Текст книги "Студия "Боливар""
Автор книги: Анатолий Радов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Но не успел я сделать и трёх шагов, как стало резко темнеть. Пришло очередное время тьмы.
17
Я грустно вздохнув, свернул влево, и сделав шагов двадцать, присел на землю. Найти что-то в темноте было делом достаточно проблематичным. Тем более, что здесь я находился всего несколько часов.
Во тьме раздалась отвратительная отрыжка, и я недовольно цокнув языком, повалился на спину. Придётся ночевать здесь, понял я. Ну, ничего, я уже много к чему тут привык. Этот мир не балует комфортом, и в данный момент достаточным было бы и того, чтобы они в темноте не наступили на меня. Хотя они, наверное, и в слепую неплохо находят свои долбаные шалаши. Может, уже и по запаху научились? Хрен его знает, вдруг если долго жрать сырое мясо, пробуждаются животные навыки?
Можно было бы подсветить телефоном, но я его оставил в шалаше Алекса.
– Я всё равно вернусь – сказал я ему.
– Почему люди всегда такие уверенные? – грустно спросил он.
Не зная, что ответить, я пожал плечами. Да и что можно ответить на такие общие вопросы? В идеале было бы правильней вообще ими не задаваться, но ведь мозг человека далеко не идеален.
Я закрыл глаза, и стал прислушиваться. До моего слуха доносились шаркающие, торопливые шаги. Они удалялись в разных направлениях. Сытая паства неспешно разбредалась по шалашам. Сытая, за исключением Алины.
Находиться под открытым небом в-общем-то не так и плохо. Свежий воздух, здоровый сон. Конечно, если тебе не снятся кошмары про всякие там озёра и сумасшедших птиц. А полное отсутствие насекомых, оказывается это огромный плюс. Я представил, что было б со мной, водись здесь, например, комары.
Да я бы тогда на ощупь нашёл какой-нибудь шалаш, лишь бы укрыться от этих кровососов. Тоже мне паства. Братья и сёстры. Брат тут на прохладной земле валяется, а они сытые на сухой, тёплой травке. Мне стало смешно и обидно одновременно.
Вспомнилось, как в настоящем мире я сдуру устроился в одну фирму. Фирму посоветовал друг.
– У них там настоящая корпорация – сказал он.
– В смысле?
– Корпоративы устраивают.
В нашем захудалом городке, все эти корпоративы были в новинку. И я пошёл на эту супер-пупер фирму. Может быть даже, только из-за того, чтобы узнать, что же это такое, пресловутая корпорация.
До обеда, кроме шефа, который устроил мне профессиональный допрос, я так и не смог ни с кем пообщаться, по той причине, что никто даже не проявил желания перекинуться со мной парой-тройкой словечек. Но самое смешное началось в обед.
Я человек инфантильный. Наверное, как и все актёры в душе. Поэтому, очень часто, ни с того ни с сего могу обидеться. А потом дую губы и всё такое.
В-общем, у них была столовая, где они небольшими группами обедали. Ну, сначала менеджеры, потом работяги.
Я минут тридцать смотрел на ковыряющихся в зубах менеджеров, куривших «кент». Потом ещё минут тридцать на ковыряющихся в зубах рабочих, куривших «честер». Но ни один человек на этой долбаной фирме не сказал мне – дружище, сходи-ка ты пообедай. У нас обедают в столовой. Это вон там, за углом. Красная дверь такая.
И я надул губы, и остался без обеда. Ну, и само собой, на следующий день я на фирму с таким грёбаным корпоративным духом уже не появился.
В-общем, сильно я тогда разочаровался во всех этих сраных корпорациях. И вот оно. Ещё одно тому подтверждение.
Я закрыл глаза, стараясь уснуть. Сон везде имеет свой огромный плюс, но здесь особенно – в нём можно незаметно переживать всякие там времена тьмы.
Мне не терпелось поговорить с Алиной. Мне показалось, что она тоже хочет этого. Сам не знаю почему.
Наверное, повлияло на это её отношение ко всему происходящему. Если я, конечно, правильно всё понял. Не похоже, чтобы она, как и сумасшедшая бабка, тащилась от этого религиозного сумасбродства. Алина, Алекс. Я вдруг понял, что возможно эти двое, единственные сохранившие в этом дерьме человеческий облик. Хотя, я ещё ни с кем практически и не общался, поправил я себя. Разве можно судить о людях, совсем не зная их? Конечно же, нет. Завтра же нужно будет попытаться поговорить с каждым.
