Текст книги "Профессионал (СИ)"

Автор книги: Анатолий Силин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Как же получилось, не раз спрашивал сам себя Кусенев, что комиссия не разобралась с Трубиным? Как он, имея монокулярное левостороннее зрение, сумел обвести ВТЭК вокруг пальца? Да, приходил в темных очках и с мамой-поводырем, и что? Выходя из здания ВТЭК, он заворачивал за угол, снимал очки и отпускал мать. И потом, есть же специальный аппарат, с помощью которого проверяется реакция зрачков на свет. Кусеневу пришлось провести немало бесед со специалистами, и он пришел к твердому убеждению, что Трубину помогли. Могли, к примеру, ссылаясь на загрузку, посмотреть реакцию на свет только справа, где она действительно отсутствовала. А в левый глаз ему, по-видимому, подсказали закапать атропин, после чего реакция зрачка может отсутствовать. Врачи-эксперты, доверившись собранным Трубиным справкам, даже отметили, что он нуждается в постоянной помощи и уходе. Кто и в чем виноват, Кусенев разберется позже. Он также установит, что когда Трубин проходил во ВТЭКе освидетельствование, то кроме работы в институте еще подрабатывал в качестве художника-шихтовщика и занимался фотоделом. Работники института, с кем Кусеневу пришлось встречаться, в один голос защищали Трубина: сдал кандидатские минимумы, имеет научные работы, готовится к защите кандидатской диссертации. А случившееся дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом мальчика квалифицировали как несчастный случай. Никто даже и не предполагал, что их коллега мошенник, что он, незаконно оформив инвалидность по зрению, получает еще и пенсию.

Но Кусенев пошел в расследовании дальше. Изучая паспортные данные, он обратил внимание, что Трубин, постоянно живущий и прописанный в Воронеже, водительское удостоверение получил почему-то в одном из пригородных районов. Спросил об этом – Трубин пожал плечами: так получилось. И сразу вопрос: "А что, разве запрещено?" Пришлось ехать в тот сельский район и поднимать документацию, на основании которой было выдано водительское удостоверение. В одной из медицинских справок, которую Трубин получил в городской больнице, были все подписи врачей, в том числе и врача-окулиста. Кусенев встретился с окулистом и показал ему копию справки. Оказалось, что врач не подписывал, а вместо него подписал хирург, которого "попросили". Он и подмахнул за окулиста, считая, что со зрением у Трубина все нормально. Вновь встречи, теперь уже с работниками Госавтоинспекции. Начальник ГАИ сельского района признался, что к нему приехал коллега из города и авторитетно попросил за Трубина. Он такую услугу оказал. Вождение принималось на берегу речки, и никто даже не заподозрил, что у Трубина видит лишь левый глаз. Теоретическую же часть Трубин сдал на отлично. Кусенев понял, что сдать на права в сельском районе было куда проще, чем в городе, да еще при поддержке со стороны начальников отделений ГАИ.

Кусенев продолжал раскручивать дело, теперь уже не только по дорожно-транспортному происшествию, но и по мошенничеству Трубина. Он вновь и вновь изучал материалы дела и находил в них зацепки. Обратил внимание, что в медицинской справке на получение водительского удостоверения были серия и номер одного паспорта, а родители Трубина (по просьбе Кусенева) принесли другой. Обратился в паспортный отдел и получил разъяснение, что Трубину взамен утерянного им паспорта был выдан новый. Как выяснилось позже, Трубин паспорта не терял. Именно этот паспорт с другими документами передали Кусеневу его родители. А в нем были данные о том, что Трубин состоит в зарегистрированном браке с гражданкой Никитиной, проживающей в Москве. У нее и прописан. Кусенев был удивлен, так как знал, что Трубин состоит в браке и проживает с женой, дочерью и матерью в Воронеже. Он лично встречался с женой, которая словом не обмолвилась о втором московском браке мужа. Парадокс, да и только, ведь прежде чем вступить во второй брак, следовало в судебном порядке расторгнуть первый? Пришлось ехать в Москву и встречаться с Никитиной. Та подтвердила, что у нее с Трубиным брак зарегистрирован, и что он прописан на ее жилплощади. Заметила, что отношения у них не совсем нормальные: зарплатой никогда не делится, часто уезжает в длительные командировки. В общем Никитина также не знала, что Трубин состоит в зарегистрированном браке с другой женщиной. Странной была их жизнь: муж периодически наезжал в Москву, занимался диссертацией, потом уезжал, а Никитина ждала. В последний свой приезд Трубин сказал, что скоро будет искать варианты для размена жилья, иначе обещал с Никитиной судиться.

