Текст книги "Сказочные повести. Выпуск третий"
Автор книги: Анатолий Алексин
Соавторы: Алексей Кирносов,Валерий Макаров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Тетрадь 12
Я оказался никудышным деятелем. Жизнь в Мурлындии разладилась. Кирюха весь день храпел в своей будке. Зампотех перестал даже патефон заводить. Жители разленились и огрубели. Костер у волшебной пещеры едва тлел, а лошади разбежались по полям и стали дичать. Не на чем было в лесу бревно привезти.
– Впрочем, так-то оно лучше, – махали рукой жители. – А то еще нагружать да возить…
Жители собирали все меньше муравьев, все больше спали и перестали чинить одежду. А я бродил по Мурлындии, размышлял о своем горестном положении и чуть не плакал. Хотелось сбежать на остров Высшей Мудрости от всех неприятностей… Одно было хорошо: занятый своими печалями, я стал проигрывать королю в шахматы.
– Не надо так переживать, – жалела меня Лидка. – Все наладится, войдет в колею. Не понимаю, почему тебя так расстраивают мурлындские дела? Ведь тебе ничего за это не будет!
Я и сам не понимал почему. Подумав, я сказал:
– Совестно перед жителями, Лидочка.
– Ну, раз тебе совестно, ничего не поделаешь, – сказала Лидка. – Тоща старайся.
И я старался. Однажды попросил у волшебника длинную веревку и игру «в пятнадцать». Получив вещи, я накинул веревку на шею и пошел к Кирюхе. Сторож храпел в будке громким храпом. Я растолкал его и научил играть в пятнадцать. Скажу, забегая вперед, что с тех пор Кирюха вообще не спал, даже ночью. Он гонял в коробке квадратики при лунном свете, а в пасмурные ночи жег лучину.
Я шел домой, радуясь, что одна проблема, наконец, решена. Но по дороге попадались жители, и их скучные лица напоминали мне, что на Кирюху им наплевать, а нужно им совсем другое…
– Миша, сделай стол, – попросила Лидка.
– До стала ли мне…
Неужели я такой бездарный, что не могу наладить жизнь в крохотной стране? Почему у Степана Кузьмича все выходило, а у меня все разваливается? Размышляя, я крутил веревку, завязывал и развязывал на ней узлы. У меня получилась петля.
– Миша, что это ты выдумал? – забеспокоилась Лидка. – Развяжи сейчас же, а то я кричать стану!
– Не беспокойся, – сказал я Лидке. – Это простой аркан.
Я начал накидывать аркан на столбик. Часа два я украшал непослушную петлю, наконец она научилась лететь точно и ложиться куда надо. Свернув аркан, я пошел в поле.
Запряженные в телеги лошади щипали траву и поглядывали на меня дикими глазами. Я подобрался к одной лошадке, которая выглядела посмирнее, крутанул петлю над головой и бросил. Лошадь рванулась, поволокла меня по земле, но петля стянула ей шею – и пришлось остановиться. С гордым видом я повел лошадь в Мудросельск и привязал ее к деревцу около нашего дома.
Когда я охотился уже на шестую лошадь, из травы поднялась заспанная фигура и уставилась на меня, разинув рот. Этого жителя я немного знал. Звали его Жареный, потому что он все дни проводил в поле и загорел чернее африканского негра. Дома у него не было.
– Вот это выдумка! – воскликнул Жареный, когда петля затянулась на лошадиной шее. – Миша, дайте мне половить!
– Без тренировки не получится, – сказал я. – Только скотину распугаешь. Сперва надо поучиться.
– Ну, так учите меня, – потребовал Жареный. – А вы себе другую забаву придумаете. Вы мудрый, вам легко придумать!
– Ладно, забей в землю кол! – сказал я и стал учить Жареного.
Спустя часа два он здорово настропалялся. Я со спокойной совестью отдал Жареному аркан и пошел в город, ведя за собой трех лошадей.
С тех пор жители не испытывали недостатка в транспортных средствах. Жареный вылавливал всех лошадей до единой. Он рассказал, что аркан придумал мудрый Главный комендант Миша, и жители стали здороваться со мной еще вежливее, чем раньше.
Несколько раз я навещал капитана Прунамеля. Моряки жили на отшибе, увлекались картами и в город почти не ходили. Каждый вечер они плавали на остров Высшей Мудрости, доставляя туда питание.
