Текст книги "Может быть — завтра"

Автор книги: Анатолий Скачко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Город в дыму

Дирижабль «Маршал Пилсудский», на котором находился генерал Гель, руководивший польским флотом в этой исторической битве над Бородиным, пострадал незначительно.

Атака случайного бомбовоза с одной 40-миллиметровой пушкой была для этого гиганта так же мало опасна, как слону дробь. Но уже одно то, что какая-то шальная машина смело прорвалась к нему и обстреляла его, взбесило генерала Геля и лишило его обычного спокойствия.

Электричество не горело. Гель нервничал.

Он броским движением метнулся к доскам.

– Как сигналы, что сообщают отряды? – быстро, шепотом, точно враг был еще близок, забросал он вопросами.

Старший радиотехник крикнул, не отрываясь, без обычного почтения:

– Повреждены все четыре аппарата. Гердке убит, связи нет уже восемь минут..

Крышка генеральских часов сухо щелкает. Гель кладет часы на стол перед офицером и говорит четко и коротко:

– Если через пять минут аппараты не будут починены, я выкину вас за борт.

– Есть, – глотая сразу пересохшим горлом, шепчет радист. Гель не шутит. Подгоняемая ужасом, кипит работа в дрожащих руках.

Щелкает сигнал. Забыв чин и годы, генерал Гель прыжком подлетает к доске. Увы, это только внутренний телефон. Голос капитана хрипит в трубку:

– Ваше превосходительство. Есть сведения, сброшенные на вымпелах. Русские уходят из боя и отступают на север.

– Победа! – радостным воплем срывается с губ генерала, но, сразу овладев собой, строго спрашивает:

– Если у вас связь, собирайте флот, готовьте бомбежку… Определите точно наше местоположение.

– Я уже проверил, – быстро зарокотало в трубке, – с Бородина мы прошли с боем до километров на восток. Сейчас мы находимся у самой Москвы.

– Что? – недоверчиво крикнул Гель и, уставясь в доску, стал проверять контрольные приборы. Недоумение все шире разливалось в его глазах, Не поверив, нажал кнопку сбоку. Хлопнув, откинулась доска люка, выходящего на землю. Открывшийся черный квадрат не блеснул ни одной точкой. Бросив трубку, генерал сделал несколько шагов. Прильнул к иллюминатору. Такой же черный мрак колебался кругом, не давая увидеть даже признаков света.

Тогда, вновь взяв трубку, генерал зло и резко крикнул:

– Тут какая-то ошибка! Москвой и не пахнет! Проверьте приборы.

Но трубка, не дожидаясь конца, радостно и громко закричала снова:

– Я опять проверил, все в порядке. Нас еще не снесло ветром и сейчас мы находимся над самым центром города.

– Если так, дисциплине у них поучиться, – крикнул Гель в трубку. – Ни одного огня. Ну ничего, мы посветим, – и, кончив полуофициальную фразу, начальническим тоном приказал:

– По судам эскадры. Снижаться к затравливанию. Дивизион разведчиков на город, связь лично со мной, волна 123.

Едва успел кончить Гель команду, ожидавший сзади радист крикнул:

– Ваше превосходительство. Разведчики все сообщают, что над городом на 400 метров стоит облако, диаметр до 25 километров. Происхождение искусственное. Очевидно, русские применили дымовые машины неизвестной еще мощности.

– К черту облако! – крикнул Гель, – велите им идти через него. Противогазы у них прекрасные. Пусть определят наше место и сообщат мне. Срочно! Я жду!

Наступает мучительная минута. Все готово к игре. Гель проверяет последние мелочи. Все в порядке.

Газа более чем хватит.

Недаром в подготовке был учтен каждый лишний фунт. Бомбами, да и то легкими, вооружены только самолеты. У больших кораблей газ. Легкий, быстрый и надежный газ.

Внимание: каждый жест будет записан историей.

Гель встает, отбрасывая алюминиевое кресло, которое с легким стуком падает на мягкий ковер каюты. Внешне он совершенно спокоен. Подняв кверху глаза, он медленно осеняет себя четким двуперстным крестом и властно, как команду, шепчет: «Помози нам, Иезус».