Кусенев сделал запрос в отдел социального обеспечения по месту прописки Трубина в Москве, чтобы узнать, не получает ли он и тут пенсию по инвалидности? Полученным ответом был ошарашен: оказывается, Трубин уже обращался по поводу выплаты ему пенсии как инвалиду по зрению, но вопрос был временно отложен из-за того, что заявитель не представил некоторых документов.

...Второй месяц Трубин в следственном изоляторе. На допросах отмалчивается, от адвоката из принципа отказался. «Принцип» Кусеневу понятен – вряд ли в его-то ситуации поможет даже опытный адвокат. Это был уже не тот нахальный и самоуверенный Трубин, который совсем недавно стрелой влетел в кабинет и стал диктовать ему свои условия. Думал, что угрозы подействуют и следователь отступится, но просчитался. Видимо, Трубин, и сам не раз задумывался, насколько опрометчиво и неразумно поступил с пришедшей к нему учительницей. Всего-то и просила помочь по-человечески похоронить погибшего под колесами его же машины племянника. Отказал, и как! Теперь этого уже не вернуть. А потом позвонил этот вежливый и дотошный до всего следователь и стал раскручивать...

Следствие подходило к концу. Кусенев обрабатывал обвинительное заключение, после чего материалы дела передаст в суд. Комиссионные проверки, поездки, допросы, встречи, переживания – все это осталось позади. Совсем скоро в деле будет поставлена последняя точка. Для ознакомления с материалами уголовного дела Кусенев приехал к Трубину в следственный изолятор. Одев очки, тот хмурится, то и дело поправляет волосы, что-то обдумывает. А подумать есть над чем: по совокупности статей за дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом, за мошенничество в виде незаконного получения пенсии по инвалидности и двоеженство ему светит не менее восьми лет лишения свободы. Но это будет несколько позже, а пока он читает, думает, делает для себя выписки.

Прочитав заключение, Трубин потер ладонью лицо и мрачно уставился на Кусенева.

– Что-то не так? – спросил тот.

– Да нет, все по закону, можно сказать без перехлеста.

– У вас ко мне есть какие-то претензии?

– Нет, придраться не к чему. Я ведь поначалу думал, что не выдержите и сорветесь. Терпеливый, однако. Но это не для протокола.

– Спасибо на добром слове.

– Наверное, торжествуете, что несостоявшегося кандидата наук упекли за решетку?

– Это работа. А радоваться, собственно, нечему. Куда лучше было бы, если б не погиб под колесами вашей машины мальчишка и не было бы всего остального, за что вам придется отвечать перед судом.

Трубин опустил голову. В тусклое окно следственного кабинета светило осеннее солнце. Конец бабьего лета. Скоро оно кончится и начнется слякоть, непогода. Подняв голову, Трубин бросил тоскливый взгляд на луч света, пробившийся в комнату через зарешеченное окно. С обреченностью в голосе произнес:

– Я ведь в ноябре должен был защищать кандидатскую диссертацию. Всего-то и осталось полтора месяца.

– Диссертацию придется отложить, – пожал плечами Кусенев.

Чисто по-человечески ему было жаль Трубина. Тот еще не представлял, в каких условиях ему придется жить не месяц и не один год. И что он, в конце концов, выиграл своей хитростью, наглостью и самоуверенностью? Да ничего. Наоборот, все потерял. Рассчитывал, что вывернется, – не получилось. Думал, что друзья помогут, а они отвернулись. Но кроме жалости в душе Кусенева к нему еще не угасла и неприязнь. Это сейчас он стал сговорчивым, а как вел себя раньше? Не забыть слов заплаканной учительницы. Он, Трубин, издевался над своей второй женой, москвичкой Никитиной. В обход всех правил и законов решал только свои личные вопросы, на остальное ему было наплевать. Трубин мог бы принести людям и еще немало горя. А чему он мог научить молодежь в институте? Как подличать и обманывать друг друга? Что ж, сам заварил кашу, сам и должен расхлебывать.

