Текст книги "Студия "Боливар""
Автор книги: Анатолий Радов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
13
Время тьмы и время света, как попало сменяли друг друга. Мы с Алексом постоянно охотились. После охоты Алекс всегда уходил в деревню, а я оставался один.
Больше такой крупной крысы нам не попадалось. Мы регулярно били «спаниелей», но и этого с лихвой хватало. Каждый раз вместе с банкой воды, Алекс приносил из деревни и хлеб.
Когда Алекс шёл в деревню, я обычно доходил вместе с ним до кромки леса, и когда он скрывался среди деревьев, собирал хворост. Набрав охапку, я шёл обратно, бросал ветки на землю возле костра и подолгу сидел на бревне, глядя на дальние холмы.
От нечего делать я несколько раз ходил к ним и даже поднимался наверх. За ними была всё та же стена бурелома, за которой раскинулась территория Боливара, этого непонятно зачем созданного монстра. Я подолгу всматривался вдаль, но Боливара больше ни разу не увидел.
– Если всё надоест – как-то мелькнула в голове мысль – Перелезу через ограду, и пойду вперёд. Если очень надоест.
Один раз на лугу я наткнулся на щупальце. Оно зашуршало в траве и попыталось скрыться. Но я догнал и пригвоздил его копьём к земле. Щупальце сразу же затихло. Я прошёл немного вперёд, надеясь найти то место, где оно уходит в землю, но к моему удивлению щупальце сузившись, просто закончилось.
– Обыкновенный червяк – раздосадовано подумал я – Никакой тебе пасти, в которую он мог меня тогда затянуть. Самый обыкновенный червяк.
Я вернулся к копью и выдернул его. Червяк не шелохнулся, то ли сдохнув, то ли притворяясь.
Используя остриё, я попытался срезать с него кожу, чтобы добраться до мяса. Когда кожа разорвалась, из раны брызнула жёлтая вонючая жидкость.
– Похоже на сок чистотела – подумал я и покривился, но всё-таки провёл пальцем по жидкости и, поднеся ко рту, лизнул.
Горькая и противная. Я стал отплёвываться. Да, Алекс прав, такую хрень жрать нельзя. Хорошо, что тогда я его не прокусил.
Взяв копьё, я ещё несколько часов пробродил по лугу, после чего вернулся к шалашу. Ничего интересного.
– Поскорей бы в деревню – подумалось мне.
Я присел на бревно и стал просто смотреть под ноги.
Пришёл Алекс.
– Прошло уже больше недели – сказал я – Ну, примерно, конечно.
Каждый раз, когда наступало время света, я втыкал в землю возле шалаша одну сухую веточку. Веточек было уже двенадцать.
– В следующее время света пойдём – пообещал Алекс – Просто они слишком сильно переживают из-за смерти Лизы.
– А-а – протянул я – Понятно.
– Когда придём в деревню – начал Алекс – Скажешь, что появился здесь два дня назад.
– Слушай, а тебе какая разница? – спросил я – Ну, пошёл бы я сразу, ну, убили бы меня. А может и не убили бы.
– Так надо – сказал Алекс – Так вообще должно быть.
– Странно...
– Этот мир вообще странный. Ты согласен?
В это время начало резко темнеть. Я встал и пошёл в шалаш, не хотелось потом тыкаться в полной темноте, подобно слепому. Как только я добрался до шалаша, стало совсем темно.
Алекс устроился возле стены. На псевдокровати мы спали по очереди. Я предлагал ему сделать вторую, но он не захотел.
– Мне всё равно делать нечего – объяснял я ему – Наломаю веток и сделаю в углу вторую кровать.
– Не надо – сопротивлялся Алекс – Всё равно скоро в деревню пойдёшь.
В деревню. Я лёг и стал думать о деревне. Конечно же я испытывал волнение, после того, как проживёшь какое-то время замкнуто, в тесной компании, одиннадцать человек начинают казаться огромной толпою. Какие они? Почему по словам Алекса, сумасшедшие?
Я несколько раз пытался расспросить у него о деревне и о её жителях, но он неизменно повторял одно и то же – сам увидишь.
Ну, что же, отлично. Увижу сам.
