Текст книги "Потерянная фотография
(киноповесть)"

Автор книги: Анатолий Алексин

Соавторы: Сергей Михалков,Павел Пасек,Ян Пикса
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Мы туристы! Из Чехословакии! – солидно поясняет Петр. Вокруг уже начинают собираться любопытные.

– Вы хотите сфотографироваться? – спрашивает симпатичный прохожий. – Я могу проводить вас в самое лучшее фотоателье.

– Лучше всех снимает мастер Симанчук! – авторитетно заявляет кто-то. – Я фотографируюсь у него буквально с пеленок.

– Нет, нет… Вы нас не поняли… – пытается объяснить Алена. – Здесь было ателье в этом доме! И оно нам очень нужно.

– В этом доме?..

Все прохожие вместе с ребятами задирают голову вверх и шарят глазами по этажам.

– Да-а… – вспоминает старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках. – Я помню, до войны здесь была фотовитрина.

Чешские туристы продолжают свое путешествие по городу.

– Сейчас мы подходим к порту! – бодро вещает девушка-гид. – Здесь можно увидеть флаги всех стран!

Мачкова отстала от группы. Она взволнованно оглядывается по сторонам: где же ее питомцы?

Туричек незаметно, словно ничего не подозревая, наблюдает за Мачковой.

…Неширокий одесский переулок. Перегородив его с одного тротуара до другого, движется шумная толпа. Это наши юные чешские друзья в окружении одесситов, с которыми они познакомились на улице Гоголя.

– И надо же, чтобы ваша подруга жила как раз в таком маленьком, некрасивом переулочке! – сокрушается старожилка Одессы с хозяйственной сумкой в руках.

– Ну вот мы и дошли, – говорит одна из сопровождающих. – Дом номер семнадцать.

– Большое спасибо! – благодарит Алена.

– А может быть, вас до квартиры проводить? – спрашивает симпатичный прохожий.

– Нет, нет, мы сами найдем! Спасибо! До свиданья!

– Честь праци! – неожиданно произносит один из одесситов.

– Честь праци! – обрадовано кивают головой дети.

Трое ребят поднимаются по лестнице.

– Почему Марина нас не встретила, просто понять не могу! – удивляется Алена, – Я же послала ей и письмо и телеграмму!

Ребята останавливаются на площадке возле квартиры № 7. Алена несколько раз нажимает кнопку звонка.

– Э-э, чего зря звонить-то?! – восклицает Лацо и подбегает к почтовому ящику, который набит до отказа: из него высовываются газеты и корешки журналов.

Лацо пытается что-то вытащить оттуда, Алена останавливает его:

– Как тебе не стыдно лазить в чужой ящик!

– Вот где находится твое письмо! – торжественно, словно сделав крупное открытие, заявляет Лацо. – Ящик скоро лопнет: значит, в квартире никого нет… Все уехали. И твоя Марина тоже.

– Согласен. Здесь нам нечего делать, – говорит Петр.

– Ну, что ж… Пошли!.. – грустно соглашается Алена.

Друзья начинают медленно спускаться вниз. Им навстречу вверх по лестнице взбегает загорелая девчонка с букетом полевых цветов в руках. Не обратив внимания на ребят, она пробегает мимо.

Все трое, как по команде, останавливаются и прислушиваются к шагам девочки.

– Нет, побежала выше… – вздыхает Алена, и они продолжают спускаться вниз.

Между тем девочка, поднявшись еще на один этаж, стучит в дверь. Ей открывает другая девочка.

– Маринка! Ты? – восклицает она. – Тебя отпустили с дачи?

– Я удрала!

– Как же это?

– Я записку оставила: «Вызвали в город по важному делу!» А по какому, сама не знаю. Ты написала: «Выезжай!» – и все!

– У меня денег только на одно слово хватило, – оправдывается Катя.

– А что случилось?

– Слышу вчера: к вам в дверь стучат, чуть прямо не выламывают. Спускаюсь и вижу: телеграмму принесли! Международную, от Алены Граской!

– Приехали?!

– Нет! С утра, как часовой, возле твоей квартиры дежурю. Вот только на десять минут отлучилась – Женьку покормить. Ой, когда ты у нас наконец вырастешь?! – обращается она к маленькому брату, сидящему с полным ртом над тарелкой каши.

Марина подходит к банке с уже увядшими цветами и машинально выбрасывает их в окно.