Поспав какое-то время, я ещё успел поразмышлять о том мире, пока наконец пришло время света.
Я быстро поднялся и огляделся. Деревня выглядела абсолютно безжизненно. Никто пока не выходил из своих шалашей, не спешил вырваться из снов и улыбнуться новому утру, впрочем куда-то спешить здесь глупо. Развлечений, кроме охоты на крыс, больше по всей видимости нет и в помине. Ну, если не считать дурацкие религиозные мессы. А если учитывать бессмертие, то это и правильно – валяться на траве и ничего не делать. Бог, наверное, тоже валяется на каком-нибудь облаке туманности, да безразлично смотрит на созданную им Вселенную.
Но я не Бог. Я жалкий придурок, возжелавший добиться своего, не взирая на всю тупость происходящего. Не взирая на нереальность появления режиссёра посреди ночи. Не взирая на то, что и не актёр я в принципе. Ведь если человек к примеру хочет стать писателем, но ничего не пишет, разве он уже есть то, чего хочет? Фигня, короче.
Прогулявшись туда-сюда для того, чтобы согреться, я присел недалеко от крайнего левого шалаша, и стал терпеливо ждать, когда хоть кто-нибудь появится.
18
И дождался. Первой из своего логовища выскочила сумасшедшая бабка. Она несколько минут прыгала вокруг шалаша, видимо разгоняя старую кровь, а потом, подмигнув мне, рванула в лес.
По ходу приспичило, подумал я и принялся ждать дальше. Мне не терпелось увидеться с Алиной, но идти к ней самому желания не было. Вдруг такая бесцеремонность настроит её против меня? И тогда, я даже не знаю, с кем мне вообще здесь заводить дружбу?
Вторым появился Михаил. Он вылез, похожий на медведя-шатуна, взъерошенный и заспанный. Потянувшись, он безразлично посмотрел в мою сторону, и вслед за бабкой захромал к лесу. Минут через пятнадцать появилась Алина.
Я напряжённо смотрел на неё, надеясь на какой-нибудь знак, на какой-нибудь намёк в зелёных глазах, но она даже не взглянула в мою сторону. Она подняла взгляд вверх и принялась смотреть в пасмурное небо, словно ожидая увидеть солнце. Я невольно повторил её движение, хотя ещё ни разу на этом небе солнца не видел. Его просто здесь нет, я уже принимал это, как факт.
Потом она медленно опустила голову и долго вглядывалась в сторону леса, а мне вдруг подумалось о единорогах. Помню, читал где-то, что они теряют голову от вида красивых женщин и безропотно покоряются им. А в это время хитрые охотники, спрятавшиеся неподалёку, мочат редкое животное. Чё то я уже совсем гоню, подумал я. Какое на хрен редкое? Его вообще не существует. Хотя... Если существует Боливар и мерзкие луговые черви, то чего ещё можно ожидать?
Всего что угодно, даже появления Инри. Я думал, что этот костлявый гуру обычно спит как минимум до обеда, но он словно почувствовав лажу, встал ни свет ни заря. Его колкие, увеличенные толстыми очками глаза, проткнули меня, как рог фэнтезийной лошадки, о которой я как раз ненавязчиво размышлял. Он замахал мне рукой, и я поднявшись, поплёлся к его большому шалашу. Краем глаза я наблюдал за Алиной. Она, всё ещё не удостоив меня и одним полу-взглядом, мягко повернулась на носочках, и засеменила на луг.
Я подошёл к Инри. Он неприятно улыбался.
– Извини – заговорил он своим слабым голосом – Я вчера совсем забыл о тебе. Ты будешь жить в шалаше Лизы.
– Это который? – спросил я, как можно безразличнее.
– Иди за мной – буркнул он.
Я шёл за ним, и это было не плохо. Он не видел моего взгляда, разве только если не научился смотреть затылком, и я беспрепятственно наблюдал за девушкой. Она вышла на луг, прошла по нему метров пятьдесят, и принялась увлечённо собирать траву, которую Инри назвал вчера приправой. Интересно, а сам он жрёт сырое мясо? Или жарит втихаря? Чёрт! – осенило меня – Он, наверное, в лес ходит для того, чтобы жарить, а всем втирает, что молиться туда шастает. Запросто же может быть.
