355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Уткин » Американская империя » Текст книги (страница 3)
Американская империя
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 17:16

Текст книги "Американская империя"


Автор книги: Анатолий Уткин


Жанр:

   

Публицистика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

В конкретной практике начиная с конца 2002 г. главной целью антитеррористической борьбы стал Ирак, руководство которого стало изображаться как ничем не сдерживаемое, как находящееся на финальной стадии овладения ядерным оружием, как готовое поделиться этим оружием с террористами всех мастей. Война с диктатором Саддамом Хусейном завершится (в свете ненависти к нему населения Ирака) быстро, ворчащие союзники в ситуации начавшейся войны быстро присоединятся к возглавляемой Вашингтоном коалиции – как это было в Афганистане. Ирак станет примерной демократией, весь арабский мир будет в конечном счете благодарен Соединенным Штатам.

Примечательно, что в своих выступлениях, ратующих за дарование президенту Бушу чрезвычайных полномочий в отношении Ирака, абсолютное большинство сенаторов упоминало сентябрьскую драму Америки. Не все говорили, что правительство Саддама Хусейна – террористическое и подобно Аль-Каиде, но почти все так или иначе отразили разительные изменения в американской психике после Сентября. Ответный удар видится в такой ситуации верным ответом, если даже самоубийцами были не иракцы, а саудовские аравийцы и египтяне, если даже багдадская Баас и Аль-Каида ненавидели друг друга. Соответствующий эмоциональный настрой и чувство всемогущества породили «доктрину Буша».

2. ИДЕОЛОГИЯ ИМПЕРИИ

Новая администрация приступит к делу исходя из твердых оснований национального интереса, а вовсе не руководствуясь интересами иллюзорного международного сообщества.

Кондолиза Райс, 2000

Весь ход дебатов о месте и стратегии США в XXI веке базируется на почти априорном и достаточно популярном в Америке представлении, что «двадцать первый век будет более американским, чем двадцатый, а Вашингтон будет осуществлять благожелательную глобальную гегемонию, базирующуюся на всеобщем признании американских ценностей, признании американской мощи и экономического преобладания». Гегемония представляется представителям страны-гегемона лучшей из возможных систем мирового общежития. Американцы Р. Каган и У. Кристол убеждают читателя, что «гегемония – вовсе не проявление „высокомерия“ по отношению к остальному миру – это просто неизбежное воплощение американской мощи». Соединенным Штатам, подчеркивает профессор Техасского университета Г. Брендс, «присуще особое представление об своем предназначении улучшить долю человечества».

В ходе дебатов о степени готовности Америки «воспринять свою судьбу» неизменно выражается мысль, что США не должны уклоняться от принятого курса, не должны бояться вызова своей мощи и положению в мире. Впрочем, пока никто еще – несмотря на все предпринятые усилия, отраженные в алармистской литературе, – не смог доказать основательность и реалистичность противостояния американской гегемонии. И такой мир лучше любого, где Америка не располагалась бы на вершине. Словами авторитетных американских политологов Р. Кагана и У. Кристола, «ведомый Америкой мир – такой, каким он возник после окончания „холодной войны“, – более справедлив, чем любая из воображаемых альтернатив. Многополюсный мир, в котором мощь распределяется более равномерно между великими державами – включая Китай и Россию, – будет несравненно более опасным и более отдаленным от демократии и индивидуальной свободы». Складывается идеология, обосновывающая позитивный характер американского всемогущества. «Соединенные Штаты, – по определению советницы по национальной безопасности в администрации Дж. Буша-мл. К. Райс, – оказались на правильно избранной стороне Истории». К имперским ценностям призвало, прежде всего, так называемое «неоконсервативное» движение. Но это движение не вышло бы из маргинальной колеи, если бы идеологию мирового возвышения не оснастили своей экспертизой такие влиятельные организации политического мейнстрима, как самая влиятельная организация истеблишмента – расположенный в Нью-Йорке Совет по внешним сношениям.

