Текст книги "Американская империя"

Автор книги: Анатолий Уткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Исчезновение антимилитаризма

Исторически в Соединенных Штатах были сильны антимилитаристские традиции. Еще на памяти у всех подлинный общенациональный пожар, связанный с борьбой против войны во Вьетнаме. Все это в прошлом. В США исчез антимилитаризм. В основном течении американской политики в начале двадцать первого века не существует ничего, что хотя бы отдаленно напоминало антимилитаристскую партию. Нет и антимилитаристского крыла в какой бы то ни было партии общенационального значения. Во всей американской общественной жизни нет ни единственной значительной фигуры, которая выражала бы свое несогласие с перспективой американского доминирования в мире, где Америка будет единственной военной сверхдержавой «до конца времен». (Неким исключением является П. Бьюкенен, эволюционировавший из правого республиканизма в сторону скорее «крепости Америка» – своеобразной формы изоляционизма. Но на президентских выборах 2000 г. П. Бьюкенен получил менее 1 процента голосов, что говорит о маргинальности его взглядов.)

Выступая против президента Буша, лидер сенатского большинства сенатор-демократ Дэшл указал на то, что «военные расходы США превосходят военные расходы всех прочих стран, взятых вместе». Но сказал это Дэшл без малейшего осуждения и с немалой гордостью. Военное превосходство США стало для него частью «естественного порядка» – подобно тому, как Голливуд доминирует в мировом производстве фильмов. Демократы и республиканцы вотируют новые военные расходы с единственной целью – продлить как можно дольше американское преобладание в мире. Их забота – не американский милитаризм, а удовлетворение желания американцев сделать «бремя империи» минимально тяжелым для своих избирателей и – это очень важно – не привнести в дело сохранения империи человеческие жертвы.

При этом следует отметить, что исторически американским способом предотвращения военной угрозы был не уход в глухую оборону, а сугубо наступательные действия. И при президенте Клинтоне американцы искали «оборонительные рубежи» не на побережье двух омывающих Америку океанов, а в Сомали, Боснии, Колумбии, Восточной Азии. Окончание «холодной войны» еще более усилило тенденцию американского руководства искать оптимальное военное решение максимально удаленно от американской территории. «Проецирование силы» на дальние регионы стало ключевым выражением в американском подходе к своей безопасности в новом веке. Все звенья государственного аппарата США сошлись в том, что (словами П. Вулфовица) «проецирование силы должно оставаться наиболее предпочтительным способом использования американских войск».

Во время своей предвыборной кампании 2000 г. губернатор Дж. Буш безоговорочно указал, что «наша нация оказалась на правильной стороне истории». По поводу вопроса о том, чтобы воспользоваться исключительно благоприятными открывшимися обстоятельствами, у обеих главных партий не было особых противоречий – потому-то вопросы внешней политики не являли собой главного предмета спора. При этом ни Гор, ни Буш не подвергали сомнению главную линию: воспользоваться историческим шансом. Победитель не подчеркивал различий в этом вопросе, а стремился их отвести на второй план. Губернатор Буш отстаивал те же идеи, но несколько более вычурно, с трудом произнося вначале слово «империя». «Америка никогда не была империей, – провозгласил Буш, выступая в Библиотеке Рональда Рейгана и отдавая долг скорее пафосу, чем исторической точности. – Мы – единственная великая держава в истории, которая имела такую возможность, но отвергла ее, предпочтя величие мощи и справедливость славе». Но тут же Буш-мл. заявил, что «построение башни протекционизма и изоляции привело бы лишь к стагнации Америки и одичанию мира». Целью является «построение мира, формируемого американским мужеством, мощью и мудростью». Посредством столетия неустанной борьбы Соединенные Штаты пришли к триумфу «своего видения свободы и индивидуального достоинства – создаваемого свободным рынком, распространением информационной технологии, осуществляемых в мире свободной торговли». Главным вызовом Соединенным Штатам является использование их мощи для консолидации уже одержанной победы».

