Текст книги "Студия "Боливар""
Автор книги: Анатолий Радов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Анатолий Анатольевич Радов
Студия «Боливар»
1
Судьба – это загадка. И не многим удается разрешить, зачем она, утихомирив своей определенностью, в тайне, где-то за спиною, упорно продолжает толкать нас к тому, что навсегда изменяет наше представление, как о ней самой, так и об окружающем нас мире. И идем мы, слепые, ни о чем не подозревающие, не способные сопротивляться ее скрытой силе, с каждой минутой все ближе и ближе подступая к событиям, которые разделяют наше существование на две части – ДО ЭТОГО, и ТЕПЕРЬ.
ДО ЭТОГО – Я жил одной мечтой – стать профессиональным актером. Больше трех лет я промыкался в столице, пытаясь поступить хоть в какое-нибудь театральное училище, но все мои попытки неизменно заканчивались неудачами. И хотя я был до безумства настойчив, любой настойчивости, даже самой обезбашенной, рано или поздно приходит конец. И вот настал тот день, когда сломленный, я вернулся в родной провинциальный городок, окончательно уверившись в том, что выбрал ошибочный, или даже точнее – не свой путь, и если так угодно судьбе, дальнейшую жизнь проведу так же, как большинство жителей нашего городка.
И все потекло по привычному для этих мест руслу – работа, дом, работа. В начале, мне нередко казалось, что лучшей альтернативой такого «тихого счастья» стал бы добровольный уход из жизни, или попросту самоубийство, но со временем я привык, (человек, как оказалось, действительно может привыкнуть ко всему) и махнув на не сбывшуюся мечту рукою, стал просто жить и наслаждаться маленькими радостями своего спокойного, размеренного существования.
Одной из таких радостей было употребление алкоголя. Иногда, сильно напившись, я ругал Бога и небеса на чем свет стоит за не сложившуюся судьбу, за тягостное, бесцельное бытие, хотя и был, наверное, самым отъявленным атеистом на свете. Поэтому, в глубине души я, конечно же, понимал, что лишь ищу виноватого, а на самом деле виноват сам.
Через какое-то время, мне все чаще стало представляться, что останься я еще хотя бы на один год в столице, у меня бы все получилось, и теперь я, несомненно, был бы известен, окружен вниманием и славой, и имел толпы поклонниц. Эти мысли, в конце концов, разрушили с таким трудом давшееся мне спокойствие, и я снова стал бредить актерским ремеслом.
Мне уже было двадцать пять, когда вернулись все эти мысли об актёрской карьере, все эти мучительные сравнения грёз с серой реальностью, но как бы далеко меня не заводили фантазии, даже в самой безумной из них я не мог представить того самого «ТЕПЕРЬ», которое навсегда перевернуло мою, так и не успевшую наладиться, жизнь.
Вечер, с которого началось это судьбоносное приключение, был ветреным, и ветер казался мне живым. Я давно заметил странное именно в дувшем в тот вечер восточном ветре. Что-то в нем было пугающее, что-то не от нашего, человеческого мира, и когда он дул, казалось, что даже деревья оживают, покачиваясь кронами не бессмысленно, не в такт резким порывам, а именно по своей воле. Долгое время я не мог понять, почему так чувствую, и это непонимание многократно усиливало страх. Но однажды меня осенило – там, на востоке, находится городское кладбище, и скорее всего, ветер приносит оттуда мельчайшие частицы запаха – странного, сладковатого запаха тлена, исходящего от могил. Запаха, который невольно наполняет человеческую душу смутным, тоскливым предчувствием собственной смерти. Это объяснение удовлетворило мой мозг, и я перестал испытывать страх перед этим «неправильным» ветром с востока, но ощущение, что он несет в себе нечто опасное, прочно засело внутри.
В тот вечер я был сильно пьян. Восточный ветер раскачивал темные кроны деревьев. Иногда казалось, он сам выглядывал из-за листвы, как затаившийся хищник выглядывает себе добычу из засады. Я достал сигарету и стал искать в карманах спичечный коробок. Нашел. Но он оказался пустым. Я неспеша осмотрелся. Вокруг никого. Ни одной живой души.
– Твою мать! – выругался я вслух.
– Желаете подкурить? – раздался низкий голос за моей спиной.
