Текст книги "Космические перевозчики (СИ)"

Автор книги: Анатолий Шишкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

      С центрального поста позвал Леха:

– Смотри вперед, – пробежался пальцами по «клаве», и во весь экран разулыбалась моя инопланетная сестренка.

– Дрю, привет.

       Родной климат и жареные короеды, заглавный деликатес в меню Путникских аборигенов, быстро вернули румянец на щеки девочки  и задорные искорки в глаза, – настоящая красавица.

– Нэля, солнышко, устал без тебя.

– Дрю, дождаться звонка не могла,... – Нэлькин радостный взгляд скользнул за мою спину и  превратился в счастливый, заставив оглянуться.

       Василий и Сашка  обрабатывали обожженное космическим холодом плечо раздетого до пояса Никиты.  Парень превращается в моего злого гения:  сначала увел девушку, теперь сестренка в его глазах тонет. Никита, забыв о боли, восторженно смотрел на Нэльку и беззвучно шевелил губами.

– Нэля, ты меня слышишь? – без надежды на ответ помахал перед экраном рукой.

– Дрю, познакомься  с моим замечательным другом Никитой, –  пафосно произнесла Нэлька «романтическую» фразу: чтение явно не пошло девочке на пользу.

– Спасибо, мы знакомы... кажется. Стало быть, ради этого парня ты досрочно завершила свою миссию на Земле? –  наконец удалось остановить Нэлькин взгляд на себе, и я разочаровано повернулся к Лехе. – Не мой сегодня день. Давай ужинать, пока влюбленные наговорятся. Может быть, еда утешит. Что у нас?

– Консервы и концентраты.

– Спасибо, брат, добил.

        «Космический паек» с Земли-2 несколько съедобнее просто земного, но, на мой взгляд, искусственные заменители так и останутся суррогатами и эрзацами, противными живому организму. Натуральный кофе немного скрасил  впечатление, а сигарета вернула жизнь в привычную колею.

        Ожог у Никиты оказался серьезным, в полторы ладони. Заклеили стягивающей бактерицидной пленкой и подвесили согнутую в локте руку на перевязь к шее.

– Голова работает, а рука до свадьбы заживет, – храбрился Никита.

– Если космолетчик заговаривает о свадьбе, – пробасил Федор, – то закрадываются сомнения в  работоспособности головы.

– Хотя сейчас она становится насущной. Андрей,  – Леха подозвал к своему монитору, не решаясь озвучить «нарытую» информацию.

        Добравшись до наблюдательной спутниковой системы Земли, наш хакер получил  в режиме реального времени  картинку  космодрома, на котором  рабочие команды готовили к старту пять  боевых кораблей.

–  Решили задавить количеством. Отловить ребят поодиночке будет затруднительно. Время старта не узнал?

– Точно нет, но заправка только началась, значит, не ранее завтрашнего утра.

– Лучшая защита – нападение.

– До Земли прогуляться? – Леха округлил глаза и оглянулся.

       Экипаж давно застыл в выжидательных позах, и я повысил голос:

– До Земли шесть часов лета. Вполне успеваем, но как незаметно убраться с орбиты?

– Ни единого шанса, – возразил Леха. – Служба слежения Нептуна заметит и поднимет панику мгновенно.

– И предатель, окопавшийся там, незамедлительно отправит на Землю соответствующую цидулу*, – продолжил Федя Боцман.

– Надо незаметно связаться с  Никитиным папой-президентом.

– Типа, секретность сохранить? –  Сашкиным голосом переспросил Василий и был награжден улыбками. Сашка поощрительно хлопнул помощника по плечу:

– Ничего нет проще:  Никита раненый, отправим лечиться в госпиталь на космокапсуле.

– Отличный план, – Федор поворочался в кресле. – Обмотать бинтами погуще. Папа напугается, но овчинка выделки стоит.  Быстрее примчится в больничку.

– Пусть встречает на космодроме.  Алексей,  туманно сообщи о ранении и настоятельно о желании  сына видеть отца, – проследил, пока Леха включил связь и продолжил. –  Никита, шепнешь президенту, чтобы отключили слежение за нами, можешь объяснить почему, но информация не должна выйти за круг посвященных: ты, президент.  Василий, космокапсулой рулить умеешь?

– Курсы прошел, – Василий радостно засуетился, гордясь сложной задачей. – Я на любой технике рулю: на тракторе, вездеходе, экраноплане.

