Текст книги "Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия"

Автор книги: Анатолий Терехов

Благоверная

Яблоко раздора между философом Ксанфом и его рабом Эзопом.

Давным-давно, ещё в VI в. до н. э., жил малоизвестный философ Ксанф.

Однажды он вместе со своими учениками побывал на невольничьем рынке и купил там себе раба. Это было настоящее страшилище: горбатое, с огромным животом, на тоненьких, кривых ножках, с рожей, на которую без слёз и смеха нельзя было взглянуть. Под стать внешности был и характер раба: въедливый, злопамятный, хитрый и упрямый. Звали его Эзоп. Тот самый Эзоп, который снискал в веках всемирную славу «отца мировой басни», великого мудреца и знатока человеческих душ.

В позднеантичное время неизвестным автором было написано «Жизнеописание Эзопа». Ниже приводится фрагмент из этого произведения (пер. М.Л. Гаспарова).

«…Однажды кто-то из учеников задал обед и позвал на него Ксанфа и других учеников. Ксанф говорит Эзопу:

– Возьми всё, что нужно для обеда, и ступай за мной. «Всё, что нужно» – это значит: корзину, блюдце, полотенце, сандалии, факел и ещё всё, что я мог забыть.

Эзоп собрал что надо и пошёл за ним.

За едой Ксанф выбрал несколько кусков и передал Эзопу; Эзоп их взял и положил в корзину. Ксанф обернулся и спрашивает:

– Всё у тебя есть: и первое, и второе, и третье?

– Всё, – говорит Эзоп.

– Отнеси теперь всё это моей благоверной, – говорит Ксанф.

– Ладно, – отвечает Эзоп.

Пошёл он прочь, а сам думает: «Вот теперь я могу отплатить моей хозяйке. Ничем ей не угодишь: когда меня купили, она надо мной смеялась и ругалась, а когда огородник подарил мне овощи, она их расшвыряла и растоптала, так что я даже не мог сделать приятное хозяину. Вот теперь я покажу ей, что против верного раба жена ничего не стоит. Зря, что ли, мне хозяин сказал: «Отнеси моей благоверной»; посмотрим теперь, кто у него благоверная!»

Пришёл Эзоп домой, вошёл, поставил перед собой корзинку и кликнул Ксанфову жену. Показал ей на куски и говорит:

– Смотри, хозяйка, я тут ничего не потерял и не подъел.

– Вижу, – говорит хозяйка, – всё на месте и всё в порядке. Так это мне посылает хозяин?

– Нет, – говорит Эзоп.

– Кому же, коли так? – спрашивает хозяйка.

– Своей благоверной, – отвечает Эзоп.

– Ах ты разбойник, – говорит жена Ксанфа, – так кому же это, как не мне?

– Вот обожди немного, – говорит Эзоп, – и посмотрим, кто его благоверная.

Тут увидел он домашнюю собаку, что у них выросла, кликнул её и говорит:

– Сюда, Волчок, на, на!

Собака подбежала, и Эзоп скормил ей всю еду. Наелась собака, а Эзоп вернулся на пирушку и встал у Ксанфа в ногах.

– Ну как, – спрашивает Ксанф, – отдал?

– Отдал, – говорит Эзоп.

– Съела? – спрашивает Ксанф.

– Всё съела, – отвечает Эзоп.

– И не лопнула? – спрашивает Ксанф.

– Нет, – говорит Эзоп, – она была голодная.

– С удовольствием съела? – спрашивает Ксанф.

– Ещё как! – говорит Эзоп.

– И что она сказала? – спрашивает Ксанф.

– Ничего не сказала, – говорит Эзоп, – но всем видом выражала благодарность.

– Ну и я её отблагодарю, – говорит Ксанф.

Между тем жена Ксанфа сказала своим служанкам:

– Ну, девушки, больше я с Ксанфом оставаться не могу. Забираю моё приданое и ухожу. Как? Чтоб я жила с ним, когда ему собака дороже меня! – И она в ярости затворилась у себя в спальне. ‹…›

Кончилась пирушка, все разошлись, и Ксанф отправился домой. Входит к себе в спальню и начинает приставать к жене с нежностями и поцелуями. А она от него отворачивается и говорит:

– Прочь от меня! Любись себе со своими рабами, целуйся со своими псами, а мне отдавай моё приданое.

