Текст книги "Замкнутый круг"

Автор книги: Анатолий Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Это врачиха из местной поликлиники. Я вам говорил о ней. Этого я и боялся! Вы догадываетесь, зачем она здесь появилась?

Софья Собакина тоже что-то хотела сказать, но только развела руками.

А нотариус Гриневский начал процедуру. Первая часть его выступления была похожа на научный доклад. Он говорил о главенстве закона, о семейных ценностях, наследственном праве, о Фемиде – богине правосудия.

Говорил он быстро и в таких юридических терминах, что его галиматью мало кто понял.

Затем Феликс перешел к сути дела.

– Вы все знаете, что покойный академик был моим доверителем. Я знал его много лет. Он просил меня оформить, хранить и довести до вас свое завещание. Итак, я приступаю к оглашению.

Гриневский поднял над головой тонкий пакет, прошитый со всех сторон нитками и пропечатанный печатями. Все подвинулись поближе, рассматривая конверт с завещанием.

Через пять секунд нотариус взмахнул ножницами, медленно отрезал край пакета и извлек документ. Все замерли.

Феликс Олегович приготовился читать, но потом отложил завещание и начал пересказывать его своими словами.

– Тут всего два пункта. Все движимое и недвижимое имущество передается детям. И квартира, и гараж с двумя машинами, и пять счетов в пяти банках, и мебель, и картины – все вам в равных долях! Все, кроме одного объекта.

В кабинете повисла пауза. Гриневский замолк и сел. А Иосиф Собакин встал и рявкнул во весь голос:

– Это, кроме какого такого объекта? Договаривай, нотариус!

Феликс встал и продолжил, обращаясь к сыну академика лично:

– Не надо так волноваться, уважаемый Иосиф Трофимович. В завещании есть второй пункт. По нему дачный домик в Малаховке отходит госпоже Яремчук Г. Т.

– Кому?

– Тому, кому слышали. Доктору, которая лечила академика. Которая выхаживала его в последние месяцы жизни. Той, которая, в конце концов, была почти членом семьи!

– Стоп, Гриневский! Это она была членом? Она кто такая? Ни жена, ни любовница! Я точно знаю, что у отца с этим делом уже десять лет, как полный провал! Кто она? Она – врач! Она исполняла долг Гиппократа! А за долг никто наследство не дает. Я прав, нотариус?

– Вы не правы, Иосиф Трофимович. Ваш отец проникся чувством к молодой женщине. Это мощная последняя любовь! Так часто бывает. Вы же слышали, что седина в бороду, а бес в ребро. А вообще-то я не обязан объяснять! Я объявил вам последнюю волю академика – вот вы с ним и спорьте.

* * *

Спорить с покойным никому не хотелось. Да и какой толк? Это, как мертвому припарки…

Только Варвара встала, подошла к Гриневскому и попыталась взять из его рук текст завещания. Но нотариус ловко устранился и спрятал бумагу в сейф.

– Скажите, Феликс Олегович, это подлинник?

– Да. А вы, извиняюсь, кто?

– Я – Варвара Галактионова, сотрудник детективного агентства «Сова».

– Очень приятно!

– Не думаю, что приятно! Мой клиент сомневается в подлинности завещания. Я возьму его на экспертизу. Я возьму под расписку, на короткое время. Или вы сразу подтвердите, что это фальшивка?

– Здесь все законно! Это правильный документ! Но вам я его не отдам даже под угрозой расстрела. Хотите копии? Я уже сделал шесть штук.

* * *

Каждый человек планирует свою жизнь, но самые важные события всегда случаются неожиданно.

Варю в девять утра разбудил подозрительный телефонный звонок. В трубке звучал мужской голос, который робко попросил госпожу Варвару Дюваль.

Галактионова вспомнила, что неплохо знает французский, и ловко изобразила акцент:

– Говорите. Дюваль у телефона. Я вас внимательно слушаю.

– Моя фамилия Иванов. Я от Бобринского, который на фирме «Кристи».

– О, вы от Пети? Вы его видели? Это крутой мужик! Он был мой приятель. И даже больше! Вы меня понимаете?

– Очень понимаю, госпожа Дюваль. Там в Париже все такое нежное, душевное. Как говориться – тужур, абажур, лямур.

