУ ЖЕЛЕЗНУЮ , выехал из рядов, хотел раньше всех сам сразиться с погаными». Воины Дмитрия говорили потом, что видели «его в седьмом часу твердо бьющимся с погаными ПАЛИЦЕЮ СВОЕЮ», [143:1].

Но ведь само слово ПАЛИЦА, как мы уже неоднократно видели раньше, кроме обычного холодного оружия могло также означать «палить», то есть опалять огнем, что вполне характеризует пушку. Более того, подчеркнуто, что ПАЛИЦА – ЖЕЛЕЗНАЯ, то есть пушка железная. Все верно. Самые первые пушки были деревянными, делались из дубовых стволов, которые обхватывали железными обручами для прочности. Огнестрельные орудия именовались ПАЛИЦАМИ, например, в индийском эпосе «Махабхарата», где «огненные свойства» палиц описаны совершенно откровенно (см. нашу книгу «Казаки-арии: из Руси в Индию», часть 1).

Но разные летописцы и поэты, лично не присутствовавшие на поле брани, иногда путались в показаниях. Например, библейский хронист ошибочно решил, будто пушка была в руках у Голиафа (хана Мамая), а не у Давида (князя Дмитрия). Перепутал, переставил местами. Как мы сейчас увидим, аналогичную путаницу допустил и французский автор сказания. Он заявил, что мощное новое оружие было в руках противника графа Гильома, а не у самого Гильома. Тоже поменял местами.

В то же время библейский автор совершенно правильно указал на победу Давида (Дмитрия). Причем он победил, выпустив «камень из пращи», поразивший Голиафа в лоб. Как мы показали ранее, это – отражение того, что «праща», то есть пушка, выпустила картечь или ядро, то есть «камень», сразивший противника. Кстати, отметим близость названий: порох – прах (порошок) – праща. Аналогично, и французское сказание правильно называет победителем именно Гильома, то есть – отражение Дмитрия Донского = Давида. Напомним, что Дмитрий поражал солдат Мамая своей «железной палицей».

Посмотрим теперь, что за «могучее оружие» упоминает французский летописец. Яркое библейское описание «огромного копья» в руках Голиафа мы приводили выше. Французское описание богатыря-язычника Корсольта (дубликата Голиафа) и его вооружения звучит очень похоже. Судите сами.

Язычник Галафр (Голиаф) приказывает, «чтоб эмир Корсольт явился. Был тот свиреп и безобразен с виду: ОГОНЬ ИЗ ГЛАЗ, КАК УГЛИ КРАСНЫХ, ПЫШЕТ; широкий лоб, нечесаная грива, меж глаз пол-локтя добрых уместится, меж брюхом и плечами – сажень с лишним. Уродливей нет человека в мире... НЕ С ЧЕЛОВЕКОМ СХОЖ ОН – С ИСПОЛИНОМ...

ДОСПЕХ ПЯТНАДЦАТЬ ГЕРЦОГОВ ВЛАЧАТ, СЕМЬ КОРОЛЕЙ НЕСУТ ЕДВА-ЕДВА. Второго мир

такого не видал; другому человеку никогда не сдвинуться в нем с места и на шаг. Четырнадцати королям Корсольт

ОБЛЕЧЬ ЕГО КОЛЬЧУГОЙ ДАЛ СТАЛЬНОЙ, В ДВА РЯДА БРОНЬ НАДЕЛ ПОВЕРХ НЕЕ, привесил меч, что режет сталь, как воск, – в пядь шириной, в сажень длиной клинок. Он вскинул лук с колчаном на плечо, взял арбалет со стрелами потом, рукою поднял изощренный дрот», с. 160, 161, 163.

Это описание весьма похоже на библейское. Становится ясно, что «язычник Корсольт» и «библейский Голиаф» – это два отражения одного и того же реального персонажа XIV века, вооруженного новым оружием. Оба текста пытаются описать невиданное ранее вооружение – пушку-мортиру. Первые пушки были деревянными, затем, повторим, их стали оковывать железными обручами для прочности, чтобы служили дольше. Так родился литературный образ огромного тяжелого копья, которое с трудом несут несколько человек-оруженосцев. Летописцы рассуждали о железной броне Корсольта, удивлялись копью Голиафа «в шестьсот сиклей железа» и т. п. На самом деле они восхищались первыми пушками, поражавшими противников и воображение людей и бывшими на первых порах удивительным, страшным оружием.