– Почему вы не построите дом? – спросил я капитана.
– Клянусь бородой Нептуна, дорогой шеф, что размеры нашей малютки планеты как раз достаточны для того, чтобы всю ее считать своим домом! – сказал капитан.
Это мне понравилось.
– У вас настоящая морская душа, капитан, – произнес я и пожал ему руку. – Но не все так думают, как вы. Большинство считает, что обязательно надо отгородить на планете свой уголок, чтобы не затеряться.
– Предпочитаю оставаться в меньшинстве! – гордо заявил капитан.
Я спросил:
– Не надоели еще картишки?
– Карты не могут надоесть, – покачал головой капитан. – Они относятся к числу вечных ценностей человечества, таких, как запах розы, свет луны или вкус кофе. Люди играют в карты уже восемь столетий – и все с большим удовольствием!
– Так долго? – удивился я.
– Не менее. Один таможенный инспектор рассказывал мне за бутылкой фалернского, что известный Христофор Колумб свой патент на открытие Америки проиграл в карты итальянскому торговцу Америго Веспуччи. Поэтому континент назван не Колумбией, а Америкой.
– Каких только махинаций не устраивают в этой Америке! – сказал я.
– Не говорите, дорогой шеф!.. Извините, мне сдавать, – заторопился капитан, пожал мне руку и ушел сдавать карты для следующей партии.
Я брел домой, сшибал палкой мухоморы и думал о том, что скоро осень, жители улягутся спать – и мы с Лидкой останемся одни во всей Мурлындии. Петька тоже завалится.
Недаром Шнырь, всеведующий подноготник, сказал, что он уже не нашего поля ягода. Наверное, мы обязаны на него повлиять, взять в руки. Нельзя же просто так терять человека, как пуговицу от пальто!.. Но даже если нас будет трое?
Непроходимая тоска всю зиму…
Я зашел проведать Степана Кузьмича. Старик все больше слабел и, что называется дышал на ладан. Я вспоминал кошмарную ночь нашего похода, когда мой камень угодил во что-то живое, и удручающие мысли появились в моей голове… Трудно было прогнать их… Но как мог Степан Кузьмич оказаться среди разбойников?
Я поправил на нем одеяло, согрел самовар и напоил старика чаем. Потом поделился своими печалями:
– Не представляю, как жить зимой. Один ведь останусь не спящий во всем государстве. Да Лидка еще…
Степан Кузьмич опустил руку под кровать, достал прямоугольный ящичек и подал его мне с такими словами:
– Пойди на берег ручья, намеси глины с песком и сделай штук двадцать кирпичей.
– И что будет?
– Увидишь, – сказал Степан Кузьмич. – Не должен был я тебе это советовать, да ладно. Мне уже все равно…
Я не хотел расстраивать старика отказом, взял формочку и на следующее утро налепил кирпичей. Просушил их и обжег на большом костре. Кирпичи получились красные, звонкие, прямо как настоящие. Когда я принес Степану Кузьмичу показать, он посоветовал:
– Сложи из них на полянке домик.
– Зачем домик? – удивился я. – Что за детские игры?
– Увидишь, – сказал Степан Кузьмич.
Я пожал плечами, но домик сложил.
Возле моего строения сразу собралась толпа жителей. Митька спросил почтительно:
– Миша, это вы сами придумали такую мудрую игру?
И только тут я понял, какой золотой совет дал мне Степан Кузьмич!.. Задрав нос повыше, я ответил Митьке:
– Сам придумал. А что, понравилось?
– Еще как! – загалдели жители. – Мы тоже хотим в эти камни играть! Покажите нам, как их делать?
Жители галдели, а в моей голове клокотали мысли и планы. Кирпичи. Печки. Тепло! Вот что требуется, чтобы зимой не спали жители!.. «Только нельзя пускать дело на самотек, – думал я, – нельзя начинать не продумав, не подготовив как следует».
– Покажите нам, как их делать! – умоляли жители.
– Не сегодня, – сказал я. – Я чертовски устал от управления государством. Приходите утром, и я покажу вам, как делать кирпичи.
– А сегодня никак нельзя? – стонали нетерпеливые жители.
– Нельзя! – отрезал я. – Приходите завтра.