Кусенева сейчас волновали другие вопросы. Завтра же на имя начальника УВД он подготовит предложение о проведении служебных проверок в ряде райотделов и напишет предписание в горздравотдел. Те, кто помогали в незаконных действиях Трубину, должны быть наказаны. Не затягивая, надо найти время и встретиться с Ниной Николаевной, рассказать ей, чем все завершилось. А главное, можно будет вплотную заняться другими делами – их столько подвалило.

...Прошло восемь лет – как раз на этот срок был осужден Трубин. Кусенев по-прежнему работал в следственном отделении по расследованию дел о дорожно-транспортных происшествиях. Как-то в середине дня дверь без стука открылась, и в кабинет молча вошел мужчина с бельмом на глазу. Не спрашивая разрешения и не поздоровавшись, он сел на стул. После продолжительной паузы усмехнулся:

– Узнал?

– Да, Алексей Семенович, узнал, с возвращением вас, – спокойно ответил Кусенев.

Пауза вновь затянулась, наконец Трубин с горечью в голосе спросил:

– Так за что же пришлось отсидеть столько?

Кусенев пожал плечами:

– А разве за это время вы так ничего и не поняли?

Вздохнув, Трубин признал, что все-то он понял: заплатил бы учительнице за похороны племянника и ничего бы не было, но сгубила жадность. После этого встал и молча вышел из кабинета.

Полтора года жителям южных районов Воронежской области не давала покоя дерзкая бандгруппа. Бандиты грабили магазины и почтовые отделения, захватывали кассы правлений колхозов и совхозов. Действия преступников отличались наглостью и непредсказуемостью. У них были свои методы налетов и свой почерк ограблений. Они заблаговременно изучали охрану объекта и узнавали, чем можно было там поживиться. Перед налетом угоняли автомобиль с повышенной проходимостью. Кражи совершались ближе к полуночи – чаще в ненастную погоду, когда до населенного пункта добраться было непросто.

Впервые банда заявила о себе ограблением районного общества рыболовов и охотников. Преступники завладели тогда тысячами патронов к ружьям, большим количеством пороха и дроби. После этого кражи участились. Действия бандитов были четкими и быстрыми: выстрелами из ружья прогоняли сторожа (в основном это были старики), тросом срывался дверной запор, топором обрубалась, если имелась сигнализация, затем забирались деньги, спиртное, и все, что представляло хоть какую-то ценность. Загрузив машину, преступники скрывались, а сторож бежал извещать милицию об очередном ограблении. И так раз за разом, причем в самых неожиданных местах.

Пока оперативная группа милиции добиралась до места преступления, бандитов и след простывал. Преступники знали, что один участковый приходился на два-три населенных пункта – вот почему банда долгое время оставалась безнаказанной и отчего еще больше наглела.

Лишь раз, когда преступники по ранее отработанному плану совершили налет на почту, а неподалеку проживал участковый – бывший фронтовик, тот, услышав стрельбу, раздетый, на служебном мотоцикле стал их преследовать. Бандиты отстреливались, но участкового это не испугало. Открыв из пистолета ответный огонь, он настигал машину. Попетляв по улицам, бандиты рванули на выезд, но не по той дороге, что приехали, а совсем по другой, где днем раньше начали ремонтировать мост и вместо дощатого настила лежали лишь два бруса. Однако бандитам повезло – брусья выдержали, и машина проскочила. Участковый все же успел заметить ее номер и позвонил в отдел милиции. Машину нашли брошенной в райцентре. А смелого участкового преступники ранили, хотя он в горячке погони этого сразу и не заметил. Когда его доставили в больницу, то из тела извлекли около сорока дробинок. После этого случая бандиты на время притихли. Казалось, что ниточка, потянувшаяся к раскрытию таинственной банды оборвалась.