– Трактор как раз сегодня занят на пахоте, увы. Собирайся. Александр, упакуй и помоги грузить раненого. Никита, извещать нас об отключении слежки не нужно.

 – Все, готовы принять, – Леха протянул Никите руку. – Выздоравливай.

– Не болею, – Никита огляделся. – И повоевать не успел.

– Какие твои годы! – рассмеялся Федор. – Вася, не гони по кочкам, береги друга.

    Космокапсула метеором отразилась на экране, пронзая атмосферу Нептуна, и я обернулся к Лехе:

– План обеспечения секретности недостаточно хорош.

– Оттого что не ты придумал?

– Не дерзи командиру. Федор, включи в себе оппонента и найди в затее дыры.

– Не вопрос, Капитан, – Федор огладил ладонью «штурманскую» бородку. – Связываться с нами президент запретить может, но  длительное отсутствие светящейся точки на экране локатора и слепой заметит.

–  И у него неизбежно возникнут вопросы, оттолкнувшись от которых путем элементарных логических построений он придет к нежелательным для нас выводам, – закончил Леха.

– В очередной раз, Леша, восхищаюсь твоим умением подняться над амбициями ради общего дела, – смеясь, обернулся к экипажу. – Задача поставлена. Решаем.

– Маяк надо запустить, типа, мы летаем. – горячо включился Сашка.

– Размерами с крейсер, – захохотал Боцман, – а у нас, как назло, только сигнальный буй.

– Не размерами, а с отражающими параметрами крейсера, – загорелся идеей Леха. – Буй маловат, а космокапсулу соответствующей программой минут за десять напичкаю и запущу по нашей орбите.

– Последняя осталась, – взгрустнул Сашка, – но ты, все равно, гений.

– Благодарю, Саша, – самодовольно  усмехнулся Леха, – уже почти без смущения отвечаю «я знаю».

– И трепло не из последних, – оборвал я. – Времени ноль. Работаем.

      Вот и «возвращение» на Родину: веду крейсер «Мускулинос» – машину для боя, для разрушения в родной галактике, к родной планете, на предательство похоже:

– Мне бы не хотелось наносить Земле избыточные повреждения.

– Аналогично, – басом из глубины души поддержал Федя Боцман, – но «гуманные» бомбы сравняют в пыль  и ракеты, и космодром, и окружающую реальность.

– Алексей, есть идеи?

– Идей море, решения – нет.

– Делись.

– Титановые корпуса кораблей по частоте собственных колебаний отличаются от железо-бетонных конструкций. Сдвинуть  частоту, и развалятся только ракеты.

– Типа, рычаг настройки повернуть? – переспросил Сашка. – Так он там есть.

– Шутишь?

– Никита все рассказал и показал.

– Тогда, почему стоишь? Работай.

      Мы мчались со скоростью, вдвое превышающую обычную. Леха рассчитал маршрут  по солнечной гравитации: «падение» в сторону Солнца,  пролет мимо Земли  по касательной и быстрый отход.  Противокосмическая система землян налаживалась и отрабатывалась веками и проверять ее прочность и надежность не хотелось.

– Алексей, как Земля?

– Уже заметили и заставили соврать на запрос «свой-чужой».  У нас одна минута, чтобы выйти из зоны поражения.

      На край монитора вплыла панорама земного космодрома и эскадра из пяти боевых кораблей: двух крейсеров, двух миноносцев и сторожевика.

– Сброс! – пять шагово-частотных бомб пошли к земле. – Форсаж! Алексей, следи за целью.

      Экран задней полусферы пыхнул огнем раз, другой  и застелился ярким костром; над головой выла и скрежетала противоракетная защита крейсера.

– Что-то шустро они спохватились,  похоже на засаду. Федор, стоп форсаж. Сашка, живой?

– В порядке, командир.

– Быстро восстанавливай защиту.

– Вот они, – неожиданно «севшим» голосом просипел Леха. – Пять, семь истребителей. Мы забыли о базе на Луне. Они уже стреляют.

– Федор, разворачивайся «в лоб». Алексей, огонь из всех орудий. Целься лучше. Я на тебя надеюсь.

– Я тоже, – напряженным басом отозвался Боцман.