Жители разошлись с неохотой, жадно оглядываясь на кучу кирпичей.
Когда я вернулся домой, Лидка спросила:
– Ты опять что-то придумал?
– Мелочь, – ответил я скромно. – Ставлю кирпичный заводик.
– Ото! – восхитилась Лидка, но ту же спросила в сомнении: – Думаешь, жители станут работать?
– Жители будут играть, – сказал я. – А пока разберутся в чем дело, мы налепим кирпичей на сто печек!
– Увидим, – сказала Лидка. – Ну, пойдем, я тебя чаем напою. Только завтра обязательно сделай стол.
Я пообещал. Потом мы уселись на пол и стали пить чай. Вдруг возник тайный человек Шнырь. Как всегда, он был в целой рубашке и с мытой шеей. На него приятно было смотреть.
– Решили основать предприятие? – спросил Шнырь, посмеиваясь. – Умное дело… Только привьется ли на здешней почве?
– Привьется, – сказал я уверенно.
– Кирпичей вы налепите, это я допускаю, – сказал Шнырь. – Даже печек настроите. Но потом жители разберутся в вашей махинации, и затея лопнет. Жители зимой привыкли спать, а не печки топить.
– А мы их переучим! – заявила Лидка.
– Скорее они вас переучат, – покачал головой Шнырь. – Масса, знаете ли, играет свою историческую роль… Она подавляет отдельную личность и растворяет ее в своей толще…
– Отдельные личности нерастворимы, как булыжники, – сказала Лидка. – Считайте, что мы из таких. Мы знаем, что делаем!
– Ух ты, колючка! – засмеялся Шнырь и взъерошил Лидке прическу. – В общем, к вашему, Миша, удовольствию, сообщаю, что Петька в луже. Фокус с водой всем надоел. Жители галдят о кирпичах, из дома в дом образец носят. Митька выставил Петьку за дверь, дал по шее и не велел приходить ночевать.
– Ох, за что ж это он его так? – вскрикнула Лидка.
– Петька хотел ученого Ежуню сварить и съесть. Теперь сидит на берегу ручья под елкой и заливается слезой.
– Надо его позвать, – сказала Лидка. – Не оставаться же на улице ночью…
Она кинулась к двери, но Шнырь удержал ее за руку:
– Не стоит. Он не гордый. Замерзнет – и сам придет.
– Да, он не гордый, – вздохнула Лидка и села на пол.
– А больше ничего предосудительного не случилось в Мурлындии? – спросил я тайного человека. – Никто не передрался, не замыслил нехорошего?
– Девять кирпичей у вас жители стибрили, – сказал Шнырь.
– Пускай, – я махнул рукой. – Что такое девять кирпичей?..
– Вот и все события дня, – сказал Шнырь. – Доктор ночью стишок сочинил.
– Не помните?
– Сейчас вспомню… – Шнырь прикрыл глаза. – Вот такой…
Котята съели бегемота среди болот во время сна.
А у меня на сердце что-то, не то зима, не то весна.
До посинения об этом рыдал зеленый крокодил.
А я, ребята, прошлым летом пешком в Австралию ходил.
– Глупые стихи, – определила Лидка.
– Как всегда, – согласился Шнырь. – Впрочем, «зеленый крокодил», рыдающий «до посинения», – в этом что-то есть… Спасибо за чай, милая Лида. Ждите Петьку!
Тайный человек Шнырь растворился в наступающих сумерках.
Потом явился Петька. Он стоял перед нами, глядя в землю.
– Ну что, помогли тебе твои папуасы? – спросили мы с Лидкой.
– Простите меня, – всхлипнул Петька. – Я больше не буду. Мне ночевать негде, а на улице холодно.
– Некоторые вещи простить трудно, – сказал я. – Например поддую измену.
– Миша, накажи его и прости, – попросила Лидка. – Видишь, какой у него раскаявшийся вид. Он больше не будет.
– В общем, так, Петр, – сказал я. – На первый раз прощается. Сделаешь стол для общего пользования. Все.
Обсуждению не подлежит. Не доволен – проваливай ко всем папуасам!
Петька молчал и не проваливал.
– Видишь, какой он хороший? – сказала Лидка.
– А еды дадите? – тихо спросил Петька.
Лидка причесала ему волосы, дала лепешку, сказала сердито:
– Зачем же ты ежика хотел слопать? И не стыдно?!
