Текст книги "В краю двух культур"

Автор книги: Анатолий Головкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

В настоящее время карельская культура, имеющая свою письменность, обогащается за счет переводов на карельский язык русских текстов и песен, сочинения карельских песен с элементами русских мелодий. Но, к сожалению, постепенно утрачиваются собранные по крупицам элементы культуры тверских карел. Мало где можно увидеть настоящее карельское подворье, полотенце, наволочки, занавески, подвески с традиционным карельским орнаментом. Даже культура деревенского труда за последние годы выхолощена, как и культура добрососедских отношений, присущих деревенской общительности.

 
«Коль мытьем столов займешься, —
делай так хоть раз в неделю!
Не забудь края столешниц,
Помни также и о ножках.
Окати водою лавки,
Обмети крылом простенки,
Оботри края скамеек,
Щелочки в стене прочисти.
Пыль, что на столах скопилась,
Собралась в избе на окнах,
Обмахни крылом легонько,
Оботри ветошкой влажной,
Чтобы пыль не разлеталась,
К потолку не поднималась.
С потолка сотри всю копоть,
Соскобли всю сажу с полки,
Не забудь столба печного,
Оботри получше грядки,
Чтоб изба избой казалась,
Чтоб жилье жилищем было».
 

(«Калевала», песнь 23, стр. 263-264)

Карельская изба

Карельский дом представлял ранее автономное хозяйство, которое можно было вести зимой в течение длительного времени, не выходя из дома. В домах под одной крышей было практически все, кроме бани и риги: одна или две избы, сени, кладовая, подполье, двор. На дворе находились хлев, изгородь для овец, закут для телят, стойбище для коров и сарай для сена. Сено также хранили на хлеву и жердяном настиле на балках двора. В некоторых домах был деревянный въезд в сарай, по нему можно въезжать на лошади с возом сена.

Изба была обычно размером пять на пять метров или шесть на шесть метров, она делилась на две части. Левая часть избы, где находилась печь, называлась "каржина". Справа была более просторная часть избы, она иногда отгораживалась от каржины дощатой перегородкой или бревенчатой стеной. Когда эти части избы стали отгораживать бревенчатой стеной, каржиной стали называть рундук возле печки с лазом в подполье.

Печи были похожи на русские, сначала они были без дымохода и трубы. Дымоходы стали появляться к середине XIX века. Основание печи – опечек, – делали из бревен и обшивали досками. Печь выкладывали из глины, потом ее стали делать из кирпича. Справа и слева от шестка делали жаратки, куда выгребали из печи горячие угли. Эти угли использовали для самоваров. Значительно позднее, в средине ХХ века крестьяне-карелы стали приобретать металлические «тушилки», куда складывали эти угли. Сзади и с боков в печке делали «печурки» куда клали сушиться рукавицы, носки и портянки.

Когда не было дымоходов и труб, над печкой в потолке делали отверстие – дымницу, которую закрывали доской. Затапливая печь, дымницу открывали, дым сначала густо стелился по всей избе. Особенно трудно было зимой, когда семья до 20 человек находилась в избе. Она сидела на полу, где меньше дыма, потом дым столбом начинал выходить через дымницу. От дыма потолок и стены наверху были черны от сажи. Когда печь протопилась (обычно ее топили три-четыре часа), дымницу закрывали снова доской.

Нижняя часть стен от пола выше человеческого роста поверх окон была белой, так как копоть каждый день счищали скобелем. Первый раз после зимы потолок и верхние части стен скоблили от копоти на пасху. Скоблили их несколько раз также летом и осенью.

Зимой все члены карельской семьи спали в доме. Для этого на пол в разных местах настилалась солома, на которую набрасывали шерстяную или льняную подстилки и клали подушки из перьев. Укрывались верхней одеждой, позднее стали шить одеяла. Каждая супружеская пара спала отдельно. Холостые парни имели отдельную постель, как и незамужние дочери. Для почетного гостя солому стелили в переднем углу у стола, нищие и бедные довольствовались местом у двери. Утром вся солома убиралась, пол начисто подметали, изба выглядела очень опрятной по сравнению с плохо заправленными постелями не в карельских домах.