Триумвират патриархов

Если обращаться к фигурам, формирующим идеологию американской империи, то первыми следует назвать имена бывшего советника президента по национальной безопасности 36. Бжеэинского, прежнего государственного секретаря Г. Киссинджера и прежнего заведующего отделом планирования госдепартамента С. Хантингтона. Все трое в свое время были выдвинуты на академическую и политическую арену У. Эллиотом, который долгое время возглавлял Гарвардский университет.(своего рода главный питомник правящей американской элиты) и в государственном департаменте президентов Кеннеди и Джонсона идейно оформлял вьетнамскую эпопею Вашингтона. Все трое – Бжезинский, Киссинджер и Хантингтон – являются поклонниками идейных построений классика геополитики сэра Халфорда Макиндера, постулировавшего необходимость для каждого претендента на всемирное влияние контроля над «евразийским центром». (На обложке вызвавшей мировой отклик книги Хантингтона «Столкновение цивилизаций» имеется восторженная рекламная оценка только двух политологических борцов – и это, разумеется, Киссинджер и Бжезинский.) Сентябрь снял для троих преграды материальному воплощению их идей.

Патриарх американской дипломатической теории и практики Генри Киссинджер давно ведет полемику с теоретическими противниками Уинстона Черчилля, доблестно (по мнению Киссинджера) проводившего имперскую политику вопреки антиимперской стратегии Франклина Рузвельта, слишком полагавшегося на создаваемую Организацию Объединенных Наций.

Киссинджер подвергает сомнению само понятие система международных отношений. По его мнению, такой системы, которую определяла бы одна, общая для всех формула, – в мире нет. Сосуществуют как минимум четыре системы. 1) В Северной Атлантике преобладают демократия и свободный рынок; война здесь практически невозможна. 2) В Азии США, КНР и несколько других региональных держав смотрят друг на друга как стратегические соперники; война здесь в принципе возможна, и сдерживает ее сложившийся баланс сил (типа европейского в XIX веке). 3) На Ближнем Востоке государства взаимодействуют так, как это имело место в Европе XVII века; здесь действуют самые различные источники конфликта – в том числе идеологические и религиозные – трудноразрешимые конфликты. 4) В Африке главенствуют этнические конфликты, отягощенные спорами из-за границ и ужасающей бедностью и эпидемиями. США действуют по-разному в каждой из этих четырех систем, и их империализм имеет в каждом случае различные характеристики. Несомненно, с точки зрения Киссинджера, благотворные.

Многочисленные статьи экс-государственного секретаря, ряд выступлений (в частности, в Королевском институте международных отношений – Лондон) базируются на той идее, что мир – его стабильность и процветание – вызывает нужду в лидере и, к счастью, лидер осознал свою историческую задачу. Киссинджер призывает помнить печальный конец альтернатив – попыток упорядоченного развития на основе стабильного баланса сил. Система баланса сил порождает соперничество и грозит конфликтом с непредсказуемыми последствиями. Г. Киссинджер указывает, что «системы баланса сил существовали очень редко в истории человечества. Такой системы никогда не было в Западном полушарии – равно как и на территории современного Китая – уже две тысячи лет. Для огромного большинства человечества и в наиболее продолжительные периоды истории империя была самой типичной формой правления. У империй нет необходимости в сохранении баланса сил. Они не нуждаются в системе международного сотрудничества. Именно так Соединенные Штаты осуществляли свою политику в Западном полушарии, а Китай во всей истории Азии».

Стабильна ли многополярная система? Сомнения на этот счет базируются на опыте многополярного мира между Первой и Второй мировыми войнами. «Коммунистическая Россия, фашистская Германия, Япония и Италия и демократическо-капиталистические Великобритания, Франция и Соединенные Штаты столкнулись в мире, который был лишен центра тяжести, и это столкновение привело к трагическим результатам». В случае соперничества примерно равных сил мир встает на грань войны, военные расходы стимулируют невиданные новшества, способные выбить оружие у праведных сил и вооружить антизападные диктатуры. Именно нацистская Германия первой создала боевые ракетные установки, реактивную авиацию, а Гейзенбергу не хватило лишь нескольких месяцев для овладения ядерной энергией. Мир не сможет более вынести еще одной мировой войны – этот базовый элемент государственной памяти сторонников однополярности требует: мир нуждается в сплоченности, в ключевом государстве, которое обеспечило бы мировой порядок. Лучшим будет мир, в котором сила, мудрость и благожелательность Соединенных Штатов Америки обеспечат заслон глобальным и региональным конфликтам, давая простор глобализации, прогрессу, мирной эволюции большинства.

