Текст книги "Потерянная фотография
(киноповесть)"

Автор книги: Анатолий Алексин

Соавторы: Сергей Михалков,Павел Пасек,Ян Пикса
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Приезжайте к нам! Возвращайтесь! – говорит молодая женщина, вновь беря на руки своего малыша.

– Ладно! Вечером… После работы! – шутит командир танка и указывает на город, где, по всему видно, ждет его нелегкая боевая «работа».

И вот уже танк, рванувшись с места, устремляется к Праге. Кто-то успевает в последний момент прикрепить букет сирени к его броне; так вот и ринется в бой эта машина с букетом сирени…

Люди смотрят вслед танку. И вдруг женщина с ребенком на руках замечает лежащую на земле фотографию. Ее, видимо, обронил командир танка, перекладывая документы товарища из одного кармана в другой. Женщина наклоняется и поднимает фотографию. На карточке молодой русоволосый мужчина с ребенком на руках. Это тот самый боец, которому только что перевязывали рану. Только на фотографии он веселый и улыбающийся, не в замасленном боевом комбинезоне, а в белой летней безрукавке… На руках у него маленькая девочка с пушистыми локонами.

Молодая женщина с фотографией в руках смотрит вдаль, туда, куда только что умчался танк с раненым владельцем фотографии.

Боевая машина уже далеко; она влилась в поток таких же стремительных машин, рвущихся в город, несущих с, собой освобождение от фашистской неволи…

Женщина вновь переводит глаза на карточку. И вновь – фотография… И снова мы видим лицо женщины. Только черты его стали старше и строже, волосы посеребрились…

Мама Вашека закончила свой рассказ. Вашек и Гонзик молчат.

– Разрешите мне посмотреть еще раз! – нарушает молчание Гонзик и протягивает руку за фотографией.

Гонзик благоговейно и серьезно всматривается в фотографию, как бы воскрешая перед собой только что прослушанный рассказ.

Мама Вашека выходит из комнаты.

– Переверни карточку и посмотри, что там написано! – неожиданно произносит Вашек.

Гонзик переворачивает карточку. На обратной стороне фотографии стоит штамп фотоателье: «Одесса, улица Гоголя, дом 27».

– Прочитай, что там написано! – приказывает Вашек.

– «Одесса», – читает Гонзик по-русски. – Ну и что?

– Неужели ты ничего не понимаешь? – тоном заговорщика говорит Вашек, наклоняясь к своему верному другу. – Одесса! Понимаешь? А где находится эта самая Одесса? На Черном море! И, если я получу первую премию на конкурсе, я попаду в Одессу! Понял, Гонзик? Понял мою мысль? Я попаду в Одессу, и со мной будет эта фотография! Понял? И я найду этого танкиста, и я приду к нему и скажу…

Гонзик преображается. Он все понял. Он понял теперь, почему Вашек так упорно занимается, почему он так хочет стать победителем третьего тура. И вдруг Гонзик обижается.

– Почему же ты мне раньше этого не сказал? Почему ты скрыл от меня свой план? Разве это по-товарищески? – перебивает он своего друга. – Это нечестно!

– Прости, Гонзик! – сердечно и искренне говорит Вашек и кладет руку товарищу на плечо. – Прости! В первый раз! Я не хотел тебе этого говорить потому, что вдруг я не выиграю. А если бы я выиграл, я бы сразу тебе все рассказал. А сегодня так получилось… Теперь ты все знаешь.

– Ладно! – восклицает Гонзик и вскакивает со своего места. – Я тебя прощаю! Но теперь-то ты должен выиграть во что бы то ни стало! Обязательно! И ты выиграешь! И я представляю себе, как ты найдешь в Одессе этого советского солдата и как ты скажешь ему… Что ты ему скажешь?

Вашек тоже воодушевился. Он тоже вскочил со своего места. Глаза его горят.

– Что я ему скажу? Я ему скажу: «Здравствуйте! Вы меня не знаете. А я вас знаю! Помните Прагу? Помните, как вам перевязывали рану? Это была моя мама. Тринадцать лет мы хранили в нашем альбоме вашу фотографию. И вот теперь мы ее вам возвращаем. Может быть, у вас больше нет фотокарточек? Возьмите ее, пожалуйста, и давайте переписываться!»