        На экране обзора передней полусферы видно, как заметались не ожидавшие лобовой атаки светлые точки. Две слились в одну и размазались кляксой взрыва. Леха ракетами и торпедами рубил направо и налево, расчищая дорогу к  открытому космосу. Вой и скрежет активной защиты крейсера превратился в однотонное разгневанное рычание хищника, прорывающегося к свободе сквозь свору лающих и визжащих собак. Скоротечный, разрушительный бой.

– Улыбнись, Боцман, – я хлопнул второго пилота по плечу,  Федор оглянулся в недоумении. – Это все, Боцман.

– На экранах чисто, – подтвердил Леха.

– Что и требовалось доказать. Какой счет?

– Два столкнулись, три взорвались, два подбито.

– Следите. Сашку проверю.

        Машинное отделение являло картину полного разгрома. Вентиляторы откачали дым, но разбитые блоки создавали непроходимые заторы. Сашка сидел на куче ломаного оборудования и курил, тупо уставившись глазами в переборку. Судя по количеству мусора, механику пришлось  раза четыре обновить и активировать защиту крейсера. Я присел рядом.

– А говорил, не твой день, – через силу улыбнулся Сашка. – Победили мы.

– Спасибо, Саша. Сегодня день – твой, и победа твоя, а с меня кофе.

– Капитан, – вопросом встретил Федор. – На хрена ты попер в «лобовую»?

– Опыт уличных драк: всегда лезть в гущу и бить самого сильного.

– А если б столкнулись?

– У меня есть Боцман, умеющий точно, чутко, почти нежно работать штурвалом.

– За что и любят его девчонки, – захохотал Леха.

       Обрамленные «штурманской» бородкой щеки Федора, по-обыкновению, начали наливаться краской.

*Письмо

ГЛАВА 43 Надя. Последний рейс

                     Жить для других – стимул не меньший, чем любовь.

                     Сколько людей чувствуют себя опустошенными, ненужными,

                     если некому подарить свое тепло и заботу.

                          Наблюдение «по жизни»

        Все время, пока шла разгрузка и заправка нашего транспорта «Надежда», я просидела около тела Ирины, не в силах разобраться с  мыслями, эмоциями, чувствами. Красивая молодая женщина, вчера еще незнакомая,  умерла. Перестала двигаться, дышать и лежала передо мной с неподвижной улыбкой на губах и закрытыми глазами

   Тихо подошла Катрин, перевязавшая  пушистую лохматость русых волос черной косынкой, постояла, глядя на Ирину, дотронулась до моего плеча:

– «Мускулинос» не отвечает на вызов. Наверное, в бою наши мальчишки, сенсомолчание соблюдают.

–  «Мускулинос», откуда название такое дурацкое?

–  Первым куратором корабля олигарх был Пеньковский.  Денег наворовал много, а сам сморчок-сморчком да еще и лысый впридачу, вот и реализовал в названии свои комплексы, – Катрин зябко поежилась. –  Вся планета год смеялась.

– Можно сменить.

– Космические корабли не меняют имен, они гибнут и вычеркиваются из реестра вместе с именами... и с экипажем. А  зачем спросила?

– Зачем? – оглянулась я на суету вокруг,  обняла Катрин и заплакала, разом обессилев.

        Время, отведенное на эвакуацию населения Земли-2,  не числилось в наших союзниках, диктовало жесткие сроки и бескомпромиссно засчитывало минусы за потерю не только часов, но и минут. Вода  прибывала, и затопление могло еще ускориться или принять обвальный, неконтролируемый характер.  Академик Иван Петрович коротко высказал соболезнования: «Замечательно чистой души была женщина,  работник золотой,» – и рекомендовал не мешкать с обратным вылетом.

    У трапа догнала Нэлька:

– Надюх, как племянника назовем?

– У него отец есть, – ответила я машинально. – Андрей, он имя придумает.

         Нэлька рукой челку на лбу сдвинула, сверкнула на меня искоркой  в третьем глазу и улыбнулась:

– Значит, ты будешь матерью малышу.

– Хорошая логика, – я вдруг ощутила, как прояснилось сознание и в теле прибавилось сил и бодрости. – Только мы расстались с Андреем. Катрин, давай в корабль, готовимся к запуску. Берегите малыша.

– Счастливого пути, – размахивая рукой, Нэлька побежала к укрытию.

– Двадцати секундный отсчет, – я нажала «запуск». – Света, ты хорошо справилась с посадкой, бери управление.

