Текст книги "Служба в потешных войсках ХХ века"

Автор книги: Анатолий Отян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Рассказал нам полковник и ещё одну историю, до глубины потрясшую меня. Наверное, где-то в военных архивах она лежит за семью печатями, но вряд ли когда будет опубликована.

– Я после госпиталя вернулся в строй. Мы уже во всю гнали немцев.

Мой полк вырвался вперёд и занял город (Примин назвал город, но я не помню какой)

Наш рейд был настолько стремительным, что немцы не успели оказать сопротивления. А гарнизон там был большой. Больше чем две тысячи человек у нас в плену оказалось. Город имел важное значение и немцы очухавшись, решили нас окружить. Мы далеко оторвались от своих и подкрепления не ждали. Пришлось нам отступить. Вооружение их крупное пушки, машины, танкетки, мы взорвали, а стрелковое оружие, сколько могли, столько взяли с собой. Ну а куда пленных девать? Отпустить?

Завтра они против нас опять воевать будут, а меня самого за это расстреляют. Взять их с собой мы не могли. Не ушли бы от преследования. Я принял решение уничтожить их. Загнали их в балку, установили с четырёх сторон их же пулемёты и строчили их до последнего шевелящегося. Вот тогда я впервые увидел, что такое "кровь рекой" Она действительно текла рекой. За ту операцию меня наградили боевиком вот этим, – и показал на орден "Красного Знамени".

– Наградили не за пленных, а за взятие города.

Он замолчал, а я представил ту страшную картину расправы над пленными и спросил по глупости своей:

– Так Вы военный преступник? – и сам испугался своего вопроса.

К моему удивлению, полковник внимательно посмотрел на меня и, покачав головой, задумчиво ответил:

– Эх, Отя-а-н. Победителей не судят. А та река мне и сейчас, иногда снится.

Он резко встал, оделся и не прощаясь, вышел.

К нам в часть довольно часто приезжали всевозможные лекторы с докладами то о семилетке (Хрущёв решил за семь лет догнать Америку), то о международном положении (В Берлине был "поджигатель войны" Вили Брандт, а в Боне и в Вашингтоне такие же плохие Аденауэр и Эйзенхауэр и т. д.). Лекции были скучными, длились не меньше часа, и пока лектор читал, уставившись носом в бумаги, солдаты, сидя в тёплом зале, засыпали.

Сержанты ходили по проходам и будили спящих. Они и сами с удовольствием поспали бы. Когда такой лектор приехал, я был дежурным по КПП и пошёл в туалет. На одном из очков сидел, снявши штаны, солдат. Другой солдат с ломом сбивал наледи. Он расстегнул бушлат и на его груди качался на подвеске "Орден Ленина". Обычно туалет убирают как наказание. Я ему сказал:

– Не стыдно тебе позорить Ленина? Снял бы на время уборки орден, – на что он мне резонно ответил:

– А пусть меня не посылают убирать говно.

Зимой часто приходится бегать в туалет, и я минут через сорок опять туда забежал.

Там в той же позе сидел тот же солдат. Я его спросил:

– Что, живот прихватило?

– Та не, просто я на лекцию не хочу идти.

Я долго смеялся, представляя, как мы мучились на этих лекциях, а этот солдатик нашёл подобный выход из положения, рискуя отморозить себе то, что ещё могло пригодиться. Правда, в тот день было не очень морозно.

А теперь я хочу рассказать о том поступке, который я совершил в этой части и который не даёт мне покоя всю жизнь, потому, что два человека, которых я уважал и хотел сделать им добро, выручить, думают обо мне, как о подлеце. Я, казалось бы, должен отмаливать этот грех, но я греха, видит Бог, не совершал. Я всегда волнуюсь, когда вспоминаю этот поступок. Хочу найти для себя выход из той ситуации, в которую попал. Но не нахожу. Может кто-то из моих читателей найдёт для меня, тогдашнего, выход из положения? Итак, всё по порядку.

Были у нас в части два человека. Сержант Николаев, секретарь комсомольской организации учебной роты, симпатичный парень, и старший сержант Чибирёв, секретарь комсомольской организации части.