(Сходного взгляда о невозможности стандартного и общего для всех определения американской мощи придерживается близкий к Киссинджеру Дж. Най, считающий, что в международных отношениях есть три уровня – военный (здесь США вне конкуренции); экономический (здесь США ведут конкурентную борьбу с ЕС, Японией и, все более, с КНР); все виды прочих трансакций – от электронных финансовых переводов до перемещения оружия террористическими организациями (здесь никто не владеет полным контролем). США проиграют свою историческую партию, если сконцентрируются лишь на одной из этих трех шахматных досок).

Второй из «имперской триады» – Збигнев Бжезинский приветствует сравнения с Римской и Британской империями (и даже с империей Чингисхана), подчеркивая, что если уж проводить параллели, то следует ради исторической истины признать: по глобальности охвата и чисто физической мощи Американская империя не имеет полнокровных прецедентов. Он открыто определил Соединенные Штаты как современного имперского гегемона, с мощью которого никто не сможет сравниться как минимум, в ближайшие двадцать пять лет. С точки зрения Бжезинского, сентябрь 2001 г. снял главное препятствие на пути реализации указанной цели – нерасположенность американского населения связывать свою судьбу с далекими и переменчивыми странами. Угроза исламского террора мобилизовала американское население в направлении имперского строительства.

В серии статей, опубликованных в неоконсервативном журнале «Нэшнл интерест» (и сведенных в 2001 г. в книгу «Геостратегическая триада»), Бжезинский призвал властную Америку блокировать «дугу нестабильности» в Юго-Восточной Европе, Центральной Азии и в анклавах Южной Азии, Ближнего Востока и Персидского залива. В качестве главной геополитической цели он определил овладение «главным призом Евразии» – обеспечение того, что никакая комбинация евразийских стран не сможет аккумулировать сопоставимые с американскими силы и в будущем бросить вызов Соединенным Штатам. Агрессивный активизм администрации Буша-мл. вызвал полное одобрение Зб. Бжезинского. Стоя обеими ногами в Персидском заливе, контролируя Саудовскую Аравию, Кувейт и, теперь, Ирак, Соединенные Штаты владеют рычагом воздействия на Западную Европу, Японию и Китай, столь зависимые от энергетической кладовой арабского мира. В мире конечных ресурсов США владеют контролем над половиной мировой нефти – фактор глобального значения.

Третий ведущий американский политолог – Сэмюэл Хантингтон дает характеристику современного состояния международных отношений, той «системы, где есть одна сверхдержава, отсутствуют значительные крупные державы и наличествует много государств меньшего калибра. При таком раскладе сил лидирующая страна способна решать важные международные проблемы исключительно собственными силами, и никакая комбинация других государств не может противодействовать ее курсу». На протяжении многих столетий такой державой был античный Рим, а в своем дальневосточном регионе – Китай. В начале XXI века Америка осталась без конкурентов.

Но в будущем традиционная геополитика уступит место противостоянию по признаку культурных различий, и чем ближе контакт между культурами, тем вероятнее конфликт между ними. Две главные угрозы имперской Америке сегодня: демографический рост исламского мира и неукротимый экономический рост Китая. Обращаясь к будущему, С. Хантингтон обозначил в качестве единственного потенциального противника Соединенных Штатов комбинацию «конфуцианско-исламских» стран. Он предсказывает (как наиболее вероятное) противостояние Вашингтона с Пекином и Тегераном.

Неоконсервативная революция

Опускаясь на порядок ниже указанных ведущих теоретиков, имперская Америка опирается на взгляды тех, кто получил национальную известность в рядах правых организаций, в строю тех неоконсерваторов, которые идейно обеспечили в свое время избрание президентом Рональда Рейгана. С тех пор такие организации, как Комитет по существующей угрозе, Фонд наследия, Американский институт предпринимательства, опираясь на такие газеты, как «Уикли стандарт» и журналы типа «Нэшнл интерест», «Комментари», «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт», заняли влиятельное место на правом фланге американского академического и экспертного сообщества.