Мы подошли к шалашу, второму от края, в противоположной стороне от жилища Алины. Интересно, а если бы шалаш Лизы был возле шалаша Алины, как бы он тогда поступил? Небось, заставил бы кого-нибудь меняться. Но всё же повод для радости был. Моё новое место было далеко и от бабкиного. Что-то мне совсем не хотелось поселиться рядом с этой полоумной, мало ли что ей ночью в голову может взбрести.
Инри наклонившись исчез внутри шалаша, я влез вслед за ним.
– Здесь кой-какие её вещи остались – сказал Инри, поднимая с пола маленькую куклу сделанную из жёлтой, высохшей травы.
– Алина делала? – спросил я.
Он несколько раз недовольно кашлянул.
– Нет – последовал за кашлем напряжённый ответ – А что, тебе интересно это знать?
– Да нет, просто подумал, кто ещё может сделать?
– Куклу делал Мик.
Я удивлённо хмыкнул.
– Алекс сказал, что Лизу сюда заманили именно куклами – я внимательно посмотрел на Инри, следя за его реакцией – А ты как здесь?
– Я же у тебя не спрашиваю, как ты здесь – скривившись ответил Инри.
– Ладно, мне просто интересно.
– Много будешь знать, скоро состаришься.
– Здесь-то? – улыбаясь, спросил я.
– Я не правильно выразился. Умрёшь быстро – вот как правильно – его глаза сверкнули за стёклами очков.
– У-у – протянул я – А мне сказали, что здесь все любят друг друга. Жаль. Снова обманули.
– Не будешь лезть куда не надо, будут любить.
Он прополз мимо меня и выскочил из шалаша. Я услышал торопливые шаги. Инри быстро уходил.
Я его снова достал, понял я. Надо бы поаккуратней, а то мне уже в следующее время тьмы голову открутят.
Я выглянул из своей новой халупки. Инри уже не было. Тогда я выполз наружу и осмотрелся. Инри не было нигде. Наверное, давно в своём шалаше, подумал я, и направился к лугу.
Но, сделав несколько шагов, услышал сзади себя одновременно и хриплый, и взвизгивающий голос.
– Куда это вы, молодой человек? А куда это, а?
Я остановился и резко обернулся. Передо мной, полу-согнувшись, стояла бабка. Откуда она взялась, было не понятно. Может, она уже тогда, когда мы шли с Инри, ползком пробиралась позади шалашей? А когда мы разговаривали, сидела снаружи, приставив ладони к ушам.
– Чего тебе? – холодно спросил я.
Её правый глаз хитро прищурился, а левый стал похож на искусственный. Она поправила платок.
– Ну уж чего тебе. Я просто. Просто шла, и тебя увидала. Дай думаю спрошу, а куда это ты, далече?
– Поссать – бесцеремонно буркнул я, начиная понимать, что бабку ко мне скорее всего приставил Инри, и отвязаться от неё будет нелегко.
– Пописать захотел? – бабка потерла свой острый нос – Ну это в лес, в лес надо. Чего ж на луг-то идти?
– В лесу крысы – попытался отмазаться я.
– Туточки нету – бабка замахала костлявой рукой прямо у меня перед лицом – Они дальше, крысы эти, туда, туда дальше, в чащобе самой. А туточки нету.
– Бабуля, дай мне нужду спокойно справить – проговорил я, нахмурившись.
– Ой грозный какой, ой страх – она отшатнулась – Да иди. Иди с богом, шоб тебя.
Я развернулся и быстро зашагал к лугу. Сзади не отставая полубегом неслась бабка.
– Вот же карга – ругнулся я шёпотом.
– Ну, уж, и карга – ответила бабка.
А со слухом у неё полный порядок, понял я. И поняв это, остановился.
Идти к Алине сейчас было глупо. Бабка всё равно не отстанет. А даже если отстанет, сразу же донесёт Инри. Чёрт!
Я развернулся, и чуть не сбив старуху, зашагал к лесу.
– Ну, вот. Вот и правильно. В лес надо, в лес. Мы все в лес ходим. А на лугу-то что? На лугу ж видно всё. Срам, срам – затараторила бабка.