Оба были хорошими парнями. Я ещё тогда был курсантом и не мог с ними общаться на равных, но иногда приходилось по службе. Я их уважал и они ко мне нормально относились, без всяких предвзятостей. Служба их шла хорошо, оба вступили в кандидаты партии. Чибирёв был уже членом партии, но, как секретарь комсомольской организации, был членом ВЛКСМ, а попросту комсомольцем. Эти ребята были в городе по делам службы (увольнительных в Северске не было), зашли в какую-то столовую и взяли по кружке пива. И здесь их застукал патруль. Мы знаем, какой противник алкоголя был Примин, и над ними нависло тяжёлое наказание.

Ни в одном Уставе того времени не указывалось на то, что солдат не имел права выпить сто грамм водки или кружку пива. Сержант или старшина срочной службы не приравнивался к ефрейтору сверхсрочнику, у которого было больше прав, хотя по закону все люди в СССР имели равные права. Никогда, ни в одном документе военнослужащий не наказывался за распитие спиртных напитков, тем более пива.

Находились другие причины для наказания, вроде самовольной отлучки из части и т.д. ,

Вдруг, ещё днём, поступила команда всем зайти в клуб и занять места в зале. Места в зале занимаются повзводно. Зашёл со своим взводом и я. Только мы уселись, прибежал посыльный и вызвал меня опять срочно, бегом в казарму. Я побежал. В комнате для сержантов сидело несколько офицеров, и обратился ко мне старший лейтенант Кислицин, которого я недолюбливал за косноязычие. Он например говорил: "Скотину с паразитом в больницу положил". Это значило, что он жену с ребёнком положил в больницу. Он мне сказал, что сейчас будет комсомольское собрание и мне оказано доверие выступить первым, и первым предложить наказание, которое заслужили два пьяницы.

Наказание будет самым суровым: исключение из комсомола. И это должен предложить я. А если их исключат из комсомола, их сегодня вечером исключат из партии, завтра разжалуют в рядовые и отправят разгружать цемент. Такое указание дал полковник Примин. Я дал согласие выступить и когда шёл в клуб понял на что меня толкают, и какую подлянку я согласился сделать. Я подумал вернуться и отказаться, но тогда я нагнету на себя гнев командования, а они найдут другого на первое выступление. На больших собраниях, как правило, проходит при голосовании первое предложение, и тогда обоим парням грозит цемент, а хуже не бывает. Больше того, исключение из комсомола и партии ставит крест на их дальнейшую карьеру. Это как в средние века преступникам на лбу выжигали клеймо. Так я тогда думал. И я решил изменить своё предложение. Будь что будет. Ну буду я виноват перед командованием, меня за это на цемент не пошлют, а ребятам я попробую облегчить судьбу. Я никому об этом из своих сослуживцев не успел сказать, потому что, как только я вошёл в клуб, сразу началось собрание и меня вызвали на сцену.

Я сделал вступительное слово, в котором привёл, как пример, футболиста Стрельцова которого пьянка и "звёздная болезнь" довела до тюрьмы, а затем внёс предложение обоим "нехорошим" ребятам, ставшим на путь пьянства, объявить по строгому выговору, без занесения в учётную карточку. Что тут началось. На трибуну выходили один на одним офицеры и говорили, что это наказание для них очень мягкое, что Отян, видимо, сам на грани "звёздной болезни" и поэтому вынес такое предложение, и что пьянству бой и т.д. Поставили вопрос на голосование, причём первым предложением представили вопрос об исключении. Но тут встал Володя Лукашенко из нашего взвода, (бывший шахтёр) и сказал, что ставить на голосование нужно в порядке поступлений предложений. Ведущие собрание его не захотели даже слушать. Поставили вопрос об исключении из комсомола. В зале не поднялось ни одной руки. Вскочил замполит и начал всех убеждать, что надо их исключить, им не место в передовых рядах советской молодёжи.

Опять поставили вопрос об исключении. Несколько человек подняли руки, но когда начали считать, весь зал обернулся поглядеть на них, и они быстро опустили руки. Один сержант Ференец продолжал держать.

