Текст книги "История и антиистория. Критика «новой хронологии» академика А.Т. Фоменко"

Автор книги: Анатолий Фоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

За веком меди следовал ранний бронзовый век, с которым связано формирование Циркумпонтийской металлургической провинции. К этому периоду относится наибольшее число датировок – более шести сотен. В согласии с относительной хронологией определяется и общий диапазон радиоуглеродных датировок: от 3800 до 2000/1900 гг. до н.э. Опять-таки 68%-й уровень вероятности этой совокупности датировок сужает рамки диапазона примерно до 3300–2500 гг. до н.э. (33–25 вв.).

Ранний бронзовый век сменяется средним бронзовым; материалы по-прежнему связаны с памятниками Циркумпонтийской металлургической провинции. Число откалиброванных датировок уменьшается почти на две сотни (более 300), а их общий диапазон представлен в интервале 3400–1400 гг. до н.э. Однако в сравнении с предшествующим периодом характер распределения датировок выглядит далеко не столь монолитным; легко заметить многовершинность фигур распределения. Бросается также в глаза, что один из максимумов фигуры среднего бронзового века 29–28 вв. до н.э. практически синхронен тому отрезку, что наиболее отчетливо выражен у фигуры раннебронзового века. Видимо, реальный 68% диапазон имеющихся датировок среднебронзового века должен располагаться в пределах 28–19 вв. до н.э.

Наконец, сравнительно немногочисленная совокупность материалов позднебронзового века соотносится с памятниками, существовавшими уже после распада Циркумпонтийской провинции. Общий диапазон датировок колеблется от 2400 (2300) и вплоть до 900-х годов до н.э. Однако наиболее реальный хронологический период для этой серии – от 1900 (1800) вплоть до 1000 (900) гг. до н.э.

Здесь уже требуются комментарии. Так, не может не броситься в глаза определенное повторение в ритмике датировок: на каждый из периодов приходится около тысячи лет; это относится по крайней мере ко всем трем фазам бронзового века. Далее возникает целый ряд вопросов. Остановимся хотя бы на важнейших. Как, например, понять, что между хронологическими шкалами медного и раннебронзового веков существовал «провал» почти в пять столетий – между 38 и 33 вв. до н.э.? С другой стороны, мы фиксируем явление как бы обратного порядка: почему происходит «наложение» друг на друга датировок раннего и среднего периодов бронзового века на протяжении 3–4 столетий – с 28 по 25 вв. до н.э.?

Объяснения (к сожалению, пока гипотетические) могут быть получены, исходя из характера исторических процессов, происходивших в эпоху раннего металла. К примеру, исчезновение ярких культур, втянутых в систему Балкано-Карпатской металлургической провинции медного века, представляло собой реальную катастрофу: этнокультурная картина плавного и относительно спокойного развития на значительном пространстве сменилась трагическим, взрывоподобным ее распадом.[246]246
  См. например: Черных Е. Н. На пороге несостоявшейся цивилизации // Природа. 1976. № 2.


[Закрыть] Этот процесс, вероятно, был похож на гораздо более позднюю эпоху Великого Переселения народов середины I тысячелетия н. э.: тогда их «броуново движение», длившееся около пяти столетий, охватило неохватные области Евразии. Тогда в огне и хаосе этих перемещений погибли такие казавшиеся неколебимыми социальные колоссы как Римская или Ханьская империи. Сорванные с мест своего постоянного обитания народы почти не оставили после себя памятников стабильного существования.

Культуры Балкано-Карпатья распались, и – на удивление – от их блеска мало что было воспринято в следующую эпоху. Контраст между социальными объединениями эпохи ранней бронзы и сообществами, которые им предшествовали, но к тому времени уже сгинули, весьма впечатляет. Облик культур, пришедших на смену исчезнувшим, был совершенно иным. Несходными оказались и основные их технологии производств.

А как объяснить другой, противоположный по характеру феномен – наложение друг на друга шкал раннего и среднего периодов бронзового века? Культуры второй половины IV и III тысячелетий до н.э. плавно развивались в рамках единой системы Циркумпонтийской провинции. Процессы эти были непрерывными и тесно взаимосвязанными на огромных пространствах. Археологические памятники сравнительно похожи; их трудно отличать между собой, из-за чего возникает путаница в относительной датировке и разнесении их по фазам внутри бронзового века. Эта неопределенность сильно отражается на релятивно-хронологических построениях, приводит к размытости границ между обеими шкалами внутри той единой системы, в которую они оказались втянутыми.