Стульев в карельской избе не было, были лавки и скамьи. Лавки обычно ставились вдоль передней и боковой стен, они были шириной около пятидесяти сантиметров и толщиной восемь сантиметров. На одном конце скамьи делали две ножки, другой ее конец ставили на лавку и на ночь, таким образом делали постель на лавке. Спать здесь было плохо, так как карельские дома обычно имели по шесть-восемь окон. Из каждого окна дуло и было холодно. На день скамьи поднимали на полати или голбицу, чтобы они не занимали места в избе. Окна в карельской избе до конца XIX века обычно делали небольшими, до двадцати пяти-тридцати сантиметров высотой. На них натягивали бычьи пузыри, ставили стекла или желтую слюду, некоторые окна открывались. Позднее стали спать на полу на льняных матрацах, набитых соломой.

Мужчины ложились спать раньше, женщины большую часть времени проводили на своей половине избы «каржине», где занимались допоздна хозяйственными делами: готовили пищу, чтобы поставить ее в печь, ткали, пряли и делали другие дела. Утром они также вставали раньше, чтобы затопить печь и приготовить еду. Когда мужчины уходили на работу, охоту или рыбалку, женщины могли немного отдохнуть, не забывая, чтобы к приходу мужчин еда была готова. Они скоблили добела столы, лавки и скамьи практически каждый день.

Если в доме было две избы, то вход во вторую был из первой избы или через сени. Сени обычно были широкими, летом там спали некоторые члены семьи. Часть сеней обычно отгораживали досками, она называлась «кладовой». Там стояли шкафы из дранки, в которых содержались молоко, простокваша, творог и другие продукты, которые надо иметь всегда под рукой. Остальные продукты хранили в подполье, которое было достаточно высокое, примерно в человеческий рост. Из подполья всегда сильно дуло, поэтому карелы ткали льняные половики и настилали их на пол. Чтобы было полное представление о карельской избе, надо добавить, что там хранилось все, необходимое для ведения хозяйства: прялка, два-три сундука, кадушки, ступы, жернова, ушаты с водой, ведра, квашня для теста, сбруи, сапоги и другая обувь. Все это надо было приспособить так, чтобы было под рукой и не мешало, а помогало в хозяйстве.

Рождение деревни

 
Не печалься ты о доме,
Не вздыхай ты о хорошем,
Избы новые поставим,
Возведем дома получше,
Срубим из кондовых бревен,
Из кряжей поставим крепких».
 

(«Калевала», песнь одиннадцатая, стр. 122)

Карел Петряйка Головкин вел своих людей из-под Олонца по тракту к Устюжне. Был май 1649 года. С ним шли крестьяне его прадеда Ивана Головкина: Афанасьевы, Борисовы, Михайловы, Медведевы, Захаровы, Лукины и Орловы, всего 8 семей. Решили идти большим отрядом, так безопаснее, шалили лихие людишки на дорогах и в лесах. Поэтому в путь собралось около 50 человек, из них 18 детей. С ними был «знатец» из деревни Грудино, что на землях Антониева Краснохолмского мужского монастыря Бежецкого Верха Пантелей Иванов. Он 14-летним юношей пришел в эту деревню вместе с отцом и семьей брата Андрея в 1634 году. Монастырю нужны были новые рабочие руки, так как русский люд погиб от Литвы, мора и голода, а остальные ушли жить в другую местность. Пантелей уже приводил из-под Олонца в Грудино в 1647 году семьи Кузьмы Игнатьева, Михаила Родионова, Ивана и Степана Мишутиных, всего 24 человека.

Он отдохнул в деревне Петряйки Головкина неделю, пока те собирались в путь. Усиленно питались, зарезав стадо овец, коров что продали, что отдали оставшимся односельчанам. С собой взяли все железное: косы, топоры, мотыги, ножи, котелки, всех лошадей, телеги, иконы. У каждого мужика на груди под крестом висел мешочек с деньгами. Здесь были московки, шведские пинезы, рубли, талеры, гроши, полушки, копейки и другие деньги. Путь был долгим, за день преодолевали 50-60 километров, на ночь останавливались в лесу или на берегу реки. На кострах готовили еду, варили куски соленого мяса от забитых овец и телят, пили чай с черными сухарями.