И когда я подошёл к лесу, она остановилась. Я ещё какое-то время слышал за спиной её бормотание, но пройдя метров десять, перестал его различать. Бабка в лес за мной не попрётся. Зачем? Алина на лугу, в другой стороне, задание Инри она выполнила. Не подпустила меня к ней. Значит, по лесу я могу бродить один.
Пройдя ещё немного, я остановился. А нельзя ли как-нибудь лесом обойти?
Идея мне понравилась, и я вернулся немного назад, чтобы сквозь деревья была видна деревня.
Бабка сидела на земле спиной ко мне, бормоча себе под нос. Видимо какие-то местные мантры, решил я, и не теряя из виду шалашей, пошёл вдоль кромки, стараясь поближе подобраться к лугу. Или, что ещё лучше, подойти на такое расстояние, чтобы можно было негромко позвать Алину. Может, услышав, она неприметно подойдёт к деревьям? И тогда у нас, наконец-то, получится поговорить.
Осторожно раздвигая руками ветки, боясь чтобы старуха не услышала даже малейший треск, судя по её слуху, она была на это способна, я медленно продвигался вдоль кромки. Но самое близкое расстояние до Алины было метров сто. И как я не ходил туда-сюда, нигде не получалось меньше.
Тогда я, рискуя быть замеченным, подошёл к самому краю, и шёпотом позвал. Она не услышала. Я позвал ещё раз, и она перестав выискивать траву, распрямилась и прислушалась.
– Я в лесу – почти в голос сказал я, и она обернулась. Её глаза испуганно округлились, и она резко нагнувшись, схватила совсем не ту траву, пучок из которых был в её правой руке. Я растерянно застыл, ожидая её дальнейших действий.
И с какой же я радостью заметил, что продолжая вырывать всё подряд, она очень медленно, но всё же стала приближаться.
Моё сердце забилось чуть быстрей. Я стал суматошно подбирать в мозгу слова. Во, дурень, ругнул я себя, не мог заранее придумать, о чём говорить.
Расстояние между нами сокращалось. Когда осталось метров пятнадцать, она остановилась и выпрямившись, бросила на меня испуганный взгляд.
19
Я невольно засмотрелся на неё. В её глазах, где-то за облаками страха, мелькнуло лукавое солнце заинтересованности. Она сорвала ещё одну травинку и сделала два шага к лесу. Я глубоко вздохнул, борясь с разбродом мыслей в голове. Она едва заметно улыбнулась.
– Алина – сказал я, и мой голос едва не сорвался – Я бы... мне нужно поговорить с то... с вами.
Она резко обернулась. Я тоже бросил быстрый взгляд в сторону деревни.
– О чём? – тихо спросила она, вновь посмотрев на меня.
– О чём? – глупо повторил я – Не знаю даже. Обо всём... наверное.
Она улыбнулась уже заметнее и красивее. Но секунду спустя улыбка вдруг покинула её лицо, оставив о себе лишь томящее воспоминание.
– Если нас увидят вместе... – она запнулась, а мне стало невесомо от этого «нас» – Они злые.
Я чуть было тут же не предложил ей бежать, но вовремя успел понять, как это глупо прозвучит. Да и куда бежать? Я облокотился на ствол дерева.
– Алина, нам нужно поговорить как-нибудь... как-нибудь наедине.
– Здесь это невозможно.
– Но, ведь сейчас почти...
– Бабка может прийти в любой момент – перебила она.
– Она сидит возле леса – сказал я – И что-то бормочет себе под нос. Наверное, погрузилась в свои глупые мысли.
– Она может прийти в любой момент – повторила Алина.
– А мне показалось, что она не собирается входить в лес.
– Это странно.
– Я ей сказал... – я запнулся.
– Что?
– Ничего – я неловко махнул рукой – Алина, мне хочется знать, что здесь творится. Иначе, я просто не знаю, как мне быть.
– А зачем знать?
Я невольно задумался, но тут же унял свои мысли. Где-то, глубже в лесу, хрустнуло. Я обернулся и всмотрелся в узкий просвет между густых деревьев. Но ничего не разглядел.
– Что там? – спросила Алина, заметив, что я оборачивался.
– Ничего – соврал я – Алина, может, встретиться где-нибудь в лесу?
– А если ты заблудишься? – она рассмеялась, а я с удивлением заметил её лёгкий переход на «ты».
