Текст книги "Syberia 3 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Слюсарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Гришина! – послышался строгий голос Ольги. – Почему нарушаете постельный режим?

– Вы из стены вышли? Вы замуровали Хайди! – Кристина в ярости кинулась на доктора. Эта хлипкая с виду девушка буквально вцепилась в горло доктору. Как ни пытался рабочий, сопровождавший Ольгу, отцепить Кристину, не смог – хватка её оказалась по-настоящему бульдожьей. На крики сбежались санитары и вскоре Кристина оказалась в смирительной рубашке. Оставшуюся часть дня она провела в изоляторе. Вновь ей вкололи лошадиную дозу успокоительного и, как только девушка обмякла, закрыли дверь.

На следующее утро к Кейт пришёл не кто-нибудь, а сам главврач.

– Как вы себя чувствуете? – буднично спросил он.

– Как с похмелья, – безучастно ответила Кейт, она же "пациент номер 10".

– Да, после "амитриптилина" всегда такие ощущения. Вот что, мисс Уолкер, если все процедуры и анализы подтвердят, что вы здоровы, я смогу вас выписать.

– Правда? – Кейт заметно оживилась. – А можно сделать это как-то побыстрее? Не хотелось бы...

– Для начала вам придётся сдать кровь на анализ, заодно пройти процедуру рентгена лёгких на предмет наличия у вас бацилл и подверженности организма туберкулёзу.

– Позвольте, но...

– Сожалею, но таков порядок, – отрезал Замятин. – Вы разве по долгу службы не сталкивались с бюрократией?

– Ну... Было дело...

– На ней, родимой, у нас всё и зиждется, – с улыбкой произнёс Замятин. – Для прохождения комплексного обследования через энцефалограмму, вам придётся сутки не спать. Понимаете, о чём я?

– Да, – обречённо вздохнула Кейт.

– Прекрасно, что вы осознаёте эту необходимость, – одобрительно кивнул якут. – Пойдёмте в другую палату.

Знала ли Кейт, что Замятин решил выполнить условие обследования столь драконовским способом? Безусловно, он был весьма изобретателен и в данном случае решил, что санитары не железные и не стоит лишний раз заставлять их следить за пациентами ночью. Доктор спокойно отвёл Кейт в палату, где уже несколько дней подряд надрывно кричала Кристина, тщетно пытаясь найти свою любимую тряпичную куклу. Замысел был прост и понятен: Кейт не сможет уснуть, чувствуя непрерывную угрозу со стороны излишне буйной Кристины, а уж её надрывные крики должны мёртвого разбудить. Как только доктор оставил Кейт наедине с Кристиной, последняя вцепилась руками в плечи Кейт и, буквально сверля её своим пустым взглядом, начала с пристрастием допрашивать Кейт:

– Ты... Ты видела Хайди? Где моя Хайди?! Где она?!

– Я даже не знаю о чём... Ай! – договорить Кейт не удалось – Кристина больно укусила свою соседку по палате, когда та пыталась освободиться от её бульдожьей хватки. – Уберите её от меня! – закричала Кейт в следующий миг.

Нет ответа...

– С кем вы меня посадили! – тщетно пыталась докричаться она до Замятина.

– Ты! Ты украла мою Хайди! – истерила Кристина.

Кейт решила выяснить, что же произошло. Надо было как-то разговорить Кристину.

– Скажи, а кто такая Хайди?

– Ха-а-айди! Мой единственный друг! – всхлипывала Кристина. – Верни мне Хайди! Верни-и!

Господи... Из огня, да в полымя. Кейт мысленно прокляла себя за то, что рванула с места в карьер. Но откуда же она знала, что это может повлечь за собой такие последствия? Да, пожалуй, слишком часто она писала на горячую голову письма и рапорты. Желая как-то облегчить положение, она решила заверить Кристину:

– Слушай, как только смогу выйти из заточения, я найду Хайди и скажу ей, что ты... Как тебя?

– Кристина.

– ...скажу, что Кристина по ней скучает. Хорошо?

– А ты найдёшь Хайди?! – Кристина подняла свои пустые и, в то же время, красные, как два рубина, глаза на Кейт.

– Обещаю, Кристина. Хайди не могла тебя бросить...

– Не бросит! Хайди не предаст меня никогда... Хайди-и-и!!! – вновь начала рыдать Кристина.