       На Земле-2 кипела работа. Перед лицом катастрофы академик Иван Петрович и Галина Сергеевна, оказавшаяся выдающимся организатором, творили чудеса. Для работы дезинтегратора понадобилось колоссальное количество энергии, и ученые задействовали стихию: наладили ловушки-накопители-передатчики для молний, и мрачные скопления,  заряженных электричеством облаков, теперь отдавали свои заряды  аппаратуре, размещенной на горе Рат. Высохший и почерневший от забот и беготни академик и сам светился энергией не хуже дезинтегратора.

– Пошел процесс. Сушу на Южном Полюсе подняли, «полярная шапка» растет. Завтра-послезавтра развернем аппарат на Север и появятся признаки контроля над стихией.

– И можно будет прекратить эвакуацию?

– Надя, ты... – академик, подыскивая нужное слово, очевидно, колебался между «гений» и «круглая дура». – Надя, мы проводим только реанимационные мероприятия, даем направление развития, а  лечить и ремонтировать себя планете придется самой годы или века.  Человеческое участие здесь нежелательно крайне, разве, в виде части природы, как рыбы, звери, птицы.

–   Обнаженные Адамы,  голые Евы, – лицо у меня горело от непроизнесенной академиком оценки моих умственных способностей и хотелось отомстить. – Не устроить ли кастинг на роль родоначальников рода человеческого на Земле-2?

– Было бы не плохо, – поддержал шутку Иван Петрович. – Но есть проблема:  на роль Адама кандидатов тысячи, а с Евой, чистой и стремящейся к познанию, – хоть стреляйся из дезинтегратора.

– Счастливых поисков.

– И вам удачных полетов.

       Дни и ночи слились в один пространственно-временной сгусток: заправка, погрузка, перелет, заправка... Спали урывками по два-три часа, машинально что-то ели, мобилизуясь только для работы по командам: «Запуск», «двадцати секундный отсчет».

             Запредельные нагрузки буквально высушили экипаж «Надежды». Посмуглели и стали резче в движениях и словах миниатюрные Катрин и Женька, в их глазах появился нездоровый суетливый блеск. Светка, сбросив более десятка килограммов, обрела сногсшибательные формы, а  я приблизилась в соответствии к прозвищу, данному мне космодесантами – «Шпала».

– А ведь это последний рейс, – неожиданно сказала Катрин. Оглянулась недоуменно и повторила. – Последний рейс.

   Катрин, словно разбудила, сняла гипнотическое отупение однообразных полетов и вернула реальность. Мы только взлетели с Земли-2, шли по орбите в разгонном режиме и, будто впервые увидев, залюбовались возрожденной планетой, над которой теперь плыли не зловеще черные тучи в перестрелках молний, а небольшие белые, совсем не страшные облака.

   Дезинтегратор остановил потоп и вернул воду в полярные шапки. Ковчег не понадобился, и академик нарек его Эдемом.

– На планете остаются несколько семей, включая нас с Галей, – я даже не поняла поначалу, что он говорит о своей вечной визави Галине Сергеевне. – А купол будет страховкой от стихий. Со временем  развалится, но и нужда в нем пропадет.

 –  Агрегат вчера отправили на Нептун, – проинформировала Светка, освещаясь мягкой улыбкой. – Федя вернется.

– Вы уж поаккуратнее, – предостерегла Женька. – Аборигены спасибо не скажут, если вы в порыве любовной страсти Приют Путника с орбиты собьете.

– А без проблем, – расцвела Светка. – Учитесь, молодежь, любить и жить во весь размах души.

– И тела, – съехидничала Катрин. – Вот Надьке не позавидуешь. Как выбирать будешь между покинутой любовью и не начавшейся?

– Нет выбора, – прилетая на Приют Путника, я сразу шла к малышу. В няньках недостатка не было, но передо мной расступались. Брала ребенка на руки, и мы «шептались»  до самого старта. Так и жила, от встречи до встречи.  – Выбора нет, у меня теперь сын.

    Последняя посадка на Приют Путника пришлась на поздние сумерки, и хотя для современных кораблей время суток не имеет значения:  электромагнитные, инфракрасные и прочие локаторы дают отчетливую картину местности в любых условиях,  но  выходить из тесного пространства межгалактического транспорта  на причальный трап приятнее  под ласковыми  теплыми лучами местного солнца.

          Сегодня контраст между полноцветной  яркой картинкой обзорного экрана   и жутковатой стылой теменью посадочной площадки оказался особенно разительным.