– Вот тебе раз! – говорит Ксанф. – Что мне тут ещё натворил мой Эзоп?

– Прочь! – кричит жена Ксанфа. – Ты эту суку кормишь, ты с ней и живи!

– Ну вот, – говорит Ксанф, – говорил я, что это Эзоп заварил кашу! Позвать сюда Эзопа!

Эзоп явился. Ксанф к нему:

– Эзоп, ты кому еду отдал?

– Ты же сам мне сказал, – отвечает Эзоп, – отнеси моей благоверной.

– Ни крошки он мне не дал! – кричит жена Ксанфа. – Вот он стоит, пусть только попробует отпереться!

– Видишь, разбойник, – говорит Ксанф, – а она говорит, что ты ничего ей не дал!

– Постой, – говорит Эзап, – ты кому велел отдать еду?

– Моей благоверной, – отвечает Ксанф.

– Так это она-то твоя благоверная? – спрашивает Эзоп.

– А кто же, по-твоему, злодей ты этакий! – кричит Ксанф.

– А вот сейчас увидишь, – говорит Эзоп. Подзывает собаку и показывает Ксанфу: – Вот кто у тебя благоверная! Жена у тебя тоже притворяется благоверной, но это ложь: из-за крошки еды она требует обратно приданое и хочет от тебя уйти, – и это, по-твоему, верность? А собаку ты можешь бить, лупить, драть и гнать, и она тебя не бросит, а всё простит, прибежит к хозяину и будет вилять хвостом. Ты должен был сказать: «Моей жене», а не «Моей благоверной», потому что благоверная у тебя не жена, а собака.

– Видишь, голубушка, – говорит Ксанф, – вовсе это и не я виноват, а всё этот пустобрёх. Ты не сердись, я тебя не дам в обиду, а этот малый у меня ещё дождётся порки.

– Нет! – кричит жена. – С сегодняшнего дня ноги моей не будет у тебя в доме! – И, выскользнув вон, она убежала жить к своим родителям.

Прошло несколько дней, а жена Ксанфа всё упрямилась и упрямилась. Ксанф подсылает к ней приятелей – уломать её вернуться, а она не идёт. Видит Эзоп, что от такой беды хозяин совсем приуныл, подходит и говорит:

– Не горюй, хозяин! Завтра я устрою так, что она сама к тебе прибежит!

Взял он денег, пошёл на рынок, накупил кур, гусей и прочей снеди и пошёл со всем этим восвояси, словно невзначай, мимо того дома, где жила Ксанфова жена. Тут он повстречал кого-то из челяди её родителей и спрашивает:

– Слушай, братец, у вас тут не продают ли гусей, кур и что там ещё подаётся на свадьбе?

– А на что тебе? – спрашивает тот.

– Мой философ Ксанф завтра женится! – отвечает Эзоп.

Тот бегом к Ксанфовой жене и обо всём ей докладывает. Только она это услышала, как бросилась со всех ног к философу и кричит на него:

– Ксанф, пока я жива, не бывать в этом доме другим женщинам!»[52]52
  Эзоп… С. 56 – 61.


[Закрыть].

Благодарная лиса

Японская легенда о благородной лисе, которая пожертвовала своим лисёнком, чтобы спасти жизнь ребёнку, чей отец когда-то защитил от грозящей беды её детёныша.

У торговца Цунэмото заболел сын. Это был единственный ребёнок в семье. Ему не исполнилось ещё и десяти лет. Мальчишке становилось всё хуже и хуже. Врачи, испробовав всевозможные средства, бессильно разводили руками – болезнь казалась непобедимой. Наконец один старый доктор сказал, что ребёнка может спасти лишь свежая лисья печень. А если и она не поможет, добавил он, тогда уж не помогут никакие лекарства на свете.

Убитые горем родители не знали, что и делать. И тут Цунэмото вспомнил, что в горах живёт его давний знакомый Дзинсиро, и обратился к нему за помощью:

– Наш сынишка тяжело болен, и его может излечить только печень лисы. Но мы с женой не станем лишать жизни живое существо, даже если нашему ребёнку суждено умереть. Однако в тех местах, где вы живёте, часто охотятся на лис. Поэтому я прошу вас купить нам лисью печень – за любые деньги, сколько бы она ни стоила.