Это был уже бунт, неслыханный в те времена, но была тогда уже хрущевская оттепель и в воздухе только чуть-чуть запахло демократией. Как потом убедились, только запахло.

Голосовали и по другим, более жёстким предложениям чем моё, но прошло моё, как самое мягкое. Собрание закрыли. Солдаты и сержанты расходились, шумно обговаривая прошедшее собрание, офицеры молча. На выходе стоял ст. лейтенант Кислицин. Я хотел пройти мимо, но он отозвал меня в сторону и зашипел в мой адрес угрозы. Именно зашипел, потому что не мог говорить громко. Я ничего не ответил.

В тот же день состоялось партсобрание, где они получили тоже по простому выговору. Мне потом рассказали, что собрание прошло примерно так же, как и комсомольское. Наутро обоих виновников этих собраний отправили в строительные части, сохранив им воинские звания, что давало им возможность нормально продолжать службу.

Только перед уходом сержант Николаев мне сказал:

– Что мы, Отян тебе плохого сделали, что ты так выступил. Неужели ты никогда не пил пиво или водку? И тебе не совестно?

Я готов был провалиться сквозь землю. Что я мог ему ответить?

Чтобы я ему тогда не говорил, всё звучало бы фальшиво. Не извиняться мне ведь было. Тем более, что я поступил правильно. Во всяком случае, мне так казалось. Не знаю, поняли эти ребята, что я для них тогда сделал или нет, но ношу груз этого укора до сего времени.

Я ожидал для себя репрессий, но прошло пару дней и отношение ко мне со стороны офицеров и моих сослуживцев ко мне стало прежним.

Интересно, что никто никогда не поднимал этот вопрос ни с каких сторон. Видимо, полковник Примин спустил это на тормозах. Как дальше сложилась судьба Николаева и Чибирёва я не знаю.

Рядом с нашей частью находился лагерь заключённых. Несколько раз я видел, как их вели куда-то. На них была чёрная одежда и было их всего человек сорок. Они были буквально окружены вооружёнными охранниками, которых было человек двадцать и половина с собаками.

Зэки шли, опустив голову и держа руки за спиной. Картина ужасная, угнетающая и западающая навсегда в память. У нас одни говорили, что это убийцы, приговорённые к смерти, другиё говорили, что изменники Родины. (Было тогда принято слово родина писать с заглавной буквы, если речь идёт об СССР, а Бог писали с прописной, потому что Бога нет и быть не может. Такая вот орфография.).

Однажды ночью нас подняли по тревоге. Сонные мы выбежали из казармы и увидели горящее большое деревянное здание в зоне заключённых.. Нам кто-то из сержантов сказал, что побежим тушить пожар. Я ещё толком не проснулся, и первая мысль была не потерять рукавицы, чтобы не обжечь руки о горящие брёвна. Потом я смеялся над собой за эту мысль. Как сказала бы моя тёща: "Вус пожар? Вэн пожар?"

Это значит чепуха, глупость. Глупость потому что охрана не только нас, а даже пожарные машины не пропустила в охраняемую зону. А пожар был грандиозный. Я много видел пожаров, но этот… Говорят языки пламени, столб пламени, сноп пламени. Здесь была гора пламени. Гул стоял такой, что не слышно было рядом стоящего человека и приходилось прикрывать лицо рукой. так жгло пламя на расстоянии примерно сотни метров. Мой покойный зять, сибиряк из-под Иркутска Анатолий Лузан, пропел когда-то частушку:

 
"Дом горит, горит, горит,
А народ вокруг стоит.
Рассуждает меж собой,
Догорит, пойдём домой."
 

Так было и у нас. Постояли, посмотрели, пошли спать. Пожарники остались дежурить на случай распространения пламени вне зоны. Но стояла безветренная погода и всё обошлось. Потом мы слышали, что в тот вечер зекам не показали положенный по графику кинофильм, и они решили поджечь клуб.

Другой раз нас подняли по тревоге утром. Сказали что в зону пробрался шпион. Нам отвели участок леса, который мы прочесали, но никого не нашли. На следующий день я ожидал автобус на Томск и познакомился с солдатом из внутренних войск, получившего отпуск за поимку "шпиона". Он мне сказал, что это был зэк из другой колонии.