– Я еще никогда ежиков не пробовал, – объяснил Петька.
С восходом солнца к нашему дому потянулись жители.
Усаживались на травке и терпеливо ждали, когда мы проснемся. Мы умывались, завтракали, а жители все сидели и ждали, гладя на кирпичи. Наконец я вытер губы, сказал Лидке «большое спасибо» и подошел к жителям.
– Совсем ты, Митька, потерял совесть, – ругнул я папуаса. – Ну, украл бы один кирпич, если невтерпеж. А то два утащил!
– Грызушка то же два, – выдал Митька. – И Федя! Я уже после них взял.
– Про всех знаю, – сказал я. – И про Евтихия, и про Жареного, и про Аркадиуса. Вот уж от кого не ожидал!
Серьезный житель, солнечные часы чуть не изобрел, а кирпичи ворует!
– Не корысти ради, – развел руками Аркадиус. – Надо было познакомиться, что за вещь такая, исследовать.
Я подал Аркадиусу формочку и распорядился:
– За провинность сделаешь таких формочек десять штук. Возьми в помощники Жареного. Остальные – за мной!
Я показал жителям, где копать глину, как ее размешивать, сколько лить воды и сыпать песку. Они удивлялись: как это из серой глины, такой мягкой, получатся твердые красные кирпичи? Но они верили мне, работали охотно и споро. Когда Аркадиус принес формочки, мы налепили тысячу кирпичей и сложили их в штабеля для просушки. На другой день мы выкопали яму, развели в ней огромный костер и обожгли кирпичи. Многие, конечно, потрескались, но штук семьсот получились как надо. Положили их остывать и разошлись.
Придя к ручью утром третьего дня, я увидел, что жители, ругаясь и отвешивая друг другу подзатыльники, пытаются разделить кирпичи. Я самым решительным образом пресек это безобразие и велел еще работать. Только на пятый день, когда кирпичей накопилось достаточно, я разрешил взять – кто сколько унесет за два раза…
В стране Мурлындии началась кирпичная лихорадка. Жители валили ко мне толпами, просились работать. Они построили сарай, куда я складывал продукцию. Из каждой сотни сделанных кирпичей я давал жителю десять, остальное отправлял в сарай. Житель хватал заработок и говорил «большое спасибо», а на его место приходил другой. Мой сарай наполнялся строительным материалом.
– Куда тебе столько? – дивилась Лидка.
– Дом! – высказал я свою заветную мечту. – Понимаешь?
– Понимаю, – сказала Лидка, хотя вряд ли она понимала всю грандиозность моих замыслов. Королю я подарил сто кирпичей. Мур забросил охоту и шахматы: он целыми днями играл в кирпичи, строил стены и башни, возводил дома, замки и крепости. Построив крепость, Мур говорил:
– Вот в какое неведомое царство надо играть! Его можно завоевать без всяких хлопот и увечий! Иногда он играл с королевой в «кто больше кирпичей поставит друг на дружку». Дылда выиграла у него все кирпичи и выложила ими дорожку в саду. Печальный король пришел ко мне просить еще.
Но у меня был принцип. Только придерживаясь его, я мог исполнить мои грандиозные планы.
– Придется поработать, ваше величество, – сказал я королю. – Сотню я вам подарил в виде исключения, как коронованной особе. Больше не могу. Не надо было проигрывать.
Мур Семнадцатый заткнул попы мантии за кушак, нахлобучил корону и работал на общих основаниях. Король не ленился. За два дня он заработал семьдесят четыре кирпича. Мое сердце размягчилось, и я добавил ему двадцать шесть – как премию за усердие.
Кирпичная лихорадка трясла страну Мурлындию.
Жители играли только в кирпичи. На моем заводе было уже сто формочек, и ни одна не валялась без дела. Жители построили второй сарай. Он быстро наполнялся, и я велел строить третий. Кирпичей жителям требовалось все больше, потому что они совершенствовали игру и научились возводить наисложнейшие фигуры. Трудились даже ночью.
Над берегом ручья пылало зарево. Капитан Прунамель привел своих матросов. Они заработали по сотне кирпичей и погрузили их на телегу, сияя от счастья. Я спросил капитана:
– А как же карты? Ведь восьмивековая традиция…
– Традиция традицией, а мода модой, – сказал капитан. – Одно дополняет другое, и жизнь приобретает гармоничную цельность. Всякая традиция когда-то была модой, не так ли?
Жители очень неохотно тратили время на ловлю муравьев. Кирпичи стали монетой. Установился курс. За восемь штук давали теплую лепешку. За двадцать кирпичей житель снимал рубаху и еще считал, что ему повезло. Грызушку я назначил начальником охраны кирпичных складов, и он добросовестно служил за сорок восемь кирпичей в неделю. Лидка тоже не терялась. Она нанимала жителей на уборку улиц и давала по десять кирпичей за рабочий день.
От желающих не было отбоя. Улицы в Мудросельске засияли чистотой, как полы у хорошей хозяйки. Лидка решила озеленить город и объявила, что даст пять кирпичей за каждое пересаженное дерево. Сбежались желающие, и через три дня улицы Мудросельска были обсажены березками, кленами, липами и тополями. Город преобразился. Жители тоже. Появились богачи, накопившие по три, а то и по четыре сотни кирпичей. А когда какой-нибудь лодырь просил у них: «Дай кирпичик» – богачи складывали кукиш и говорили: «Работай, братец, работай!»
Лодырь Дел ко мне или к Лидке, просился на работу и получал кирпичи. Одним словом, страна Мурлындия встряхнулась, стала жить деятельной, полнокровной жизнью. Только сторож Кирюха сидел в будке, играл в пятнадцать и ничего, кроме этой игры, не желал знать.
Как-то раз к нам пришли гости: Митька-папуас, мудрый Аркадиус, начальник охраны складов Грызушка и бездомный житель Жареный. Сперва Митька показывал фокусы. Он командовал:
– Ежуня! Покажи, как зампотех Федя развлекает жителей!
Ученый Ежуня становился на задние лапки, а передними крутил в воздухе.
– Ежуня! – кричал Митька. – Петька пришел, сейчас тебя съест!
Ежуня быстро забирался в Митькин мешок.
– Ушел Петька!
Ежуня вылезал из мешка, озираясь, и подходил к хозяину. Митька вынимал из кармана дохлого мышонка и кидал Ежуне награду. Мы смеялись, а Петька сидел красный, с опущенными ресницами и страдал от стыда. Чтобы отвлечь от себя внимание, он спросил:
– Грызушка, а много у тебя на складе кирпичей?
– Много! – сказал Грызушка.
– Сколько?
– Ну… два сарая и третий почти полный.
– А ты не подсчитывал?
– Кто ж такую тьму подсчитает? – удивился Грызушка.
– Мы народ малограмотный, – вздохнул Аркадиус. – Считать не умеем.
– Миша, а что, если организовать для жителей школу? – спросила Лидка. – Научим их читать, писать, считать. Хорошая идея?
Я вспомнил пункт девятый государственных дел Мурлындии, отвел глаза в сторону и сказал:
– Что?
– Только чтобы я об этой твоей школе ничего не знал!
– Хорошо, – сказала Лидка. – Это будет потаенная школа.
Я вышел из дому, чувствуя себя государственным преступником.
Тетрадь 13
Сентябрь подходил к концу, и погоды становились все прохладнее. Третий сарай был полон. И вот наступил день, когда я начал осуществлять свои планы. Нет, я не стал строить дом! Я решил все делать постепенно.
– Приведи-ка лошадку, – сказал я утром Петьке.
Петька поймал упряжку, и мы навозили на наш двор кирпичей. Жители завистливо ахали, когда мы с полной телегой ехали по улице. Мы сложили в доме немного корявую, но прочную печку и вывели над крышей высокую трубу. На этой печке вечером вскипятили чай.
Поужинав, Петька попросился:
– Миша, можно я схожу к жителям, в кирпичики поиграю?
Я разрешил, и Петька умчался. В ту же секунду за столом появился Тайный человек. Шнырь, как всегда, был с мытой шеей и улыбался приятной улыбкой.
– Что новенького в Мурлындии? – спросил я.
– Жареный проиграл кирпичи Аркадиусу, – сказал Шнырь. – Завтра придет проситься на работу. Зампотех Федя пожелтел от зависти. Придумывает, чем бы вам насолить. Остерегайтесь зампотеха. Федя злопамятен и упрям.
Лидка предложила:
– Скажи королю, чтобы снял его с должности. Все равно он ничего не делает, только патефон крутит. Это и Ежуня сумеет!
– Не боюсь я вашего Федю, – сказал я. – Пусть придумывает.
– На остров Высшей Мудрости проник слух о кирпичах; мудрецы разволновались, скребут в бородах, бранятся и требуют у Главного транспорт, чтобы съездить на материк, – доложил Шнырь. – Главный в затруднении. Вот, пожалуй, и все новости… Доктор стишок сочинил.
– Какой? – поинтересовался я без надежды на удовольствие.
– Сейчас припомню… Вот такой:
Осень, дождь в окно стучится.
Дождик, дождик, не стучи!
Воет во поле волчицу.
Ой, волчица, замолчи!
Лег я спать, и сон мне снится:
румбу пляшут кирпичи.
– Ну и поэзия! – вздохнула Лидка.
– Густую вы кашу заварили, Главный комендант, – произнес Шнырь. – Даже интересно, чем это кончится?
Я сказал:
– Очень просто кончится: сперва поставим всем жителям печки. Они будут их топить и спать не залягут. А зимой жители будут строить каменный клуб. Двухэтажный!
– Широко задумано…
Тайный человек Шнырь покачал головой, вздохнул я ушел в землю.
А время шло… Петька опять от рук отбился. Он научился лизать раскаленную лопату, ходил по домам, отвлекал жителей от работы и снова чувствовал себя на высоте. Но в явный конфликт со мной он пока не вступал.
На кирпичный завод пришел капитан Прунамель. Багровое пламя костра отражалось в его широко раскрытых глазах. Капитан размахивал руками и ругался на новозеландском языке.
– Что случилось? – спросил я, сильно забеспокоившись. – Не утонул ли ваш «Диоген»?
– «Диоген» в порядке, ту те ранги матуй! – выразился капитан Прунамель. – Но мои паруса обвисли, и я остался без хода.
– Капитан, я плохо разбираюсь в морской терминологии…
– На береговом языке это значит, что матросы выиграли у меня все кирпичи. Теперь капитан Прунамель – последний нищий в стране Мурлындии! Придется поработать в вашей кочегарке. Дайте формочку, дорогой шеф!
Я уважал капитана за то, что он не в пример прочим жителям – имеет профессию. Никому еще, кроме короля Мура, я не дал даром ни одного кирпича. Но и Мура я принудил работать. Повторяю, капитана я очень уважал. В моих силах было облегчить его участь.
– Не надо формочку, – сказал я. – Берите сто двадцать кирпичей, грузите их на телегу и бросьте горевать.
– А работать потом? – спросил капитан.
– Вы на государственной службе, – сказал я капитану. – Жалованье – шестьдесят кирпичей в неделю. Получите за прошедшие две.
– Шестьдесят кирпичей в неделю – это куш!.. Так жить можно. И зимой будете платать? – поинтересовался капитан Прунамель.
Я ответил не долго думая:
– Если не заснете, буду платить.
– Крушение основ порядка… – задумчиво произнес капитан.
Я помог ему погрузить кирпичи. Каждый кирпичик капитан брал нежно, как пирожное. В Мурлындии обколотый кирпич терял половину своей стоимости, как у филателистов марка с оторванным зубчиком.
– Воистину порядок рушится, – пробормотал капитан, уложив сто двадцатый кирпич.
– Ничего не рушится, – возразил я. – Все остается, как было. Только интереснее станет жить.
– Это вы так думаете, дорогой шеф…
– А кто не так думает?
Капитан промолчал, отвязал вожжи, и лошадь тихо побрела к морю. Прохладный ветерок шевелил ветки над нашими головами. С них сыпались сухие листья, устилая лесную тропу мягким золотистым ковром. Под деревьями целыми бандами стояли наглые мухоморы. «Митька забросил свое занятие…» – подумал я, любуясь ядовитой красотой негодных грибов. Глубокая, умиротворяющая душу тишина стояла в лесу, только повизгивали оси старой телеги. Капитан махнул рукой и обернулся ко мне. Он сказал:
– В конце концов, Главный комендант обязан знать все, что творится в стране, за которую он отвечает. Я вам расскажу. Не обижайтесь, дорогой шеф, но вы напоминаете мне того беспечного шкипера, который, понадеясь на ровный попутный ветер, отпустил вахту вниз, а сам разлегся в шезлонге на юге и мечтает о том, как выгодно продаст свой груз в порту назначения. Знаете, чем кончилась идиллия? Налетел шквал, разметал паруса в клочья, а от мачт на палубе остались пеньки, высотой по три фута каждый. Примите к сведению эту притчу и слушайте дальше.
Три дня назад, на восходе солнца, когда задувает утренний бриз, меня дернули за ногу. Я сказал, не раскрыв еще глаз:
– Что за болван меня будит?
– Это не болван, а король Мур Семнадцатый!
Раскрыв глаза, я увидел перед собой короля и зампотеха Федю. Оба были закутаны в плащи по самые глаза.
– Любезный капитан, – обратился ко мне король, – поскорее попроси матросов перенести якорь на палубу и поставить паруса!
Спросонок я ничего не мог сообразить. Я спросил короля:
– Куда вы, ваше величество, изволите торопиться ни свет ни заря? Соблаговолите сперва выпить с нами чайку, ваше величество.
– Некогда, любезный, – сказал король. – Распоряжайся живее!
Тем временем зампотех растолкал матросов. Мы выбрали якорь и поставили паруса. Став к штурвалу, я спросил:
– Куда править, ваше величество?
– На остров Высшей Мудрости! – приказал король.
Я направил нос «Диогена» к острову. Кильватерная струя за кормой была похожа на туго натянутую струну. Король и Федя стали у борта. Я не хотел подслушивать, клянусь великим Матуй! Но вы же знаете, что в утренней тишине каждое слово слышно за три мили!
– Если его не остановить, вся жизнь развалится, – говорил Федя королю. – Неужели вы не чувствуете, что режим шатается и скрипит? Думаете, эти кирпичи сделаны из глины? Ошибаетесь, ваше величество. Кирпичи сделаны из динамита! Скоро они взорвутся, и в Мурлындии из старого доброго порядка останется только ваша корона в историческом музее! Вы не понимаете очевидной вещи!
Король спросил сердито:
– Какой это вещи я не понимаю?
– Да той вещи, – сказал Федя, – что о короле жители вообще уже позабыли. Будто бы его и нету. Никакого почтения, никакой заботы об особе древнего происхождения! Жители делают только то, что нужно Главному коменданту. А почему так получилось? Потому, что он придумал кирпичи! Скоро жители соберутся в кучу и скажут: «На что нам этот нищий, бездарный и ленивый король? Отнимем у него мантию и продадим Главному коменданту за тысячу кирпичей». Вы не усмехайтесь, ваше величество! Такое вполне может получиться. И Мурлындия уже не та, и жители уже не те!
Король перестал усмехаться. Федины слова его напугали. После долгого молчания он плотнее надвинул корону испросил:
– Ну, и что ты предлагаешь?
Федя вздохнул и опустил глаза.
– Вы же знаете, что я недогадливый, – сказал он. – Хочу повидать Главного мудреца. Уж Главный что-нибудь придумает!
В таких разговорах прошел весь путь до острова. Я ошвартовал «Диогена» у кривой сосны, и мои пассажиры спрыгнули на берег. Матросы остались на пляже, а я с королем и Федей пошел к пещере.
Главный мудрец лежал на подстилке, держал в руке какую-то птичку и выдергивал у нее из хвоста перья. Король и Федя рассказали ему, что теперь делается в Мурлындии. Главный разволновался, птичку бросил, вскочил на ноги и замахал руками.
– Небывалый случай! – кричал он. – Потрясение основ! Как же вы допустили такое, мудрецы липовые?!
Король Мур виновато развел руками:
– Вынужден просить прощения. Недоглядели…
– Для чего тебя держат! – орал Главный. – Для чего тебя кормят с твоей длинноносой Дылдой! То-то жители теперь приносят в пещеру так мало желтых муравьев!
Федя сказал:
– Криком делу не поможешь. Надо подумать о том, как пресечь безобразия, не нарушая обычая и не раздражая жителей. Между прочим, ходят слухи, что девочка Лида устроила школу, учит жителей читать, писать и считать.
– Ох, не довершай удара! – воскликнул Главный. – Кирпичи, печки, школа! Что я скажу доброму Лабазу? Он же меня выгонит в три шеи. Куда я денусь при теперешней безработице?!