Своими дерзкими налетами она прибавила сотрудникам милиции немало хлопот. Было подсчитано, что она совершила более сорока разбойных нападений. В отделах создавались оперативные группы, но, словно играя с милицией, бандгруппа переключалась на другой район. Местные сыщики чего только не предпринимали, чтобы выйти на ее след, но тщетно, банда по-прежнему оставалась неуязвимой. Руководством УВД была создана третья оперативная бригада: первая и вторая явно со своими задачами не справились. Возглавил бригаду начальник отдела управления уголовного розыска области Владимир Страхов, опытный оперативник, раскрывший немало запутанных уголовных дел. Как руководитель – строг и уважаем. В состав бригады включили следователя Владимира Кусенева, младшего инспектора уголовного розыска Михаила Свиридова*  и других.

Прибыв к месту назначения, в город Россошь, Страхов собрал всех членов бригады, куда кроме работников УВД были подключены и сотрудники горрайорганов, в разное время занимавшиеся бандгруппой. Получив от местных товарищей информацию о проделанной работе, было решено все ранее возбужденные уголовные дела по бандгруппе объединить в одно. Каждому члену бригады поставили конкретную задачу. Основной упор делался на отработку версии по "химикам". "Химиками" называли лиц, отбывавших наказание за не тяжкие преступления на стройках народного хозяйства. В Россоши в то время строился химический комбинат, и "химики" свободно передвигались по той местности, где расположена спецкомендатура, но с двадцати часов вечера и до шести утра в обязательном порядке должны были находиться в спецкомендатурах. Члены оперативных бригад УВД полагали, что в комендатурах мог нарушаться установленный режим проживания "химиков".

После совещания Страхов подошел к Кусеневу: лицо хмурое, неулыбчивое: – Да он вообще-то улыбался редко.

– Чем, Васильич, думаешь заняться?

– Да наметки кой-какие есть, а что?

– Нам с тобой надо поконкретней определиться. Давай вечерком подробно все обговорим.

– Сам-то что? – спросил Кусенев.

– Версий много, но как ухватиться за основную – вот вопрос. "Конек" мой знаешь – выход на банду оперативным путем. Ладно, давай отложим до вечера. Страхов повернулся и вышел.

Кусенев попросил сотрудников отдела милиции принести ему все материалы по бандгруппе и карту Россоши. Как только все это принесли, закрылся и стал изучать. Сидел долго и даже про ужин забыл. Поздно вечером в номер постучали.

– Это я, Страхов, открой, – услышал знакомый голос. Открыл.

– Сказали, заперся и никого не пускает? – спросил с еле уловимой страховской улыбкой. Прошел к столу и сел. – Ну и как, удалось что-нибудь из бумаг выудить?

– Вообще-то кое-какие мыслишки появились, но может, вначале поедим? Ужинал?

– Не управился, – признался Страхов. – Да теперь уж и поздно, – глянул на часы.

– У меня есть пакетный суп, я его быстренько подогрею. Супруга дала. Колбаска, чай, вот и перекусим.

– Ну давай, а завтра я угощаю. – Страхов зевнул и подпер голову ладонью.

Разогревая суп, Кусенев, улыбаясь, сказал:

– Тут местные между собой судачат, что приехал Страхов страх нагонять.

– Пускай поговорят, – кивнул Страхов. – Хуже не будет.

– А вот и супец закипел, – сказал Кусенев. –Между прочим, быстро, дешево и удобно. Это моя Тихоновна надоумила, всегда несколько пакетов в сумку сунет. Подав Страхову суп, лукаво посмотрел на него: – Кстати, о супных пакетиках. Я тут поизучал дела и обратил внимание, что почти во всех магазинах преступники забирали вот такие супы. Случайность?

– Интересно, интересно... – пробормотал Страхов. – Может, и впрямь кто из "химиков" или для "химиков"? Мысль неплохая.

– А как супец?

