Текст книги "Узнаёте? Алик Деткин
Повести"

Автор книги: Анатолий Алексин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Один на двоих

В очереди у кассы я оказался самым первым – так что мог даже опираться на маленький деревянный подоконничек.

Само стеклянное окошко было ещё закрыто, сквозь щёлку пробивался жёлтый электрический свет, и было слышно, как кассирша штампует билеты.

С другой стороны на деревянный подоконничек опирался ещё и милиционер, следивший за порядком. Он был не похож на того милиционера, который переписал в растрёпанный блокнот мой «адресочек»: этот был гораздо нарядней – в фуражке с красным околышем, в красных погонах и вообще весь какой-то начищенный и выглаженный.

В очереди у кассы я оказался самым первым.

Милиционер был очень вежлив и внимателен к людям, стоявшим в очереди за моей спиной.

– Очень прошу вас, товарищи, прижмитесь к стене. Вам же удобнее будет: никто не заденет, не толкнёт (он именно так и сказал – «не толкнёт»). И не волнуйте себя, пожалуйста. Билетов много, всем достанется.

Но я уже давно заметил, что даже самые воспитанные и вежливые люди как-то недоверчиво относятся к нам, к мальчишкам. Словно мы обязательно должны сделать что-нибудь плохое.

– Чего ты здесь разлёгся? – другим голосом, будто в нём сидело два разных человека, сказал мне милиционер. – Всё равно билетов не получишь.

Услышав эти слова, Витька, прятавшийся где-то в уголке возле автомата, очень обрадовался и даже глупо заулыбался: вот, дескать, ничего у тебя не получится. Сейчас вместе домой пойдём!

Я поверх маминых очков взглянул на милиционера, потом с презрением – на Витьку, вынул из бокового кармана Димин паспорт и помахал им в воздухе.

– Тогда извиняюсь, – сказал милиционер и зашагал по вестибюлю. – Сейчас будем кассу открывать, товарищи. Прижмитесь к стеночке, получше прижмитесь.

Милиционер, заложив руки за спину, как победитель, один расхаживал по вестибюлю, а все прижимались к стенке. Наконец кассирша убрала фанерную дощечку, закрывавшую окно, и по очереди пронёсся радостный ветерок: «Дают! Дают!..» Очередь ожила, зашевелилась.

Я поверх очков взглянул на кассиршу, которая, как все кассирши кинотеатров, была усталая, строгая и не глядела на людей, а только – на билеты и деньги.

– Какие у вас самые дешёвые? – спросил я, поверх очков изучая разложенные на столике синие билеты и план зала, в котором ещё не было зачёркнуто ни одного места.

Кассирша подняла на меня глаза (это было очень плохим признаком!) и каким-то безразличным голосом процедила:

– Есть по двадцать.

Я протянул в окошечко двадцать копеек, запотевших у меня в ладони. А взамен получил узкий синий билетик на своё самое излюбленное место – в первом ряду партера.

Когда Витька понял, что домой ему всё же придётся идти одному, он очень загрустил:

– Ну во-от. Всегда так получа-ается…

Мы стояли в тёмном углу, возле автомата. Молодой человек в пиджаке, зелёном, как скамейки на нашем бульваре, подскочил к телефону, быстро-быстро набрал номер и заворковал:

– Мусенька, я достал самые лучшие места. Восемнадцатый ряд! Как ты любишь… Самая серединка.

– Нашёл чем хвастаться, – тихо сказал я. – Восемнадцатый ряд! По пятьдесят, наверно. У меня вот по двадцать – это я понимаю!

Витька вздрогнул:

– По двадцать? Ты по двадцать достал? Так, значит, ещё двадцать копеек у тебя осталось? Ведь десять-то ты со вчерашнего дня сэкономил… Чего же ты мне билет не купил?

– Ой, не догадался!

– Ну да-а, не догада-ался. А ещё това-арищ называется. Теперь мне домой идти, да-а?..

Мне было стыдно перед Нытиком: «И как же я в самом деле не догадался?»

– А ты чего сам молчал? – набросился я с досады на Витьку. – Где ты сам был раньше?

– Я думал, у тебя ничего не вый-ыйдет… Я думал, не полу-учится… Да ещё по двадцать копеек… Откуда я знал?

Вдруг несчастный Витик оживился:

– Слушай, Котелок, а если тебе ещё раз в очередь стать? А? И мне билет достанешь. Тогда вместе пойдём. А?

– Да как же я второй раз?.. Нельзя.

Витька ничего не ответил, а молча, опустив голову и грустно постукивая себя портфелем по коленкам, побрёл к выходу.

Мне стало жаль бедного Нытика. «И как же я не догадался сразу попросить два билета? Очень уж внимательно кассирша Димин паспорт разглядывала… Вот я и растерялся. Но что теперь делать? Не идти же Витьке домой одному. Это нехорошо будет, не по-товарищески как-то».

И я снова стал в очередь. Но уж не к окошку, а в самый-самый конец. И по всем правилам, как требовал милиционер, прижался к стене. А ещё я прижался и даже слегка пригнулся для того, чтобы не слишком вылезать вперёд и не попадаться на глаза милиционеру. Но он, прохаживаясь перед очередью, как полководец перед строем, всё же заметил меня:

– Вам что, молодой человек, одного билета мало? Спекулировать собираетесь?

– Н-нет… Я не спекулировать. Я товарищу очередь занял.

– Товарищу? А где ваш товарищ? В Анапу уехал?

«При чём тут Анапа? – подумал я. – Вот радуется, вот торжествует: думает, припёр меня к стенке в прямом и переносном смысле! А я не поддамся!..»

– Товарищ мой в Анапу не ездил. Ему там делать нечего. Вон он стоит. – Я преспокойно кивнул на Витьку и вышел из очереди, как бы уступая ему место. Побледневший от страха Витик прижался к стене вместо меня.

– И ему тоже шестнадцать стукнуло? – немного растерявшись, спросил милиционер.

– Ещё как стукнуло! – бодро соврал,я. В самые трудные минуты на меня всегда находила отчаянная храбрость.

– И какая мелкота пошла! – буркнул милиционер. Он презрительно оглядел невысокого, а от страха уж совсем съёжившегося Нытика.

Проверять у Витьки паспорт милиционер всё-таки не стал: побоялся, что опять осечка выйдет.

Но кассирша-то обязательно потребует паспорт – в этом я был уверен. Голова моя работала, как говорится, с полным напряжением. А что-то внутри так и подмывало не сдаваться, добиться своего.

Я незаметно сунул Витьке Димин паспорт и шепнул:

– Покажешь кассирше. Только смотри не раскрывай, а так, издали помаши. Ясно?

– Я-ясно, – жалобным шёпотом ответил Нытик. Он до того перетрусил, что ему уж, наверно, и в кино идти не хотелось.

– А деньги? – вспомнил он. – По одному-то паспорту не дадут. Деньги нужны!

Я сунул ему в руку двадцать копеек.

– Ничего не полу-учится, – промямлил Витька.

Честное слово, смотреть на него было противно.

Через каждые две минуты он оборачивался и повторял:

– Вот уви-идишь, ничего не полу-учится…

Я бы с удовольствием вытащил несчастного Нытика из очереди, отобрал у него паспорт и деньги. Но у меня появился прямо какой-то спортивный интерес: надо получить ещё один билет, обязательно надо!

Чтобы не видеть кислой физиономии Нытика, я отвернулся к двери и стал смотреть на улицу. А в это время с грузовика в глубокую яму, вырытую на краю тротуара, осторожно опускали развесистую липу с длинными переплетёнными корнями и застрявшей в них землёй. Железные пальцы подъёмного крана цепко держали дерево за ствол.