Этим же, кстати, объясняется в основном и частичное взаимное наложение шкал среднего и позднего периодов бронзового века. Распад Циркумпонтийской провинции не носил столь внезапного катастрофического характера, как в случае с более ранней Балкано-Карпатской системой. Но, в отличие от последней, отчетливые следы ее воздействия ощутимы в культурах позднего бронзового века почти на всех территориях. Видимо, поэтому и здесь возникла неопределенность при отнесении материалов того или иного поселения или погребения к соответствующей эпохе.

И, наконец, последнее: о соотношении между радиоуглеродными и письменными системами дат. Целый ряд весьма ярких материалов из Месопотамии уже давно датирован в традиционной археологической манере на базе письменных источников. К ним относятся великолепные «золотые» комплексы из знаменитого Царского некрополя Ура и другие, в основном синхронные им. Большинство «традиционных» исследователей датирует их средними столетиями III тысячелетия до н.э. (т.е. около 26–25 вв.) Серии радиоуглеродных калиброванных дат говорят, что их следует отнести на 2–4 столетия раньше, т.е. к 29–27 вв. до н.э.

К последним определениям примыкают большие серии датировок органики из слоев легендарной Трои, в которых более 100 лет назад Г. Шлиманом были найдены всемирно известные и богатейшие золотые сокровища. (Шлиман их считал золотом царя Приама). Все даты этих «золотых» троянских слоев также колеблются по преимуществу в пределах первой половины III тысячелетия до н.э. Мы ограничимся здесь лишь этими примерами. Добавим только, что после того, как корректировка дат с помощью калибровочных кривых вошла в практику археологических исследований, когда стали применяться не единичные даты, а их большие серии, отчетливо проявилась необходимость в целом заметно удревнить все основные периоды эпохи раннего металла в Старом Свете.

Радиоуглеродный метод датирования был открыт и внедрился в практику археологических работ около 50 лет назад. Еще раньше стала широко применяться дендрохронология. Давно ушли в прошлое споры о возможности и целесообразности включения этих приемов в арсенал археологических методов. Ныне «С – это важнейший метод установления возраста древних культур от позднего палеолита до железного века. Дендрохронология „отвечает” за возраст более поздних памятников археологии и истории. Что же касается наложения шкал, неточностей, провалов, то это – обычные, рутинные для любой исследовательской практики вопросы, которые должны совместно решать и физики, и биологи, и археологи. Во всяком случае, „биокосмические часы” теперь повсеместно отмеряют археологическое время существования человечества».

В. Л. Янин. «Зияющие высоты» академика Фоменко

Согласившись принять участие в сегодняшнем обсуждении, я предпочел бы не выходить за рамки своей специальности и остановиться только на некоторых вопросах, касающихся археологии и истории древней Руси. Но прежде всего я должен констатировать, что в трудах А. Т. Фоменко (далее – АТФ) всё, относящееся к древнерусской истории, не имеет никакого отношения ни к математическим методам, ни к математике в целом, а употребление им в этих трудах и в аннотациях к ним своего академического звания является лишь спекулятивным использованием своих заслуг в области одной из наук для создания рекламного имиджа в сочинениях сугубо фантастического характера.

Осмелюсь также утверждать, что о методике хронологических исследований в археологии АТФ имеет самое приблизительное и извращенное представление, основанное на слухах и – в лучшем случае – на чтении научно-популярных книжек и газетных интервью. Привожу несколько цитат из АТФ: «Часто раздаются голоса, что хронологию «можно восстановить» (например, на основе дошедших до нас хозяйственных документов, археологических данных и т. п.). Это в общем-то правильно. Действительно, хронологию восстановить можно. Другое дело – сделано ли это в исторической науке. Ситуация такова, что на самом деле в исторической науке этого не сделано». «К сожалению, приходится признать, что в современной исторической науке хронологией никто всерьез не занимается. Во всяком случае, за двадцать лет наших контактов с историками на эту тему о таких специалистах мы ничего не слышали». «Откуда все-таки вы берете обоснование древних дат? К сожалению, ответ историков на этот вопрос услышать, по-видимому, не удастся». И последняя цитата, касающаяся прямо того метода, которым археологи пользуются для определения времени раскапываемых ими древнерусских комплексов: «Слухи о “новгородском деревянном календаре” широко известны и не знать о них трудно. Почему мы говорим здесь о “слухах”? Дело в том, что нам не известно ни одной сколько-нибудь подробной научной работы по дендрохронологии Новгорода на Волхове». Далее идут сетования по поводу того, что в моей научно-популярной книжке о берестяных грамотах нет дендрохронологических графиков и вообще атому вопросу уделено всего лишь около страницы (здесь и далее цитируется статья Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко «Старая критика и новая хронология», напечатанная в журнале «Нева», 1999, № 2, в которой мысли ее авторов выражены в наиболее концентрированной форме).

