Текст книги "Хроника одного задания"

Автор книги: Анатолий Гончар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Гончар Анатолий
Хроника одного задания

Все описываемые события являются плодом авторского воображения, совпадения случайны, персонажи и их характеристики вымышлены.

Вместо пролога

Черная ночь приподняла своё холодное крыло, отворяя двери стремительно наступающему утру. Оно (утро), пока ещё раннее, было разбужено голосом отрядного муэдзина. Негромкие голоса, шуршание одежд… и общая молитва…

А уже часом позже отряд Хаваджи Мирзоева покидал свой базовый лагерь. Небольшие группки моджахедов растекались по окружающим горам, чтобы выйти к транспортным коммуникациям противника, нанести стремительный, неотразимый удар, и вновь раствориться в тенистых просторах чеченского леса.

…Стараясь не оставлять следов, боевики группы Лечо Бакриева пересекли ручей и выбрались на хребет, тянувшийся прямиком в нужном направлении. Здесь Лечо позволил своим людям передохнуть, и уже больше не намереваясь останавливаться, широким шагом направился туда, где его ждало знамя священной войны-джихада. (О том, что его ещё ждали и деньги, обещанные за каждую проведённую диверсию, Бакриев предпочитал умалчивать. А деньги… что деньги? Деньги, они и есть деньги… как без них?)

Двигаясь таким образом, вскоре Лечо вывел своих боевиков на широкую, накатанную трелевавшими лес тракторами, дорогу, и зашагал ещё быстрее.

Глава 1
Подготовка к выходу

Мне эта задача не понравилась с самого начала…

(шрам в глубинах памяти)

Старший прапорщик Ефимов

– Серёга, дуй на ЦБУ, – это Вадим – мой ротный майор Фадеев – заглянул в палатку, где я и ещё один командир разведывательной группы предавались послеобеденному отдыху, – на тебя БР пришёл.

– Ну вот, – буркнул я, всеми силами изображая недовольство, – только-только вознамеришься отдохнуть часок-другой, и вот тебе на – какая – никакая подлянка, а вылезет.

– Иди, иди, а то тебе ещё «Решение» «рисовать», – поторопил меня командир роты, и я удивлённо изогнул брови.

– С чего бы это? – боевое распоряжение только пришло, и сразу идти принимать «Решение»?! Хм.

– А с того, что светит табе, милай, дальняя дорога завтра с утра пораньше, – говоря это, Вадим отнюдь не улыбался.

– Блин! – выругался я, совершенно искренне возмутившись. – Блин! – ещё раз, уже вставая с только что притепленной постели. Не то, чтобы я не хотел отправляться в горы. Скорее наоборот – четырехдневное сидение в ПВД уже начало сказываться непереносимой тоской, НО не люблю я внезапно возникающих задач. НЕ ЛЮБ-ЛЮ! Почему? Просто не люблю и всё. Впрочем, от моего люблю – не люблю в данном случае ничего не зависело. Не скажешь: «Пусть, мол, за меня другой пойдёт, а я как-нибудь в другой раз по лесу прогуляюсь».

– Топай, Серый, топай! – поторопил Фадеев, видя моё нежелание ускориться. – Комбат ждёт.

Опа, комбат, мне это не понравилось ещё больше. И вообще, в груди неприятное ощущение появилось, не знаю даже почему, но будто шёл-шёл, споткнулся и всей грудью на острый камень. Только дух вон.

Да ничего не поделаешь, надо идти. Хорошо хоть не раздевался. В берцы впрыгнул и в палатку ЦБУ – центра боевого управления потопал. Пока пересекал плац, ещё нечто весьма интересное заметил: легковушка старенькая у ворот КПП притулилась, что тоже навевало на кое-какие размышления. А уж тем более настроения не добавило присутствие на постановке задач какого-то одетого в гражданку дядечки. Почему именно «одетого»? Да потому что военную выправку в нём было видно за километр. Когда же оказалось, что этот субъект намеревается пойти вместе с группой, моё настроение испортилось окончательно.

Беседа, то бишь постановка задач, надолго не затянулись. Вскоре, получив все необходимые указания, я повернулся и пошёл готовиться к боевому выходу.

– Да, вот что ещё… – комбат остановил меня, когда я уже был на полпути к двери. – У тебя, кажется, в тыловой тройке некомплект?!

– Так точно, – без обиняков согласился я, не до конца понимая, куда клонит наш батяня-комбат.

– Хм, – прозвучало так, как будто он другого ответа ждал. – Тогда возьмёшь одного человека у Гуревича, – от удивления у меня едва не отвалилась челюсть. – И не корчь рожу. В БЧС впишешь и всё.

– Товарищ полковник, у меня достаточно людей! – я не мог не запротестовать, забирать бойцов у другого группника было, по меньшей мере, нехорошо. – Нафига мне кого-то ещё брать? Вон некоторые и по десять человек ходят. У того же Гуревича двенадцать – с радистами.

– Ефимов! – Трясунов повысил голос. Нда, когда нужно, наш комбат умел настоять на своём. – Я тебя, что, спрашиваю? Мне пофигу, достаточно у тебя людей или недостаточно, я сказал взять, значит взять. Возьмёшь, и чтобы нормального! – Потом подумав, добавил: – На одно БЗ. Так Гуревичу и скажешь. Будет вякать – и его с тобой отправлю. В роли бойца. Понял?

– Понял, товарищ подполковник! – нда, а он не шутит, прецеденты были, в прошлую командировку у него офицеры в роли бойца на боевое задание уже ходили. – Разрешите идти?

– Иди-те… – Трясунов махнул рукой и остался шушукаться с моим будущим спутником, а я вышел из палатки и первым делом пошёл разыскивать капитана Гуревича. Надо же было, в конце концов, его обрадовать?!

Нашёл я Игоря за нашей палаткой, где он строил свой личный состав, собираясь вести их на послеобеденные занятия. Обычно у нас после обеда бывали хозяйственные работы, но сегодня он решил своих бойцов немножко взбодрить.

– Игорь, тут такое дело, – я мысленно почесал репу, не зная, как начать разговор. – В общем, комбат приказал на одно БЗ, – я специально выделил слово «одно», – у тебя одного бойца позаимствовать, – сказал и почувствовал себя, по меньшей мере, дураком, а стоявшие в строю разведчики тревожно прислушались, ожидая продолжения «пьесы».

– Да не отдам я никого! – сразу же взъерепенился мой друг и боевой товарищ капитан Игорь Гуревич. Я же, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, был вынужден повторить слова Трясунова ещё раз.

– Только на одно задание. Он приказал. Да я брать не хотел… – и сокрушённо развёл руками, мол, что поделаешь, комбат есть комбат.

– Товарищ капитан, давайте я схожу? – отозвался из строя младший сержант Уткин. За что был удостоен весьма красноречивого взгляда своего группника. Мало того, что он влез в чужой разговор, так ещё и не принято у нас напрашиваться, примета такая. Хотя на меня она не действует… пока…

– З-а-а-а… ткнись! – рявкнул Игорь, даже не оборачиваясь лицом к юному добровольцу. Ха-ха, похоже, парня впереди ждёт нелицеприятный разговор.

– Так что будем делать? – мне надо было поскорее развязаться с этим вопросом, чтобы заняться следующими.

– Что, что… – забубнив, как сварливый дед, командир первой группы первой роты капитан Гуревич Игорь Иванович повернулся к ожидающим его решения бойцам. – Ну и? Я так понимаю, желающие пробздеться среди вас найдутся? – невнятное гудение. – Понятно, – по общему настрою капитан понял, что такие действительно есть, хотя и меньшинство.

– Ну-ну… – Игорь изобразил обиду, и вдруг сделав совершенно серьёзное лицо, спросил: – Серёг, тебе кого: автоматчика, пулемётчика? Снайпера не дам, он у меня один остался…

– Автоматчика, – я был вынужден прервать его разглагольствования, так как действительно спешил, нужно было готовиться к выходу, а дел предстояло много.

– Ладно, жребий тянуть не будем, возьмёшь Гришу Ляпина, – он кивнул в сторону крепыша, ходившего у него в головном дозоре. Чего-чего, а щедрости Игорю было не занимать. Хоть и на одно БЗ, а дал действительно лучшего. – Забирай, пользуйся! Но чтобы соринки, тьфу ты, волоса с его головы не упало, своей головой отвечаешь!

Я кивнул:

– Само собой.

– Можешь сразу наголо подстричь. На всякий случай, а то придётся по всему лесу с пылесосом ползать, – он уже улыбался. И окончательно развеселясь: – Понаберут всяких там прапорщиков!

– Вот-вот, и приходится им, бедным, офицеров учить. Комбат предлагал вместо бойца тебя взять, да я отказался. Говорю, лучше бойца. Хоть с советами лезть не будет! – в тон ему высказался я, при этом во втором случае совершенно не погрешив против истины.

– Когда выход? – Игорь стал совершенно серьёзен.

– Завтра утром.

– Тогда сразу забирай, пусть готовится. – И уже во всю гомонившим бойцам: – А вы, бездельники, налево, на улитку шагом марш! А я щас с тарищем старшим прапорщиком минутку пошушукаюсь и подойду… И вот тогда мы – вы малость взгрустнёте.

– Это куда это тебя так собирают? – полюбопытствовал Игорь, когда Ляпин ушёл собирать шмотьё, а остальной личный состав упылил из зоны видимости.

– Хрен его знает, район дали такой, что его и за десять боевых заданий не облазишь. И что будем искать – понятия не имею. С нами ещё какой-то хрен с бугра идёт, он типа в курсе. А мы так, на подпевках будем.

– Ясно… – глубокомысленное молчание, и тут же: – Это знаешь, что может быть? – пауза и моё отрицательное качание головой. – В прошлом месяце, говорят, какую-то вертушку сбили, так вот – то ли она кого-то шибко важного перевозила, то ли вообще из-за бугра была. Вся информация на уровне слухов. Ты тогда на БЗ был, поэтому и не в курсе. – Я согласно кивнул, уже догадываясь о пришедшей ему в голову мысли. – Вот, наверное, вы к ней и прётесь.

– Не знаю, – я искренне пожал плечами, – будем поглядеть.

– Ладно, не парься! – Игорь ободряюще улыбнулся, помахал мне ручкой и пошёл на улитку к свои ждущим выволочки разведчикам.

Я же, увидев чапающего из туалета старшину старшего прапорщика Косыгина Петра Васильевича, засвистел и призывно замахал руками.

– Василич!

– Чё те? – старшина пребывал в своём репертуаре.

– Пиши рапорт на пайки, на трое суток с завтрашнего числа, на тринадцать человек. – Косыгину всю информацию лучше выдавать сразу. Порциями он её может не по тем полкам разложить и что-нибудь не так сделать.

– А чё эт на тринадцать? – наш старшина тот ещё жук, его не проведёшь. – У тебя же в группе двенадцать человек вроде?!

– Со мной Ляпин из первой группы идёт, – шутить и спорить со старшиной себе дороже, поэтому я поспешил объясниться, – со мой тринадцать.

– Тогда понятно, значит, с завтрашнего?

Я кивнул, и Косыгин, на ходу что-то насвистывая, отправился в штабной кунг.

«Так, с пайками, можно считать, вопрос решён. Теперь следует заняться остальным…»

Выход был действительно назначен на завтрашнее утро. Так что всё оставшееся светлое время суток ушло на сборы и приготовления. Район, где нам предстояло вести поиск, по-настоящему горным назвать было нельзя, но и таким, как до сих пор приходилось мне работать, он тоже не был – абсолютно неподъёмные обрывы мне прежде если и попадались, то редко, а тут их вроде бы намечалось предостаточно. Поэтому кроме обычных верёвок пришлось получать на складе альпинистские карабины и искать среди каптёрочного хлама заброшенные туда за ненадобностью обвязки.

Мысленно матерясь и чихая от поднимаемой пыли, мы со старшиной роты не спеша разгребали вещевые завалы.

– Михалыч, – это со стороны палатки центра боевого управления показался ещё один группник нашей роты старший лейтенант Крушинин собственной персоной, я помахал ему поднятой вверх рукой. – Михалыч, – крикнул он громче, похоже, так меня и не заметив, – тебя к телефону.

А может всё-таки увидел? Впрочем, к чему мне этот философский вопрос?

– Иду, – отозвался я, и повернувшись к Косыгину: – Василич, найдёшь, отдай Прищепе. Добро?

– Однозначно, – глубокомысленно изрёк старшина, и ещё глубже зарывшись в тряпки, продолжил начатые «раскопки».

«Тоже мне Жириновский нашёлся», – я мысленно хмыкнул и поспешил в палатку Центра Боевого Управления, так как боялся, что связь неожиданно прервётся, и я не смогу услышать голоса моих дорогих и любимых – жены и ребятишек. А что это был звонок именно от них, я не сомневался ни на секунду – ни у кого из родственников, кроме супруги, номера отрядного телефона не было.

Увы, всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Моя недолгая беседа с семьёй закончилась, оставив в душе щемящее чувство расставания, слегка смешанное с чувством вины и приправленное сладким налётом ожидания скорой встречи, ибо до конца командировки оставалось всего-то чуть больше месяца. Точнее тридцать семь дней томительного ожидания.

– Серёга! – окрик майора Фадеева вывел меня из пелены грустных раздумий. – Я джипиес получил и тебе на стол положил.

Только сейчас я вспомнил о том, что просил Вадима получить мне новый навигационный прибор взамен вышедшего из строя. Сломался мой старый джипиес на предыдущем боевом задании. От чего? Кто знает, может, тюкнул я его чем по неосторожности, может влагой напитался, (всё БЗ лили дожди), но экран погас и больше ни в какую не хотел загораться. Значит, с джипиесом полный порядок. Это хорошо. Одной проблемой меньше. Так, теперь надо пойти и, в конце концов, разобраться с обвязками (хотя бы посмотреть, что они из себя сейчас представляют, а то может ещё перешивать придётся или вообще самим из веревок вязать).

– Понял, потом заберу, – махнул рукой я и направился в сторону ротной каптёрки, дверь которой была по-прежнему раскрыта, надеясь увидеть в руках у остававшегося там старшины столь вожделенные для меня предметы горной экипировки. Увы, ни Васильевича, ни обвязок в каптёрке не обнаружилось.

– Василич! – позвал я, будучи совершенно уверен, что тот отирается где-то поблизости – на удалении одного подскока. Но мои ожидания оказались напрасными.

– Васильевич! – крикнул я уже гораздо громче, но вновь не получил никакого ответа.

– Василич! – уже со всей мощи рявкнул я, и из палатки связистов высунулась помятая физиономия Григория Воробьёва – капитана – командира роты связи – моего бывшего ротного. Я же приехал сюда в должности старшины роты связи, а уже потом, когда отряд понёс значительные потери среди офицерского состава, переквалифицировался на командира группы. На войне я уже не первый раз, но тогда был Афганистан. Хотя хрен редьки не слаще, война она и есть война – что в анфас, что в профиль.

– Ты чего орёшь? – похоже, у Гриши вчерашний вечер удался. Да какой уж там «похоже». Сегодня с утра только и разговоров было, как капитан Воробьёв, слегка усугубив на именинах лейтенанта Суслова – нашего начпрода, потом битый час гонялся с пистолетом за тем же самым именинником, грозясь отстрелить ему самое дорогое и обещая пристрелить каждого, кто помещает проведению данного мероприятия. Что он подразумевал под самым дорогим, было не совсем понятно, потому как целился куда-то вниз и стрелял всё время под ноги. Пистолет у Григория в конце концов отобрали. После чего комбат приказал сопроводить его до кровати и ПМа больше ни под каким предлогом не давать «ни завтра, ни послезавтра, ни когда-либо ещё». Жаль, что я, несмотря на выстрелы, всё это время спал и шоу не видел. Говорят, было весело. Интересно, а Суслову тоже было весело или не очень?

– Василича зову, – ответ мой выглядел донельзя глупо, но что я ещё мог ответить на не менее глупый вопрос?

– Да здесь он, – мой бывший ротный кивнул в направлении собственной палатки.

– Тогда какого хрена… – я не договорил, просто понял, что это не имеет смысла, ибо из жилища связистов на свет божий выбрался довольный донельзя (ну прямо как налакавшийся сметаны кот) старшина Косыгин. Физия его буквально светилась от счастья. В одной руке он держал нужные мне обвязки, в другой – литровую бутыль, на дне которой всё ещё трепыхались остатки слегка мутной жидкости.

– Во, нашёл! – возвестил он, радостно потрясая обеими руками.

Если признаться, я так и не понял, что именно он имел в виду – обвязки или запрятанную в тряпьё, да так там и забытую, а теперь найденную бутыль самогона. Во всяком случае, самогону он радовался не в пример больше.

– Ты чего не отвечал? – сердито буркнул я. Хотя в душе вовсе не злился и не обижался, сердиться на Васильевича не имело смысла.

– Я думал, с тобой ротный, – признался тот, и только теперь я осознал, что найденная старшиной бутылка изначально была полной.

– Васильевич, блин! – мне только и оставалось, что развести руками и, шагнув навстречу старшине, забрать у него предметы моих поисков. Слава богу, обвязки оказались вполне пригодными для использования, даже почти новыми. Так что ещё на одну проблему в подготовке к предстоявшему боевому выходу стало меньше.

Пока я носился с горным снаряжением, мои бойцы спокойно дербанили пайки. Шли на три дня, но кто-то брал хавчика на два, а кто-то рассовывал по рюкзаку абсолютно всё. Бойцы менялись меж собой (в зависимости от того, кто что больше любил) тушёнку на кашу, паштет на сельдь в масле или фарш сосисочный и так далее. Лишние галеты складывались в отдельную стопку или сразу же отправлялись в оставленные под мусор коробки. Что-что, а нехватов среди моих спецов не было. И хотя разнообразие местного питания оставляло желать лучшего, калорий хватало за глаза. Можно было бы ещё понаблюдать за умиротворяющей картиной общих сборов, но мне тоже было пора заняться собственными делами. Так что швырнув обвязки к вытащенным из рюкзаков (для «техосмотра») и теперь сложенным в кучу верёвкам, я заграбастал отложенные для меня пайки и со спокойной совестью отправился в палатку, чтобы в уютной обстановке офицерского кубрика уложить рюкзак. Кстати, не такое это простое дело как кажется, и хотя многое делается индивидуально, но общие правила всё же существуют. Вода, дополнительный боекомплект – это первое, они всегда должны быть под рукой. Опять же немного продуктов для лёгкого перекуса (основную массу «пищевых концентратов» можно спокойно запихать на самое дно рюкзака для создания «правильного» центра тяжести). С центром тяжести вообще морока – уложишь весь БКа сверху, так вкупе с нагрудной разгрузкой в самый неподходящий момент тебя начинает мотать из стороны в сторону. Опять же, положишь всё вниз – мало того, что во время боя не доберёшься, так ещё и поясницу давить будет. Но это, конечно, тоже у кого как, да и рюкзаки бывают разные. У меня так обыкновенный РР – рюкзак рейдовый – мне, например, давит. К тому же и БК можно взять два, а можно и три.

Значит, с горным снаряжением всё, теперь берусь за собственные сборы. И ещё вот что – не забыть сигналы опознавания посмотреть, а то вдруг сменили, хотя вроде бы и не должны.

– Прищепа! – окликнул я одного из своих спецназёров, временно исполняющего обязанности моего заместителя.

– Я, товарищ старший прапорщик! – у него не голос, а бухалка, всё кажется, будто из бочки доносится, если на кого гаркнет, то по звуку не крик, а медвежий рёв. Вот взматереет, и годков так в тридцать точно как медведь станет. У него и сейчас ширина плеч больше, чем рост. И ведь что главное – не увалень. Ходит в головняке первым, прёт и миноискатель и АС «Вал», это кроме автомата, естественно. Я ему предлагал АКМС с ПБСом – с прибором бесшумной стрельбы. Он отказался, говорит АК – пять сорок пять привычнее. Привычнее так привычнее, не мне же лишний ствол на горбушке таскать. Хочет, так пусть таскает, а в головняке – головном разведывательном дозоре – бесшумник по-любому нужен.

– Аккумуляторы к БНам на тебе, понял? – БНы – это ночные бинокли – БН-2 и Бн-3. Их вообще чаще всего «ночниками» называют, как, впрочем, и ночные прицелы.

– Я помню, – помнит он, как же! Прошлый раз чуть было без батарей не ушли, хорошо, что проверил. Сашка-то всем хорош, вот только до Виталика по хозяйственной части ему ещё далеко. Виталик Шадрин – мой штатный заместитель, находится в госпитале по ранению. На предпоследнем БЗ зацепило его малость. Так что едва ли до конца командировки он вернётся в строй, к тому же зная Виталика… Ну да ладно, пусть лечится.

– Прищепа! – вот ведь он уже решил, что у меня к нему всё. Ну, уж нет!

– Да. Я. – С готовностью отозвался мой временный заместитель.

– Нам минералку обещали подкинуть, так что отряди пару человек на продовольственный склад, пусть заберут.

– Товарищ старший прапорщик, может, мы когда на ужин пойдём, тогда и…

– Саша, отправляй, – потребовал я с нажимов в голосе, – а то Вы пока проваландаетесь, про обещанную минералку тихо забудут. Вперёд и с песней… и чтобы в темпе, – я, конечно же, мог распорядиться и отправить бойцов сам, но следовало приучать исполняющего обязанности заместителя командира группы к самостоятельному командованию, а прочих бойцов привыкнуть к отдаваемым его голосом командам.

– Юдин, Гаврилюк! – вернувшись на своё место и не отрываясь от созерцания разложенных на картонке консервов, распорядился Прищепа, – слышали, что командир сказал? На всё про всё – пять минут.

Вот это нормально, это уже по-нашенски – мягко, но твёрдо. Рядовой Юдин ходит в головном разведдозоре вторым, сразу за Прищепой, зовут Ильёй. Нормальный боец, только я его сегодня в тыловую тройку определил. Он сперва для порядка побухтел, побухтел и умолк. А что барагозить, если только на одно БЗ? То-то и оно. Гаврилюк Алёшка – снайпер, он в тыловом дозоре. С ним, кстати, там же ещё и Эдик Довыденко с РПК. Раньше в тыловой тройке ещё и Шадрин был, но теперь до сегодняшнего для двое ходило. Всё собираюсь на постоянку (постоянной основе) сунуть туда кого-нибудь третьего, но никак не соберусь. А поставить надо. Может, Юдину понравится? Хотя кого тогда в головняк ставить? Нет, скорее всего, я к ним Батуру определю. А вторая тройка ядра и вдвоём оставшийся месячишко походит.

– Пошли! – это уже вскочивший на ноги Гаврилюк потянул за рукав не спешившего отрываться от своих продовольственных запасов Юдина.

– Да щас я! – попробовал отмахнуться тот, но не тут-то было.

– Пошли! – настойчиво потребовал мой второй снайпер, и Илюха, тяжко вздохнув, был вынужден повиноваться.

Ляпина по трезвому рассуждению я решил поставить не в тыл, а в головной, разведывательный дозор, на место Юдина, а Юдина, о чём я уже упоминал, как раз в тыл. Тыловая тройка как – никак за глазами, и когда там привыкшие друг к другу ребята, мне как-то спокойнее. Теперь у меня боевой порядок распределился так: первый – рядовой Прищепа, про него я уже тоже говорил. Второй, значит, Гриша Ляпин. Третий – пулемётчик рядовой Тушин, имя всё время из головы вылетает, Тушин и Тушин, вот и сейчас вылетело, ладно, бог с ним, с именем! Тушин мне сперва слабоват для ПКМ показался, впрочем, так оно и было, но потом втянулся, прёт, как вол. Следом за ним я иду, и на это у меня имеется сразу несколько причин, объективных и субъективных. Хотя среди наших четвертое место в боевом порядке считается несчастливым. Но мне ли заморачиваться? Я считаю по-другому. Итак, почему я хожу четвертым: во-первых, у меня в группе до этого БЗ внутригрупповой связи не было (на это боевое задание дали – сподобились, у того же Гуревича отобрали. Бедный Игорёк!) и управлять головняком было сподручнее; во-вторых, противник прекрасно знает, где обычно идёт командир спецназовской группы, так что я заодно и о своей заднице забочусь. Я вообще о своей заднице не забываю, хожу в обычном маскхалате (когда тепло), когда похолоднее, как сейчас, в обычной горке, ничем не отличаясь от рядовых разведчиков. Разве что кепка набекрень для удобства. (Козырёк так меньше мешает). Но бог с ней, с моей задницей, продолжу о боевом порядке. Так вот, сразу же за мной топает разведчик-пулемётчик Юрка Калинин, следом один из радистов – первый номер Костик Каретников, потом Баранов Артём – автоматчик с АКМС, следом снова радист – контрактник Ромка Гришин, и крайний в тройке Калинина рядовой Николай Вячин с АКМС с бесшумником. Дальше уже тройка Кудинова – собственно сам Аркадий – он снайпер, за ним рядовой Чаврин Сергей с ПКМом, и следом разведчик-автоматчик Николай Батура с АК -74 М. А дальше уже тыловая тройка пошла. Теперь там Илья Юдин-разведчик-автоматчик, следом Алексей Гаврилюк, как я уже упоминал, снайпер и по совместительству мой заштатный алкоголик, впрочем, последнее время он держится, и в замыкании разв… Впрочем, они у меня все разведчики, так что это и так понятно, можно не называть. В общем, в замыкании пулемётчик Эдик Довыденко – рядовой с РПК. Вот и вся группа – четырнадцать человек, я пятнадцатый. Никого не забыл? Ах, да, с нами ещё этот типок пойдёт. Определю его куда-нибудь подальше от себя, к тылу поближе, чтобы глаза не мозолил. Во вторую тройку ядра поставлю и буду спать спокойно.

Всё, хватит болтать, пора дело делать, то бишь рюкзачком заниматься. Вперёд и с песней…

Минеральную воду принесли к тому моменту, когда я, отвязав от спинки кровати рюкзак, уложил в него содержимое первого пайка. Всё, кроме тушёнки. Не идет она почему-то в меня последние три месяца и всё тут. Может быть от того, что лето – начало осени, жара, может почему ещё, не знаю. Это, как говорится, вопрос докторам. Ну, под настроение иногда могу сожрать баночку и опять перерыв дней на семь-десять. Так что на БЗ предпочитаю брать кашу, рыбу, паштеты, фарши (в зависимости от того, какой у пайка номер) и галеты, их обычно беру с запасом. Воды беру две-три баклажки, но пью, в общем-то, мало, и в принципе могу растянуть их и на трое, и на пятеро суток. Хотя, когда вода поблизости, всегда напиваюсь от души – чтобы булькало.

– Сергей! – узнаю голос ротного майора Фадеева.

– Аутиньки, – отозвался я, даже не порываясь выглянуть из палатки. Услышит – подойдёт. Если я ему требуюсь вне её пределов, позовёт ещё раз. Благо у нас тут всё по-простому, без чинопочитания – по именам, НО – по службе главенство ротного признают все, как говорится, несмотря на возраст и былые заслуги. Ведь, в конце концов, ответственность за нас лежит на нём. – Вадим, я здесь!

– Сергей! – Фадеев заглянул в палатку и несколько раз моргнул, привыкая к скудному освещению. – Новая вводная, – я насторожился, – берешь с собой десять кг тротила.

– За каким??? – немая сцена.

– А хрен его знает, даже ни чих – пых… – скорбное разведение рук.

– А хоть с районом разведки поконкретней определились? – такого «Решения» как сегодня, я ещё никогда не принимал. Подписал распечатанный лист карты и отдал своему оперативному офицеру. Типа, потом нарисуешь.

– Не – а, – уж больно легкомысленный ответ, словно ему самому не интересно, вокруг чего вся эта суета. А может и не интересно, былой опыт нашёптывал и подсказывал, что чем грандиозней замысел, тем никчёмней результат. Дай бог, чтобы он оказался прав.

– Полный абзац, блин, пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! – что ж, остаётся только вслед за командиром разводить руками.

– Ты не прав! – возразил мне Вадим и, пнув носком ботинка лежавший подле буржуйки цинк, рявкнул: – Истопник!

По ночам было уже довольно холодно, и бойцы по очереди дежурили около топившихся дровами буржуек, а жрали они дрова не милосердно и требовали хорошей пилы и времени. (Это тебе не афганские «палариусы», «работавшие» на керосине или солярке).

– Я, товарищ майор! – на зов откликнулся рядовой Семёнов, боец из группы капитана Гуревича.

– Золу из поддувала я, что ли, за тебя выносить буду? – вкрадчиво и почти ласково поинтересовался Вадим.

– Сейчас сделаю! – поспешно заверил его боец. Он-то отлично знал, что может скрываться за этой нарочитой ласковостью, и потому, не дожидаясь повторной команды, принялся резво вычищать в цинк накопившуюся в поддувале золу. А я вернулся к прерванному разговору.

– Это почему же я не прав? – теперь уже и второй паёк нашёл своё место в глубокой утробе рейдового рюкзака.

– Ты не просто не прав, ты не прав дважды! – заверил меня Фадеев. – Во-первых, путь твой известен – это глубины чеченского леса, даже более конкретно: куда-то чуток поюжнее обычного. Во-вторых – как это, принеси неизвестно что? Известно – результат, – всё с ротным понятно, он надо мной издевается. Шутит, понимаешь ли. Но, да ладно, шутник, я тебе это ещё припомню!

– Мели Емеля, твоя неделя! – беззлобно огрызнулся я и продолжил укладывание своего имущества.

Не считая вылетов на ВПШГ, в последнее время на вертушках нас забрасывали редко, меня с моей группой так и вовсе ни разу. Так что когда мне довели (уже ближе к вечеру), что вывод в район разведки будет воздушным путём, нам пришлось спешно топать за пределы ПВД и отрабатывать посадку-высадку. В смысле, посадку в вертолёт и высадку из него же – пешим по конному. Одним словом, малость побегали. Но в последний момент у них там наверху что-то не срослось. А может быть, так было и задумано? Одним словом, полетать нам не пришлось. Да, собственно, не очень-то и хотелось. У меня до сих пор от одного воспоминания об афганских взлетах и посадках уши болят, сглотнуть хочется. Так что когда объявили, что вертолётов не будет, я даже какое-то облегчение испытал. На колёсном ходу оно как-то спокойней. Конечно, и на дорогах что угодно может случиться, но тут если в первые мгновения жив остался, то многое от тебя самого зависеть будет, а в воздухе… только от бога, и то в лице пилота. Одним словом… кажется, я уже начал повторяться. Итак, готовность на выезд завтра в десять утра. Всё собрано, все готовы, теперь в шесть подъём, поесть, в темпе вальса получить взрывчатку, граники, то есть РПГ-26, мины, прочую тряхомудию, и в путь. Вот только куда и зачем? Район поиска хрен те знает какой огромный, вот и реши, в каком конкретно месте ножками топтаться будем. Хотя, есть у меня некоторые предположения. И если я прав, то задачка нам предстоит ещё та. Местность труднопроходимая, базовая, а БРов – боевых распоряжений на работу в тех краях раз-два и обчёлся, так что район до сих пор путём так и не разведан. Возможно, именно поэтому про него всякие легенды и ходят. Впрочем, легенды легендами, а приличная база там наверняка есть. В конце концов, банда, с которой пришлось нам схлестнуться на моём втором (в качестве командира группы) боевом задании, шла откуда-то оттуда. И рыл в ней по моим прикидкам – десятка три, не меньше. Так что, несмотря на грандиозность планируемых задач, а судя по субъекту, нас сопровождавшему, именно такими они и представлялись вышестоящему командованию, у моей группы был шанс на реальное действо. И по холодку, временами с места на место переползавшему по моей спине, это не сулило нам ничего хорошего.

Меж тем солнце скатилось за горизонт, и у земли серым туманом стала сгущаться темнота наступающей ночи.

Вечер выдался на удивление тихим. Едва начало темнеть, как на прозрачном, безоблачном небе высыпали бесконечные тысячи звёзд. Млечный путь, туманной лентой протянувшись от горизонта до горизонта, мерцал крупными звездами своих «обочин», большая и малая Медведицы поражали яркостью, и последней надеждой заблудившихся путников сверкала Полярная звезда. Среди звездного роя светлой точкой летел под звёздами искусственный спутник, и возможно где-то там, в глубине космоса, в необъятных просторах галактики в этот же самый миг в такое же безоблачное небо, затаив дыхание, вглядывался чуждый нам инопланетный разум. Но рассуждения о другом разуме следовало оставить философам или, в крайнем случае, космонавтам, а мне пора было идти спать. И потому, бросив взгляд на чадящие у горизонта газовые факелы, я ещё раз вдохнул свежий ночной воздух и нырнул под палаточный полог.