За эти дни перехода Петряйка Головкин много думал и вспоминал. Его прадед Иван родился в 1531 году, у него с братьями на Карельском перешейке было 8 деревень вокруг озера Пюхяярви. Землю получили еще его предки за службу Новгородскому княжеству. Чем больше служили, тем больше давали им земли. Династия Головкиных расширялась, в этих восьми деревнях жили 19 семей земцев Головкиных со своими крестьянами. Когда в 1581 году шведы в очередной раз напали на их земли, терпение земцев кончилось, они ушли с родины своих предков. Некоторые из них пошли в сторону Олонца, другие ушли в Тихвин, третьи на Валдай, потом еще дальше под Вышний Волочек. Там построили деревню и назвали ее Головкино.

Получилось так, что со своими родственниками Ивану, ушедшему под Олонец, больше никогда не пришлось встретиться. Вместе с ним ушли и его крестьяне, привыкшие быть вместе со своим хозяином как на войне, так и на поле жатвы.

У Ивана было три сына и четыре дочери, родившихся еще на Карельском перешейке. Среди них сын Нечайко, 1559 года рождения, у которого уже в деревне под Олонцом в 1584 году родился сын Михаил. Этот Михаил и был отцом Петряйки Головкина, который знал о родине своего деда и прадеда только понаслышке. Родиной его стала восстановленная после шведского опустошения одна из деревень под Олонцом. Родился он в 1609 году, от отца и деда узнавал историю своего народа, спрашивал об исторической родине, о местах, куда разошлись карелы.

Из соседних деревень много карел ушло на Бежецкий Верх, под Вышний Волочек, Весь Егонскую, Толмачеву Слободу, Сандово. Он тоже подумывал уйти подальше от шведов, которые захватили олонецкие земли, пожгли деревни и церкви, обложили карел непосильными налогами.

Петряйка со своим отрядом подошел к реке Мологе возле Устюжны. В город решили не заходить, переночевать здесь, а утром идти дальше. Вечером решили идти не через Устюжну и Весь Егонскую, а перейти Мологу вброд и идти лесными дорогами на деревню Сандово. По рассказам «знатца» Пантелея Иванова, начиная от Сандово по пути будут попадаться карельские деревни, там помогут продуктами и ночлегом. Утром нашли брод через Мологу, переправились и въехали в лес, где были пробиты колеи от телег. К вечеру были в деревне Сандово (теперь Старое Сандово). Остановились на улице деревни, к ним пришли все карелы из 12 здешних семей. Предлагали идти к ним на ночь, приносили продукты. Петряйка сказал, что ночевать будут на улице деревни, чтобы никого не стеснять. Разговоры продолжались до утра, хотя утром местным карелам надо было пахать землю и сеять лен. Следующую ночь ночевали в селе Хабоцкое, где жили несколько карельских семей, потом переселившихся в Михалиху. Утром вышли на свой последний переход и через Красный Холм, Старое Гвоздино пришли в Грудино.

Местные карелы встретили радостно, в Грудино к тому времени жили пять карельских семей, да в соседней деревне Прокино еще четыре карельских семьи. Это были смешанные с русским населением деревни. Когда карелы с 1634 по1647 годы стали приходить сюда и занимать пустующие дома, небольшая часть ушедших русских вернулась, они заняли свои или другие дома. В этих деревнях было примерно по 10 домов, часть их еще пустовала. Пришедшие карелы разместились в этих домах. Местные карелы рассказали, что они два дня в неделю отрабатывают на монастырских землях, а также отдают Антониеву мужскому монастырю часть своего урожая. Петряйка Головкин от этого известия был буквально взбешен. Уставший от 20-дневнего перехода, услышав это, он грубо сказал, что шведам ничего не платил и монастырю платить не будет. Крепости на него нет, поэтому он свободный человек. Карелы внушали ему, что с монастырем спорить трудно, у него большая сила.