14
Алекс разбудил меня, когда уже было светло. Я поднялся, съел немного мяса и напился воды. Потом вышел из шалаша. Отошёл от него шагов на двадцать, расстегнул ширинку и оросил землю. Вернулся. Взял в руку копьё, и посмотрел на Алекса.
– Копьё брать? – спросил я.
– Конечно бери. Идти придётся через лес.
Алекс взял пустую банку и копьё, и мы двинулись к лесу.
– Не забудь – напомнил Алекс – Ты появился здесь два дня назад.
– Я помню.
Я оглянулся и посмотрел на шалаш. Всё-таки я успел привыкнуть к этому месту. Мы направились к лесу.
– Будь внимательней – сказал Алекс – Если какая-нибудь из больших крыс нападёт, придётся её убивать. Иначе она просто не отвяжется.
– Убьём, какие дела – с напускным геройством сказал я.
Мы вошли в лес и быстро зашагали, всё время оглядываясь по сторонам.
– А по лесу долго идти? – спросил я. То, что до деревни километров семь – восемь, это я знал, но насколько тянется лес, я у Алекса никогда не интересовался.
– Почти до самой деревни. Деревня в полукилометре от леса.
Мы прошли уже примерно треть пути, когда прямо из под моих ног выскочила крыса размером с кошку. Я по инерции ударил её ногой. Она отскочила, грациозно развернулась в прыжке и бросилась на мою ногу, видимо искренне желая в неё вцепиться. Я ударил её копьём плашмя по хребту. Она повалилась набок и стала извиваться, как перерубленная пополам змея. Я воткнул копьё ей между рёбер, наклонился, и резким движением свернул её мерзкую шею. Всё произошло быстро и почти беззвучно.
– Профессионал – выдохнул Алекс.
Я поднял крысу и протянул ему.
– На, неси ты. Я ведь по идее здесь всего два дня, и вроде как не должен уметь на них охотиться.
– Ты прав – согласился Алекс, и взял крысу.
Дальше обошлось без приключений. Мы прошли ещё около двух часов, и я увидел впереди, между деревьями, просвет. А через несколько секунд мы вышли на луг.
Вдали виднелось несколько шалашей.
– Вон и деревня – сказал Алекс.
Мы быстрым шагом направились к ней, и я почувствовал, как меня всё больше и больше охватывает волнение, и чем ближе мы подходили, тем сильнее оно проявляло себя. В конце концов, у меня даже слегка затряслись руки.
Пройдя метров триста, я уже мог разглядеть несколько человек. Две женщины возились возле костра. Один мужчина, там же, ломал ветки и бросал их в огонь. Возле одного из шалашей, прислонившись к нему спиной, сидел ещё один мужчина. Чуть дальше, шагах в тридцати за деревней, ещё одна женщина что-то собирала.
– Как и та девочка – мелькнуло в голове.
– Пятеро – сказал я Алексу – А где же остальные?
– Спят, наверное. Или ушли что-нибудь собирать.
Здесь тоже скучновато, подумал я.
Мы подошли к деревне. Женщины перестали возиться с костром и смотрели на нас. Мужчина тоже смотрел, продолжая ломать ветки. Сидевший возле шалаша, поднялся на ноги.
– Доброго вам времени света – громко сказал Алекс, обращаясь ко всем сразу.
– И вам – ответили все в разнобой.
– Это Инго – он указал на меня копьём – О котором я вам вчера говорил. Он появился два времени света назад.
Я молча кивнул, одновременно здороваясь и подтверждая сказанное.
Алекс знаком подозвал одну из женщин. Та подошла. Он протянул ей убитую мною крысу.
– Случайно под ноги попалась – сказал он, улыбнувшись.
Женщина взяла крысу.
– Потом разделаю – сказал Алекс – А где Инри?
– Отдыхает – сказал мужчина, разламывавший ветки.
– Позови его, Михаил – попросил Алекс.
Михаил, здоровый, широкоплечий мужчина, которому на вид было лет сорок, бросил ветку на землю, и чуть прихрамывая, пошёл к большому шалашу.
Я стоял и рассматривал так называемую деревню. Одиннадцать небольших шалашей, примерно таких, как у Алекса, располагались полукругом около кострища. Один большой находился чуть поодаль. Возле него была яма, обложенная камнями.
– Колодец – решил я.
Рядом с колодцем в землю был вбит столб двухметровой высоты, на котором был вырезан знак, похожий на снежинку. На такую, как её рисуют в книжках для детей.