9. Поединок. Вождь ополчения побеждает язычника-пришельца и отрубает ему голову

Куликовская битва открывается единоборством двух богатырей – инока Пересвета и печенега Челубея. Оба погибают в поединке. Сказано так: «И был на голове его (Пересвета. – Авт.) шлем архангельского чина, вооружен же он схимою по велению игумена Сергия. И сказал: “Отцы и братья, простите меня, грешного! ... – бросился на печенега и добавил: – Игумен Сергий, помоги мне молитвою!’ ’ Печенег же устремился навстречу ему, и христиане все воскликнули: “Боже, помоги рабу своему!” И ударились крепко копьями, едва земля не проломилась под ними, и свалились оба с коней на землю и скончались», [143:1].

Этот известный сюжет неоднократно изображался разными художниками, см., например, рис. 66, 67, 68.

Библия сообщает, что Давид поразил великана Голиафа

ПРЯМО В ЛОБ, ПОСЛЕ ЧЕГО ОТРУБИЛ ЕМУ ГОЛОВУ. Этот сюжет также многократно отразился в живописи и скульптуре, чаще всего фантастическим образом (см., например, рис. 69, 70).

Вполне аналогичный эпизод излагает и французское сказание, причем с большими подробностями. Гильом и Корсольт сходятся в поединке. Рыцарь Гильом обращается к Христу с двумя длинными проникновенными молитвами. Каж-

Рис. 66. Миниатюра из «Русского Лицевого Летописного Свода», изображающая поединок Пересвета с Челубеем. Взято из [490:4], « Русская летописная история», книга 9, с. 484, лист О-II-89, оборот

Рис. 67. «Поединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле». Ху дожник М.И. Авилов. 1943 год. Взято из Интернета

Рис. 68. «Поединок Пересвета с Челубеем». Старинная миниатюра. Взято из Интернета

символически на Западе стали изображать Куликовскую битву. Lithograph by B-R. Julian, 1845, after C. Reni. Iconographic Collections. Взято из Интернета

Рис. 69. «Давид и Голиаф». Так

Рис. 70. «Давид и Голиаф». Петер Пауль Рубенс. Так символически на Западе стали изображать Куликовскую битву. Взято из Интернета

дая занимает около двух страниц в издании [652]. В первой напоминаются сюжеты из библейской книги Бытие, после чего следует пересказ Евангелий, с. 165—167. Во второй молитве упоминаются евангельские события при распятии Иисуса. Согласно нашей реконструкции, текст Евангелий сформировался не ранее XIV—XV веков, а потому и данное французское сказание тоже появилось не раньше этой эпохи.

Затем подробно описывается долгое и жестокое единоборство Гильома с Корсольтом. В конце концов граф одолевает противника, НАНОСИТ УДАР ПРЯМО В ЛОБ И ОТРУБАЕТ ГОЛОВУ. Сказано: «И не избег удара басурман, меч грянул в золотой его шишак, с которого посыпался хрусталь, кольчужный капюшон прорезал враз, в куски подшлемник плотный изорвал, ЭМИРУ ТЕМЯ РАСКРОИЛ НА ПЯДЬ. Поник коню на шею супостат...

Не стал Гильом бесстрашный медлить зря, БУЛА’1 НЫИ МЕЧ ПОКРЕПЧЕ СЖАЛ В РУКАХ И НЕХРИСТЯ РУБНУЛ ПО ШЕЕ ТАК, ЧТО ЛОПНУЛИ ЗАВЯЗКИ ШИШАКА И С ВРАЖЬИХ ПЛЕЧ СКАТИЛАСЬ ГОЛОВА, а труп качнулся и с коня упал», с. 174—175.

Итак – повторим, описан смертельный удар в лоб, после чего победитель отрубает голову врагу. Перед нами – в точности библейская версия финала Куликовской битвы: Давид побеждает Голиафа.

В Куликовском сражении Дмитрий Донской побеждает хана Мамая. Тот бежит, и вскоре его убивают. Напомним: «Мамай же убежал снова в Кафу один; утаив свое имя, скрывался здесь, и опознан был каким-то купцом, и тут убит он был фрягами; и так зло потерял жизнь свою», [143:1].

Русские источники сообщают, что Дмитрий Донской был ранен и потом его долго не могли найти на поле боя. Наконец обнаружили лежащим у срубленной березы. Сказано: «Князь же Владимир Андреевич не нашел брата своего, великого князя, на поле... и приказал трубить в сборные трубы. Подождал час и не нашел великого князя, начал плакать и кричать, и по полкам ездить сам стал, и не сыскал, и говорил всем: “Братья мои, русские сыны, кто видел или кто слышал пастыря нашего и начальника?” ...

Два же каких-то воина отклонились на правую сторону в дубраву... Чуть отошли от места битвы – и набрели на великого князя, избитого и израненного всего и утомленного, лежал он в тени срубленного дерева березового. И увидели его и, слезши с коней, поклонились ему, Сабур же тотчас вернулся поведать о том князю Владимиру и сказал: “Князь великий Дмитрий Иванович жив и царствует вовеки!”», [143:1].