– Очень верно! Хотя я не совсем поняла про абажур. Да, Петя попросил меня, и я могу вам помочь, господин Иванов. Но надо договориться о деталях. Надо встретиться лично. Глаза в глаза.

Иванов всячески торопил события, а Варваре нужно было время для организации засады, захвата и всякого наружного наблюдения.

Договорились на полдень. Их встречу «госпожа Дюваль» назначила в парке рядом с домом.

* * *

Закончив разговор, Варвара сразу позвонила Савенкову. Тот решил не сеять панику. При захвате «жулика с пуделем» можно использовать только силы детективного агентства «Сова».

– За три часа, Варя, мы не успеем все утрясти. Я же не шеф ФСБ. У того все рычаги, а мне надо просить и убеждать. Ты и я – это уже двое. Олег Крылов будет третьим.

– Надо еще Мишу Марфина привлечь. Хватит ему за компьютером сидеть.

– Верно, Игорь Михайлович. Пусть Марфин за бандитом побегает. У него очень интеллигентные кулаки – как трехлитровые банки.

– Итак, Варвара – нас четверо против одного! Хороший расклад в нашу пользу.

* * *

После разговора с Варварой Дюваль Феликс постоянно звонил жене, но в кабинете доктора Галины Яремчук никто не брал трубку. Очевидно, что ежедневная «пятиминутка» у Главврача опять затянулась на два часа.

Гриневский решил действовать сам. И почему это он должен с ней советоваться по каждому своему шагу.

Кто в доме хозяин?

И кто, в конце концов, в доме мужчина – он или она?

* * *

Феликс вспомнил тот день, когда он познакомился с этой изумительной женщиной.

Это было три месяца назад. Старик Собакин пригласил своего нотариуса для составления завещания. И так получилось, что у академика случился перебой с сердцем. Феликс вызвал врача из дорогой платной поликлиники.

И пришла Галина Яремчук. Она быстро сняла легкий приступ, но на всякий случай не уходила, собираясь контролировать состояние пациента.

Трофиму Степановичу было под восемьдесят. А это возраст! Академик не был в маразме, но он совершенно лишился осторожности. Рядом незнакомый врач готовит уколы, а он выкладывает Гриневскому состав своего наследства.

Более того, Собакин сообщил о спрятанной где-то коллекции собачек от Фаберже. И громко заявил, что эта часть наследства по современному курсу потянет на десять миллионов долларов. Или больше!

Сумма была космической, и Феликс с Галиной понимающе переглянулись – старикам и не такое мерещится.

Но у академика с головой было все нормально. Он уловил недоверие гостей и показал им спрятанного под подушкой серебристого пуделя с изумрудными глазами.

Не надо быть первоклассным ювелиром, чтоб отличить старинную вещь от современной штамповки. А тут еще – малахитовая подставка и маленькие клейма от Фаберже.

* * *

Гриневский еще раз переглянулся с незнакомой врачихой. Он понял, что она поверила в десять миллионов долларов.

Феликс и сам очень любил деньги! А перед женщинами испытывал нежный трепет. Он еще раз посмотрел в глаза чернобрового доктора и почувствовал, что поплыл.

Именно тогда, в тот самый день у него в квартире поселилась Галина Яремчук. И вскоре она перешла работать в районную поликлинику, где лечился Собакин.

* * *

Это был для Феликса незабываемый период! Праздник души и тела! Море удовольствия и взрыв эмоций.

Конечно, у сорокалетнего Гриневского и до этого были интимные встречи с девушками разного возраста. Но все проходило как-то все вяло, невнятно, исподтишка. И очень редко!

Все «невесты» проявляли скромность и от него ждали активных действий, а он этого не любил.

Он мечтал о женщине, которая сама набросится на него, скрутит в бараний рог и заставит выполнять ее капризы.

* * *

Галина Яремчук понравилась ему с первой минуты. В ее взгляде было что-то демоническое, заставляющееся подчиняться.

Именно тогда, в день их первой встречи она вела себя очень правильно. Как истинный джентльмен.

Вечером она дождалась его после работы и пригласила в ресторан. Он что-то возражал, ссылаясь на дела и усталость, но она настояла. А ему понравилось подчиняться и ощущать, как она старается завоевать его.