Михаил возвращался от большого шалаша. Я увидел, как из этого шалаша появился щуплый парень примерно моего возраста, надевая на ходу очки и поправляя длинные, до плеч волосы.
– Прямо Джон Леннон какой-то – подумал я.
Одногодком он был на вид, но сколько ему на самом деле лет? Бог его знает. Он мог попасть сюда и лет тридцать назад, и тогда ему сейчас пятьдесят пять.
Михаил вернулся к своим веткам, а парень в очках подошёл к нам с Алексом.
– Доброго вам времени света – вяло сказал он.
– И тебе доброго, Инри – ответил Алекс.
– Меня зовут Инри – сказал парень мне, и протянул руку.
Я пожал её.
– Инго – сказал я.
– Чувствуй себя, как дома, Инго. Мы все здесь связаны одной ниточкой, поэтому должны относиться друг к другу с любовью.
– Это хорошо – сказал я.
– У тебя в руке копьё, зачем оно тебе? – спросил Инри.
Я посмотрел на Алекса.
– Мы шли через лес. Я сделал ему копьё для самозащиты. Ты же знаешь, в лесу небезопасно.
– Понятно – протянул очкарик, внимательно глядя на Алекса – Ты надолго?
– По крайней мере, пока не разделаю вон ту крысу.
Он указал рукой на крысу, которую держала женщина. За время разговора она отошла метров на десять, и оттуда молча смотрела на нас.
– Мария – пафосно сказал Алекс – Смотрите, чтобы эта тварь вас не укусила.
Женщина промолчала. Алекс громко рассмеялся.
– Мария – резко бросил очкарик – Отдай крысу Алексу. Пусть он её разделает. А ты сходи набери воды.
Женщина подошла, отдала крысу, и взяв пустую банку отправилась за водой.
– Доброго вам времени света – услышал я за спиною приятный, чуть дрожащий голос.
Мы с Алексом одновременно обернулись.
– И тебе доброго, Алина – сказал Алекс и улыбнулся.
Перед нами стояла девушка лет двадцати. Зелёные, большие глаза. Светлые, прямые волосы. Худенькая. В руках она держала пучок травы.
– Здрасьте – глупо буркнул я.
15
– Алина – очкарик взглянул на девушку – Отнеси приправу к костру.
Девушка быстро прошла мимо нас. Я невольно посмотрел вслед.
– Ну что же – сказал очкарик, неласково уставившись на меня сквозь толстые стёкла, заметив мой интерес к девушке – Вот здесь мы и живём.
Оборачиваясь, он обвёл рукой полукруг, и я заметил, как его взгляд, как и мой, недвусмысленно задержался на Алине. Развернувшись, он словно потеряв к нам, как ребёнок к уже надоевшим игрушкам, интерес, пошёл обратно к своему шалашу, откровенно пялясь на девушку.
– Он так всегда командует? – спросил я шёпотом у Алекса.
– Он местный гуру – тихо сказал Алекс – Сам по себе дерьмо-человек, но все здесь его слушаются беспрекословно. Так что, прежде чем надумаешь ссориться с ним, подумай об этом. А насчёт Алины...
Алекс с улыбкой посмотрел на меня.
– ...насчёт Алины лучше забудь. Это его женщина.
– Они вместе? – спросил я.
– Нет.
– Так почему же она его?
– А здесь всё его – многозначительно сказал Алекс – Всё в этой деревне.
Как будто здесь много чего есть, подумал я.
Алекс подошёл к женщине, забрал у неё крысу, и присев на корточки, заорудовал ножом.
Я остановился рядом и ещё раз поздоровался с женщиной. Она не ответила.
– Какая-то зашуганная – подумал я, глядя на мелькающий нож Алекса – Этот хмырь их тут что, всех так запугал? Интересно, как это у него получилось?
Алекс содрал шкуру, а я не став смотреть дальше, тем более, что видел всё это уже не один раз, подошёл к Михаилу. Ходить и пытаться заговорить – это единственное, что пришло мне пока в голову.
Михаил всё ещё ломал ветки, несмотря на то, что куча была уже довольно большой.
– Помочь? – спросил я. Надо ведь было как-то приживаться.
– Помоги – сказал Михаил, и протянул мне ветку, которая была в его руке.