Дзинсиро принял беду Цунэмото близко к сердцу. Он высказал ему слова поддержки и утешения и заверил, что приложит все силы, чтобы в ближайшее время выполнить его просьбу.

На следующий день, поздним вечером, в дом Цунэмото постучали. Хозяин вышел и увидел незнакомого мужчину. После взаимных приветствий незнакомец представился посыльным Дзинсиро и сказал:

– Вчера вечером господину Дзинсиро удалось раздобыть печень лисы, и он послал меня, чтобы я её вам передал. О цене он сообщит позже.

И с этими словами мужчина вручил Цунэмото кувшин с содержимым. Торговец взял драгоценный груз, прижал его к груди, и сердце его наполнилось радостью. Он позвал жену, и они принялись благодарить посыльного за проявленную любезность, выразив надежду, что доставленное лекарство спасёт их сыну жизнь. Затем Цунэмото с женой стали обсуждать, какой подарок они могли бы вручить посыльному, оказавшему столь ценную услугу. Однако тот вежливо, но твёрдо от подарка отказался, заявив, что ему за всё уже заплатили. Отказался он и от предложения хозяев у них переночевать, объяснив, что поблизости живут его родственники, которых он уже давно не видел. После этого мужчина распрощался и растаял в ночной темноте.

К счастью, печень лисы оказалась настоящим спасением для больного ребёнка, и он стал быстро поправляться. Радости родителей не было предела!

На четвёртый день в дом Цунэмото заглянул Дзинсиро. Увидев дорогого гостя, супруги принялись его горячо благодарить за спасение сына, который уже начал вставать с постели. Однако обескураженный Дзинсиро никак не мог понять, за что его благодарят:

– Погодите! – воскликнул он. – Никакой я вам печени не посылал. Я пришёл сообщить, что ваша просьба осталась невыполненной: мне не удалось достать лисьей печени. Поэтому приношу свои извинения за то, что не смог вам помочь.

– Как же так?! – удивились супруги. – Три дня назад к нам явился человек и сказал, что он по вашему поручению принёс лисью печень. И, слава богам, она спасла жизнь нашему мальчику!

– Поразительно… Ничего не понимаю… – растерянно произнёс гость. А затем добавил: – Но я действительно не имею ни малейшего представления о том, кто послал вам печень.

Наступила неловкая пауза: все были поражены и смущены случившимся.

Наконец Дзинсиро промолвил:

– Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Мне кажется, в этом деле надо хорошенько разобраться. – Он поспешно распрощался и ушёл, оставив в полном недоумении Цунэмото и его супругу.

В ту же ночь жену Цунэмото разбудили какие-то странные звуки. Она повернулась к мужу и увидела, что он сидит на постели и, обхватив голову руками, приглушённо стонет. Удивлённая женщина тронула его за плечо и спросила, что случилось. Цунэмото упал лицом на постель и, кусая подушку, горько зарыдал. Затем немного успокоился и, вытирая слёзы и всхлипывая, рассказал встревоженной жене следующее:

– Сейчас к моему изголовью явилась незнакомая женщина лет тридцати и сказала: ««Я – лиса, живу у подножья холма за болотом. Прошлой весной, когда я вывела поиграть своих лисят, одного из них поймали какие-то мальчишки, и он спасся только благодаря вашей доброте. Желание заплатить за такую доброту не оставляло меня ни на минуту. Наконец, когда в ваш дом пришла беда, я подумала, что смогу воспользоваться этим. Болезнь вашего сына могла излечить лишь печень, взятая у живой лисы. Поэтому, чтобы отплатить за добро, я вынула печень у своего лисёнка, тем самым убив его, а затем мой муж, приняв облик посыльного, принёс её в ваш дом»[53]53
  Митфорд… С. 298.


[Закрыть]. И когда она это говорила, по её щекам текли слёзы.