Все это Вашек выпалил на одном дыхании. Он хотел еще что-то добавить, но Гонзик внезапно схватил его за руку.

– Садись! Давай заниматься! Задаю вопрос! Отвечай!

Сев к столу, Гонзик сразу сосредоточивается и опять чужим, «взрослым» голосом спрашивает у Вашека:

– На какой китайской реке построена самая мощная гидроэлектростанция?

Вашек молчит. Думает.

– Вот это действительно вопрос! – шепчет он. – Это тебе не «назовите столицу Румынии». На какой реке построена…

Вашек машинально берется за свой портфель и открывает его. Щелкает замочек.

– Сейчас… сейчас!.. – бормочет Вашек и лезет в портфель за какой-то книгой. И вдруг он в испуге выдергивает из портфеля руку.

– Что там? Змея? – спрашивает Гонзик.

Вашек осторожно, с испуганным видом вновь залезает в портфель и двумя пальцами вытаскивает из него носовой платочек.

– Платочек! – шепчет Гонзик. – Смотри пожалуйста!

Осторожно, словно взрывчатое вещество, подносит Вашек к носу платочек и сразу отбрасывает его в сторону:

– Надушенный! Девчачий!

Друзья склоняются над портфелем. Постепенно извлекают они все его содержимое: ленточку для кос, аккуратно завернутые в белую бумагу тетради, учебники, большой гребень и, наконец, несколько писем.

Вашек и Гонзик с интересом рассматривают конверты с наклеенными на них советскими марками.

– «Прага, 2, – читает вслух Вашек адрес на одном из конвертов, – Ярослава Гашека, 24, квартира 7, Алене Граской».

– Письма из Советского Союза! – восторженно говорит Гонзик. – Из Одессы! От Марины Кавун!..

– Теперь я знаю, где она живет! – не слушая друга, восклицает Вашек.

Вашек быстро укладывает все обратно в портфель, выхватывает из рук опешившего друга письма.

– Давай сюда письма!

– Интересно прочитать, что там написано! – нерешительно говорит Гонзик, глядя, как письма скрываются в портфеле.

– Улица Гашека, 24, квартира 7, Алена Граская, – шепчет Вашек, запирая на портфеле замок. – Это очень удачно получилось, что мы поменялись портфелями! Очень удачно!

С этими словами Вашек срывается с места. Снимает с полки копилку и зачем-то нетерпеливо начинает вытряхивать из нее монеты.

Разложив на гладильной доске новое шерстяное платье дочери, закапанное жиром, мать Алены при содействии соседки пытается вывести пятна. Алена находится тут же. Она наблюдает за всеми манипуляциями, которые ее мать и соседка производят над платьем.

– Ничего не получается! – горестно вздохнув, говорит мать Алены.

– Может быть, выстирать его в горчице? – советует соседка.

– Бесполезно, – отвечает мать Алены. – Придется отдать в химическую чистку. Это будет стоить не меньше двадцати пяти крон. Ты сама виновата! – неожиданно обращается она к дочери. – В кафе надо выбирать себе соседей!

– Откуда я знала, что он не умеет есть сосиски? – оправдывается Алена. – И я даже не заметила, как он подошел и встал напротив, такой ненормальный!..

В дверь стучат. Алена подходит к двери и отворяет ее. Перед ней стоит Вашек. Алена быстро выходит на площадку лестницы и прикрывает за собой дверь. Глаза ее щурятся от гнева.

– Ты? Ты что, следишь за мной?..

– Я принес твой портфель! – растерянно бормочет Вашек. – Мы случайно обменялись портфелями там… в кафе…

– Я принес твой портфель! Мы случайно обменялись портфелями там… в кафе…

Вашек осторожно протягивает Алене ее портфель. Алена быстро открывает его и, убедившись, что портфель действительно ее, защелкивает замочек.

– Надеюсь, тут все цело? – иронически спрашивает она, берясь за ручку двери.

– Как ты можешь так спрашивать? – В голосе Вашека звучит обида.

– От тебя всего можно ожидать! – отрезает Алена. – Стой здесь. Я сейчас вынесу тебе твой…

Захлопнув за собой дверь, Алена скрывается. Вашек остается стоять на площадке лестницы. Он достает из кармана деньги.

Дверь открывается. Появляется Алена. Она без слов протягивает Вашеку его портфель.