"И мне ещё сутки эту истеричку терпеть", – обречённо подумала Кейт. Выглядело всё так, будто она смирилась со своей судьбой. Второй раз в своей жизни она сталкивалась с психопатами и сегодняшняя её соседка по палате была куда более опасной, чем тот фабрикант, что однажды оторвал руки машинисту Оскару. Но он остался там, в Комсомольске. А вот Кристина... Кристина же вот, рядом. От неё не убежишь. Задушит во сне и рука не дрогнет. Оставалось уповать лишь на свою бдительность и на то, что Кристина ещё не окончательно свихнулась.

Комментарий к

Глава 8. Верните Хайди.

Раз уж речь у нас заходит о писхушке, я решил, что негоже мне отступать от практически каноничной сюжетой завязки – пациент, потерявший тряпичную куклу, скажет вам всё, что знает, как только вы найдёте её. Да-да, вы в компьютерной игре, забыли?

==========

Глава 9. Чёрная полоса Васи Форточки. ==========

Вернувшись домой, Форточка, первым делом, вытащил из ящика стола стопку бумаг с рукописным переводом текстов, что он собирался на следующей неделе отослать клиенту. Надо бы, при случае, самому в Красноярск слетать. Форточка давно пытался найти лучшую долю и хотя вполне официально зарабатывал неплохие деньги, ему казалось, что он достоин большего. Это был человек, не лишённый зависти и тщеславия. По правде говоря, звали его Василием, но его имя в последний момент стало каким-то иронично-нарицательным: «Здесь был Вася», «Эх ты, Вася» и так далее.

Сам Форточка не гнушался откровенно мошеннических способов заработка. Ещё в детстве он проявлял нездоровую склонность к воровству. Злые языки говорили, что это всё дурное влияние энергетики Верхней Колымы, где парень провёл первые несколько лет своей жизни. Нет, Вася никогда не был чем-то обделённым – у него была вполне благополучная семья и родители имели хорошую репутацию, что, однако, никак не препятствовало преступным наклонностям их сына. Сперва он воровал по мелочи, практически незаметно, да и много ли можно нарыть в небольшом посёлке? Масштабы и аппетиты Васи изменились после переезда в Нерюнгри и уж тут он решил, что пора переходить на более крупную добычу и стал воровать уголь из карьеров и позже втихаря "толкал" его в городе и окрестностях. Неудивительно, что вороватый, но трусливый подросток буквально "прописался" в инспекции по делам несовершеннолетних. На этой почве он постоянно ссорился с родителями и, по сути, главным его мостиком между миром реальным и пропастью, в которую Васька катился с угрожающей быстротой, стала его сестра Соня, проявлявшая особое внимание к своему непутёвому брату. В то время, как родители давно махнули рукой на подростка, Соня буквально тащила его наверх. В семье она осталась единственной, кто не считал, что надо махнуть рукой на Василия и не мешать ему заниматься тем, чем он привык, то есть, воровством.

Впрочем, сам Вася не унывал и строил на жизнь Наполеоновские планы. А именно, выпуститься с факультета ин.яза, пройти военную подготовку и, тем самым, обеспечить себя хлебным местом в службе разведки. Но на деле всё оказалось куда менее радужно: в армию его брать не хотели, ссылаясь на недовес, но Форточка настоял и всё же был отправлен на службу. Сначала всё шло просто замечательно – Вася проходил снайперскую подготовку и научился стрелять навскидку. Опытному таёжному охотнику и следопыту несложно освоить навыки разведки и снайперской стрельбы, благо практики в детстве у Васи было достаточно. Не раз отец брал его с собой на охоту и учил стрелять с дальней дистанции, в том числе, из засады. На этом белая полоса кончалась. Сперва вскрылся факт систематической кражи патронов и топлива с территории части, где Вася-якут, как его прозвали в армии, особенно "отличился". Конфликты с сослуживцами у него случались регулярно и однажды чуть не закончились трагедией.

В один из осенних дней Форточка, дождавшись, пока весь барак уснёт, втихаря вышел во двор и, обойдя дежурных, добрался до своего сотоварища, поставленного охранять арсенал. Форточка дважды ударил его штыком и только бронежилет, надетый солдатом по инструкции, спас его от смерти.

– Бил наверняка, – позже говорил военный прокурор, вчитываясь в материалы дела. – Не надень пацан броник, отпевали бы уже.