«А вот интересно, откуда привезли эту липу? – подумал я. – И где она росла раньше? Наверно, где-нибудь на краю пёстрой полянки. Слушала она себе пение птиц и не думала, что привезут её сюда, на шумную улицу, и посадят прямо напротив кинотеатра. И что каждый вечер под её раскидистыми ветвями вместо птичьих песен будут раздаваться одни и те же слова: „У вас нет лишнего билетика? Лишнего билетика нету?“».

Мои мысли были прерваны громким возгласом Нытика:

– Это мой паспорт! Мо-ой!..

Я обернулся и увидел ужасную картину: кассирша привстала со своего места, от злости чуть не просунула голову в узкое окошко и, потрясая раскрытым Диминым паспортом, кричала:

– Я по этому паспорту уже продавала билет. Где ты его взял? Говори, где!..

– Это мой паспорт. Мо-ой!.. – бубнил бледный, растерянный Нытик.

– Нет, не твой! Пока владелец не найдётся, не отдам документ – и всё!..

Увидев, что Димин паспорт в опасности, я бросился к кассе.

– Владелец уже нашёлся! Нашёлся владелец! Я тут…

– Ах, это ваш? А как же к нему попал?

– Н-не знаю…

– Не знаете? А может, он украл у вас?

При слове «украл» милиционер грозно двинулся к кассе. Нытик съёжился. Надо было спасать его!

– Нет, он не украл. Вовсе не украл… – быстро заговорил я, обращаясь то к кассирше, то к милиционеру. – Он не украл. Это я сам дал ему. Просто так, на время… Поносить…

– Ах, поносить дали? – ещё сильнее возмутилась кассирша. – Так вы свой паспорт у администратора получите. Вход с улицы, за углом.

Кассирша уселась на своё место.

Вся очередь весьма неодобрительно оглядывала нас с Витькой. А одна ехидная гражданка, из тех, что всегда вмешиваются в чужие дела, поджала свои тонкие губы-полоски и спросила:

– У вас, что же, молодой человек, один паспорт на двоих? Очень оригинально!

Я снова навалился на знакомый уж мне деревянный подоконничек.

– Отдайте мой паспорт. Отдайте!

Но кассирша не обращала на меня никакого внимания. Она вновь глядела только на билеты и деньги да отрывисто повторяла:

– Вам какой ряд? Вам за какую цену?

– Отдайте мой паспорт!

Люди в очереди стали возмущаться и оттирать меня от окошка.

– Не мешайте, молодой человек. Не задерживайте очередь. Вам русским языком сказано: получите у администратора!..

Паспорт в плену

Итак, мой паспорт оказался в плену.

Администратор был взъерошенный, злой человек, который, казалось, не спал двадцать ночей подряд. Он сидел в маленькой голубой комнатке. В стене, за его спиной, было проделано полукруглое окошко, закрытое голубой, под цвет комнаты, фанеркой. В окно то и дело стучали, но администратор не открывал его, а только пожимал плечами и произносил всё время одну и ту же фразу: «Вот люди! Вот люди!..»

Войдя в комнату, я вздрогнул и спрятался за раскрытой дверью – так что со стула, стоявшего в уголке, меня не было видно. На этом самом стуле сидел, опираясь на палку с толстым гнутым наконечником, мой сосед по читальне – добрый лысый дядя.

Администратор заметил меня, но не обратил никакого внимания. Он пристально следил за своими пальцами. А пальцы его барабанили по стеклу, лежавшему на столе и уже треснутому во многих местах. «Добарабанился!» – подумал я.

Лысый дядя между тем говорил:

– Поймите, что ко мне приехал зять из Актюбинска. Я не видел его уже пять лет!

Администратор продолжал барабанить, следя за пальцами, словно боялся сбиться с мотива.

– Может быть, и ваша дочь скоро выйдет замуж. И у вас тоже будет зять.

– Моя дочь учится в третьем классе, – буркнул администратор, не поднимая головы.

– Ну, так она лет через десять выйдет замуж.

Стекло стало слегка потрескивать.

– Ну хорошо, хорошо… Допустим, ваша дочь никогда не выйдет замуж и у вас вообще не будет зятя.

Допустив это, администратор так хватил кулаком по столу, что стекло разлезлось в стороны, как по швам, по трём старым трещинам.

– Успокойтесь, пожалуйста, – мягко сказал лысый дядя.

– Да что вы меня успокаиваете, как ребёнка! В Москву каждый день приезжают десять тысяч зятьёв, и я не могу всех их устроить вместе с тестями на девятичасовой сеанс. Не могу!.. Зятьёв – тысячи, а сеанс – один. Идите сейчас – на дневной.

– Но мой зять приехал в командировку, и он не может днём.

– А я не могу вечером!

Тут зазвонил телефон. Администратор снял трубку, и лицо у него вдруг стало милым, приятным, а волосы, казалось, причесались сами собой. «Нет, он, кажется, прекрасно спит по ночам!» – подумал я.

– Здравствуйте, Лев Петрович, – замурлыкал администратор в самую трубку, точно боялся, что Лев Петрович его не услышит. – Да. Пожалуйста, пожалуйста… Наши двери гостеприимно раскрыты для вас. На любой! Конечно, на любой! Да хоть целый ряд занимайте.

– Значит, у вас всё-таки есть билеты на девятичасовой сеанс? – раздался вдруг дрожащий голос дяди, который в этот момент был не таким уж добрым. – Льву Петровичу, значит, и без зятя можно, а мне…

Администратор замахал руками: дескать, ладно, получите свои билеты – только разговаривать не мешайте!

Повесив трубку, он порылся в ящике стола, достал оттуда маленький квадратный листик, поднял глаза, чтобы найти ручку, и тут, наконец, обратил на меня внимание:

– А вам что нужно?

Я подошёл поближе и увидел, что паспорт мой преспокойно лежит на краю стола.

– У меня вот… отобрали…

Администратор поспешно схватил паспорт и переложил в ящик, точно я мог стащить его и убежать.

– Паспорт, молодой человек, вы не получите. В школу отошлём!

– Отдайте паспорт… Я больше не буду. Никогда не буду… – угрюмо пообещал я.

Тут лысый дядя, который снова стал добрым, узнал меня и приветливо поднялся ко мне навстречу.

– A-а, старый знакомый! Какими судьбами? За что арестовали ваш паспорт?

Повернувшись к администратору, он прижал палку к груди и заверил:

– Мальчик не мог сделать ничего плохого.

– Он не мальчик! – зло отчеканил администратор. – Был бы он мальчишкой – тогда другой разговор. А то ведь вполне взрослый, самостоятельный человек. Паспорт уже имеет!

Господи, и как же мне надоели эти разговоры: «Был бы он мальчишкой – тогда другой разговор…» Как я хотел поскорей положить паспорт на место, в восьмой том Малой советской энциклопедии, и поскорей вернуться в свои милые и симпатичные тринадцать лет! Как я хотел!.. Но сделать это было не так-то легко.

– Хорошо. Допустим, что он взрослый человек, – продолжал заступаться за меня добрый дядя. – Но он всё же не мог совершить ничего дурного. Я видел недавно, с каким подлинным упоением читал он книгу. А человек, любящий литературу, не способен на дурные поступки. Не спо-со-бен! Литература поднимает, возвышает, очищает… Тут какая-то ошибка. Он не мог сделать плохого.

– Ошибка? Не мог сделать?! – Администратор с жалостью взглянул на лысого дядю: как, мол, плохо вы разбираетесь в людях. – Да он, если хотите знать, передал этот паспорт какому-то своему дружку, не достигшему положенных шестнадцати лет, чтобы тот незаконным путём купил билет в кассе!

Добрый дядя взглянул на меня, как бы спрашивая: «Неужели вы это сделали?» Я опустил голову. Видя моё смущение, администратор совсем уж разошёлся:

– Не получит он свой паспорт. Не получит! Учить их надо!

– Совершенно справедливо, – подхватил добрый дядя. – Надо учить! Вот и давайте лучше побеседуем с молодым человеком. Может быть, нам удастся убедить его, перевоспитать.

– Здесь не детский сад! И не исправительная колония! – хмуро возразил администратор.

А я стоял и упрямо повторял:

– Отдайте мой паспорт. Отдайте!..

– С юридической точки зрения, вы не имеете права отбирать у него паспорт. Вот побеседовать, объяснить, даже в крайнем случае сообщить в школу…

За этот «крайний случай» и ухватился администратор. Перебив доброго дядю, он сказал:

– Ладно. Хорошо. Паспорт я ему отдам. Но в школу позвоню обязательно!

– А вот мы побеседуем с молодым человеком, обратимся к его совести, – не отступался добрый дядя. – И тогда, быть может, отпадёт необходимость в вашем звонке.

– У этих сорванцов нет никакой совести! – выходил из себя администратор. – И ни к чему нам с вами обращаться. Просто ни к чему! Вы – культурный человек, газеты читаете, наверно. А что там пишут? «Не проходите мимо! Не проходите мимо!» А вы проходите и даже, можно сказать, пробегаете. Наверно, ещё прикуривать детям на улице даёте и билеты у них покупаете по двойной цене. Знаем мы таких! Читали! Хватит!

– Вот именно: хватит! – поднялся добрый дядя. – Довольно. Вы – сторонник карательных мер, а я – воспитательных. И мы с вами никогда не договоримся. Я вот уж второй раз сегодня наблюдаю, как этого молодого человека ругают, но даже не пытаются побеседовать с ним по-человечески, объяснить…

– Мне некогда тут болтать со всякими сорванцами, – ответил администратор.

– А чем вы так уж заняты, интересно знать? – с ехидством, которого я уж никак не ожидал от него, спросил добрый дядя. – Билеты Льву Петровичу организуете?

– Уж не вам, по крайней мере!..

Я понял, что ни добрый дядя, ни его зять из Актюбинска сегодня в кино не попадут. И всё из-за меня!

Администратор достал мой паспорт из ящика и, держа его в руке, спросил:

– Так какой номер вашей школы?

Я мог бы, конечно, назвать любой номер. Любой!.. Но я так много хитрил и обманывал в этот день, что мне вдруг очень захотелось сказать правду. Да и перед добрым дядей было неудобно: ведь он так верил в возможность моего исправления! И я назвал номер своей школы, как-то даже не подумав в ту минуту, что опасность грозит вовсе не мне, а Диме. Ни в чём не повинному Диме!

Администратор с недоверчивой улыбочкой зашелестел страничками Диминого паспорта. Добрался до прописки и стал изучать её, чуть не разглядывая на свет.

– Да… По району совпадает. Странно!.. – сказал он. – Завтра же позвоню директору школы. Учить таких надо!

Добрый дядя смотрел на администратора с жалостью, как на какого-нибудь конченого человека.

– Эх, не верите вы людям! А ведь столько, наверно, разных фильмов видели. Могли бы уж научиться!..

Не дожидаясь ответа, он вышел из маленькой комнаты, зло постукивая своей палкой. И совсем даже забыл о билетах на девятичасовой сеанс – вот до чего рассердился!

А я, спрятав Димин паспорт в боковой карман курточки, тоже поплёлся вслед за ним.

Добрый дядя нарочно шёл очень медленно, чтобы я мог догнать его. А когда я догнал, он остановился и сказал:

– Вот вы, молодой человек, читали сегодня книгу двух блестящих сатириков. Читали? И вполне законно восторгались ею. А не подумали вы о том, что, будь эти сатирики сейчас живы и узнай они о вашем сегодняшнем поступке, вы бы вполне могли стать мишенью для их беспощадного пера. И очень даже удобной мишенью!

Добрый дядя не знал, что я уж давно сделался такой мишенью: ведь не зря же, оказывается, Дима сравнивал меня с «великим комбинатором»!

Я ничего не ответил, а только низко опустил голову и поплёлся дальше. А он, видно, пожалел меня и постучал своей палкой, требуя, чтобы я вернулся.

– А вообще-то, молодой человек, запишите телефон одного моего друга по гимназии и коллеги – специалиста в области желёз внутренней секреции. Он поможет вам… Как бы это сказать?.. Ну, подрасти немного… Окрепнуть! И в плечах стать пошире. А то вы несколько хилы для своего возраста. Да-да… несколько жидковаты…

«Хватит с нашего Димы, хватит!..»

Витька ждал меня на улице. Он бродил вдоль кинотеатра, волоча портфель чуть не по тротуару и печально постукивая им то по одной, то по другой ноге. Вид у него был самый виноватый.

– Всё из-за меня-я? Да-а?..

Я махнул рукой.

– Пошли домой. Там разберёмся.

– Домо-ой? А как же билет?

И тут только я вспомнил, что в кармане у меня лежит билет на очередной сеанс.

– В кино я не пойду. Иди сам, если хочешь.

Я протянул Витьке билет. Он осторожно взял его, потом вернул мне. Потом снова взял и стал разглядывать все печати и штампы, которыми, словно какой-нибудь лиловой татуировкой, был разукрашен весь билет.

– Не-ет, один я не пойду. Давай продадим лучше. За двадцать копеек сразу купят.

– Продавать?! – набросился я на Витьку. – Как ты сказал: продавать? Нет уж, хватит! Хватит с нашего Димы на сегодня!

– А при чём тут ваш Дима?

– Очень даже «при чём»! Подумают, что мы спекулируем, задержат, а влетит снова нашему Диме. Хватит!

Я со злостью разорвал билет на мелкие синие клочочки и, как говорится, развеял их по ветру.

* * *

«Бедный Дима! – думал я ночью, ворочаясь с боку на бок, и вздыхал. – Бедный!..»

Дима уже дважды интересовался, почему я не сплю и не получил ли я случайно двойку. Потом он спросил, не выдал ли я себя где-нибудь за участника экспедиции в Антарктиду. Дима был уверен, что я способен решительно на всякую выдумку. Не дождавшись моего ответа, он еле слышно и безмятежно, как младенец, засопел носом.

Если бы он знал, что его ждёт завтра! Пришлют домой штраф – это раз. Не пустят в читальню – это два. Пожалуются директору школы – это три. Ну, штраф – ещё полбеды. Несколько дней не буду завтракать– мне ведь не привыкать! – и всё уплачу. А как быть с читальней и с директором школы?

Надо завтра всё же рассказать Диме. Нет, не завтра, а сейчас же, сию минуту! Я вскочил с кровати, прошлёпал по полу и тихо дотронулся до Диминого плеча.

– Ты не спишь?

Идиотский вопрос! Как будто я не видел, что он спит как убитый. Ещё два-три энергичных толчка – и Дима ожил. Он открыл глаза. И, как всегда бывает со сна, не сразу понял, где он и что с ним происходит.

А потом во всём разобрался и преспокойно спросил:

– Что? Опять какая-нибудь идея?

Мне и по ночам иногда приходили в голову идеи, наедине с которыми я никогда не мог оставаться до утра. Я будил Диму и рассказывал ему о своих планах. Но он их никогда не мог оценить по достоинству, а всегда называл «бредом» или ещё более странно и грубо – «собачьей чушью».

Но сейчас дело было весьма серьёзным.

– Димочка, я должен рассказать тебе…

– Завтра, завтра!

Если бы он знал, что будет завтра!..

Шлёпая обратно в постель, я думал о том, что носить паспорт в кармане и считаться совершеннолетним человеком – это, в общем, не такое уж простое дело. Да, совсем не простое!

* * *

Директор нашей школы Елена Кирилловна сидела в маленькой комнате за маленьким столом. С одной стороны был телефон, а с другой – развёрнутый, словно книжка на деревянной подставке, календарь. Мне даже показалось странным, что всё это, вместе взятое, называлось не просто скромной комнатушкой, а очень солидно – кабинетом директора.

Елена Кирилловна была такая же невысокая и полная, как вчерашняя библиотекарша, такая же седая и такая же полудобрая-полустрогая.

Ещё в канцелярии школы, которая была как бы приёмной перед кабинетом директора, я поклялся себе быть твёрдым, смелым и сознаться во всём до конца. Но как только Елена Кирилловна подняла на меня свои строгие и немного удивлённые глаза, я сразу понял, что сказать всю правду не смогу ни за что на свете. Я переступал с ноги на ногу, как журавль в зоопарке, оглядел подоконник, который был весь уставлен работами наших кружков «Умелые руки», и, наконец, тихо-тихо спросил:

– Елена Кирилловна, вам ещё сегодня не звонили?

Она вдруг громко рассмеялась и почему-то схватилась при этом за сердце.

– Не звонили, говоришь? Да у меня телефон вообще не умолкает. Голосит себе целый день и разрешения не спрашивает.

Словно желая подтвердить, что Елена Кирилловна говорит правду, телефон бодро зазвенел. Голос у телефона и в самом деле был слишком громкий для такой маленькой комнатки.

– Ну вот, лёгок на помине!

Елена Кирилловна сняла трубку – и сразу помрачнела.

– Нет, нет, обсуждать это по телефону не буду. Чтобы поговорить о своём сыне, о судьбе сына, вы обязаны найти время и прийти в школу. Обязаны!

«Ну, если она родителей так отчитывает, – подумал я, – то что же будет со мной? Что будет?!»

Рассерженная телефонным разговором, Елена Кирилловна и ко мне уже обратилась гораздо строже:

– Так о каком звонке ты говоришь?

– Из «Авангарда»…

– Откуда?

– Ну, из кинотеатра…

Елена Кирилловна вновь повеселела.

– Разве директоров стали приглашать на новые фильмы? Это бы неплохо было! А то в очереди не достоишься.

Я через силу заулыбался, показывая, как это было бы хорошо, если б директоров школ прямо по телефону приглашали в кино. Но улыбался я недолго.

– Что же мне должны были сообщить из «Авангарда»? – снова строго, по-деловому спросила Елена Кирилловна.

– Про моего старшего брата. Про Диму Котлова…

– Это из девятого «А»? Знаю. Хороший у тебя брат.

– Он-то сам по себе хороший… – залепетал я. – А получилось с ним нехорошо. То есть не с ним… а с одним другим человеком… Понимаете?

– Ничего не понимаю.

– Ну в общем, вам скажут, что Дима передал свой паспорт одному своему другу, чтобы тот тоже купил билет…

– А разве у нас билеты стали по паспортам продавать? Вот что значит редко в кино ходить, – совсем от жизни отстала.

– Да нет, – успокоил я Елену Кирилловну. – Это не всем. А только нам, кому ещё шестнадцати лет не исполнилось. Понимаете?..

Елена Кирилловна задумчиво подпёрла подбородок кулаком, а пальцами другой руки стала барабанить по стеклу, лежавшему на столе. Но только барабанила она не так зло, как администратор в «Авангарде», а очень легко и еле слышно, словно и пальцы её вместе с головой тоже о чём-то задумались, что-то соображали.

– Та-ак… Начинаю понимать, – медленно сказала Елена Кирилловна. – Неужели Дима Котлов мог пойти на такой поступок?