– Отличный! Надо и мне взять на вооружение. Разве плохо вечерком горяченького? Молодец твоя Тихоновна. Сами-то не всегда додумаемся. Ну, что еще интересного?

– Надо допроверить, но всплыла вот какая деталь. – Отодвинув в сторону кружки, Кусенев разложил на столе карту города: – С помощью местных оперов и вот этой старенькой карты я составил прелюбопытный ребус.

– Ну-ка, ну-ка, что за ребус? – Страхов склонился над картой.

– Вот эти разбросанные по всему городу зеленые кружочки – места, откуда преступники угоняли машины, а эти красные кружки – столько раз машины ими оставлялись в центре Россоши или ближе к центру.

– И какой же вывод?

– Видимо, живут где-то рядом, раз пешком идти домой не хотят.

– А может, путают следы?

– Вряд ли, хотя, конечно, возможно все.

– В любом случае, надо проверить всех ранее судимых за кражи и угоны, глядишь, какая-то зацепка и появится. Согласен?

– Ради этого и делал.

– Хорошо, договорились. Что еще?

– Пока ничего, хотя есть одна сугубо личного порядка просьба. Послезавтра мой день рождения, может, отпустишь домой на денек?

– Вон даже как? – хмыкнул Страхов. – День рождения вообще-то дело святое, да и бывает, как в песне поется, только раз в году... Как не отпустить? – сказал с хитрым прищуром. – Поезжай, но с условием, чтобы привез домашнего супчика.

– Намек понял! – засмеялся Кусенев. – Привезу и супчик, и еще кое-что.

– Вот и отлично. А теперь слушай, что мне удалось в спецкомендатуре провернуть... – И Страхов снова нахмурился.

...Кусенев был безумно рад, что день рождения провел в кругу семьи, порадовался за жену и детей, что стойко переносят разлуку с ним. Они же знают, что и ему в постоянных отъездах из дома бывает не мед, но приходится терпеть неудобства, подсчитывать, сколько денечков осталось до конца командировки. А ведь нередко случалось и так, когда в намеченные сроки не укладывался и командировки продлевались. Да, – всякое бывало...

Вернувшись в Россошь, Кусенев стал искать Страхова, но тот уехал, то ли в соседний район, то ли опять в спецкомендатуру. Будет вечером. Начальник милиции сказал, что каких-либо сдвигов по делу пока нет, банда затаилась и выжидает. Слух о том, что в районе работает бригада УВД, наверное, дошел и до преступников, потому и притихли.

Страхов вернулся поздно и сразу зашел в номер к Кусеневу. Лицо хоть и усталое, но довольное.

– Как съездил? Про супчик не забыл?

– Все нормально, а супец – как и обещал.

– Хорошо, что не забыл, а то я опять без ужина.

– Слушай, а может, спустимся в ресторан и по чуть-чуть отметим мой день рождения? – предложил Кусенев и глянул на часы.

– Что ж, можно и в ресторан, только без перехлеста, – согласился Страхов.

– Тогда, как говорится, не теряем время даром... Я кое-кого из наших уже пригласил.

– Съездил-то ничего?

– Ничего, но об этом попозже.

Спустились в ресторан, и только успели заказать ужин, как в зал чуть не бегом ворвался дежурный по отделу милиции. Увидев Страхова, подскочил к нему и, нагнувшись, стал что-то нашептывать... В одном из пригородных сел совершено нападение на магазин. Кивнув на дверь, дежурный добавил, что машина с опергруппой уже стоит у гостиницы.

– Ну вот и поужинали? – сказал разочарованно Кусенев.

– Какие еще есть подробности? – спросил Страхов дежурного.

– По телефону позвонили, что стреляют и магазин грабят.

– Это их почерк. – Страхов поглядел на Кусенева. – Все быстро в машину, – приказал он. – Выбежав на улицу, втиснулись в УАЗ с оперативной группой, и тот рванул к месту происшествия.

Как-то сразу примолкли. Встреча с бандой – дело нешуточное. Может, и не та бандгруппа? – подумал Кусенев. – Уж очень погодные условия и место происшествия от прежних налетов разнятся: рядом с райцентром! Не может быть, чтобы преступники не знали о работе бригады. Или хотят показать, что им на них плевать?