Я удивлённо обернулся. Еще несколько секунд назад, оглядываясь, я никого не увидел позади себя, но факт остается фактом, передо мною стоял незнакомый человек, мужчина лет сорока – пятидесяти. Прожив четверть века, я так и не научился точно определять биологический возраст людей по внешности, да, по-моему, это и невозможно. Некоторые умудряются и в тридцать выглядеть достаточно пожилыми, а некоторые наоборот. В-общем, понять я смог одно – человек, стоявший напротив, был уже не молод, но и стариком назвать его было бы неправильно. В серой, бесформенной куртке с широкими рукавами, что-то вроде верхней половины сутаны, только без капюшона, и в обычных темных брюках, он походил на мелкого чиновника из захудалой государственной организации. В протянутой в мою сторону руке я разглядел зажигалку.
– Желаете подкурить? – переспросил он.
Для нашего городка, спрошено было слишком уж интеллигентно. Здесь никто так не разговаривал. Да и вообще, здесь уже давно никто не интересовался у незнакомых людей, чего те желают. Я лишь утвердительно кивнул головой, вспыхнул дрожащий огонек, и я подкурил, выпустив облачко мутноватого дыма.
– Спасибо.
– За что? – заинтересованно спросил незнакомец – Я только помог вам подкурить сигарету. Не думаю, что это как-то улучшит вашу жизнь – он беззлобно хмыкнул – Некоторые из тех, кому я помог больше, не благодарили меня.
– Странно вы как-то разговариваете – я затянулся и на мгновенье задержал дым в легких – Вы что, из этих? Из Свидетелей?
– Да упаси. Я разве похож на сумасшедшего? – незнакомец улыбнулся.
– Ну, вы так разговариваете... Вы юрист. Я угадал?
Незнакомец рассмеялся.
– Нет, и не юрист. Для всех их глупых и надуманных законов у меня в голове нет места. Другим занята. Я режиссер.
– Режиссер? Ну-ну – я скривил губы в ухмылке – Это чё, какой-то новый прикол? Да в этом грёбаном городе режиссёров отродясь не было.
– И, тем не менее, я режиссер – голос моего собеседника заметно похолодел – Меня мало знают, но это вполне объяснимо. Работаю в слишком уж оригинальном жанре – он неопределённо махнул рукой – К тому же последние работы были созданы очень давно, больше двадцати лет назад.
– Ну, слава Богу, не больше ста – разговор начинал меня забавлять – Вот если бы вы сказали, прошло уже сто лет...
– Нет. Чуть больше двадцати – холодно перебил мужчина – И в последнее время я подумываю вернуться к творчеству. В принципе, уже вернулся. Все что необходимо есть, и проблема только с актерским составом. Знаете, совсем не хочется брать профессионалов. Эти профессионалы – он громко цокнул языком – Лучше уж поработать с обычными, но талантливыми людьми. Вот такими, как вы, например. Даже может быть, ИМЕННО вы. Вы согласились бы сыграть главного героя?
– Да что вы говорите? – мне уже почти захотелось просто развернуться и уйти, но после этих слов внутри меня взорвалось – Значит, по-вашему, я, человек, который практически с ума сошел оттого, что не смог стать в этой хреновой жизни актером, вот здесь, в этом дремучем уголке никчемного городишки, вдруг, встретил режиссера?! И он предлагает мне главную роль?! Знаешь, по-моему, уже поздно, и тебя могут не пустить обратно в дурдом, из которого ты сбежал. Поэтому, иди-ка ты отсюда все время прямо, пока не взойдет солнце!
Я частенько любил блеснуть остроумием, хотя не всегда выходило удачно. Вот и в тот раз шутка оказалась не столько смешной, сколько грубой. Мне самому стало неприятно. Я вообще-то не имею привычки оскорблять людей, тем более человека, ничем не оскорбившего меня. Но, что сказано, то сказано, и слово, как известно, не воробей. Не знаю, насколько сильно я его тогда разозлил, внешне он остался совершенно спокоен. Но теперь я знаю, все его спокойствие только ширма. Там, внутри, он ненавидит всех и вся. Но тогда, я лишь увидел, как он с неживой полуулыбкой выслушал мою тираду, и, как ни в чем не бывало, продолжил говорить.
– Я думаю, сейчас самое удачное время для возвращения. Можно сказать – как раз то время. Новая идея, конечно, не столь грандиозная, как предыдущие, скорее даже так, простенькая вещица... Хотя и не страдающая отсутствием оригинальности. Ведь вы понимаете, что оригинальность – это основа любой идеи?