Я взял. Переломил пополам о колено, и бросил одну половину в кучу, а вторую ещё раз сломал пополам.
– Как тебя зовут? – спросил Михаил, беря ещё одну ветку.
– Инго.
– Странное имя.
Я ничего не ответил. Просто не знал, что отвечать. Да, странное, но не страннее всего остального.
– Сейчас жаренной крысятины поедим – сказал я, стараясь попасть в тему.
Михаил только хмыкнул и принялся усердней ломать ветку.
– А вы как тут крыс жарите? – спросил я – На палочках?
– На палочках – недовольно буркнул Михаил.
Ему явно не хотелось говорить, хотя, как только я к нему подошёл, этого не замечалось. Может, я говорю что-то не то?
– А где вы хлеб делаете? – спросил я, переводя разговор на другую тему.
Михаил молча указал пальцем на яму обложенную камнями.
– А я думал, это колодец – сказал я, выпячивая нижнюю губу.
– Колодец у... – он резко замолчал, словно одумавшись и, бросив ветку в кучу, тихо проговорил:
– Мне нужно идти.
Он развернулся и куда-то торопливо захромал, а я подумал, куда здесь вообще бывает нужно идти? Разве что облегчиться?
Я вернулся к Алексу. Женщины и крысы уже не было. Алекс в одиночестве сидел на земле, вырезая на копье какие-то замысловатые закорючки. Рядом с ним стояла наполненная до краёв банка.
– Чёрт – буркнул я, присаживаясь рядом – Что-то они не особо ко мне любовью пышут.
– А ты как хотел? Чтобы они тебя сразу в объятия приняли?
– Нет. Но они даже разговаривать не хотят – сказал я.
– Здесь не принято говорить много.
– Да тут прямо тридцать седьмой год.
Я мельком взглянул на мужчину у шалаша, который успел снова присесть, и с беззаботным видом смотрел на свои ноги.
– А этот кто? – спросил я у Алекса, незаметно кивнув головой в сторону сидевшего у шалаша.
– Это Мик. Так его здесь зовут. Глупый тип, потому опасный.
– Чем опасный? – спросил я, насторожившись.
– Глупостью – буркнул Алекс и быстро поднялся на ноги, захватив рукой банку – Ладно, я пойду.
– Как, уже? – я почувствовал внутри себя стремительно нарастающую неуверенность. Оставаться одному среди одиннадцати совсем незнакомых мне людей не самое приятное развлечение. По крайней мере для меня.
– Мне нужно идти – Алекс положил руку мне на плечо – Ладно тебе, не переживай. Часа через два ты тут будешь родным. У них же одна большая семья. Любят все друг друга.
– В каком смысле? – спросил я. Такое выражение в моём, двадцать первом веке значило не только то, что оно значило раньше, но и кое-что побольше.
– В смысле, в каком смысле? – удивлённо спросил Алекс.
– Ладно, забудь – сказал я, поняв, что вряд ли Алекс, попавший сюда ещё из социализма, имел ввиду что-то нехорошее.
– Иногда ты говоришь странно.
– Мы с тобой из разного времени – сказал я – Ты из двадцатого века, а я уже из двадцать первого. Это всё равно, что из разных миров.
– Эти одиннадцать – Алекс махнул головой, указывая на шалаши – Они тоже из двадцатого, так что тебе придётся подстраиваться. Сам понимаешь, они вряд ли сделают это.
Закончив фразу, он развернулся и зашагал к лесу, а я стоял и смотрел ему в спину. Алекс показался мне вдруг огромным, этаким великаном, наверное из-за того, что я уже привык к нему, как к давнему и опытному поселенцу этого мира, и с его уходом терял надёжную опору. Ведь сам я... сам я ещё был полным новичком здесь, несмотря на то, что научился охотиться на крыс и не бояться луговых червей.
Когда Алекс исчез за деревьями, я одиноко обернулся. Мик продолжал сидеть у шалаша, вяло поигрывая небольшим камнем. Инри, видимо, продолжил прерванный нашим появлением сон. Где Алина я не знал, хотя именно с ней я, наверное, почувствовал бы сейчас себя не таким одиноким.
У ямы, принятой мною за колодец, две женщины разрывали на куски тушку крысы. С одной из них, Марией, я уже пытался поговорить, но наткнулся на стену. Может вторая легче характером? Или лучше поискать Алину?