Он устроил подкоп и бежал, не зная, что находится ещё в одной зоне.

Нашёл он этого зэка в лесу, тот бросился на него с заточкой (Заточенный металлический прут), но солдат был вооружён и это его спасло Я подумал тогда, а что было бы, если б кто-то из нас на него напоролся? Мы-то были безоружными. Вообще ходило много разных баек, как сюда хотели прорваться шпионы. И в цистерне с молоком, и в картошке, и… Но однажды произошёл случай, что из Томска проехал в зону автобус. Все пассажиры вышли, а пьяный на заднем сидении уснул.

Он должен был выйти на пару остановок раньше, но проспал. Дежурный пограничник зашёл в салон, не очень тщательно его оглядел, никого не увидел и пропустил автобус в зону. "Шпион" проснулся ночью в автобусном парке. Переночевал он с дежурным по автопарку, а утром его взяли. Трое суток его продержали, пока выяснили его личность.

Семья сходила с ума, пока он появился.

Этому случаю я поверил, так как сам был свидетелем, как загулявший в Томске командировочный, сел не в свой автобус, уснул и проснулся у Северского КПП, когда его разбудили. Увидев пограничников, колючую проволоку и пограничные столбы, он спьяну не понял где находится. Пассажиры его разыгрывали и говорили, что попал он на китайскую границу. Все веселились, а тот делал круглые глаза и что-то невнятное бормотал. Вообще шпионская тема была тогда там в моде, как сейчас по всей России смотрят фильмы о разведчиках, шпионах, храбрых чекистах и хитрых евреях, которых тоже надо держать в поле зрения.

Наступила весна. Наш взвод сдал экзамены и всем присвоили звание младший сержант. Окончили на "отлично" я и Модоров, не то якут, не то бурят. Меня назначили командиром во взвод Кислицина. Никаких придирок с его стороны не было, думаю что из-за того, что я был на виду у большого начальства.

Расскажу ещё несколько забавных случаев.

Был в нашем взводе двухметроворослый парень из города Киров (теперь Вятка) по фамилии Масленников. О нём говорили, что у него кулак, как мандолина. Он был, как и все великаны, очень добрым и спокойным парнем и хорошо рисовал. Однажды у нас в классе на занятиях присутствовал командир роты Черненко. Он сидел за последним столом, а Масленников в это время рисовал голую женщину. Он так увлёкся, что не обратил внимание на подошедшего сзади Черненко и продолжал рисовать. А Черненко заинтересовался его художеством и молча наблюдал. Соседи по столу толкали Масленникова ногами, а он высунул от увлечения язык и продолжал. Потом увидел рядом стоящего Черненко, поднял глаза, а тот ему медленно с растяжкой и с украинским акцентом говорит:

– Шо, драконишься?

Это выражение у меня стало нарицательным.

Позже я был дежурным по кпп, а подменным был Масленников. На КПП забежал и хотел выйти, служивший в спортивном взводе бегун на средние дистанции (800 и 1500 метров) и прекрасный лыжник Шебунин.

Он недавно подрался с футболистами, те насажали ему фонарей под обоими глазами, и когда его полковник Примин спросил:

– Что это у тебя на лице, Шебунин? – тот ответил:

– Не успел на спуске с поворотом от сосны увернуться.

Шебунин служил второй год и считал нас салагами, которые должны его слушаться. Он начал, не говоря ни слова, дёргать двери, а Масленников не открывал. Тогда Шебунин заскочил в дежурку и стал размахивать перед Масленниковым кулаками и орать:

– Ты, салага, да знаешь что я тебе сейчас сделаю? Да я тебя…

Громадный Масленников даже когда сидел был вровень ростом с Шебуниным, и этот вид смешил нас. А Шебунин, видя наши улыбки, стал и в нашу сторону бросать угрозы. Тогда Масленников тихо, спокойно с вятским аканьем говорит:

– Слушай, шебунька, ту сосну об которую ты разбил себе морду ещё не спилили.