Я даже сначала и не понял, что он задал мне вопрос. Я как раз размышлял о том, зачем я вообще стою и слушаю этого идиота, явно страдающего тяжелой формой шизофрении, вместо того, чтобы пойти домой, завалиться на диван и просто благополучно вырубиться до завтрашнего утра. Тем более что ветер усилился, и я, несмотря на довольно приличное опьянение, начинал понемногу замерзать. Но видимо, в человеке всегда жива, где-то там, в самых темных, не знающих света глубинах разума – надежда. И мозг каждого из нас – это ящик Пандоры. Все чувства и мысли витают снаружи ящика, и, как бы это глупо не звучало – адекватны реальному миру. И лишь надежда, лежащая в ящике, на самом его дне, отлична от всех них. И когда мы выпускаем ее, то уже не можем противостоять ее безумной силе. И я, выпустив её, стал глупо поддаваться гипнозу этой слепой, но всесильной субстанции.
– Хорошо, допустим, все, что вы говорите, правда – проговорил я – Но тогда не понятно, что вы делаете здесь, в этом городишке? Неужели прошлые фильмы не принесли вам хоть каких-нибудь денег? Разве нет? И что, вы не можете себе позволить жить в другом месте? Пусть не в столице, но, по крайней мере, не в такой же дыре, как эта. Ладно, я. Я здесь родился, прожил двадцать пять долбаных лет, и у меня, чёрт его дери, попросту нету денег. Но будь у меня хоть минимальная возможность, уехал бы отсюда, не раздумывая. Почему же вы...
– Так получилось – незнакомец нахмурил брови – Иногда получается не так, как хотелось бы.
– А то я не знаю! – почти крикнул я, представив всю мою жизнь, с неудавшимися попытками устроить ее – Я ведь хотел быть актером, да только вот ни хрена не получилось – я развёл руками – Видимо, мать её, не судьба.
– Почему же? – голос собеседника смягчился – Я ведь предлагаю вам роль в своем фильме. Может это и есть судьба?
– Все, что вы говорите, конечно, здорово, но вы же понимаете, это как-то... Да откуда, блин, в этом городе вообще могут быть режиссеры?!
– Возможно, их здесь и в самом деле нет, но я ведь и не говорил, что живу в этом городе – он обидчиво скривил губы – На самом деле, я родился очень далеко от этого места, и прожил там достаточно долго. Вот вы сказали про столицу... да, я какое-то время работал в столице. Но однажды бросил все и стал путешествовать. Хотя, это было давно – мужчина махнул рукой – А вот сейчас я остановился здесь. Не знаю, надолго ли? Просто снял домик за городом, и вдали от суеты дорабатываю новую идею.
– Но почему вы не вернулись на родину? – мне показалось, что лицо незнакомца едва заметно омрачилось.
– К сожалению, сейчас возвращение невозможно. На это есть причины, поверьте мне.
– Какие? – я поймал себя на мысли, что уже достаточно серьезно отношусь и к этому странному человеку, и к тому, что он говорит.
– Неважно – резко ответил странный человек, явно не желая обсуждать данную проблему – Сейчас речь совсем о другом. Я хотел бы пригласить вас на кастинг, или что-то в этом роде. Вот моя визитная карточка.
Сказав это, незнакомец полез в карман своей полукуртки-полурясы, и извлек прямоугольную визитку белого цвета. На ней большими черными буквами было написано – СТУДИЯ «БОЛИВАР».
– Там, на другой стороне – продолжил он, протягивая мне визитку – Адрес дома, в котором я остановился. Запоминайте, сядете на двадцать восьмой маршрут, доедете до конечной остановки. Там увидите проселочную дорогу. Пройдете по ней метров пятьсот. От этой дороги влево отходит тропа. И вот по этой тропе пройдите еще метров триста, и там уже увидите дом.
– Ладно – я взял визитку и сунул ее в карман джинсов, заодно достав еще одну сигарету – Если я завтра вообще захочу куда-нибудь идти, то возможно посещу и вас – сказал я с идиотским кривлянием – Но не раньше десяти.
– Желаете подкурить? – интонация полностью совпадала с той, с которой он задал этот вопрос в первый раз. Один в один, как будто он говорил эту фразу автоматически. Конечно, это было странным, но разговор с ним меня порядком утомил, и мне было уже все равно, как и что он говорит. Мне хотелось спать. Алкоголь одерживал сокрушительную победу над моей физиологией. Я подкурил, и еще раз повторив, что постараюсь прийти, я попрощался и направился домой. Пройдя метров тридцать, я обернулся. Моего собеседника уже не было. По крайней мере, на том месте, где мы стояли и разговаривали. Перестал шуметь ветер, и сразу стало как-то тихо. Я подошел к дому, и бросил окурок на землю.
– Идиотизм – единственное слово, которое крутилось у меня в мозгу.
Уже находясь в комнате, я достал визитку из кармана, и еще раз взглянул на нее.
– Студия Боливар – я улыбнулся – Смешное какое-то название. Хотя нет, не смешное. Идиотское.