В ресторане только Галина общалась с официантами. Раньше Феликс их стеснялся, а сейчас они даже не смотрели в его сторону. Она заказывала еду и напитки. Она наливала вино, она расплачивалась и оставляла чаевые.

Потом она сама ловила такси и договаривалась с водителем. И уже в машине Галя полувопросительно сказала: «Сначала заедем в общагу. Я захвачу свои чемоданы, а тогда поедем к тебе. Согласен»?

Феликс не ответил, но подумал, что молчание – знак согласия.

Согласия с чем?

Он понял, что сегодня ему придется спать с Галиной в одной кровати. И спать не только в прямом, но и в переносном смысле. От этого Феликс разволновался, немного обрадовался. Но еще больше испугался.

А зря! Дальше все пошло так, как он и мечтал. Она сама постелила постель, сама раздела его, повела в ванную, помыла, а потом руководила всеми его действиями – где, как и сколько.

И это было хорошо! Это было великолепно!

* * *

Но сегодня Гриневский решил действовать сам. Вопрос стоял ребром – речь шла о его жизни или его смерти! Харитонову и Ситнику надо обязательно заплатить. Иначе эти бандиты убьют! И в каком-то смысле, будут правы.

* * *

Эту криминальную парочку нашла Галина.

Они тоже приехали в Москву из-под Полтавы и подрабатывали на специфических подсобных работах. Они принимали заказы на выбивание долгов, обыски в квартирах, вскрытие простых сейфов.

Брали хлопцы не очень дорого, а работали честно.

Эти урки понадобились Гриневскому три недели назад.

Умирающий Собакин проговорился нотариусу о месте клада с собачками. Академик не сказал точно, но в его бессвязной речи звучали слова: «Наш дом, Малаховка, сейф, ключ».

Вскоре в квартиру академика пришла Галина. Она сделала больному укол и стала вместе с Феликсом искать ключ от сейфа, который стоит где-то в доме, который в Малаховке.

Это удивительно, но они не нашли ни одного похожего ключа вообще. Только от этой квартиры и от трех старых чемоданов.

И тогда Галя сообщила, что знакома с двумя очень приличными взломщиками. За какие-нибудь десять тысяч баксов они проникнут на дачу в Малаховке, вскроют сейф и честно принесут содержимое.

Галина Яремчук привела медвежатников. Но получилось так, что переговоры с Марком и Яковом вел Феликс Гриневский.

И теперь он рискует перед ними своей головой.

* * *

Вчера вечером один из друзей Феликса дал ему в долг пять тысяч долларов. Это пока половина нужной суммы, но эти деньги притормозят ярость бандитов на три-четыре дня.

Гриневский взял мобильник и набрал номер Харитонова.

– Не волнуйтесь, Яков. Деньги я достану сегодня. Мне их передаст одна знакомая из Парижа. Но нужна ваша помощь… Нет, бить ее не надо. Надо приехать на своей машине, последить за мной и подстраховать.

* * *

Миша Марфин прибыл на точку раньше других. Он поставил малоприметную грузовую «Газель» на краю улицы Наметкина, на углу, оттуда был виден вход на аллею Воронцовского парка.

Где-то слева у прудов должна была остановиться машина шефа, Игоря Савенкова. А правее и выше запланирована точка для синего «Рено» с Олегом Крыловым.

Таким образом, «Сова» окружила нужный участок парка с трех сторон.

Самое главное в таких операциях – это связь! У каждого из троих в машинах были приемники, настроенные на одну волну. А вот маленький передатчик величиной с зажигалку, антенный провод и микрофон с ноготок – все это надо разместить на теле Варвары.

Мишу волновало то, что сама она не сможет клеить пластырь на своей спине и в других местах. А значит – это придется делать ему.

Нет, если бы это делать где-то у врачей или в кабинете Савенкова. А как заставлять Варю раздеваться в тесной «Газели». Да еще не в компании, а один на один.

И это не то, что стыдно, а как-то страшно!

* * *

Красный «Лексус» Галактионовой чуть не проскочил машину Марфина. Варя затормозила у обочины далеко впереди, а потом задним ходом стала подбираться к «Газели».

Она вошла в тесный душный салон микроавтобуса, резко задвинула дверь и чмокнула Михаила в щеку.