Вашек берет портфель и, в свою очередь, без слов протягивает Алене деньги.

– Что это? – настороженно спрашивает Алена.

– Деньги! – умоляющим голосом говорит Вашек. – Возьми! Я прошу тебя! Тут хватит на чистку!

– Не нужны мне твои деньги! Пятна уже отчистились! – гордо и независимо отвечает Алена. – Прощай! – и захлопывает перед носом у Вашека дверь.

Вашек так и остался стоять перед дверью с протянутой рукой, в которой лежат его сбережения.

Пражский Дом пионеров.

Со всех сторон спешат сюда ребята в алых пионерских галстуках. Работники радио и телевидения с таким видом, будто Они-то и являются главными виновниками торжества, тянут шнуры и провода, вносят в двери осветительные приборы.

Вашек и Гонзик пробиваются сквозь толпу ребят. Гонзик – верный друг и оруженосец Вашека – нагружен книгами и атласами, которые могут пригодиться еще до начала хочет до начала конкурса. Вашек сосредоточен и собран. Друзья входят в вестибюль Дома пионеров. Кто-то окликает Вашека:

– Вашек! Вашек!

Гонзик с недовольным видом оборачивается.

– Нам некогда! Неужели не понимаете? Потом!

Друзья теряются в толпе ребят. Мы видим в группе девочек Алену. Подруги окружили ее и что-то наперебой говорят ей. Алена смотрит на них отсутствующим взглядом.

Зрительный зал Дома пионеров. Шум и волнение в рядах среди детской публики. Ребята рассаживаются, перекликаются, машут друг другу руками. Кто-то потерял номерок от гардероба и лезет за ним под стул, кто-то нетерпеливо хлопает в ладоши… Здесь же готовятся к съемке операторы телевидения и кинохроникеры.

В первом ряду, рядом с Вашеком, расположился Гонзик. На коленях у него книги и атласы. Он с нескрываемым волнением смотрит на сцену, где в это время идут последние приготовления: развешивают большие карты Советского Союза, Китая и других стран социалистического лагеря…

Дома у Вашека.

Вся семья Вашека и даже соседи-«болельщики» собрались у телевизора. Как всегда в подобных случаях, без конца передвигаются стулья, и хозяйка дома, мама Вашека, суетится больше всех:

– Вам хорошо видно? Сядьте поближе! Сейчас начнется!..

Но вот все уселись и умолкают.

Диктор на экране обращается к телезрителям и ребятам, до отказа заполнившим зрительный зал.

– Мы начинаем последний и решающий тур пионерского конкурса «Хорошо ли ты знаешь страны наших друзей?». Напоминаем, что победитель дружеского соревнования получает первую премию – трехнедельное путешествие на советском теплоходе по Черному морю. В Моравии эту премию завоевал Петр Глабазня из Остравы-Прживоза, а в Словакии пионер Лацо Маркус из Жилины. Кто же станет победителем пражского соревнования?

Ребята в зрительном зале настороженно и с большим вниманием следят за каждым словом диктора.

– Итак, я приглашаю на сцену двух претендентов на первое место: Алену Граскую и Вашека Калабиса.

Вашек с крайним удивлением смотрит на вышедшую из седьмого ряда и теперь поднимающуюся на сцену Алену.

– Алена Граская… Где-то я слышал эту фамилию… – шепчет Гонзик, разглядывая девочку. – Вашек! Вставай! Иди же! Тебя вызвали!.. – подталкивает он под локоть своего друга.

На экране телевизора видно, как на сцену выходят Алена и Вашек. Они становятся возле своих щитов, где в белых квадратах готовы вспыхнуть цифры, отмечающие количество очков.

Диктор. Знакомьтесь, ребята!

Вашек и Алена пожимают друг другу руки. Расходятся.

Диктор (обращаясь к зрителям). Претенденты, Вашек Калабис и Алена Граская, только сейчас познакомились друг с другом. По условиям конкурса соревнующиеся должны ответить на двадцать пять вопросов. На каждый ответ дается три минуты!

– Сколько же надо набрать очков? – спрашивает курносая девчушка, сидящая в зрительном зале, у своего соседа – веснушчатого мальчугана лет десяти.

– Не знаю! – отвечает мальчуган. – Я ничего не знаю. Не мешай смотреть!

– И зачем ты только сюда пришел, если ничего не знаешь! – удивляется девочка.

