Текст книги "О Борисе. И — не только…"

Автор книги: Анатолий Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Создание сильного звена требует присутствия трех факторов. Во-первых, наличия хоккеистов, которые понимают игру в целом. Во-вторых, чувствуют друг друга. И, наконец, отличаются определенной техникой катания и владения клюшкой и шайбой. Это и есть тарасовский хоккей. Вот у Бориса как раз всё и присутствовало в полном объеме. Та же техника владения клюшкой – поразительна, необъяснимо фантастическая. Я даже не помню, когда, выходя один на один, он не забивал гол. Против него вратарям очень сложно приходилось играть. Все непредсказуемо! Такое ощущение, что он сам не знал, что делает. А если он не знает, что будет делать, то голкипер тем более не в состоянии догадаться…

Анатолий Владимирович Тарасов оценивал ситуацию в развитии. «Хоккеист, например, не пошел обыгрывать защитника, а рванулся в угол. Это – просто. В угол тебя запускают, поскольку оттуда голы не забиваются. Голы забиваются с ближнего и дальнего «пятака». Куда не пускают. Вот вы туда и рвитесь!».

Конечно, в игре всякое бывает. И когда ты ушел в угол вместо попытки переиграть защитника, от главного тренера не услышишь никакого мата, никакого оскорбления. Тарасов находил совсем иное, тонко-язвительное: «Молодой человек! Вы сейчас – предсказуемы. Вы читались, как открытая книга. У вас не было ни ума, ни хитрости. Все трибуны видели, что вы собирались сделать. Вами стали управлять. Вас пустили в угол – вы туда и поехали. У вас нет импровизации. Вы – предсказуемы. Вам пирожками торговать на вокзале, а не в хоккей играть».

Александров же в углы особо-то не лазил. Его цель – броски по воротам соперника. Поэтому Борька шел в обводку. В жесткую. Да, его могли и ударить, и даже травмы нанести. Ну и что?! Он играл в хоккей, не имитируя игру, а отдаваясь ей душой и телом. Единственное, конечно, требование у Тарасова – когда ты идешь в обводку и теряешь шайбу, то ты её и отнимаешь.

Используя свои сильные индивидуальные качества, Борис оставался при этом игроком командным. Мог идти в одного, в двух противников, в обводку, и уже (третьим глазом, что ли?!) видел, что перспектива будет у партнера. И он обязательно играет на него! Александров действовал по ситуации и на предвидении. Его рывки – непредсказуемы, пасы – толковые, броски – неожиданные. А уж как по-змеиному он проскальзывал сквозь оборону – это нужно было видеть воочию. Словом, рвался туда, где забивают голы. Я это знаю по себе, поскольку играл не только с ним в одной команде, одном звене, но и против него. Кстати, я затрудняюсь ответить, кто на поле меньше доставлял хлопот сопернику, Харламов или Александров. Да, Харламов блистал виртуозной отточенностью. Борис же опасен другим – своей дерзостью, бескомпромиссностью. У Валерия не было такого. Он хитрое что-то творил, тонкое… Борис же – как боевая машина пехоты. Если она пошла, то пошла. Вот здесь надо следить за ним. За разными штучками клюшкой, шайбой и коньками, силовым напором. Стартовая скорость мощная. Показывает, что вроде бы в угол уходит. Ногами и руками показывает! А уходит… в центр! И сразу, без промедления, неожиданный бросок. Причем щелчок-то приличный. Ведь практически каждый день набивали руки бросками шайбы. Летом, к примеру, за тренировку с фанеры «стреляли» шайбой по 500-1000 раз…

ТАЙМ-АУТ!

Остановись, время! Но запомните: это время – для официального протокола.

Лаконичное.

Констатирующее.

Категоричное.

И не всегда со стороны понятное. «Играем по варианту… И точка!».

Как бабочку на огонек манит нас вот эта неизвестность зазеркалья. Мы, сидя на трибунах, видим, что в сгруппировавшейся вокруг главного тренера команде происходит нечто. На наших глазах ломают характеры и подходы, требуют жертвенности и максимального риска, посылают, как в последний бой.

К сожалению, мы не слышим фраз. Однако ж как выразительны мимика и жесты…

Так давайте приблизимся и заглянем в таинство зазеркалья!

Ну, что? Рискнем?

