Текст книги "Девочка с косичками"

Автор книги: Анатолий Солодов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

22. Я ВЕРНУСЬ

В конце октября, когда в партизанском отряде стало известно, что в Оболи немцы арестовали большую группу «юных мстителей», Зина и ещё двое молодых партизан – Илья Езовитов и Мария Дементьева – отправились в посёлок на встречу со связной Лузгиной Верой. От неё они должны были узнать, кто из ребят остался в живых и наладить с ними связь, чтобы продолжать работу. Из партизанского лагеря они вышли после полуночи. Шли лесом всю ночь. Когда выбрались из болот и отыскали заглохшую дорогу, идти стало легче.

Илья Езовитов шёл первым, за ним – Мария Дементьева, замыкала группу Зина. На половине пути пересекли реку – холодную и быструю Западную Двину. В тёмном небе низко висели тяжёлые облака.

Оступясь в лужу и намочив ботинки, Зина сказала:

– Хорошо бы сейчас с фонарём пройти, как раньше до войны. Помните?

– Только этого нам не хватало, – недовольно отозвался Илья.

Мария Дементьева глубоко вздохнула:

– Конечно, помним. Сколько мы тогда по лесу бродили и днём и вечером с фонариком. И даже в эту вот глухомань забирались. Мы тогда часто поругивали Женю Езовитова за то, что он слишком далеко заводил нас. А теперь вот пригодилось. Идём ночью и спокойно. Дорогу-то как свои пять пальцев знаем.

– Верно, – согласилась Зина и задумчиво добавила: – Настанет ли опять время такое?

– Обязательно, – отозвался Илья.

– Скорей бы, – Зина вздохнула. – До чего же хочется по спокойной земле пройтись, по тихому мирному лесу…

– Ты часто думаешь об этом? – спросила Мария.

– Очень. Мне кажется, если придёт это время, я, наверное, всю ночь буду бродить по лесу, до самого утра, чтобы встретить рассвет, чтобы увидеть, как поднимается над лесом большое светлое солнце.

– Размечтались, – буркнул Илья. – А ну-ка прибавьте шагу. Светать начинает.

В лесу едва приметно светало. Когда они вышли к краю леса, неподалёку от деревни Мостищи, сделали привал. Почистили одежду. Перекусили. Илья забрался на высокое дерево и оглядел деревню, примыкавшее к ней поле, дорогу. Кругом было безлюдно. Только кое-где поднимался дым над крышами изб.

– Ну как? – спросила Мария, когда Илья слез с дерева.

– Вроде тихо. Никого не видать.

– Что будем делать?

– Надо идти, пока время удобное, – сказала Зина.

– Кто пойдёт? – спросил Илья.

– Я, – ответила Мария.

– Нет, тебе нельзя. Тебя же немцы и полицаи давно разыскивают.

– Тогда пойду я, – сказал Илья.

– И тебе тоже нельзя, – возразила Зина. – Ты что забыл, что про тебя слух распустили по всем дворам, будто ты утоп. Хорош будешь, новоявленный, как сцапают.

Зина задумалась на миг, взглянула в сторону поля и вдруг решительно сказала:

– Пойду я. Не возражайте. Так будет лучше. Меня же там почти никто не знает. И потом документ у меня на Марию Козлову. Не поддельный. Она улыбнулась. Кто придерётся?

– Ладно, – недовольно согласился Илья. – Только смотри вернись. Слышишь, обязательно вернись. Мы тут ждать станем.

– Будь очень осторожна, Зинок, – с тёплым участием сказала Мария.

– Не волнуйтесь, – Зина положила ей руку на плечо, моргнула многозначительно, улыбнулась, – Я обязательно вернусь к вам. Я не прощаюсь. Пока.

Зина вскинула за спину вязанку хвороста, который собрал ей Илья, вышла из леса и неторопливо пошла полем, в сторону деревни.

Илья и Мария, укрывшись в кустах, внимательно наблюдали за Зиной до тех пор, пока она не скрылась за первыми избами деревни Мостищи.

Около избы Веры Лузгиной её остановили два парня. Они вышли из проулка. На руках у них были белые повязки с двумя чёрными буквами «ОД», что означало – полиция.