В глубине леса хрустнуло сильнее. На этот раз ближе. И на этот раз хруст услышала и Алина. Она торопливо отступила на несколько шагов.
– Я сама устрою встречу – выдохнула она шёпотом, так, что смысл я больше угадал, нежели расслышал, и развернувшись, быстро зашагала к деревне. А я остался стоять с удивлённым взглядом, и в моей голове зароились похабные мыслишки.
За спиной хрустнуло ещё два раза подряд, и я повернувшись, заспешил к бабке. К тому месту, где она осталась.
Наверное, это Михаил шастает неподалёку, думал я, продираясь сквозь низко свисающие ветки. Скорее всего, Инри и ему наказал послеживать за мною. Только бы он ничего не услышал. Иначе...
Такого пристального внимания к своей персоне в том мире я никогда не ощущал. Я был похож скорее на молчаливую и неприметную тень, чем на полноценного представители людского общества. Ещё в юности, когда идея быть актёром только увлекла меня в свою пучину, я сразу же стал неинтересен многим своим знакомым. И они отвернулись. Они жили другими идеями. И их идеи абсолютно не пересекались с моими. Я даже, в то время, принялся развивать гипотезу о параллельности идей. И эти попытки философствования совсем отделили меня от них. И вообще от всего человеческого. И я впал в отчаяние, не в силах преодолеть парадокс – почему люди, единственные существа на Земле, которые умеют мыслить, так недоброжелательно относятся к этому умению?
Бабка сидела там же. Но теперь она ничего не бормотала. Я обошёл её, и увидел, что она спит, безвольно свесив голову. Напряжённо, стараясь, как можно тише, я сделал шагов тридцать, а потом уже свободно зашагал к своему шалашу. Уже подойдя к деревне, я услышал голос Алекса, и внутрь меня вернулось спокойствие. Я поспешил на знакомые ухмылки и интонации.
Алекс разговаривал с Марией. Вернее говорил он один, отпуская сальные шуточки. Что-то неровно он дышит к нашей Маше, подумалось мне.
Увидев меня, Алекс улыбнулся.
– О – громко воскликнул он – Жив-здоров?
– Как видишь – ответил я, и пожал протянутую руку.
– Ну, как? Устроился? – спросил он, и повернулся к Марии.
– Машуня, извините меня, мне нужно поговорить.
Мария, со стандартной крысой-спаниелем в руке, молча, с напряжённым лицом развернулась и ушла.
Мы с Алексом остались одни.
– Ну, как? – снова спросил он – Разобрался в ситуации?
– В общих чертах – сказал я.
Алекс внимательно посмотрел на меня.
– Ну, и как тебе эти общие черты?
– Мог бы просто сказать, что здесь обычная секта.
– А вдруг ты станешь одним из них? Меня удивляет с какой лёгкостью все они попали под влияние Инри. Вроде бы умные люди. Все, в том мире, образованные атеисты, и на тебе. Если бы им сказали, ну, там, в том мире сказали, что они станут такими, я думаю все они просто бы улыбнулись. А здесь...
– За исключением бабки – поправил я его – Бабка, видимо и там была уже фанатичкой.
– Старость, страх смерти. Этот чёртов страх смерти и не таких сводил с пути истины. Люди не могут смириться с конечностью своего бытия.
– Значит, мы все потенциальные предатели истины.
– Наверное, так и есть.
Алекс зачем-то вздохнул.
– Знаешь – сказал он – Я боюсь, что когда-нибудь и сам примкну к ним. Когда устану.
– Этого нельзя делать.
– Я знаю – Алекс улыбнулся – Тебе хватило одного времени суток, чтобы показать себя. В общем-то мы можем вернуться, и я тебе расскажу всё, что знаю об этом мире. Ты возвращаешься?
– Я не могу.
Алекс удивлённо посмотрел на меня.
– Как это?
– Я ещё ни разу не поговорил с Алиной.
Алекс громко рассмеялся.
– Да не в том смысле – сказал я – Мне просто кажется, что она, не такая, как все здесь. Ей наплевать на все эти извращения Инри, на всю их дурацкую религию, но она не знает куда уйти. Ты понимаешь Алекс? Если человеку некуда уйти, ему приходится смиряться. Или притворяться. Так вот, она не смирилась. Я наблюдал за нею, и уверен, что она лишь притворяется. Мы не можем оставить её здесь.
– Если мы попытаемся её забрать, они убьют нас – медленно произнёс Алекс.
– Ты боишься?
– Нет – Алекс помотал головой – Только не хочется сдыхать здесь. Знаешь, я всё-таки верю, что когда-нибудь выберусь. Может, режиссёру однажды всё это надоест, и он просто отпустит нас.
– Вряд ли – сказал я – Режиссёр, он сумасшедший, кем бы он не был. А сумасшедшие не отказываются от своих миров.
– И как ты хочешь забрать отсюда Алину? Ты же говоришь, что ещё ни разу не говорил с нею. А вдруг, она сама не захочет?
– Я говорил с нею несколько минут назад.
– Ты же сказал, что...
– Я имел ввиду – перебил я – Что не говорил нормально. Понимаешь? Пару минут назад мы просто перекинулись несколькими фразами, и она сказала, что сама устроит следующую встречу.
– Странно – Алекс пожал плечами – Не ожидал от неё такого.
– Может, она увидела во мне возможность удрать из этого мира?
– Куда удрать?
– Да чёрт его знает.
– Эх, заварите вы кашу. Молодёжь – Алекс хмыкнул.
– Ты же сам говоришь, что надеешься однажды выбраться отсюда. Но если ничего не делать, если ничего не менять, то ничего само не сделается и не поменяется.
Я сам удивился своим словам. В том мире, я бы ни за что такого не сказал. Смирившийся, привыкший плыть по течению, я практически отказался от действий выходящих за привычный круг. И здесь, правильнее было бы смириться. Ведь выбраться из этого мира было по-настоящему призрачной идеей, куда призрачней мечты стать актёром.
Я краем глаза заметил приближающуюся фигуру, и перевёл на неё взгляд. К нам шёл Инри, самодовольно улыбаясь, но в то же время, его глаза были злы.
– О чём разговариваете? – спросил он, приблизившись.
– Да вот, спрашиваю у Инго, как ему здесь – сказал Алекс.
– Ну, и как? – спросил Инри, пристально уставившись на меня.
– Я ещё не совсем разобрался – сказал я.
– А зря.
Инри положил руку на плечо Алексу.
– Скажи Алекс, а он и вправду появился недавно?
– Странный вопрос – буркнул Алекс – Ты мне не веришь, что ли?
– Нет, почему же, верю. Конечно же, верю. Просто у него в голове слишком много всякой чуши. А зная тебя...
Мне было неприятно, что какое-то тощее, полуслепое существо говорит обо мне, как о маленьком мальчике, в чём-то провинившемся. Я недовольно сплюнул на землю, и сделал наглое лицо. Такая уж у меня защитная реакция.
– Не оскверняй землю – сказал Инри.
– Ты забыл сказать, мою землю – недовольно бросил я.
– Эй, вы чего это? – торопливо влез Алекс – Инри, ты должен понять, он здесь недавно. Вспомни себя, когда ты тут появился. Это же не в кино сходить. Я вот сам, когда понял, что со мной произошло на самом деле, так я чуть не стал деревья от злости ломать.
– Я всё понимаю – сказал Инри – Поэтому и не обращаю на все его выходки внимания. Пока не обращаю.
– Он изменится – Алекс натянуто улыбнулся – Привыкнет, и изменится.
Мне становилось не по себе. Наверное, так себя чувствовали рабы, когда их приобретали на рынке. Но я понимал, зачем Алекс старается всё пригладить и причесать. Сейчас совсем не время вести рукой против шерсти. Возможно, в ближайшее время, Алина найдёт способ встретиться, и тогда мы просто уйдём далеко отсюда. Хотя бы по той дороге, по которой я сюда пришёл. Ведь по ней можно уйти чёрти куда, судя по её бесконечности.
– Хорошо – сказал Инри – Кстати, Инго...
Инри с интересом посмотрел на меня.
– ...Пора бы тебе хоть чем-нибудь заняться. Мы сейчас с Миком пойдём за зёрнами, я думаю тебе стоит помочь нам.
Я промолчал, взглянув на Алекса. Тот едва заметно кивнул головой.
– Ну? – спросил Инри.
– Без проблем – сказал я – Что за зёрна-то?
– Что-то вроде пшеницы. Мы из них делаем муку, а потом соответственно хлеб.