Цунэмото закрыл руками лицо и замолчал: ему было трудно говорить. После небольшой паузы он продолжил:

– Я тебе как-то уже рассказывал эту историю. Прошлой весной мы с товарищем пошли на болото собирать папоротник и вдруг увидели у подножья холма лисиц – они вывели своих детёнышей поиграть. Внезапно из-за холма выбежали трое мальчишек с бамбуковыми палками в руках. Взрослые лисицы бросились наутёк, а ребята окружили лисят и стали бить их палками. Те прыснули во все стороны, однако одному лисёнку убежать не удалось: двое мальчишек схватили его за загривок и с радостными криками потащили прочь. Я спросил, что они собираются с ним делать. Старший из мальчишек ответил, что они продадут зверька своему соседу, который его сварит и съест. Мне стало жаль лисёнка, и я попросил ребят продать его мне. Ребята не соглашались. Но когда я выяснил, за какую плату они предполагали сбыть его в деревне, и предложил им вдвое больше, они согласились. Мальчишки привязали к шее пленника обрывок верёвки и передали его мне. Мы с другом осмотрели дрожавшего от страха лисёнка и заметили на его лапе рану. После недолгих поисков мы нашли целебную траву «лекарь Накасэ», скатали её листики пальцами и приложили к ране. Затем предложили лисёнку горсть варёного риса, но он есть не стал – очевидно, был сыт, а может, просто боялся. Тогда мы стали гладить пушистого малыша по спине и всячески его ласкать. Но тут прямо перед собой мы увидели взрослых лисиц, которые наблюдали за нами, сидя возле скирды рисовой соломы. «Смотри-ка, – сказал я другу, – мать и отец лисёнка вернулись из-за страха за его жизнь. Давай же освободим его!» Мы сняли с шеи лисёнка верёвку и повернули его головой туда, где ждали взрослые лисицы. Вырвавшись на свободу, малыш, чуть прихрамывая, помчался к родителям. Подбежав к ним, он от радости стал их облизывать, а лисицы, казалось, кивали нам в знак благодарности.

Цунэмото умолк и несколько минут молчал. Затем посмотрел на жену, по лицу которой катились слёзы, и задумчиво произнёс:

– Я только не могу понять, как лисицы узнали про нашу беду. – И, тяжко вздохнув, добавил: – А впрочем, это не так уж и важно. Главное то, что мы с тобой до конца своих дней будем помнить: жизнь нашего сына оплачена жизнью безвинного лисёнка.

Ещё немного помолчав, супруги встали, зажгли лампу на полке, где стояло семейное божество, и остаток ночи провели в благодарственных молитвах.

Рассказывают также, что сын Цунэмото, когда вырос, установил в самом красивом уголке сада святилище, посвящённое лисьему божеству Инари, и совершал там жертвоприношения своим спасительницам-лисам.

Печальная история. Страшная история. Невероятная история.

Нам, европейцам, очевидно, никогда не понять ту мать, которая жертвует своим ребёнком ради чужого. Возможно, в буддийской традиции такие поступки смотрятся по-другому. Возможно, лиса предполагала, что её жертвенный лисёнок возродится в более высокой инкарнации – например, в следующей своей жизни будет человеком или даже святым. Так это или нет – тут можно только гадать: Восток, как известно, дело тонкое…

Бран

В ирландском эпосе собака предводителя фениев Финна, обладавшая человеческим разумом.

В те далёкие времена (около III в. н. э.) верховным королём Ирландии был Кормак Мак Арт, правивший страной мудро и справедливо.

Служившие ему фении обороняли страну от многочисленных внешних врагов. Предводителем фениев был Финн. Его отец Кумхал ранее тоже был вождём фениев, но погиб от рук соплеменников ещё до рождения сына.

Мать Финна Муирне Белая Шея, скрываясь от безжалостных убийц мужа, ушла в леса Слиаб-Блойм и там родила сына, которого назвала Демне. Боясь за жизнь своего первенца, она отдала его на воспитание двум жившим в лесу старухам. Демне рос очаровательным малышом, не по годам смышлёным и сильным. За ослепительно-белую кожу и золотые волосы его прозвали Финном («светлым»).

Став подростком, Финн отправился набираться уму-разуму к жившему на берегу реки Бойн друиду Финнекесу.

Друид долгих семь лет пытался поймать водившегося в реке Лосося Мудрости, который поедал Орехи Познания, падавшие в воду с прибрежных кустов. Наконец удача улыбнулась ему, и он велел Финну сварить пойманную рыбу, при этом строго-настрого приказал не пробовать кушанье. Вскоре мальчишка принёс готовое блюдо, и Финнекес заметил, что выражение его лица стало иным. «Ты пробовал лосося?» – сурово спросил наставник. «Нет, – ответил Финн, – но когда я вынимал рыбу из котла, то обжёг себе палец и сунул его в рот». Тогда друид ему сказал: «Бери Лосося Мудрости и ешь его, ибо исполнилось пророчество. А затем уходи – мне больше нечему тебя учить». Финн съел лосося и обрёл мудрость многих веков.