Форточка провёл в изоляторе месяц и спасло его только нежелание командира части выносить сор из избы. Немалую роль в чудесном спасении Василия сыграла и Соня, постоянно трезвонившая в часть и прокуратуру округа. Отец даже подключил свои старые связи, в том числе, среди военных, которые могли наделать шуму в прессе, чего не хотелось командованию, которое, судя по всему, было отнюдь не безгрешным. В итоге дело замяли, но на перспективах и военной карьере юноши был поставлен жирный крест. Если ранее ему намекали на рекомендацию к зачислению в училище, теперь его досрочно выпроводили из армии. Проще говоря, комиссовали якобы из-за грыжи, теперь мешающей прохождению дальнейшей службы. Тюрьма стала для Василия настоящим стрессом. Он вернулся в Нерюнгри к родителям и около недели сидел в четырёх стенах. Молчал, был подавлен и два дня ничего не ел. Позже он впервые оправился на малую родину – в Зырянку.

С тех пор Вася переменил множество занятий и мест жительства. Будучи переводчиком, он зарабатывал вполне неплохо на технических текстах, кроме того, смыслил в механике и электронике, что давало ему надежду на безбедную жизнь. Однако, Форточка и не думал отказываться от криминальных способов обогащения, разве что теперь он промышлял не контрабандой алмазов и золота из родной Якутии, а скупкой краденного и последующей её перепродажей в Красноярске и других городах.

Как только Вася включил компьютер и открыл текстовый редактор, он услышал, лай собаки. Это был Филька, которого, вообще-то, изначально Форточка называл Филом, но остальные люди куда охотнее называли его Филькой и сам пёс в скором времени привык к такой кличке. Это был крупный лохматый дворняга, чем-то похожий на кавказскую овчарку. Глуповатый пёс, но бесконечно дружелюбный.

"Кто там? – думал Форточка. – Я никого не жду". На самом деле, недавно ему позвонила Соня и пообещала навестить его в ближайшие дни, но приехать она должна была только завтра.

– Сонь, это ты? – спросил Вася, выглянув во двор. За калиткой действительно кто-то топтался, но кто? Гостей Форточка не любил и редко кого приглашал в дом, поэтому визитёр показался ему более чем странным. Любимым выражением Васи было "мне гости, что в горле кости". Он накинул куртку и, подойдя к калитке, посмотрел в глазок. Никого.

– Это что ещё за... – он хотел было поинтересоваться, кому вздумалось подшутить над ним, но стоило Васе открыть калитку, он тотчас почувствовал обжигающую боль в шее. В его глазах начало рябить, а руки будто действовали отдельно от туловища. Он не без труда смог вытащить шприц из своей шеи. Нетрудно было догадаться, кто выстрелил в него подобным "гарпуном", тем более, что гость сам вскоре вошёл во двор и запер дверь калитки. Это был Замятин. Доктор никогда за словом в карман не лез и обещания, тем более, угрозы, всегда выполнял, что, разумеется, пугало Форточку.

– Здравствуй, Василий, – говорил доктор тихо и вкрадчиво. – Как твоё самочувствие?

– Н-н-н... Я... З-за что?.. – только и сумел выдавить Форточка.

– Я тебя предупреждал? – Замятин намеренно затягивал допрос, дабы сполна насладиться беспомощностью Форточки и посмотреть, как его будет "крутить" от "сыворотки правды". – Я говорил тебе не водить носом в моём кабинете?

– Д-да...

– Ну вот и не обижайся, дружок, – Замятин с улыбкой похлопал якута по плечу. – Знаешь, Вася, я не хотел, вообще-то... Но ко мне давеча наведался гость. Причём, иностранец. Крутился всё, вынюхивал... И я думаю, ты в курсе.

– В курсе чего? – отстранёно спросил Вася, чувствуя, что его тело наливается свинцом. Он попытался сделать шаг, но упал. С трудом поднявшись на четвереньки, он отполз в сторону и в следующий момент его стошнило.

– Ты навёл сыскаря на клинику? – Замятин, наконец, задал прямой вопрос.

– Я... Не навёл...

Форточку снова стошнило. Похоже, так будет весь день. По крайней мере, всё то время, пока действует препарат.

– Ты видел его раньше? – спрашивает Замятин с уже немалой толикой разочарования. Препарат подавил волю Василия сопротивляться, тем более, ввёл его в коматоз, а в подобном состоянии человек не может ничего скрывать – он просто не чувствует своего тела, да и мыслить не способен почти.

– Я... Я не знал... Честно... В первый раз его... – Вася хотел сказать "вижу", но очередной приступ этому помешал.