– Погодка, блин, –  закрутила носом Светка, едва шагнув на трап,  –   специально подгадала-подгадила испортить мне встречу с Федей.

– А хотелось романтического ужина под  луной? – усталым  голосом  «подковырнула» Катрин. – Кстати, как здешняя луна называется?

– Темнота, –  незлобно огрызнулась  Светка.  – Луна здесь мужского рода –  «Тун», по-нашему  «Лун».

– Имена собственные не переводятся, – просветила энциклопедически подкованная я. – Тун – бог Охоты и Луны,  на Земле этой миссией заправляет богиня Охоты и Луны Диана, а роль главного бога на  Приюте Путника исполняет Борн – Солнце.

– Надь, не утомляй интеллектом,  –  поморщилась Женька. – Готовились к радостной встрече, а тут знобкая черная жуть.

– И Надька со своим багажом знаний, –  привычно  язвительно «подпела» Катрин.

   Старожилы Приюта Путника    придумали укладывать транспорт на бок, открывая доступ сразу ко всем кластерам-каютам  и многократно ускоряя процессы выгрузки-погрузки.  Прибывшие пассажиры недолго оглядывались недоуменно на ярко освещенной площадке, сразу попадая в объятия прилетевших ранее друзей и родственников.

– Мальчишки по времени уже на подлете, – нетерпеливо всматриваясь в темное с  редкими пятнами звезд небо, заметила Светка. – Хотя бы поляну накрыть  для достойной встречи. Жень, ты как?

– Я нормально, –  усмехнулась Женька, – и в отличие от некоторых, вспомнила о «поляне» не в последний момент, а несколько раньше.

– Накормим  Боцмана, –  пообещала Катрин. –  Человеколюбивые мы. От твоих-то забот  парень уже  в щепку превратился. Надюх?

– Без меня, –  я высматривала в гомонящей встречающей толпе Нэльку. –  Я к малышу. Подготовлю  парня к встрече с непутевым папашей. Катрин, Андрей говорил мне «Я тебя люблю».

– Быть не может, – удивленно повернулись Катрин и Женька, – колись?

– Когда вокруг Юпитера летели...

– В рабочем порядке стало быть? – съехидничала Женька.

– И забыл добавить про позднее зажигание у девушки, – не удержалась от колкости Катрин.

– Смотрите, –  оборвала Светка,  подаваясь большим телом вверх и  вперед.

         В верхних слоях атмосферы разгоралось и быстро приближалось  алое зарево; будто подсвеченное из центра набирало силу и интенсивность, заполыхало вдруг по краям ядовито-зелеными и грозно синими всплесками, распространилось  по всей северной половине небосвода.

      Бросив дела,  замерли в неподвижности и со страхом смотрели вверх  новые жители Приюта Путника и аборигены, завороженные  страшной пляской огня в атмосфере.

– Что твориться,...  – причитающе  выкрикнула женщина  в толпе и, отзываясь, закричали, застонали в ответ многочисленные голоса.

– Красиво, – оскалилась, пытаясь улыбнуться Светка. – Похоже на Апокалипсис.

      Огненные языки в небе, плавно перетекали друг в друга, образуя  зловещие разноцветные воронки, завихрения и смерчи,  и вдруг начали взрываться и рассыпаться искрами, пронзаемые множеством стремительных метеоритов.

    Сжимая страхом сердца, загудел, задрожал, завибрировал воздух, мелкой дробью отозвалась поверхность планеты. Из пламени вырвались три огненных клубка и, оставляя за собой слепящий шлейф,  пронеслись, сгорая,  параллельно горизонту. Звук сгустился до набатного звона, сливаясь с женским воем, наполнял души животным непонятным ужасом.

          Я  прижималась спиной к люку и дрожала вместе с титановой обшивкой транспорта, невольно отмечая, как бессильно  опустив руки, стоят в толпе мужчины, молча покоряясь непонятной стихии.

– Корабль, –  крикнула Светка,   ее тренированное контральто перекрыло звуки страшного зрелища и заставило людей оторвать глаза от небесного фейерверка.

 В двухстах метрах от разгрузочной площадки садился, тормозя реактивными струями...

– Это не  «Мускулинос», – обыденно произнесла Женька.

– Это космокапсула, – в тон подтвердила Катрин.