– Помози, Иезус, – шелестом проносится по кабине… И когда последний телефонист еще торопливо крестится, Гель, отстраняя его, берет ключ и по судам эскадры звучит короткая и страшная команда «В.О.В.».

На фоне розовой полоски зари было видно, как длинные сигары оседают на корму, и из щупалец стометровых шлангов, шипя и волнуясь, выливается голубоватая струя газа, огромными конусами расплываясь вниз.

В четкой предутренней тишине замерли моторы, и сверлящее шипенье выпускаемого газа жутко звучит в воздухе.

Гель полной грудью облегченно вдыхает кристальный воздух высоты 2000 метров. Итак, его задача выполнена. Там, внизу, теперь в безумном ужасе, задыхаясь в спазме газов, умирает красная столица большевиков.

Тонкий настойчивый писк радио прерывает нить мыслей маршала. Знакомый голос командира разведчиков, искаженный таким волнением, которого Гель никогда не слышал, потрясающим сообщением заставляет генерала качнуться в кресле.

– Генерал! Страшная ошибка. Облако над городом не маскировка. Это гигантский противогаз, который впитывает ОВ как губка. Газ города не достигает. Нужно срочно принять меры.

И сразу, подхлестывая и подгоняя друг друга, во всех приемниках запищали позывные разведчиков.

– Облако впитывает газ! Усильте струю! В городе нет признаков отравления! Спускайте шланги ниже завесы! Дайте по городу бомбежку химическими бомбами!

С каждым сигналом радио, с каждым вызовом снизу лица офицеров штаба становятся серее воротников мундиров. Побелевшими губами они шепчут, точно оправдываясь перед кем-то.

Радиотрубки мелькают в руках Геля, как тарелки у жонглера. Снова пищат вызовы и каскадом сыплются огоньки сигналов.

– Где остались бомбы? В город! Пушки, пулеметы по облаку, по дыму. Прогнать… рассеять! – Борты польских кораблей вновь одеваются огненной лентой. Десять минут, десять драгоценных минут рвутся снаряды в гуще тяжелого дыма. Но напрасно. Вздыбливаемые взрывами фонтаны быстро оседают. Черное облако волнуется, переливается, но остается на месте…

Время шло и новый день наступал с неумолимой точностью, все ярче и ярче освещая огромные махины кораблей розовым предутренним светом.

Дальше оставаться было нельзя.

И капитан «Пилсудского» решился напомнить об этом.

Опустив глаза и запинаясь, с трудом, точно стыдясь своего малодушия, он обратился к генералу:

– Ваше превосходительство. Уже светло. Русские батареи за городом начинают пристрелку к нам. На «Кракове» пожар. Оставаться опасно. Прикажете набрать высоту?

Гель молчал. Никто не узнал бы теперь в нем властного адмирала, который был здесь полчаса назад. Старик буквально разваливался у всех на г азах.

Но стальная пружина Геля развернулась последний раз. С грохотом упало кресло. Сильные пальцы впились в плечо капитана:

– Отступать? Нет! Это вы приказывайте отступать, а я дрался и буду драться.

Отбросив капитана, оглянулся. Драться, но как? Ничего в руках, кроме револьвера. Пусть.

Сжав рукоятку, бросился из каюты, выбежал на площадку, навстречу ветру, на холод. Перегнулся через борт и с сухим треском выпустил вниз все 25 патронов своего «Борхарта».

Пусто. Перехватил револьвер за дуло и злобно швырнул его вниз. Посмотрел, как мелькнул в тумане.

Рывком выдался над перилами, перевалился головой и решительно, точно бросаясь в воду, сорвался вниз, навстречу «сизому облаку».

Капитан «Пилсудского», выбежав, уловил только оранжевые зайчики восходящего солнца, мелькнувшие в золоте адмиральских нашивок.

– По эскадре. Набор высоты максимальный! Курс на запад, Варшава!

Точно бросаясь в воду, Гель сорвался вниз.

Первый день войны, которой не было, но которая может быть

В этот день утро так и не наступило. Густое черное облако низко нависло над Москвою, скупо пропуская сумеречный свет на переполненные народом улицы. Горели все фонари.

Где-то на окраинах еще догорали пожарища, и красные автомобили устало метались по городу, завывая охрипшими глотками.

У белых палаток с красным крестом, раскинутых на бульварах, толпились люди, обмотанные марлей, из числа легко пострадавших, которым помощь оказывалась тут же на месте.

На тех же местах, где и ночью, отделенные от тысячной толпы узенькой цепочкой красноармейцев, по-прежнему стояли таинственные длинножерлые машины и без устали продолжали свою ночную работу, с железным чавканьем выкидывая в небо свои снаряды.

Все уже знали этих железных спасителей. Каждый новый выстрел вызывал бурю восторгов, каждая заминка – волну сожалений и советов.

Юркие зеленые автомобили Химобороны легко резали расступавшуюся толпу, доставляя откуда-то с заводов все новые и новые порции снарядов прожорливым машинам.

Забыв вечерние страхи, москвичи метались по городу и заполняли улицы уже не от ужаса, а из любопытства, спеша все увидеть и осмотреть собственными глазами.

Но следов минувшей ночи было не так уж много. Наиболее населенный центр почти не пострадал. Только на Театральной площади, упершись одним концом в морды вздыбленных коней Большого театра, а другим в широкие окна Метрополя, догорал обуглившийся решетчатый каркас цеппелина.

Любители сенсаций разочарованно вздыхали. Приятноволнующее настроение жуткой тревоги быстро падало, сменяясь деловыми будничными мыслями. Многие, всю ночь не расстававшиеся с противогазами и ходившие похожими на одноглазых циклопов, снимали маски и прятали их в чехлы.

Белые полотнища плакатов, расклеенные на стенах, точно магнит, собирали вокруг себя бегущих людей.

«Граждане! Товарищи! – взывали черные буквы. – Нынче ночью Москва подверглась неожиданному нападению врага. Без объявления войны, без всякого повода, вооруженный до зубов польский флот пытался уничтожить город, пользуясь ночной темнотой и нашей доверчивостью… Только самопожертвование наших заграничных товарищей дало возможность узнать о готовящемся нападении за несколько часов, когда всякая защита казалась невозможной. Но трудящиеся Москвы показали, что нет еще силы, которая могла бы погубить рабочий класс».

И, отрываясь от плакатов, толпа взрывами рукоплесканий приветствовала проходящие мимо отряды рабочих, команды Авиахима и дегазаторов, которые четким строем в противогазах направлялись в зараженные случайными бомбами районы для ликвидации последних остатков газа.

Когда по городу пополз черный слух, что в облаке, висящем над головой, до сих пор находится 500 тонн удушливых газов, способных при неблагоприятном ветре опуститься и задушить все живое, паника уже не смогла захватить жителей.

– Корнева, Корнева! Он знает, пусть он скажет, что надо делать – требовали в городе.

Валящемуся от усталости маленькому химику, с криво съехавшими на нос очками, торопливые молодые люди прямо на завод притащили белый кубик микрофона.

– Товарищи рабочие, – говорил Корнев, застенчиво мигая подслеповатыми глазами, в микрофон.

Товарищи рабочие, – начал Корнев…

– Меня просят объяснить вам, угрожает ли нам опасность… В настоящий момент опасность нам не угрожает. Враг хотел нанести удар, не веря в возможность нашей защиты… Но мы защищаться смогли. Вам, товарищи, должно быть известно, что практика мировой войны давно дала нам средства борьбы с удушливыми газами. Это средство – противогаз, фильтрующий отравленный воздух через активированный уголь и другие составы. Облако над городом, так нервирующее ваше воображение, и есть этот гигантский противогаз, в котором задержались газы, предназначенные нашим легким. Опасность прошла. Но, товарищи, – звучал в трубку голос и странно было слышать, как в нем появлялись непривычные звенящие нотки, – вы знаете, что нам пришлось пускать наши машины в дело почти без опытов. Успех нашей защиты это скорее удача, чем результат подготовки. В деле обороны больших городов мы все еще слишком неподготовлены. И самый верный способ защиты – это не допускать врага на свою территорию.