«От этих не уйдёшь», – подумала Зина.

Она смело пошла навстречу им, стараясь не выдать волнения. Полицаи не спускали с неё глаз. Подошли вплотную. Она хотела обойти, но один из них преградил путь.

– Ты кто такая?

– Мария Козлова, – ответила Зина.

Полицаи оглядели худенькую фигурку девочки, точно прощупали.

– Документы, – потребовал остроносый.

Зина достала справку на имя Марии Козловой, отпечатанную на бланке немецкой комендатуры.

– Вроде не липа, – остроносый сдвинул на глаза шапку. – Ладно, пошли, проверим.

– Ещё чего не хватало? – попыталась возразить Зина.

– Но, но! Без трепотни. Коли жить не надоело, – сказал остроносый и толкнул Зину в спину.

Полицаи отвели Зину в посёлок Оболь и заперли в холодном кирпичном амбаре. В единственное маленькое вентиляционное отверстие, которое находилось под самым потолком, пробивался слабый пучок света.

Зина осмотрела стены, дверь, пол, потолок и убедилась, что выбраться из амбара нет никакой возможности.

Её продержали в амбаре весь день и ночь и за это время никто за ней не пришёл. Она сидела в углу, сжавшись в комочек, вздрагивала иногда от холода и постоянно думала, как убежать. Сон не шёл к ней. Она старалась успокоить себя мыслью, что всё обойдётся, что она сумеет убедить полицаев или немцев, что её арест просто какое-то недоразумение, но где-то подсознательно назойливая мысль всё время напоминала о том, что это провал и что ей не удастся ничего доказать. Она хотела представить, что за этим последует, и не могла. В эту ночь она передумала о многом. Вспомнила, как жила, правильно ли поступала, и в основном осталась довольна своими поступками и действиями.

Утром послышался шум мотора. К амбару подъехала машина и остановилась. Хлопнула дверца кабины. Кто-то снял замок и раскрыл дверь. Те полицаи, которые схватили её вчера и заперли в амбаре, стояли в проёме. За ними – около машины – топтался немец с автоматом. Один из полицаев, прищурясь, заглянул в полутьму амбара, отрывисто и зло гаркнул:

– А ну, выходи!

Зина спокойно шагнула на улицу, взглянула на посёлок. Немец, стоящий около машины, направил на неё автомат. Зина зябко поёжилась от утреннего холода. Полицаи подтолкнули её к заднему борту машины и приказали забраться в кузов. Она молча перебралась через борт и села на откидную скамейку. Полицаи подсели справа и слева от неё, немец сел напротив, положив автомат на колени.

«Не убежишь, – подумала Зина. – Подстрелят сразу».

Солдаты согнали к комендатуре жителей окрестных деревень, окружили их, а потом вывели на крыльцо Зину. Она стояла, босая, в одном белом платьице, и жадно вглядывалась в толпу, стараясь различить знакомые лица.

Немецкий офицер, комендант Оболи, гаркнул в толпу:

– Кто может узнать эту девчонку?

Люди стояли, низко опустив головы, и никто из них не проронил ни слова.

На неосёдланной лошади прискакал Экерт. Его вызвали по телефону. Он спрыгнул на землю и подбежал к крыльцу.

– С чем она поймана? – спросил Экерт у офицера.

– Вот с этим, – комендант протянул справку.

– Да это, господин комендант, городская девчонка. Работала у нас, между прочим, в офицерской столовой судомойкой. А после диверсии сбежала к партизанам.

– Не может быть! Почти ребёнок, – удивился офицер.

– Она самая. У неё и справка на чужое имя. В справке-то написано Мария Козлова, а на крыльце стоит Портнова Зинаида.

– Откуда эта девчонка?

– Из Питера, господин комендант. Я её хорошо знаю. Летала птичка с партизанами. Долеталась. И в подпольной организации она состояла.

23. ПОДВИГ

Прошло более суток, как Зину привезли в Горяны, что в сорока километрах от Оболи, и за это время её уже третий раз вызывали на допрос. Молодой щеголеватый офицер ввёл Зину в кабинет и вытянулся по стойке «смирно». Офицер за столом, не торопясь, пригладил волосы, вынул из кобуры парабеллум и положил перед собой. Подумав, махнул дежурному – свободен.