Речь идет прежде всего об идеях П. Вулфовица, Р. Перла и У. Кристола, развивающих теоретическую базу имперского правления Америки. Первый из них – Пол Вулфовиц – еще один признанный поклонник сэра Халфорда Макиндера. Вулфовиц еще в администрации Дж. Буша-ст. выдвинул ту «аксиому», что первостепенной задачей Соединенных Штатов является всемерное противостояние любым попыткам сформировать в Евразии державу или союз сил, способный когда-либо бросить вызов «островной» Америке. По его мнению, после коллапса Советского Союза Соединенные Штаты обязаны предпринять все возможное для предотвращения подъема конкурентов в Европе и Азии. 1990-е годы позволили Америке несколько отложить решение этой задачи в свете того, что Америка и без того росла быстрее своих потенциальных оппонентов. Но сегодня целью должно стать увековечение полученных преимуществ, лишение конкурентов всякого шанса уже при начале гонки. При этом Америка должна закрепить за собой все свои технологические преимущества в создании роботов, лазеров, спутников, точных приборов. Сделать так, чтобы ни одно государство, никакая коалиция государств не смогли бросить вызов мировому лидеру. Став в 2001 г. первым заместителем министра обороны, Вулфовиц приступил к практической реализации силовых основ военной политики США в глобальном охвате.

Базируясь на Американском предпринимательском институте (Вашингтон), Р. Перл возглавляет Совет оборонной политики – совещательный орган при министре обороны США, пользующийся всемерной поддержкой министра обороны Д. Рамсфелда. (В этот Совет входят, в частности, Г. Киссинджер и бывший спикер палаты представителей Ньют Гингрич – вождь так называемой консервативной революции; У. Кристол – издатель газеты «Уикли стандарт», органа неоконсервативной революции, авангарда откровенно имперского мышления.) Столичная американская «Вашингтон таймс» пишет о существовании «огромного неоконсервативного заговора поклонников Кристола» внутри администрации Дж. Буша-мл. Газета называет в качестве членов этого «заговора» заместителя государственного секретаря Дж. Болтона, министра энергетики С. Абрахама, заведующего канцелярией вице-президента Л. Либби, нескольких спичрайтеров Белого дома. Особенно активны в разработке неоконсервативного мировидения вышеупомянутый У. Кристол, Дж. Муравчик и Р. Каган – один из ведущих деятелей Фонда Карнеги. Они обосновывают традиции мирового лидерства Америки со времен отцов-основателей и особенно после «прикладного интернационализма» президента Вудро Вильсона. Базовый, обсуждаемый этими идеологами вопрос: как распорядиться редчайшей исторической возможностью практически глобального контроля? Как приложить грандиозную американскую мощь к блокированию опасных для американского превосходства тенденций в глобальном масштабе?

Сторонники закрепления американской гегемонии утверждают, что самая опасная система – биполярная: «Жесткая биполярная система обычно возникает на закате исторического цикла, и в любом случае она ведет к конфликту, изменяющему саму систему. Биполярность – не единственная причина конфликта, но она создает такую совокупность обстоятельств, которые почти неизбежно ведут к конфликту». Из этого следует, что движение к восстановлению биполярности (с любыми действующими лицами в качестве соперника США) или к монополярности следует остановить и заблокировать.

Пожалуй, до сих пор идейную схему Американской империи полнее всего – и открыто – изложил 1 апреля 2002 г. теоретик и практик – директор отдела планирования государственного департамента Р. Хаас во влиятельном американском журнале «Нью-йоркер». Для Р. Хааса «очевидной реальностью является то, что Соединенные Штаты – самая могущественная страна в неравном себе окружении». Суть доктрины видна даже из названия статьи – «Ограниченный суверенитет». Так обозначается доля прежних суверенных стран, вошедших в орбиту Америки. Лидер строит «новый мировой порядок», он относится к независимости субъектов мировой политики так: «Суверенитет предполагает обязательства. Одно из них – оградить свое собственное население от массовой гибели. Другое обязательство – никоим образом не поддерживать терроризм. Если некое правительство не может выполнить эти обязательства, тогда оно само подрывает одну из основ своего суверенитета. Тогда другие правительства, и прежде всего американское, получают право вмешаться. В случае с терроризмом это ведет к праву на превентивную самооборону ».