***

Бари Алехандрову везло с рождения. Именно он, а не его сестра, стал любимчиком семьи. Всё дозволялось. Возможно, оттого, что Хромой Черт увидел в рождении сына некий знак или сокрытый от всех смысл. Ведь в мясорубке войны Алехандров-старший жизни не лишился, хотя оставил стопу на операционном столе фронтового госпиталя. С ночными болями и последующими операциями научился бороться по традиционной привычке всех фронтовиков: «наркомовские сто граммов». Норму правда, увеличил до скандально-бытовой.

Год за годом схема жизни одна: работа, дом, плотный ужин с возлиянием. Летними вечерами, в праздники и в выходные дни расслабление во дворе с теми, кто хлебнул лиха. Крепкие на обороты споры, героические воспоминания и… И, конечно, «добавления». А утром все сначала…

Так вот, появление на свет горластой крохи и способствовало формированию сверхзадачи: из сына должен вырасти… Ну некто! Ну тот, кто «выше всех и дальше всех»! Этому впоследствии и было все посвящено. Глава семейства в отношении детей придерживался строгости. По-своему справедлив. И самое главное – неотступен. Бари на некоторых выпуклых частях своего тела временами очень отчетливо ощущал эту самую неотступность. Те же двойки приводили Алехандрова-старшего в ярость. Но, если честно, школа для Бари являлась не элементом обязательности в открытии и познании мира. Учеба, уроки, пионерские сборы – как крепостная повинность. Другое дело – двор. Любимый и желанный! Летом – футбол до изнеможения, зимой – хоккей до глубокой ночи с драчками и подначиваниями.

Причем ярым сторонником спортивных увлечений выступал как раз-таки Алехандров-старший. Он неустанно таскал (ещё карапузом!) Бари на футбольные матчи. А уж когда хоккей чумой обрушился на все мужское население Города, то Бари сначала невольно, а затем и с громадным желанием поддавался хитрым подмигиваниям своего отца.

– Ну так что? Завтра наши принимают карагандинцев. Морозец, правда, под тридцать. Пойдем? Игра будет ох какой…

Да какие там уроки?! Какой там мороз?! Хоккей вытеснил всё и всех! Он стал для Бари в его ребячьей жизни главным и единственным смыслом. Плевать было на успеваемость! Да и не стремился выйти в отличники тот, кто возжелал посвятить себя спорту без остатка. Тем более, что впереди всегда этаким ледоколом выступал Алехандров-старший – Хромой Черт. Так в минуты отчаяния и ругани звала его терпеливая, многострадальная супруга.

– Завтра отца приведешь, – тяжело вздыхала классная руководительница, рассматривая расцветший красными «неудами» дневник Бари. – А может, у матери время найдется?

Насупленный малый только шмыгал носом: «Как же… мать он приведет! Кому нужны эти причитания? Вот отец… Ну он задаст…».

И точно! Алехандров-старший, всегда любивший поорать, отыгрывался на Барькиной «класснухе» с блеском.

– Вы мне гарантируете, что из него Архимед выйдет?! – Так какого черта ему зубрить ваши теоремы и корпеть над задачами? А я из него сделаю лучшего хоккеиста Города! Он и в Столице играть ещё будет! Не надоедайте мне, фронтовику, вашим нытьем по поводу Барькиных «двоек». Я знаю, что ему нужно…

Далее – действия по устоявшейся схеме с «ременной передачей» отцовских наставлений нерадивому сыну. Ясно, доходчиво, быстро и просто!

Алехандров-старший фактически стал первым тренером. По большому счету, конечно, все его установки сводились к очень простой формуле: «играть всегда, везде и без устали». Опять же неуступчивым ледоколом он «прошелся» по комсомольским и ЖКО-шным инстанциям, и во дворе дома установили настоящую хоккейную «коробку» с деревянными бортами и воротами. То-то сколько гордости во взоре и в окриках… И вместе с тем Хромой Черт, не взирая на морозы и протез, лед заливал сам. Покрикивая на юных помощников, протаскивал из подвала шланг и горячей водой слой за слоем наращивал лед. Гомон, суета, визг… И ребячье нетерпение: «Ну, скорей, ну давайте играть! Шайба где?».

Понятно, что в первой команде и обязательно в роли нападающего выступал Бари. Так попробуй возрази что-нибудь!