Офицер повернулся, щёлкнул каблуками и вышел.

– Ты довольна, как тебя били? – спросил немец. – Теперь ты понимаешь, к чему приводит молчание. Тебя будут бить до тех пор, пока не признаешься. Ты будешь говорить? Ну! Говори…

Его охватило раздражение. Он встал и заходил по комнате, затем закурил и опять сел.

– Хочешь пить? Ну! Стакан холодной воды. Отвечай. Ведь хочешь. У тебя же всё горит. Бери, пей.

Зина шагнула к столу и потянулась за стаканом. Немец отодвинул его.

– Говори – и будешь пить.

– Гад! – произнесла Зина.

Немец или не расслышал или не понял. Он сам подал стакан и уставился ей в лицо. Зина в одно мгновение выпила воду.

– Так что ты сказала? Говори. Я слушаю.

– Я сказала: гад.

Офицер изумлённо вскинул брови, лицо его побелело.

– Я уничтожу тебя. Только не теперь. Позже, – сказал он, медленно цедя слова. – А до этого мы ещё раз посмотрим, как ты умеешь переносить боль.

– Спеши, гад! Я ко всему готова.

– Мы уничтожим не только тебя, мы уничтожим ваш народ, ваши города и сёла. Мы создадим на вашей земле новый порядок.

– Вам никогда не удастся сделать этого, – выкрикнула ему в лицо Зина. – Только такие, как вы, фашисты, думаете, что способны уничтожить культуру и другие народы. Но это невозможно, как нельзя погасить солнце.

– Откуда у тебя такие взгляды? Кто научил тебя этому.

– Вы сами научили меня ненавидеть вас.

– Я уничтожу тебя.

– Пусть. Но пробьёт час, и сами вы будете уничтожены.

С улицы донеслось нарастающее громыхание гусениц. Задрожали и зазвенели стёкла в окне. Офицер подошёл к окну.

Зину будто кто подтолкнул. Она прыгнула к столу, схватила парабеллум сняла предохранитель.

– Повернись, – выдохнула она.

Немец ошалело махнул рукой:

– Что ты!.. Постой.

Зина нажала на спусковой крючок. Хлестнул выстрел, немец поджался, схватился за грудь и кувыркнулся на бок. За спиной Зины хлопнула дверь. В проёме мелькнула тень. Не целясь, Зина нажала на спуск. Дежурный офицер хотел увернуться, но наскочил на выстрел, произведённый в упор.

Зина кинулась в открытую дверь, проскочила коридор и очутилась на улице. Не мешкая, она свернула за угол и бросилась бежать в ту сторону, где виднелась река. За ней синел лес.

Девочка бежала, не слыша погони. Но вот захлестали выстрелы. Они будто рвали воздух. Зина оглянулась. Немцы и полицаи бежали следом. Задыхаясь и выбиваясь из сил, она побежала быстрее. Река была почти рядом. «Ну ещё немного! Скорей!» Зина глотнула воздух, и тут её что-то ударило по ногам, обожгло. Вгорячах она пробежала ещё метров пять, но потом ноги подкосились, и она упала, выкинув вперёд руки, словно старалась дотянуться ими до реки.

Очнулась Зина в Полоцке. Она лежала на мягкой перине, на чистой простыне, укрытая тёплым шерстяным одеялом. С удивлением огляделась. Комната была большая и светлая. В простенке, между решётками окон, стоял диван, а около койки – стол, покрытый белоснежной скатертью. На столе в белой миске – мочёные яблоки, в кринке молоко, рядом белый хлеб и плитка шоколада. А ещё на столе лежал лист бумаги.

Открылась дверь. В комнату вошла пожилая женщина в белом фартучке.

– Если пани что-нибудь потребуется, – сказала женщина, – кнопка звонка от пани справа, на стене. Вы можете вызвать меня в любую минуту. Если у пани есть какое-нибудь желание, ей стоит только приказать.

Зина насторожённо глядела краем глаза на женщину в белом фартучке и не отвечала. Её мучил вопрос: где она? Однако сознание упрямо подсказывало: молчи.