Попетляв по улицам Россоши, УАЗ наконец вырвался за город. Свернули на грунтовую дорогу и запрыгали на колдобинах. Один, второй повороты, потом проскочили перелесок – ни одной встречной машины. Но нет, кажется, что-то впереди засверкало. Ослепив их включенными фарами, мимо промчался... УАЗ. Мысль сработала мгновенно и сразу у нескольких человек: это они!

Затормозив, водитель быстро развернул машину и, до отказа нажав на педаль газа, рванул за скрывавшимся УАЗом. В нем, видимо, заметили погоню и запетляли по перелеску. Но новенький милицейский УАЗ настигал беглецов: расстояние между машинами сокращалось. Отлично зная местность, водитель свернул на малоприметную дорогу, чтобы не делать длинного объезда, а сократить путь. Получилось! Разрыв между машинами стал совсем небольшим. Вот уже и конец перелеска, а за ним – открытое поле, лишь с одной стороны посадка. "Теперь не уйдут! Приготовиться! – предупредил Страхов: автоматы были только у сотрудников опергруппы отдела. Водитель жал на педаль газа и вот уже УАЗ совсем близко, свет фар выхватывает его из темноты. Но что такое? УАЗ вдруг завилял и съехал с дороги в сторону посадки. Подъехав вплотную, оперативники выскочили и бросились к уткнувшейся в кювет машине. Движок выключен, дверь открыта, в салоне пусто. Вот так сюрприз! Где же люди? Ведь кто-то же управлял машиной?

– Удрали, гады! – рыкнул Страхов в сердцах.

Что делать? Прочесывать ночью лесополосу? Это бесполезно, да и ехать к магазину пора. Страхов принял решение – оставить у машины двух человек, которым действовать в зависимости от обстановки, но долго не торчать и перегнать машину к отделу. Остальные поехали к месту происшествия.

– Ничего не понимаю, – сказал кто-то громко. – Куда люди подевались? Может, это были вовсе не преступники? Видят, что за ними гонятся, вот и дали деру, а потом повыпрыгивали кто где?

– Привет! – загудел Страхов. – Что ж, милицейскую машину не разглядели? Нет, не то, совсем не то.

– Ехали со стороны села, где магазин грабанули, – вздохнул молчаливый водитель.

– Но ведь никаких вещдоков – машина пуста?

– На месте все прояснится: почерк банды известен, – заметил Кусенев.

...Сторож вначале позвонил участковому, и тот быстро приехал на мотоцикле. Прибежала заведующая и все порывалась глянуть, что же там натворили бандюги, но ее в магазин не пустили. Заведующая охала, что дневную выручку домой не взяла, а она немалая. Участковый сухо вразумлял, что об этом раньше надо было думать. Сторож старый, но говорлив. С разными прибаутками пересказывал, как на «козле» к магазину подкатили бандиты, один из них вышел из машины и пальнул из ружья навскидку по висевшей на столбе лампочке, она – вдребезги, и стало темно. Потом вышли еще двое: они зацепили тросом замок и, сдав машину назад, сорвали его. Подсвечивая фонариком, эти двое вошли в магазин, включили свет, а что было дальше, сторож не видел. Тот, кто стрелял по лампочке, на голову что-то темное натянул и сторожил на улице. Двое в магазине не задержались, вышли быстро, сели в машину и скрылись. Сторож показал рукой, куда они уехали.

– В руках что-то держали? – спросил участковый.

– Сумка у одного была, обычная такая, и все!

– Сумку-то как увидел?

– В дырку, – махнул рукой на дощатый забор старик. – Месяц как раз из облаков показался.

– Небось испугался?

– А то нет! Он как пальнул, я и побег за забор, да в дырку подглядывал, а сам думал: вдруг опять саданет? А как уехали, звонить побежал. Да в темноте шлепнулся и коленку повредил.