– Нет, он не мог пойти! И не пошёл! И никогда не пойдёт!.. Честное слово, никогда не пойдёт! – стал я горячо защищать бедного Диму. – Это был не наш Дима… А совсем другой мальчик из нашей школы…

– Разве в нашей школе есть ещё один Дима Котлов? – удивилась Елена Кирилловна. – Кот-лов… редкая фамилия!

– Не знаю… Наверно, больше нету… А того, другого мальчика, который паспорт передавал, совсем не Димой звали.

– Не Димой? Но как же к этому другому мальчику из нашей школы попал Димин паспорт? Украл он его, что ли?

– Нет, нет, он не украл. Не украл! Он просто взял на время… Поносить…

– Чужой паспорт? И Дима об этом знал?

– Нет, он ничего не знал!

– А ты?

– Я?.. Тоже не знал… то есть я догадывался… Но только так… слегка… Совсем немножко догадывался. Понимаете?

– Хочу понять. – Елена Кирилловна подпёрла подбородок сразу обоими кулаками. – Значит, один мальчик, как ты говоришь, не украл, а просто взял без спросу поносить Димин паспорт. Ходил с ним по городу, купил по нему билет в кино да ещё передал его своему товарищу.

– Ну да! – обрадовался я. – Всё правильно! Вы всё поняли!

Елена Кирилловна взглянула на меня так, что я сразу перестал радоваться.

– А кто же, интересно узнать, этот великий изобретатель?

– Один мальчик…

– Твой товарищ?

– Нет, он не мой товарищ… Он мой знакомый. Но не товарищ… То есть чей-нибудь он, может быть, и товарищ… А для меня – просто знакомый… И всё…

– Так надо же немедленно сообщить об этом твоём «не совсем товарище» в милицию: он, может быть, и сейчас ходит по городу с чужим паспортом и творит неизвестно что!

Елена Кирилловна уже дотронулась до телефонной трубки, но я, наверно, так изменился в лице, что рука её вздрогнула и соскочила с телефона.

– Не надо звонить в милицию… – тихо сказал я. – Не надо. Он ведь уже не ходит с паспортом. Этот мальчик… Он уже вернул его на место. И паспорт лежит себе преспокойненько в шкафу. Честное слово, положил обратно.

– А ты откуда знаешь?

– Я видел…

– Видел? И почему же не схватил, не задержал его – нечестного человека, который причинил такую неприятность твоему брату?

– Я не успел схватить. То есть я схватил, а он сразу взял и вырвался… – И для большей убедительности я добавил: – Чуть рукав его у меня в кулаке не остался!

– Здорово ты схватил! А кто же всё-таки этот таинственный мальчик?

Я опустил голову и снова стал по-журавлиному переминаться с ноги на ногу. «Хоть бы телефон позвонил, что ли?» – с тоской думал я. Но, всегда такой голосистый, телефон тут, как нарочно, умолк. Настроение у меня было плохое. Ведь я шёл к директору, чтобы сказать правду, а получилось так, что ещё сильней заврался и окончательно всё запутал.

Елена Кирилловна вдруг улыбнулась и показала сразу все свои красивые белые зубы.

– Ты не хочешь выдавать товарища? Правильно. Не выдавай. Приходи с ним вместе ко мне. Я буду здесь часов до семи вечера. И мы оба с ним потолкуем. Хорошо потолкуем, чтобы он всё понял… А то ведь ещё и не до того додумается! Надо его вовремя остановить. Как ты думаешь?

– А он уже сам остановился! – стал я убеждать Елену Кирилловну, для чего-то приподнимаясь на цыпочки и прижимая руки к груди. – Он уже всё давно понял! И сам остановился… Он ведь хороший… Ну, неплохой парень… И он больше не будет додумываться до плохого, а только до одного хорошего!..

– Он тебе обещал, что ли?

– Ну да! Честное пионерское дал!

– Отлично. И всё-таки вы с ним приходите ко мне. Сегодня же приходите. Договорились, Сева? Я буду ждать вас. До семи часов вечера.