Все-таки следовало ли АТФ так наглядно демонстрировать свою неосведомленность в состоянии кардинально важной для «Новой Хронологии» проблемы? По вопросам дендрохронологии напечатаны многие десятки книг на разных языках, начиная с публикаций отца этой дисциплины А. Дугласа. Что касается новгородской дендрохронологии, то графиками переполнена книга Б. А. Колчина и Н. Б. Черных «Дендрохронология Восточной Европы. (Абсолютные дендрохронологические шкалы с 788 г. по 1970 г.)» (М., 1977). Той же теме посвящены битком набитые графиками исследования, опубликованные в сборниках «Археология и естественные науки» (М., 1965), «Проблемы абсолютного датирования в археологии» (М., 1972), «Материалы и исследования по археологии СССР», №№ 117 и 123 (М., 1963) и в совсем недавней книге Н. Б. Черных «Дендрохронология и археология» (М., 1996). Имеются важные дендрохронологические исследования, использующие новгородский материал, в Дании и Норвегии, а также на Украине и в Литве. Может быть, АТФ стоило бы не срамиться перед публикой и не ограничиваться «слухами»?

Теперь о предмете сегодняшнего разговора. Дискуссионность многих проблем древнерусской истории определена состоянием письменных источников раннего ее периода. Их относительное изобилие наблюдается только со второй половины XIII в., к которой, в частности, относится древнейший список летописи, каковым является харатейная (т. е. пергаменная) Новгородская Первая летопись старшего извода (иначе ее Синодальный список ). Последний факт находится вне сознания АТФ, утверждающего (правда, без помощи математики) что самая ранняя летопись была сфальсифицирована при Петре I. Скудость ранних письменных источников вызвана бытовыми обстоятельствами – концентрацией их в деревянных городах и систематической гибелью в пожарах. Поэтому при возникновении разночтений в летописном изложении событий IX—XII вв. требуется независимая проверка с помощью вновь открываемых источников, чем, собственно, и занимается археология. Наиболее значительный прорыв в подобных поисках дали раскопки в Новгороде, в ходе которых впервые в 1951 г. были открыты берестяные грамоты. Их число с каждым полевым сезоном увеличивалось и к сегодняшнему дню достигло 915. Для ясности упомяну, что до обнаружения берестяных грамот было известно только три аутентичных документа гражданской истории домонгольской поры. Сейчас свыше 400 текстов относятся к XI – началу XIII в.

Какова точность их датировки? Если они лежат прямо на мостовой, т. е. между двумя дендрохронологически датированными настилами, то примерно 10—15 лет. По мере удаления от датированных объектов точность уменьшается до 30, 40, а иногда до 50—60 лет.

Основа датирования – дендрохронология. Ее существо состоит в том, что динамические процессы ежегодных изменений солнечной активности имеют прямое отражение в колебании толщины годичных колец растущих на земле деревьев. Неблагоприятные для роста дерева годы откладывают тонкое кольцо, благоприятные – толстое. Отрезки графика колебания, даже равные нескольким десяткам лет, неповторимы. Поэтому на общей шкале движения климатических условий для графика конкретно взятого образца всякий раз определяется его точная порубочная дата. А. Дуглас работал с секвойей, возраст которой превосходит 2000 лет. В нашем климате столь долговечных деревьев нет. Однако вызванная влажностью грунта необходимость мостить сосновыми плахами уличные мостовые привела к тому, что за шестьсот лет – с X по XV вв. – новгородские улицы накопили до 28—30 наслоившихся один на другой настилов, что позволило, сомкнув эти материалы с хорошо датированными деревянными постройками XVII—XVIII вв. и современными лесными экземплярами-долгожителями, составить совокупный график за VIII—XX вв.

Насколько надежен этот график? Тексты берестяных грамот сами во многих случаях являются источником проверки и подтверждения точности дендрохронологической шкалы. К примеру, на Неревском раскопе в 1951—1962 гг. раскапывались усадьбы новгородского посадничьего рода Мишиничей-Онцифоровичей. В полном соответствии с показаниями дендрошкалы в напластованиях первой трети XIV в. залегали письма, адресованные Варфоломею Юрьевичу, в слоях середины XIV в. – письма его сына Луки Варфоломеевича и внука – Онцифора Лукинича, в слоях последней четверти XIV – начала XV в. – письма Юрия Онцифоровича, а чуть позднее – письма сыновей и невестки Юрия. В указанных хронологических рамках эти персонажи фигурируют в летописях и актах. На изучаемых в последние годы усадьбах Троицкого раскопа, принадлежавших посаднику Мирошке Несдиничу, его предкам и сыну, во второй половине XII – начале XIII вв., в слоях, которые дендрохронологически соответствуют этим датам, обнаружены автографы Мирошки и других лиц XII в., известных по летописным сообщениям. Можно было бы привести длинный список исторически засвидетельствованных имен в берестяных текстах, дендрохронологически соответствующих датам их деятельности, известным из других документов.

Такое же подтверждение дают предметы. Не буду касаться украшений и других вещей, эволюционировавших во времени. Назову монетные и сфрагистические находки. В слоях, датированных XI в., встречаются ходившие на Руси западноевропейские денарии XI в., а в слоях, датированных X в., арабские дирхемы X в. Так же и с печатями исторических лиц. Не могу не упомянуть о сенсационной находке буллы Ярослава Мудрого, обнаруженной в напластованиях, дендрохронологически датированных 30-ми годами XI в. А вообще печатей известных в истории лиц при раскопках обнаружено больше сотни, и все они залегают в соответствующих времени деятельности их владельцев слоях.

Существенную проверку и подтверждение дендродат дает палеографическое и лингвистическое изучение берестяных текстов, поскольку язык и письмо эволюционируют во времени и их показания могут быть сопоставлены с другими источниками. Не стану вдаваться в эту сферу, о которой лучше меня могут сказать лингвисты.

И все же. Давайте немного поработаем по «лингвистической методике» АТФ. Модель «Сарай = Сараево». Она дает основание решить раз и навсегда вопрос о местоположении библейских Тира и Сидона. Тир, конечно, первоначально находился в Молдавии (Тирасполь), потом переместился в Албанию (Тирана), а Сидон всегда был в Австралии (Сидней). Возьмем еще парочку простеньких примеров. Прочитаем наоборот название города «Вятка» – «Актив», выбросим гласные, получим: «ктв». «В» = «Б». «К» = «X». Получаем «хтб». Что-то знакомое? Ну, конечно, Ахтуба. Вот откуда, из низовьев Волги, пришли в Вятку первопоселенцы. Но ведь за этим открытием стоит решение важнейшей проблемы происхождения вятичей, которых до сих пор заговор историков, начитавшихся летописи, выводил «от ляхов». Или другой пример, «Рига». Прочтем это слово задом-наперед: «Агир». Так ведь это Агра. Здесь, правда, особого открытия нет, коль скоро мы и раньше знали, что в Риге живут индоевропейцы, некогда пришедшие из Индии, на что указывает само их научное наименование. Модель «Батый = Батя». Совершенно очевидно, что мусульманский бог был поляком: «аль-Аях»! И подобные игры, извините, называются математическим методом оплодотворения истории!

Не могу не обратить внимание на то, что одновременно с книгами АТФ «Книжное обозрение» упорно рекламировало переиздание книги Егора Классена, опубликованной в 1854 г. Классен был огородником, автором труда «О разведении корнеплодов. Нужна ли нам брюква». Эту книжку, если помните, с упоением читает Филипп – герой рассказа Чехова «Умный дворник». На досуге Классен, титуловавший себя «доктором философии и магистром изящных наук», написал еще одну вполне досужую книгу «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов до рюриковского времени с легким очерком истории руссов до Рождества Христова». Именно она и рекламируется рядом с книгами АТФ. Почтенный огородник, убежденный, что якобы «Ликург нашел первые восемь песен Илиады в Кеми, городе Троянском», утверждает, что речь идет «об уездном городе Кемь Архангельской губернии, в которой имеются также озеро Кемское, речка Кемь и несколько деревень того же имени». Не улавливаете ли сходство в методе так называемой «аргументации» титулованных огородника и академика? Замечу, что к нашему позору цитированная книга Е. Классена была в 1854 г. напечатана тоже в московской Университетской типографии.