Петряйка Головкин спросил, есть ли поблизости еще карелы. Ему сказали, что две семьи Кузьмы Лукьянова и Федора Иванова живут в запустевшей деревне Муравьево. Деревня километрах в десяти от Грудино за лесом. Отдохнув с неделю, Петряйка решил съездить в Муравьево, с ним поехали Душка (Евдоким) Афанасьев, Никифор Борисов и сопровождающий их Степан Мишутин, пришедший в Грудино два года назад в 1647 году. С собой взяли ножи и топоры. Выехали из леса на поляну, увидели несколько домишек, крытых соломой. Их встретил Кузьма Лукьянов, рассказал, что пришел из Москвы сюда в 1642 году. Пустующие дома без окон заросли крапивой и бурьяном, крыши прогнили. Степан Мишутин с интересом осматривал дома, сказал, что перевезет сюда свою семью. Позднее вместе с ним в Муравьево из деревни Грудино переселился его брат Иван Мишутин и Михаил Радионов, также прибывший сюда в 1647 году.

Деревню Муравьево со всех сторон окружал лиственный лес, путники на лошадях поехали на запад от деревни. Они пересекли ручей, поднялись на гору, спустились в низину и опять поднялись на гору. Душка Афанасьев слез с лошади, забрался на высокую ель. Сверху он увидел, что с двух сторон лесистую гору окружают реки, а за рекой дальше на запад в километре виден еще один пригорок, поросший лесом. Путники спустились к реке, напоили лошадей. Душка Афанасьев сказал, что вернется сюда и будет строить себе дом. Сделали метки на деревьях и поехали дальше. Поднялись от реки на взгорок, проехали полкилометра, где лес перешел в низину, заросшую ивняком. Пробрались через ивняк, поднялись на пригорок. Петряйка сам забрался на дерево, увидал в полукилометре несколько омутов реки. Он сделал метки на деревьях и сказал, что будет строить на этом месте свой дом. Отсюда поехали прямо на север через лиственный лес и вечером были в деревне Грудино.

Стали готовиться к новому походу через лес, чтобы строить дома. Оставив в Грудине женщин и детей, на лошадях поехали прямо на солнце. Через шесть километров выехали на пригорок, поросший лесом, увидели деревья, меченые Петряйкой Головкиным. С ним остались Борисовы, Михайловы и сыновья Андрея Иванова, всего 8 человек. Душка Афанасьев вместе с Медведевыми, Гордеевыми и Василием Мартыновым поехали на восток и остановились на горе в одном километре. Нашли метки, сделанные Афанасьевым, остановили лошадей. Их было шесть мужиков, стали думать, с чего начинать. И там и там стали делать шалаши из жердей, покрыли еловым лапником. Между шалашами развели костер, попили чай с сухарями и сваренным утром еще в Грудине мясом. Перекрестились и начали топорами валить деревья, чтобы на этом месте построить сразу шесть домов. Место это стали называть Душкова по имени Душки Афанасьева. Другое место стали называть Петряйчева от имени Петряйки Головкина. В Петряйцеве решили строить сразу 8 домов. Со сваленных деревьев срубали сучья, а бревна трелевали в два разных места: еловые в одну кучу, а осиновые и березовые в другую. Еловые бревна начали шкурить и заваливать их корьем, чтобы не потрескались от солнца. Прорубили дорогу к реке, вода в омуте была теплой, сразу возникло название реки Теплинка.

Работали неделю, пока не закончились продукты, правда, ставили силки на зайчишек, рябчиков да тетеревов. За неделю вырубили лес на пригорке, ошкурили бревна, выкорчевали пни. Пни от ольхи и ивняка выкорчевывались легко с помощью толстой жерди. Пни от елок, берез и осин корчевали бревном и лошадью. К хомуту лошади привязывали веревки, другими концами обхватывали пень. Под подкопанный пень втыкали вершиной бревно и повисали на нем, раскачивая пень. В этот момент лошадь трогалась с места и тащила пень с обрывающимися корнями. Работали от восхода солнца до заката весь световой день. Ночью спали в шалашах как убитые после напряженного дня.

Проезжая на лошадях от Грудина до Петряйцева и обратно, наездили дорогу, можно уже было проехать на телеге. С ними приехали женщины и подростки помогать готовить, охотиться и работать. Стали определять места под дома, один ряд домов окнами на восток, а второй – на запад, так подсказывало им расположение пригорка. Петряйка Головкин выбрал себе место на самом высоком месте пригорка. От него уклоны шли к югу и северу. Борисовы выбрали место под дома в ста метрах от Петряйки к северу, они построили себе два дома. Позднее на этом свободном пространстве между ними были построены еще два дома и выкопали один пруд. Братья Михайловы построили свои три дома напротив Борисовых, а сыновья Андрея Иванова – два дома напротив Петряйки.

Для начала сделали разметку под дома, выбросали из-под будущего дома верхний плодородный слой земли. Вместо него с реки на телегах навозили песок и заполнили им получившиеся ямы. Под углы привезли большие речные камни. В это время в стороне четверо рубили одновременно два сруба без мха. Позднее к ним присоединились другие и рубили еще два сруба. За лето все восемь срубов были сделаны и сложены там, где должны быть. Пазы между бревнами прокладывали мхом. Из осин накололи плахи, похожие на доски, этими плахами покрыли крыши. К осени дома были готовы, в сентябре начали делать глинобитные печки, тут же обжигали кирпичи для пода. Для получения глины копали яму до глиняного слоя, перекапывали там на месте глину и заливали ее водой. На другой день глину для печи в яме сбивали трехгранной деревянной колотушкой с длинной ручкой. Яма, откуда брали глину для печки, называлась глинокопией, их обычно копали за деревней. В Петряйцево их выкопали за 100 метров к северу от последнего дома Борисовых. На этом месте позднее выкопали пруд и назвали его «шавибруувда». Такие же пруды после глинокопий были во всех карельских деревнях. Глину переносили в можжевеловых или еловых бадьях к дому, ее еще раз перемешивали такой же деревянной колотушкой с короткой ручкой и били из нее печь. В глинобитной печи из кирпича был сделан только под, остальная печь глиняная. Глиняную печь топили понемногу и долго, чтобы она не растрескалась. Печной боров сначала делали из дерна, а потом стали делать из кирпичей.

Весной 1650 года в деревню Петряйцево переехали из Грудина первые 8 семей: Петряйка Головкин, двое братьев Борисовых, трое братьев Михайловых, два сына Андрея Иванова, первые 42 человека огласили своими голосами окрестные леса вокруг деревни. Деревня стояла в лесу: к северу лиственный лес, к западу ельник переходил в смешанный лес, к югу заросли ольхи и мелкого леса, к востоку – низина с ивовым кустарником. Для начала решили обрабатывать землю там, где легче было корчевать к югу от деревни. Поля засеяли льном, овсом и ячменем.

Через два года в Петряйцево во вновь построенные дома из Грудина переехали к своим сыновьям Федор Борисов и Андрей Иванов. Из деревни Прокино переехали Федоровы и семья Тарасовых, потом пришли Базловы. К 1660 году в деревне было уже 10 домов и более 50 жителей, все карелы.

Одновременно с ними в 1650 году в деревню Душково поселились: Душка Афанасьев на самом высоком месте горы, рядом с ним две семьи Медведевых, потом Гордеевы и Василий Мартынов. Дома они построили в один ряд окнами на юг. Через два года в деревню приехала семья Ларионовых, которая поселилась напротив Афанасьева. В Муравьево переехала семья Кузьмы Игнатьева.

Поля вокруг стали освобождаться от леса и кустарников, засеваться льном, рожью, овсом и ячменем. Сыновья отделялись от отцов и строили дома рядом или напротив родительских.

К 1662 году проживали: в деревне Петряйцево 13 семей, в Муравьеве 6 семей, в Поцепе 4 семьи, в Душкове 7 семей.

Карелы продолжали строить новые деревни и заселять заброшенные. В деревню Байки пришла семья Якима Семенова, прибывшая в Прокино в 1634 году. Туда же пришел Ортем Григорьев в 1647 году.

