Текст книги "Братья (СИ)"

Автор книги: Анатолий Гончар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Если кто-то думает, что обморозиться в плюсовую погоду невозможно, то он жестоко ошибается. В конце концов, обморожение – это не только тот случай, при котором что-либо превращается в ледышку, но это и когда от переохлаждения отмирают ткани. Или что-то вроде того.

Ухтырцева колотило от холода. Сжавшись в комок, он обходил посты охранения, поочередно повторяя часовым одно и то же:

–Шевелите пальцами, шевелите пальцами...

Бойцы шевелили. Возвращаться домой с отчекрыженными конечностями не хотелось никому. Движение – жизнь, и потому, едва забрезжил рассвет, Ухтырцев скомандовал подъем, надеясь именно движением разогнать сковавшую мышцы стылость.

–Двадцать минут на то, чтобы перекусить, – довёл он своё решение старшим троек, явившимся по его вызову. – Консервы можете разогревать, но по сторонам внимательно. Ни черта не видно! Слушать. Самим не шуметь. Выдвигаемся по первой команде. У кого какие вопросы?

–Да-да-да каааккие на хрен вопросы? Хоооолодно! – отстучал зубами сержант Глушко.

–Холодно, – согласился группник, сам едва сдерживаясь, чтобы на виду у личного состава не застучать зубами.

–Мы пошли? – нетерпеливо уточнил Кислицын.

–Через полчаса, – Ухтырцев и не заметил, как накинул на своё предыдущее время ещё десять минут.

–Усспеем, должны, – заверил командира Глушко, и следом за Кислицыным растворился в туманной дымке.

Глава 13

Наконец-то сквозь туман пробилось утреннее солнце. Его красные, ещё по – утреннему холодные лучи протянулись сквозь ветви и листву окружающих деревьев, заскользили по лицам, одежде, оружию идущих спецназовцев, заиграли радугой в многочисленных каплях дождя, задержавшихся на темных листьях, раскрасили до того серый лес в краски. Даже енотовидная собака, внезапно выскочившая из-под поваленного дерева, показалась идущему первым Андрею слегка розовой. День обещал быть теплым. И это радовало.

"Может, обсохнем слеганца?" – Андрей шлёпал по раскисшей почве насквозь промокшими "крокодилами" (армейскими ботинками с высоким берцем), прозванными так, скорее всего, за ребристую, "крокодилью" кожу, из которой были сделаны. Конечно, к крокодилу она никакого отношения не имела, тем не менее, название с легкостью вошло в повседневный обиход.

Солнце поднималось всё выше. Туман рассеивался. Разведчики преодолели очередной распадок и выбрались на предпоследний на их пути хребет. Командир, остановив группу, вызвал к себе старших троек и расстелил карту.

–Сейчас мы здесь, – не слишком заботясь о точности, Ухтырцев ткнул в карту пальцем. На ламинированной поверхности четко отпечаталась сеточка подушечки. Ухтырцев поморщился. Отломил от ближайшего молодого деревца небольшую ветку.

–Пойдём вот так, – кончик обломанной веточки заскользил по карте, направляясь вначале с юго-запада на северо-восток, потом вильнул и почти по прямой устремился к юго-восточной окраине населённого пункта ...ты.

Кислицын придвинулся поближе, посмотрел, задумчиво покачал головой.

–Что не так? – насторожился заметивший эти телодвижения группник.

–Да ты понимаешь, командир, тут такое дело...

–Не тяни!

–Поганые тут места, командир; ух, поганые!

–А поконкретней?

–Поконкретней... – Андрей задумался или сделал вид, что задумался. – Тут, – Кислицын сорвал листок, оборвал его по краям, оставив одну центральную «ниточку», повел ею по только что показанному командиром маршруту и застыл на одному Кислицыну – младшему известной точке. – Тут, – повторил он, – низинка такая узенькая и холмики, холмики. Небольшие, метров по пять высотой, но крутые, запросто так не влезешь, а идти как раз меж ними придется. И не обойти – с обеих сторон хребты обрывистые.

–И что, вы там так никогда и не ходили?

–Ходили. Почему не ходить? Ходили и не раз. Иначе откуда б я знал? – резонно заметил Кислицын.

–Тогда чего? Тогда и мы пройдём. Дистанцию только побольше наберём и разведдозор вперёд вышлем.

–Это я, значит, со своей тройкой?

–Ну, если боишься, я тебя поменяю...

–Нет, лучше уж я сам, а то клювом прощёлкают, и влезем всей группой. А так хоть какая-то надежда останется, что вытащите. Но я бы здесь не пошёл.

–А где? – Ухтырцев не чужд был приобщиться к чужой мудрости.

–Здесь можно, – хвостик прутика в пальцах Андрея очертил круг, охватывая и обходя предложенный командиром маршрут с севера.

–Ну, ты хватил! Этим путём мы и к вечеру до точки эвакуации не выберемся!

–А быстрее тут никак!

–Понятно. Тогда решено. Идем здесь, – ветка вновь прошлась по указанной ранее линии, – дистанция в группе максимальная. Ты со своей тройкой на удалении видимости.

–Там из-за этих курганчиков, толком видимости не будет.

–Тогда метров до ста. В общем, сам сориентируешься.

–Сориентируюсь... – тоскливо согласился Кислицын. Тащиться к дьяволу в пасть не хотелось. Впрочем, несмотря на столь, казалось бы, подходящее для засад место, на памяти Андрея таких случаев на этом участке не было. Что не могло не внушать надежду. И всё же, все же...

-Тихо! – Андрей поднял руку, ему показалось, что в зарослях что-то мелькнуло. И когда послышался какой-то звук, он, уже держа оружие наготове, беззвучно стянул предохранитель. Замер. Замерли в готовности и ушедшие в стороны бойцы его тройки. Кротов привалился к дереву, Кравчук залег за небольшим взгорком. Вся остальная группа, повинуясь поданному знаку, пока оставалась в бездействии. Но вот среди густых веток мелькнул серо-чёрный бок, и следом показалось вытянутое свиное рыло.

–Кабан! Мать его так, растак – не сдержавшись, выругался Кислицын и сразу же повеселел. Наличие кабана свидетельствовало в пользу отсутствия противника. Но именно что "свидетельствовало в пользу", а не являлось гарантом. Сколько раз бывало, кабаны выходили и даже подолгу бродили возле спецназовских дневок? Не сосчитать!

–Порядок! – Андрей показал идущим сзади поднятый вверх большой палец и всё так же осторожно пошел вперёд. Ставить оружие на предохранитель он пока не спешил.

«Поганое», как выразился Кислицын – младший, место, группа миновала ближе к полудню. Ничего подозрительного не обнаружилось – ни следов, ни звуков, ни запахов. Похоже, здесь действительно давно никого не было. И вскоре спецназовцы поднялись на крайний перед финишной прямой, (как стрела), хребет. Теперь оставалось спуститься, перейти вброд небольшую горную речушку, и совершить крайнее на этом БЗ (боевом задании) восхождение на крутой склон – на взгляд Андрея всего-то метров сто вверх, может быть чуть больше. Поднявшись на гребень, они оказывались подле могильника – надгробного камня, стоявшего здесь с незапамятных времён, а в этот день служившего спецназовцам ориентиром. Камень этот Андрей помнил, в прошлые командировки проезжал мимо него не раз, а вот эвакуироваться в его районе приходилось впервые.

Перед последним рывком командир группы в очередной раз собрал старших троек на совещание.

–Дистанция обычная, особо не растягиваться. Идем средним темпом. Не бежим. Подойдём, как раз и наши подъедут. "Центр" сказал: колонна уже выехала.

–Нормалёк! – вырвалось у стоявшего ближе всех к командиру Глушко.

–В баню хочу! – сообщил своё насущное желание Егоров и, запустив пятерню в густую шевелюру, демонстративно принялся почёсываться.

–Были бы у тебя волосы, как у меня! – сняв шапочку, похвалился лысиной старший тыловой тройки младший сержант Мамин.

–И вообще, купается часто только тот, кому лень чесаться! – выдал очередную армейскую мудрость рядовой Кислицын.

–Точно! – с улыбкой на лице согласился Ухтырцев. – Ладно, мужики, хватит трепаться, пятнадцать минут, и выходим. Андрей, ты начинаешь движение самостоятельно. И чтобы я десять раз не напоминал!

–Я понял, – ответил Кислицын, и взглянув на часы, засёк отведенное на отдых время.

Лимит времени таял, но на этот раз это нисколько не огорчало. Скорее, радовало – каждая ушедшая в небытиё секунда приближала к прибытию в ПВД, а значит, к бане, к горячему ужину, к спокойному сну. Одним словом, к расслабухе. В день прибытия – баня и прочее, на следующий день приведение себя и имущества в порядок – постирка, пошивка и прочее.

Подумав о предстоящем отдыхе, Андрей улыбнулся. А отведенное командиром время подошло к концу.

–Чи, – окликнул он бойцов своей тройки, – минута! – красноречиво постучал по часам, – выходим. – И видя, что Кравчук с Кротовым начинают подниматься, встал сам, поправил слегка сбившиеся на бок легкоступы и закинул рюкзак на спину. Вновь взглянул на часы: время!

–Вперед! – махнул рукой и, не дожидаясь ответной реакции, потопал вниз. За спиной началась излишне шумная суета, похоже, кто-то слишком невнимательно следил за временем. Но ему что с того? Он сделал всё как приказывали. Сказали выдвигаться самостоятельно – он выдвинулся. Зря он, что ли, всё время был вынужден на часы поглядывать? Он не крайний, пусть и другие смотрят. От этой слегка гаденькой мысли на душе как-то потеплело.

Спуск с горки почти всегда опаснее подъёма, не тяжелее, а именно опаснее, особенно если горка крутая, тем более после дождя.

–Внимательнее! Ноги ставьте твёрже, на каблук! – сразу предупредил Андрей своих спутников. – Сейчас крутизна увеличится, а здесь глина на склоне. Заскользишь, тормозить – зубами будешь цепляться. Понятно?

Кравчук и Кротов понимающе кивнули.

–Сильно от меня не отрываться! От группы удаление метров двадцать, будут отставать, передадите по цепочке.

Бойцы снова кивнули.

Спуск продолжался. Пару раз Андрей, скользя на разбухшей от прошедшего дождя поверхности, едва удержал равновесие, но оба раза сумел остановить падение и устоял на ногах.

До подножия оставалось пройти всего ничего: метров десять по метровой ширины, а потому не опасному карнизику, затем продраться сквозь заросли шиповника, и последние метров семь вниз по отвесу, пытаясь удержаться на скользской поверхности. Впрочем, тут, если не боишься испачкаться, уже можно спокойно съехать на заднице. А бояться испачкаться сильнее, когда ты и без того с головы до ног в грязи, глупо. И потому Андрей первым показал пример участия в местном слаломе. Следом за ним скатился Кротов. Кравчук пачкаться не захотел. Вместо этого он стал спускаться вниз, осторожно перебирая ногами, затем, пытаясь устоять, побежал, рассчитывая видимо погасить скорость у пологого подножия, но не сумел сохранить равновесия. Ноги заплелись, и он, куртыхаясь, полетел по склону. Удар о землю получился жёстким.

–Ай, ай! – запричитал он, к своей чести пытаясь делать это как можно тише. Кравчук лежал на животе, а его левая голень оказалась вывернута под неестественным углом.

–Мать твоя женщина! – чтобы понять всю печаль произошедшего, Кислицыну хватило одного взгляда. – Сказал же: делайте как я. Семён! – Андрей окликнул засевшего за ближайшими кустами Кротова. – Наблюдай! – скомандовал и направился неспешным шагом к корчившемуся от боли товарищу. А что спешить? Уложить поаккуратнее ногу и наложить шину он, конечно, может, но избавить от боли – это к командиру. Да и шину накладывать лучше, когда обезболивающее уже подействует.

–Ты как? – спросил Андрей, присев на корточки подле травмировавшегося.

–Больно... – просипел побледневший как полотно Кравчук.

–Старших надо слушать, а не проявлять нездоровую инициативу! – сказал Кислицын назидательно. В этот момент за спиной слышались шорохи, топот ног, раздался приглушенный возглас Ухтырцева:

–Кого лешего? – спросил он у занятого наблюдением Кротова и получил быстрый, но невнятный ответ:

–Там Кравчук лежит, что-то.

Вновь тяжелые от усталости шаги, и к сидевшему на корточках Кислицыну подошёл группник.

–Что тут у вас случилось? – спросил он.

–Кравчук ногу сломал, – спокойно заявил Кислицын – младший.

–Вот невезуха! – Ухтырцев теперь и сам увидел неестественное положение Кравчуковской голени.

–Пойду санинструктора позову. У него шина должна быть. Заодно кого-нибудь носилками озадачу, – Андрей, хрустнув коленями, поднялся и потопал на поиски рядового Прудина – внештатного санинструктора второй группы. А Ухтырцев упер руки в боки и, не проявляя ни малейшего сострадания, принялся ругать травмировавшегося разведчика.

–Ты, скотина, нашел тоже время! Что, аккуратнее идти не мог? Хорошо хоть тащить тебя недалеко. Ещё и промедол на тебя тратить, – на этой фразе группник сообразил, что бойцу и впрямь неплохо бы сделать укол обезболивающего.

–Не пищи, сейчас легче станет! – пообещал он Кравчуку, доставая из оранжевой коробочки пластмассовый тюбик промедола.

Когда, наконец, с медицинской сумкой в руках появился рядовой Прудин, промедол уже начал действовать.

Повязку наложили быстро. К этому времени подошли с самодельными носилками озадаченные их изготовлением Талин и Непоседов.

–Взвалили! – скомандовал группник и, глядя на пыхтящих бойцов, выдохнул: – Хорошо хоть с запасом времени шли. А то бы колонне ждать нас пришлось. Эй, Хлапотников, – Ухтырцев окликнул бродившего неподалеку радиста, – запроси: "Вектор" к месту эвакуации через сколько подъедет?

–Сейчас, товарищ лейтенант, – бодро отозвался радист – близость отдыха давала силы. А Ухтырцев присел на бочину крутого ската и довольно громко скомандовал.

–Пять минут перекур, – и усмехнувшись, – но без курева.

А через пять минут появился обескураженный Хлапотников.

–Товарищ старший лейтенант! Не отвечает никто. Связи нет. Сигнал не проходит.

–Низина, – без всяких эмоций отозвался командир, будто и ожидал нечто подобное. – Хорошо, собирай шарманку, и двигаем. И скажи Кислицыну, чтобы себе в тройку Бутырина взял. Понял? Нечего головняку в неполном составе идти. Дуй!

Хлапотников кивнул и "дунул" выполнять отданные указания. А группник повернулся к бойцам с носилками:

–Идете в конце строя перед тылом. Мамину скажете: меняетесь с его тройкой.

–Я так и знал, дерьмо собачье! – в сердцах выругался Непоседов.

–Да ну, нахрен! – поддержал его Талин.

–Не ныть, Лёвка, не ныть, Бовка! – Ухтырцев назвал бойцов по именам. Лёвка – это Леонид, а Бовка и вовсе Бонивур. Леонид – имя младшего сержанта Непоседова, а Бонивур – это кликуха рядового Талина, по паспорту он вообще-то Борис, а вот прилипла. – Без вас не уедем, дотащите.

–Кисляк, сволочь! "Вам только носилки сделать, только носилки сделать"... – скривил рожу Талин, – тварь рыжая!

–Э нет, ты не прав, это вы его благодарите, – группник кивнул на беспомощно взиравшего на них Кравчука, – можете даже попиночить слегка. А Кислицын молодец, проявил смекалку и находчивость. Да вы на него пургу не гоните, я бы и сам, как минимум, одного из вас сюда назначил. Не пулемётчиков же со старшими троек на носилки ставить. Или того же Шматько, – Ухтырцев упомянул худющего как жердь автоматчика первой тройки ядра, – он и сам-то еле ползёт.

–Это точно! – согласился Непоседов, с тоской в глазах признавая правоту группника. – Что, Борь, поперли?

–Поперли, – товарищи по несчастью нагнулись, подхватили носилки, кряхтя, выпрямились и поволокли благоразумно помалкивающего Кравчука к бойцам тыловой тройки, с угрюмым видом дожидавшимся их появления. Мимо, убыстряя шаг, прошествовал Ухтырцев, старший лейтенант спешил в центр людской цепочки. Когда он уже миновал тыловую тройку, до него донеслось:

–Группник сказал, – начал было Тулин, но его перебили.

–Слышали...

До финальной точки боевого задания оставалась самая малость.

Колонна всё ещё пребывала где-то в пути. Такой вывод Андрей сделал из того, что на связь с их радистом никто не вышел, а это почти безошибочно означало, что колонны на месте ещё нет. С тех пор никаких звуков приближающейся техники до разведчиков так и не донеслось. Между тем спецназовцы подошли к ручью, подмывавшему склон, по которому им надлежало подняться прежде, чем оказаться близ древнего могильного камня. После ночного дождя воды в ручье значительно прибыло. Стекающие со склонов воды временно превратили его в небольшую, но бурную речушку. Лезть в холодную мутную воду не хотелось.

К остановившемуся и пребывающему в раздумьях Кислицыну подошёл рядовой Бутырин, временно приданный в головную тройку.

–Много ещё? – спросил он и, задрав голову, принялся разглядывать поднимающуюся над ручьём крутизну.

–Метров сто вверх, и на сегодня всё, – ответил Андрей, и немного подумав: – Слишком близко ко мне не подходи. Мало ли! – предостерёг он Бутырина.

–Шагов пять? – уточнил боец, имея в виду разделяющую их дистанцию.

–Восемь-десять, – внеся корректировку, Кислицын, мудро рассудив, что мокрый воды не боится, шагнул в ледяную речную муть.

В берцах хлюпало, но быстро согревшаяся в движении вода, похоже, не мешала ни бодро шагавшему впереди всех Андрею, ни столь же бодро взбирающемуся следом за ним Бутырину. До заветной вершины оставались считанные метры. Пожалуй, единственные сейчас, кто не ощущал прилива сил, так это Талин, Непоседов да «приданная» им тройка Мамина. А тут ещё при переходе через ручей, шедший сзади Талин поскользнулся и сверзился, уронив застонавшего от боли Кравчука и опрокинув носилками не ожидавшего такого подвоха Непоседова. И вот теперь, пока группа спокойно взбиралась вверх, несчастная троица под охраной тыловой тройки, стуча зубами, сдирала с себя мокрую насквозь одежду, пытаясь найти в рюкзаках и надеть на себя нечто чуть более сухое.

–Раскудрит тебя в душу! – выругался Непоседов и громко шмыгнул носом. – Сначала подкузьмил этот, – носок ботинка уткнулся в носилки, на которых сидел и дрожал укрытый плащ-палаткой Кравчук, – теперь вот ты. И угораздило же тебя!

–Да камень скользкий попался! – начал оправдываться Талин. – Чуть ногу не подвернул.

–Ага, ещё и тебя тащить! А ты смотри, сколько нам ещё топать1 Пока влезешь– сдуреешь!

–Мужики, пошли! – поторопил их Мамин. – А то как бы бежать не пришлось. Сейчас колонна подойдёт.

–Подождут!– зло огрызнулся Леонид.

–Ага, а то ты нашего Ухаря не знаешь! – помянув командира, Талин скривился как от зубной боли и, вперившись в Мамина, нарочито грубо спросил: – А вы что стоите? Берите и тащите.

–Нифига, ваша очередь1 – возразил тот.

–Да вы тащите, мы вас догоним и сменим. Всё равно до вершины раз пять менять придется.

–И то верно, – согласился Мамин. – Давай, парни, подняли и понесли!

–А ты? – запротестовал один из бойцов по фамилии Кувалда.

–Я старший тройки! – гордо заявил Мамин.

–Ты знаешь чего...– Кувалда напрягся, сжимая кулаки.

–Да шучу я, шучу! Могу и помочь. Кирилл! – позвал Мамин второго бойца рядового Сидорова. – Хватай, а ты, – он вновь повернулся к носителю столь неординарной фамилии, – чуть впереди иди, если что – поможешь вытянуть. Пошли.

И они медленно поползли вверх.

–Спешить не будем? – укладывая мокрую одежду в рюкзак, Непоседов хитро подмигнул своему напарнику.

–Не будем, – легко согласился тот. И они не спешили. Поэтому когда наверху загремели выстрелы, они ещё только едва-едва отошли от берега.

–Ложись! – вскричал Талин, падая за ближайшее дерево. Высоко над головой засвистели пули.

*

И близко не ожидавший ничего подобного Мамин, в первый момент даже не сообразил, что происходит. И лишь когда бросившийся вперёд Кувалда завалился с раскроенным черепом, до него дошел смысл происходящего. Носилки полетели на землю. На вопль шмякнувшегося на твёрдую коренюшку Кравчука он не обратил внимания. Впрочем, несмотря на перелом, Кравчук оказался расторопнее своих носильщиков. После первого же выстрела, когда шедший впереди Кувалда был ещё жив, он, резво повернувшись, свалился с носилок, стремясь по возможности быстрее оказаться как можно ниже. А затем так же проворно перебрался в промытую дождями рытвину. Сидоров рухнул вниз одновременно с Маминым.

–Сюда-сюда! – призывно замахал руками Кравчук, и услышавшие этот зов бойцы поползли в его сторону.

*

Хлапотникова и шедшего с ним рядом Гальцева убило сразу. Лазорев отпрыгнул за толстый ствол дерева и, распластавшись за его кореньями, открыл ураганный огонь вверх по засевшим где-то в глубине ветвей врагам. Противника он не видел, но надеялся длинными очередями хотя бы частично прижать того к земле. Но на второй ленте тяжелая СВДешная пуля ударила пулемётчика в лоб. Пулемёт смолк.

*

–Связь, давайте связь! – потребовал стреляющий с колена Ухтырцев. Бой шел уже, казалось, вечность, а своего радиста, должного быть рядом, группник так и не увидел.

–Связь! – рявкнул он снова, и наконец-то услышавший его второй радист группы сержант Рудин, выскочив из-за укрывавшего его дерева, побежал к истекающему кровью Хлапотникову, в рюкзаке которого находилась готовая к выходу в эфир радиостанция Р-159. Но не добежал, на полпути ему в грудь ткнулось сразу несколько пуль и, роняя оружие, он, уже бездыханный, повалился на чье-то лежавшее под ногами тело.

–Связь! – в очередной раз потребовал группник, и поняв, что ему никто не отзывается, сам рванулся вниз, туда, где по его расчётам должен был находиться радист Хлапотников. К этому моменту лишь немногие из разведчиков ещё отстреливались, большинство же были мертвы.

Перепрыгивая через трупы, Ухтырцев приближался к заветной цели. Увидев лежавшего на склоне неподвижного радиста, он попытался остановиться, но слишком велика оказалась набранная скорость., группник споткнулся и начал заваливаться на ускользающую из-под ног землю. И только поэтому первая, предназначенная ему снайперская пуля, пронеслась мимо, а вторая задела голову, но не убила, старший лейтенант всего лишь потерял сознание. Падая, он сильно ударился плечом, несколько раз перекувырнулся через голову и, покатившись по склону, оказался вне видимости стрелков противника.

*

Сидевшая в яме троица вяло отстреливалась. Идти вперёд не имело смысла, стрелять чаще и больше тоже – густая листва скрывала засевших где-то на высоте снайперов противника. То, что по ним бьют именно снайперы, разведчики предположили довольно быстро – автоматные пули, казалось бы, летевшие со всех сторон, особого вреда не приносили, а вот бьющие иногда тяжелые винтовочные, взрывали почву сразу же и в точности в том месте, где хотя бы на одну секундочку появлялась голова разведчика.

–Пацаны, кончай патроны жечь! – несмотря на то, что где-то наверху одинокий автоматчик всё ещё вёл бой, Мамин решил прекратить с его точки зрения бессмысленное занятие.

–А как же... – Кравчук закатил глаза, недвусмысленно намекая на этого самого, ведшего бой парня.

–Мы ничем ему не поможем. Отсюда никого не достанем, а наверх... кто нас отсюда-то выпустит. Снайпера вон как лупят!

–Так-то оно так, – Кравчук вдобавок к сломанной ноге получивший ещё и пулю в плечо, болезненно поморщился, – как-то не правильно. Мы своих не бросаем...

–Ты что думаешь, мы тут отсидимся? – усмехнувшись, Сидоров сплюнул. Слюна оказалась тёмной, красной от крови. – Сейчас они головняк добьют и сюда спустятся.

Как бы в отвержение его слов раздалось сразу три гранатных разрыва, затем короткая очередь и тишина.

–Готовьте, парни, гранаты, – Мамин потянулся рукой к разгрузке, нащупывая ребристую талию Фки.

*

–Лёня?! Лёнь, ты живой? – Талин чуть приподнял голову, но не в силах выглянуть из-за служивших укрытием корней, так ничего и не разглядел.

–Живой, живой, – раздалось откуда-то сзади. Как Непоседов оказался в этой позиции, не помнил ни он сам, ни обалдевший от подобной рокировки Талин.

–Что делать – то будем? – Леонид наконец-то сообразил снять оружие с предохранителя.

–Что, что, да уж сидеть – то тут не будем , это точно, наверх попрём.

–Вот блин! – Талина потихоньку начала пробивать нервная дрожь. – Кто первый?

–Давай я.

Прежде чем начать подниматься, Леонид сместился на десяток метров правее и, низко пригибаясь, так что его руки почти постоянно касались земли, пошел вверх. А бой всё продолжался, но, увы, сразу чувствовалось давящее превосходство противника. Ответный огонь попавших в засаду спецназовцев был отнюдь не той интенсивности, которую следовало ожидать от полностью экипированной и хорошо вооружённой группы. К тому же с каждой секундой слышимых огневых точек становилось всё меньше.

–Лёня, Лёнь, может мы того, зря? – Талин нагнал Непоседова, когда тот, восстанавливая сбившееся дыхание, прижался к толстому стволу мощными корнями зацепившегося за склон бука.

–Еще немного, ещё чуть-чуть, – попробовал пошутить Леонид, но улыбка получилась кислой. – Сейчас найдём местечко, откуда чехов будет видно, и поработаем.

–Давай недалеко? – попросил Талин, и Непоседов согласно хмыкнул:

–Десять метров.

Когда они выползли из-за доселе укрывавшей их складки местности, интенсивность перестрелки сошла на нет. Ещё огрызались там и там автоматы, щёлкала одинокая ВССка, но по всему чувствовалось, что бой подходил к концу. Картина, открывшаяся их взору, и вовсе вогнала ребят в ступор. Противника они не видели, а вот наших – окровавленные трупы, казалось, валялись повсюду.

–Суки, твари! – зашипел Талин и, вскинув автомат, застрочил куда-то в зеленую глубину высящихся над ними зарослей. Противника он по-прежнему не видел, но неожиданно вскипевшую в нём ярость сдержать не смог, вложив её в бесконечно длинную автоматную очередь. Рядом задергался короткими очередями АК Непоседова. Но не успели в их магазинах закончиться патроны, как откуда-то сверху сбежал, а затем, спотыкнувшись, покатился, неуклюже разбрасывая руки, старший лейтенант Ухтырцев. Но так удачно, что последним своим кульбитом закатился за край скрывшей его от врага бровочки и застыл в полной неподвижности. А оба бойца, от удивления перестав стрелять, юркнули за укрывавший их доселе природный бруствер, который тут же забрызжел земляными фонтанами пулевых попаданий. Ярость ушла, вытесненная из сознания более привычным человеческим чувством – страхом.

–Убили? – спросил Талин сопевшего рядом Непоседова.

–Не знаю... – отозвался тот, меняя в автомате ещё не закончившийся рожок на новый.

–Лёнь, так что делать – то будем?

–Что, что... – огрызнулся Непоседов. – Видел, что командир делал? То и мы. Драпать.

–А командир?

–Убит, не видел, что ли?

–А если ранен? – заданный тяжело дышавшим Борисом вопрос заставил Леонида задуматься.

–Тогда вытягивать надо.

–Как?

–Как, как, каком к верху. Как учили – я прикрываю, ты вытаскиваешь.

–Что это я – то? – испуганно возмутился Талин.

–Ты поздоровше. Я его оттуда час выволакивать буду. Да ты не трусь, это мне бояться надо, они весь огонь на меня направят. На подавление. Главное, сделать всё быстро, и тебе ничего не будет, – заверил друга Леонид и незаметно сглотнул стоявший в горле комок.

–Страшно.

–Говорю – прикрою. Давай на счёт три.

Талин кивнул.

–Готов?

Талин кивнул снова.

–Раз, два, три!

Вскинулись они одновременно – Непоседов, приподняв над головой автомат, застрочил куда-то в неведомое, Тулин, оставив на земле автомат, вскочил, перемахнул бугор, широкими прыжками пронесся по тропе, пересекая отделявшее их и командира пространство, нагнулся (в этот момент вокруг уже во всю летали пули), с натугой подхватил Ухтырцева, пытаясь забросить на плечо, но не сумев это сделать, тут же зажал его подмышкой и каким-то неимоверным усилием удерживая одной рукой, побежал вниз по склону, постепенно забирая влево, к спасительной складке местности. Теперь уже пули свистели безостановочно. Одна из них ожгла ягодицу, другая чиркнула по шее, третья же коснулась его тела, когда он, свалив командира за спасительное дерево, валился рядом. Через пару секунд появился Леонид.

–Живой? – спросил он, рухнув подле тяжело дышавшего Бориса.

–А ты что, мертвым меня хотел увидеть? – огрызнулся Талин.

–Дурак, командир, говорю, живой?

–Без сознания. Перевязать надо.

–Потом, потом.

–Кровь течёт.

–Да он сам говорил: вытащить на безопасное место, а потом бинтовать. А где тут безопасное?

–Да не у него кровь, у меня, – прохрипел Талин, шлепая окровавленной рукой по промокшей сзади штанине.

–Дай гляну, – потребовал Леонид, безапелляционно заставляя товарища повернуться на бок. – Да нет тут ничего особого! Чиркнуло. Приедем в ПВД, доктор два шва наложит, и вся забота. Держи! – с этими словами Непоседов протянул Талину его оружие.

Тот вяло, без особого энтузиазма взял автомат в руки.

–Я и забыл. Спасибо.

–Боря, не сиди, уходим, уходим! – потребовал Непоседов, едва ли не пинками заставляя товарища подняться на ноги. Ему это удалось и, подхватив под руки Ухтырцева, они поволокли его к виднеющемуся внизу водяному потоку. Дотащившись до которого, бойцы, не сговариваясь, упали в речные воды и, влекомые бурным потоком, понеслись вниз, подальше от выстрелов и разливающихся по округе миазмов смерти. Леониду удалось прихватить бревно, и теперь он плыл, одной рукой держась за него, второй поддерживая голову пребывающего в беспамятстве командира. Перекинутый через плечо автомат время от времени бился о попадающиеся на пути камни. Вырвавшийся немного вперед Борис бултыхал ногами и приглушенно бранился.

И только оказавшись достаточно далеко от могильника, беглецы позволили себе остановиться и выбраться на берег. Они отволокли Ухтырцева за небольшой, образовавшийся во время весеннего разлива бревенчатый завал, и теперь по очереди отжимали промокшую одежду. Менять на этот раз её было не на что – рюкзаки остались на месте заканчивавшегося боя.

–На,на,наверху ещщщё кто-то ббббьётся, – стуча зубами, констатировал происходящее Талин.

–Кислицын, наверное, больше некому, – предположил Непоседов. – Но и его дожмут, как пить дать, дожмут.

Три гранатных разрыва и короткая очередь оказались последними звуками скоротечного боя. Затем наступила тишина.

–Дожали контрача! – с горечью констатировал Талин. – Жалко!

–А ты говорил – сволочь. Поставил нас, видите ли, носилки тащить! А мы только потому и живы, что этого урюка Кравчука пёрли. Эх, Кислица, Кислица, хороший ты пацан был! Жив буду, пойду в церковь свечку ему поставлю! – трясясь от холода и нервного тика, пообещался Непоседов. – Только бы чехи сюда не пришли!

–Не успеют, скоро колонна подойти должна. Ещё чуть продержаться, и нормалёк будет.

–Может, пока наверх выберемся? С командиром тяжело будет идти, – поставив автомат к дереву, Леонид обхватил себя руками за плечи, но почти тотчас вновь взял оружие в руки.

–Ты что, сдурел? – выпучил глаза Талин. – Наверху чехи! – последнюю фразу он произнес таким тоном, каким в кино открывают сокровенные тайны.

–А если наши уедут, не дождутся? – аргумент был убийственный, но Непоседов сам же и развеял его в дым: – Ладно, успеем, не переживай. Наши ещё час трупы собирать будут. К тому же один здесь с командиром останется, второй наверх пойдет.

–Да ну, нафик, разделяться ещё! – возмутился Борис. – Вместе пойдем и командира потащим. Только бы выжил!

–Выживет... – тоном опытного специалиста по черепно-мозговым травмам заверил друга Непоседов. – По касательной его. Контузило. Оклемается.