– Ну как, Марфин, пора начинать. Мы не опоздаем?

– Нет, Варя, успеем. Тут работы на пять минут, но только не очень удобно.

– Разберемся, Мишаня! Ты показывай свою сбрую.

– Так вот оно все. Микрофончик, передатчик и антенна. Ее надо намотать вокруг тебя.

– Ясно. Очень удачная модель. Раньше все покрупнее было. Так, что мне делать? Командуй, Миша, я готова.

* * *

Варвара была в джинсах и в пухлой трикотажной футболке, под которой, как показалось Марфину, ничего не было. То есть – совсем ничего, кроме цепочки с кулоном.

Пульс у Миши перескочил за сотню, в горле пересохло, а руки стали влажными. Он хотел что-то сказать, но лишь кисло улыбнулся и покраснел.

Варвара тоже волновалась, но только за предстоящую операцию, а не за эти пустяки.

Было ясно, что слабой женщине в очередной раз придется брать инициативу в свои руки. Варя схватила за края футболки, медленно потянула ее вверх и сняла ее, стараясь не повредить прическу.

– Начинай, Миша, клей меня. Я думаю, что микрофон пристроим здесь в центре, передатчик на животе, над пряжкой, а антенну на спину цепляй. Тут ее в два обхвата. Работай, Марфин! Ты что на меня уставился? Грудей никогда не видел?

– Видел. Да, я начинаю работать. Вот уже пластырь режу. Я только хотел сказать, что микрофон включен. У нас на связи Игорь Михайлович и Олег.

При этом Марфин еще больше покраснел и с несчастным видом указал на черный прибор, стоящий на полочке. Там что-то затрещало, и послышался кашель Савенкова.

– Да, да, ребята! Мы вас отлично слышим. Вы работайте и не смущайтесь. Делу время – потехе час!

* * *

Феликс Гриневский заставил братков три раза объехать Воронцовский парк и его окрестности.

Понятно, что и Яков Харитонов, и Марк Ситник очень хотели получить обещанные деньги. Но раскатывать по городу на угнанной «Хонде», это не просто опасно – это стремно!

Обстановка возле места встречи была спокойная. Мимо проходил разночинный народ, у обочин потихоньку парковались уставшие машины, а суетливые клерки выходили из ближайших офисов, садились в свои авто и спешили по делам.

Нотариус велел остановить угнанную «Хонду» сбоку от основного входа в парк. Более того – он велел Якову не глушить двигатель и оставить открытой заднюю дверь.

Еще в машине Гриневский надел парик, наклеил усы и не очень аккуратно прицепил бороду.

Поверх всего этого он надел шляпу и огромные темные очки. Феликс знал, что в этом маскараде его невозможно узнать. Но для полной конспирации он решил хромать на обе ноги.

Он мог бы выйти на точку встречи по главной аллее парка, но нотариус был осторожен сверх меры. Он пошел через кусты, прячась за ними и высматривая всех гуляющих.

Они договорились, что госпожа Дюваль будет в рыжей футболке и с ярким пакетом, на котором Эйфелева башня.

Их он увидел издалека! И Дюваль, и башню.

Феликс хотел броситься навстречу сквозь кусты, но решил еще раз подстраховаться. Он во все глаза наблюдал не за француженкой, а за окружающим ее миром.

Похоже, что Варвару Дюваль никто не страховал. Окрестности были почти пустынны – две пятиклассницы на роликах, три мамаши с колясками и четыре старушки на лавочках. Никто из них не мог бы служить в отряде ОМОН или в группе захвата.

А госпожа Дюваль шла навстречу. Шла спокойно, медленным прогулочным шагом.

Феликс возлагал на нее очень большие надежды. Если она согласится переправить всю коллекцию по дипломатическим каналам и при этом даст хороший аванс в наличной валюте, то остальное – дело техники.

Когда француженка почти поравнялась с ним, Феликс вышел из кустов, приветливо махнул ей рукой и поспешил навстречу. Госпожа Дюваль тоже заметила его, широко улыбнулась и ускорила шаг.

Солнце светило в глаза Гриневскому, и он с трудом различал черты лица Варвары.

Но уже с десяти метров эти черты показались ему знакомы. А за пять шагов до гражданки Дюваль он все понял.