В погост Карело-Кошево в 1651 году пришел Исаак Иванов и в 1659 году пришел Ермолай Михайлов.

В Горбовец подошла семья Кузьминых, из Грудина сюда перевезли семью Захаровых, пришли Григорий Леонтьев, Яков и Иуда Ермошины.

Артемьевы поселились в соседней деревне Калиниха, Терентий Федоров вместе с семьей Орловых стал в лесу строить свою деревню, которую по его имени назвали Терехово.

В соседнюю деревню Акиниха поселилась семья Шамшевых, позднее их потомки расселились и в русской деревне Хотена.

В деревню Бережки пришел Друзин Игнатьев, а его брат Климент стал строить дом через реку на горе, и деревня эта стала называться по его имени Климантино.

К 1662 году вокруг погоста Карело-Кошево было 12 карельских деревень с общим числом 45 дворов и 226 жителей.

А в это время «знатцы» приводили все новые и новые партии людей по 3-5 семей. Карелы ютили их на первое время, потом помогали новым семьям находить пустующие дома или строить новые деревни. Были заселены бывшие русские деревни Поцеп, Акиниха, Шейно, Кошево, Гремячиха, Горбовец, Бережки, Байки. Карелы на новых местах построили деревни Петряйцево, Душково, Терехово и Климантино.

Так случилось, что примерно в 10 километрах друг от друга оказались два села под названием Кошево. Тогда решили оставшихся карел из деревень Грудино и Прокино перевести через лес в Петряйцево, Душково и Муравьево. Оставили там только русское население и погост назвали Русско-Кошевским. Погост, вокруг которого расселились карелы, стали называть Кошево Карельское или Карело-Кошево.

«Знатцы», возвратясь с группами карел в Прокино и Грудино, не застав там ни одного карела, вели людей дальше по дороге. Они останавливались в заброшенной деревне Синяево, шли дальше в Гладышево, Прилуки, Сносы, Моисеха и другие. Так вокруг погоста Прилуки родился еще один островок из 9 карельских деревень.

Укоренение

 
«Положи в огонь рябину,
Дерево святое – в пламя,
Коли кровь сочиться будет,
Значит к нам идут с войною.
Коль вода сочиться будет,
Прибывают гости с миром».
 

(«Калевала», песнь восемнадцатая, стр. 206)

 
«Нет причины для печали,
Нет предлога для заботы,
Божье солнышко сияет
И в других краях на свете...»
 

(«Калевала», песнь третья, стр. 47)

В 1662 году в деревнях Русско-Кошевского погоста появились два писца. И объяснили, что по Указу царя Алексея Михайловича Романова им надо переписать подушно всех живущих здесь карел, их дома, скот, землю и имущество. Затем решить, что с ними делать дальше – оставить здесь или перевезти всех в создаваемую неподалеку Карело-Кошевскую волость.

Настоятель Николаевского Антониева Краснохолмского монастыря, узнав о переписи карел, отправил в деревни Грудино и Пронино монахов на лошадях. Они должны были увезти всех карел за 15 километров в Слободу и спрятать их на время переписи за широкими монастырскими стенами. В это же время карел из других деревень Дор, Горка, Рудихово, Желобни попытался спрятать у себя местный помещик.

Упрямые карелы заявили: «Крепостей на нас за вами монастырь нет и работать нас и тягла тянуть и пятины давать насильно не заставишь». Они убежали через лес к своим сородичам в Петряйцево, Душково и Муравьево. Писцам ничего не оставалось делать, как вернуться обратно в поселение Городецк (нынешний город Бежецк). Они доложили руководителям наместничества, что переписать карел, поселенных на монастырских и помещичьих землях, они не смогли и объяснили ситуацию.

Та первая перепись карел указом государя Алексея Михайловича Романова была поручена Федору Аксакову. Тот дал поручение уездным воеводам. Перепись проводилась на территориях Бежецкого, Новоторжского, Угличского и Ярославльского уездов. Несмотря на то, что монастыри и помещики скрывали карел как дешевую рабочую силу, не давали их переписывать, было тогда переписано 1143 карельских двора. Всех этих карел Федор Аксаков отписывал в дворцовые волости из всех монастырей, помещиков и вотчинников.

Через три года писцы вернулись, чтобы опять попытаться переписать карел. На Карело-Кошевском погосте перепись прошла в 1662 году чинно и благородно. Карелы жили в своих домах, к тому времени уже было 12 карельских деревень. В каждой деревне было от 1 до 10 домов, карелы разрешали писцам переписать всех людей, дома имущество и скот. Они уважали государя Алексея Михайловича Романова за то, что он разрешил им поселяться на землях Бежецкого Верха в заброшенных деревнях, строить новые деревни. Освободил от налогов и податей. Они понимали, что перепись нужна для того, чтобы перевести всех карел от подчинения монастырей, помещиков и вотчинников под его государеву опеку.

Отработав снова около месяца в деревнях погоста Карело-Кошево, писцы направлялись через лес в Русско-Кошевский погост, где в деревнях жили карелы вместе с русскими. Они пришли в деревню Грудино, проработали два дня. Пришли люди от местного помещика и побили писцов. Карелы, отогнав обидчиков, вылечили писцов и стали защищать их. Писцы смогли переписать карел деревень Грудино, Прокино, Дор, Рудихово и Горка. Предложили им переселиться на территорию Карело-Кошевского погоста. Кто-то сомневался, кто-то хотел остаться жить там, где они прожили уже по 20-30 лет, родились дети, не знающие никакой другой родины, кроме этой. Местный помещик решил встретиться сам с писцами и договориться. Переговоры велись в доме местного старосты за богато накрытым столом. Помещик просил писцов не переселять карел, оставить за ним. За большие деньги договорились переселить оставшихся карел из пяти переписанных деревень в помещичью деревню Синяево, которая стояла на дороге Красный Холм—Прилуки и полностью пустовала. Деревня стояла на помещичьей земле. В следующий 1666 год всех оставшихся карел Русско-Кошевского погоста воеводы и посыльные с помощью приставов силой перевезли в пустующую деревню Синяево. Так между русскими деревнями Горка, Анисимово, Сорокино, Власово появилась чисто карельская деревня.

В 1669 году писцы переписали всех карел, проживающих в Кашинском уезде. Там карелы занимали пустующие деревни, не желая оттуда выезжать. Перед их настойчивостью вынуждены были уступать такие люди, как архимандриты монастырей.

В Угличском уезде (позднее Кашинском) оказалось более 50 карельских дворов. Карел решили свезти в один погост, образовали для этого погост Прилуки с деревнями Никола, Ястребиха, Григоровка, Селы, Моисеиха, Сносы, Синяево и Гладышево. Карельскую деревню Синяево, стоящую среди русских деревень, так же отнесли к погосту Прилуки. Свезенные сюда карелы обустраивались на новом месте, некоторые из них бежали в Карело-Кошевский погост, где жизнь уже наладилась и была стабильной, карелы там работали только на себя. Ряды карел постепенно увеличивались. Особенно много карельских семей пришли во время войны 1656-1658 годов. Тогда Швеция воевала с Польшей и Данией. Воспользовавшись этой войной, русские стали толкать карел Карельского перешейка на восстание. Восстание было подавлено, и карелы устремились на земли Бежецкого Верха. «Знатцы» не успевали приводить группу за группой. Некоторые семьи приходили самостоятельно, блуждали по землям и окрестностям Олонца, Тихвина, Валдая, Ярославля, Москвы. Карелы находили постоянное место жительства через 10-15 лет после выхода с Карельского перешейка, а иногда и более.

Уездные воеводы посчитали, что движение и перемещение карел закончилось и решили провести окончательную их перепись в 1678 году. Определить, каких карел перевезти в государевы дворцовые волости, каких оставить за монастырями, помещиками и вотчинниками. Эта была самая кровавая перепись карел. Помещики и вотчинники скрывали их, не давали переписывать и вывозить карел в дворцовые волости. Они били, рубили, убивали писцов и посыльных. Монастырские и помещичьи карелы противились переписи, скрывались в лесах, уходили в карельские государевы волости и погосты. Так толком их не смогли переписать, хотя пытались это сделать и в 1682 году. Через 20 лет в 1698 году карелы стали обращаться с челобитными к царю. Они писали, непонятно почему оставались за монастырями и помещиками, если в 1678 году были сысканы и отписаны к государеву двору. Одновременно помещики и вотчинники, стольники и дворяне в тот же год просили государя оставить за ними тех карел, которые были отписаны в их владения в 1678 году.

К 1709 году на территории Бежецкого Верха без миграции постоянно проживали 630 карельских дворов. В бывшем Кашинском уезде было около 60 карельских дворов. К 1873 году карелы построили, восстановили из руин, выпестовали своими руками на тверской земле 828 деревень.

Радости жизни

 
«Скирды есть на каждом поле,
Закрома – у каждой речки.
Где ольшаник – там и нива,
Где ручей – там клин ячменный,
Где порог – там клин овсяный,
Где река – поля пшеницы».
 

(«Калевала», песнь двадцать вторая, стр. 254).

Прошло 40 лет, наступил 1690 год. Выросли дети первых переселенцев карел, подрастали внуки. Многие из них отделились от родителей и жили своими хозяйствами. В деревне Петряйцево было уже 19 домов и 98 жителей, в Душкове – 15 домов и 76 жителей. К этому времени были вырублены леса вокруг деревень до рек и ложбин, которые стали естественными границами между деревенскими угодьями. Надо сказать, что эти границы сохранились до настоящего времени. Вокруг Петряйцева эти поля были в радиусе с полкилометра во все четыре стороны. Позднее жители деревни перешли реку в сторону Поцепа, до которого было два километра и углубились полями еще на полкилометра. Поцеповские рубили лес навстречу, оставшиеся 150 метров ольшаника между полями двух деревень остались границей до конца их дней. Жители деревни Душково, обработав землю вокруг деревни, на берегу реки оставили часть смешанного леса, сохранившегося до наших дней. Они перешли реку и стали рубить лес в сторону Петряйцева до ложбины.

Скорее всего, не случайность в том, что число первых обработанных полей вокруг деревень равнялась числу хозяйств. Например, деревню Петряйцево основали восемь хозяйств и полей сначала тоже было восемь: три поля от деревни до реки Теплинки, два поля с обеих сторон выгона в ельник и три поля от деревни к речке Оносиха. Душково основали шесть хозяйств и первых полей тоже шесть: два поля за рекой к деревне Петряйцево, два поля с обеих сторон выгона в свой ельник, поле к реке Каменка и поле к деревне Шейно. Деревню Поцеп основали четыре хозяйства и число первых полей четыре: одно в сторону русской деревни Слепнево, второе к лесу – Жиденка, третье за рекой к Петряйцеву и четвертое между реками Каменка и Сеньковской рекой.

Границы между полями определились реками, логами, ложбинами, дорогами или оставленными перелесками. Хорошая почва была после ольшаника, так как ольха растет на плодородных землях. В эту почву сеяли лен, старались сеять в первый год погуще, чтобы урожай был богаче. Каждый год поле прибавляли, отодвигая лес все дальше и дальше от деревни. Сначала на каждом поле было четыре полосы: ржи, овса, ячменя и льна. Позднее стало шесть полос, добавились полоски конопли и гречихи. Каждое поле было ограждено изгородью из жердей. Жители одного конца деревни корчевали лес и обрабатывали поле со своей стороны, другого конца деревни – со своей. Хозяйства с середины деревни чаще всего рубили лес и обрабатывали землю за усадьбами деревни. Первые поселенцы деревень Петряйцево и Душково поделили пашню по 10 десятин на душу. Общинные сенокосные угодья также поделили на наделы. Когда весной подрастали всходы на полях, хозяева обходили поле, смотрели, не остались ли огрехи земли, которые надо подсеять. Хозяйства становились богатыми хлебом, могли давать хлеб в долг или за работу. Карелы приходили отовсюду жить в эти деревни к своим сородичам иногда ни с чем. Они знали, что среди людей с голоду не умрешь.