– Ясно-ясно, – зевнул невыспавшийся участковый, прикидывая, когда же подъедет опергруппа. По идее должна вот-вот. Он тоже звонил в отдел, и дежурный сказал, что машина уже выехала. Предупредил, чтобы в магазин никого не пускал. Но об этом он знал и сам.

У магазина остановилась дежурка. Из нее вышли члены опергруппы. Страхов сказал, кому в магазин можно, а кому остаться на улице. Вместе с завмагом стали выяснять, что забрали налетчики. Заведующая первым делом подошла к столу, отодвинула ящик и заохала: денег не было.

– Что еще взяли? – спросил расстроенную женщину Кусенев.

Та потерянно водила глазами по полкам и пожимала плечами:

– Вроде все на месте.

– А спиртное? – подсказал Кусенев, зная, что налетчики обычно брали в других магазинах.

– Бутылки стоят, как стояли.

– Одежда, обувь?

– Все цело.

– Супы в пакетах были?

Женщина кивнула. Подойдя к полке, развела руками:

– Ничего не понимаю, – сказала. – Вот тут лежали. Немного, но были, а теперь – всего два пакета. – Хотела взять и показать, но Страхов не разрешил.

Вовсю суетился эксперт-криминалист. Чтобы не мешать, Страхов с Кусеневым вышли на улицу. Участковый остался в магазине. На улице было ветрено и прохладно. В просветах между серыми облаками, мелькал месяц. Сторож в который раз повторял подошедшим селянам, как подъехали бандиты на "козле" и начали грабить магазин, а он, спрятавшись за забором, наблюдал в щелку.

– Деньги в карман, супы для отвода глаз в сумку – и смылись. Из раза в раз одно и то же! – чертыхнулся Страхов.

– И что интересно, – заметил Кусенев. – Эти самые супы у населения вроде не пользуются спросом.

– Удивительная настойчивость, точно хотят каждый раз напомнить, что грабят "химики" и никто другой. Или не соображают, что это против них работает?

Страхов позвал сторожа. Как только тот, хромая, подошел, спросил:

– Какие из себя были грабители?

– Обыкновенные, – ответил тот, задрав вверх голову. – Один – с ружьем и в маске, другой – большой и толстый. Если б поближе, но из-за забора не разглядишь.

– Ясно, – кивнул Страхов.

Постояв, пошли к магазину.

– А в машине пусто, будто к встрече с нами готовились, – негромко заметил Кусенев.

– Даже спиртное брать не стали. Боялись, что удрать не успеют.

Зашли в магазин.

...Оперативная группа в райотдел вернулась заполночь. Страхов с Кусеневым поднялись в кабинет начальника отдела милиции. Узнав о краже, тот пришел в отдел, но на место происшествия не поехал. Сидели, думали, взвешивали, потом отправились в гостиницу. Кусенев зашел в номер к Страхову. Позвонил дежурный: сказал, что брошенную бандитами машину пригнали и поставили во дворе. Завтра разберутся, чья она и когда была угнана. Страхов с Кусеневым сошлись во мнении, что за рулем был опытный и, видимо, местный водитель.

– Уверен, что преступники неплохо ориентируются в обстановке, – Страхов присел на стул.

– Что имеешь в виду?

– А то, что все наше внимание сейчас обращено на "химиков": напоминают супами.

– Пусть думают, как хотят.

– Это верно. Кстати, пока тебя не было, установили, кто отбывал срок за кражи и угоны. Твоя, между прочим, мысль. Наружка заработала.

– А что в спецкомендатурах говорят?

– Обижаются: мол, не там ищем.

– Подсказали бы, где.

– Тогда б и нам тут делать нечего.

– Обидно, что улизнули. Интересно, в каком месте?

– Скорее всего, на развилке, перед лесополосой. Там и выскочили. Мы же наперерез им ехали.

– Была бы собака, можно было бы поискать.

– Чего об этом, – вздохнул Страхов. – Ладно, давай спать.

– Жаль, что не поужинали. Может, подогреем суп?

– Спать! Завтра, вернее, сегодня, поеду в спецкомендатуру. Пусть думают, что на их наживку клюнули. А ты тут по краже поработай...

Утром Страхов уехал на химкомбинат, а Кусенев занялся вчерашней кражей. Имелись неясности, и с ними надо разобраться. Вернувшись в номер, долго не мог уснуть: вспоминал фамилии бывших подследственных, что отбывали срок на стройке химкомбината. Вспомнил троих. Почему сразу не додумался поговорить с ними? Страхов прав – работу с «химиками» для видимости сворачивать нельзя. Пусть грабители об этом знают. Вчерашний выезд к месту происшествия показал, что в краже участвовали местные: знают, у кого можно угнать УАЗ и свободно ориентируются на местности. Чужой человек этого сделать не мог.

Спустившись вниз, зашел в кабинет директора ресторана, чтобы позвонить начальнику спецкомендатуры. Но он уехал в Воронеж. Попросил заместителя. Когда тот наконец взял трубку, назвал подследственных, с которыми хотел бы встретиться. Тот пообещал доставить. Заодно пожаловался, что с этими кражами их вообще задолбали: опросы раздражают не только "химиков", но и работников комендатуры. Страхов утром вновь потребовал списки "химиков", которые в последнюю неделю отсутствовали после двадцати часов вечера. Заместитель просил учесть его мнение.

Положив трубку, Кусенев задумался. Безусловно, прав работник спецкомендатуры: все словно зациклились на "химиках", долбят и долбят в одно место. Но офицер не знает, что у Страхова в этот раз совсем иная цель: проверка "химиков" – лишь для того, чтобы пустить грабителям пыль в глаза...

Утренний поток людей в ресторане схлынул. Кусенев прошел в зал и сел за стол, за которым вчера вечером хотел угостить коллег по случаю дня рождения. Официантка быстро принесла заказ. Расставляя тарелки, спросила: поймали воров или нет?

– Вам-то откуда известно?! – удивился Кусенев.

– Об этой банде все знают, – сказала она откровенно. – Сами милиционеры говорят, что никак их не изловят.

– Так и говорят, что не изловят?

– Да, – кивнула официантка. – Зачем же тогда вам из Воронежа приезжать?

– Это верно, если б изловили, нам тут делать было бы нечего. Но изловим, будьте уверены, – пообещал он.

– Побыстрей бы, а то говорят, что даже стреляют...

Спокойно позавтракать Кусеневу и в этот раз не удалось. Только ушла с пустым подносом официантка, как за стол подсел молодой парень. Автоматически поздоровавшись, Кусенев стал есть. Но тот с него глаз не сводил: смотрит и смотрит, даже неприятно стало. Лицо вроде бы и знакомое, а может, показалось. Но зачем глазеть-то?

– Здравствуйте, Владимир Васильевич, – сказал наконец парень и улыбнулся.

– Здравствуйте, коли не шутите, – буркнул Кусенев.

– Наверно, не узнали?

– Не узнал.

– Давно это было. Помню, вы мне еще говорили: он же вор, матерый волчище, а ты – козлик, и от тебя останутся рожки да ножки...

– Все-все, вспомнил! – улыбнулся Кусенев. – Группа квартирных воров, главарь по кличке – Серый. Твоя фамилия Козлов, а вот имя забыл.

– Андрей я, Козлов Андрей. Я о вас, Владимир Васильевич, часто вспоминаю! Благодаря вам и срок схлопотал небольшой. На химкомбинат попал. Теперь на свободе, но остался на стройке: женился, сын растет. А жена тоже тут работает. Вы-то чего приехали?

– Да вот, по банде. Слышал небось?

– Как не слышать, только об этом и говорят.

– Может, подсказал бы что, Козлов, а?

– Ей-Богу, Владимир Васильевич, не знаю, – развел руками Андрей. – Все говорят, что не там ищете, а вот где... Уж извините, пойду, жена дома ждет.

– А чего сюда приходил?

– Да за пирожками, вкусные тут пекут.

Бывший подследственный поднялся и, попрощавшись, ушел. Кусенев доел остывший гуляш и, выпив кофе, тоже вышел из ресторана. Пройтись пешком до отдела милиции будет полезно. Но вдруг услышал сзади знакомый голос: