Текст книги "Сказочные повести. Выпуск третий"
Автор книги: Анатолий Алексин
Соавторы: Алексей Кирносов,Валерий Макаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Пионер-пенсионер
Я и правда устал, потому что в Стране Вечных Каникул был очень напряженный график развлечений.
Утром я выходил из дому, за углом садился все в тот же троллейбус, впереди и на боку которого было написано: «В ремонт!», и прибывал на нем в Докмераб. Там я пел «хором», ходил «хороводом», соревновался сам с собой, побеждал, забирал все призы, которые были у Деда-Мороза, получал жестяную подарочную коробку и уходил домой.
Конечно, я мог попросить Деда-Мороза изменить эту программу, но я по-прежнему боялся, что в другом представлении не будет соревнований, в которых я уже так привык побеждать. И что я не буду каждый день получать пряники, пастилу и шоколадные медали. Хотя от всего этого меня уже понемножку начинало тошнить.
Над столом у меня теперь вместо «Расписания уроков» висело «Расписание развлечений». Согласно этому расписанию, которое каждый день менялось, я после Елки непременно должен был идти в цирк, или на дневной концерт, или на какую-нибудь выставку.
А сразу же после обеда я, по маминому приказу, отправлялся в кино.
Вечером, вернувшись с работы, мама высовывалась в окно и, если я был во дворе, требовательно звала меня слушать патефон. Иногда в окно высовывался и папа.
– Домо-ой! Пора смотреть диафильмы! – командовал он.
Да, кроме кинофильмов, я еще должен был дома в обязательном порядке смотреть диафильмы.
Раньше папа, который был за «беспощадное трудовое воспитание», требовал, чтобы я сам вешал на стену свой пододеяльник, предварительно, конечно, вынув из него одеяло, и чтобы сам возился с черным аппаратом, вставляя в него узкие ленты диафильмов. Теперь папа не разрешал мне вешать экран-пододеяльник и не позволял близко подходить к аппарату – он все делал сам, а я был только зрителем.
– Твое дело смотреть! – говорил папа. – Это тоже нелегкое занятие.
И правда, это было не очень легко, если учесть, что в нашем домашнем кинотеатре, как и на медицинской Елке, одна и та же программа повторялась каждый день. Мои приятели теперь поздно возвращались из школы: готовились ко дню юнукров.
Во дворе и в красном уголке я общался теперь, главным образом, с пенсионерами. Кстати, однажды, когда я заказал в «Столе заказов» в качестве очередного развлечения катание на поезде метро (ничего другого я уже просто не мог придумать!) и когда я спустился на эскалаторе вниз, дежурный по станции усадил меня в первый вагон под табличку: «Для пассажиров с детьми и инвалидов». Я долго упирался, отказывался, но он решительно настаивал: «Нет, нет, сиди, пожалуйста: здесь твое место! Видишь, написано: „Для инвалидов“».
В красном уголке я играл с пенсионерами и инвалидами в их любимые «сидячие игры»: лото и домино. И еще я привык слушать разговоры о разных болезнях. Я теперь точно знал, от чего бывают спазмы сосудов, каковы признаки грудной жабы, склероза и язвы желудка. Вернувшись домой, я подробно ощупывал себя и находил признаки всех болезней, о которых слышал во дворе. Кажется, я старел… Нет, не взрослел (поскорее вырасти и стать взрослым было в те годы моей самой заветной мечтой!), а именно старел и дряхлел.
Однако не все мои новые друзья поддавались возрасту. Бывший спортсмен дядя Рома все время говорил о пользе физических упражнений. И однажды я решил с его помощью потренироваться в хоккейной игре: мне очень хотелось научиться защищать ворота и когда-нибудь взять реванш за свое первое позорное поражение.
Мы договорились, что я буду стоять в воротах, а дядя Рома попытается клюшкой забивать мне голы. Помню, дядя Рома, который очень любил физические упражнения, размахнулся, ударил – я упал и не пропустил шайбу. Но в ту же минуту упал и дядя Рома… Ему стало нехорошо.
– Простите меня, дядя Рома, – пролепетал я.
– Ничего, ничего… Просто переоценил свои возможности, – сказал он.
– Каждому возрасту – свои игры…
Вечером Валерик, встретив меня, спросил:
– Играешь в хоккей с пенсионерами?
– А что такого особенного? Достойные, всеми уважаемые люди… Пользуются заслуженным отдыхом!
– Они-то заслуженным!.. – сказал Валерик. И усмехнулся: – Эх ты, пионер-пенсионер!
Так приклеилось ко мне еще одно прозвище.
«Когда же, – думал я, – сбудется, наконец, предсказание Деда-Мороза, и я узнаю, почему Валерик не подвластен волшебной силе?..»
«Опасная зона» в последнем ряду
Уже целые сутки я голодал… Я не мог больше питаться пряниками, пастилой и шоколадом.
Признаться в этом маме и папе я не хотел. Но когда они ушли на работу, я стал шарить в буфете и на кухне между оконными рамами, где мама обычно охлаждала продукты.
«Колдовство какое-то! – злился я. – Ничего нет… Нарочно едят в кафе и в столовой, чтобы я умер с голоду».
На моем столе, и в буфете, и на подоконниках лежали пакеты с призами и жестяные коробки с подарками, но я не мог даже смотреть на них. На улице я теперь всегда заранее, по запаху, угадывал приближение кондитерских магазинов и тут же переходил на другую сторону.
В полдень я попросил у соседки кусок обыкновенного черного хлеба.
Как я мечтал теперь о простом черном хлебе! Или о картошке с жареной колбасой!.. Или о том, чтобы посидеть просто вдвоем с Валериком и поговорить о наших общих делах, как это бывало раньше. Но общих дел у нас с ним уже почти не осталось…
Соседка черного хлеба не нашла.
– Хочешь пряников? – спросила она. – Или сладкого пирога?
Это было поразительно! Ведь наша соседка всегда утверждала, что для человеческого организма «пироги и пышки – это синяки и шишки». Соседка вообще любила по-своему переиначивать пословицы и поговорки. Она всегда учила свою Ренату: «На черный каравай пасть разевай!» И вдруг у нее не оказалось ни кусочка черного хлеба!..
В последнее время мои отношения с соседями резко изменились. Оба они официально заявили, что я стал наконец «нормальным жильцом».
И дело было не только в том, что я расколдовал и вернул им их любимую таксу. Моих соседей очень радовало, что я уже не читал Валерику по телефону свои сочинения, что вообще телефон отдыхал теперь от моих разговоров, что уже никто не бросал в почтовый ящик «вещественные условные знаки» и что никто из моих приятелей не оставлял в коридоре следов от своих ботинок. Соседей радовало мое одиночество…
В тот день я решил не идти на Елку за призами и подарками. А пошел прямо в кинотеатр «Юный друг».
У входа меня поджидала подруга маминой юности. Лицо у тети Даши было бледное и расстроенное.
– Что случилось? – спросил я.
– У меня неприятности по работе, – сообщила тетя Даша. – Из-за тебя никто не покупает билеты на места в последнем ряду. Получается недогруз зрительного зала!
– Из-за меня?
– Да, по всему району прошел слух, что у нас в последнем ряду «опасная зона».
– Но при чем же здесь я?
– Перестань подсказывать зрителям, кто там, на экране, будет жениться, а кто разводиться, кто куда уедет и кто кого убьет… Зачем же ты забегаешь вперед и рассказываешь им содержание? Чтобы меня уволили с работы?
В кинотеатре «Юный друг» фильмы шли примерно по неделе – таким образом, каждый из них я смотрел не меньше семи раз.
Однажды я обратился к Деду-Морозу с просьбой, чтобы кинокартины не повторялись.
– О, я рад был бы тебе пойти навстречу! – ответил он. – Но где же взять столько фильмов? Ты и так смотришь абсолютно все, на которые дети до шестнадцати лет допускаются…
– Тогда покажи мне то, на что дети не допускаются! – воскликнул я.
– О, этого я не могу… Я же дисциплинированный волшебник!
Дед-Мороз не выполнил моей просьбы, поэтому все, что происходило на экране, я выучивал почти наизусть и во время сеанса объяснял своим соседям, что будет дальше. Но, вместо того чтобы поблагодарить меня, они возмущались:
– Перестань шептать! Сидит на каком-то странном стуле, между рядами и еще шепчет. Надо позвать администратора!
Я ожесточился: «Почему это всем должно быть в кино интересно, а мне одному скучно и неинтересно? Нарочно буду подсказывать!..»
И вот места по бокам от служебного стула опустели… Получилось, что я не только езжу в персональном троллейбусе, но и сижу в персональном ряду! Тогда я начал рассказывать о предстоящих на экране событиях ребятам, которые сидели впереди меня.
И вот какая из всего этого получилась неприятность: подруга маминой юности могла потерять работу. Что стоило ей вообще выгнать меня со своего служебного стула? И больше никогда в жизни не пускать меня на этот особый стул? Казалось бы, ничего… Но Дед-Мороз не разрешал ей так поступить. Да, только Валерик оказался и дедморозоустойчивым! Но почему?
– Ты рассказывай мысленно, про себя, – робко советовала мне тетя Даша.
Я обещал.
В тот день впереди меня сидели какие-то мальчишки. А по обе стороны от служебного стула места опять пустовали: здесь была «опасная зона».
Когда начал медленно гаснуть свет, почти все мальчишки, седевшие впереди, обернулись ко мне. И один из них предупредил:
– Попробуй только подскажи!
– Очень мне нужно! – ответил я.
В самый разгар картины, когда на экране враги напали на след героя, мальчишки стали перешептываться между собой: «Его поймают! Его найдут!..» И тут я не выдержал:
– Не бойтесь! Его не поймают. Он спрячется…
– Попробуй только выйди на улицу после сеанса! – ответили мне в темноте.
На всякий случай я не стал дожидаться конца сеанса.
– Ничего, мы тебя и завтра найдем! – прошипел мне вдогонку все тот же парень. Он знал, что я хожу в кино ежедневно.
«Скажу маме, что зрители меня травят!» – решил я. И без всякого сожаления навсегда распрощался со служебным стулом подруги маминой юности…
А в доме у нас в тот день происходило что-то необычайное. То и дело я слышал за дверью на лестнице топот ног. «Ишь ты, – думал я о Валерике, – сидит себе дома, как командир в штабе, а к нему бегут, топают ногами! Что у них там происходит?»
Время от времени на лестнице раздавалось мяуканье и собачий лай. Рената задвигала своими обвислыми ушами и вместе со мной стала напряженно прислушиваться.
Я чуть приоткрыл дверь и в щелочку стал наблюдать за ребятами. Что это они так торжествуют? Чему так радуются? Наверно, устроили конкурс животных: доя зоопарка отбирают!..
Увидев, что Мишка-будильник тащит на руках пятнистого щенка, я высунулся на лестницу:
– Леопарда несешь?
У Мишки была радостная и, я бы даже сказал, ликующая физиономия.
– Что это у вас… такое? – спросил я.
– Завтра открываем кружок юнукров! И «комнату смеха» тоже.
– А сегодня что? Генеральная репетиция?
– Да, готовимся.
– Очень уж много у вас беготни, – сказал я.
– Двадцать часов восемнадцать минут! – сообщил мне на прощание ликующий Мишка. И скрылся за поворотом лестницы.
А я бросился к телефону. «Сейчас выпрошу у Деда-Мороза… В порядке самого исключительного исключения!» – решил я. И набрал свои привычные двойки.
– «Стол заказов» сегодня закрыт: санитарный день! – ответил мне голос Снегурочки.
«Додумались! Устроили свой санитарный день как раз накануне такого дня! – со злостью думал я. – Чистюли какие! И что они там, интересно, моют? Дезинфицируют бороду Деда-Мороза?..»
На лестнице не прекращался топот моих приятелей.
«Ой, как здорово! Как потрясающе!..» – повизгивали девчонки.
«Подумаешь, телячьи восторги! Какой-то там кружок, „комната смеха и страшных рассказов“! Что такого особенного? – рассуждал я. – Чего они так ликуют? Придумали себе праздник и радуются. Я вот могу хоть каждый день ходить в настоящий театр, в настоящий цирк, могу хоть каждый день устраивать себе праздники… И то не радуюсь!
Не бегаю как угорелый по лестнице!»
Но когда сверху раздалось пение, я не выдержал и побежал туда, к Валерику…
На лестнице я на мгновение остановился, прислушался и разобрал припев:
Нас никому не застращать:
Зверей мы будем укрощать!
И воспитаем многих
Друзей четвероногих!..
Когда в дверях показался Валерик, я сказал:
– Уж очень вы громко орете…
– Прости, но я думал, что звук резонирует кверху, то есть как бы уходит вверх…
– Это в учебнике написано?
– А что?
– А то, что ваш звук резонирует книзу…
– Прости, мы будем петь тише. У вас кто-нибудь спит?
Он хотел закрыть дверь, но я удержал его:
– Можно, я немножко попою вместе с вами? Знаешь, как я умею петь!
Каждый день пою «хором»… Или, вернее сказать, за целый хор! И еще хожу «хороводом»…
– Мы разучиваем «Гимн юных укротителей». Его будут петь Завтра только юнукры!
– А я не могу прийти на это ваше открытие?.. Не могу?
Валерик задумался.
– Погоди. Кажется, есть выход.
– Какой?!
– Мы пригласим тебя экскурсантом.
– Я не хочу экскурсантом! Я хочу воспитывать какую-нибудь собаку… Или пусть даже белую мышь! И хочу смеяться в «комнате смеха»!
Валерик молчал.
– Ага, молчишь! И по телефону звонить перестал. И в почтовый ящик ничего не бросаешь…
– А что же ты сердишься? У тебя теперь свои дела, у меня – свои.
Но я-то хотел, чтобы дела у нас с ним всегда были общие! Я почему-то вспомнил, как Снегурочка однажды по телефону назвала нашу учительницу моей «бывшей учительницей». «Может быть, и Валерик становится моим бывшим лучшим другом?» – со страхом подумал я.
Я не хотел этого. Я любил Валерика. И решил удрать из Страны Вечных Каникул!
День открытия – день закрытия
Всю ночь я репетировал свой предстоящий разговор со «Столом заказов».
– Позвоню Снегурочке, – шептал я, с головой спрятавшись под одеяло, – и скажу ей: «Мне доставит огромнейшее, просто самое большое удовольствие в мире, если вы отпустите меня из Страны Вечных Каникул! И пусть никто в школе не требует у меня оправдательных справок… Пусть никто не спрашивает, где я был эти полтора месяца!»
«Интересно, когда начинается рабочий день в „Столе заказов“? – размышлял я. – Наверно, как в продовольственных магазинах, в восемь утра!»
Ровно в восемь я был у телефона. Набрал две двойки, но вместо голоса Снегурочки услышал злые короткие гудки: занято! Я еще минут пять подряд крутил диск, но «Стол заказов» не освобождался. Занят! С кем же это, интересно узнать, Снегурочка разговаривает? Может быть, появился еще какой-нибудь каникуляр? Вот было бы хорошо! Тогда бы моего побега никто и не заметил. «А вернее всего, – решил я, – просто угадали волшебным путем, о чем я хочу попросить, и не хотят откликаться. Тогда я буду действовать сам, без помощи волшебной силы. А если она попытается мне мешать, я буду бороться!..»
Окрыленный таким смелым замыслом, я побежал собираться в школу. До начала уроков оставалось всего минут двадцать… Но как быть с учебниками и тетрадями? Ведь моя мама заперла их в шкафу!
– Зачем ты берешь портфель, Петр?! – строго спросила она.
– Так приказал Дед-Мороз, – не задумываясь, соврал я. – Он придумал какую-то новую игру: «А что у тебя в портфеле?» Мне нужны учебники и тетради…
– Ну, если это для игры, тогда хорошо, – сказала мама.
Она взяла ключ и отперла шкаф. Никогда еще – ни раньше, ни потом – не укладывал я книги и тетради в портфель так бережно и с такой любовью, как в то далекое утро…
– А почему ты так рано поднялся? – спросила мама.
– Сегодня очень уплотненный день, – ответил я словами, которые часто слышал от папы. – Я хочу успеть и в музей, и в Планетарий, и в цирк, и даже, может быть, на выставку мод.
– Молодец! – похвалила она. – Работяга!
Портфель распух, но он не казался мне в то утро тяжелым: я нес его так же легко и радостно, как носил раньше подарки с елочных праздников.
Идти в школу обычной дорогой я не решился: меня на перекрестке мог вновь окликнуть свистком милиционер, заколдованный Дедом-Морозом, и направить в сторону от школы – к троллейбусной остановке. Но я знал, как добраться до школы проходными дворами. И смело отправился в путь!
В утренних дворах было пусто. Только дворники сгребали снег в сугробы, словно все, соревнуясь друг с другом, лепили одни и те же белоснежные остроконечные башенки. А ледяные дорожки посыпали песком и солью.
«Зачем? – удивлялся я. – Ведь во дворах хозяйничают ребята, а они никогда не спотыкаются на ледяных дорожках, они так любят кататься по этим узким зеркальным островкам!»
И вот, наконец, я дошел до последних ворот, сквозь которые уже была видна наша школа… и на которых было написано: «Проход запрещен». Неужели специально для меня закрыли ворота?!
Где-то в углу двора одиноко приткнулась к стене автоматная будка, стекла которой заросли густым снежным мхом.
«А не набрать ли мне сейчас две двойки? – подумал я. – И потребовать, чтобы распахнулись ворота! Нет, пожалуй, не стоит. Лучше сам перелезу!» Я чувствовал, что в это утро «Стол заказов» работает против меня.
Лезть через ворога было очень трудно, потому что в руках у меня был портфель, туго набитый тетрадями и книжками. С одного валенка слетела галоша, и я понял, что это шутки Деда-Мороза. Вслед за галошей упал и валенок.
«Если даже вниз полетит и второй, – со злостью думал я, – прибегу в школу в одних носках. И просижу так в классе все пять уроков. До самого открытия кружка юнукров!» Но тут сзади раздался грубый голос:
– Русскому языку тебя, что ли, не учили? Читать не умеешь?
Русскому языку меня учили, хотя по этому предмету я никогда не имел больше тройки.
Обернувшись, я увидел усатого дворника в белом переднике.
– Я опаздываю в школу… Пустите! – умоляюще проговорил я, сидя на металлической перекладине ворот.
Но дворник, конечно, стал отвечать мне по шпаргалке Деда-Мороза. А может быть, это был сам Дед-Мороз, который оставил дома бороду и нацепил белый фартук.
– Если свалишься, кто отвечать будет?
– Если я свалюсь, так не к вам во двор… а на ту сторону. И ребята меня подберут.
– Брось валять дурака!
Отчаяние и решимость овладели мною. Я перебросил портфель через ворота, чтобы он не мешал мне. И полез дальше вверх, цепко хватаясь за металлические прутья, которые обжигали мои пальцы, вылезавшие наружу из дырявых перчаток.
Дворник хотел схватить меня, но руки у него были коротки или, вернее сказать, просто я залез уже слишком высоко. Добравшись до вершины, я приветливо помахал дворнику озябшей ногой, с которой слетел валенок, и стал спускаться вниз по другую сторону ворот. Я уже был совсем близок к цели, но дворник протянул свои ручищи в брезентовых рукавицах сквозь металлические прутья: он все еще надеялся помешать мне. Тогда я зажмурился и спрыгнул. Прыгал я с небольшой высоты и все же упал… Хотел вскочить, отряхнуться. Но кто-то склонился надо мной. «Неужели дворник перемахнул через ворота»? – подумал я. И в ту же минуту увидел над собой милиционера.
– Ушиблись, гражданин? – спросил он, почему-то обращаясь ко мне на «вы».
– Нет! Я побегу в школу…
– Ни в коем случае. Вы – пострадавший.
Наверно, Дед-Мороз заколдовал все наше отделение милиции!
– Вот нарушили порядок, полезли через ворота и пострадали.
– Мне совсем не больно.
– Не пререкайтесь! Сейчас приедет машина. И я вас отправлю.
– Куда? В отделение?
– Нет, на лечение, – не то в шутку, не то всерьез ответил он.
И тут же раздалась пронзительная, всегда сжимающая сердце сирена «скорой помощи». К нам подкатила машина с красными крестами на боках. Из кабины выскочила санитарка. Поверх шапки у нее был белый платок, тоже с красным крестом. Она склонилась над моей озябшей ногой:
– Бедный! Никак, обморозился!.. И ушибся?
Она осторожно натянула мне на ногу валенок, который подал ей дворник сквозь металлические прутья с той стороны ворот.
– Доставьте его в свое медицинское учреждение. Срочно! – сказал милиционер.
Они с санитаркой положили меня на носилки с колесиками и вкатили эти носилки внутрь машины. Санитарка уже не села к шоферу в кабину, а устроилась подле меня.
Вообще я очень любил, когда меня носили на носилках, как пострадавшего. Это бывало во время учебных воздушных тревог. Но ехать в настоящей карете «скорой помощи», в настоящее медицинское учреждение я не хотел.
– Портфельчик ваш? – спросил на прощание милиционер.
– Мой, – ответил я. Схватил портфель и прижал его к сердцу.
Машина дала пронзительный сигнал, и мы помчались.
– Тебе удобно? – спросила санитарка.
Голос ее показался мне очень знакомым. Я поднял глаза и увидел… кондукторшу из моего персонального троллейбуса. Да, да, это была она! Только без сумки с билетами, а с белой косынкой и красным крестом на голове.
– Вы-ы?.. – изумленно произнес я.
– Узнал, родимый?
– И кондукторша, и санитарка?..
– Что поделаешь: у нас в Стране Вечных Каникул было большое сокращение штатов. Теперь совмещаем профессии.
Сквозь маленькое окошко над головой я узнал затылок того самого водителя, который всегда крутил огромную баранку в кабине моего персонального троллейбуса. И он, значит, тоже обслуживал «скорую помощь» по совместительству.
Тем же самым ласковым голосом, каким она предлагала мне прогуливаться по троллейбусу с места на место, санитарка сказала:
– Может быть, неудобно лежать на спине? Можешь перевернуться на бок. Чувствуй себя как дома.
– А куда вы меня… сейчас? – спросил я тихо.
– В медицинское учреждение. Тебя там подлечат немного… Да вот и приехали!
Дверь распахнулась, и я увидел, что мы прибыли в… Докмераб.
– Но ведь это… – проговорил я.
– Дом медицинских работников, – перебила санитарка. – Медицинское учреждение! Здесь тебе окажут необходимую помощь.
Подбежал дядя Гоша. Они с санитаркой схватились за ручки носилок. И внесли меня в столицу Страны Вечных Каникул, словно какого-нибудь восточного владыку или повелителя.
Как только мы миновали входную дверь, дядя Гоша спросил:
– Ты хочешь, чтобы тебя теперь все время носили на руках… или, прости, на носилках? Если хочешь – пожалуйста!
– Нет! Не хочу. Ни в коем случае!
Я спрыгнул на пол.
– Желание каникуляра для нас – закон, – провозгласил дядя Гоша.
И санитарка с носилками тут же исчезла.
– Наконец-то ты прибыл, – сказал дядя Гоша, хотя час был очень ранний. – Дед-Мороз уже здесь и с нетерпением ждет тебя.
«Все ясно: узнал о моем неудавшемся побеге. И пусть знает. Я этого скрывать не буду!» С такими мыслями я переступил порог вестибюля.
Дед-Мороз курил возле гардероба.
– Видишь, нервничает! – шепотом объяснил дядя Гоша. – А ведь ему курить пожарная охрана запрещает, он весь огнеопасный – усы, борода!
Я еще никогда до той поры не видел курящих и нервничающих дедов-морозов. И поэтому изумленно остановился возле дверей.
А волшебник выбросил папиросу в урну и, забыв о своей обычной степенной неторопливости, прямо-таки бегом направился ко мне, задрав полы роскошной красной шубы, расшитой золотом и серебром.
– Ты здесь? Вот и прекрасно. Значит, можно начинать? «Идет к нам, дети, Новый год!»
Этими словами он каждый день начинал представление, хотя на дворе уже была середина февраля.
Я остановил Деда-Мороза:
– Не хочу больше встречать Новый год в феврале!
– Что? Что?! – изумился он. – А зачем этот портфель? Ты решил! Теперь носить призы и подарки в портфеле? Боюсь, они там помнутся. Принеси лучше завтра авоську.
– Завтра я сюда не приду…
– Не придешь?
– Выпишите меня, пожалуйста, из Страны Вечных Каникул!
Я протянул Деду-Морозу пригласительный билет с постоянной пропиской.
– Везде трудней прописаться, чем выписаться, – сказал Дед-Мороз. – А у нас, в Стране Вечных Каникул, наоборот: выписаться гораздо трудней.
– Почему? – испугался я. – Почему трудно меня выписать?
– А ты о нас подумал? Мы же все останемся без работы до следующих зимних каникул!
– Почему?
– Потому что придется закрыть Страну Вечных Каникул. Ты же у нас единственный каникуляр! Мы должны тебя беречь и лелеять!
– А эти зайцы, лисы, медведи? – спросил я.
– Развлекая тебя, все мы трудились. Значит, никто из нас не был каникуляром. Ты понимаешь?
– Да-а…
– Вот и выходит, что страну-то придется закрыть за неимением населения.
И правда, в каждой стране ведь должно же быть хоть какое-нибудь население. Ну хотя бы состоящее из одного человека! Я понимал это. И все же решительно произнес:
– И закрывайте ее! Кому она нужна? А ты, дедушка, вполне можешь уйти на пенсию. Как дядя Рома… И в дни зимних каникул работать… на общественных началах. Так многие пенсионеры делают. Я их теперь хорошо знаю. Подружился!
– А как поступить со Снегурочкой?
– Молодым везде у нас дорога! – воскликнул я.
– О, это верно, – задумчиво произнес Дед-Мороз. – Может быть, перевести ее на другую работу? До следующих зимних каникул… Куда-нибудь на Крайний Север. Или в Антарктиду!
– Зачем так далеко?
– Чтоб не растаяла… до следующих зимних каникул.
– Так вы меня отпускаете? – с надеждой спросил я.
– Сейчас напиши заявление: «Прошу выписать…» и так далее, – деловито сказал Дед-Мороз. – Я сбоку поставлю резолюцию. И пойдешь к Снегурочке: она у нас ведает вопросами прописки и выписки.
Я достал из портфеля новенькую тетрадку. Но мне жаль было вырывать из нее чистый лист. Тогда я вынул из середины розовую промокашку, написал на ней заявление чернильным карандашом и протянул Деду-Морозу. Он послюнявил немного кончик моего карандаша и вывел в левом углу лиловую резолюцию: «Из каникуляров отчислить. Страну Вечных Каникул закрыть! Дед-Мороз».
– Отдай Снегурочке: она все оформит.
– Дедушка, – тихо сказал я, – у меня к тебе есть еще одна очень большая просьба…
– Ну, на прощание готов исполнить. О чем твоя просьба?
– Я ведь почти целую учебную четверть пропустил. Не можешь ли ты все знания за это время как-нибудь мне в голову… вложить, что ли?
Дед-Мороз обнял меня и накрыл своей бородой:
– Этого ни один, даже самый могущественный и квалифицированный волшебник сделать не сможет! Знания – без учения и труда? Нет, этого, милый, никто не сможет…
Я видел, что ему не хотелось отказывать мне в последней просьбе. Не хотелось, чтоб наше прощание было грустным. И он погладил меня рукавицей по голове:
– А вот сделать так, чтоб ребята в классе тебе помогли, это я могу…
– Не надо, не беспокойся, – ответил я.
Я был уверен, что Валерик поможет мне и так, без вмешательства волшебной силы. Я знал своего лучшего Друга…
– Ну что ж! Как хочешь, – сказал Дед-Мороз.
Он уже готов был уйти, но тут я вспомнил:
– А оправдательная справка? Меня же не пустят в школу. Раньше, если я пропускал занятия, мне давала справку мама. Или выписывал доктор.
– Снегурочка оформит, – сказал Дед-Мороз.
Я пошел к Снегурочке. Вернее, она сама катила мне навстречу на серебристых роликах. Я протянул ей промокашку с резолюцией Деда-Мороза.
– А пригласительный билет? – спросила Снегурочка.
Я протянул ей билет. Снегурочка положила его на одну ладошку, накрыла другой, потом потерла ладошку о ладошку и отдала мне. Но это уже был не билет, а справка о том, что я «в течение полутора месяцев проходил курс лечения в медицинском учреждении». Внизу стояла подпись: «Врач Елкина-Иголкина».
– Сегодня у нас день закрытия! – громко в рупор объявила Снегурочка. – Закрывается Страна Вечных Каникул, закрывается ее столица – Докмераб, закрывается «Стол заказов»!
Когда я вышел на улицу, дощечек со словом «Ремонт» у входа уже не было.
«На дне закрытия я сегодня уже побывал. Может быть, успею еще и на день открытия!» С этой мыслью я, «вылеченный» и «отремонтированный», помчался по тротуару, размахивая портфелем.
И вскоре очутился на той самой дороге, по которой я мог бы идти зажмурившись, если бы в моем городе по тротуарам не спешили пешеходы, по мостовой не мчались автомобили и троллейбусы и на каждом углу не подмигивали бы своими разноцветными глазами светофоры.
Сказки кончаются благополучно: одни свадьбой, другие пиром. И такими, к примеру, словами: «Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало…» По случаю своего возвращения из Страны Вечных Каникул я тоже закатил пир, если не на весь мир, то по крайней мере на весь двор. Тут-то и пригодились мне все призы и подарки, от которых (о, чудо!) меня как-то сразу вновь перестало тошнить.
Меда и пива не было, но были медовые пряники. И я там был, чай с пряниками пил. По усам ничего не текло, потому что усов у меня тогда еще не было, но в рот попало. И немало!..