– Ой! Что это ты? С ума сошла? – вскрикивает Катя и выглядывает в окно. Она видит: букет попал в группу стоящих во дворе ребят.

– Нас забрасывают цветами! – не без иронии констатирует Петр, снимая с плеча увядшую ромашку.

– Нас забрасывают цветами! – не без иронии констатирует Петр, снимая с плеча увядшую ромашку.

Лацо и Алена смотрят на окно, из которого выбросили букет. Из окна смотрят две девчонки.

– Мы нечаянно! Извините! – кричит Марина.

– Ничего! Ничего! – по-чешски отвечает Алена и, приветливо улыбаясь, машет рукой.

– Чего, чего? – про себя шепчет Марина, и вдруг до ее сознания доходит догадка. – Алена! – истошно кричит она, чуть не вываливаясь в окно.

– Алена! – истошно кричит она, чуть не вываливаясь в окно.

Алена оборачивается.

…Внизу, во дворе, вокруг садового столика собрались наши юные чехи и Марина с Катей. У Марины в руках карточка.

– Это очень интересно! – решительно заявляет Марина.

– Но очень трудно! – добавляет серьезно Катя. – Вы же не знаете ни имени, ни фамилии этого танкиста!

– Не знаем! – грустно соглашается Лацо.

– Вот именно, не знаем! – подтверждает Алена.

– И потом прошло уже столько лет… – добавляет Петр. – Может быть, вообще… – не договаривает своей мысли Петр.

– Что – вообще? – сердито спрашивает Алена.

– Ну, вообще… Он не живет больше в Одессе или еще что-нибудь, – неуверенно оправдывается Петр.

– Он живет в Одессе! Одесситы не так легко покидают свой город! – решительно вмешивается в разговор Марина, все еще рассматривая фотографию. – Мне даже кажется, что я его где-то видела!..

Ребята с удивлением и надеждой смотрят на Марину.

– У меня есть план! Сначала посоветуемся с моим дядей.

– Я только проверю, доел ли Женька кашу! – говорит Катя. – Я вас догоню!

– А где твой дядя? – интересуется Алена.

– В стакане! – не моргнув глазом, отвечает Марина.

И вот он, этот «стакан», – на углу шумной одесской улицы. Из него хорошо видны потоки троллейбусов и автомашин.

– Это называется стаканом? – серьезно спрашивает Петр и записывает что-то в свою тетрадь.

– Да! – бойко отвечает Марина. – Видите, стеклянный! А внизу металлический!.. Подождите меня здесь!..

Петр записывает что-то в записную книжку.

– Дядя Гриша! А, дядя Гриша! – обращается Марина к милиционеру, сидящему в будке.

– Марина?! Ты в городе? – с удивлением спрашивает регулировщик, не глядя на свою племянницу, и продолжает переключать светофор.

– Дядя Гриша, у меня к вам срочное дело!

– Что случилось? Какое дело?

– Международное!

– Международное? – улыбнувшись, переспрашивает милиционер, на мгновение отвлекаясь от работы и дав «зеленую улицу» потоку транспорта. – Ну, что за дело такое?

– Посмотри на эту карточку! – Марина протягивает ему фотографию. – Это бывший танкист, освобождавший Прагу. И его дочь… Нам нужно найти их. Во что бы то ни стало! Как это сделать?

Милиционер достает блокнотик и карандаш, приготавливается записывать.

– Очень просто! Фамилия? Имя? Отчество?

– Вы, дядя, спросите еще адрес! Тогда и искать не надо! Мы же ничего этого не знаем!..

Возле светофора, несколько дольше обычного задержавшего движение на перекрестке, накопилось довольно много автомашин.

– Что он, заснул там, что ли? – произносит один из шоферов, с нетерпением выглядывая из кабины.

– Может, он давно уже живет в другом городе, – говорит в это время регулировщик, переводя рычажок светофора. – Слушай! Ты мне мешаешь работать!

– Дядя! Неужели вы не можете нам помочь?

– Милиция тут бессильна!

– Ах, бессильна?! – возмущается племянница. – Прекрасно! Тогда мы его сами найдем!

Четверо ребят молча идут по улице.

– Я уже не рада, что обещала Вашеку выполнить его поручение, – грустно, глядя себе под ноги, говорит Алена. – Где теперь найдешь этого солдата? Как это сделать?

– А что, если он все-таки живет сейчас в Одессе? – восклицает Марина. – А мы говорим: «Нельзя! Невозможно!» Я знаю! Я знаю, что надо делать… У меня есть блестящий план! Идемте! Быстро! За мной!

…У входа в большой, солидного вида дом вывеска: «Редакция областной газеты». По ковровым дорожкам длинных коридоров бесшумно, с деловым видом проходят люди. Перед обитой клеенкой дверью с табличкой «Главный редактор» сидит секретарша. То и дело в приемную входят люди с одним и тем же вопросом:

– Главный у себя?

– Он пишет передовую! – благоговейным полушепотом сообщает секретарша, и сотрудники почтительно удаляются.

И вдруг секретарша меняется в лице. Тишина нарушена: откуда-то из конца коридора к кабинету редактора приближаются звонкие голоса, совершенно не желающие считаться с законами и традициями учреждения. В приемную входит делегация ребят во главе с Мариной.

– Отдел пионерской и комсомольской жизни на третьем этаже, – сухо произносит секретарша.

– А нам нужен главный редактор! – звонко сообщает Марина.

– Это невозможно! Он детей не принимает… И вообще он сейчас занят.

– А это и не дети вовсе! Это иностранные туристы. Делегация. А я их переводчица. (Она обращается к изумленным чехам.) Вот видите… Это приемная главного редактора нашей газеты. Это секретарь. Познакомьтесь!

Все трое ребят поочередно протягивают секретарше руку:

– Честь праци! Честь праци! Честь праци!

Двое сотрудников с гранками в руках появляются в дверях:

– Главный у себя?

– Он занят, – сообщает секретарша и снимает телефонную трубку. – Буфет? Принесите, пожалуйста, в кабинет главного фруктовой воды и бутербродов. У нас сейчас будет иностранный прием.

…Знаменитая одесская лестница. По ней спускается группа чехословацких туристов. Отсюда вид на порт. Заметно, что даже неутомимая девушка-гид немного устала.

– Эта лестница известна многим из вас по фильму «Броненосец „Потемкин“»! – сообщает она. – Потом мы поднимемся вверх, и вы сами убедитесь.

– Если можно, мы не будем подниматься наверх, а поверим вам на слово… – робко говорит кто-то из туристов.

Мачкова, полная растерянности, оглядывается по сторонам.

Кабинет редактора. На столе бутерброды и бутылки с фруктовой водой. Лацо налегает на еду, и Алена время от времени одергивает его.

Редактор ходит по кабинету. Он, словно оправдываясь в чем-то, обращается к Марине:

– Но поймите: ближайшие номера ужасно загружены! Материалы о севе, о новых методах жилищного строительства, о физкультурной олимпиаде, три больших статьи о борьбе за мир…

Тут Марина буквально подскакивает в кресле.

– А это разве не о борьбе за мир?! Большие статьи никто не читает! Я знаю… А это все прочтут! Как мать Вашека помогла раненому советскому солдату и как двенадцать с половиной лет где-то далеко-далеко, в чешской семье, хранилась эта карточка со следами крови. Вот видите, тут следы крови, правда, очень бледные… И еще все узнают, как чешские пионеры привезли эту фотографию сюда, чтобы передать ее бывшему танкисту, потому что она очень дорога ему… Разве это не борьба за мир?!

– Хорошо! – сдается редактор. – Оставьте нам фотографию. Мы поместим ее через три дня в воскресном номере и дадим «шапку». Ну, какую-нибудь такую: «Откликнитесь, бывший танкист! Вас ищут чешские дети!» Или что-нибудь вроде этого. Договорились?

– Нет. Я не могу оставить карточку! – твёрдо возражает Алёна.

– Не бойся! Не бойся! Я буду следить! – убеждает её Марина. – Я потом перешлю её тебе авиапочтой Вместе с газетами. В любой город, где остановится ваш теплоход. Согласна?

Алёна обводит вопрошающим взглядом своих товарищей. Редактор снимает телефонную трубку:

– Андрей Маркович! В воскресенье на третью полосу поставим вместо «Летних советов врача» один важный материал… Клише и подпись к нему. Нет, нет, не тассовский…

По направлению к порту идёт группа знакомых нам ребят. Они возбуждены, о чём-то разговаривают…

К постовому милиционеру подходит Иржина Мачкова. Она что-то спрашивает у него. Проходящая мимо машина заслоняет её от нас.

В порту стоит большой теплоход. По трапу поднимаются чехословацкие туристы.

Один из туристов с возмущением говорит, обращаясь к другому:

– Всё-таки это безобразие! Мы, взрослые, ходим организованно, а дети проявляют самостоятельность! А теперь изволь волноваться за них! Безобразие!

– А зачем волноваться? – как бы успокаивая себя, отвечает собеседник. – С ними ничего не может случиться! Здесь не Западный Берлин!..

– Но они же отлично говорят по-русски! – успокаивает одна из туристок полную соседку.

– До отхода теплохода ещё целых три часа!.. Дивный теплоход! Только бы меня не укачало!..

– Бедная Мачкова! Я не завидую ей! – слышится в ответ.

…Одесская улица. На углу улицы стоит Мачкова… У неё растерянный вид. Кажется, она вот-вот заплачет. Из-за угла появляются пятеро ребят. Все они едят мороженое. Смеются.

– Мачкова! – неожиданно говорит Алена и дергает за рукав Катю. Та чуть не подавилась мороженым.

Ребята в нерешительности останавливаются.

– Кто? – не понимает Катя.

– Наша руководительница! Мы от нее убежали! – шепчет Алена.

Мачкова видит ребят.

– Ой! – не может удержаться она от радостного крика. – Куда же вы пропали? Заблудились?

– Нет! – решительно отвечает за всех Алена. – Мы не заблудились! Мы нарочно отстали!

– Нарочно? – удивляется Мачкова.

– Да! – говорит Петр.

– И мы вам сейчас все расскажем! – продолжает Алена. – Познакомьтесь, пожалуйста, с нашими друзьями.

Рассвет над морем.

Кипит за кормой зелено-голубая вода. Необозрим и прекрасен морской простор. На горизонте, словно недвижимые, застыли рыбачьи шаланды.

Теплоход, мерно покачиваясь, идет по курсу. Большое судно похоже на доброе, могучее животное. Рассекая грудью морскую толщу, оно дышит ровно и спокойно. Мерно стучат машины…

Мы видим на палубе одинокую фигуру. Это Алена…

Мысленно она сочиняет письмо Вашеку:

«Вечером я так и не дождалась, когда теплоход тронется. Я заснула. А когда я проснулась и выглянула в окошечко, мы уже плыли… В Чехословакии нет моря. Я читала о море только в книгах. И вот оно! Какое большое!.. Сколько же в нем воды! Ой!.. Жалко, что Вашек не увидит его… А что, если вдруг поднимется шторм и вся эта соленая вода…»

Тут вдруг из спасательной шлюпки, висящей над палубой, до слуха Алены долетают странные крики:

– Лево руля! Право руля! СОС! СОС! Помогите! Помогите!

На миг Алена цепенеет. А потом бросается к шлюпке. Лацо и Петр, стоя в шлюпке, раскачивают ее из стороны в сторону. На них пробковые спасательные пояса…

Лацо и Петр, стоя в шлюпке, раскачивают ее из стороны в сторону. На них пробковые спасательные пояса…

– Что вы делаете? – кричит Алена. – Куда вы залезли?

Заметив ее, Петр восторженно, потеряв всю свою солидность, вопит:

– Человек за бортом! Человек за бортом!

– Давай руку! – вторит ему Лацо, обращаясь к Алене. – Мы в открытом море! Мы потерпели кораблекрушение! А ты – в воде… Сейчас мы тебя спасем! Давай руку! Сейчас…

Увлекаемая мальчиками, Алена падает в лодку…

– Надевай пояс! – командует Лацо.

– Что это такое? – раздается строгий, громовой голос. – Кто вам разрешил залезть в шлюпку? До чего додумались!.. А ну-ка, сейчас же марш отсюда! Вылезайте, вылезайте!

Петр и Лацо испуганно выглядывают из-за борта шлюпки и видят молодого высокого матроса, лицо которого не предвещает ничего доброго. Мальчишки собираются спрыгнуть на палубу, но матрос останавливает их:

– Сначала снимите пояса!..

Ребята послушно и смущенно выполняют это распоряжение, а потом с помощью молодого матроса переправляются на палубу. Они стоят тихие, как-то сразу присмиревшие.

– И чего только ваши родители смотрят? Спят?!

– Мы без родителей, – тихо говорит Алена.

– И вообще мы попали туда нечаянно, в шлюпку… Случайно… – невпопад оправдывается Лацо.

– Нечаянно… Случайно… – ворчит моряк.

– Мы туристы… – сообщает Петр.

– Откуда вы?

– Из Чехословакии!..

– Из Праги, – добавляет Алена.

Лацо и Петр, стоя в шлюпке, раскачивают ее из стороны в сторону. На них пробковые спасательные пояса.

Подбегает запыхавшийся паренек.

– Ну, Борька, что ты узнал? – обращается к нему Марина.

– В типографию без пропусков нельзя!

– Та-ак! – вслух рассуждает Марина. – Ничего страшного. Каждый из нас принесет из дому по пятнадцать копеек. И вы с Вовкой и Катей целый вечер будете звонить из автомата в типографию. Проверять! Понятно?

– Целый ве-ечер!.. – говорит Катя. – А с кем Женька будет?..

– Возьми его с собой! И тарелку каши можешь прихватить: в автоматной будке покушает… А Сашка, Соня и я расставим посты в редакции.

В приемной редактора газеты. Здесь дежурит Марина. Она стоит, как на посту, возле окна.

Секретарша в явно нервозном состоянии.

– Вы что же, так и будете до самого вечера здесь сидеть? – спрашивает она Марину.

– Нет. Я только до трех. Потом меня сменят…

Фотолаборатория редакции. Здесь дежурит любознательный, задумчивый паренек, по имени Сашка. Он придирчиво разглядывает оттиск и клише, которые показывает ему лаборант.

– По-моему, лицо танкиста не очень ясно получилось, вам не кажется? – тихо, как бы извиняясь, говорит Саша. – Может быть, еще раз переделать?

– Я уже делаю третье клише!

– Сделайте четвертое! – умоляющим голосом просит мальчик. – Надо ведь, чтобы он себя узнал! Понимаете?

– Понимаю! Понимаю!.. – сердится лаборант.

В будке телефона-автомата, тесно прижавшись друг к другу, стоят Вовка и Борька. Катя с Женькой маются на улице, возле будки.

Вовка высовывается из будки:

– Дай-ка еще монетку!..

Вовка высовывается из будки: – Дай-ка еще монетку!..

Катя протягивает ему кепку. Ого, да в ней уже полно монет!..

– Женьке спа-ать пора-а… – зевает Катя.

– Еще разочек! – бросает на ходу Вовка и скрывается в автоматной будке.

Он набирает номер телефона.

Типография. Печатается очередной номер газеты. Стучат печатные машины.

Выпускающий, высокий и сухопарый человек, с очками на носу, в черном халате и нарукавниках, просматривает свежие оттиски завтрашнего номера.

На одной из полос знакомая фотография: бывший танкист с маленькой девочкой на руках. Под фотографией набрана заметка.

Звонит телефон. Выпускающий снимает трубку.

– Слушаю!

Будка телефона-автомата.

– Печатают! – говорит Вовка.

– Спроси еще раз! На всякий случай, – шепотом подсказывает Борька.

– Значит, вы печатаете?! – вновь кричит Вовка в трубку.

– Печатаем, печатаем! Завтра утром увидишь в газете, – устало говорит выпускающий и кладет трубку на рычаг. Потом он вновь склоняется над полосой газеты и говорит сам себе: – Волнуются!.. Надоели… А все-таки молодцы!..

Передвинув очки на лоб, начинает вслух читать заметку:

– «Эту фотографию привезли наши друзья из Чехословакии».

Из печатной машины один за другим вылетают свежие номера газеты…

…Извилистая горная дорога, ведущая из Ялты в пионерский лагерь Артек. Открытый автобус заполнен веселыми, загорелыми артековцами, среди которых мы видим чехословацких пионеров и учительницу Иржину Мачкову. Она сидит рядом с пожилой седенькой женщиной.

Ветер бьет в лица пионерам, заставляет придерживать руками, косынки и белые панамы, треплет алые галстуки. Звучит задорная артековская песня:

Везут, везут ребят! Машины встречные гудят: «Куда везете столько человек?» Прохожий смотрит вслед и слышит он в ответ: «В Артек! В Артек…»

Опытный водитель ловко ведет широкий автобус по узкой дороге, петляющей между горами.

Из-за крутых поворотов возникают живописные виды Крыма: виноградники, карабкающиеся на взгорья, вершины гор, берег моря с белыми зданиями здравниц… Изредка из-за поворота выскакивают встречные машины, и пассажиры весело машут артековцам.

Вот и Артек – солнечная пионерская республика!

Шофер протяжно сигналит, дежурные по лагерю распахивают ворота и бегут встречать гостей.

Черноморская волна ударяет в артековский пляж. Потом она как бы облизывает гальку, то унося ее с собой, то вновь выкатывая на берег. От артековского причала только что отошел катер «Пионер». Команда катера – артековские ребята.

От артековского причала отошел катер «Пионер».

– Этот катер нам черноморские моряки подарили! – объясняет юным чехам, стоящим на палубе, капитан катера, паренек лет тринадцати, в морской фуражке, полосатой тельняшке и с красным галстуком на шее.

– У вас красный живот! – неожиданно говорит Лацо, с завистью поглядывая на штурвального, ведущего катер.

Штурвальный, веснушчатый паренек, изрядно загоревший на солнце, задирает тельняшку:

– У кого красный живот? У меня не красный!

Алена не может удержаться от смеха.

– Ты чего? – спрашивает ее штурвальный.

– «Красный живот» – это «красивая жизнь»! – сквозь смех отвечает Алена. – По-чешски! Понимаешь? Счастливая жизнь – красный живот…

Штурвальный машет рукой.

– У меня уже все в голове перепуталось! Здесь у нас все языки сразу изучишь! Тут тебе и «бонжур», и «ол-райт», и «гутен морген». А теперь еще «красный живот» прибавился! «Мерси боку».

Все смеются.

– Да-а, у нас тут рядом международный пионерский лагерь, – солидно поясняет капитан. – Двадцать три национальности! Ничего?.. Сегодня у них будет костер дружбы. На самой вершине Медведь-горы. Во-он там!.. Видите?

– А мы тоже приглашены туда! – гордо заявляет Лацо.

– Счастливые… – вздыхает капитан. И грустно командует: – Самый малый…

Катер подходит к группе скал, торчащих из воды.

– У нас в Чехословакии тоже красивые горы! – задумчиво произносит Петр. И смотрит в бинокль.

Татры. Пионерский лагерь в горах. В одной из палаток, возле радиоприемника, сидит Вашек. Он ловит какую-то ускользающую радиоволну. Рядом с ним его товарищ по лагерю – пионер Отто.

– Что ты ловишь? – спрашивает Отто.

– Одессу! – отвечает Вашек.

– Зачем тебе Одесса? – удивляется Отто.

– Просто так, – уклончиво отвечает Вашек.

…Высоко над морем поднялась зеленая гора Аю-Даг, что в переводе значит «Медведь-гора». И в самом деле, гора похожа на гигантского медведя, который улегся на берегу, чтобы погреться на добром южном солнышке. Мордой медведь уткнулся в море, и волны щекочут нос спящему зверю.

Мы видим, как по горной тропке карабкаются вверх пионеры-артековцы. Мы видим и трех чешских друзей, и учительницу Мачкову, и старенькую артековскую библиотекаршу Анну Павловну с алым пионерским галстуком на груди. Все они не спеша поднимаются на вершину горы – туда, где вечером вспыхнет и запылает пионерский костер дружбы…

Алена и ее товарищи, с палками в руках и заплечными рюкзаками, останавливаются, чтобы немного передохнуть. Сверху им открывается живописная зеленая панорама черноморского побережья Крыма, а в центре ее почти неподвижная в этот час морская бирюза. Весь Артек как на ладони… День клонится к вечеру, и солнце печет теперь уже не так сильно.

– Вы не устали? – спрашивает Иржина Мачкова у Анны Павловны, которая остановилась немного передохнуть. – Может быть, вы напрасно пошли с нами?

– Что вы! – смеется библиотекарша. – Не было еще случая, чтобы я отказалась от такого удовольствия! Я уж про себя решила: как не смогу подняться на Аю-Даг, так, значит, пора на пенсию. Походы и костры – это моя слабость.

Внезапно в небе раздается гул мотора. Все поднимают голову. Над горой летит вертолет.

– Позор! Позор! – кричит Лацо и тычет пальцем в небо.

– Почему «позор»? Кому «позор»? – удивляется Анна Павловна.

– «Позор» – это на чешском языке значит «внимание», – поясняет Мачкова.

– А-а-а! – улыбается Анна Павловна, поправляя на шее красный пионерский галстук. – А я удивляюсь: почему вдруг «позор»?! Это летит наш артековец Леня Пахомов. Бывший, конечно, артековец! – смеется она. – Он приглашен на костер дружбы и приземлится прямо там, на вершине горы. Не было у меня в библиотеке ни одной книжки про авиацию, которой бы он не прочитал!

Вертолет скрывается из виду.

Где-то в горах трубит пионерский горн. Тянется в гору цепочка пионеров.

На вершине горы, на небольшой полянке, идет репетиция одного из концертных номеров костра дружбы. Исполняется национальный танец. В центре зеленой площадки уже сложены сучья и ветки. Здесь хлопочут костровые.

В небе появляется снижающийся вертолет. Юные артисты, зрители и костровые с криком несутся к месту посадки вертолета…

У вертолета, приземлившегося здесь, столпились ребята. Летчик, бывший артековец, с пионерским галстуком на шее, держит в руках пухлый белый пакет, весь испещренный печатями, марками, штемпелями. Со всех сторон сыплются вопросы:

– А сколько километров в час он дает?

– А сколько человек поднимает?

– А он на корабль сесть может?

– А вы нас покатаете?

Летчик потрясает в воздухе белым пакетом.

– Вопросы потом! А сперва помогите мне найти (он смотрит на адрес)… Алену Граскую из Праги! Ей срочный пакет! Из Одессы!

– Это я! Это я!.. – раздается торжествующий мальчишеский крик. Лацо в своей широкой панаме, сползающей на глаза, отчаянно работая локтями, пробирается вперед, к летчику. Тот удивленно смотрит на него:

– Ты… Алена из Праги?

– Нет, я Лацо из Жилины.

– Для тебя я, к сожалению, ничего не привез!..

– Но мы же вместе… Вместе с Аленой… Мы чешские туристы! – Лацо оборачивается и кричит: – Алена! Алена! Скорей сюда!

Девочка, запыхавшись, раскрасневшись от волнения, тоже пробилась к вертолету, только с противоположной стороны.

– Я из Праги! Это мне…

– Документов не требую, – говорит летчик, протягивая Алене пакет, – хотя рискую головой! Один этот пакет везли на аэродром целых двадцать человек. И одна весьма серьезная гражданка, примерно вашего возраста, заявила: «Попробуйте только потерять! Здесь документ международного значения!» Просто запугала меня!..

– Ну да! Здесь ведь наша карточка! – говорит Алена, нетерпеливо разрывая пакет. – И вот еще… газеты! Смотрите – газеты!.. Целая пачка! Петр! Лацо!..

– Я вижу! Я здесь… – откликается Лацо, от волнения сдвигая панаму на самый затылок. – Дай их… Газеты будут храниться у меня!

Все ярче разгорается костер. Костровые подбрасывают сучья, на которые с жадностью набрасываются языки пламени.

Пионерка, ведущая концерт, объявляет:

– А сейчас пионеры второго отряда исполнят чешскую народную песню…

И вот юный голос запевает мелодичную песню, рожденную на чехословацкой земле. Песня растет, звучит все громче, все шире, все веселей. Вместе с русскими ребятами поют эту песню и Алена, и Лацо, и Петр…

У чешских ребят взволнованные, растроганные лица. В темной южной ночи, под звездным небом Крыма, над горами и над морем, над переливающимся огоньками побережья звучит их родная песня…

Жарко пылает пламя костра.

Чуть в стороне от костра библиотекарша Анна Павловна с газетой в руках, летчик Пахомов и учительница Мачкова.

– Ребята никогда не увлекаются пустячными делами! – говорит Анна Павловна. – Уж поверьте мне: я тридцать лет с ребятами работаю…

– Конечно! – соглашается учительница Мачкова. – И я тоже считаю: это дело совсем не пустяковое.

– Дело-то благородное! – соглашается летчик. – Только вот не знаю, что из него получится… Бог его знает, где сейчас ваш бывший танкист! Советский Союз велик – где его искать? Как иголку в сене! Может, он сейчас где-нибудь в Антарктике… А вы давно из Праги?

– Недавно… Так вы считаете наши поиски безнадежными?

Летчик пожимает плечами.

– Как вам сказать… Хотел бы я, конечно, вам помочь, да не знаю как! – продолжает Пахомов. – Впрочем, есть у меня один приятель, артист. Он, пожалуй, мог бы вам быть полезен…

– Артист? – удивляется библиотекарша. – А при чем тут артист?

– Артист Вартан Маргелян! – подтверждает летчик. – Сейчас он артист, но на воине он был танкистом и тоже участвовал в освобождении Праги. Хотя, честно говоря, и он может ничего не знать об этом неизвестном солдате…

– А где он сейчас? – интересуется Мачкова.

– Он выступает в цирке. У него оригинальный номер – «Мотогонки по вертикальной стене». Я, право, не знаю, где он сейчас может быть. Вообще-то он родом из Еревана, живет в Москве, а летом гастролирует по городам Союза. Одним словом, артист!

– Жалко! – вздыхает Мачкова.

– Да-а-а… Вот мечтаю побывать в вашей стране! И пиво ваше люблю. Пльзенское! – шутит летчик.

– Этим исчерпываются все ваши знания о Чехословакии? – смеется Мачкова.

– Нет! – не раздумывая, отвечает Пахомов. – Люблю «Проданную невесту» Сметаны, люблю «Черта и Качу» Дворжака, люблю…

Пионерский лагерь в Татрах… Сейчас здесь идет жаркая волейбольная игра. Болельщики окружили площадку.

Судья то и дело свистит, объявляя подачи мяча.

В одной из команд играет Вашек Калабис. Надо сказать, что играет он отлично. Его подачи, пасовки, резкие и сильные удары по мячу вызывают восторг болельщиков.

Вашек сегодня герой спортивного дня.

Внезапно появляется пионерка. По нарукавной повязке в ней можно узнать дежурную по лагерю. В руках у нее большой конверт.

Дежурная ищет глазами Вашека и, найдя его, подходит к краю площадки так, чтобы Вашек мог увидеть и услышать ее.

Вашек становится на подачу.

– Вашек! – тихо произносит девочка. – Тебе пакет из Одессы!

Вашек вздрагивает. Судья уже дважды дал свисток, но Вашек медлит с подачей. Болельщики удивлены: решается судьба игры!

– Откуда пакет? – переспрашивает Вашек.

– Из Одессы! – повторяет дежурная и показывает на советские марки в углу пакета.

– Хорошо! Потом! – стараясь сохранить спокойствие, говорит Вашек и посылает мяч в аут.

Болельщики возмущены: что случилось с Вашеком? Он же «король резаной подачи»! Но «король» через минуту пропускает два верных мяча. Игра закончена. Свист болельщиков и полное возмущение друзей Вашека.

Вашеку не терпится прочитать письмо из Советского Союза. Вот оно у него в руках. Он вскрывает конверт и достает из него газету. На ее странице он узнает знакомую фотографию.

Ребята окружают Вашека. Они с любопытством заглядывают ему через плечо. Некоторые даже вскочили для этого на скамейку…

Палуба теплохода. Он быстро идет курсом на Сухуми. Ялта осталась позади, видны ее последние домики на зеленых склонах гор.

Один из чехословацких туристов обращается к другому:

– Итак, подвожу итоги: в домике Чехова мы были, в Никитском ботаническом саду – тоже, на винном комбинате были и даже ознакомились с его продукцией…

– У меня до сих пор шумит в голове… – мечтательно вздыхает кто-то из туристов.

– Но мы не побывали в Артеке! – горестно восклицает одна из туристок. – Это ужасно…

– Зато там побывали наши дети! – иронически замечает полная туристка. – Легкомыслие их руководительницы граничит с безумием. Отстать от теплохода! Невероятно! Из-за них содругу Туричеку пришлось остаться в Ялте. Они доведут его до сердечного припадка…

– Я слышал, что они выполняют какое-то важное поручение.

– Какое? Кто вам сказал? – живо заинтересовался журналист.

– Туричек.

– Сам Туричек?..

Внимание туристов привлекает летящий над морем вертолет.

Внимание туристов привлекает летящий над морем вертолет.

Он быстро приближается. Все пассажиры с интересом наблюдают за ним. Вот он уже повисает над теплоходом…

Матросы тоже наблюдают за вертолетом, который, конечно же, не зря появился здесь и, кажется, не торопится дальше.

Вертолет снижается и летит рядом с теплоходом настолько низко, что можно хорошо разглядеть лица его пассажиров: трех ребят, их учительницу и… Туричека!

Все пятеро улыбаются пассажирам теплохода. Делают знаки.