И с тех пор, когда он хотел вспомнить или узнать что-либо важное, он всегда засовывал палец в рот. Привычку Финна в минуту глубоких размышлений сосать палец переняли и другие люди, и она дошла до наших дней. Правда, далеко не всегда высосанное нами из пальца можно уподобить мудрости Финна.

Став столь же мудрым, сколь он был смелым и сильным, юноша отправился в столицу Ирландии Тару. Там он дал клятву верности королю и поступил к нему на службу.

Вскоре Тару постигла беда. Некий демон с наступлением ночи являлся к городским стенам и забрасывал город огненными шарами. В страшных пожарах гибли люди, скот и жилища. И не было на демона никакой управы, так как всех храбрецов, выходивших с ним на битву, он убаюкивал волшебной игрой на золотой арфе. Музыка была столь нежна и чарующа, что слышавшие её воины погружались в сладкие грёзы и забывали обо всём на свете. Узнав об этом, Финн явился к королю и поклялся убить ненавистного демона. Растроганный король обещал молодому воину награду: победив чудовище, Финн волей короля станет вождём фениев.

В то время в рядах королевской гвардии служил Фиах – друг Кумхала, отца Финна. Прослышав о предстоящей битве, он подарил сыну покойного друга чудесное копьё. Стоило приложить бронзовый наконечник копья ко лбу, как человека охватывала боевая ярость, его тело наливалось неимоверной силой, и он становился непобедимым.

Вооружившись мечом и волшебным копьём, Финн в сумерки взобрался на защитный вал и стал ждать демона. Вскоре опустился густой туман, и сквозь его плотную завесу воин увидел приближавшуюся огромную тень и услышал звуки волшебной арфы. Финн почувствовал, как по его телу разливается приятная истома, как его душу наполняют радость и несказанное блаженство. Голова воина невольно опустилась, и остриё копья коснулось лба. Финн мгновенно очнулся, стряхнул с себя наваждение и бросился на врага. Демон в страхе бежал. Однако у сида Слиаб-Фуайт воин настиг чудовище, снёс ему голову и положил окровавленный трофей к ногам короля.

На следующий день Кормак собрал фениев и объявил Финна их предводителем. Воины принесли ему клятву верности. С того дня и до самой смерти Финн оставался их вождём.

Трудна и опасна служба фениев. Но во все времена первейшей обязанностью мужчины являлась защита семьи и родины, поэтому много было охочих вступить в ряды защитников Ирландии. Правда, далеко не все выдерживали многочисленные и суровые испытания. А те, кому это удавалось, обязаны были подчинить свою жизнь строгим законам фениев. Вот главные из них:

 
Будь скромен при дворе и суров на поле битвы.
Не бей без вины свою собаку.
Не обвиняй жену, пока не убедишься в её провинности.
Две трети доброты отдавай женщинам, детям и поэтам.
Не предавай своего повелителя.
Не бросай того, кому обещал свою защиту.
Будь храбрым.
Береги своё оружие.
Не скупись, щедро раздавай то, что имеешь…
 

Все тяготы и лишения воинской службы с фениями делили их собаки: вместе они воевали и охотились, вместе радовались и горевали.

У Финна была дюжина собак. Их имена, как и имена героев, пережили века: Конбег, Ломир, Брод, Фуайн, Ломлуат, Феарагайн, Буглен… Как настоящий кельт Финн любил своих собак и заботился о них. Однако среди этой дюжины выделялись два пса, которые ему были особенно дороги. Звали их Бран и Скеолан. Удивительным и необычным было их появление на свет.

…Однажды мать Финна Муирне вместе со своей сестрой Туирен приехала к сыну в родовое поместье Алмуин. В то время там находился вождь уладских фениев Эолан. Увидев Туирен, он без памяти в неё влюбился и, получив её согласие на свадьбу, увёз возлюбленную к себе домой. Но перед отъездом Финн взял с Эолана клятву, что в случае надобности тот вернёт Туирен живой и здоровой. Поручителями Эолана стали его друзья, среди которых был и Лугайд Ламха.