Мейнстрим склоняется к империи

В самом влиятельном американском журнале «Форин афферс» еще один идеолог новой – имперской касты, С. Моллаби, пишет (в статье с характерным названием «Вынужденный империализм»): «Может ли имперская Америка пойти на то, чтобы заполнить вакуум? Логика неоимпериализма слишком убедительна для администрации Буша, которая не может сопротивляться этой логике… Хаос в мире является слишком угрожающим, чтобы его игнорировать, существующие методы обуздания этого хаоса оказались недостаточными… Пришло время империи, и логикой своего могущества Америка просто обязана играть лидирующую роль». Моллаби призывает создать под руководством США некий всемирный орган, мировое агентство (следуя модели Мирового банка и Международного валютного фонда), который заменил бы неэффективную Организацию Объединенных Наций. В распоряжении этого органа имелись бы вооруженные силы, которые, борясь с хаосом, контролировали бы всю планету. Этот орган «мог бы разместить силы там, куда бы их направил руководимый американцами центральный совет».

Идея полыхнула по всему политическому горизонту. Адепт имперского активизма Р. Каплан устроил в Белом доме президенту Бушу и его окружению брифинг на тему мирового лидерства Америки и ее гегемонии. Эти идеи Р. Каплан обнародовал в опубликованной в 2002 г. книге «Политика воинов: почему лидерство требует языческого этоса». В этой работе, подлинном гимне Римской и Британской империям, одна из глав посвящена «восхитительному» императору Тиберию, чей проконсул Понтий Пилат санкционировал распятие Христа. Автор согласен, что Тиберий иногда мог быть деспотом, но он «умело сочетал дипломатию угрозы применения силы ради сохранения мира, благоприятного для Рима… В империи была положительная сторона. Она была в определенном смысле наиболее благоприятной формой мирового порядка». Обращаясь к современности, Р. Каплан с одобрением пишет, что Соединенные Штаты стали «более безжалостны в решении задач экономической турбулентности», равно как и в вопросах демографического роста развивающихся стран, в отношении к природным ресурсам этих стран.

Весной 2002 г. газета «Нью-Йорк таймс» поместила серию статей «с мыслью об империи». Редакция поправила старинную констатацию «Все дороги ведут в Рим» на более современную и верную: «Все дороги ведут в округ Колумбия». Наиболее впечатляющей представляется статья Э. Икин: «Сегодня Америка не является ни сверхдержавой и ни гегемоном; она является полнокровной империей на манер Римской и Британской империй. Таково общее мнение наиболее заметных комментаторов и ученых нации». Ч. Краутхаммер анализирует ситуацию в том же ключе: «Американский народ выходит из замкнутого пространства к мировой империи. Со времен Римской империи в мире не было подобной мировой силы, которая доминировала бы в культурном отношении, экономически и в военном смысле». Ч. Краутхаммер предлагает зафиксировать исключительность момента: «Никогда еще за последнюю тысячу лет в военной области не было столь огромного разрыва между державой № 1 и державой № 2… Экономика? Американская экономика вдвое больше экономики своего ближайшего конкурента». А в «Уолл-стрит джорнэл» М. Бут под заголовком «В защиту Американской империи» констатирует: «Мы привлекательная империя» – и дает практические советы: Вашингтону следует оккупировать не только Афганистан, но и Ирак, и «другие беспокойные страны, которые вопиют о просвещенном руководстве».

Дождавшиеся своего часа сторонники имперской внешней политики полагают, что Америка должна вести себя как активный гегемон в силу двух главных соображений: 1) она может себе это позволить; 2) если Вашингтон не обратится к силовым методам и не навяжет свое представление о международном порядке, тогда воспрянут соперники и Америке не избежать судьбы постепенной маргинализации.