Возвращаюсь однако к своей теме. По-видимому, понимая значение новгородской археологии, АТФ ищет особые способы ее преодоления. Один из них уже продемонстрирован: «нам неизвестно ни одной научной работы по дендрохронологии». Перехожу к другому способу. Цитирую: «В наших работах мы привели аргументы в пользу гипотезы, что исторический Великий Новгород – это на самом деле Владимиро-Суздальская Русь, а знаменитое Ярославово дворище – это город Ярославль на Волге. А в том городе, который стоит на реке Волхов и сегодня выдается за древний летописный Великий Новгород, не было ничего того, о чем сообщают летописи, говоря о Великом Новгороде». Далее – о кознях Романовых, которые, стряхнув с плеч смутное время, ориентировались на Запад и создали во имя такой ориентации идиотическую (простите – идеологическую) программу, изложенную АФТ.

Итак, Романовы, разрабатывая свою национальную идею, распорядились перенести Новгород с его исконного места на Волге, где он после этого назывался Ярославлем, к истоку Волхова на место крохотной крепостцы, название которой навсегда выветрилось из народной памяти, будучи вытеснено фальшивым наименованием «Новгород». Аргументация этого положения является одной из вершин «математической мысли». В Новгороде вечевая площадь называлась «Ярославовым дворищем». Но археологи эту площадь не нашли, хотя долго искали. Между тем, само название города Ярославля прямо указывает на то что «Ярославово дворище» и «Ярославль» понятия нерасторжимые. Тем более, что на Волге имеется Нижний Новгород. Значит, на той же Волге должен быть и Верхний Новгород. Где же ему быть, как не в Ярославле! Ведь еще Иван Грозный намеревался сделать Ярославль своей столицей вместо Москвы. Замечу, правда, что Нижний Новгород именуется Нижним потому, что находится в регионе, называвшемся в средние века «Низом» или «Низовской землей», а Иван Грозный столицу хотел перенести вовсе не в Ярославль, а в Вологду.

Что касается Ярославова дворища, оставшегося, по АТФ, навсегда в Ярославле, то о нем следует поговорить чуть подробнее, акцентировав внимание на принятых АТФ методах полемики.

Цитирую: «Так что же сообщает нам В. А. Янин? Он пишет о том месте волховского города Новгорода, которое “назначено” историками быть Ярославовым дворищем, следующее: “Археологи изрыли все Ярославово дворище, где, как известно из летописи, собиралось вече. И ни одного замощенного или утоптанного участка не нашли...” И из другого интервью: “Да, Карамзин писал в свое время, что на вече сбегалось десять тысяч новгородцев. Такой утоптанной площади мы не нашли”». Вывод АТФ: «таким образом, В. Л. Янин четко отмечает яркое противоречие между летописными сведениями о Великом Новгороде и тем, что археологи и он лично раскопали в городе на реке Волхов. Этому могут быть только два объяснения. Либо археологи не там ищут летописный Великий Новгород, либо летописи врут. В. А. Янин уверен, что врут летописи».

Уважаемый АТ! Ну зачем же лукавить, передергивая карты (из уважения к Вам пользуюсь любимым Вашим термином, обозначающим исторические факты, – «карточная колода»). В. А. Янин в цитированных Вами газетных интервью пишет о том, что, согласно немецкому источнику 1335 г., новгородское вече называлось «300 золотых поясов» и, следовательно, было узко сословным органом, а не десятитысячной толпой. А значит, его площадь была не столь обширной. И коль скоро летописи (которые не врут, а говорят правду), размещают ее у Никольского собора, значит и искать ее следует у стен этого храма, который, однако, обстроен папертями и приделами XVII– XIX вв., а также анфиладой каменных торговых рядов конца XVII в. Заметьте, что речь идет о поисках вечевой площади, а не Великого Новгорода, местонахождение которого известно, хотя и не нравится АТФ. Зачем же замалчивать эту аргументацию и подменять ее жульническим передергиванием: «Почему личное мнение В. А. Янина должно перевешивать все свидетельства (курсив мой. – В. Я.) русских летописей?», противопоставив приписанному Янину мнению свое личное мнение о тождестве Ярославова дворища и Ярославля?