Недолгим было семейное счастье супругов. О женитьбе Эолана узнала его прежняя возлюбленная, волшебница Ухдеалб Белогрудая, и в её белой груди вспыхнула чёрная ревность, не дававшая ей ни минуты покоя. Наконец у неё созрел план мести. Приняв обличье гонца Финна, Ухдеалб явилась к Туирен и под благовидным предлогом выманила её из дому. Затем, воровато оглядевшись, ревнивица вытащила из-под плаща верёвку и ударила ею несчастную Туирен. В то же мгновение жена Эолана превратилась в самую прекрасную гончую на свете. Ухдеалб привязала к её шее верёвку и повела к Фергусу Фионнлиату, королю Галима. который терпеть не мог собак.

Удивился король неожиданному визиту. Но он ещё больше удивился, когда услыхал слова Ухдеалб: «Финн приветствует тебя, о король, и желает тебе здоровья! И просит тебя позаботиться о своей гончей, пока он сам не прибудет за нею. Береги её, потому что она носит в себе щенков, и не бери её на охоту, когда придёт её время. Финн отблагодарит тебя за это». С трудом подавив в душе вспыхнувшее раздражение, Фергус произнёс: «Странная просьба. Финн ведь знает, как я отношусь к собакам. Впрочем, если вождь фениев просит об этом… Что ж, я не откажу ему».

Однажды, превозмогая себя, король взял гончую на охоту и не мог надивиться её умению, уму и азарту, с которыми она добывала дичь. Домой охотники вернулись с небывалыми трофеями. С тех пор Фергус Фионнлиат по-настоящему полюбил собак и не мог нахвалиться удивительной гончей.

Но вот пришло время, сука ощенилась двумя щенками, и всю свою материнскую любовь и нежность она отдала этим двум беспомощным пушистым комочкам.

А страшная весть об исчезновении Туирен из дома Эолана дошла в конце концов до Финна, и он потребовал от вождя уладских фениев ответа. Эолан, ни днём ни ночью не прекращавший поиски супруги, попросил у Финна отсрочки и поклялся, что если не найдёт её, то отдаст себя в руки Финна.

Шло время. Однако Туирен словно в воду канула, и отчаявшийся Эолан обратился за помощью к своей бывшей возлюбленной.

«Что ж, – злорадно ухмыльнулась Убдеалх Белогрудая, – если ты поклянёшься любить меня до конца жизни, я, так уж и быть, отведу от тебя беду». И, выслушав клятвенные заверения Эолана в вечной любви, она отправилась к Фергусу Фионнлиату. Забрав у него гончую, она вернула Туирен её прежний облик и вместе со щенками отправила к Финну.

После радостных приветствий Финн бережно взял из рук Туирен щенков и, полюбовавшись ими, нежно прижал к себе. Огрубевшую душу воина захлестнула волна невыразимого счастья, когда он почувствовал на своей груди живое тепло малышей и биение их маленьких сердец. И с тех пор они всегда были вместе – Финн, Бран и Скеолан! А Туирен, придя в себя после выпавших на её долю испытаний, стала женой фения Лугайда Ламха.

Прошёл год, и стараниями природы и Финна из неуклюжих увальней выросли два красавца-пса – сильных, умных и смелых. Вот как барды описывали в своих песнях Брана: «Свирепый, с маленькой головой, с белой грудью, с тонкими бёдрами, с глазами дракона, с когтями волка, с силой льва, с ядом змеи»[54]54
  Уайльд… С. 224.


[Закрыть].

Много необычайных, захватывающих и часто опасных приключений довелось испытать знаменитым псам на своём веку. Они сыграли огромную роль и в личной жизни Финна: благодаря их стараниям, он встретил свою любовь и обрёл долгожданного сына.

А дело было так.

Однажды, когда Финн и его воины возвращались с охоты, перед ними внезапно появилась молодая олениха и охотники устремились за нею. Погоня была долгой, и все, кроме Финна, Брана и Скеолана, безнадёжно отстали. Вдруг случилось невероятное: оказавшись в прекрасной долине, олениха сбавила скорость, а затем и вовсе остановилась и легла на траву. Догнавшие её Бран и Скеолан, радостно повизгивая, стали вокруг неё прыгать и лизать ей морду и шею. Придя в себя от удивления, Финн позвал собак и поехал домой, в Алмуин: не поднялась у него рука на этого зверя. Но – о чудо! – вместе с собаками за ним последовала и олениха, которая затем смело вошла в его дом.