Налет больших авиационных соединений на город ясно показал, что даже самая тщательная и хорошо организованная работа ПВО может быть действительна только в дневное время. Ночью же работа защиты чрезвычайно затруднительна.

При высоте свыше 2 000 м, потери нападающих настолько уменьшаются, что уже ни в коем случае нельзя парализовать нападения, а при высоте 3 000 и выше сводятся почти абсолютно к нулю.

Бомбежка же такой большой цели, как Лион, даже с такой высоты не представляла никаких затруднений и могла дать достаточную поражаемость…

* * *

– Стоп, стоп! – скажет здесь внимательный читатель. – Почему вдруг инженер Корнев, говоривший о защите Москвы, тут упоминает про город Лион, как известно, находящийся во Франции? Автор, очевидно, что-то напутал.

Нет, дорогие читатели. Автор здесь ничего не напутал. Просто в конце своей фантастической повести он вставил выдержку из официального документа.

Перед вами уже не фантазия, а подлинная выдержка из материалов о результатах маневров французского воздухофлота над Лионом в августе 1930 г.

Но, может быть, вам это не нравится, вы не понимаете, при чем здесь Лион; а вам хочется до конца узнать о судьбе Москвы после воздушного нападения. Тогда слушайте.

Клубы дыма столбом поднимаются к небу и закутывают горизонт.

Треск горящего дерева и грохот падающих зданий не может покрыть рокот моторов, доносящийся сверху.

Удачная бомба взрывается у подножья высокой башни. Рушатся ажурные надстройки, падает крыша. Черный дым, ползущий по стене, на минуту сдувается ветром и открывает за обломками крепостных зубцов белое здание, на куполе которого полощет обгорелое красное знамя. Да, красное, с серпом и молотом, потому что горит Кремль и рухнувшая башня – Спасская башня и обгорелое здание за зубцами стены – это – ВЦИК.

– Но, постойте, – скажете вы. – Налет Геля не удался. Кремль никогда не горел, об этом ничего нет в романе..

Нет, читатель, Кремль горел и горел даже не в фантазии автора, а в действительности, зажженный меткими попаданиями бомб, только не с польских, а с английских самолетов.

Горел, правда, не настоящий, а фанерный, построенный как бомбардировочная мишень, близ Хендонского аэродрома в Лондоне. Этот фанерный Кремль и был разгромлен бомбами на маневрах королевских воздушных сил, летом 1928 года, в присутствии высших сановников страны и самого принца Уэльского.

Да, читатель, – это было в действительности; я думаю, что теперь вы поняли, что фантастики, как таковой, вообще нет и не было на всех страницах этой правдивейшей повести.

Многомоторные самолеты, огромные цеппелины, сотни тонн газа, заливающие целые города, разве не над этим трудятся сейчас тысячи ученых Запада?

А защита Москвы, такая фантастическая, разве не может она завтра стать действительной явью? Возьмите один из последних номеров за 1923 год журнала «Наука и Техника» и вы прочтете там об опытах немецких химиков по созданию единого противогаза для защиты больших городов.

И если все это еще не произошло, то не значит ли это только то, что старички в министерских кабинетах еще не сторговались и многомоторные чудища еще ждут и готовятся, чтобы, покорные приказу, перелететь границу и попытаться задушить ненавистную им Страну Советов.

Но послезавтра, завтра, может быть, даже сегодня, они договорятся.

И послезавтра, завтра и даже сегодня мы должны быть готовы встретить у себя их наймитов.

Помните, что в этой борьбе мы никогда не будем одни. Когда бы ни началась неизбежная схватка, всегда в рядах врагов найдутся энтузиасты Рабине, простодушные Фуке, отуманенные патриотизмом Жервье, которые прозреют, объединятся и закричат так же громко, на весь мир, как наши друзья с антенн польской радиостанции, об опасности, грозящей Советскому Союзу.