Впрочем, всё это не главное. Давайте на минуту согласимся с АТФ, заклеймим коварство Романовых и продолжим рассмотрение проблемы. Первый вопрос в этом рассмотрении состоит в следующем: что должно было быть предпринято в осуществление идеологической диверсии Романовых?

Древность и обширность любого населенного пункта выражается прежде всего наличием в нем мощных культурных напластований, занимающих достаточно значительную площадь. Кроме того, если это центр заметной округи, площадь его селитьбы, как правило, окружена валами. Не будем обращать особого внимания на новгородский кремль, окружность стен которого превосходит полтора километра. С точки зрения высшей математики это ведь ничтожная величина. Обратим же мы внимание на то, что протяженность валов Окольного горю да в Новгороде достигает 11 километров, а сами валы имеют высоту до 6—8 метров. Значит, во-первых, необходимо было выкопать вокруг некоего пустого пространства с «маленькой крепостцой» посредине глубокий ров и вынутой из него землей насыпать мощный вал. Правда, с этим сюжетом не всё в порядке. На шведском плане осады Новгорода 1611 г., приложенном к отчету Делагарди, т. е. на чертеже еще доромановского времени (к тому же хранящемуся в королевском архиве Стокгольма, а не у Романовых), валы Окольного города уже показаны, а обширная документация XVII в., содержащая сметные расчеты (см.: Новгород Великий в XVII в. Документы по истории градостроительства, вып. 1, 2. М., 1986), касается лишь возобновления на древнем валу деревянных укреплений, которые затем, в конце XVII в., были уничтожены по указу Петра I, неосмотрительно не согласовавшего свои действия с «национальной идеей Романовых». Это, однако, мелочи. Пойдем дальше.

Выкопав ров и насыпав вал, следовало заполнить внутреннее пространство, имитирующее древность, культурными напластованиями. То есть, не глиной и песком из окрестных мест, а несомненными остатками человеческой жизнедеятельности, насыщенными фрагментами керамики, разнообразной древней утвари, давно вышедшими из моды женскими украшениями, отслужившими свой срок стрелами и копьями, деталями конского убора, берестяными грамотами (о последних Романовым, правда, не было известно). Где взять такой слой? Глупый вопрос! Конечно, в Ярославле! Уж «если делать, так делать по-большому!», как было сказано в давнем номер« «Комсомольской правды», Если в одном месте взять, а в другом месте насыпать, возникнет нужная Романовым и АТФ иллюзия: Новгород древний, а культурный слой Ярославля тощ. Теперь посчитаем. Культурные напластования Новгорода имеют мощность до 9 метров, а в среднем 4 метра. Располагаются эти напластования на площади в 240 гектаров. Чтобы подсчитать количество кубометров не надо быть академиком и математиком. Этих кубометров около 10 миллионов. Сколько для перевозки из Ярославля в Новгород этих миллионов кубометров требуется подвод, пусть считают в Отделении математики РАН.

Мы же давайте вместе вообразим реальную картину этой перевозки. Нужно было не просто перевезти и свалить. Важно было сделать так, чтобы более древнее не оказалось над менее древним. А поскольку любой слой копается сверху, сначала надо было свалить ярославские напластования XVI—XVII вв. на какую-то резервную площадь. На другую резервную площадь перевезти напластования XV в., на третью – XIV в. и т. д. А потом уже в обратном порядке выкладывать их куда приказано.

Боже мой! Что я говорю! Просто ведь не выложишь! Ведь в этом культурном слое остатки многих тысяч деревянных домов, многоярусные уличные мостовые, древние системы благоустройства. Какую сложную задачу пришлось решать крепостным возчикам-мужикам и даровитым распорядителям этих колоссальных работ! И всё это происходило в XVII веке, раздираемом сначала хаосом смутного времени, а потом мучительным выходом из экономического разорения.

А ведь дело не в одном только культурном слое. Источники рассказывают, что в середине XI в. был построен Софийский собор, в начале XII в. Никольский собор, Юрьев и Антониев монастыри с их каменными соборами. Потом, еще до конца третьей четверти XV в., возникло около 70 других каменных городских храмов. Это, как нас учит АТФ, всё происходило в Ярославле. Значит, романовским прорабам надо было разобрать в Ярославле эти постройки и собрать их снова на своих местах в Новгороде. Затем расписать фресками, стараясь не спутать манеру XI в. с манерами XII или XIV вв. и задействовав для этого десятки художников. Надо было не ошибиться – руинированную церковь воспроизвести на новом месте в виде подземной руины, а сохранную – в ее цельности, с разновременными пристройками. На каком же уровне стояли тогда знания древней живописи и зодчества! Такой уровень даже присниться не может современным искусствоведам!