Поздно вечером, когда Финн остался один, к нему явилась прекрасная дева в богатом одеянии и сказала ошеломлённому вождю фениев:

– О Финн! Моё имя – Саба. Я отвергла любовь Чёрного друида из племени сидов, и он силой заклятья обратил меня в олениху. С тех пор три года охотились на меня в дальнем лесу. Но однажды один из слуг Чёрного друида пожалел меня и открыл тайну: злые чары спадут с меня, если я доберусь до ирландских фениев. Целый день, не останавливаясь, бежала я в твои края. И смогла прилечь лишь тогда, когда рядом остались только Бран и Скеолан. Я не боялась их, ибо знала, что у них разум человека и сердце собаки и они поймут меня.

Жалость, вспыхнувшая в душе Финна к прекрасной незнакомке, очень скоро переросла в горячую любовь, и он взял её в жёны. И была их любовь так велика, что дни и ночи они проводили вместе, не отходя друг от друга ни на шаг. И только вероломное вторжение воинов Лохландии разлучило их любящие сердца. Спешно собрав фениев, Финн отправился в поход против захватчиков.

Через семь дней воины с победой вернулись домой. У ворот крепости Финна встречали опечаленные домочадцы и слуги, и не было среди них Сабы. А случилось вот что…

Проводив Финна на битву, Саба каждый день вглядывалась в даль, нетерпеливо ожидая возвращения любимого супруга. И вот однажды на дороге, ведущей к крепости, показался некий муж с двумя собаками. Он был очень похож на Финна, а собаки – на Брана и Скеолана. Обрадованная Саба, не слушая ничьих просьб и предостережений, кинулась за ворота крепости и помчалась к ним. Вдруг она остановилась и отчаянно закричала. Тот, кто имел облик Финна, занёс над нею ореховую ветвь и коснулся её головы – и несчастная Саба вновь превратилась в олениху. Она испуганно бросилась к крепости, но на неё накинулись кровожадные псы и заставили её бежать за колдуном. Слуги, схватив оружие, помчались выручать свою госпожу. Но, увы, дорога уже была пуста, и только где-то вдали слышался затихающий стук копыт и лай собак.

Ничего не сказал почерневший от горя Финн, а только со стоном схватился за грудь и ушёл в свои покои.

Целых семь лет Финн неутомимо прочёсывал горы, долины и леса Ирландии, пытаясь найти любимую Сабу. И никогда не брал с собой других собак, кроме Брана и Скеолана. Но всё было тщетно. Холодное отчаяние всё сильнее и сильнее сжимало его сердце, всё призрачней становилась надежда отыскать ту, что была для него дороже самой жизни. И он в конце концов смирился с потерей и вернулся к своим обычным занятиям.

Вскоре в жизни Финна произошло ещё одно удивительное событие.

Однажды фении охотились в Бен-Булбане и услышали, как привычный лай гончих сменился злобным рычанием и пронзительным визгом. Все кинулись на эти звуки и увидели необычную картину: под сводами раскидистого дуба стоял обнажённый мальчик с длинными золотистыми волосами, а возле него, заняв круговую оборону, метались Бран и Скеолан – они яростно отбивали атаки остальных собак. Поразило охотников и другое: несмотря на кровавую грызню собак у его ног, странный мальчик был совершенно спокоен и с интересом следил за происходящим. Услыхав команду, гончие присмирели, а Бран и Скеолан, радостно повизгивая, принялись вылизывать найдёныша, который на все вопросы только удивлённо мычал.

Прошло немного времени, мальчик подрос, научился человеческой речи и уже ничем не отличался от остальных детей, разве что острым умом и необыкновенной красотой. Его верными друзьями стали Бран и Скеолан, с которыми он готов был резвиться дни и ночи напролёт. Финн, у которого жил мальчик, привязался к нему всей душой и всякий раз испытывал радостно-тревожное волнение, когда находил в его облике черты, напоминавшие исчезнувшую Сабу. Освоившись и научившись говорить, найдёныш рассказал печальную историю своей совсем ещё короткой жизни.