      Забыв о метеоритах, я помчалась  к  опустившемуся кораблю, споткнулась, и под локоть меня удержала от падения  бежавшая рядом Светка. Сзади слышался топот множества ног. Глухо ударил по обшивке  пластик открывшегося фонаря космокапсулы; перекинув через борт ноги, спрыгнул и начал оглядываться, расстегивая гермошлем, Сашка. Следом выбрались Федя и Лешка.

– А... а Андрей? – тупо выговорила я. – Сын у него.

     Сашка вяло отмахнул рукой в сторону догорающего неба, подошел и неловко прижал мою голову к скользкой ткани скафандра.

ГЛАВА 44 Гибель крейсера

                                В руках человека техника оживает, но,

                                когда  машина погибает в борьбе с другой

                                машиной, внутри  погибает  человек

                                   Люди и машины

                        Машины сказали, что воюют между собой,

                        и мы радостно сняли с себя ответственность

                        за свою гибель в этой войне.

                               Люди и машины

        Легко щелкнув по корпусу, запущенная нами сутки назад по орбите Нептуна космокапсула,  пристыковалась, и Служба наблюдения планеты теперь могла с чистой совестью утверждать, что видит на своих экранах «Мускулинос», а не «обманку».

– Жизнь вроде бы налаживается, – Леха отхлебнул кофе, вальяжно откинулся в кресле и забросил ноги в кроссовках на штурманский столик. – Экскурс к родным палестинам принес моральное удовлетворение. – Леха отхлебнул еще глоток. – Противоестественно, но... но я с особым удовольствием стреляю по кораблям землян.

– Да,  своих бьют охотнее, а сошлись бы поближе,  руками  разорвали, – это природа гражданской войны,  пленных не берут; но за штурвалами убитых кораблей мои однокашники по школе космолетчиков  и твои друзья по детскому дому.

– И мои по школе механиков, – грустно договорил Сашка.– Это только кажется, что мы стреляем по кораблям.

– Жизнь,... – забасил Федор.

– ...проще, чем кажется на первый взгляд, – ехидно поддержал Боцманову  максиму Леха. – Продолжай, Федя, нам очень интересно.

– Не подкалывай, – Федор обернулся ко мне. – Нас убедили, и мы поторопились поверить, что техника  побеждает технику, – такая хитрая отмаза, чтобы убедить себя в чистоте рук, а осознание правоты  еще и приподнимает до статуса благородного героя.  Мерзавцы мы. – глухо закончил Федор.

– Победителей судят, – попытался ерничать Леха, но Сашка, проходя мимо, сбросил его ноги со столика:

– Заткнись.

     Сколько бы ни говорили о высоких целях и благородных задачах, убийство в бою остается убийством и ложится камнем на плечи, морщинами на лицо, заволакивает темным занавесом душу. Я встал с кресла, привычно смахнул пепел с обшлага куртки,  и  ощутил вдруг неуместность, ненормальность своего франтоватого белого «прикида» в огненном кровавом космосе, – дешевый детский понт.

– Алексей, вызови Приют Путника.

     Экран моргнул, и  растерянно замигала тремя глазами   инопланетная сестренка. С Нэлькой понимаем друг друга без слов, и я тяжело опустился в кресло:

– Кто?... Говори, нас уже ничем не испугать.

– Ирина-заправщица, – неуместно звонким, « Бета-Туманновским» голосом отозвалась Нэлька. – Умерла во время родов. Твой сын жив.

       Ирина, поэтесса с глубоким мягким взглядом больших глаз, чей разноцветный мир задела и опрокинула ее «последняя любовь».

– Алексей, договори с Нэлькой, потом расскажешь, –   прошел к бару, разлил коньяк в стаканчики, подал ребятам. – Светлая память. Алексей, заканчивайте дела с Нептуном. Дезинтегратор везут, Земля зуботычину переварит не скоро. Через шесть часов  уходим.

     Летим домой, и не в чем себя упрекать,  а не радостно, и не оформившееся  до конца в мозгу ощущение неясной жути от черного непрозрачного сгустка по правой кромке экрана обзора.

– Леха, а что за громадина болтается и кувыркается сбоку?

– Астероид. Мы идем в общем потоке, он нам не мешает, мы  –  ему.

– Надо полагать, фраза «потенциально опасный объект» для тебя пустой звук? Алексей, мы идем к Приюту Путника, угадай с одного раза, куда летит этот обломок планеты?

– Мать твою! – Леха подпрыгнул в кресле. – Я привык, что об опасных объектах за много месяцев сообщает планетная служба наблюдения.