– Чтобы что-нибудь узнать! – невозмутимо отвечает мальчуган, не сводя глаз со сцены.

– Итак, мы начинаем! – говорит диктор. Просим соревнующихся ответить на первый вопрос…

Зрительный зал замирает.

– Что сейчас делают китайские пионеры? Вопрос задан. Диктор с секундомером в руках ждет. Все сидящие в зале задумываются над этим вопросом.

«Что сейчас делают китайские пионеры?» Вот это вопрос!

– А что они сейчас могут делать? – спрашивает толстый пионер у своего соседа.

Тот пожимает плечами.

Вашек никак не может сосредоточиться. Если бы не эта Алена, он бы обязательно ответил на вопрос. Он бы догадался! «Что сейчас делают китайские пионеры?» Странный какой-то вопрос! Нет ли тут какого-нибудь подвоха?

Алена напрягает всю свою волю. «Что сейчас делают китайские пионеры?» А что они могут сейчас делать? Взгляд Алены скользит по детским лицам в зрительном зале и случайно останавливается на циферблате больших стенных часов. Стрелки часов приближаются к трем часам дня.

Алена быстро поднимает руку. Через пять секунд кончается «минута раздумья»!

Китайские пионеры сейчас ложатся спать! – раздается голос Алены.

Во рту у нее от волнения пересохло, и потому голос звучит не так уверенно.

– Ложатся спать? – как бы удивляется диктор-ведущий. – Почему же они ложатся спать?

– Потому что в Пекине сейчас десять часов вечера: между пражским и пекинским временем семь часов разницы! – уверенно отвечает Алена.

В зале раздаются аплодисменты.

Гонзик роняет на пол книги.

В зале подружка Алены говорит своей соседке:

– Вот посмотришь, она выиграет! И поедет в Советский Союз! Она вчера из Одессы опять письмо получила, там ее ждут.

– Кто?

– Марина Кавун!..

В квадрате щита за спиной Алены вспыхивает красная единица. В квадрате щита за спиной Вашека зажигается ноль.

Алена и Вашек стали возле своих щитов, где в белых квадратах вспыхивали цифры, отмечающие количество очков.

Алена и Вашек стали возле своих щитов, где в белых квадратах вспыхивали цифры, отмечающие количество очков.

На экране телевизора видно, как Вашек, стараясь сосредоточиться, трет лоб.

Соседка (с удивлением):

– Смотрите, неужели сейчас в Китае уже десять часов вечера?

Мама Вашека, приблизившись к экрану телевизора, вполголоса произносит:

– Не волнуйся, Вашек!

Словно на стремительном космическом корабле, со сказочной скоростью переносимся мы из одной страны в другую: Советский Союз, Китай, Болгария, Румыния… Мы видим столицы этих стран, слышим песни разных народов, мы плывем по Янцзы, по задумчивой Влтаве, по широким и вольным просторам Волги… Это путешествие мысленно совершают Алена и Вашек, отвечая на вопросы диктора. Мы слышим их голоса, то взволнованные и глухие, то звонкие и поспешные, уверенные и робкие…

– Будапешт!

– На реке Волге!

– В Закарпатской Украине!

То и дело зажигаются все новые и новые цифры на щитах соревнующихся. Алена и Вашек не уступают друг другу в ответах. Но вот Алена отстает на два очка… У Вашека уже одиннадцать очков! Затем счет сравнивается. По лицу Алены видно, что она устала. Вашеку тоже приходится нелегко: соперница хорошо подготовлена. И вот последний, решающий вопрос!

– Последний вопрос! – объявляет диктор. Он устал и вытирает лоб платком. – Сейчас вы услышите голос одного из советских спутников! Какому спутнику принадлежит этот голос?

Зрительный зал замирает. Все прислушиваются. И вот из радиорепродуктора доносится голос спутника: «Пи-пи-пи-пи!»

Кто подавал Вселенной эти сигналы? Какой спутник? Их было три. Чей это голос?

Вашек прислушивается. Сейчас он ответит! Сейчас… сейчас… Он знает.

Это второй…

– Это второй! – одновременно про себя шепчут Алена и Вашек. И одновременно смотрят друг на друга.