Все, кто находился на проходной, грохнули от смеха. А Шебунин понял свою, мягко говоря, ошибку и запросился:

– Ребята, пропустите, мне на тренировку.

– Так бы и раньше, иди.

С тех пор у нас в части, если кто-то высказывал угрозы, ему говорили:

– Слушай, а ту сосну ещё не спилили, – и обстановка разряжалась.

В углу нашей части, в отдельной загородке находилась конюшня и свинарник. Свиней кормили пищевыми отходами с кухни, а для лошади стоял небольшой стог сена и в закроме хранился овёс. И конюшня и свинарник отапливались. Лошадь была белая, очень красивая, я не помню какой породы. Это была лошадь, как вы догадываетесь, полковника Примина. И за свиньями, и за лошадью должен был следить один человек, положенный по штату. Но фактически за лошадью ухаживал, нет, не ухаживал – лелеял её парень из ансамбля, виртуоз-танцор по имени Игорь. Он и спал иногда с ней, выводил на прогулку, мыл. Я когда-то пришёл к нему посмотреть на лошадь, так он меня сейчас пустил, но сказал, чтоб в следующий раз я без куска сахара для лошади не входил. Я иногда заходил пообщаться с лошадью и мне очень нравилось, как она нежно, губами брала с руки сахар, хотя вначале я боялся её громадных, чуть желтоватых, величиной с палец ребёнка, зубов. Она смотрела на меня своим большим глазом, и я видел своё уменьшенное отражение в её глазу.

Самое интересное, что Игорь был цыганом. Но он был цыганом, который воспитывался в детдоме и табора не знал. Но откуда у него любовь к танцам, музыке и тем более к лошадям? В те времена советская наука отвергала генетику, как науку. Сегодня любой мальчишка мог бы на мой вопрос ответить:

– Как откуда? В генах.

Весна принесла мне ещё одну радость. Возобновились прыжки в Томском Аэроклубе. Первые прыжки у меня были неудачными, и я сделал вывод, что звание МС мастерства не прибавляет и стал серьёзней готовиться к каждому прыжку. К сожалению, прыгали мы очень мало. В клубе было только два самолёта Як-12, которые брали на борт всего 2 человека при подъёме на высоту 2200 метров, необходимую для выполнения задержки раскрытия парашюта на 30 секунд свободного падения и 3 человека для подъёма на высоту 1000 метров для выполнения прыжка на точность приземления.

Я уже говорил, что аэродром был маленький и ежедневно кто-нибудь попадал на препятствие, я только один раз улетел за Иркутский тракт.

Там росло несколько маленьких ёлочек. Когда я собирал купол парашюта и нагнулся, то увидел перед собой страшного зверя. Прямо перед моим лицом на вершине ёлочки сидел клещ и, почуяв мой запах и приближение, вращал в воздухе передними лапками. Я в испуге отпрянул от него, меня бросило в пот, и я выбрался скорее из угрожающего места. Вам смешно это читать? А мне смешно не было. В ту пору в Сибири было много энцефалитных клещей. Энцефалит страшная болезнь, а переносчиками её являются клещи.

Я помнил похороны молодой девушки, дочери какого-то большого начальника в Анжеро-Судженске, когда в 1946-47 годах жил там у отца.

Она умерла от энцефалита, которым заразил её клещ. Не все клещи заразные, но тот который мне угрожал…?

В то время норматив для выполнения зачёта на точность приземления для присвоения звания МС был 15 метров с высоты 1000 метров. То есть, надо было приземлиться от центра круга не далее чем на 15 метров. Тогда такая была парашютная техника и техника самого прыжка.

Скажу, что на всесоюзных соревнованиях в 1958 году только 5 результатов были меньше чем, 3 метра.

А спортсмен Окунев, на Томском аэродроме приземлился, вернее приводнился, в металлическую бочку с водой, стоявшую в противопожарных целях на стоянке самолётов. И самое главное, не ушиб и не поломал себе ничего.

Приводнение было сверхмастерским. Но дальше было похуже. Ветер перекинул купол его парашюта через самолёт, вернее, стропы прошли между двигателем и фюзеляжем самолёта ПО-2 – кукурузника. Ветер был не сильным, при его небольших порывах, наполнялся купол и стропы натягивались. Окунева поднимало из бочки и било головой о двигатель.

Тогда ещё парашютисты прыгали в мягких шлемах, без касок и он пытался руками смягчить удары и это вначале получалось. Нам, стоявшим на самолётном старте метров за 150 от стоянки было забавно на это смотреть, и мы взявшись за животы истерически хохотали, глядя на этот цирк. Но когда Окунев ослаб и в изнеможении повис, мы, наконец, поняли, что его надо спасать. Мы побежали к нему, освободили его от парашюта, и инструктор Рахматулин пощупав его шишки на голове сказал:

– Легко ты, Окунь, отделался. Ну зачем окуню вода понятно, а зачем ты бодал самолёт? Был бы ты Баранов, или Быков тогда другое дело.

– Легко вам всем смеяться, а вас бы кого-нибудь головой об мотор?

Другой цирковой фокус показал нам неплохой спортсмен Юра Суворкин. При довольно свежем ветре он умудрился приземлиться на небольшую берёзу, одиноко стоявшую в конце аэродрома. Стропы завязались за одну из веток, примерно на высоте 2,5-3 метра. Юра освободился от подвесной системы, слез на землю, а парашют с наполненным куполом, как парус, согнул берёзу. Его надо было как-то отцепить. Юра опять полез на берёзу и десантным ножом отрубил ветку.

Берёза распрямилась и выстрелила Суворкиным. Видели бы вы, как берёза стреляет человеком. Думаю, что это был рекорд, достойный Книги рекордов Гиннеса. Он пролетел 12 метров (Мы замеряли) и упал в недавно вспаханную противопожарную мягкую борозду. Поэтому ничего не сломал, но неделю не прыгал, что-то болело внутри.

Интересно, что я встретил Суворкина в Кировограде через 15 лет после того полёта. Встретил я его в обеденный перерыв в ресторане гостиницы. Он был в форме пилота гражданской авиации и сказал мне что с бригадой пилотов перегоняет из Львова в Томск самолёты АН-2, не то отремонтированные, не то сделанные в Польше. Лицо этого парня я вижу и сейчас.

С начала лета, которое в Томске начинается в средине мая, (хотя как его можно назвать летом, когда в тайге, в оврагах и низинах ещё лежит снег),но снег снегом, а появляется наш главный враг– комар.

Правда, есть и мошкара, но она хоть в темноте ночью не летает, а комар тварь всепогодная, круглосуточная. Летает даже тогда, когда доблестные военные лётчики не летают – в туман. Комар – кровососущее насекомое, но сосёт кровь только самка. Самец, уважаемое и благородное насекомое из разряда пижонов, питается цветочным нектаром. Самке же кровь нужна для воспроизводства потомства, и она ищет себе жертву. В Сибири взрослые млекопитающиеся покрыты густой, длинной шерстью, и комару они почти недоступны. Человек, а тем более советский солдат, не имеет шерсти и является пищей N1 для комарих.

Правда, в отсутствии людей, они нападают на неоперившихся птенцов, и родившихся с коротенькой шерстью млекопитающихся, которых не спасают даже глубокие норы.

Когда будете в тайге, приложите ухо к барсучьей, лисьей или волчьей норе, и вы там услышите писк комара, если хозяин сам не будет громко издавать звуки. Правда, вы всё равно подвергнитесь укусу комара, если хоть на 2-3 секунды оголите ухо.

Шутки шутками, но комар превращает жизнь в кошмар, и вы, так ждавшие лета, просите Бога прислать зиму с её даже сильными морозами. Вы спросите, чем комар досаждает? Укусил и улетел. Нет, после его укуса тело насколько часов чешется так, что расчесываешь его до крови. Нет от него спасения и когда одеваешь гимнастёрку. Да, мелкий комар её не прокусит, хобот короток. Но зато крупный! Он устраивает на твоей спине ресторан, в то время, как мелкий комар атакует твою шею и лицо, по которым ты себя нещадно хлопаешь, и твои руки, которыми ты хлопаешь. Каждый хлопок сопровождается выражениями типа: "сволочь!", "зараза!", – или чем покрепче. Мы говорили, что хороший комар и сапог прокусывает.

Это такие упражнения, что через 15-20 минут ты чувствуешь себя побеждённым, и готов бежать от этих комаров на край света. Часовым выдают противокомарные сетки – накомарники. Сам я никогда не одевал, но мне говорили, что эта гадость лезет и под накомарник. Нам давали, иногда противокомарную жидкость, но она действовала только два часа, и то на слабого комара. А лихой комар её не боялся, она для него служила приманкой и отгоняла конкурентов.

Казалось бы, наступит время отбоя, укроешься простынёй и уснёшь.

Не тут-то было. Когда приготовишься спать, не страшен сам укус, а его ожидание. Укроешься простыней с головой, а он залетит под простынь и зудит. Ну, думаешь, укуси и улетай. Нет, зудит. Кошмар.

Засыпаешь. В казарме летом открывают окна, но на них натягивают марлевые сетки, но комар пробирается через входные двери. Однажды ночью в казарме в темноте я приложил ладонь к стене. Она стала мокрой. Я, зайдя в освещённое помещение, увидел, что вся ладонь в крови. Утром посмотрел на стену и увидел отпечаток своей ладони, наподобие той, что звёзды Голливуда оставляют на тротуаре.

Когда я стал плохо слышать, у меня в голове в полной тишине стали появляться разные звуки: пение птиц, игра оркестра, шум прибоя, работа двигателя автомашины и т.д.

Я в первоначальный вариант этой книги не включил рассказ о любимых насекомых, хотя без них и Сибирь не Сибирь. И вот сегодня перед рассветом я проснулся и слышу комариный писк. Оба-на, подумал я, но вспомнил о своей аномалии. Таким образом появилось это описание.

Расскажу ещё одну интересную историю, не связанную со службой в армии, а связанную с комарами.

В 1981 или 1982 году ремстройтрест, где я был, или числился начальником, ремонтировал Украинский театр и Филармонию. В связи с этим, я вместе с начальником областного управления культуры и его замом на машине облисполкома поехали в город Киев решать какие-то вопросы. Туда мы ехали, разговаривали о производстве, а назад, уже немного уставшие на разные темы. Оба они были интересными людьми, оба кандидаты наук и рассказывали мне, изощряясь в своих знаниях о Пушкине и его любовницах, о Некрасове, о Корнее Чуковском… Мне, строителю и мужлану, было всё интересно, но подошло время и мне, как говорят, "в разговор встрягнуть". Ехать нам было часов пять, и заговорил я.. Солдаты до обеда говорят о еде, а после обеда о бабах.

А так, как мы пообедали на полпути, а я бывший солдат (правда,.. бывших солдат, как и бывших алкоголиков, не бывает, даже в песне поётся:

 
"Пускай не носишь ты теперь
Армейский свой наряд,
А люди всё же говорят:
– Солдат, всегда солдат"
 

 – и заговорил, сами понимаете, о бабах. И тут мне начальник областной культуры выдал коммунистическо – воспитательную лекцию, которая сводилась к следующему: «Уходя от нас товарищ Ленин, завещал нам хранить в чистоте и беречь, как зеницу ока великое звание члена партии». Эти дословные, очень красиво придуманные для Сталина слова, из якобы произнесённой им клятве при похоронах Ленина, я помнил с детства из кинофильма. Но дальше последовало, что супружеская неверность недопустима членом партии. Тот, кто может изменить жене, якобы сказал Ленин, изменяя Крупской с Инессой Арманд, тот может изменить и партии, и воинской присяге, и Родине.

Я был посрамлён. (Через год наша культура понесла утрату: он был снят с работы с партийным выговором за супружескую неверность, допущенную им с молодой женщиной, при турпоездке в Югославию, где идейный ленинец был руководителем группы.)

Я перевёл разговор на проведение отпуска. Эта тема его обрадовала, он повернул к нам голову (сидел рядом с водителем) и с большим удовольствием начал разговор:

– Вы знаете, Анатолий Васильевич, я разочаровался во всех поездках на море, в санатории, на воды. И вот почему. В прошлом году мне мой сосед, он рыбак и охотник, да Вы его знаете, посоветовал отдохнуть на Днепре, на островах. Я договорился с хлопцами в Светловодске, они мне организовали лодку, палатки, газовую плиту, ну, всё что надо. В обществе охотников и рыболовов мне дали удочки, спиннинги, и все рыболовецкие снасти и принадлежности. Переправили нас на моторке. Оставили и уехали.. Да я забыл сказать, что было нас там три семейные пары. Ловим рыбку, купаемся, в картишки, шахматы играем. Жёны еду готовят, когда на газовой плите, а в основном на костре. Ушица, когда дымком пахнет, объедение, пальчики оближешь. Но одна беда: комары. Днём на солнышке ещё ничего. Зайдёшь в тень под дерево, кусаются. А вечером и ночью – конец света. Сжирают они нас заживо. На четвёртый день выбросили мы условный сигнал. Говорим нашим шефам, что не можем больше терпеть эту ненасытную орду, которая и сейчас кружит над нами. Человек, сидящий за рулём катера, даёт нам канистрочку и говорит, что он это предвидел и захватил специально для нас солярку, ну дизельное топливо. Помажетесь и полдня ни один комар вас не тронет. Спасибо тому человеку. Мы с утра помажем лицо, руки, а кто хотел ходить в плавках, так весь намажется, и загорай, купайся и вообще для нас настал действительно рай. Мы ещё потом две недели так хорошо отдохнули, что в этом году только на Днепр, на острова. И вам советую, только сразу солярку возьмите.

Я очень внимательно его слушал и не верил, что он говорит серьёзно. Человек, которому доступны прекрасные, лучшие санатории Советского Союза, распложенные на море, в горах, пустыне, где угодно, предпочитает быть вымазанным вонючими нефтепродуктами, способными отогнать не только комара а и…

И вдруг, я, провернув в голове всё, что он рассказал, захохотал.

Нет, со мной была истерика. Я плакал и через слёзы спросил его:

– А Вы не про-об-бова-али обмаза-а-ться битумом, или мазутом?

Не поняв ехидства в моём вопросе, он спросил:

– А зачем?.

– Обмазались ним один раз, и на весь отпуск. Класс!

До него дошло, что я уже издеваюсь, замолчал и отвернулся от меня. Его заместитель давно толкал меня в бок, чтобы я перестал смеяться, но я уже не мог остановиться. К счастью, мы подъехали к моему дому, я сквозь слёзы попрощался и вышел. Двери мне открыла жена и перепугалась:

– Что с тобой, что за слёзы?

Мне было трудно говорить, но я кратко рассказал Эмме эту историю.

В связи с этим задаю вопрос: "Смерть комарам?" Не знаю. Когда-то в Китае объявили смерть четырём вредителям: воробьям, мухам, комарам и крысам. Почти уничтожили первых троих. Не знаю, как с мухами, а вот оставшимся в живых воробьям и комарам объявили амнистию и стали разводить. Уменьшился урожай риса, а в реках и озёрах стала исчезать рыба.

Оказывается, воробей, когда кормит потомство, приносит ему вредителей, уничтожающих урожай риса, и ущерб принесённый серенькой птичкой, гораздо меньше, чем потерянный урожай.

Комар в процессе метаморфозы в своём развитии превращается из червячка (мотыля), единственного корма мальков некоторых пород рыб, которые начали вымирать в китайских водоёмах. Так, что, не знаю.

За двенадцать лет жизни в Германии рядом с судоходной рекой Майном и множеством других рек, я не видел ни одного комара, а рыбаков с рыбой и на Рейне и на Майне. Воробьёв видел только в вольерах у животных в зоопарке, а риса в Германии в любом магазине, звались, несколько сортов Так что опять, НЕ ЗНАЮ!

13 мая я получил из дому телеграмму, что Эмма родила нам сына, и я ходил гордый и радостный по этому поводу, ощущая себя на ступень выше как мужчина. Я был ОТЕЦ!