Идейно-культурный аспект

Наиболее существенным в жизнедеятельности империи является не то, как она обустраивает внутреннюю территорию, а то, как она определяет свое внешнее окружение, какие стандарты жизнедеятельности она диктует всему миру, какой она создает «дух времени». «Культура, – как формулирует один из ведущих социологов нашего времени И. Валлерстайн, – всегда была орудием сильнейшего». Как и информация в целом. Определяемые Западом современные «буржуазные» капиталистические ценности получили преобладающую идейную значимость. «С падением коммунизма, – пишет английский исследователь А. Ливен, – альтернативные идеологии модернизации были попросту элиминированы… Правящие элиты Китая, экономические элиты России формируют мощный классовый интерес в мирном поддержании мировой рыночной экономики. В случае с Китаем это связано с зависимостью новых отраслей китайской индустрии с доступом на американский рынок».

Весь мир волей или неволей обращает внимание на то, какой видит доминирующая держава нормальное течение политического процесса, экономического развития, культурной жизни, какой она видит значимость основных жизненных ценностей. Так, римская имперская идея выразила себя прежде всего в системе законодательства, в латинском языке, в патриархальном порядке римской семьи. Базис Британской империи – в моральных нормах протестантизма, в политической лояльности трону и парламенту, в миссионерских обществах, в принципах «честной торговли на благо всем», в кодексе чести воина-администратора, в свободе мореплавания, в фри-трейде, в либеральной культуре.

Главной силой Америки в этом отношении является то, что, как пишет М. Бут, «мы – привлекательная империя». Базирование CNN в г. Атланта, штат Джорджия, обеспечивает Соединенным Штатам благоприятное для них освещение основных мировых событий. Сами американские специалисты указывают, что, владей арабы в начале 90-х годов каналом CNN, события вокруг Кувейта и Ирака (как и многое другое) получили бы иной мировой резонанс. Имей катарская «Аль-Джезира» в 2002 г. доступ к мировой аудитории, события вокруг Афганистана виделись бы несколько иначе.

Хотя английский язык является родным языком лишь 380 миллионов жителей планеты, на нем выходит львиная доля книг, исследований, газет и журналов. Это является практическим отражением того, что страны, говорящие на английском языке, производят 40% мирового валового продукта. Более 80% материалов в Интернете созданы на английском языке, который является средством международного общения в большинстве сфер, от мировой дипломатии до воздушного сообщения. Знание английского языка стало условием службы в крупнейших корпорациях и банках мира. Соединенные Штаты безусловно лидируют в критически важных секторах информационной индустрии. Электронная почта и всемирная паутина позволяют Соединенным Штатам доминировать в глобальном перемещении информации и идей. Спутники переносят американские телевизионные программы на все широты. Информационное агентство США использует эти технологии подобно тому, как прежде использовало «Голос Америки». Получая доступ к Интернету, мир получает доступ к американским идеям.

Соединенные Штаты закрепили господство в мировой науке. Лишь британские Оксфорд, Кембридж и Лондонский университет входят в двадцатку лучших университетов мира, где остальные семнадцать мест принадлежат американским университетам. За последние пятьдесят лет американцы 66 раз получали Нобелевскую премию за работы в области физики, 68 раз – в области медицины и 42 раза – химии. Мировая элита воспитывается в американских университетах, где многие тысячи иностранцев получают образование. В США учатся примерно 450 тысяч иностранных студентов. Возвратившись в будущем домой, многие из них займут влиятельные позиции в своих политических системах, облегчая возможности для распространения американского влияния. Из расходуемых в мире на посещение кинотеатров 18, 2 млрд. долл. в год (2001) на США приходится 83, 1 процента. Одно из определений американского «культурного империализма» дал известный американский исследователь Р. Стил: «Не Советский Союз, а Соединенные Штаты всегда были революционной державой… Мы построили культуру, базирующуюся на массовых развлечениях и массовом самоудовлетворении… Культурные сигналы передаются через Голливуд и „Макдоналдс“ по всему миpy – и они подрывают основы других обществ… в отличие от обычных завоевателей мы не удовлетворяемся подчинением прочих: мы настаиваем на том, чтобы нас имитировали». Даже Древний Рим с завистью смотрел на оазис культуры – Грецию, на Парфию и Персию. Америке не на кого смотреть.