Жил он с нежной и заботливой оленихой в лесистой долине, окружённой неприступными горными кручами. Летом питался ягодами, орехами и съедобными кореньями, а зимой еду находил в пещере. Иногда к ним приходил злой темнолицый человек в чёрной одежде и что-то говорил оленихе. И голос его был то вкрадчивым и умильным, то злобным и крикливым. Но олениха, что бы он ни говорил, всегда убегала от него, и он с проклятьями уходил прочь. В тот последний день, когда мальчик видел олениху, тёмный человек особенно долго разговаривал с нею, то ласково, то гневно. Но она по-прежнему относилась к нему со страхом и отвращением. Тогда он вытащил из-под плаща ореховую ветвь и ударил ею непокорную олениху. И она, обливаясь слезами и постоянно оглядываясь на мальчика, пошла за колдуном, и ещё долго были слышны её отчаянные и жалобные стоны. Мальчик закричал и заплакал и хотел побежать за оленихой, однако не смог даже пошевелиться и, упав на землю, лишился чувств. Очнулся он в совершенно незнакомом месте и несколько дней бродил в поисках родной долины, пока не наткнулся на собак. (И до сих пор никто не знает, чем закончилась трагическая история девы-оленихи и Чёрного друида.)

Выслушав горький рассказ мальчика, Финн молча обнял его и крепко прижал к груди. Лицо вождя фениев оставалось бесстрастным, однако в душе его бушевала буря противоречивых чувств: жалости и любви, радости и печали, отчаяния и надежды. И нарёк он своего сына Ойсином («оленёнком»).

Пройдут годы, и Ойсин стяжает бессмертную славу великого сына Ирландии – её доблестного воина и непревзойдённого барда.

А жизнь шла своим чередом: фении воевали, охотились, пировали…

Однажды во время застолья, устроенного королём сидов Энгусом Огом в честь Финна и его фениев, вышел спор. Энгус утверждал, что лучше веселиться на пиру, чем скакать по горам и лесам в поисках дичи. На что Финн ему ответил:

– Нет для доблестного мужа ничего отраднее, чем слышать лай гончих, ржание лошадей и звуки охотничьего рога!

– Я слышал, – ухмыльнулся Энгус, – фении считают доброй охотой, если их гончие за весь день загонят хотя бы одну свинью.

– Не найдётся такой свиньи у сидов, которую бы не загнали Бран и Скеолан!

– вспыхнул Финн.

– О Финн! У нас найдутся такие свиньи, и они сами загонят твоих гончих! – с вызовом ответил король сидов.

И, чтобы решить спор, договорились устроить охоту осенью, на третий день после праздника Самайн.

Прошло время, и в условленный день воины Финна выехали на необычную охоту. Недалеко от крепости сидов им повстречалось огромное стадо свирепых свиней, каждая из которых была не меньше оленя! А впереди бежал клыкастый кабан с красными глазами. Он был чёрным, как безлунная осенняя ночь, а щетина на его загривке была подобна зарослям терновника. Фении спустили своих собак: Финн – Брана и Скеолана, Ойсин – Аблаха, Каойлте – Адхнуалла, Диармайд – Эахтаха, Осгар, сын Ойсина, – Мак-ан-Труима, Конан – Рит Фада Длинный Прыжок… Бран бесстрашно накинулся на чёрного кабана и повалил его наземь. Свиньи кинулись врассыпную, гончие и охотники стали их преследовать. Завязался настоящий бой! Взлетали комья сырой земли, трещали кусты и деревья! Жухлая трава покраснела от пролитой крови. Окрестности огласились неистовым визгом свиней, ржанием лошадей, лаем осатаневших собак и криками людей. К вечеру в живых не осталось ни одной свиньи. Всего их было убито сто и ещё одиннадцать. Были потери и среди фениев – немало погибло воинов, слуг и собак.

Когда битва закончилась, Ойсин в боевом запале призвал фениев отомстить сидам за убитых охотников и собак. «Неразумный совет, – возразил Финн. – Вначале следует сжечь поверженных свиней, иначе они оживут и вновь нападут на нас». Однако все попытки исполнить задуманное терпели неудачу – не желали гореть заколдованные свиньи! Тогда Бран, которому не было равных в знаниях и сообразительности, куда-то убежал и вскоре притащил три необычных дерева. Они вспыхнули, словно свечи, и на их жарком пламени спалили все свиные туши, а пепел выбросили в море.