И тут Вашек внезапно видит перед собой лицо Алены таким, каким оно было в то мгновение, когда она отвернулась от него там… возле кафе… В его памяти проносятся воспоминания: сосиски… платье… портфель…

Гонзик совсем съехал со стула.

В притихшем зале все еще звучит голос второго советского спутника.

– Это радиосигнал второго советского спутника! – тихо, но всем кажется, что очень громко, объявляет Алена.

В квадрате на щите за спиной Алены вспыхивает цифра «13».

Ребята вскакивают со своих мест, кричат, хлопают в ладоши. Гонзик убит. Он тупо глядит на сцену. Притихшие, сидят зрители у телевизоров.

– Путешествие по Черному морю из Одессы в Сухуми и обратно выиграла Алена Граская. Вторая премия – путевка в Татры – вручается Вашеку Калабису.

– Ну что же, – говорит мама Вашека. – Поехать на месяц в Татры тоже удается не каждый год!

Победители конкурса пожимают на сцене друг, другу руки.

– Ты что ж, мне нарочно проиграл?..

Вашек молчит…

В зрительном зале шумно приветствуют двух победителей конкурса.

Все, кроме Гонзика, хлопают в ладоши.

– Ты почему не хлопаешь? – спрашивает какой-то любопытный пионер.

– Как я с ним намучился! – отвечает мрачный Гонзик. – Он обязан был выиграть! Он не мог забыть, что это голос второго спутника! С ним просто что-то случилось!

На улице, возле Дома пионеров, ребята шумной толпой окружили Вашека.

– Я проиграл из-за тебя пять марок Бельгийского Конго! – с укоризной говорит один мальчик.

– Мы так за тебя переживали! – вздыхает толстый паренек. – Я даже вспотел.

– Как вам не стыдно! – одергивают их две девочки с косичками. – Он в таком состоянии!.. Не слушай их, Вашек! Мы приготовили тебе цветы. Вот они… На, возьми!

Вашек поворачивается и, опустив голову, направляется к остановке трамвая. Все смотрят ему вслед.

Девочки суют букет цветов в руки растерянного Гонзика. Гонзик с букетом в руках срывается с места и бежит за другом.

– Вашек, погоди!

Тот останавливается.

– Ну?

– Я понимаю. Ты ей нарочно уступил? Да?

Вашек презрительно усмехается и идет дальше. Грустный Гонзик остается стоять один.

Предместье Праги. Вечер. Небольшой, уже знакомый нам домик. Соседки окружили мать Вашека.

– Все, что ни делается, все к лучшему! – успокаивают соседки маму Вашека. – Мало ли что могло бы с ним случиться на этом Черном море!

– Кто бы мог подумать, чтобы в этом соревновании победила девочка! – вздыхает одна из соседок. – Впрочем, я сразу заметила: в ее лице было что-то мальчишеское!

В садик вбегает взъерошенный Гонзик.

– Здравствуйте, пани Калабисова! Вашек дома?

– Он пошел прогуляться… Кажется, на Карлов мост, отвечает мама Вашека.

– На Влтаву? На Карлов мост? – Гонзик меняется в лице. – Не волнуйтесь, пани Калабисова. Не волнуйтесь! Я его догоню… Я его верну…

Гонзик исчезает. Мать Вашека и соседки недоуменно переглядываются.

…Набережная. Во весь дух, толкая прохожих и шепча себе под нос торопливые извинения, которые слышит только он сам, спешит Гонзик. По пути он рассуждает сам с собой:

– Нет, он все-таки не такой дурак, чтобы пойти топиться!.. Ну, подумаешь, проиграл… Из-за этого не стоит бросаться в реку…

Гонзик бежит уже по Карлову мосту, в тревоге присматриваясь к одиноким прохожим. И вдруг он видит: облокотившись на перила, стоят рядом мальчик и девочка. Гонзик замедляет шаги и, не замеченный ребятами, останавливается в тени, возле одной из статуй Карлова моста.

Вашек и Алена стоят рядом. Они молча смотрят вниз, через перила, на темную, отражающую прибрежные огни Влтаву.

Вашек и Алена стоят рядом. Они молча смотрят вниз, через перила, на темную, отражающую прибрежные огни Влтаву.

– Река – это все-таки не море… – говорит Вашек, нарушая молчание, и, плюнув через перила, с интересом следит за падающим вниз плевком.