– Не о себе сейчас надо думать, Главный, – сказал Федя. – Думай о мерах. Жители так влюбились в кирпичи, что эту язву у них силой не отнимешь.
Главный успокоился и сел на подстилку. Он сказал:
– Силой не надо. Надо применить мудрость, потому что в ней наша сила. Давайте поразмыслим, что можно предпринять… А ты, капитан, иди к своему корыту. У нас будет закрытое совещание!
Мне пришлось уйти…
Под бортом «Диогена» матросы играли в карты на кирпичи, а рядом стояла толпа нечесаных мудрецов. От ихнего равнодушия и следа не осталось. Они выпросили у нас пять кирпичей и еще три стащили без спроса. Мудрецы забавлялись с кирпичами, как дикари с консервными банками. Я заметил, дорогой шеф, что настоящий мудрец во всем похож на дикаря, еще не испорченного цивилизацией. Но дело не в этом. Король Мур и Федя вернулись на берег с такими сияющими физиономиями, будто им удалось продать груз, не уплатив таможенных пошлин. Они перемигивались и приплясывали на ходу. Но на борту «Диогена» они умолкли, а если и говорили, то о погоде и урожае орехов. Мур поправлял корону. Федя заметил ему:
– Не беспокойтесь, ваше величество! Теперь она сидит крепко. Недаром этот пройдоха называется Главным мудрецом!
– Я не волнуюсь, – сказал король Мур. – Я очень хладнокровный. Не забывай все-таки, что мой прадедушка самодержавно правил в каком-то вполне порядочном королевстве!
Когда прибыли домой, король отозвал меня и попросил:
– Любезный! Заклинаю тебя килем «Диогена» ничего не говорить Главному коменданту. Пусть он не знает, что мы ездили на остров. А то станет переживать, испортит нервы. Пожалей его!
Я не выполнил просьбу его величества потому, что привык помогать тем, кто в опасности. Не будьте беспечным шкипером! Шквал обычно налетает с той стороны, откуда его никто не ждет.
– Спасибо за важные сведения, капитан, – сказал я, натянул вожжи и стал заворачивать лошадь в обратную сторону.
– Эй, шеф! Что вы задумали? Куда вы заворачиваете мои кирпичи?! – громко закричал капитан и схватил меня за руку.
– Ничего не случится с вашими кирпичами, – ответил я капитану. – Мы упустили из виду важную вещь: ваши матросы тоже состоят на государственной службе, им тоже полагается жалованье. Зачем второй раз гонять кобылу?
Капитан Прунамель подумал, усмехнулся и сказал:
– Вы умеете делать выводы, шеф… Можете быть уверены, что флот Мурлындии на вашей стороне в любой передряге! А сколько вы дадите матросам?
– Тридцать пять в неделю им будет достаточно, – сказал я.
Капитан Прунамель раскрутил над головой вожжи, хлестнул лошадь и закричал штормовым басом:
– Н-но, красавица моя! Шевели ножками!
А жизнь в Мудросельске по-прежнему кипела. Днем население зарабатывало кирпичи, а вечером предавалось шрам, пляскам и прочим веселым забавам. Зампотех Федя здоровался со мной очень радушно, иногда даже расспрашивал о планах на будущее. Увлечение короля Мура кирпичами внезапно остыло. Все свои кирпичи он подарил Дылде, и она выложила ими еще две дорожки в саду. Опять я ежедневно играл с королем в шахматы. Мур относился ко мне ласково, и я позволял себе выиграть у него партию-другую. Еще ласковее была королева Дылда. Каждый день она поила меня холодным компотом из яблок.
Время от времени в нашем доме появлялся тайный человек Шнырь. Он рассказывал мелкие новости, болтал о пустяках, декламировал свежие стишки доктора Клизмана. Он заверял меня, что в Мурлындии все благополучно. И правда, никакие признаки не предвещали беды. Но я тревожился. Ведь договорились же они до чего-то с Главным! Что они замыслили? Откуда ожидать шквала? Как отразить удар?..
Лидка заметила мое состояние и спросила, чем я расстроен.
– Меня волнуют заботы о благе населения, – сказал я.
– Правда, – вздохнула Лидка. – Я вижу, как ты занят все дни. А сегодня вечером ты будешь дома?
– Зачем тебе это надо? – спросил я.