Замятин понял, что большего от Форточки добиться нельзя. В то же время, у доктора нарастало чувство тревоги: за "пациентом номер 10" тянется длинный хвост и отсечь таковой пока не представляется возможным. Как бы то ни было, это привлекает внимание и сыщик обязательно докопается до истины, как говорится, не мытьём, так катанием. Буквально вчера он уговаривал доктора сообщить в краевой Минздрав, дабы там приняли соответствующие меры, а именно, связались с представителем генконсульства, который должен разъяснить процедуру и сроки выдворения из страны, поскольку у Кейт не было ни единого документа, подтверждающего, что она находится на территории России легально. В этом случае, помимо депортации, полагается ещё и штраф.

– Ладно, будь здоров, не кашляй, – попрощался Замятин с Васей и, затащив его в дом, дабы не замёрз на улице, поспешил покинуть территорию.

На следующее утро, около одиннадцати часов дня, у ворот показалась миниатюрна девушка азиатской наружности. По виду явно не местная. Должно быть, приехала к кому-то в гости.

– Вась, ты дома? – позвала якутка брата. – Вася!

Нет ответа. Разумеется, девушку это удивило – обычно брат ещё в аэропорту встречал её и всё время пути домой трещал просто без умолку. А теперь он даже не удосужился позвонить – телефон не отвечал со вчерашнего дня. Кроме того, во дворе надрывно лаял и скулил пёс. Видать, голоден. До чего же скулёжного пса завёл себе брат! Девушка забеспокоилась и посмотрела в щель между калиткой и стеной. Входная дверь была распахнута настежь, что само по себе не сулило ничего хорошего. Это и была Соня, сестра Васи Форточки. Она и брат – личности прямо противоположные друг другу. Соня была страшной законницей и гнушалась даже "сравнительно честной" наживы, в то время, как брат был твёрдо убеждён в том, что "деньги не пахнут".

Соня не без труда перелезла через забор и, отряхнувшись после не слишком удачного приземления, осмотрела двор. Никого. Лишь в загоне беспокойный пёс всё футболил свою кастрюлю, намекая тем самым, что голоден.

– Привет, Филька, – здоровается Соня с собакой. – Вася дома? Голодный, да? Ничего, сейчас посмотрим, что тут есть...

Девушка вошла в дом и, первым делом, отправилась на кухню, где брат хранил собачьи сухари. Он всячески нахваливал эту продукцию, дескать псу мороз с таким кормом не страшен и авитаминоза нет, но сами сухари были ужасно вонючие, аж прикасаться лишний раз к мешку не хотелось. Но пришлось. Соня высыпала добрую половину початого пятикилограммового мешка псу и, сняв куртку, принялась искать брата. К слову, он оказался совсем рядом – в гостиной и, похоже, был едва живой.

– Васька! – крикнула Соня, расталкивая брата. – Умойся и переоденься сейчас же!

– О-о-ой! – простонал брат. – Я... О-о-о... Голова-а-а...

– Ты что, пьян?

– Н-не-е-е, мне просто... О-ой...

Соня помогла Васе дойти до ванной, где тот не без труда умылся, а после – переоделся в чистое. Но он всё ещё был в полуобморочном состоянии. Пульс слабый. Для верности, Соня измерила давление. Так и есть – пониженное.

– Господи, боже мой... Ладно, подожди.

Через некоторое время, Соня вернулась в гостиную с таблетками и чашкой свежезаваренного кофе.

– Вась, ты как? – спросила она для верности.

– Голова-а-а!.. – простонал тот.

– Ой... Вот тебе небольшой допинг. Возьми.

Действительно, минут через двадцать Василию полегчало, разве что в голове у него будто царил сферический вакуум и каждый звук гулким эхом отдавался у него в ушах, словно кто-то бил молотком по железному листу. Какое-то время он лежал безмолвной колодой на кровати и безучастно наблюдал за тем, как сестра судорожно смахивает пыль с компьютерного столика. Соня всегда так делала, когда приезжала в гости, даже шутила, дескать ей тут прописаться надо бы, пока квартира не заросла плесенью по самое "не могу". Форточка постепенно приходил в себя и теперь смог даже подняться.

– Сонь, окажи услугу, а?

– Что, надоело горелым рисом догоняться? – девушка с иронией смотрит на брата.

– Не-е, отчёты мне заполнить надо, время-то поджимает... А мне по делам бы смотаться... Ты ведь быстро печатаешь, осталось только в "ворд" занести. А уж заказчику я сам это как-нибудь отправлю.