Это была липовая француженка!

Это была та девица, которая приходила к нему с детьми Собакина. Она назвала себя юристом или частным сыщиком, но могла быть кем угодно. Даже чертом в юбке!

На секунду Гриневский замер и осторожно опустил шляпу до усов и бороды.

Когда Варя была уже в двух шагах от него, нотариус резко развернулся и, забывая хромать, побежал через кусты туда, где стояла под парами серая краденая «Хонда».

На бегу он услышал женский крик за своей спиной: «Постойте! Вы куда? Я согласна на все ваши условия… Ребята, он уходит! Он бежит через парк в сторону центра. Перехватывайте его! Я – за ним».

Феликс бежал, придерживая шляпу. Он очень боялся, что у него упадет парик и обнажит очень характерное плешивое темечко. По этой примете «француженка» опознает его в два или в три счета.

Он бежал и слышал сзади, как шлепают по траве женские ножки. Очевидно, что эта липовая Дюваль отбросила пакет с Эйфелевой башней, сняла свои туфельки и осталась в чем мать родила – в джинсах и в рыжей футболке.

Кросс продолжался две-три минуты.

«Госпожа Дюваль» почти догнала «интеллигента» в очках и шляпе. Но на последних секундах он вскочил в открытую дверь «Хонды», а та сорвалась с места, обдавая Варвару гарью и грязью, скопившейся у бордюрного камня.

Почти сразу подъехали все – и сам Савенков, и Олег на своем «Рено», и даже штабная «Газель» Миши Марфина. Они все поняли на ходу! Савенков чуть притормозил, махнул рукой в ту сторону, где стоял ее красненький «Лексус», и крикнул: «Догоняй»!

Но Варвара не пошла к машине по дорожке вдоль парка. Она стала через кусты возвращаться к той точке, откуда она начала бег. Где-то там, на поляне валялись ее туфли и красивый пакет с видом на Эйфелеву башню.

* * *

На лице у Яши Харитонова сиял восторг. Это была настоящая погоня! За ним гнались сразу три машины, но он их непременно сделает.

«Хонда» лихо вырвалась на Профсоюзную улицу и устремилась в запутанные кварталы Новых Черемушек.

Удивительно, но в этот час здесь не было пробок. Машин было много, но Якову удавалось лавировать между ними, увеличивая отрыв от преследователей.

«Хонду» бросало из стороны в сторону, а деловой Марк Ситник в глубине салона допрашивал испуганного Гриневского.

– Ты деньги у нее успел взять?

– Нет! То есть – да! Но не совсем. И не все сразу. Я достал только часть.

– Стоп, Гриня! Кончай кочевряжиться! Мы так не договаривались. Придется тебя бить! Деньги при тебе?

– При мне!

– Сколько?

– Часть. Большая часть!

– Сколько?

– Половина.

– Ну и что ты ждешь, Гриня? Доставай бабки. Буду считать – проверю твою честность.

Гриневский посмотрел в заднее окно и немножко успокоился – ему улыбались две удачи сразу! Похоже, что «Хонда» оторвалась от погони. И, похоже, что сегодня его не будут бить!

* * *

Несмотря на теплую погоду, Феликс для маскировки надел свободный плащ. И где-то во внутреннем кармане этого балахона скрывалась пачка американских денег. Для солидности он не сразу достал доллары. Сначала поискал в пустых карманах и лишь потом вытащил тугую связку баксов.

Пока Ситник тщательно считал зеленоватую валюту, Гриневский еще раз обернулся и всмотрелся в поток автомобилей. Жаль, но первый раз он ошибся. Их преследовали!

Точно! Юркий синий «Рено» и эту тусклую драную «Газель» Феликс видел еще возле Воронцовского парка. А сейчас они обгоняли трамваи где-то в районе Шаболовки.

Работа нотариуса умственная и размеренная. Она не предполагает погони, захваты и мордобой. И Гриневский задергался. Он привстал и, мешая Марку считать деньги, протиснулся поближе к водителю.

– Послушайте, Яков. Они не отстают. Я их засек – «Газель» и синий «Рено». Их очень много! Они нас догоняют!

– Их больше, чем ты, Гриня, думаешь. Еще зеленый «Форд», который слева. А еще вдали пыхтит красный «Лексус» с твоей девкой.