Но судя по словам ушедшего Алекса, это могло повлечь за собой большие неприятности. И тогда я подошёл к Мику, и присел рядом.
Однако и с ним поговорить не пришлось.
16
Я хотел его порасспросить об Инри, но в этот момент Инри сам вышел из своего шалаша, и расслабленно направился к двухметровому столбу, на котором красовалась «детская» снежинка. В его руках была небольшая чёрная книга.
Мик тут же вскочил на ноги и торопливо, почти бегом, поспешил к нему. Женщины возившиеся с крысой, подняли с земли огромную шкуру, на которой лежали куски тушки и тяжело потащили её к столбу. Наверное, эта шкура была как-то скреплена из нескольких небольших, а может и нет. Может быть, это была шкура того самого огромного экземпляра, которого однажды посчастливилось завалить Алексу.
Инри что-то громко крикнул. Из большинства шалашей стали выходить остальные жители деревни. Я увидел дряхлую, в клетчатом сарафане и непонятного цвета, затёртом платке, старуху, со сморщенным, как прошлогодняя свёкла, лицом. Эта та, что попала сюда с банками, понял я и улыбнулся.
Кроме старухи, появилось ещё трое мужчин возраста где-то между тридцатью и сорока, и полная женщина лет пятидесяти, в больших очках, отчего она была похожа на жирную сову. Странно, как она умудрилась уберечь очки, подумал я. Её что, не тягали туда сюда по лугу местные червяки? Хотя, в-общем-то, и у главного очки в нормальном состоянии.
Из самого дальнего шалаша вышла Алина. Так вот, где она живёт. Я не отрываясь смотрел на неё с минуту. А потом перевёл взгляд на Инри.
Он стоял возле столба, и листал книгу, видимо ища нужное место. Женщины положили шкуру под самым столбом и, чуть отойдя, застыли, как две цапли на болоте. Мик уже подбежал к ним, и встал рядом.
Старуха, что-то говоря одному из пока незнакомых мне мужчин, по-идиотски подскакивала с ноги на ногу. Камлает, что ли? – пришла в мою голову неожиданная мысль, и тут меня полностью осенило. Да они же готовятся к какому-то ритуалу. Во, шоу, блин.
В это время Инри громко заговорил, но в его голосе не было природной силы. Чувствовалось, что он сильно напрягается. Я перевёл взгляд на зеленоглазую девушку.
Алина встала чуть в сторонке от остальных, и равнодушно смотрела себе под ноги. Трое мужчин стояли почти так же. А неугомонная бабка продолжала скакать, и если бы это было не на самом деле, а, например, на экране телевизора, я бы громко и от души рассмеялся.
Я не был верующим, и все эти ритуалы и мессы меня ничуть не интересовали. Но здесь был чужой монастырь. А в него, как известно со своими уставами лезть, здоровью только хуже. Поэтому, не рискнув подойти, я так и остался сидеть у шалаша Мика, и наблюдал издалека.
Чаще других я останавливал взгляд на Алине.
Девушка не была похожа на глубоко верующую и заинтересованную в действе, чего нельзя было сказать про бабку. Та всё больше впадала в религиозный экстаз, перемешанный с явным старческим маразмом, и подпрыгивала с каждой минутой выше. Наконец, она стала при этом поднимать ещё и вверх руки, и мне пришлось слегка прикусить нижнюю губу, чтобы не заржать. Потому что, похоже это бабкино камлань стало на нехреновое движение из верхнего брэйка.
Чтобы как-то отвлечься от бабки, я стал прислушиваться к словам. Сначала они показались мне монотонной белибердой, но прислушавшись, я стал просекать тему.
Инри говорил довольно стандартные вещи для таких событий. Как-то раз меня уговорами затащили на собрание одной секты. Я не боялся попасть под влияние. Поэтому пошёл. Ради одного только интереса, да и нечем мне было заняться в тот момент.
На том собрании сектанты показывали сценку, которая должна была выражать при помощи аллегорий некоторые глубокие религиозные вещи. Но я ни фига не понял, хотя и с аллегорией до этого сталкивался. Кафку читал. Но там всё, в отличии от Кафки, было как-то мутно.
Тоже самое было и здесь.
– Мы просим его о милости животам нашим, и о данном лесом сполохе надежды дальнейшего бытия нашего, выраженного одним духом, исходящим от него единовременно и навеки – кричал Инри, время от времени оглядывая паству.
Я спокойно сидел возле шалаша, и грустно думал о сигарете. Неплохо бы сейчас сигарету.
– Каждому узревшему благоданье его, да снизойдёт, а не узревшему, тьмы время приходящее в очи набросится, дабы посрамить неверие слепотою, и увековечить боль от отрицания его могущества.
Во, завернул, подумал я, и зевнул.
В это время Инри принялся истошно орать, и все моментально попадали на колени. Одна только Алина медленно опустилась.
Ей эта клоунада похрен, понял я. Бедная девушка. Ей же всё это приходится делать, потому что по-другому здесь нельзя. Вот чёрт!
Я вдруг понял, что в следующей мессе придётся учавствовать и мне. И по-другому нихрена не получится.
Я посмотрел на троих незнакомых мужчин, потом на Мика и Михаила. А потом и на Инри.
Если бы он был один, я бы ему просто харю его хипповую сломал и всё. Чтобы просветлённого из себя не строил. Но с ним ещё пятеро здоровых мужиков, сила, с которой тяжело не считаться.
Я задумался, продолжая рассеянно взирать на происходящее. Это что же получается? Возможно уже в следующее время света я должен буду вот так же валиться на колени, как только этот очкарик начнёт истошно орать?
Мне захотелось вернуться назад. Охотиться с Алексом на крыс, и по вечерам, осоловев от сытного ужина, беседовать на отвлечённые темы. И зачем мне проходить всё это? Что узнавать? Не мог что ли мне сразу сказать, что у них тут стандартная секта?
Внутри меня стало расти негодование на Алекса. Я же не какой-то там мальчишка, несмотря на то, что до сих пор ещё мечтаю стать актёром. Я могу понимать и со слов. Мне не обязательно обжечься, чтобы понять, что пламя опасно. По той простой причине, что я уже обжигался. И не один раз. Ах, Алекс, блин, попросту перестраховался? Ну, что же, твоё право. Но, долго я тут не задержусь. В следущее же время света свалю, и это как пить дать.
Инри не унимался. Он, то просто кричал, то переходил на сумасшедший ор, а бабка в припадочных судоргах крутилась у его ног.
– Это уже нижний брейк – усмехнулся я.
Наконец Инри замолк. Все стали подниматься с колен и только бабка осталась лежать. Я уже было подумал что она в процессе погружения в бездну религии испустила дух, но вспомнил, что здесь нельзя умереть просто так.
Алина, опустив голову, почти незаметно теребила своё платье, и я невольно засмотрелся на её профиль. Боже, какой идеальный нос, подумал я. Для меня идеальный, это небольшой и красивой формы, точёный вообщем. Ну, а форма черепа... глупо конечно рассуждать о форме черепа глядя на красивую девушку, но что поделать с тем, что у некоторых из них именно та форма, которая и определяет правильный, точёный носик, большие, глубокие глаза и, идеальной формы, словно вырисованные гениальным и терпеливым художником губы. А чуть форма другая, то и всё остальное портится.
Может быть, так я рассуждал от того, что всё мне казалось либо грубым, либо утончённым. В том числе женская красота и актёрская игра.
Может быть, мне побыть тут дольше? Я ведь актёр, и в конце концов, то что я здесь – это только моя роль.
– Инго – крикнул вдруг Инри, и я невольно вздрогнул.
Он махал мне рукой, требуя подойти. Именно требуя. Я это почувствовал.
Ну, что ж, сказал я себе. Нужно решить сейчас. Либо повернуться и уйти, если они мне дадут уйти. Мало ли что в головах этих фанатиков. Или встать и подойти, став одним из паствы. А значит, и падать на колени под ненормальные крики очкастого гуру, и трепыхать перед ним бабочкой и пресмыкаться трусливым ужом. Но я ведь актёр, и это только роль, как и вся жизнь. Кто знает, может режиссёр и собирал всех их только ради того, чтобы посмотреть, как с этим буду справляться я? И плевать тогда на всё. Я всё равно главный, так пусть кое-кто и побудет немного тем самым калифом.
Я медленно, словно на моих плечах лежал мешок с камнями, поднялся.