Французская поэма аналогично сообщает о серьезном ранении графа Гильома. Его противник нанес ему мечом удар в лицо, отрубив нос: «И недругу такой удар нанес, что сквозь забрало острие прошло, и рассекло кольчужный капюшон, и сбрило у Гильома прядь волос, И КОНЧИК НОСА ОТРУБИЛО ПРОЧЬ», С. 173.

Таким образом, и русская и французская версии одновременно сообщают о серьезном ранении Дмитрия-Гильома. В итоге мы расширяем обнаруженное хорошее соответствие.

10, Засада народного ополчения в дубраве.

Финал битвы. Полный разгром язычников.

Бегство их главного вождя

10.1. Засада Владимира Андреевича

В финале Куликовского сражения важную роль сыграла засада князя Владимира Андреевича, спрятанная в дубраве, откуда он нанес завершающий сокрушительный удар по рати Мамая.

«И отослал князь великий брата своего, князя Владимира Андреевича, вверх по Дону В ДУБРАВУ, ЧТОБЫ ТАМ ЗАТАИЛСЯ ПОЛК ЕГО, дав ему сведущих людей из своей свиты, удалых витязей, твердых воинов. А еще с ним отправил знаменитого своего воеводу Дмитрия Волынского и других многих... И вот наступил восьмой час дня... и воскликнул Волынец голосом громким: “Княже Владимир, наше время настало и час удобный пришел!”...

Соратники же, друзья ВЫСКОЧИЛИ ИЗ ДУБРАВЫ ЗЕЛЕНОЙ, словно соколы испытанные сорвались с Золотых колодок... на ту великую силу татарскую... и были они, словно ДАВИДОВЫ ОГРОКИ... и стали поганых татар сечь немилосердно.

Поганые же половцы увидели свою погибель, закричали на своем языке, говоря: “Увы нам, Русь снова перехитрила: младшие с нами бились, а лучшие все сохранились!” И повернули поганые, и показали спины, и побежали», [143:1].

Оказывается, отражение этого события звучит и во французском сказании. В самом конце битвы с сарацинами граф Гильом хочет освободить христиан, захваченных в плен язычником Галафром. И вот якобы сам Галафр, уже потерпевший поражение, дает совет графу Гильому, как напасть на свой собственный лагерь сарацин: «Четверть ваших отрядить к реке, спущусь я к Тибру на своем одре, а ВЫ ПОПРЯЧЬТЕСЬ ВОЗЛЕ РИМСКИХ СТЕН В ЛЕСКЕ, СРЕДИ ОЛИВКОВЫХ ДЕРЕВ, когда окликну я своих друзей... ВЫ Ж БУДЕТЕ СТОЯТЬ НАСТОРОЖЕ», с. 179.

Так и было сделано. В итоге хитрость с засадой, «стоявшей настороже среди дерев», удалась, и все пленники были освобождены. Параллелизм налицо. Небольшое отличие лишь в том, что во французском эпизоде Галафр уже побежден, а в Куликовском сражении его (Мамая – Голиафа) разгром только-только наступает. Но суть дела от этого не меняется.

10.2. Бегство вождя язычников. Галафр чуть было не лишился головы

Итак, ожесточенная битва подходит к концу. Ополчение графа Гильома преследует деморализованных и спасающихся бегством сарацин. «Меж двух холмов язычников настигли. Две рати там в жестокий бой вступили, голов от тел немало отделилось...», с. 177. Далее описываются подвиги французов и римлян, громящих сарацин. Граф Гильом (князь Донской) нападает на короля Галафра (Голиафа). Мы видим, что французское сказание снова возвращается к поединку Давида и Голиафа. В первом варианте Гильом убивает Корсольта (Голиафа). Во втором варианте в бою сходятся Гильом с Галафром. То есть это единоборство описано в поэме

ДВА РАЗА.

Сказано: «Граф Гильом был всех неустрашимей. Издалека Галафра он увидел, пришпорил скакуна, щитом прикрылся... Враги друг друга рубят что есть силы, расколоты у них щиты стальные... Остался граф живым и невредимым, а сам попал так метко в сарацина, что из стремян удар Галафра вышиб... С седла почти без чувств король свалился. НАВЕРШЬЕ ШЛЕМА У НЕГО РАЗБИТО... А распаленный боем победитель УЖЕ СТОИТ НАД НИМ С МЕЧОМ В ДЕСНИЦЕ. ЯЗЫЧНИК ТУТ ЖЕ ГОЛОВЫ Б ЛИШИЛСЯ, не удержи Гильома бог всевышний...