– Так их четверо?! Я прошу вас, Яков – надо что-то делать! Если нас поймают, то разорвут на части.

– Не трусь, нотариус! Отобьемся!

– Но они нас догоняют!

– Догоняют-догоняют, а догнать не могут. Марк! Кончай считать бабки. Готовь канистру с бензином.

Ситник был послушным исполнителем. Он распихал доллары по карманам, извлек из-под сидения пластиковую канистру на пять литров, отвинтил крышку и приготовился. А Харитонов проявлял чудеса скоростного вождения. Прорвавшись в район Полянки он лихо крутил по переулкам и московским дворикам старого Замоскворечья. При этом Яков продолжал командовать парадом.

– Не бойтесь ребята! Нас не догонишь! Не на тех напали. Ты бы, Гриня, сбросил с себя грим. У тебя борода, как три года в лесу жил. Стыдно с таким в метро ехать.

– А мы на метро поедем?

– На нем, Феликс Олегович. Поедем, как белые люди. Вы готовы? Через минуту я въеду в арку. Даю команду, и первым выбегает Гриня. Ты, Марк, плещешь бензин и сразу вылетаешь. Все поняли?

Они ответили хором, и почему-то на военный манер: «Так точно! Будет исполнено».

В последний момент Гриневский сорвал с себя усы, бороду, очки с бровями. Он стянул с себя пухлый плащ типа «макинтош». Но оставил широкополую шляпу, натянув ее по самые уши.

На одной из улочек Яков издал какой-то гортанный крик, похожий на зов индейцев племени команчи. И в этот момент он крутанул руль вправо и, обдирая бока «Хонды», въехал в узкую арку проходного двора.

От тряски канистра выпала из рук Ситника и стала выплескивать бензин на чудесный коврик, украшавший украденную Хонду, на брюки Гриневского, на смятый плащ, на упавшую вниз бороду.

«Хонда» на полный корпус въехала в проходной двор и замерла, а Яков заорал, не оборачиваясь:

– Вон из машины!

Феликс распахнул дверцу по левому борту и вывалился на асфальт.

А у Ситника было более сложная работа. Он за две секунды приладил канистру горлышком вниз на то место, где только что сидел нотариус. И вслед за этим Марк выпал с правого борта.

Яков дал задний ход, и, ломая дверцы машины, на полкорпуса въехал в узкую арку.

Он быстро вышел, и в этот момент в проеме появилась «Газель» с Мишей Марфиным. А чуть дальше в просветах угадывались и синий «Рено», и зеленый «Форд», и красный «Лексус».

«Газель» встала и чуть попятилась назад. Вероятно, Марфин набирался смелости, чтоб с разгона протаранить «Хонду» и выпихнуть ее из арки. Но он не успел!

Харитонов держал в руках американскую зажигалку типа «Зиппо». Он со звоном откинул ее крышку, чиркнул по колесику, зажег фитиль и бросил все это в дальнюю часть салона «Хонды».

Горящая зажигалка упала на промокшую от бензина бороду. В первый момент взрыва не было. Но через пару секунд в машине так полыхнуло, что пламя вырвалось из всех окон, заполнило арку и стало расширяться, выталкивая «Газель» и подгоняя в спину бегущего к метро Яшу Харитонова.

Почти сразу Савенков определил, что они в тупике – в прямом и в переносном смысле. Сбоку длинный корпус какого-то бывшего завода, потом череда домов. Объезд и парковка у метро. А это три минуты.

Те, кто раньше был в горящей «Хонде», они уже спускаются по эскалатору. А через пять минут затеряются в сложных переходах под «Библиотекой Ленина» – там, где пересекаются сразу четыре линии.

Ищи ветра в поле!

* * *

Это напоминало пикник, а не совещание по разбору полетов. Все мрачно сидели за огромным столом между двух яблонь, а Савенков стоял у мангала и делал вид, что жарит шашлык. Но свинина на шампурах попалась какая-то водянистая, и из каждого куска мяса на угли сочился скользкий соевый бульон. Угли шипели и тихо гасли.

Уж что-что, а готовить шашлыки Игорь Михайлович умел. Он и тут мог бы все поправить. Но не та ситуация! Не до мяса сейчас.