И наш долг, чтобы их призыв мы встретили готовыми к защите как в воздухе, так и на земле.

Комментарии

Анатолий Евгеньевич Скачко родился 11 декабря 1879 г. в семье полтавского землемера. Учился в Межевом институте и Женевском университете. Опубликовал (под псевдонимом Анатолий Альгин) сборник рассказов «В предрассветном тумане» (1906), драму «А жизнь идет» (1916).

Участвовал в Первой мировой войне (военный топограф, адъютант 131-го пехотного Тираспольского полка в чине штабс-капитана, с ноября 1917 – выборный командир полка). С 1918 г. – член ВКП(б).

Во время Гражданской войны возглавлял штаб Украинской советской резервной армии, группу войск Харьковского направления, в апреле-мае 1919 – командовал 2-й Украинской советской армией. Затем был переброшен на Северный Кавказ, занимался подпольной работой в Дагестане, в 1920 г. пытался заручиться помощью Турции в борьбе против интервенции, сопровождал первую турецкую делегацию к Ленину.

В 1921–1922 г. заведовал художественным отделом Главполитпросвета, в 1922–1923 гг. – Отделом национальных меньшинств Наркомнаца, затем был сотрудником Представительства Дагестанской АССР при Президиуме ВЦИК. В 30-х годах – заместитель председателя Комитета Севера при ЦИК СССР, член редколлегии журнала «Советский Север». Занимался вопросами освоения Крайнего Севера и Дальнего Востока, развитием культуры коренных народов этих регионов и проблемой их интеграции в социалистическое общество и в СССР в целом.

8 августа 1937 г. А. Скачко был арестован, 28 декабря 1941 умер в Каргопольском лагере.

Единственная научно-фантастическая повесть Скачко «Может быть – завтра» была опубликована в 1930 г. в №№ 1–3 журнала «Борьба миров» и стала одним из ранних образцов так называемой «оборонной» фантастики 1930-х гг.

В повести отразились взгляды советского руководства и стратегов РККА, которые на рубеже тридцатых годов считали, что будущая война столкнет СССР с ближайшими соседями – поддерживаемыми Англией и Францией прибалтийскими государствами, Польшей и Румынией.

В период работы над повестью канон «оборонной фантастики» еще не устоялся, и в повести можно найти элементы, вскоре ставшие недозволенными. К примеру, Скачко, постоянно одергивая себя, все же достаточно откровенно описывает царящую в Москве перед налетом польской воздушной армады панику; здесь он ближе любого автора «оборонной фантастики» (за исключением И. Кремлева-Свена в неопубликованном наброске военно-фантастического романа) подошел к предвидению печально знаменитой московской паники октября 1941 г. При этом у Скачко все средства защиты столицы – воздушный флот, химическая оборона, противовоздушная артиллерия – оказываются несостоятельными. Растерянность и страх охватывают и участников заседания Совнаркома; показательно, что наиболее высокопоставленные вожди государства и армии словно устраняются и никак не участвуют в судьбоносных событиях. Спасение приходит не «сверху», не по партийно-номенклатурной линии, но, так сказать, «снизу», из «гущи народной». Спаситель Москвы, инженер Корнев, является как воплощение Deus ex machina, и чудодейственное облако его машин не случайно напоминает длань Господню, закрывающую город (эти мотивы выстроены по контрасту с весьма необычной для «оборонной фантастики» сценой молитвы в польском флагманском цеппелине перед началом атаки: «Помози нам, Иезус»). «В деле обороны больших городов мы все еще слишком неподготовлены» – замечает автор. Далее следует и более пессимистическое заключение, которое в целом – возможно, не без влияния итальянского генерала и военного теоретика Д. Дуэ – ставит под сомнение какую-либо возможность защиты таких городов от налетов крупных авиационных соединений.

Повесть А. Скачко «Может быть – завтра» публикуется по первоизданию с исправлением некоторых устаревших особенностей орфографии и пунктуации. В издании сохранены оригинальные иллюстрации М. Храпковского.

М. Ф.