– Вообще-то у Барькиного отца костыль очень часто применялся как инструмент устрашения, – с улыбкой вспоминал те дворовые баталии один из истинных друзей Алехандрова. – Откуда при небольшом росте и щуплости у Бари утвердилась всегда присутствовавшая в играх наглость? Ведь ему было начхать, кто перед ним! Даже если соперник на голову выше и значительно крупнее, он без боязни шел ему в корпус, в столкновения. А уж зацепить локтем, подставить подножку – да без оглядки! Только в ответ «сдачи» не получал. Рядом с кучей-малой обязательно грозно вырастал Хромой Черт со своим костылем. И все! Дать «сдачи» Бари значит не только заработать по «горбу». Алехандров-старший беспощадно изгонял храбрецов из желанной «коробки». Оставить игру!? Поэтому, вставая со льда, «незаконно поверженные» втихую цедили сквозь зубы нелицеприятные обещания предстоящих возмездий:

– Подожди, гаденыш. Уйдет твой папаня, тогда и «поговорим»…

Дмитрий Викторович Абоков (в те времена, лет сорок назад, он звался просто Димкой) невольно хмыкает:

– Вполне возможно, что именно с дворовой хоккейной площадки к Бари на всю его жизнь приклеилась та неприятная кличка. Но факт остается фактом. Существовало и другое правило: Хромой Черт использовал не только «кнут», но и «пряник». Да-да, если кто-то из мальчишек отдавал Барьке хороший пас, выручал в схватке, словом, способствовал Барькиному же успеху, то после игры «союзник» удостаивался награды – конфет. Я эти леденцы, карамельки и батончики и сейчас помню: «золотой ключик», «монпасье», подушечки»…

Правда, некоторые нынешние – уже седые, сгорбленные члены той детской команды, друзья и соперники настырного паренька Бари Алехандрова припоминают, что у него было и другое дворовое прозвище: Пуп.

Мол, это оттого, что всю игру он строил от себя и через себя.

Может быть, может… Ну а как по другому, если у тебя превосходство в скорости, в умении «работать» клюшкой, и более виртуозных и сильных бросках?..

* * *

Стихийные команды юных хоккеистов в Городе существовали везде. Важно то, что повальное увлечение детей поддерживал незабвенный комсомол. И из подворотен, и ничегонеделания мальчишек и девчонок те самые комсомольские комитеты заботливо направляли в дворовые клубы. Именно при них появились всевозможные «Спутники», «Орбиты», «Ракеты», расцвет которых стимулировали гремевшие тогда на весь громадный Советский Союз игры юных хоккеистов на призы ЦК ВЛКСМ «Золотая шайба».

Бари Алехандров прямо-таки блистал на этих турнирах. Команда, в которой он выступал, взлетела на высокую орбиту. Официальным наставником «Спутника» числился один из лучших хоккеистов команды Города Павел Юрьевич Стархов. Это он, подметив настырность Алехандрова, сделал всё возможное, чтобы подающего надежду мальчишку зачислили в официальную спортивную школу.

– И ведь угадал я в этом малыше будущего толкового хоккеиста. Хотя, если откровенно, то я его и отчислял из ДЮСШ …

–?!

А вот так! Отец его ни одной нашей тренировки не пропускал. Причем терпения ни на грош и вечно недоволен. Да ладно бы молчал во время занятий. Так нет же, сядет на трибуне, примет «дозу», и начинается ор. Вот-вот, от слова «орать». Бари краснел, зло отмахивался, ну стеснялся таких отцовских проявлений. После тренировок тащил пьяного батю в знаменитую для всех хоккеистов автомашину с ручным управлением и сам усаживался за руль. Благо, ехать через дорогу. Такой горе-помощник мне все занятия расстраивал. Впору самому уходить. Терпел я долго. Потом, ближе к весне, все-таки Бари Алехандрова отчислил. Причину объяснил. Понятное дело, как возбух Алехандров-старший.

Да я сам Барьку буду тренировать лучше вашего. Он вам всем задаст. Ишь, грамотеи нашлись… Пожалеете о таком решении.