– Ну, это дело святое – сказал я, и раскованно улыбнулся. Я же актёр, чёрт подери. Нужно не забывать об этом.
– Я тогда пойду – сказал Алекс – Крысу я отдал. Вода у меня ещё есть. Так, что... – Алекс цокнул языком.
– Удачного пути – сказал Инри, и развернувшись, зашагал к шалашам.
– Иди за ним – шепнул мне Алекс – И постарайся не дёргаться. Поговоришь с Алиной, и завтра уйдём отсюда.
– С ней? – спросил я шёпотом.
– Нет. Сперва без неё. Потом что-нибудь придумает. В спокойной обстановке.
Инри обернулся и посмотрел на нас.
– Ладно, иди – бросил Алекс, и развернувшись, заспешил к лесу.
Я поплёлся к Инри. Он несколько секунд смотрел на уходящего Алекса, потом повернувшись крикнул Мика, как всегда беззаботно сидевшего возле своего шалаша. Мик быстро вскочил на ноги и побежал к нам.
Исполнительный чувак, подумал я. Такому сказать, проломи башку тому-то, будет стараться, пока не сделает. Или пока ему самому башку не проломят.
– За зёрнами – коротко бросил Инри, когда исполнительный Мик приблизился. Тот только резко кивнул головой.
Втроём, Инри с Миком впереди, а я за их спинами, мы пошли к лугу. Где находились эти долбаные зёрна, я понятия не имел, но надеялся, что не очень далеко. Что там крутится в голове очкарика, определить невозможно. Вдруг он уже задумал избавиться от меня, а все эти зёрна только повод, чтобы отойти подальше.
Я шёл, и смотрел на спину Мика. Коренастый, сбитый, видно потомственный работяга, такие за долгие годы тяжёлого труда накапливают просто неимоверную силу. Иногда даже не понятно в чём она находится. Может, действительно в жилах?
Инри о чём-то заговорил с Миком, и я прибавив шагу, приблизился, чтобы расслышать. Говорили они о зёрнах, хотя у меня всё равно понемногу развивалась паранойя. Мне уже начинало казаться, что они просто говорят каким-то шифром. И хрен его знает, что эти зёрна значат в их шифре.
– А где эти зёрна? – спросил я, приблизившись почти вплотную.
– За лугом – бросил Инри, не оборачиваясь.
Легче мне от этого ответа не стало. Тем более, что фраза – за лугом – на самом деле ни о чём не говорила, потому что впереди, насколько было видно, был этот самый луг. Но оказалось, что трава с зёрнами, такого же точно цвета, как и обычная трава на лугу. Поэтому я обрадованно удивился, когда через минут пять после моего вопроса, они остановились.
Мик сразу же принялся срывать зелёные побеги с зёрнами на верхушках. На каждом побеге было зёрен по пять-шесть. Тёмно-коричнегово цвета, очень напоминающие зёрна кофейные. С такой же бороздкой посередине.
– Пойдём вон там порвём – сказал мне Инри, указывая рукою куда-то вперёд, и мы отошли от увлёкшегося работой Мика шагов на пятьдесят.
– Что ты думаешь об Алексе? – задал неожиданный вопрос Инри.
– А что мне о нём думать? – спросил я, радуясь своему умению, оттягивать момент ответа.
– Я насчёт того, что он живёт отдельно – уточнил Инри.
– Ну, не знаю – сказал я – Мне всё равно.
– Серьёзно, всё равно?
– Да – сказал я.
А что я в самом деле на рожон лезу? Ведь он действует хитростью, чего ж я дурак хочу его на какую-то там чистую воду вывести. Зачем эти вопли справедливого негодования? Пусть пасёт своё стадо сколько угодно. В конце концов, я пришёл сюда не на его место претендовать. Я вообще здесь только потому, что Алексу захотелось меня проверить, прежде чем что-то там секретное рассказать. И у меня есть ещё одна цель, появившаяся по ходу этого затянувшегося квеста. И эта цель – увести отсюда девушку, с красивым именем Алина, и зелёными глазами. И что тут больше поспособствовало такому решению, глаза или имя, в принципе мне похер. Я просто должен сделать так, как мне сейчас видится правильным, и всё.
– Ладно – недовольно поморщился Инри – Ну, а как тебе наш образ жизни?
– Я же сказал, пока ещё не разобрался.