Но и это не всё. Любой город, как известно, является не только противоположностью деревни, но и центром значительной сельской округи. Это лишь часть единой системы. Вокруг Новгорода (простите, – Ярославля) располагались знаменитые Городище, Спас-Нередица, Хутынь, Перынь, Кириллов, Ковалев, Болотов, Вяжищский, Сырков и другие монастыри. И их надо было переместить за 500 верст, тщательно сохранив их знаменитые фрески (как это сделать, не разрезав их, я не имею представления). Я не математик и не могу подсчитать масштабы всего этого разорительного мероприятия. Не с него ли начались те беды, какие до сих пор переживает Россия, привыкшая с того времени к нелепой расточительности?!

И ещё вот о чем хотелось сказать. Коль скоро в обвинениях историков постоянно фигурирует представление о том, что они не могут говорить правду, поскольку непрерывно выполняют то один, то другой социальный заказ, мне мучительно интересно знать, чей социальный заказ выполняют археологи (и я, в частности), отыскивая новые исторические факты и расширяя источниковую базу наших знаний о прошлом.

Считаю уместным задать и другой вопрос: чей социальный заказ выполняет АТФ? Он ведь теперь тоже историк! Естественно, ответить на этот вопрос может только сам АТФ. Но в ожидании такого ответа я вспоминаю первые послевоенные годы Новгорода. Тысячелетний город лежит в руинах. Его памятники с сорванными крышами зияют пробоинами. По оскверненным вандалами фрескам стекают струи дождя. Микешинский монумент «Тысячелетию России» разобран и блоки с фигурами героев российской истории в беспорядке брошены в грязь. Славно поработала зондеркоманда СС, преследующая одну цель – лишить наш народ исторической памяти и превратить его в стадо беспамятных скотов...

АТФ очень нежен. Его задевает всё то, что он считает грубостью (замечу, что обвинение историков в подтасовке фактов он грубостью не считает). На меня он обиделся за то, что я заподозрил в нем «род недуга». Прошу прощения за неловкое, хотя и отличающееся, как мне кажется, деликатностью выражение. Человек, организовавший на пустом месте столь доходный бизнес, не может быть нездоровым. А подчеркнутая вежливость ему очень идет. Для грубостей он пользуется услугами Гарри Кимовича Каспарова, объявившего себя последователем АТФ и заявившего на страницах «Нового времени», пользуясь модной ныне в высших сферах лексикой приблатненных: «Я размажу по стенке любого историка в любых дебатах, просто потому, что знаю больше них» («Новое время», 1999, № 41, с. 32). Как не упомянуть другого поклонника АТФ социолога А. Зиновьева, автора некогда нашумевшего романа «Зияющие высоты», который бросил на страницах «Книжного обозрения» историкам всех времен и народов обвинение в «глобальной фальсификации истории» («Книжное обозрение», 1999, № 47, с. 7). Что касается меня, знакомясь с обсуждаемыми трудами, я, в отличие от А. Зиновьева, вижу в них прежде всего «Зияющие высоты академика Фоменко».

Важен вопрос о читательском успехе сочинений АТФ. Высокий рейтинг их потребления подтверждается каждым номером «Книжного обозрения». Полагаю, что дело здесь не только в рекламной эксплуатации академического звания их главного автора. Мы живем в эпоху тотального непрофессионализма, разъедающего все сферы общества – от его властных структур до организации системы образования. Каждый из нас от общения с абитуриентами выносит убийственное впечатление убогой мизерности школьных программ гуманитарного цикла. Министерство образования предпринимает попытки вообще заменить в школе преподавание истории преподаванием обществоведения. Средняя школа плодит дилетантов, полагающих, что их ущербного знания вполне достаточно, чтобы судить профессионалов. И еще одно немаловажное обстоятельство современной общественной ситуации. Как-то ко мне обратилась корреспондентка с просьбой дать интервью. Дал. Через несколько дней она смущенно извинилась: «Интервью не пойдет: редактор сказал, что нужен негатив!». Общество, воспитанное на скандалах, припавшее к экрану телевизора, жаждет негатива и эпатажа. Оно любит фокусы Дэвида Копперфильда и АТФ.