– Инго – громко сказал Инри – Подойди к братьям и сёстрам твоим, и обнимись с ними. Ибо вы суть одно.
Ну-ну – подумал я, и не спеша пошёл к своим новообретённым «родственникам».
Вначале мне пришлось обняться с тремя мужиками. Всё это время я поглядывал на Алину, в волнительном предвкушении. Может мне сказать ей что-нибудь на ушко? Но что?
Четвёртой была мерзкая старуха. Она вскочила с земли и раскинув свои сморщенные, похожие на корни дерева руки, потянулась ко мне.
Я обнял её, стараясь как можно сократить время этой процедуры. Но бабка наоборот собиралась его продлить. Потому я, чуть ли не блеванув, закрыл глаза. В горле встал ком. Я с трудом сглотнул его, и радостно почувствовал что корни-руки, которым давно самое место в земле, отпускают меня. Следующей была жирная сова.
Алина подошла ко мне последней. Я услышал плеск морских волн и шелест листвы. Море было в её глазах, а лесом пахли волосы. Я осторожно обнял её, почувствовав, какая она хрупкая.
Она опустила глаза вниз. Это было естественным для неё здесь, и я уже успел это заметить. Ей словно стыдно чего-то, или она боится.
И я совсем забывшись, легко поцеловал её в шею, отчего она дёрнулась назад. Но мои руки её удержали.
– Восславьте же! – истошно завопил Инри – Восславьте мудрость его и силу, выраженную в Боливаре, ибо он и Боливар – суть одно!
Я, нехотя, разжал руки, и Алина сделала шаг назад.
– Алина – крикнул Инри, и в его голосе была нескрываемая злоба – Зажги огонь!
Я взглянул на Инри, его глаза сверкали. Алина присела на корточки у огромной кучи хвороста и одной рукой потянулась к глиняному горшочку.
А этот-то кто сюда приволок? – подумал я.
Подняв горшочек, она высыпала из него угли, и оперевшись на руки, стала изо всех своих хрупких сил дуть.
Я тут же кинулся помогать.
– Нет! – возопил Инри – Инго!
Я, вывернув голову, взглянул на него.
– У нас принято, чтобы огонь разжигал один человек. Тот, кого я назначу.
Я поднялся. Не нужно играть с огнём, пришёл в голову каламбур. По крайней мере, вот так вот сразу.
Алина не обращая внимания на нас, продолжала раздувать угли. Я смотрел на неё, чувствуя себя сволочью.
Инри подошёл ко мне.
– Обними же меня, новый брат – сказал он сдавленно.
Мне ничего не оставалось делать. Нужно исполнять роль. Всё остальное позже.
Он обнял меня.
Я быстро похлопал его по спине и отодвинулся. Но успел услышать его шёпот.
– Не выделывайся.
Я хмыкнул, но внутри мне стало не по себе. Его шёпот был похож на шипение змеи, знающей о силе своего яда.
Небольшое пламя наконец принялось лизать ветки. Алина поднялась, и стала вытирать кулачками глаза.
Я опустил взгляд и посмотрел на растущее пламя.
– Воистину огнём кормимые и благостью его, ибо дети мы их, грозных жителей небес пресловутых, недоступных взорам идущим не по пути его – затараторил Инри.
Тексты видимо он пишет сам, понял я. А вертит так, чтобы ужас нагоняло. Когда непонятно, тогда обязательно страшно.
Мне уже всё это порядком надоело. Глупая месса, которая и так была противна, доставала меня ещё тем, что я не мог понять, на фига она вообще нужна? То ли это у них перед каждой жаркой крысятины, то ли всё это из-за моего появления?
Стоять мне надоело, но уйти я опасался. Я вызвал у Инри раздражение, причём не хилое. Возможно, ещё одно неловкое движение, и он прикажет своей пастве бросить меня в огонь. Вместо поделенной на куски крысы.
Интересно, а Алина станет в этом участвовать?
Я бы с удовольствием проверил такой вариант, если бы был хоть малейший шанс, что удасться дожить до объявления результатов. Но с огнём – это вряд ли. Да и с чего это я решил, что Алине не наплевать на меня? Кто я для неё? Скорее всего, ещё один идиот, попавший по своей глупости в эту затянувшуюся переделку.
Инри громко захлопнул книгу и выставил вперёд руку.