Но и я был неумолим. Пролетели три месяца, а летом, перед лагерными сборами, Алехандров-старший нашел меня. В глаза не смотрел, бубнил под нос о том, что да, он виновен и больше подобного не допустит. Но чувствовал я, что виновным-то он себя не признает. А вот сына видит пострадавшим от моего «произвола».

– Нет, назад дороги нет. Хотя…

Тут я ему предложил несколько каверзную вещь. Усадил за стол, дал бумагу, ручку, подвинул чернильницу:

– Так, пишем заявление с просьбой принять Бари назад в школу и личное обещание самому никогда не приходить на наши тренировки. Идет?..

Видел бы ты его лицо. Желваки заходили, глаза прищурил, ручку сжал – думал, сломает…

– Ладно, твоя взяла… На чье имя писать?

– На моё, на Стархова…

Сколько лет после того прошло? Двадцать? Тридцать! Сорок!

Свой громадный архив я «кончил» несколько лет назад, – вспоминает патриарх хоккея Павел Стархов. – А письмо Алехандрова-старшего – листок в косую линейку с выцветшими чернилами – как весточку из моей тренерской молодости хранил отдельно. Георгиевич в том заявлении горько каялся, и клялся мне больше никогда и ни во что не вмешиваться… Причем клятвы подчеркнуты двумя линиями. Чтоб, мол, я внимание обратил и поверил ему… Если честно, я ведь страдал не меньше их самих. Уж больно Бари как хоккеист хорош был даже в те свои четырнадцать лет…

* * *

Первый хоккеист, отбывший из Города в Столицу, в нашей памяти так и остается Первым. Бари Алехандров, младший по возрасту перебрался в Златоглавую позже. Мне же было интересно, как прошла встреча между Первым и Бари, поскольку оба играли в ведущих и весьма непримиримых командах.

– Очень, кстати, хорошо запомнил, – без всякого напряжения вернулся к первому свиданию на ледовой поляне мой собеседник. – Август тех лет, и всегда предсезонный турнир в честь нашей любимой спортивной газеты. По воле обстоятельств и результатам предыдущих встреч сошлись мы с нашим главным соперником в финале на льду Северной Пальмиры. Понятно, о дружеской ничьей и речи быть не могло. Настрой однозначный – победить любой ценой. Думаю, что и у наших противников тренерское указание носило весьма категоричный однозначный характер. Тем более, что наставник звездно-красных нас не очень-то и жаловал. Что касается взаимоотношений хоккеистов двух команд, то всегда оставались скорее дружески-подначивающимися, нежели чем злобно-агрессивными. Хотя по ходу игры всякое случалось, вплоть до мордобития. Но, повторю, за пазухой камня в виде затаенной обиды, ненависти никто не носил. Все выплескивалось в конкретной игре. Первая же встреча с Алехандровым оставила неприятное впечатление на всю жизнь.

…Выходим из раздевалки. Бравурный марш гремит во всю ивановскую; диктор что-то вещает хорошо поставленным голосом; и уже сошлись мы перед выходом на лед двумя рядами. По принятой в каждой команде традиции, лично я накатывался на поляну в самом конце. Получилось, что стою рядом с Валеркой Харламовым. Впереди него же снует ногами от нетерпения земляк мой Бари Алехандров. Что он принят в клуб звездно-красных, я уже слышал. Приятно, что мои родной Город «снабжает» Столицу хоккеистами. Смотрю ж я него и удивляюсь. Не вырос, не раздался мальчишка-мальчишкой. Тоненький, невысокий. Видно, конечно, что нервничает. Наклоняюсь я к нему и просто, по-дружески, пытаюсь сбить вот этот ненужный мандраж:

– Ну, здравствуй, земляк. Не волнуйся: лед такой же, как в нашем Городе. Может, мы немного другие. Но играть-то будем в любви и согласии?.. Или как?

Повернулся он ко мне, глянул снизу вверх (пропорционально росту между нами), глаза отвел, смачно сплюнул на обрезиненную дорожку и ни слова в ответ.

– Да-а-а, вот так ту встречу, и в особенности плевок пренебрежительный, навсегда и запомнил. Харламов же, ставший невольным свидетелем, беззлобно тогда хохотнул:

– Ну, как он тебя, Женька, а? «Отбрил» на полную катушку? Вот тебе и земляк… Воспитывай!