– Ладно, – соглашается, не торгуясь, Соня. – Ты смотри, осторожней там, а то найду тебя опять полумёртвым...

– Н-н-не волнуйся за меня, Сонечка, всё нормально, – бессвязно пролепетал Форточка и, спешно одевшись, поспешил к гостинице, напротив которой красовалось величественное граффити – моряк. А на самой вывеске у центрального входа были прикреплены буквы, образовывавшие строфу из песни "Ребята семидесятой широты". Форточка собирался уже занять свою позицию, как вдруг чья-то цепкая рука ухватила его за шею.

– Надо же, какие люди... И без охраны... – тон незнакомца напоминал ему доктора Замятина, но это вряд ли был сам Константин Дмитриевич, поскольку он никогда не стремился внезапно подкрасться сзади, хотя и появлялся всегда неожиданно, как чёрт из табакерки. А этот ещё и говорит по-английски.

– Я просто...

– Чудно-чудно, – подхватил голос. – Ты здесь просто на оленей поохотится решил. С револьвером. Что, ружья уже не в моде?

Форточка оторопел и, воспользовавшись тем, что незнакомец ослабил хватку, медленно повернулся к нему лицом. Перед ним стоял коренастый мужчина средних лет с изрядно огрубевшими чертами лица. У него всё чаще пробивалась седина, тем самым образовывая эдакие светло-серые "перья" в его волосах. Это же тот самый человек, за которым Форточка должен был шпионить, но, видимо, уверившись в том, что цель у него совсем иная, практически бросил слежку. Теперь охотник и дичь поменялись местами. Ник Кантен, завладев револьвером Форточки, чувствовал себя настоящим хозяином положения, хотя он запросто мог и голыми руками "ушатать" щуплого якута, чрезвычайно слабого на расправу. В этом он неумолимо напоминал типичных хлыщей, гораздых хамить с порога, но скулящих, когда получают за такое поведение по ушам.

– Ну что, Табаки, наигрался в кошки-мышки? – с усмешкой спросил сыщик.

– Так я это...

– Ну?

– Задание у меня было и я... Ну, следил за вами.

– Ох ловкач – сыщика выслеживать так по-дилетантски. Я ведь сразу тебя срисовал, но думал, что сам отлипнешь. Ладно, чего уж там. Твоё последнее желание? – Кантен резко переменил тему разговора, а Форточка был близок к панике.

– Э-э, вы чего? Убьёте меня? Тогда вам точно не добраться до...

– До кого?

– Ну, вы же эту, как её... Ну, эту... Ищете?

– Её зовут Кейт, если что.

– А я её видел. Она пришла в себя и Замятин её в кабинете допрашивал. Так по-гестаповски...

– Что? – Кантен, конечно, подозревал, что доктор чего-то недоговаривает, но всё равно это было неприятным открытием.

– У него в кабинете электрический стул. Если ответ на вопрос его не устраивает, включает разряд, чтоб пациенты покладистее были. Затем отправляет в морозильную камеру – это он так проверяет чувствительность пациентов к холоду и насколько вынослив их организм. А уже потом с лекарствами экспериментирует.

Конечно же, Форточка лгал, но сейчас ему хотелось убедить сыщика в том, что главврач и его подопечная для Ника куда важнее какого-то пугливого лазутчика. Надо было создать у Кантена ощущение, что счёт идёт на секунды. Но сыщик был далёк от того, чтобы принимать на веру сплетни, к тому же чувствовал, что Вася ему ещё пригодится.

– Так-так... Дело нешуточное, друг мой, – Кантен сделал на редкость серьёзное лицо. – Короче, в расход тебя пускать не стану, так уж и быть. Но сперва ты поможешь мне вытащить вытащить Кейт из больницы, лады?

– А-а-э-э... – начал было Форточка.

– Чего? Думал, от меня так просто отделаться? Я думаю, ты вполне сможешь незаметно проникнуть в клинику и составить подробный план помещения. Тем более, узнать, что с нашей контуженой.

– Вы что, если Замятин меня засечёт – я труп, – отнекивается Василий.

– Ничего не знаю, но план чтоб завтра был у меня. Понял? Тогда пшёл отсюда.

Вася поспешил уйти, чувствуя, что серьёзно влип. Ему и раньше доводилось входить в ситуативные союзы с кем-то, но всё равно приятного в этом было мало. На сей раз оставалось уповать лишь на удачу и собственные мозги.