Культурное влияние Голливуда повсеместно. В 22 наиболее развитых странах более 85% наиболее посещаемых фильмов являются американскими (а в таких странах, как Британия, Бразилия, Египет, Аргентина, – 100%). 44 из 50 самых успешных фильмов, когда-либо демонстрировавшихся в Германии, сняты в Голливуде. «Родители всего мира без всякого шанса на успех борются с волной T-shirt и джинсовой одежды, музыки и фильмов, видео – и компьютерных дисков, идущих из Америки и желанных для их детей.

Такова массовая культура. Она рождается сейчас, и она определенно рождена в Америке. Даже интеллектуальная и коммерческая дорога будущего – Интернет основана на нашем языке и наших идиомах. Все говорят по-американски. Дипломатия? Ничего значительного в мире не может быть создано без нас». Значительная часть мира читает американские книги, смотрит американское телевидение, носит американскую одежду, ест гамбургеры – это явление американский политолог С. Хантингтон назвал «кока-колонизацией». Примером может служить «макдоналдизация» мира. В 1996 г. в США располагались 14 тысяч «Макдоналдсов», а во внешнем мире – 9 тысяч. С тех пор зарубежные филиалы «Макдоналдса» превзошли собственно американские – ныне американская пищевая фирма «Макдоналдс» дает работу 16 тысячам ресторанов в более чем семидесяти странах.

Национальная воля

Как пишет американский исследователь Р. Эшли, «с восемнадцатого века героизируется фигура размышляющего человека, который является творцом своей истории и который знает, что мировой порядок не определен свыше, а является делом его ответственности, что ему подвластно определить мировой порядок, достичь полного знания, полной независимости в действиях и сфокусировать тотальную мощь». Идея уверенности в подвластности будущего позитивному американскому строительству является исторически центральным элементом «американской мечты» и полностью соответствует национальному видению исторического процесса. «Соединенные Штаты, – пишет У. Пфафф из „Интернэшнл геральд трибюн“, – воспринимают себя как ведущую историческую силу в период, когда другие теряют силу в турбулентной атмосфере переходного периода». Но для достижения успеха на пути лидерства требуется выполнение нескольких базовых условий. Главные среди них – наличие необходимых ресурсов, присутствие общенациональной воли, адекватная международная стратегия, восприятие общества государства-лидера как достойной имитации модели.

Соответствуют ли имеющимся возможностям государственная воля, национальная устремленность, чувство миссии в этом мире, массовое жертвенное восприятие этой особой ситуации не только элитой, но и собственно американским народом? В текущее время воля вести за собой у США, несомненно, значительно более отчетливо выражена, чем у Западной Европы или Японии. Хотя, анализируя позиции американской элиты и в целом американского общества, мы можем увидеть значительные колебания, столкновение едва ли не противоположных позиций, в общем и целом вьетнамский синдром преодолен. В результате «президент кажется готовым пообещать использовать силы НАТО повсюду в мире для предотвращения злоупотреблений в отношении гражданских прав». Вопрос силовых действий непрост для американцев, но главное – после крушения башен Международного торгового центра в стране возникло нечто вроде мобилизации к антитеррористическому «мировому крестовому походу». И хотя вопрос о применения американской силы подвержен острым дебатам в каждом конкретном случае, хотя ажиотаж «холодной войны» ушел, но пафос строительства империи в результате террористических атак 11 сентября 2001 г. в значительной мере мобилизовал американское общество. Страх перед подобными атаками в будущем дал Соединенным Штатам мощный новый мотив для глобального активизма, равно как и предлог мобилизовать за собой большинство (144) стран планеты. Старое табу на «строительство новых наций» отвергнуто, ярким примером чего является Афганистан.

Благоприятное окружение

Природа заведомо предоставила Америке большую безопасность, чем большинству крупных стран. Если цитировать Томаса Джефферсона, «Соединенные Штаты отделены природой и широким океаном от разрушительного хаоса других регионов Земли». «Происходит оживление дискуссий об Американской империи» – сегодня об Американской империи говорят и в Европе, и в Китае – и уже почти повсюду в мире.

Век американского доминирования будет еще длиннее, если они заручатся помощью главных мировых сил, если они не антагонизируют силовые центры Западной Европы и Восточной Азии. Если США сохранят организацию Североатлантического договора до 2050 г. (то есть блокируют военную самостоятельность Западной Европы), они останутся главной военной силой мира.

Ныне США предпочитают опираться на отдельных союзников. Взаимоотношения с ними критически важны для США. Список особо близких Америке стран – в таблице 7.