Американское лидерство, с точки зрения идеологов гегемонии, существенно для разработки и сохранения процедур, обеспечивающих многостороннее международное сотрудничество, без которого едва ли можно говорить о продолжении экономического прогресса. Так полагают идеологи обеих ведущих политических партий США – республиканцев и демократов. Еще совсем недавно – в 1997 г. один из представителей влиятельного исследовательского Брукингского института, Р. Хаас, назвал свою широко обсуждавшуюся книгу о роли Америки в мире «Неохотный шериф». А ныне автор, став директором отдела планирования Государственного департамента, признается, что, печатай он свою работу сейчас, он убрал бы с обложки слово «неохотный».

Новым является не то, что Америка – единственная «сверхдержава» мира (таковой она является со времени окончания «холодной войны»), а то, что в Вашингтоне начали ощущать, осознавать отсутствие препятствий, свое неслыханное превосходство, возможность пожинать плоды своего успеха.

Сторонники, апологеты и вожди однополюсной гегемонии призывают американскую элиту воспользоваться редчайшим и бесценным историческим шансом. «Соединенные Штаты совершенно явственно предпочли бы однополюсную систему, в которой они были бы гегемоном». Поборники имперских прав энергично призывают Вашингтон возглавить мировое сообщество, прозвучало напоминание о том, что США являются «величайшим получателем благ от глобальной системы, которую они создали после Второй мировой войны. Как держава несравненной мощи, процветания и безопасности, США должны и сейчас возглавить эту систему, претерпевающую время разительных перемен».

Имперская идеология

Двадцатый век закончился с единственной выжившей моделью человеческого прогресса, основанной на неоспоримых требованиях человеческого достоинства, царства закона, ограничения государственной власти, уважения к женщинам, частной собственности, равной для всех справедливости и религиозной терпимости. Дж. Буш-мл., июнь 2002 г.

Согласно американской официальной точке зрения, миром правят три идеи – мир как наиболее предпочитаемая основа взаимоотношений между странами; демократия как наиболее релевантный способ организации внутренней политической жизни; свободный рынок как лучшее средство создания материальных богатств. Эти три идеи завоевали весь мир, став мировой ортодоксией. Фашизм и коммунизм в XX веке не смогли совладать с ними. Из этого следует «главная цель Соединенных Штатов в двадцать первом веке и основная задача американской мощи: защитить, сохранить и расширить зону мира, демократии и свободного рынка. Для достижения этих целей необходимо решить две задачи… Первая задача – поддержать международные институты и традиции, касающиеся как безопасности, так и экономики. Вторая задача – укрепить мирные процессы, демократическую политику и свободные рынки там, где они еще не укоренились – прежде всего в России и Китае, и установить их там, где их не было прежде, особенно в арабском мире».

Говоря конкретнее, официальная риторика указывает, во-первых, на непредсказуемость российского развития; во-вторых, на таящее неожиданности китайское самоутверждение; в-третьих, на опасное для всех распространение ядерного оружия. Для решения этих проблем нужен жесткий порядок, обеспечить который может, повторим еще раз, лишь одна страна в мире – Соединенные Штаты Америки. Помимо главных проблем существует бесконечная череда малых конфликтов, требующая американского внимания и, возможно, военного вмешательства.

В результате американское преобладание в мире, столь очевидно открывшееся десятилетие назад, нуждается в структуризации, в создании новых институтов, в формировании соответствующей идеологии, в проявлении того пафоса, который держал страну в напряжении все долгие десятилетия «холодной войны». Нуждается в поколении «имперских стратегов» типа Д. Ачесона и Дж.-Ф. Даллеса. Готово ли американское общество выдвинуть подобных лидеров, освятить «праведным гневом» свой идеал и курс в бурном мире, претерпевающем конвульсии модернизации, рекультуризации, нахождения собственной идентичности?

В ходе дебатов в американской политологии выделились четыре подхода к реализации американской гегемонии в двадцать первом веке.