Я срывал траву с зёрнами, стараясь не смотреть на Инри. Мои глаза имеют дурацкое свойство, бегать туда сюда, когда я говорю всякую хрень, далёкую от истины. Поэтому, чтобы стопроцентно не выдать себя, я с искренним вниманием разглядывал зёрна.
– И сколько тебе нужно времени, чтобы разобраться?
– Хотя бы ещё одно время света – уверенно назвал я срок.
– Ладно, я дам тебе ещё одно время света, чтобы привыкнуть – недовольно согласился Инри – Но, если и после этого ты будешь вести себя непонятно, мне придётся прибегнуть к другим мерам.
Как мне хотелось, разбить ему очки. Так сильно я хотел только велосипеда, когда мне было шесть с половиной лет. Ну может ещё секса в пятнадцать. Но я сдерживался, ведь знал, что так нужно. И ещё я знал, что всего в пятидесяти метрах от меня сбитый, двужильный Мик, против которого я, скорее всего, не потяну.
– Ты понял меня? – спросил Инри.
Играть, так играть до конца.
– Хорошо, Инри – сказал я мягко – Думаю, одного времени суток вполне достаточно. Вот только насчёт сырого мяса...
– Привыкнешь – резко бросил Инри – Все привыкли, и ты привыкнешь.
– Нет, мне просто интересно, а почему именно так?
– Сырое мясо символизирует возвращение к самим себе. Это рай, Инго, если ты ещё не понял. Мы были избранны сюда, чтобы славить великого Бога. Так что, ты должен преисполниться благодарности, и с радостью вкушать естественную пищу.
Да-а, блин, полный бред, подумал я. Хлеб значит можно печь, а мясо поджарить никак. Спросить его, кто это ему такое сказал? Так ведь сто пудов, сам он это и придумал. Вряд ли, режиссёр лично с ним обсуждал здешние рационы.
– Мне всё понятно, Инри – сказал я.
Он внимательно посмотрел на меня, но я резко спрятал взгляд в любование зёрнами.
– Ну, что же – сказал он уже более ласково – Я думаю, мы поладим. Да, и ещё. Я не советую тебе подходить к Алине. Не советую разговаривать с ней. И даже не советую смотреть на неё.
– А если она сама заговорит со мной? – спросил я.
– Она не заговорит – резко произнёс Инри – Она разговаривает только со мной. Так установил я.
Хрена тебе лысого, ругнулся я мысленно. Установил он. Блин, и почему эти придурки сами ему морду не набьют? Вот уж действительно – пастырь и стадо. Чтобы выбрать в пастыри такое высокомерное чмо, нужно действительно быть стадом.
Мы нарвали огромные охапки и с ними потащились обратно к деревне. От травы с зёрнами шёл глубокий, щекочущий запах. Мне захотелось есть, и желудок заворочался, как проснувшийся в берлоге медведь. Потом он стал едва слышно урчать. Но я представил сколько времени пройдёт от момента, как мы принесём эти зёрна в деревню, до того, как, наконец-то, появится душистый, горячий хлеб, и насильно заставил его снова уснуть, прогнав из головы мысли о еде.
Инри шёл рядом со мной, время от времени озадачивая меня глупыми и неожиданными вопросами. Но я отвечал однозначно, пытаясь не вдаваться в слова, чтобы случайно не открыться.
Он спрашивал об Алине, о том, что я думаю о ней, хотя сам, несколько минут назад запретил мне даже смотреть на неё. Значит, он боится, понял я. Боится, несмотря на свою абсолютную власть в деревне. Я представил, каким он был в том мире. Несомненно, бесправное существо, которого либо не замечали, либо не воспринимали всерьёз. А здесь, став наместником режиссёра, он сделался почти богом. И мне понятно, что таким его безропотно признали женщины. Но почему ни один мужик не поспорил с ним о праве на «престол»? Почему ни один не попытался отобрать у него «прайд»? Неужели, он настолько умён, что смог заставить их даже не думать об этом?
С ним нужно быть предельно осторожным, подумал я, глядя на Марию. Она встречала нас. Когда мы подошли, она тут же забрала у Инри охапку хлебной травы, и я с Миком поплёлся за нею.
Инри сразу же ушёл в свой шалаш. Я бросил охапку на землю, рядом с охапками Инри и Мика, и поплевав на ладони, а затем потерев их друг об друга, ушёл к себе.