Таблица 7.Симпатии американцев(в %)

Источник: «Foreign Policy», Spring 1999, p. 109.

Сентябрьский кризис 2001 г. вызвал к жизни идею «кто не с нами, тот против нас» и строительство-создание коалиции в 144 участника во главе с Америкой.

Благоприятствующим сохранению преобладания США обстоятельством является заинтересованность практически всех претендентов на лидерские позиции – Китая, России, Британии, Франции – в дружественности Соединенных Штатов, лидирующих в финансах, торговле, технологии. Эти страны в той или иной степени фактически зависят от Соединенных Штатов. Как пишет германский исследователь Й. Иоффе, «мировой осью является Вашингтон, спицами – Западная Европа, Япония, Китай, Россия и Ближний Восток. При всем их антагонизме в отношении Соединенных Штатов их взаимодействие с ними является более важным, чем их взаимодействие друг с другом». В подобном же духе выражается ведущий американский комментатор Ф. Льюис: «Геометрия, Связывающая три западных центра мощи, представляет собой скорее прямую линию с Соединенными Штатами в центре и с Европой и Японией по обе стороны». Американцы Ч. Кегли и Г. Реймонд определили складывающуюся структуру как атом с США в центре и другими державами, вращающимися вокруг. В результате в настоящий момент Америка более гарантирована с точки зрения безопасности, экономических перспектив и будущего в целом, чем кто-либо и когда-либо с 1941 г. И ее преобладание устремлено к гегемонии.

Американские теоретики оказались правы в своей заносчивости. Ни Россия, ни Китай, ни Европейский союз, ни Саудовская Аравия не воспротивились новому силовому курсу США. И не посмеют (полагают в Вашингтоне) выступить против, если Америка обрушится на Ирак, Колумбию, Северную Корею или даже Индонезию. Более того, за рубежами метрополии империя нашла поклонников. От имени части внешнего мира в Лондоне солидная «Таймс» помещает статью гуру британского Форин-оффис лорда Рииз-Могга, в которой этот знаток официального Вашингтона представляет президента Дж. Буша-мл. в качестве «императора Августа», который полон решимости сохранить и расширить «пакс Американа». Ему вторит Р. Купер из британского Форин-оффиса в «Обсервер» под заголовком «Почему мы все еще нуждаемся в империях»: «В древнем мире порядок означал империю… Мы должны обратиться к жестким методам прежней эпохи – сила, превентивный удар, введение противника в заблуждение… Необходимость в колонизации велика столь же, как и в девятнадцатом веке… все условия для воцарения колонизации созрели. Мы нуждаемся в новой форме колониализма». (Введение к опубликованному на эту же тему памфлету написал британский премьер-министр Тони Блэр.)

Американские идеологи напоминают (в данном случае мы приводим слова американского политолога Ч. Капчена), что «даже на пике воздушной кампании НАТО против Югославии американские вооруженные силы по большей части приветствовались в большинстве стран Европы и Восточной Азии. Несмотря на спорадические критические комментарии французских, российских и китайских официальных лиц, Соединенные Штаты в общем и целом рассматривались как благожелательная держава, а не как хищный гегемон». Та же ситуация повторилась и в ходе бомбардирования и десантирования в Афганистане в 2002 г.

Особенная удача Вашингтона заключается в трудности западноевропейского наднационального строительства и в том, что Европейский союз ценит свои отношения с США и не намерен с легкостью оборвать их. У ЕС пока нет явно выраженной геополитической цели, нет жертвенной устремленности, нет желания отодвинуть на второй план социальные чаяния своего электората ради нового глобального могущества, нет единой европейской военной системы. Вожди Западной Европы не готовы к своего рода общественной мобилизации, необходимой для выхода в «свободное плавание» на капризных волнах мировой политики. Не существует ясно выраженной подлинно обще – или западноевропейской психологической идентичности. Правящие в западноевропейских странах либерал-социалисты испытывают в текущее время своего рода аллергию к геополитическому могуществу, к глобальному возвышению. Явления типа голлизма угасли. Ни Британия, ни Франция не хотят в результате интеграции становиться провинциями Большой Европы. В целом ориентированные на потребление и рост жизненного уровня европейцы пока не являют собой геополитического конкурента Соединенным Штатам. Американский аналитик Д. Риеф полагает, что «перспективы превращения единой Европы в серьезного соперника Соединенных Штатов весьма спорны… Руки Западной Европы еще долго будут связаны новыми проблемами – ее будущее связано с не обласканными историей странами Восточной и Юго-Восточной Европы, западными республиками бывшего Советского Союза и собственно Российской Федерацией… где даже такие считающиеся „благополучными“ страны, как Польша, еще очень долго не смогут встать на дорогу процветания».

Создать нечто сопоставимое с мощью американского центра – колоссальная по масштабам задача, даже если страны Европейского союза пробьют дорогу к подлинному федерализму. Сейчас борьба здесь идет за создание относительно малозначительного корпуса быстрого реагирования в 60 тысяч человек. Чтобы население стран ЕС взялось за грандиозное военное строительство, требуется очевидный для всех стимул, которого на горизонте пока не видно. И ни одна из крупных западноевропейских держав не согласна пожертвовать ради этого долей своего суверенитета. Если даже совместные вооруженные силы будут созданы, нарождающаяся военная машина ЕС встанет перед сложнейшей задачей создания космической разведки, флота грузовой авиации для перевозок вооруженных сил и техники на большие расстояния, систем воздушной дозаправки, транспортного военно-морского флота, современных систем управления боем. И даже неожиданно создав все это, западноевропейский центр будет еще десятилетия зависеть от структур НАТО, ее систем наблюдения и контроля. Для ЕС, занятой ныне абсорбцией десяти новых членов, это практически непосильная задача на довольно долгое время.

При этом американцы начинают перемещать фокус своего внимания все более на Восток, о чем свидетельствует следующий опрос населения.

Таблица 8. Ответ на вопрос «Какие страны наиболее важны для США?»

Источник: «Orbis»,Fall 1999,p. 628.

Мы видим, что волнующая сегодня американцев Восточная Европа уйдет на абсолютно задний план, что сократится доля внимания к Западной Европе. Но возрастет внимание к происходящему в Восточной и Южной Азии, к непосредственному североамериканскому окружению.

У Китая большое будущее, и где-то в ближайшие два десятилетия он, при условии сохранения современных темпов, может достичь и превзойти уровень американского валового внутреннего продукта. Но ему никак не достичь двух других решающих компонентов могущества – первенства в области технологических инноваций, в области военно-стратегической. Большая часть китайского вооружения безнадежно устарела и продолжает устаревать. Да и нет у Китая неоценимого американского преимущества быть окруженным слабыми соседями. Напротив, соседи Китая с тревогой следят за его ростом и, видимо, готовы будут нейтрализовать его еще до подлинного вызова Пекина Вашингтону. Сами китайские стратеги во второй половине 1990-х годов (когда экономика США неукротимо шла вперед, а Россия теряла влияние, Япония замерла, а ЕС обратилась к экстенсивным процессам) стали несколько скромнее оценивать то, что они называют своей «всеобъемлющей национальной мощью». Согласно оценкам Китайского разведывательного агентства, к 2020 г. Китай будет обладать менее чем половиной американских силовых возможностей.

При этом следует учитывать, что «следующий период экономического развития Китая, – пишет англичанин Хэмиш Макрэй, – не будет прямолинейным. Китай показал свои способности допускать ошибки, и велика вероятность того, что он будет продолжать их делать». Половина рабочей силы Китая сейчас задействована в сельском хозяйстве, и лишь небольшая часть индустрии оснащена действительно передовой технологией. На протяжении последних десяти лет Америка расходовала на технологическое обновление в 20 раз больше, чем КНР. Китай нуждается в рынке Америки, в американских инвестициях, в американской технологии. Вследствие уязвимости в отношении соблюдения гражданских прав принятие КНР в элитные мировые организации в значительной мере зависит от благожелательности Америки. Даже наиболее энергичные китайские сторонники самоутверждения сомневаются в возможности взойти на экономико-политический олимп, действуя против лидера. В Вашингтоне рассчитывают и на то, что к власти в Пекине может прийти более прозападная (скажем, «шанхайская») группа политиков, принципиально отрицающих путь конфронтации.

Россия нуждается в помощи международных финансовых организаций, в западных инвестициях, в допуске своих производителей на американский рынок, в технологическом обновлении, в соблюдении стратегического баланса, в поддержке на отдельных региональных направлениях (сдерживание расширения НАТО и т. п.). На данном этапе Россия не может не ценить благожелательности США, она не желает портить отношения с лидером Запада (за возможность улучшения связей с которым она так много отдала). Вот почему она осенью 2001 г. добровольно избрала членство в Антитеррористической коалиции.

Величайший страж мирового равновесия, многовековой борец против любой гегемонии во внешнем для нее мире – Британия молча восприняла американское возвышение в ходе и после Второй мировой войны. Лондон едва ли готов вернуться к традиционной многовековой роли в новом столетии. Британия опасается растворения в Европейском союзе и в этом плане ценит «особые отношения» с Вашингтоном, верит в американские сдерживающие Германию механизмы. Лондон нуждается и в содействии в решении североирландской проблемы. И британская военная машина следует за американской в Афганистане и Ираке. Франция видит в опоре на США крайнее средство на случай рецидива германского самоутверждения: французы не могут не опасаться остаться тет-а-тет с рейнским соседом в случае активизации германского утверждения. Франция не желает отстать от высот современного технологического развития, боится потери региональной роли в франкофонной Африке. Япония выдохлась на пороге 90-х годов. Обсуждавшаяся прежде перспектива появления азиатского гиганта «с японской головой на китайском теле» ныне неуместна.

Но даже если Европа, Япония, Китай и поднимутся в геополитическом смысле, в их интересах будет еще долго сохранять дружественность Соединенных Штатов. По мнению австралийца К. Белла, «и европейцы, и японцы, скорее всего, в обозримом будущем останутся на стороне американцев, ценя позитивные стороны союза с Америкой больше, чем любые другие международные преимущества, которые они могли бы получить, проводя независимую внешнюю политику, имея свободными руки в мировой дипломатии».

Открыт вопрос о союзнических комбинациях, создаваемых ради самоутверждения, которому США очевидным образом могут препятствовать. За последние годы неоднократно шла речь о «европейской тройке» Франции, Германии и России; о нарождающихся «особых отношениях» Германии и России, о «стратегическом незападном треугольнике» Москва – Пекин – Нью Дели; о стратегическом партнерстве Китая и России.

Наиболее мрачным своим прогнозом Национальный разведывательный совет США в декабре 2000 г. назвал «фактический геостратегический альянс» Китая, России и Индии, призванный служить противовесом американскому влиянию, на фоне краха союза между Европой и Америкой, вызванного, торговыми конфликтами и политическими разногласиями. Но и эта опасность, как и некая международная коалиция, направленная против Запада и имеющая доступ к химическому, биологическому и даже ядерному оружию, по мнению авторов доклада «Глобальные тенденции на 2015 год», будет купирована невероятной мощью Америки.

Наиболее показательна судьба российско-китайского альянса. Его стержнем являются продажи советской военной техники Китайской Народной Республике. Они повышают технический уровень китайской армии и ослабляют падение российской военной индустрии. Но технический уровень собственно российского военно-промышленного комплекса ввиду недофинансированности падает, и на определенном этапе в будущем российские, военные заводы уже не смогут поставлять в КНР сравнимую с американской технику, и это поставит под вопрос развитие российско-китайских связей, поскольку прочие основания их союза ненадежны. Торговля имеет ограниченный объем, и обе страны конкурируют за иностранные инвестиции. Все эти потенциальные геополитические противники Америки на обозримое время предпочитают сотрудничать с Соединенными Штатами, а не противостоять им. После сентября 2001 г. эта тенденция стала еще более отчетливой.

Судя по всему, значительный по силе антиамериканский альянс в начале XXI века едва ли может материализоваться (хотя, как отмечают многие, «этот мир считает несправедливой, недемократичной, раздражающей и временами вообще пугающей концентрацию такой мощи в руках одного государства, особенно в тех случаях, когда Соединенные Штаты агрессивно движутся к собственным целям»). Достижению американских целей содействует то, что Соединенные Штаты стремятся более внимательно (чем их предшественники на мировом олимпе) исходить из исторического опыта и не уподобляться прежним претендентам на гегемонию (наполеоновской Франции, кайзеровской Германии и др.).