1. Гегемонистский реализм. Если искать исторические истоки этого направления, то на ум приходит именно указанный столетней давности «универсализм» президента Теодора Рузвельта, давшего немеркнущую метафору о необходимости говорить мягко, неся большую дубину (1), и ожесточенный рейганизм 1980-х годов (2.) Такие идеологи консерватизма, как Р. Каган, считают, что реализм мирового гегемона должен идти не от идеалиста Вудро Вильсона, а от Теодора Рузвельта с его «практичным идеализмом, идеализмом без утопий, национализмом интернационального толка, вооруженным либерализмом». Главное свойство современного варианта этой философии заключается в том, что «американские националисты предпочитают махать большой дубиной и делают это сами, не прячась за спины коалиции, действуют односторонне. Они полагают, что Соединенные Штаты несут особые обязательства по сохранению мирового геополитического и морального международного порядка, который они смело называют просвещенной империей».

Консервативные политологи, в частности, группирующиеся вокруг журнала «Уикли стандарт», такие, как У. Кристол и Р. Каган (занимавшие видные места в администрации Буша), напомнили читающей публике слова патриарха американского политического реализма Г. Моргентау о том, что «человеческая природа, из которой черпаются законы политики, не изменилась со времен классической философии Древних Китая, Индии и Греции, где были сформулированы эти законы». А если это утверждение справедливо, от современных государств не следует ожидать более разумного поведения, чем у их древних предшественников.

У Америки не должно быть иллюзий относительно того, что борьба за влияние в мире перманентна и будет продолжаться. Сильнейшая держава современного мира должна постоянно думать о перспективах своей исторической эволюции, исходя из того, что международная политика всегда будет безжалостной битвой за доминирование.

А если мир всегда будет джунглями, где правила диктует сильнейший, то не следует предаваться розовым иллюзиям – напротив, необходимо крепить силовую базу могущества и, в условиях временного ослабления всех потенциальных конкурентов, определить правила международного порядка, благоприятные для гегемона. Исходя из этого постулата, весьма влиятельная группа американских теоретиков, для которых достижение мировой гегемонии стало легитимной и вдохновляющей национальной целью, приняли вариант гегемонистского реализма. Суть этого подхода американских неоконсерваторов заключается в том, что «благожелательная глобальная гегемония» Соединенных Штатов должна основываться на растущем военном бюджете, на очищении внешней политики страны от беспочвенных иллюзий, на целенаправленной дипломатической деятельности, поддерживающей союзников и наказывающей (потенциальных) противников.

Согласно известному американскому специалисту Р. Такеру, «гегемонистическая мощь Америки определяет ее особую ответственность за мировой порядок; который может быть установлен только посредством инструментов американской мощи». Вышеупомянутый «Уикли стандарт» декретирует, что внешняя политика должна иметь «три основы – военную мощь, высокую мораль и господство… Соединенные Штаты достигли нынешнего силового могущества не посредством принципа „живи сам и давай жить другим“, не пассивным ожиданием возникающих вдали угроз, а именно активным утверждением в мире американских принципов управления – демократии, свободного рынка, уважения к свободе»..Энергичная внешняя политика, не исключающая вторжений за пределами страны и интервенции, «породит, – утверждают сторонники этой школы, – уверенность в силе нашей воли, будет способствовать поддержке наших усилий внутри страны и за ее пределами».

В свете этого:

– США должны открыто стремиться к гегемонии – природа не терпит пустоты и, если миром будет управлять не Вашингтон, то центр мирового могущества просто сместится в другую столицу. Пусть лучше Америка управляет миром, чем некто другой в этом мире будет управлять Америкой.

– Внутренне склонная к анархии, международная система нуждается в разумном контроле; США ныне – единственная страна, способная осуществлять этот контроль, альтернатива – хаос.

– США просто обязаны перед своим народом и историей преградить путь любому претенденту на мировое лидерство, лишить этих претендентов средств достижения гегемонии, ослабить их силовой потенциал.

– Возможно, никто не любит гегемона, но США будут более терпимым и гуманным гегемоном, чем кто-либо другой, более сдержанным, менее агрессивным, более склонным осуществлять гуманитарную опеку.

– Возникает шанс создания лучшего мира – на основе демократических ценностей и преимуществ рыночной экономики. Этот исторический шанс не должен быть упущен.

Официальный Вашингтон продолжает сохранять военные базы в 35 странах – прежде всего в Германии и Японии, а с 1997 года начал увеличивать американский военный бюджет с низшей точки в 270 млрд. долл. до 376 млрд. долл. в 2003 финансовом году.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю