Текст книги "Потерянная фотография
(киноповесть)"

Автор книги: Анатолий Алексин

Соавторы: Сергей Михалков,Павел Пасек,Ян Пикса
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Пассажиры-туристы указывают друг другу на вертолет.

– Господи! – восклицает полная туристка. – Они перетянули нашего Туричека на свою сторону!

– Это нечестно! – произносит, смеясь, один из туристов.

– Я бы тоже не имел ничего против прогулки на вертолете! А главное, они будут в Сухуми раньше нас…

Вертолет набирает высоту и берет курс на Сухуми. Все туристы, в том числе и полная туристка, машут руками ему вслед…

Одесса. В кабинете редактора газеты звонит телефон. Редактор снимает трубку.

Будка телефона-автомата. В будке, прижавшись друг к другу, стоят четверо ребят. Возле будки толпятся другие ребята.

– Александр Петрович! – говорит Марина. – Это опять я! Вы уж нас извините! Ну как? Не нашелся?

– Пока нет, – отвечает редактор.

К телефону-автомату подходит гражданин в шляпе. Он, по всей видимости, хочет куда-то позвонить. Увидев скопление ребят возле телефона, он спрашивает:

– Все сюда?

– Все! – раздается в ответ. Гражданин, покачав головой, уходит.

Кабинет редактора газеты. Звонит телефон. Редактор снимает трубку.

– У телефона…

…Телефон-автомат в подъезде дома. Гражданин в шляпе говорит с редакцией газеты:

– Товарищ редактор! В вашей газете была опубликована фотография бывшего танкиста с ребенком на руках. Я знаю этого человека. Вернее, я знаю его жену…

Сухуми…

По залитой солнцем улице, мимо пальм, приветливо машущих своими широкими зелеными ветвями, словно гигантскими веерами, идет группа чехословацких туристов.

Петр, как всегда, что-то фотографирует.

Туристы проходят мимо большого рекламного щита. На нем изображен мотоциклист, застывший в головокружительном вираже. Надпись гласит:

«Гонка на мотоцикле по вертикальной стене. Вартан Маргелян».

Никто не обращает внимания на цирковой плакат.

– Куда мы сейчас идем? – спрашивает Лацо у Алены.

– В гости к нашим предкам! – отвечает та.

– К кому?! – удивлен Лацо.

…С ветки на ветку прыгают обезьяны. Это Сухумский обезьяний питомник. Его обычно посещают все туристские экскурсии, и наши туристы, разумеется, тоже заглянули сюда.

Возле одной из клеток, где обитает семья человекоподобных обезьян, стоят Алена и Петр. Петру приходит в голову гениальная идея – сфотографировать «предков» в непосредственной близости.

– Я хочу, чтобы не было видно решетки! – говорит он.

– Пусть все думают, что ты зашел прямо к ним в клетку! Да? – улыбается Алена.

Петр недолго думая просовывает свой фотоаппарат между прутьями клетки и хочет щелкнуть затвором. Но не тут-то было! Не успел Петр оглянуться, как его замечательный, единственный в своем роде фотоаппарат очутился в руках у одной из обезьян и был утащен на дерево.

Обезьяна обнюхивает аппарат и вдруг, подражая Петру и другим фотографам, которые, видно, часто надоедают ей, приставляет аппарат к глазам, будто готовясь снимать экскурсантов…

Как ни трагичен этот случай, все, кроме пострадавшего, не могут удержаться от смеха. Лацо даже плачет от смеха…

К клетке с обезьянами подходит служитель в белом халате и начинает открывать дверь, строго поглядывая на ребят.

Уставшие туристы возвращаются из питомника в гостиницу. Опять тот же рекламный щит с афишей о выступлении Вартана Маргеляна.

Взрослые равнодушно проходят мимо цирковой рекламы, однако дети задерживаются.

– Хорошо бы пойти сегодня в цирк! – мечтательно говорит Лацо. – Смотрите, как интересно!

– Можно попросить Иржину! – говорит Алена. Ребята догоняют Мачкову.

– Иржина! Давайте сходим сегодня вечером в цирк! – просит Лацо.

– Сегодня вечер у нас занят, – отвечает Мачкова.

– А может быть, все-таки мы пойдем в цирк? – умоляющим голосом говорит Лацо. – Сегодня там выступает артист Маргелян. На мотоцикле!

– Кто выступает? – настороженно переспрашивает Мачкова. – Как ты сказал?

– Артист Маргелян. Гонки на мотоцикле!

– Хорошо! – неожиданно соглашается Мачкова. – Я думаю, что мне удастся уговорить Туричека и он отпустит в цирк. А откуда ты узнал, что сегодня выступает артист Маргелян?

– А там написано, на большом щите! – показывает Лацо.

…Гремит бравурный марш.

У входа в цирк трое ребят: двое мальчишек и девочка. Пионерка возмущается:

– Я говорила, что надо отдать ей билет и пусть приходит сама… Всегда опаздывает… Осталось семь минут… А первый номер самый интересный!

– Сказала тоже: самый интересный! – усмехается один из мальчишек. – Дрессированные собачки!.. Самый интересный номер – гонки по вертикальной стене!

– А я очень люблю собак! – не сдается девочка.

– Вот дождемся еще одного автобуса и пойдем, – неторопливо, баском говорит второй пионер. – А билет ей оставим на контроле.

– Автобус! Автобус! – провозглашает второй пионер. И в самом деле, к цирку подкатывает автобус.

– Служебный… Интуристов возит! – разочарованно говорит девочка.

Из автобуса выпрыгивают Алена, Петр, Лацо и учительница Мачкова.

Автобус отъезжает.

Мачкова обращается к пионерам, стоящим у цирка:

– Скажите, пожалуйста, где здесь продаются билеты?

– Скажите, пожалуйста, где здесь продаются билеты? – обратилась Мачкова к пионерам.

– Билеты? А вы кто? Иностранцы?

– Мы из Чехословакии…

Пионерка восторженно обращается к своим приятелям:

– Слышали? Из Чехословакии! – И потом к туристам: – Я вас провожу… Я вам покажу…

Касса цирка закрыта. Висит аншлаг: «Все билеты проданы».

– Да-а… Нам не повезло! – солидно и тяжело вздыхает Петр. И сочувственно смотрит на Алену, которая тоже помрачнела.

– Ничего, ничего! – успокаивает ребят пионерка. – Все будет в порядке! Идемте за мной!

И снова у входа в цирк.

– Давайте сюда билеты! – приказывает девочка-пионерка своим друзьям. – Мы сегодня не пойдем… Мы эту программу уже видели…

– Как это видели?! – удивляется один из пареньков.

– Очень просто! Неужели ты забыл? – невозмутимо говорит девочка, забирая у ребят билеты и передавая их чехам.

– Вот, возьмите, пожалуйста…

– Это правда? – недоверчиво спрашивает Мачкова.

– Правда! Правда! Мы эту программу уже видели! – спешат подтвердить и оба пионера.

В это время из подошедшего автобуса выпархивает цветущая толстушка в пионерском галстуке. На ходу кокетливо приводя в порядок свой наряд, она бежит к ребятам. Подруга делает ей издали уморительные знаки: «Не подходи, не подходи к нам! Стой на месте!»

Девочка в полном недоумении останавливается и растерянно оглядывает себя.

– Сколько мы вам должны? – спрашивает Мачкова.

– Нисколько! Нам дали билеты бесплатно – в городском пионерском лагере!

– И это правда?

– Ну конечно, правда!

Лацо хватает билеты:

– Они будут храниться у меня! Вы потеряете…

– Идите скорей! Уже начало! – торопит пионерка, одновременно знаками удерживая на месте свою подругу.

– Спасибо! Большое спасибо!

Алена и Мачкова благодарят сухумских пионеров. И все четверо спешат в цирк.

Тогда пионерка милостиво разрешает подруге подойти. Та подбегает.

– В чем дело? – растерянно спрашивает девочка. – Мы же опаздываем!

– Сегодня мы в цирк не идем! – отвечает решительная пионерка.

Девочка смотрит на красочный щит, на котором изображен мотоциклист, исполняющий номер на вертикальной стене.

Надпись на щите гласит:

ГОНКА НА МОТОЦИКЛЕ

ПО ВЕРТИКАЛЬНОЙ СТЕНЕ

ВАРТАН МАРГЕЛЯН

Девочка тяжело вздыхает…

И вдруг плакат словно ожил: мы видим работающего на вертикальной стене мотоциклиста. Он исполняет головокружительные номера, заставляя весь зрительный зал затаив дыхание следить за каждым его движением.

В первых рядах зрителей наши друзья – чехословацкие туристы.

Но вот номер окончен. Ребята аплодируют. Лацо шепчет что-то на ухо Петру. Тот кивает головой в знак согласия. Мачкова, чуть наклонившись к Алене, говорит:

– Идем!..

Все четверо поднимаются и, чуть пригнувшись, чтобы не мешать остальным, идут между рядами.

На сцену в это время выбегают два клоуна. Идет потешная интермедия, во время которой один из клоунов берет у зрителей разные вещи: часы, шляпы, носовые платки. Все это клоун обещает вернуть в целости и сохранности их владельцам. Зрители охотно дают вещи.

Вот клоун замечает Лацо, идущего к выходу, и хватает его за рукав. Артиста привлекла широкая белая панама. Он протягивает к ней руку…

Но Лацо не дает.

– Нет, нет… Я не могу… Это подарок! Из Артека…

– Мы видим человека! Откуда? Из Артека! – тут же в рифму импровизирует клоун.

Все аплодируют.

– Дай панаму… Отдай… Это же некрасиво… – шепчет Алена.

Лацо неуверенно протягивает клоуну свою панаму. Панама попадает в руки клоуна, и – о ужас! – во что она превращается на глазах у публики: в нее льют воду, разбивают яйца, сыплют муку и опилки…

Лацо вне себя. В довершение всего публика умирает от хохота. Алена, Мачкова и даже солидный Петр чуть не падают от смеха на пол. Но еще громче смеются они, когда, получив свою панаму обратно в целости и сохранности, Лацо испуганно, словно все еще не веря клоуну, заглядывает в нее… И потом, убедившись, что все в порядке, сам громко смеется.

И вот наши герои уже за кулисами цирка. Ребята идут мимо клеток с животными – львами, собаками, кроликами; они видят жонглеров и акробатов, репетирующих свои номера.

– Куда мы идем? – интересуется Алена.

– Терпение, терпение! – отвечает Мачкова. – Не только вам иметь от меня тайны… Сейчас вы все узнаете!

Вартан Маргелян принимает гостей во внутреннем дворе передвижного цирка. Он отдыхает здесь после трудного номера. Мы узнаем в нем командира танка, который 9 мая 1945 года остановился в предместье Праги, возле дома Вашека. Да, это тот самый танкист, что помогал перевязывать своего раненого товарища.

Артист Маргелян приветливо поднимается навстречу приближающимся к нему Мачковой и детям.

– Здравствуйте!

– Слушаю вас, товарищи!

– Мы из Чехословакии… – тихо говорит Мачкова. – Помните Прагу?..

Лицо Маргеляна становится серьезным. На миг водворяется молчание…

Но вот Иржина продолжает:

– Нам очень понравился ваш номер!

– Очень понравился! – добавляет Алена.

– Но у нас есть к вам одно дело, – продолжает Иржина. – Вы не могли бы с нами поговорить?

– С удовольствием! – говорит Маргелян. – Я к вашим услугам.

– Мы слышали, что вы участвовали в освобождении Праги…

– Было такое дело! – серьезно отвечает Маргелян.

– Вы были танкистом? Правда?

– Да.

– Скажите, – продолжает Мачкова, – вы случайно не знали этого человека? – С этими словами Иржина протягивает Вартану Маргеляну известную фотографию.

Артист долго и внимательно смотрит на карточку. Ребята с недоумением переглядываются.

– Да, это танкист Никитин. Степан Андреевич Никитин… Я провел с ним всю войну. С ним и до вашей Праги дошел… И карточку эту знаю: он не расставался с ней никогда…

Немного помолчав, как бы вспоминая что-то далекое и тяжелое, Маргелян добавляет:

– Прекрасный был человек!

– Почему «был»? – с тревогой спрашивает Мачкова.

И вот перед нашими глазами возникает то, о чем рассказывает Маргелян.

Первое утро мира в Праге… Но мирная жизнь еще только вступает на улицы города. Вчерашние баррикады, словно плотины, перегородили окраинные переулки и улицы. Одноэтажными красными домиками застыли в пути трамваи. Из мрачно насупившегося дома, сложенного из темно-серых гранитных глыб, советские бойцы и горожане бережно, поддерживая под руки, выводят ослабевших и измученных людей. Здесь было гестапо. Глаза заключенных отвыкли от солнца…

А сколько его сегодня в городе, щедро украшенном всеми дарами весны!

На улицах еще не видно троллейбусов и автомобилей, по городу еще разъезжают танки, но курсируют они не спеша, с каким-то негромким, умиротворенным рокотом, словно прогуливаясь, словно отдыхая после тяжкой боевой работы.

Мы узнаем одну из машин. И как же не узнать: на бронированной груди ее бело-розовый букет сирени. Да, это тот самый танк, что прижался на несколько минут к обочине дороги возле дома Вашека.

Машина сворачивает в переулок. Навстречу ей из двора высокого старинного дома, украшенного мирными витиеватыми башенками и балкончиками, бегут дети, женщины… И вдруг откуда-то сверху торопливая пулеметная очередь. Падает женщина. Мальчик схватился за ее руку. И так дико, так невероятно, что в это солнечное утро – утро мира! – еще погибают люди.

Танк дернулся, словно от неожиданного удара, остановился. На мостовую выпрыгнули два танкиста – капитан Маргелян и танкист с перевязанным плечом – Степан Никитин… Пригнувшись, они бросаются в парадное высокого старинного дома.

Навстречу им по лестнице бегут трое мальчишек. Они не знают, что произошло на улице, и очень радуются, увидев советских солдат: хватают их за руки и тянут в квартиру, дверь которой открыта.

– Потом! Потом… Где у вас ход на чердак? Покажите! Только быстрее, быстрее!

Танкисты, следуя за ребятами, вбегают в квартиру. За столом, щедро уставленным едой, сидят три советских солдата и обедают. Хозяйка радостно приветствует появившихся двух танкистов.

– На чердак! – командует Маргелян, обращаясь к солдатам, сидящим за столом. – Скорей!

Солдаты бросают ложки и, схватив автоматы, устремляются за танкистами. Мальчишки бесстрашно показывают путь на чердак.

И вот чердак старинного дома. Низкие, угрюмые своды…

Белеет на веревке белье. Старые ящики, бочка…

Возле окна судорожно и озлобленно припали к пулемету три фашиста. Они не успели удрать и теперь оказались в ловушке.

Происходит молниеносная схватка. Маргелян успевает очередью из автомата уложить одного из врагов. Двое советских солдат падают, раненные выстрелами фашистов. Степан Никитин, зайдя со стороны, бросается в рукопашную схватку с одним из пулеметчиков. Но раненое плечо мешает ему осилить врага, и, когда Маргелян приходит ему на помощь, Никитин уже недвижим.

Маргелян склоняется над телом убитого товарища.

А на улице люди все еще с опаской прислушиваются к тому, что происходит на чердаке дома. Чердак молчит. Люди смелеют, выходят из подъездов, окружают советский танк.

И снова рассекает морские волны белый корабль, похожий на сказочно гигантский плавучий кусок льда.

Рослый матрос, тот самый, что внимательней всех слушал задумчивую Костину песню о далекой Праге, вбегает, а точней сказать, стремительно врывается в кубрик. Вид у него возбужденный, взволнованный. Он держит в руках номер одесской газеты, в которой помещен заветный снимок… Подбежав к Костиной тумбочке, матрос хватает фотографию, что уютно примостилась там, на белой салфетке… Матрос переводит глаза с одной фотографии на другую: ясно, сомнений не может быть – это одна и та же (да, да, одна и та же!) фотография.

Матрос мчится по палубе. Но теперь у него в руках уже два снимка…

С разбегу он опрокидывает ведра, которыми окружил себя Костя: сегодня его черед драить палубу. Матрос трясет растерявшегося друга за плечи:

– Смотри, они же – одинаковые… Совсем одинаковые!

И вот уже вы в каюте капитана. Мачкова и сам капитан молча смотрят на Костю, ждут от него подробного рассказа. А он прижимает к груди карточку, с которой никогда не разлучался в своих морских походах, дальних путешествиях:

– Меня… меня нашли в развалинах дома. Мама моя, на руках у которой я спал… Ну, в общем, я о себе ничего не помню… Мне сказали, что мама убита… что мама погибла в ту ночь… У нее нашли вот эту фотографию. Кто-то… уж не помню кто, назвал меня Костей. Об отце я ничего не знаю…

– Но мы знаем… Мы знаем, как звали вашего отца, – тихо и взволнованно говорит Мачкова. – Степан Андреевич Никитин…

Ну, а юные чехи в это время вновь забрались в спасательную шлюпку, чтобы обсудить итоги своих поисков и приключений.

– Я так хотела выполнить поручение Вашека… – говорит Алена. – Я так хотела! Но я не смогла.

Костя и Мачкова разыскивают ребят.

– Я знаю! Уж я-то, поверьте, знаю, где они?.. – говорит Костя. И направляется к спасательной шлюпке.

Издали заметив его, ребята выскакивают на палубу и со всех ног удирают: уж на этот раз Костя их не помилует!

Но вдруг… Вдруг голос радио останавливает ребят:

– Алена, Петр и Лацо! Вас просят немедленно пройти в каюту капитана. Там будет ждать вас сын танкиста Никитина!

– Сын?.. – изумленно шепчет Алена. – Почему – сын? Мы ведь искали дочку…

– Да, я был немного похож на девчонку в детстве, – улыбаясь, уже в капитанской каюте объясняет Костя. – Пухлый такой был. И потом локоны… Ну, а сейчас похож я на девочку?

Он медленно поднимается во весь свой огромный моряцкий рост.

Снова причал Одесского порта. Ясное летнее утро. Здесь собралось много людей, встречающих теплоход. Но не меньше людей столпилось и на палубе судна. И те, что в порту, и те, что на теплоходе, приветственно машут друг другу руками, платками, шляпами…

Судно медленно приближается к причалу.

Матрос Костя ловко забрасывает чалку, и ее подхватывает на причале другой, такой же ловкий и молодой матрос.

Среди встречающих мы видим сотрудников редакции газеты и наших неутомимых одесских следопытов. Здесь и Марина, и решительный Вовка, и любознательный Сашка с хохолком на макушке, и серьезная, задумчивая Соня в очках, и Борька, и даже Катя со своим маленьким Женькой… Братишка упорно тянет Катю за рукав.

– Ну во-от еще, – зло шепчет ему сестра. – Всегда тебе нужно… В самые ответственные минуты. Ничего! Подождешь!

В руках у них цветы. Но ребята не одни: рядом с ними стоит немолодая женщина, в руках у которой тоже букет цветов. Пионеры напряженно вглядываются в лица пассажиров теплохода. Они еще не увидели тех, ради кого пришли сюда, кому принесли газеты и цветы.

Два матроса, и среди них Костя, спускают трап. По нему начинают сходить на берег чехословацкие туристы.

Юные чехи подходят к Косте, и каждый пожимает ему руку. Петр дарит, на прощание значок. Костя прикалывает его к тельняшке.

Ребята начинают спускаться по трапу. И вдруг они сверху видят, как навстречу, пробиваясь сквозь толпу встречающих, бегут одесские пионеры, а вслед за ними еле поспевает немолодая женщина с букетом цветов.

Алена улыбается, а голос ее за экраном звучит тихо и грустно:

– Сколько у нас появилось новых друзей! И вот они бегут нам навстречу… И смеются… Они ведь еще не знают, что Никитин погиб и что карточку ему вернуть уже нельзя…

Ребята бросаются навстречу Алене, Петру и Лацо, дарят цветы.

– Вы получили газету? Получили? – спрашивает Марина у Алены.

Алена ничего не отвечает, опускает голову…

В это время медленно подходит немолодая женщина с букетом цветов. И все одесские ребята молча расступаются перед ней. Она обнимает Алену, целует ее:

– Спасибо тебе, девочка…

Алена смущена и растеряна: она еще ничего не понимает.

– Это же Нина Петровна, жена вашего танкиста! – торопится объяснить Марина. – Она нашлась по фотографии в газете! Понимаешь?

Чешские ребята начинают кое-что понимать.

– Да… Это мой муж, – взволнованно говорит женщина, указывая на снимок в газете. – Фотография была сделана накануне войны. Это мой муж… и мой сын… Я потеряла их обоих…

Медленная слеза катится по щеке пожилой, измученной горем женщины…

А Лацо и Петр уже тянут за рукав растерянного, ничего не понимающего Костю. И вот… Мать и сын пристально смотрят друг другу в глаза, боясь поверить в то, что произошло, в счастье, в огромное, неожиданное, безмерное счастье, на которое они уже и не надеялись.

Мать и сын нашли друг друга после стольких лет разлуки… И разве слова, даже самые горячие и взволнованные, могут передать их чувства? Они и не произносят слов… Они молча прижимаются друг к другу, словно боясь снова потерять друг друга….

– Но почему же все было в секрете? Мы бы все… все бы им помогали! – перебивая друг друга, взволнованно говорят туристы.

– Они хотели сделать все сами, без помощи взрослых! – объясняет Туричек. – И правильно! Я сам был таким в их годы!..

Алена бережно вынимает из кармана карточку и протягивает ее Нине Петровне.

– Вот видите… Здесь, сбоку… следы крови…

Нина Петровна берет карточку, тихо опускает голову. А Костя еще крепче обнимает мать.

– Приезжайте! Приезжайте к нам в Прагу! – словно стараясь ободрить их, горячо говорит Алена. – Я познакомлю вас с Вашеком, который хранил эту фотографию двенадцать с половиной лет… Приезжайте…

– Мы приедем… – тихо отвечает Никитина. – Мы приедем к вам… к тебе, к Вашеку… и к нему!..

Она смотрит на фотографию мужа.

Прага. Город празднует День Освобождения. Уже смеркается.

Вашек и Алена идут по вечернему городу, то сворачивая в узкие переулки, то пересекая площади, то проходя по улицам под высокими каштанами. В свете витрин и реклам Вацлавской площади блестят дождевые плащи – серый и голубой. Ребята идут не спеша, молча, иногда улыбаясь друг другу…

Они останавливаются возле закрытого уже в этот поздний час большого кафе-автомата.

Взглянув через витрину внутрь кафе, Алена улыбнулась и посмотрела на Вашека. Тот кивнул головой и засмеялся.

Видно, оба они подумали об одном и том же…

И мы слышим голос Алены:

– Это было давно… Нет, не очень давно. В общем, даже совсем недавно – в прошлом году, в конце мая…