Текст книги "Шейх"

Автор книги: Анатолий Гончар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Прищепа! – подойдя к закончившим отступление бойцам, Ефимов окликнул своего заместителя, – уводишь людей, выкладываете оружие на плацу и – на обед. После обеда – чистка оружия.

– Ясно! – Прищепа обвёл нарочито тяжёлым взглядом скучковавшихся разведчиков и отрывисто скомандовал: – Боевым порядком в направлении плаца шагом марш!

Бойцы загудели, и на ходу занимая отведённые им места в общей цепи боевого порядка, потянулись в указанном направлении. А Сергей остался стоять на месте, разглядывая виднеющиеся на горизонте горы и думая о чём-то о своём, никому неведомом. А впрочем, о чём он мог ещё думать, как не о возвращении домой? А может, он думал о своих раненых на прошлом боевом задании и теперь, слава богу, идущих на поправку ребятах? А может о предстоящем вечером «обмытии» пришедшей рядовому Прищепе награды – медали «За отвагу»? Да мало ли о чём мог думать уже готовившийся к возвращению с очередной войны прапорщик?!

Пункт постоянной дислокации отряда специального назначения.

Все дневные хлопоты были закончены. Темнело. Командный состав второй роты уже успел отужинать, и теперь, рассевшись в предбанной пристройке, точил лясы. Говорили за жизнь, нет, не о бабах, не об иных проявлениях гражданской и потому далёкой сейчас жизни, а о войне. Как – то само собой зашла речь о том, кто и как на этой войне становится Героем Российской Федерации. Естественно, речь не шла о случаях подлинного героизма, не стали трогать и Героев, которые получили это звание уже будучи большими начальниками. В первом случае вопросов не было – заслужили, во втором… наверное, «Главверху» виднее… Так что вспоминались случаи курьёзные, а то и вовсе анекдотичные. Рассказывал, в основном, Гриша Воробьёв, командир роты связи. Связисты – они вообще народ осведомлённый, особенно по части сплетен, ну и тайн, конечно, но о чужих тайнах те связисты, что поумнее, предпочитают помалкивать. Григорий был умным связистом, поэтому обычно травил байки. Вот и в этот раз он рассказывал очередную «легенду»:

– Я ведь первый раз в Чечню с пехотой попал, но это неважно, я же связист, а связист – он везде связист. Короче, служил у нас в бате – батальоне командир взвода лейтенант Геннадий Шмелёв. Раздолбай раздолбаем. Все знали: если где-то что-то учудили, значит где – нигде поблизости должен быть Шмелёв. Но как-то обычно сходило ему это с рук, и если отголоски командирского разноса и доносились до его шеи, то всё едино приходились то мимо, то по касательной. Но вот однажды наш лейтенант решил покататься на БМП, и не где-нибудь, а по просторам окружающей местности. Где он там по полям круги наворачивал – хрен его знает, только выполз он к нашим позициям со стороны чехов. А там с левого фланга дивизии на фишках, как назло, одни контрачи оказались, парни ушлые, долго разбираться не стали, ну и влепили в боевую машину пару выстрелов из РПГ. Летёха – то наш живой остался, а БМП нахер. Начали разбираться, рады бы замять, но тут такое дело, что не скроешь. Понятно, что всё на комдива выплыло. А когда выплыло, то и комдив репу зачесал: что делать? Ведь не отрапортуешь: так мол и так, из-за одного мудрилы… Одним словом, подумали и отчитались за проведённый бой. Ну, как положено: в ходе отражения атаки противника… в результате героических действий… во время боестолкновения уничтожено… наши потери – одна боевая машина пехоты… в живой силе потерь нет… особо отличились… ну и далее… Какой-то клерк прикола ради фамилию лейтенанта туда и вставил. А тут как раз на наши головы, так сказать, пролётом, одна большая шишка на вертолёте приземлилась. Ему, естественно, о произошедшем боестолкновении уже доложили, так что, приняв доклад нашего комдива полковника Андреева, он первым делом БМП подбитую осматривать потащился. Походил, поохал, головой покачал, ну и обратно к вертолёту пошёл, а идти от того места, куда подбитую БМП притащили до вертолётной площадки нужно было чуть ли не через половину лагеря. Идут, начальнику – то скучно, вроде бы всё высказал – и поругал, и похвалил, но идти молча тоже для него, вроде бы, не с руки, вот он и посетовал:

– Личный состав, – говорит, – у вас неплохой, – а вот ни одного Героя!

И как назло проходили они как раз мимо костра, у которого вместе с солдатами сидел лейтенант Шмелёв. Иди в офицерскую палатку он пока опасался. Как говориться, во избежание эксцессов. А тут на глаза комдиву и попался.

– Да вон он, герой сидит! – в сердцах брякнул наш полковник, в котором до сих пор сидело желание самолично разбить морду этому герою, брякнул и тут же прикусил язык. Но слово уже вылетело.

– Кто такой? – встрепенулся большой начальник, – а ну давай его сюда, хочу поглядеть на твоего героя!

Комдив взбледнул с лица, закусил губу и выкрикнул фамилию проштрафившегося лейтенанта. Пока тот шёл, понуро опустив голову, пока мысленно готовился к «расстрелу», пока представлялся, свершённый Шмелёвым «Легендарный подвиг», возникший в голове у полковника, начал обрастать деталями.

– Ну и чем всё это закончилось? – с недоверием в голосе поспешил уточнить у рассказчика старший лейтенант Крушинин.

– Чем – чем, – обиженно пробурчал Григорий. – Если бы ему Героя не дали, я бы не рассказывал!

– Охренеть! – выдохнул Крушинин, а Григорий начал плести следующую известную ему байку.

Группа капитана Гуревича.

Лес в этом месте хребта был просто лесом, ничем не отличимым от сотни таких же мест – небольшой уклон в западном направлении в сторону уже видимого в просветы между тёмных стволов хребта, ровная, поросшая травой почва, изредка перемежаемая ежевикой, кое-где тонкие прутья подлеска.

Шедший первым сержант Ляпин не сразу осознал, как ему повезло, что он практически случайно сумел отличить коричневый кусочек корпуса ПМНки от выглянувшего на поверхность корневища. Стоп! Уже занесённая нога зависла в воздухе. Вскинув вверх руку, Григорий, не поворачиваясь, отрывисто бросил:

– Мины!

И словно играя в какую-то игру, вся группа повторила его действия. Вот только шедший крайним рядовой Леонид Чибисов руку поднимать не стал, а вместо этого настороженно заозирался по сторонам в поисках ещё какого-нибудь дополнительного «сюрприза». Но ничего подозрительного не увидел – не шелохнулась ветка в лесу, не мелькнула чужая тень, не треснул случайно оказавшийся под чьей-то ногой сучок. Так что, вроде бы, ничего, кроме минной опасности, группе пока не угрожало. Тем временем Ляпин медленно вернул назад и поставил на землю приподнятую ногу, включил радиостанцию и, чувствуя, как забухало в груди разгоняемое адреналином сердце, повесил ремень автомата на шею. Затем левой рукой потянулся к рюкзаку, стягивая его на сторону и спешно отвязывая притороченный с боку миноискатель. Но отвязать его оказалось не так – то просто. Приглушённо ругнувшись, Григорий окончательно стянул с плеч тяжелогруженый РР и со всевозможной осторожностью опустил его на землю. Сердце забухало ещё сильнее. Стараясь успокоиться, сержант несколько раз медленно втянул носом воздух и не спеша начал распускать стягивающие миноискатель лямки. Вскоре ИМП-2 был вынут, оставалось его собрать и подготовить к работе.

– Мины! – донеслось до командира едва слышимое, и Гуревич тут же включил свою радиостанцию.

– Оставаться на местах! – голос был сух и спокоен, но внутри уже угнездилось и противным чёсом засвербело ожидание беды. – Первый, доставай миноискатель! Приём.

– Уже, – послышалось в наушниках, и Ляпин опустил миноискатель к земле…

Вскоре Гуревичу поступил новый, неутешительный доклад:

– Командир, всё звенит.

– Ясно. Щуп. – Очередной приказ и вновь томительное ожидание. А лес жил своей жизнью: как обычно, в ветвях сновали птицы, вдалеке хоркал кабан, из кустов выглянула и снова в них спряталась енотовидная собака.

Щуп ткнулся в нечто твёрдое. Присев, Григорий осторожно разворошил почву, под тонким слоем грунта лежал обыкновенный серый камень. Он опустил щуп в сторону, и тот снова уткнулся в нечто твёрдое. На этот раз под дёрном лежала ещё одна противопехотная мина. Продолжая осматривать местность, сержант в течение двух минут нашёл третью ПМНку. Глядя на вынутые из почвы изделия отечественного ВПК, Григорий почувствовал, как спина покрывается влагой, да и на без того разгорячённом лице тоже выступили первые капли пота. Смахнув со лба влажные бисеринки, Ляпин прижал к щеке микрофон:

– Минное поле, – молчание, – обнаружил три ПМН-2.

– Всем достать шомпола! – на то, чтобы согласиться с выводами своего вперёдсмотрящего, много времени не потребовалось. Впрочем, отдать эту команду следовало сразу, как только была обнаружена первая мина. Самые шарёные уже давно так и сделали.

Игорь тоже достал шомпол и аккуратно прощупал им почву у своих ног, затем его взгляд метнулся вперед:

– Ты что, идиот, делаешь? – прошипел Гуревич, увидев, как тыкает шомполом землю шедший впереди него Мыльцин. Боец, похоже, забывший всё, чему его учили, дёрнулся и непонимающе оглянулся на своего командира. – Придурок, ты под каким углом шомпол держишь?

Тот разинул рот, глянул на собственные руки и, судорожно сглотнув, вновь принялся прощупывать почву. Но только делал он это теперь осторожно и правильно.

А капитан вздохнул и, сместившись на полшага вперёд, вновь взялся за шомпол.

Доклады, поступившие от троек, были неутешительными – мины обнаружили почти все, в тыловом дозоре так сразу две. Так что в том, что они находились на минном поле, сомнений не было. Удивляло лишь невероятное везение – в растянутой на несколько десятков метров группе не случилось ни одного подрыва. Вот только удастся ли разведчикам безболезненно отсюда выйти – этого не мог знать никто. Гуревич вначале было начавший корить себя за столь невнимательное отношение к карте минных полей, задумавшись, так и не смог вспомнить о наличии мин именно на этом участке местности.

«Вдруг я ошибся?» – настойчиво засвербело в его голове. И, засомневавшись в собственной памяти и заранее виня себя за столь непростительную ошибку, капитан достал карту. Да нет, если верить её обозначениям, то в том месте, где они сейчас стояли, минных полей действительно не было. Но вместо радости от осознания собственной непричастности Гуревичу, наоборот, захотелось подтверждения собственной ошибки. Уж лучше бы минное поле на карте нашлось! Тогда, по крайней мере, можно было бы оценить его масштабы и наметить наиболее короткий выход с занимаемого им участка местности.

– Всем двигаться след в след! Григорий, миноискатель в зубы и помечаешь только места, куда ставить ногу. Все меня поняли? Приём.

– Первый понял.

– Понял второй.

– Третий понял.

– Четвёртый, – не нарушая заранее оговорённый порядок доклада, отрапортовались старшие троек.

– Тогда вперёд. След в след, и не дай бог хоть одна сука… Сам добью! Ясно?

– Так точно! – тихий одинокий голос ответившего потонул в шелесте начинающей желтеть листвы, зашелестевшей под порывом налетевшего ветра.

Медленно, очень медленно группа выходила из минной ловушки. Алые кусочки материи, которой сержант Ляпин отмечал центр безопасных клочков земли, вдавливаясь в почву, постепенно исчезали под грязью наступающих подошв, а сам безопасный участок (хоть и старались идущие наступать след в след) расползался до величины полутора, а иногда и двух подошв в длину и не менее двух в ширину. Порой идущему в замыкании Чибисову оставалось только гадать, где у этой расплывшейся травяно-земляной кляксы центр. Впрочем, первое напряжение уже отхлынуло, и теперь к разведчикам возвращалось привычное состояние ожидания опасности – возможной, но совершенно необязательной.

Наконец оказавшаяся на южном склоне хребта относительно ровная площадка, чем-то отдалённо напоминающая ложбину, закончилась, и поверхность земли вдруг резко пошла вверх. Сержант Ляпин, за последние несколько десятков (если не сотню) метров ни разу не услышавший ставшего уже почти привычным писка миноискателя, остановился и уверенно доложил:

– Вышли.

– Точно? – на всякий случай уточнил командир группы, и ещё не получив подтверждения, почувствовал, как тело начинает охватывать успокоительная слабость внезапно накатившей расслабухи. Захотелось сесть и хоть немного побыть в неподвижности.

– Да, – короткий, лаконичный ответ, и тут же вполне ожидаемый приказ командира:

– Продолжаем движение, привал через сто пятьдесят метров. – Прежде чем остановиться и дать возможность бойцам отдохнуть от только что пережитого напряжения, Гуревич хотел всё же немного пройти вдоль склона.

– Ясно, – донеслось в ответ, и тут же в наушниках вновь послышался командирский голос:

– Конец связи, – и уже про себя Игорь подумал: «Уф, повезло». Лица коснулись холодные волны осеннего ветерка, Гуревич поправил рюкзак и отключил радиостанцию.

Двадцати минутный привал, во время которого у группы наконец-то состоялся сеанс связи с «Центром», дал возможность группе Гуревича слегка отдышаться и восстановить силы. Кое-кто, если быть предельно откровенным, то подавляющее большинство, даже успели перекусить, а сам командир попить чайку и наметить дальнейший план действий, точнее – слегка их подкорректировать. Если раньше он планировал идти по краю хребта, то теперь решил и вовсе перебраться на очередной хребет и выйти к предполагаемой базе не по тому хребту, как планировал раньше, а по следующему, в надежде, что база окажется как раз между этими двумя хребтами, защищающими её от возможного артиллерийского обстрела. Придя к такому решению, Гуревич вновь вызвал к себе своего заместителя.

– Саш, смотри, мы сейчас вот здесь, – доставший карту капитан начал объяснять свою задумку сразу же, как только сержант Ляпин предстал пред его очи, – берёшь влево, спускаешься вниз и сразу выползаешь на соседний хребет. Поднимаешься до середины ската и продолжаешь топать в западном направлении. База должна быть где-то поблизости, – при этих словах Ляпин скептически хмыкнул, а Гуревич, пожав плечами, был вынужден согласиться с его сомнениями, – если она вообще есть. Хотя какой смысл подкармливать кабанов в десятке вёрст от базы?

– Ну, да, – теперь уже согласился с командиром Ляпин. – В общем, я – ушки на макушке.

– И не спеши, – положив руку на плечо, не столько посоветовал, сколько попросил Гуревич, и как напутствие, – аккуратно.

– Как всегда, – Григорий попробовал улыбнуться. Но улыбка получилась какая-то неестественная, кривоватая и хреноватая. Наверное, догадавшись об этом, он потопил её в обычной серьёзности и, поднявшись на ноги, поспешил к своей тройке.

– Выход через пять минут, – тихо донеслось ему вслед, и Ляпин, не оборачиваясь, поднял руку – «мол, понял и принял к сведению», после чего поправил край горки и скрылся в укрывающем группу кустарнике.

Удивительно, но первые разведывательные признаки находящегося поблизости противника заметил не Ляпин, не кто-то из прочих бывалых разведчиков, а неопытный, первый раз идущий с группой рядовой Максим Мельников. Может быть поэтому на раздавшееся из его уст «Чи» в первый момент никто не обратил внимания, когда же он повторил своё «Чи» снова, полгруппы замерло одновременно, а у шедшего неподалеку Гуревича появилось жуткое желание протянуть бойца чем-нибудь тяжёлым. «Чи» Мельникова, наверное, разбудило половину леса и заставило зайтись барабанным боем не одно сердце.

«Прибью!» – яростно шагнув к замершему в неподвижности новичку, подумал капитан, впрочем не собираясь пока приводить свою угрозу в исполнение, вот только если вдруг выяснится, что это «Чи» слышали и боевики, тогда да…. Но капитан Гуревич предпочитал считать, что этого не случилось.

– Что орёшь? – злобно зашипел группник, ухватив за плечо и встряхнув испуганно дёрнувшегося бойца. – Ты что, охренел? Ты где находишься? – голос капитана в этот момент если и не походил тембром на гадючье шипение, то уж яду в нём содержалось нисколько не меньше, чем в её ядовитых зубах.

– Я, тут… вон там, – рука бойца приподнялась, указывая куда-то в глубину леса. Группник взглянул вдоль продолжения линии руки и в первое мгновение ничего не увидел. Он хотел было уже скомандовать: «движение вперёд», но бросив косой взгляд на всё ещё стоявшего с поднятой рукой бойца всё же повторно проследил за направлением его указующей руки. На этот раз Игорь всматривался гораздо дольше, и точно, Мельников оказался прав – что-то выпадало из привычного лесного пейзажа. Что-то создавало едва заметную дисгармонию, что-то такое, за что цеплялся и никак не мог вычленить из общей картины окружающего пейзажа, уже возможно «замылившийся» за этот день глаз группника. Наконец до Гуревича дошло, что именно привлекло внимание разведчика:

– Чёрт! – скорее мысленно, чем вслух выругался он, и предостерегающе подняв вверх левую руку, сжал ладонь в кулак, после чего осторожно шагнул в сторону подозрительного «объекта». Оружие наизготовку, предохранитель плавно ушёл вниз. Вперёд, шаг за шагом, в готовности открыть огонь и одним прыжком уйти за спасительные стволы деревьев.

Чуть впереди справа (в метрах тридцати), виднелся небольшой бугорок со склонившейся, словно примятой посередине травой. Примятой так, будто кто-то время от времени клал туда нечто. Впрочем, что это за нечто, Игорь уже понял и иллюзий не строил. Подходя к «бугорку», он окончательно осознал, что они едва не напоролись на вражескую фишку. Точнее, напоролись бы, окажись на ней наблюдатель, но наблюдателя не было.

Приблизившись к подозрительному месту, Гуревич понял, что он не ошибался: за небольшим бугорком, скорее даже укрытой дёрном насыпью, находился узкий, не глубокий, но длинный окопчик, тянувшийся вниз по склону и обрывавшийся за небольшой складкой местности.

– Блин! – выругавшись, капитан тщательно осмотрелся по сторонам, затем тем же путём возвратился к ожидавшей его указаний группе. И только встав в общий строй, он подумал, что вовсе не обязательно было ходить самому, а можно, точнее, обязательно следовало послать кого-нибудь из бойцов. Ещё раз матюгнувшись, Игорь, не поворачиваясь к стоявшим за спиной бойцам, развёл руки в стороны – «рассредоточиться», «включить радиостанции» и, шагнув к сержанту Ляпину, шепнул ему едва ли не в ухо:

– Фишка, пустая, возможно, база совсем рядом. Медленно, очень медленно вперёд, – и как охранительную молитву, – аккуратнее.

– Понял, – Григорий кивнул, скинул на землю рюкзак и, стараясь не издавать ни звука, двинулся вперёд…

Первые признаки базы показались метрах в семидесяти от пустующей фишки. Но то, что она оказалась брошена, стало понятно сразу – по её территории гулял ветер, таская из стороны в сторону полиэтиленовые пакеты и пустые пакетики из-под продуктов быстрого приготовления. Повсюду царило запустение. У входа в какое-то строение виднелся след от просыпанной муки. Едва ли не в центре базы за небольшим кустом валялись две пары ещё вполне пригодных для носки ботинок, дырявые носилки стояли чуть в стороне, прислонившись к небольшому дереву, следы старой запекшейся на брезенте крови говорили о том, что на них когда-то перетаскивали раненого. Немного дальше валялся цинк из-под ВОГов, в белом, побитом ржавчиной мешочке, брошенном там же, лежало несколько сотен покрытых окисью и уже совершенно не пригодных к стрельбе патронов пять сорок пять. Когда же Гуревич и сопровождающий его сержант Ляпин со всеми предосторожностями вышли в ограниченный полупрофильными окопами периметр, стало окончательно понятно, что база брошена совсем недавно, считанные часы, если не минуты, назад. И как подтверждение этому в не залитом до конца очаге чеховской кухни всё ещё виднелись малиновые искорки жара.

– Спугнули, – вслух подумал Гуревич и, продолжая изучать окружающую обстановку, поставил оружие на предохранитель. В душе появилась уверенность, что появление противника не предвидится. Ляпин тем временем осторожно осматривал полуземляночные помещения и укрытия. Но ничего ценного на базе не было.

– Может, вызвать артуху? – предложил выглянувший из очередного схрона Григорий.

– А толку? – капитан скептически хмыкнул. – Они, может, уже час назад как вышли.

– И то верно, – сообразив, что ляпнул глупость, сержант двинулся дальше в поисках случайно забытых или «надёжно» спрятанных ништяков, но его остановил голос группника.

– Уходим! – скомандовал Гуревич, которому увиденное уже позволило сделать вывод, что бандиты хоть и покинули базу совсем недавно, но уходили не в спешке, спокойно забирая с собой всё мало-мальски ценное. «Хорошо хоть всё вокруг не заминировали», – эта мысль пришла к Игорю уже после того, как они снова оказались за периметром базы. И хотя на её территорию они с Ляпиным входили со всей возможной осторожностью, используя при этом миноискатель, гарантией от подрыва он, увы, не являлся. Любой боец из группы капитана Гуревича знал достаточное количество способов обмануть это средство минной разведки.

– Всё, Гриш, разворачивай оглобли, топаем в обратную сторону.

– Куда с утра шли? – на всякий случай уточнил Ляпин, и Гуревич в подтверждение кивнул.

– Только не расслабляйся. Мало ли куда и зачем попёрлись эти чехи. Может, где ещё и пересечёмся.

– Я понял, – в этот момент они подошли к основной части группы. Игорь молча занял своё место в строю, а Григорий, подхватив рюкзак, махнул рукой «следуем за мной» глядящим в его сторону старшим троек и поспешил в обратном направлении. Группа, изгибаясь подобно змее, потащилась вслед за уходящим Ляпиным, а капитана Гуревича начали терзать навязчиво заползающие в подкорку раздумья.

«Значит, заметили, и уже давно», – мысли Игоря потекли вспять. Вспомнилось «нечто», показавшееся Мельникову ещё там, перед кабаньей тропой. Но тогда они ничего не нашли, не заметили. Но это ровным счётом ничего не значило. Противник вполне мог отойти, не оставив никаких следов. – «Жаль, жаль, что так получилось, эту базёнку вполне можно было взять»… – появившееся чувство досады тут же было вытеснено воспоминаниями о провороненной вражеской фишке. И всё сразу перевернулось с ног на голову. Не заметь их противник раньше, и неизвестно ещё, как бы всё получилось. Ничего хорошего бы уж точно не было, выпрись Ляпин со своей тройкой на вражеское охранение. Подумав об этом, Гуревич заставил себя прогнать пустые рассуждение и полностью сосредоточился на продолжающей движение группе.

Боевики.

Небольшой отряд боевиков численностью едва достигавшей полутора десятков человек спешным маршем отходил на северо-запад. Ведший отряд младший брат Ибрагима Келоева Идрис, нет-нет, да и прислушивался к окружающему лесу. Когда где-либо слышался подозрительный звук, выражение озабоченности, всё время не сходившее с его лица, подёргивалось серым налетом испуга. Но лес, продолжая жить своей жизнью, вновь облекался в тишину, и тогда покрывающая лицо серость исчезала, испуг уходил, оставляя после себя лишь слегка подергивающееся веко и не прочищаемую ничем сухость горла.

– Повезло, – почти вслух рассуждал младший Келоев, вспоминая время, предшествующее их уходу. – Повезло, что наблюдатель, оставленный на хребте, не проспал и вовремя заметил группу спецназа, рыскающую неподалеку от их базы. Можно было, конечно, дождаться и встретить русских всей мощью оружия, но младший Келоев, как, впрочем, и все в их роду, слыл мудрым, и попусту рисковать не спешил. Любой открытый бой со спецами не сулил ничего хорошего, и Идрис, излишне не геройствуя, принял решение покинуть насиженное местечко и увести свой отряд на основную базу – к брату.

Группа капитана Гуревича.

Разведчики по большой дуге обогнули заминированный участок и, наконец, выбрались к изначально определённому месту засады.

– Всё, стоп колёса! – приглядев подходящее местечко, капитан Гуревич поднял руку, останавливая своих бойцов. – Привал. Организуем засаду. – И уже про себя: «Днёвку и отдых». – А затем где-то в самых потаённых глубинах души: – «Пора заканчивать с войнушкой. Хватит. Сегодня был крайний раз. Может, и хорошо, что чехи ушли. Чёрт с ними! Всё, хватит воевать, следующее боевое задание выхожу в лес и сижу на попе ровно. Бойцам, да и мне надо домой».

С этими мыслями Гуревич скинул рюкзак, отстегнул от него коврик, расстелил его на земле и, продолжая наблюдать, как суетящиеся бойцы занимают круговую оборону, принялся готовиться к ужину…

Ночь, утренний подъём, несколько часов поиска, и к обеду следующего дня группа капитана Гуревича в полном составе вышла к месту эвакуации, после чего благополучно прибыла в пункт временной дислокации.

Боевики.

Не успел отряд Идриса Келоева как следует выспаться и отдохнуть от ночного перехода, как ему стало известно, что ему и его брату (совсем недавно получившему в своё распоряжение, как дополнение к уже имеющимся воинам, хорошо слаженную группу в два десятка моджахедов) от высшего руководства поступила срочная задача. Теперь братьям Келоевым предстояло выдвинуться в  ***-ий район, оборудовать там хорошо укрепленную базу и совместно с полученным подкреплением ждать очередного приказа. Что это за приказ и зачем отряду братьев Келоевых требовалось дополнительно подкрепление, ни Идрис, ни его брат Ибрагим не имели ни малейшего представления. Тем не менее, они живо включились в предстоящую работу. Обсуждать приказы у них было не принято.

Рядовой Григорий Ляпин.

Ляпину не спалось. Возможно, потому, что удалось неплохо выспаться предыдущей ночью, когда группа сидела на засаде, (тем более что переход к месту эвакуации не занял слишком много времени и не был утомителен), но скорее всего бессонница была вызвана вдруг отчётливо всплывшими воспоминаниями.

«Что заставило меня именно в этот момент опустить взгляд? – сам себя спрашивал Григорий. – Что? – он вновь и вновь задавал себе этот вопрос, понимая, что вчера какое-то время находился на грани. – И впрямь, что? Увы, он не смог бы сказать этого даже сегодня, хотя уже сто раз вспоминал, анализировал, просчитывал, продумывал ситуацию. Сказать, что просто повезло? Нет, вряд ли. Может, просто не судьба или что ещё? Как бы то ни было, но чуть заметная полоска коричневого корпуса мины бросилась ему в глаза и заставила замереть с уже приподнятой в движении ногой. Как, каким образом Григорий смог отличить едва видимый, коричневый, заляпанный грязью ободок мины от выползшего на поверхность корневища, этого не понять. Но отличил, замер, застыл, приподняв ногу, не смея пошевелиться. При воспоминании об этом моменте по спине пробегал нехороший холодок. Да, Григорий никогда не исключал вероятность подрыва и потому всегда старался ходить правильно, так, как учили. Но ни один из учителей, да и вообще никто и никогда не мог гарантировать, что мина не окажется там, где её никоим образом не должно быть. Его величество случай вкупе с вездесущей заподлянкой главенствовал в этом мире, и потому Гриша с самого первого дня морально готовил себя к возможности такой ситуации. Готовил, но как любой нормальный человек верил в лучшее. Но сейчас воспоминания о том моменте заставляли его зябко поёживаться. За почти шесть месяцев командировки ему не первый раз приходилось сталкиваться с расставленными по горам минами – и нашими промышленными и чеховскими самодельными нажимниками, но никогда ещё его нога не была столь близко от расставленной ловушки. Впрочем, особого страха не было, ни сейчас, ни тем более в тот момент, когда все чувства были подчинены необходимости действовать, а было нечто непонятное – больше напоминающее неприятие той ужасной, но, слава богу, так и не свершившейся возможности.

Ночь уже давно вступила в свои права, а Григорий лежал и всё думал. Его мысли плавно перетекли от событий сегодняшних дней на солдат той давно отгремевшей войны, на тех, кто был вынужден гибнуть за день, за час, за секунду до победы. За одну секунду – всего за одну, но без этой жертвы могла ли состояться та столь долгожданная Победа? Вот и мы… – мысль, мелькнувшая в сознании Григория, погасла под неумолимо надвинувшимися тенями сна.

За пологом палатки шумел ветер, где-то в районе вещевого склада лаяла отрядная собачонка, приглушённо гудел работающий на задворках дизель, под ногами топтавшегося у грибка дневального скрипела галька. Гришка перевернулся на бок, что-то неразборчиво, едва неслышно пробормотал и продолжил спать. В палатке воцарилась относительная тишина…

Полковник Черных

Полковник Черных не мог скрыть своего разочарования. Похоже, на этот раз друзья-соперники из ФСБ сумели обойти его на повороте, прочно ухватив инициативу в новом и столь перспективном для разработки деле. Правда, и у ФСБешников в последний момент возникли проблемы, раз те были вынуждены запросить помощи у военных разведчиков…

– Значит, «Шейх» на территории Чечни?! – раздражения в голосе полковника только прибавилось. Его взгляд скользнул по лежащему на столе блокноту, по остро отточенным карандашам, по перекидному календарю, пепельнице, по стопке испещрённых мелкими значками карт, и ни на чём не задержавшись, устремился к неподвижно замершему в кресле подполковнику ГРУ Остапенко. Это он только что принёс так взволновавшую начальника информацию.

– По словам Ярцева – да, – ответил Остапенко, и Черных удовлетворённо кивнул. Ярцев – полковник ФСБ – слов на ветер обычно не бросал.

– Почему же у нас по нему информации нет ни из одного источника?

– Уже есть, – возразил подполковник. – Я не успел доложить, но два часа назад получен перехват сеанса радиосвязи – один из корреспондентов – «Шейх».

– Кто второй? – почему-то этот вопрос сейчас интересовал полковника больше всего.

– Не установлено, но наши аналитики предполагают вероятность связи абонента с самим Шамилем Басаевым.

– Уверенности в этом нет?

– Нет, – отрицательно качнул головой подполковник и, стараясь усесться поудобнее, закинул ногу на ногу.

– Интересно девки пляшут, – Черных поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, не спеша стал прогуливаться по комнате. – Что было сказано?

– Ничего такого, из чего можно было бы сделать определённые выводы. Скорее кодовые слова и фразы, не поддающиеся расшифровке. К тому же я не думаю, что они решились бы обсуждать что-либо существенное.

– Пожалуй, ты прав. Но всё равно пусть наши ребята малость поломают голову над дешифровкой, может, что у них и получится, – потребовал полковник, впрочем, энтузиазма в его голосе не было.

– Они работают, – заверил его Остапенко. Ему тоже хотелось, чтобы из этой затеи что-нибудь получилось, но самому подполковнику, как, собственно, и его шефу, в это не верилось.

– Так, а что от нас хотят господа из соседнего ведомства? – Черных снова уселся за стол и, взяв ручку, раскрыл блокнот. Записывать он ничего не собирался, а сделал это чисто механически по давней устоявшейся привычке.