– Не знаю… Наверное… Это все, что ты мне хотел сказать? – иронически спрашивает Алена. – Ты поклялся по телефону, что у тебя ко мне есть какое-то важное дело! Так что же все-таки ты мне хотел сказать?

– Одну вещь я тебе уже сказал, – отвечает Вашек. – Что я тебе проиграл не нарочно. Ты себе даже не можешь представить, как я хотел выиграть!

– Почему же ты не выиграл? – настороженно интересуется Алена.

– Я задумался, – бесхитростно объясняет Вашек. – Я почему-то вспомнил, как мы с тобой познакомились… Сосиски… Платье… Сам не знаю, почему мне это как-то сразу пришло в голову… А ты в это время уже ответила…

– Нашел что вспоминать! – с показным равнодушием отвечает Алена. – Я и то уже забыла… Так что же ты мне хотел сказать? Зачем ты меня вызвал на это… свидание?..

Вашек выпрямляется и смело глядит в глаза Алене. Некоторое время молчит, как бы испытывая ее. Затем, собравшись с мыслями, твердо и решительно говорит:

– Ты едешь в Советский Союз! Ты будешь в Одессе! Ты можешь выполнить одно пионерское поручение?

– Какое поручение? – недоумевающе спрашивает Алена.

– Я хотел это сделать сам, – говорит Вашек. – Я хотел найти советского солдата и лично передать ему эту карточку…

Вашек лезет за пазуху и достает знакомую нам фотографию. Протягивает ее все еще ничего не понимающей Алене. Та осторожно берет из рук Вашека фотографию, при свете фонаря смотрит на нее.

Ни Алена, ни Вашек не догадываются, что в нескольких шагах от них затаив дыхание наблюдает за ними Гонзик. Маленький разведчик не слышит их разговора, но он видит, как Вашек достает что-то из-за пазухи и протягивает Алене. Гонзик догадывается, что это заветная фотография. Гонзик видит, что Алена долго смотрит на карточку и затем прячет ее в сумочку. Потом Вашек и Алена отходят от перил и идут по мосту рядом. Вашек, очевидно, рассказывает Алене всю историю с советским танкистом.

Дети удаляются. За ними на некотором расстоянии следует, как тень, маленький Гонзик…

Перрон пражского вокзала.

Сколько путешественников, столько разных характеров, желаний, вкусов, планов и настроений.

В Советский Союз едут люди разных возрастов и разных профессий: рабочие и врачи, инженеры и журналисты, агрономы и крестьяне… И каждый говорит о своем.

Молодой человек в синем берете, с пишущей машинкой в руках, сообщает своему собеседнику:

– Я журналист! И мне надо будет писать не меньше трехсот строк в день! Надо написать серию очерков. Так что моря я почти не увижу…

– А меня интересуют чайные плантации возле Батуми! – доверительно отвечает ему собеседник, полный человек, в котором легко угадывается сельский житель. – Всю жизнь я пью пиво, но в данном случае меня интересует чай!..

Если бы руководитель группы чехословацких туристов пан Туричек не был уже давно седым, он бы, наверное, мог поседеть сейчас. Туристы буквально осаждают его со всех сторон. Вот он стоит на перроне, окруженный тремя путешественницами. У него отсутствующий взгляд, он не слышит задаваемых ему вопросов, он думает о своем: кто-то из туристов опаздывает!

– Содруг Туричек! – обращается к нему одна из туристок. – С парохода можно будет посылать письма и телеграммы?

– Пожалуйста!

– Пан Туричек! Что мне делать? Я взяла с собой ключи от квартиры! Я успею позвонить приятельнице?

– Попробуйте!

– Как в это время года море? В шторм меня укачивает!

– Пан Туричек! Говорят, в нашей делегации будут дети?

С этим вопросом обращается к нему только что подошедшая толстая туристка.

– Дети будут! – решительно отвечает пан Туричек, машет кому-то рукой: – Содруг Пасек! – и устремляется вдоль состава.

Возле одного из вагонов Алена знакомится с высоким, худощавым подростком.

Возле одного из вагонов Алена знакомится с высоким, худощавым подростком.

Он с рюкзаком за плечами, с большим биноклем и фотоаппаратом на груди. Из бокового кармашка клетчатой куртки выглядывают головки авторучек. В руке у него толстая общая тетрадь в красной папке. Мальчик близорук, носит очки, и это придает ему еще большую серьезность.