Когда ушла прислуга, появился мужчина, в тёмном костюме и белой сорочке. К его туго завязанному тёмному галстуку был приколот круглый значок со свастикой. Он ничего не спрашивал, лишь сидел молча и изредка потягивал пальцы на руках. Они хрустели в суставах, и, видимо, хруст этот доставлял ему удовольствие. Он выжидал.

«Хитрит», – подумала Зина.

Стиснув зубы, чтобы не застонать, она с трудом повернулась на бок. Немец равнодушно потягивал пальцы. Его будто ничего не интересовало. Выражение холодных глаз было безразличным и пустым.

– Я уверен, ты не собираешься говорить. И я ни о чём не спрашиваю тебя, – произнёс он спокойно и тихо. – Но я знаю одно: тебе очень хочется жить. – Он хрустнул пальцами. – А жизнь есть бой. Земля – полигон для прицельной стрельбы. Ты попала на этот полигон, девочка. Я почти ничего от тебя не требую. Ты напишешь, – он кивнул на лист бумаги, – место партизан и останешься жить. Подумаешь и напишешь. Утром я приду.

Он встал и, не говоря больше ни слова, удалился.

Зина не могла спать. Всю ночь не стихала боль в ногах. Пробитые пулями, они ныли и точно плавились в огне. А иногда ей казалось, что в ноги будто кто-то вбивал острые гвозди, и тогда по всему телу пробегала такая боль, от которой Зина теряла сознание.

Наутро пришёл тот самый немец с круглым значком. Он оглядел продукты на столе, взглянул на лист бумаги. Лист остался чистым. Фашист похрустел пальцами и вышел.

В тот же день Зину отвезли в полоцкую тюрьму, бросили в узкую и длинную, как пенал, камеру.

Там уже находилась какая-то женщина.

Она уложила Зину на солому, подала воды.

– В гестапо была? – спросила женщина.

Зина ничего не ответила.

– В гестапо, – убеждённо сказала женщина. – Эти, в чёрных мундирах, которые принесли тебя, оттуда.

Ранним утром Зину увезли. От дороги до окраины леса её волокли под руки двое гитлеровцев. Зина не видела земли, так же как не видела ни неба, ни леса и ничего вокруг. На последнем допросе ей выкололи глаза. Губы её были искусаны.

Её поставили возле вырытой ямы. Приподняв вверх лицо, Зина прислушалась. Вокруг была напряжённая тишина. Только сзади чуть слышно шелестела листва на деревьях,

– Фойер! – раздалось где-то рядом.

Она упала на бугор лицом вперёд. Пальцы её сгребли горсть сырой, холодной земли и сжались.

Возле шоссейной дороги – между Витебском и Полоцком стоит высокий светлый обелиск. На одной стороне его надпись: «Здесь, у Оболи, в 1942–1943 годах активно действовала подпольная комсомольская организация «Юные мстители». С другой стороны обелиска высечены имена подпольщиков, которые погибли в борьбе с фашизмом. И первым стоит имя ленинградской пионерки Зины Портновой.

После войны Зине Портновой было посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Собирая материал для книги, я приехал в Оболь.

От людей, которые хорошо знали «юных мстителей», и от их родственников я услышал о деятельности подпольной комсомольской организации. Я разговаривал с родителями, которые вырастили таких детей. Я видел маленький скромный дом, в котором жила Зина Портнова у своей бабушки. Он хранит следы тех далёких лет войны: на потолке, в матице, до сих пор ещё торчат два осколка от разорвавшегося около дома немецкого снаряда. Бабушка Зины, Ефросиния Ивановна, погибла от осколка этого снаряда.

В Оболи многое напоминает о живших здесь юных героях. Есть в посёлке и музей, который создали пионеры при своей школе. Музей занимает небольшое помещение, но в нём представлено много экспонатов: здесь и фотографии, и картины, и оружие, и личные вещи ребят. В этом музее я узнал о том, что руководитель юношеского подполья, Герой Советского Союза Ефросиния Савельевна Зенькова, живёт в Витебске. Встреча с легендарной Фрузой была для меня одной из самых интереснейших в поездке по Витебщине. Узнав в посёлке её адрес, я решил увидеть Ефросинию Савельевну и расспросить о Зине Портновой и о ребятах, вожаком которых она была в период гитлеровской оккупации.