Честно сказать, процесс воспитания в долгий ящик я не отложил. Раньше, если ты помнишь, защитная сетка за воротами свисала этаким шлейфом. Так вот, в одном из эпизодов землячка своего я и приловил. Завалил «нежно», сеточку удавкой мотнул вокруг тонкой его шейки и давлю якобы в борьбе. Выбраться ему из-под меня ну никак: мал ростом, масса тела не та. Пара-тройка секунд – он уже и хрипит, ручонками ёрзает…

– Ну что, хамло, признавать своих будешь? Не наглей, рано тебе выёживаться…

Отпустил его. Багровое, злое лицо, в глазах же – бешенство и ненависть. Понял я, что урок ему совсем не впрок. И ничегошеньки Бари не внял, и отношение к земляку, даже старше его возрастом, вряд ли изменит…

ВТОРОЙ ПЕРИОД

О, обстоятельства! В некоторых случаях вы – удача, фанфары и цветы. В иных – провал, разгром, черная полоса невезения. В спортивно-цээсковской жизни Бориса Александрова по воле тренеров близкими ему людьми стали Владимир Викулов и Виктор Жлуктов. Повезло ему? Да не то слово! Чертовски повезло!

Конечно, начать бы нужно с Викулова, значительно старшего этих «новобранцев» ЦСКА. Старшего – значит более опытного. И не только! Владимир Викулов на льду виртуоз комбинаций, ювелир проходок и мастер высочайшего «злодействия» на чужом вратарском «пятачке». Они с Александровым – «разнорукие», разные же и по возрасту, и по темпераменту. Однако ж как удачно эти фланги «связывал» «центровой» – центрфорвард Виктор Жлуктов. Рослый, подвижный, агрессивный в атаке и скорый в обороне.

Конечно, погружаясь в глубины архивов, изучая «нетленные» строки прессы семидесятых о тех или иных спортимых моментах из жизни героя, что-то уже знал. Вместе с тем как необходимо живое общение с каждым из тех, кто играл тогда рядом, в одном звене.

Так вот, Владимир Викулов – личность малоуловимая. По телефону договариваться о встрече с ним – задача нереальная. Сначала вроде бы да, хорошо, ничего против не имею. Но как только ставится вопрос о конкретном дне и мне – тут тебе полный… Абзац, словом!

Со Жлуктовым – и проще, и, одновременно, сложнее.

Первый звонок ему. После моего объяснения о необходимости встречи Виктор Васильевич категорически от нее отказывается. Категорически и однозначно! Однако ж интервью готов дать по телефону. Только вот беда: не могу я говорить с человеком за тысячи километров посредством даже гениального белловского изобретения. «Алле, вы меня слышите?.. Повторите… Так какой счет был уже во втором периоде? Как, как его звали?». А глаза при этом какие? Чем зажечь моего собеседника? Как вызвать на откровенность и эмоции? Не-е-ет, телефонное интервью – идиотизм чистейшей воды…

Жлуктов даже и слышать не хотел о моем приезде в Москву и совместной встрече. И не объяснял почему. Ей-ей, варианты «подходов» отрабатывал, к сожалению, не один год. Всё «мимо»! Дело случая: в Усть-Каменогорск приехал Юрий Павлович Карандин. Президент межрегионального отделения Сибири и Дальнего Востока ФХР, знаменитый судья всесоюзной и международной категорий, 23 раза входивший в бытность своей спортивной карьеры в десятку лучших хоккейных судей, единственный в мире арбитр, удостоенный «золотого» диплома ИИХФ. В одной из игр с канадцами, рассказывают знатоки, он наказал Фила Эспозито. Грозный нападающий подлетел к судье:

– Я – Эспозито. Эс-по-зи-то!!! Ты кто такой?!

– Ты Эспозито? А я – Карандин! Две минуты!

И перстом указующим категорично показывает, куда хоккеисту нужно двигаться… С тех пор, говорят, Фил Эспозито при виде невысокого Карандина становился сама любезность. Тише и ниже… Главное – вежливее.

Ну, так вот: говорили мы с Юрием Павловичем о многом. Хоккей ведь, как вселенная, необозрим. По ходу разговора всплыла и моя «осечка» со Жлуктовым. Карандин тут вклинился.

– Давай я попробую. Мы с Витей – друзья старые. Возможно, я его и «заломаю».

Затрудняюсь в объяснении, как, каким образом, но факт остается фактом: спустя недели две – звонок из Новосибирска.

– Привет! Со Жлуктовым встретиться не раздумал? Он готов к личному общению…

Набираю уже наизусть выученный номер.

– Да… Хорошо… По приезде в Москву – звоните. Определимся точнее…

Всё бросил – вперед, к Жлуктову! Готов был звонить прямо из Домодедово. Быстро добрался до привычной «явки» в Свиблово и без всяких передыхов, обеда сразу за трубку.

– Я уже в Москве. Где? Во сколько будет удобно.

– Да нет. Давайте по телефону поговорим…

Вот тут-то я и… Это самое… Слегка добавил седины!

– Виктор Васильевич, вы шутите? Я же из Усть-Каменогорска примчался, а вы – «по телефону». Ну, правда, уж как-то вовсе не по-человечески получается, хотя договаривались на берегу…

– Нет, не хочу… Не хочу душу бередить. А о Борисе я и так всё расскажу. С чего начнем?

С адреса, станции метро и как дойти до вашего дома.

– Уф… От метро, вообще-то, нужно на троллейбусе ехать. Ладно, черт с вами, записывайте адрес…

Баульчик с фотоаппаратом, диктофоном и определенным «боезапасом» под именем коньяк «Асанали» перебросил через плечо и… «Где эта улица, где этот дом?».

Лифт вознес под крышу – на самый последний этаж. Неуверенно жму на кнопку звонка.

– Здравствуйте и проходите. Виктор вас ждет, – открывая дверь, сказала мне миловидная, но уж очень хмурая жена Жлуктова, Ирина. – Не терзайте вы его… Вот сюда, по коридорчику.

Виктор Жлуктов сидел на койке. Ещё издали протянул руку, крепенько так даванул мне ладонь, знакомясь, и кивнул на кресло напротив себя.

– Сразу начнем или как?..

У меня же все вопросы из головы выскочили. Вот он, тот самый Жлуктов, широкоплечий и высоченный красавец с ясной, белозубой улыбкой и знаменитейшими, шедшими ему чрезвычайно, усами. Это в него, по-моему, была влюблена добрая половина всех хоккейных болельщиц Советского Союза. А вторая дожидалась своей очереди увидеть его в хоккейных схватках, чтобы ощутить на себе необъяснимо-завораживающий магнетизм притяжения цээсковского форварда…

Из досье: Жлуктов, Виктор Васильевич, 1954 г.р., полковник в отставке, заслуженный мастер спорта, нападающий. 1973-1985 гг. – в ЦСКА. Чемпион СССР 1973, 1975, 1977-85 гг., второй призер чемпионатов СССР 1974 и 1976 гг. В чемпионатах СССР – 455 матчей, 197 голов. Обладатель Кубка СССР 1973 и 1979 гг., финалист розыгрыша Кубка СССР 1976 г. Чемпион мира и Европы 1478, 1979 и 1981-83 гг., второй призер ЧМ 1976, третий призер ЧМ 1977, третий призер ЧЕ 1976-77 гг. Чемпион ЗОИ 1976 и второй призер ЗОИ 1980. Обладатель Кубка Канады 1981, участник розыгрыша Кубка Канады 1976. В ЧМЕ и ЗОИ – 77 матчей, 29 голов. В Еврокубках 13 шайб, в Кубках СССР – 8.

— В семнадцать я закончил школу, и – ура! – здравствуй столица нашей Родины. Приехал поступать в знаменитый МАИ – Московский авиационный институт. Вышло же все по другому. Первый мой тренер Александр Николаевич Виноградов довольно быстро «дал рекомендацию» в ЦСКА.

И всё. 12 лет гладиаторства. Хотя, если откровенно, спортивная карьера как раз-таки и удалась. Без ложной скромности скажу, что взлетов было больше, чем падений. Вместе с тем истинного счастья любимый вид спорта не принес. Временно – да. Значимость и узнаваемость, золотые медали и звания, фото в газетах и телерепортажи… Эйфория, одним словом. Затем наступил иной период – более суровый, беспощадный. Он – как расплата за ту бесшабашность в лихие годы. Я ведь сейчас хоккей даже по телевизору не смотрю.