– Которой на Приюте Путника никогда не было. Боевая тревога.

     Ревун взвыл, и в центральный пост, одеваясь на ходу, вбежали Федор и Сашка. Леха  перетащил изображение астероида на большой экран, набросил  масштабную сетку.  По всем параметрам камень превосходил недоброй памяти «Альянс», и, если мы не вмешаемся, через  пятнадцать часов разумная да и всякая другая жизнь на планете Приют Путника перестанет существовать.

– Проходили, но не забыли, – Федор умостился в кресле второго пилота и повернулся к Сашке. – Повернем настройку взрывателя в шагово-частотных бомбах на «камень».

– Инфракрасный излучатель показывает пятьдесят процентов железа, – возразил Леха.

– Тогда на железобетон.

– Алексей, сколько у нас бомб?

– Осталось пять. Судя по размерам объекта, хватит на комариный укус.

– Стреляем и смотрим результат. Федор, на боевой.

      Бомбы взорвались, распределившись по всей длине астероида, и ничего не произошло.

–  Академик говорил, типа, отрицательный результат дает  направление поиска, – растеряно глядя на камень, сказал Сашка.

– Федор, второй заход. Алексей, атомными торпедами. Старайся попасть в «воронки».

       Аппараты  вытолкнули торпеды, и Федор торопливо увел крейсер на безопасное расстояние.  Экран  обзора задней полусферы  расцветился пятью «атомными грибами».

– Уже лучше, – буркнул Федор. – Похоже, частотные бомбы свою работу сделали, раскачали и раздробили, только разбросать не смогли.

       Астероид выглядел теперь почти вдвое меньше.

– Федор, еще раз. Алексей, ракеты полным залпом в центр – другой попытки не будет.

– Типа, расколем, – спросил Сашка.

– Типа, стрелять больше нечем. Включи кофеварку.

         Ракеты подняли облако пыли и осколков,  астероид стал похож на цифру «восемь» и продолжал, медленно поворачиваясь, плыть к Приюту Путника.

– Алексей, сколько мы уже крутимся вокруг этого упрямца?

– Семь часов.

– Давайте поедим и подумаем.  Мы приблизились к безопасной массе?

– Если располовиним, – Леха откусил половину бутерброда и продолжил с набитым ртом, –   то проблема исчезнет: камни  сгорят в атмосфере.

– Александр, космокапсула заправлена?

– Обижаешь, командир, – Сашка сердито засопел: нельзя сильнее обидеть механика, чем усомниться в его профессионализме. – Полный бак, и борт-паек в ассортименте.

–   Время вышло, а из взрывоопасных предметов на борту только сам борт.  Решение неприятное, но неизбежное: нужно взорвать «Мускулинос» в седловине астероида.  Космокапсула легко осилит оставшееся до Приюта Путника расстояние, – оглядел ошеломленные лица друзей. – Одеваемся.

          Пропустив вперед Сашку, Леху и Федора, я захлопнул наружный люк,  вернулся в центральный пост и включил связь с космокапсулой:

– Слышите меня.  Времени мало,  а обмануть – это быстрее, чем уговаривать. Потому, извините и не обижайтесь.  Перемычку нужно перебить непременно, а другого шанса не будет. Я не могу рисковать: на Приюте Путника мой сын.  Отстреливаю космокапсулу.  Мне радостно было работать с вами. Конец связи.

      Еще раньше  заметил в перемычке узкую и глубокую щель, туда и направил   крейсер.

      Я погиб, как положено благородному рыцарю космоса: бесследно растворился в черной пустоте, не оставив родным даже горстки пепла для символической могилки и памятного креста.

      В программу роботов, серии «благородный герой», самопожертвование изначально не закладывалось – слишком дорогая игрушка, – но, видимо, мне удалось очеловечиться до конца.

        Ночное небо над Приютом Путника рассветилось миллионами сгорающих в атмосфере метеоритов; промчались, оставляя огненные хвосты, несколько крупных осколков астероида и догорающие остатки крейсера «Мускулинос», с уже мертвым мной на борту.

  Сын вырастет под присмотром  инопланетной сестренки Нэльки и легкомысленной феи с фигурой супер-модели  Надежды. Девушка не останется одна: другие благородные герои, всегда придут на помощь ребенку и его красивой маме.

    Работа выполнена, долги оплачены, ничего не жаль.