Не без волнения подходил я к дому, в котором она живёт. Не сразу решился позвонить. Дверь открыла с виду обыкновенная женщина, невысокого роста, одетая по-домашнему, скромно. Выглядела она уставшей.

– Вам кого? – спросила женщина.

– Ефросинию Савельевну.

– Это я.

Я объяснил причину своего прихода.

Она глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Ну что мне делать, Я так неважно себя чувствую.

В прихожую вышел муж Ефросинии Савельевны. Он поздоровался и сказал:

– Не возвращаться же ему не поговорив. Ведь человек издалека, специально ехал. Придётся тебе уделить немного времени.

Ефросиния Савельевна взглянула на мужа, улыбнулась и опять вздохнула,

– Проходите, пожалуйста, И что с вами только делать? То пионеры, то рабочие, то журналисты, то из села приедут. Видно, никуда не денешься от вас,

Она достала альбом с фотографиями и положила на стол. На первой же странице я увидел фотографию девочки с косичками, Это была Зина. Долго и взволнованно глядел я на обаятельное светлое лицо пятнадцатилетней девочки. Она улыбалась открыто и радостно, а глаза умные и весёлые были полны счастья жизни.

– Расскажите мне о ней, – попросил я.

– Что? – переспросила Ефросиния Савельевна.

– Всё. Всё, что знаете. Всё, что помните. Какая она была?

– Ах, если бы мне знать тогда, что она такая. Я бы всё запомнила: каждое слово, каждый час её жизни. Но ведь никто не предполагал, что наша маленькая Зина шагнёт в бессмертие. Она была такая, как все наши дети. Скромная и красивая. Простая и сложная. С сильным характером. С замечательным сердцем и богатым внутренним миром. И в то же время она была простая и обыкновенная.

Я часто думаю о моих боевых товарищах. Тяжело вспоминать годы войны, годы подполья. Всегда щемит сердце, лишь только вспомню моих боевых ребят. Сердце моё не может примириться с утратой. Всегда и повсюду, в любое время они рядом со мной, вечно юные мальчишки и девчонки из «Юных мстителей».

Самое бесценное, что есть в нашей жизни, – это дети. И ничем не восполнима утрата для матерей, сыны и дочери которых погибли в борьбе. Но счастливы, и горды, и богаты духом те матери, которые взрастили таких детей, как Зина Портнова.

Я тихо листаю альбом – страницы открывают одну фотографию за другой: Нины Азолиной, Марии Дементьевой, Евгения и Владимира Езовитовых, Марии Лузгиной, Николая Алексеева, Надежды Дементьевой, Нины Давыдовой, Антонины и Зинаиды Лузгиных, Феди Слышанкова, Валентины Шашковой, Зои Сорантаковой, Марии и Дмитрия Храбценко.

«Юные мстители» – парни и девчата, не успев доучиться, со школьной скамьи вступили в бой с врагом, победили и остались юными и всегда будут в памяти народной.

Простые, открытые, чистые лица. Дети рабочих, крестьян. Не пожалевшие самого дорогого – жизни – во имя Отчизны. Все они разные по облику и характеру и одинаковые тем, что воспитывались у одной матери – Родины.

– Какие они были? Что их отличало от других таких же сверстников?

Ефросиния Савельевна с задумчивой грустью смотрит на фотографию Зины Портновой и негромко произносит:

– Они были такими же, как все наши советские дети. С виду скромные и обыкновенные…

Люди, которые жили с ними рядом и знали их, говорили мне, что любили они ещё с детства песни слушать и сами любили петь. Чистую, быструю речку Оболь любили. Школу свою любили. Книги, глобус… Небо синее, солнце любили. Наши бескрайние леса Белоруссии. Босыми любили бегать по земле своей. В санках с горки любили кататься. Весной половодье и дождик тёплый любили. Цветение яблонь любили. Летом луг любили, цветы и осенние яркие листья. Костры пионерские и походы, крепких, верных товарищей, дружбу чистую любили. Жизнь любили! Но больше жизни – любили Отчизну!

Редактор В. Н. Курбатов Художник А. И. Пауков Художественный редактор Г. Л. Ушаков Технический редактор Н. В, Коргина Корректор Р. М. Рыкунина