Не могу…

– Виктор Васильевич, что за атмосфера в клубе была и семьдесят третьем году? Какие «ветры» дули и в каком направлении?

Сезон 1973-74 годов? Это, если не ошибаюсь, 28-й чемпионат СССР. Для ЦСКА он сложился неважно. Мы опустились на вторую ступеньку первенства. Господи, что было!?..

– Что? Что именно!? Ведь вы завоевали «серебро». Так стоило ли расстраиваться?

– Еще как стоило! От «Крылышек», ставших чемпионами страны, мы отстали на одиннадцать (!) очков. Они, кстати, и Кубок СССР отхватили. Словом, наш хваленый клуб оказался не столько на втором месте, сколько… Где-то далеко! Вот и пришлось руководству ЦСКА делать соответствующие «оргвыводы». Во-первых, произошла смена старшего тренера. На смену Анатолию Владимировичу Тарасову пришел Константин Борисович Локтев. Безусловно, начались перемены. В ЦСКА я начинал играть с Владимиром Труновым и Владимиром Викуловым. Потом Тарасов изменил наше звено: поставил в звено Борю Александрова. Однако ж в основном составе мы выступали не часто. В свою очередь Константин Борисович наше звено «вывел в люди». Одна из причин – Борька был у него любимцем. Наверное, справедливо. Дерзкий, драчливый, непохожий на зажатых советских спортсменов. А уж какой виртуоз на льду! Его обводка, неожиданные броски сводили с ума вратарей наших соперников. Хоккейная техника Александрова – выше всех похвал. И мы заиграли…

– Хорошо и результативно?

– Статистику? В 28-м чемпионате Александров провел 14 игр и забросил 8 шайб. Я, играющий в клубе свой второй сезон, имел несколько иные результаты – 28 и 8 соответственно. Вполне возможно, что именно Локтев (еще в бытность вторым тренером) нашу тройку ещё тогда приметил. Поэтому в новом сезоне – а это уже был 29-й чемпионат страны – Константин Борисович на нас «отыгрывался» по полной своей программе. Ведь на кону стояло только одно: «золото» для ЦСКА. Команда вернула чемпионский титул.

Свою долю внесло и наше звено. Однако ж давай вернемся к убедительным цифрам чемпионата…

– Пахали, думаю, мы серьезно, во всю силу. У Викулова в сезоне – 36 игр, у Бориса – 33, у меня – 35. Мы как раз и начали себя «чувствовать» полнокровным звеном. У нас пошла игра! Борис забросил 20 шайб, я – 19. Викулов вроде бы с семнадцатью шайбами особо не блеснул. Правда, здесь нужно помнить другое: он в звене являлся самым опытным хоккеистом. И нас, молодых, щедро «кормил» голевыми передачами. Фактически – натаскивал. По итогам сезона Володя вошел в число самых результативных хоккеистов чемпионата и вошел в список лучших хоккеистов СССР. Кстати, и меня во второй раз вписали в это число. Теперь давайте посмотрим статистику 30-го чемпионата СССР. Александров – 35 игр и 22 заброшенные шайбы, Викулов – 35 и 19. У меня 36 игр и 23 попадания в «рамку». Вроде неплохо, а?.. К примеру, одна очень памятная игра с нашим традиционным соперником – московским «Спартаком» в 1976 году. Мы в той встрече их разгромили в пух и прах…

* * *

Сумерки в ноябрьской Москве – ранние. На этом унылом слякотном фоне блистающий огнями Дворец спорта ЦСКА на Ленинградском шоссе уже издалека привлекал внимание. У метро и на тролейбусно-автобусных остановках то и дело слышались безнадежно-унылые вопросы:

– Нет ли лишнего билетика?

– Нет, нет и нет!

Ведь сегодня встречаются традиционно непримиримые хоккеисты ЦСКА и «Спартака». Так кто ж добровольно лишит себя такого зрелища?! И действительно, игра с первых минут заворожила стремительными атаками, самоотверженной обороной, молниеносными бросками и удивительно-виртуозными действиями отчаянных голкиперов. Первый период – это как разведка боем. Кто и на что способен. С коротким промежутком две шайбы забрасывают армейские форварды Жлуктов и Петров. Но Якушев, мастеровитый спартаковец Якушев, забивает ответный гол. 2:1 и не снижается темп, не уходит желание хоккеистов обеих команд перевести игру в более спокойное русло.

Жлуктов вновь увеличивает разрыв в счете. Буквально тут же Пачкалин успешно поражает ворота Третьяка. Разрыв минимален. Что, так период и закончится? Однозначно нет! За три минуты до конца первой двадцатиминутки армеец Александров, виртуозно переиграв спартаковскую защиту, забрасывает ещё одну шайбу. Гол из разряда фантастических – красивых по мастерству и по своей неповторимости. Трибуны прямо взорвались.

4:2! Это всё? Ничего подобного! Вбрасывание, резкий рывок спартаковцев, и Костылев вновь сокращает разрыв. 4:3!

После перерыва Борис Александров, по-прежнему, как на крыльях, несется из своей зоны к вратарскому «пятачку»… Разворот вкруговую, клюшкой делает удивительный финт. Бросок, и бессилен Зингер. 5:3! Ледовый дворец гремит овациями и криками… И армейцев уже удержать ничто не может. Очередная атака, и отличается Волченков.

Его шайба увеличивает разрыв и буквально «добивает» спартаковскго голкипера. Но смена вратаря ничего хорошего красно-белым не приносит. Михайлов мощным броском ударно завершает второй период. 7:3, и команды уходят на перерыв.

Завершающие двадцать минут – это как триумфальное шествие великолепной армейской команды. Всё у них получается. Спартаковцы же даже не стремятся контратаковать. Так, от случая к случаю. То ли сил не было, то ли воли… Шайба Шадрина, конечно, не случайна. Но она – как жест отчаяния. В ответ Викулов и Александров красивейшими голами доводят счет в игре до удивительно-разгромного: 9:4! ЦСКА в очередной раз подтверждает свой высокий чемпионский статус…

Другой пример и с другой командой. 13 октября 1976 года ЦСКА принимал на своем поле традиционно «неудобную» команду «Химик» из подмосковного Воскресенска. В газетных архивах мне удалось найти отчет об этой встрече журналиста Л. Володина. Вот что он писал.

«…В первые минуты матча в действиях воскресенцев не было и тени робости. До тех пор, пока тройка армейцев в полном составе не вышла против защитника Ляпкина. Казалось, что гол неминуем, но воскресенцев «выручил» Викулов, который дал неточный пас Александрову. И все-таки никто иной как Александров добился своего. Сначала он отобрал шайбу у Голикова и на встречном движении обыграл защитника «Химика». Бросок армейского нападающего не был силен, зато расчетлив. 1:0!

Вскоре тот же Александров, опередив защитников «Химика», с лету забрасывает вторую шайбу. К чести воскресенцев, они духом не пали. И во время одной из атак их защитник Ляпкин сократил разрыв – 2:1! Михайлов разрыв увеличивает – 3:1!

Во втором периоде ситуация резко изменилась. Армейцы Александров и Анисин увеличивают счет до 5:1. В заключительном периоде хоккеисты «Химика» фактически находились в роли догоняющих. Общий счет – 6:4!».

Или, к примеру, ещё баталия – с командой «Крылья Советов». Вот, в частности, что отметил заслуженный тренер РСФСР Дмитрий Богинов, лично наблюдавший за этим противостоянием:

– Хоккеисты «Крыльев Советов» в матче с чемпионом при счете 2:0 вдруг очень любезно уступили инициативу соперникам, за что были незамедлительно жестоко наказаны. То, что происходило во втором периоде этого матча, иначе как разгромом не назовешь. Действительно, стоило только армейцам сравнять результат (а сделали это Александров, использовавший тонкую передачу Викулова, и Михайлов), как чемпион, не блиставший до той минуты ничем, вдруг преобразился, его игра обрела стройность, направленность и смысл. Команда заиграла, как и подобает сильнейшей на континенте, – красиво, быстро и продуктивно. Логика игры армейских спортсменов получила материальное выражение, и в течение нескольких минут число забитых им шайб достигло пяти…

– Так вот, считайте, – возвращает меня из тех времён Виктор Жлуктов. Из девяти заброшенных шайб шесть – на счету нашего звена. Борис трижды поражал ворота спартаковцев. И какие это были голы! Парочку добавил и я. Да плюс шайба Викулова. А с «Крылышками» как он себя показал?..