Не заработали на еду!

* * *

Савенков отошел от мангала и сел к столу за председательское кресло. Он стал говорить, как Чапаев из старого фильма.

– И как же это понимать, товарищи бойцы? Позор! Для всей нашей «Совы» – пятно! Четыре машины полчаса гоняли по Москве вонючую «Хонду». Обложили со всех сторон, а взять не смогли.

– Так ведь и вы, шеф, на «Форде» пытались.

– Прав, Олег! И мне позор по полной программе. Враг оказался хитрее нас. Но рано ему радоваться. Еще не вечер! Докладывайте, что успели сделать вчера. Ты, Михаил, с экспертами все прокачал?

Марфин встал и откашлялся. По всему его облику чувствовалось, что он готов сообщить что-то важное.

– Я, Игорь Михайлович, очень плотно поработал с криминалистами. Понятно, что «Хонда» сильно прогорела, но ребята нашли некоторые улики. Первое – остатки от пластиковой канистры.

– Ну, это понятно – там весь салон в бензине был. Так полыхнуло! У тебя самого волосы на виске обгорели. И ухо красное. Не болит?

– Нет, не болит! Но очень чешется.

– Это тебе повезло, Миша, что ты задний ход дал. А стоял бы впритирку – сам бы вспыхнул. Итак, горелый полиэтилен от канистры нам ничего не дает! Еще что-то накопали?

– А как же! Нашли сгоревший плащ и черный комок с обгоревшими волосами.

– Парик?

– Не только. Похоже, что там усы, борода и очки – все в одну кучу сплавилось.

– Понятно. Отпечатки, конечно, не искали?

– Даже и не пытались. Да, еще нашли зажигалку. Американскую! Но таких в Москве – пруд пруди.

* * *

Марфин замолчал, намекая, что доклад окончен.

Савенков встал и опять направился к мангалу. Он начал махать жестяным подносом, пытаясь разжечь угли. Но те намертво загасли под слоем стекающей соевой субстанции.

Игорь Михайлович еще больше расстроился, махнул на все рукой и снова сел на председательское место.

– Как у тебя, Варвара? Определила телефон, с которого звонила эта «Борода»?

– Нет. Я уверена, что ребята сделали все возможное, но телефон не определился.

– Почему не определился?

– Не ясно, Игорь Михайлович. Специалисты мне сказали, что это и для них большая загадка.

– Хорошо, ребята! Даже – отлично! Это называется – приехали! Преступник был у нас в кармане, а теперь у нас что? Сгоревшая борода и большая загадка. Ты, Олег, что молчишь? Искал свидетелей? Или их, как обычно, не нашлось? Никто ничего не видел.

– А вот и нет! Мне подфартило. Есть хорошие новости.

– Говори, Олег, не тяни кота за хвост!

– Вот менты тоже думали, что не найдут свидетелей. Потому и не искали. Даже не провели поэтажный опрос.

– А ты провел?

– В лучшем виде! И вот он результат.

Жестом фокусника Крылов вытащил пачку фотографий и ловко выбросил их на стол.

Карточек было два десятка, но важных изображений всего три.

На одном фото была видна арка, в ней нос «Хонды», а рядом с водительским местом стоял мужик с зажигалкой. На втором снимке крупный план – тот же мужик, бегущий к метро.

Несмотря на движение, черты лица «поджигателя» отчетливо различимы. А на третьем фото – спина убегающего преступника.

Все сразу приободрились. Савенков сбегал в дом за лупой и стал внимательно рассматривать физиономию гада, водителя бедной «Хонды».

– Молодец, Олег! Передовик! Хоть сейчас на «Доску почета». С такой фотографией мы в три дня возьмем этого типа. Как тебе удалось?

– Запросто! На пятом этаже дома над аркой живет подросток Женя – восьмиклассник. Ему подарили цифровую фотокамеру. Он сидел во дворе на скамейке и изучал инструкцию.

– Жаль, что он не щелкнул тех двух, что раньше убежали. Ты спрашивал, Олег – он их видел?

– Я спрашивал, Игорь Михайлович. Да, он их видел, но мельком. Но говорит, что точно – бородатого среди них не было.

– А откуда ей взяться бороде? Она в машине сгорела. Верно, Миша?