Нет, только не это! – заревела внутри догадливая мысль.
Паства подходила по одному и прикладывалась поцелуем. Бабка приложилась хорошенько, секунд на двадцать.
Чем старее, тем религиозней. Видать сильно за свою жизнь переживает. Бессмертие бессмертием, а надоест, или вдруг Алекс крыс перестанет поставлять регулярно – кто первая кандидатура на шашлык? Бабка видимо об этом уже успела задуматься. Ну что ж. Значит, бабка не так глупа.
С презрением пережив долгий поцелуй старушки, я увидел, как к Инри двинулась Алина. Она шла напряжённо.
Она же боится его, вот в чём дело, дошло до меня.
Когда Алина чуть наклонилась, я заметил, что Инри слегка опустил руку.
Сука! – среагировал мой мозг.
Алина наклонилась ниже, быстро поцеловала и, тут же выпрямившись, отошла на пять шагов назад. Я заметил, что она вздрогнула.
Инри посмотрел на меня.
– Я думаю в первый раз можно без этого – сказал я, насколько мог уверенно.
– Это традиция – сказал Инри – И не думай, что ты целуешь мою руку. Ты целуешь длань его, протянутую к детям своим.
– К традициям нужно привыкнуть – сказал я. Мой голос остался уверенным. Алина бросила на меня внимательный взгляд, и я решил стоять до конца.
Но Инри неожиданно отступил.
– Ладно, в следующий раз – буркнул он, торопливо опуская руку – А теперь – он перешёл на крик – Давайте же восславим его, великого бога и творца всего сущего, отца нашего!
– Слава! – в едином порыве рявкнула паства.
– Слава! – крикнул Инри.
– Слава! – повторила паства.
Инри повернулся, нагнувшись взял со шкуры несколько кусков, и зашагал к своему шалашу.
– Слава! Слава сущему! Слава Инри! – закричала старуха ему в спину. Но Инри не обернулся.
Старуха улыбаясь бросилась к шкуре с мясом и, схватив кусок, принялась в него остервенело вгрызаться. Мик тоже подошёл и взял кусок. За ним потянулись остальные, и только Алина, проигнорировав возможность поесть, направилась к своему, дальнему шалашу.
А я, изумлённо стоял и глазел на людей, пожирающих сырую крысятину. Как в дикие, вроде как давно сгинувшие времена.
– Эй – медленно проговорил я – Может, давайте всё-таки поджарим?
На моё предложение обернулись двое – Мик и жирная сова. У Мика во рту был скользкий кусок, и он спеша проталкивал его пальцами в рот. Сова непонятливо смотрела на меня сквозь стёкла очков.
– Нельзя – наконец шёпотом, удивлённо выпятив губы, проговорила она.
Вот оно что. Он запрещает им есть жареное мясо. Только сырое. Откуда такой финт? Или он это для проверки своего могущества?
Я задумался. Неужели такое возможно? Вот так взять, и заставить всех жрать мясо сырым?
Зачем же тогда разжигать огонь? Неужели, только ради ритуала? Он искусный садист.
Сырое мясо мне есть не хотелось. Ни сейчас, ни в будущем.
Я увидел, как Инри вошёл в свой шалаш, минут через пять вышел оттуда без книги, и направился в сторону леса.
– Куда это он? – спросил я, хотя уже и не надеялся, что кто-то мне ответит.
Но в этот момент бабка проглотила очередной кусок, и я услышал её дрожащий, то ли от возбуждения, то ли просто от затянувшейся в этом безвременном мире старости, голос.
– Великий Инри ушёл в лес, чтобы помолиться в одиночестве. Великий бог лично разговаривает с ним там – она низко поклонилась и вновь принялась за мясо.
Блин, нужно что-то делать. Но что? Этот мир всё усерднее требовал от меня быть деятельнее, чем я был в мире настоящем. Там, я мог месяцами плевать на всё, валяясь на диване в квартире, и тратя понемногу скопленные остатки зарплат. Здесь так не выходило.
Я проследил взглядом за Инри. И когда он скрылся среди деревьев, я сделав непринуждённый вид, зашагал к шалашу, в котором несколько минут назад скрылась Алина. Мне хотелось поговорить с ней. Мне казалось, что она расскажет мне всё, как есть, разогнув таким образом все знаки вопросов в моей голове.