– Петр Глабазня из Остравы-Прживоза! – представляется он с достоинством, пожимая руку Алене.

Подскакивает бойкий паренек, который, несмотря на пол ноту, очень подвижен и суетлив.

– Поздравляю! – восклицает он, обращаясь к Петру. – У нас уже есть нянька!

– Я?! – удивляется Алена и даже отступает на шаг.

– Да нет, не ты! – просто отвечает мальчик. – Лацо Маркус из Жилины! Будем знакомы! – Он поспешно и деловито протягивает Алене руку. – Знаете, к нам приставили учительницу. Она будет следить за каждым нашим шагом!

– Я это предвидел, – говорит Петр, разглядывая в свой бинокль туристов на перроне. – Какая она из себя, эта учительница?

– Пожилая… Седая такая… – говорит Лацо. – Да вот она, прощается со своей дочкой!

– Где? Где? – интересуется Петр и направляет бинокль в ту сторону, куда показывает Лацо.

Возле журнального киоска разговаривают две женщины. Одна – молодая, лет двадцати четырех, стройная, стриженная «под мальчика». Другая – пожилая, с добрым лицом.

– Иржина! Запомни, что меня с тобой не будет! Ты не должна выходить на станциях из вагона! И не высовывайся в окно. Не лежи долго на солнце: загар проходит, а больное сердце остается. Я буду беспокоиться!

– Хорошо, мама! Хорошо! – оглядываясь по сторонам, говорит девушка. – Ты забываешь, что я уже не школьница! Я уже учительница! Прости, меня зовет руководитель. До свиданья, мама! Я буду писать! Женщины целуются.

За окнами вагонов сменяются пейзажи Чехословакии. Мелькают переплеты мостов, телеграфные столбы, лужайки, пестрые от полевых цветов. Лес то подбегает к самому полотну железной дороги, то взбирается на холмы и горы, то опускается в долины…

– У меня двести человек, у вас всего трое! – говорит Туричек Мачковой, стоя в коридоре вагона. – Но это дети! А за ними надо смотреть и смотреть!

– Я вас понимаю! – отвечает Мачкова. – Они не должны выходить на станциях. Не должны высовываться из окна. Я вас правильно понимаю?

– Абсолютно правильно. Одним словом, под вашу ответственность, – заканчивает разговор Туричек и открывает дверь в свое купе.

В одном из купе сидят трое юных пассажиров: Алена, Петр и Лацо. Дети успели не только познакомиться, но, кажется, уже и подружиться. Сейчас они заняты тем, что сортируют свои запасы продуктов.

– Давайте все сюда! – командует Лацо.

Ребята охотно достают и выкладывают все, что они взяли с собой в дорогу. Тут и огурцы, и колбаса, и сыр, и яблоки, и пирожки, и пирожные…

– Сначала уничтожим то, что быстро портится! – говорит Лацо и начинает откладывать в сторону скоропортящиеся продукты. Вы как любите огурцы? В кожуре или чищеные? Хотя огурцы мы оставим на завтра: они ведь не портятся!..

Никто ему не возражает. Все молча соглашаются.

В соседнем купе сидят Мачкова и полная туристка.

– Вот вы сидите здесь, а они там уже, может быть, вылезли на крышу! – делает предположение полная туристка, наливая из термоса кофе.

– Ну почему же обязательно на крышу?! – смеется Мачкова. – Моя задача заключается в том, чтобы они не видели во мне няньку. Иначе я отравлю им все существование!..

– Но ведь от них только и жди проказ: что-нибудь разобьют, разольют…

Рывок поезда – и кофе из чашки опрокидывается на платье полной дамы.

Ребята в купе стукаются лбами.

По рукам ходит заветная фотография Вашека. Дети серьезно и с интересом разглядывают фотографию.

По рукам ходила заветная карточка.

– Взрослые ничего не должны знать, – уверенно говорит Лацо, передавая фотографию Петру. – А то они все возьмут в свои руки и все испортят!

– Если мы найдем этого солдата и его девочку, я смогу здорово описать все это в своем путевом дневнике, – говорит Петр.

– Девочке сейчас, должно быть, уже девятнадцать лет! – задумчиво произносит Алена. – Она уже окончила школу…

– Давайте мне сюда эту карточку! – неожиданно говорит Лацо. – Она будет храниться у меня!

– Нет уж! – возражает Алена. – Она будет храниться у меня!

– Тогда я за нее не отвечаю! – обиженно восклицает Лацо.

Мчится поезд. Дымят за окнами вагонов трубы фабрик и заводов, мимо которых, замедляя на стрелках ход, проходит пассажирский состав.

Ночь.

В купе вагона спят дети и учительница Мачкова. Точнее сказать, спят Алена и учительница. Лежа на верхних полках, не спят Лацо и Петр. Лацо задумчиво ест яблоко.

– Перед нами нелегкая задача, – шепотом говорит Петр, обращаясь к Лацо. – Найти в СССР бывшего танкиста, не зная его имени и фамилии: Перестань жевать!..

– В Одессе у Алены есть подруга… Это раз! И потом ведь мы кое-что уже знаем! Это два! – также шепотом возражает Лацо. – Фотография сделана в Одессе, на улице Гоголя, дом номер двадцать семь… – и откусывает яблоко.

Идет поезд, приближаясь к границе Чехословакии и Советского Союза…

Одесса.

По солнечной, обсаженной каштанами улице идет группа чехословацких туристов. Их интересует все: и архитектура города, и мемориальные доски на зданиях, и памятники, и фасоны летних платьев, и витрины магазинов…

Мы видим знакомых нам Туричека, полную туристку, учительницу Мачкову и, конечно, наших юных героев: Алену, Петра и Лацо. Туристы устали после осмотра города. Некоторые из них, в частности полная туристка, плетутся с трудом, отставая от основной группы. Туричек идет рядом с гидом, то и дело оглядываясь на своих соотечественников. Он тоже устал и часто вытирает платком пот со лба. Мачкова записывает что-то в записную книжку.

– Сейчас мы выходим к оперному театру, – бодро говорит девушка-гид. – Это второй по красоте оперный театр в мире. Как вам хорошо известно…

– А мы не можем пройти к театру по улице Гоголя? – вдруг спрашивает Алена.

Все туристы поворачиваются к ней.

– Да… Мы слышали, что это очень красивая улица, – приходит Алене на помощь хитроватый Лацо.

– Это самая обыкновенная улица. Вторая направо… Она лишена каких бы то ни было исторических памятников. А где вы о ней слышали? – удивляется девушка-гид.

Туричек гордо выступает вперед.

– Они изучили все города Советского Союза! И почти все улицы! Ведь они лауреаты конкурса «Хорошо ли ты знаешь страны наших друзей?».

– Ах так?! Очень интересно! Возвращаюсь к оперному театру…

Долговязый Петр, пошептавшись с Аленой, начинает фотографировать дом, который явно не представляет никакого интереса для съемки. Тем временем группа туристов сворачивает за угол. Как только она скрывается из виду, Алена восклицает:

– Вторая улица направо! Бежим!

И вот уже улица Гоголя. Прохожие обращают внимание на ребят, которые по внешнему виду чем-то, едва уловимым, отличаются от юных горожан Одессы. Мелькают белые таблички на фасадах домов: «21», «23», «25»…

И вот наконец все трое перед домом номер 27. Это самый обычный, ничем не примечательный дом в городе. И на первом этаже его ничем не примечательное учреждение: столовая. Столовая? Вот странно!

Лацо аппетитно потягивает носом: столовая!

– А где же фотоателье? – недоумевает Алена.

– Я бы с удовольствием пообедал! – продолжает Лацо.

– Как тебе не стыдно! В такой момент думать о еде! – возмущается Алена.

– На сытый желудок мы бы гораздо быстрее все отыскали.

– Пожалуйста! – Алена протягивает Лацо рогалик. – Насыщай свой желудок, если ты для этого приехал за границу! – с презрением восклицает Алена. – Правда, Петр?

Петру отвечать некогда: он в этот момент запечатлевает на фотопленку дом номер 27.

Алена останавливает прохожего:

– Просим вас… просим вас сказать нам (от волнения она говорит не очень складно)… где здесь фотоателье?

– А вы что, нерусские? – спрашивает в ответ прохожий, обратив внимание на акцент Алены.

– Ано! Ано! Нерусские! Нерусские! – охотно, радуясь, что прохожий хоть что-то понял, соглашается Алена. И незаметно одергивает Лацо: – Перестань жевать!