– Сгорела, Игорь Михайлович! Я сам видел ее остатки. Черный комок! Грязный, волосатый и вонючий.

* * *

Гриневский ожидал всего, но только не этого! Галина встретила его в весьма игривом расположении духа. В руках у нее был фен, волосы всклокочены, а халатик призывно распахивался в обе стороны. Понятно, что она только что вышла из ванной и приводила себя в порядок и улыбалась.

Очень странно! Это не в ее характере.

Но ясно и другое! Она совсем не волновалась за него!

Могла бы нервничать, плакать, пить валерьянку или просто рвать на себе волосы. Так нет – она спокойно помыла эти волосы и даже сушила их феном. Но сейчас он скажет ей такое, отчего у нее все встанет дыбом!

– Галина, мы погибли!

– Что это так мрачно? Или твоя француженка не пришла на свидание? Как ее – Варвара Дубаль?

– Не Дубаль, а Дюваль! Она пришла. Но с ней пришли еще какие-то люди.

– Кто?

– Я не знаю, Галя! Я их не видел. Но они гнались за нами. Пришлось в арке сжечь машину и убегать через какие-то задворки.

– А может эта Дюваль привела своих друзей. Это не французы были?

– Какие французы? Опомнись, Галина! Французы на «Газелях» не ездят!

Очевидно, до женщины стало доходить, что ситуация и на самом деле была опасной. И не только для Гриневского, но и для нее самой. Еще сегодня утром она смеялась над тем, как Феликс готовится к свиданию с француженкой.

Кто она такая, эта Дюваль?

Она – лишь один из вариантов вывоза коллекции в Париж. Но они пока еще не нашли всех собак. Один пудель – это хорошие деньги, но это не богатство!

И потом – почему надо вывозить сокровища через неизвестную девку из французского посольства? Есть другие удобные способы.

Когда Галя Яремчук жила в Одессе, ее убедили, что вся контрабанда в страну идет через торговый порт. И не через парадный вход с Потемкинской лестницей, а сбоку – через базы на Большом Фонтане или в Лузановке.

Она так и считала, что «француженка» – это баловство. Проба пера перед поиском серьезных людей с Малой Арнаутской.

– Ты не волнуйся, Феликс. Ты же в гриме был? Она тебя не узнала?

– Кто?

– Француженка. Ну та, которая Дюваль.

– Ужас, Галя! Мы пропали! Эта девка – никакая не француженка! А уж тем более – не Дюваль! Это юрист, или сыщик, или мент! Это та особа, которая пришла вместе с детьми Собакина. Она, между прочим, рядом с тобой сидела.

Дальше пошла немая сцена.

Гриневский со страдальческим лицом бросился на кровать и начал беззвучно рыдать. А Галина отложила фен, сбросила на пол халатик и стала судорожно одеваться, путая вещи и последовательность действий.

– Не переживай так, Феликс. У меня у самой все дрожит. И внутри, и снаружи. Скажи, ты был в бороде и в очках? Она тебя не узнала?

– Уверен, что не узнала. Я все делал, Галя, как ты советовала. Даже хромал на обе ноги.

– Так и чего ты так нервничаешь? Не узнала, и шут с ней! Думай о приятном. Давай сегодня праздник устроим.

Феликс поднялся с кровати, поправил помятый пиджак, встал перед полуодетой Галиной и виновато посмотрел ей в глаза. Почти так, как пудель, укравший со стола сосиску.

– Я, Галя, не сказал тебе самого главного. Мы бежали через двор, и я увидел парня с фотоаппаратом.

– Он тебя сфотографировал?

– Нет, меня он не заметил. Он направил камеру на Харитонова, который поджигал украденную машину. А потом я на бегу обернулся, и мне показалось, что пацан снимает Яшу крупным планом.

Они опять помолчали.

Галина понимала, что именно она подключила к делу уголовников. Феликс был против лиц из криминальной среды. И он оказался прав!

А ей хотелось побыстрей и все сразу.

Она обняла Гриневского и попыталась словами загладить свою вину.

– Жаль, что так получилось. Ты был прав. Уголовники до добра не доведут. Менты теперь быстро возьмут Якова. А он расскажет и про тебя, и про меня, и про дом в Малаховке.