Я швырнул визитку на журнальный столик, разделся и упал на диван.
– Идиотизм – это слово еще какое-то время присутствовало в голове, до тех пор, пока я не вырубился.
2
Утро было тяжелым. Совершенно не хотелось ни открывать глаза, ни шевелить, ни руками, ни ногами, а хотелось вновь погрузиться в глубокий сон и забыть о своем существовании, еще, как минимум, дня на два. Но безжалостное солнце уже пробилось лучами через занавеску, и сквозь закрытые веки ударило в мозг ярким пятном. Я отвернулся к стене и натянул на голову одеяло. Но алкоголь, начавший разрушительную деятельность, и наполнивший продуктами своего распада каждую клеточку организма, не давал снова уснуть. Нужно было вставать, ходить, что-нибудь выпить, чтобы хоть как-то избавиться от неприятных ощущений. Аккуратно приподнявшись, я присел на краешке дивана. Вспомнил, что в холодильнике на кухне лежит девственно-непочатая банка пива. Это воспоминание несколько прибавило мне настроения и, покачиваясь, я обнадёжено побрел за спасительной влагой. Достал банку, открыл ее, при этом, насладившись вдохновляющей мелодией шипения, сделал три огромных глотка, и глубоко вздохнул. Утро начинало легчать.
С банкой в руке я вернулся обратно в комнату, присел в кресло и стал неспеша похмеляться. На журнальном столике лежала визитка, на которой большими, черными буквами значилось – «СТУДИЯ БОЛИВАР». Я взял ее в свободную руку и перевернул. Надпись на другой стороне гласила – «Альтернативное кино для избранных», и в самом низу маленькими буковками адрес. Я ухмыльнулся, поднес банку ко рту и залпом допил до дна.
– Студия Боливар – мой мозг нехотя зашевелился – Вчера этот придурок здорово меня разыграл. Таких визиток можно наделать сколько угодно. Хоть миллион. И потом ходить и раздавать их всяким идиотам вроде меня. Главное, при этом делать серьезный вид.
Я посмотрел на пустую банку. Ее содержимого оказалось недостаточно для того, чтобы приблизиться к более менее нормальному состоянию.
– Придется идти в магазин – я взглянул на часы – Уже восемь, а с этим чудиком я договорился, по-моему, на десять.
Не помню, подумал я тогда о встрече всерьез или нет, но уже через полтора часа я выходил из автобуса номер двадцать восемь, достаточно далеко от города, на конечной остановке его маршрута. В моей руке была четвертая банка пива за этот день, который еще не успел перевалить и за середину. По небу быстро проплывали небольшие облака, и солнце то появлялось, то исчезало. Учитывая мое состояние, это меня несколько раздражало. Не столько появление и исчезновение светила, сколько сами облака, плывущие так быстро, что казалось, будто они куда-то спешат, при этом, очень боясь опоздать. А я так ненавижу спешку.
Я осмотрелся. Вокруг никого не было. На ветке, растущего возле остановки дерева, сидела одинокая птица, и внимательно рассматривала меня, медленно вращая своей маленькой головой.
– Чё смотришь, дура? – крикнул я.
Я был уже, или лучше сказать, снова навеселе, поэтому такое внимание птицы ко мне, сильно меня раззадорило. Я даже, подняв небольшой камешек, бросил его в направлении так внимательно рассматривавшей меня птицы-дуры. Птица-дура не разделила со мной моей пьяной веселости и, решив, что я представляю для нее пусть и не самую большую в ее жизни (камешек пролетел достаточно далеко), но все-таки угрозу, взмахнула крыльями и быстро полетела прочь. Я еще какое-то время провожал ее взглядом, пока она полностью не растаяла вдалеке.
– Надо идти – подумал я, допив пиво, и сжав пустую банку – Чем быстрее разберусь с этим идиотским делом, тем быстрее вернусь в город и куплю еще выпить. Значит так, от конечной остановки нужно пройти метров пятьсот по проселочной дороге – я посмотрел по сторонам.
За шоссе была лесополоса, сквозь которую проглядывалось поле с какой-то чересчур зеленой растительностью. С этой стороны, где стоял я, от шоссе влево отходила проселочная дорога, по обеим сторонам которой тянулись лесополосы. Я понял, что помимо нее, никаких других дорог подходящих под определение «проселочная», больше нет.
– Тем лучше – решил я – Не надо выбирать.
Я поискал глазами урну. Ее на остановке как обычно не оказалось.
– Да, ладно – сказал я себе – Все равно, кроме меня здесь ни черта никого нету – и бросив банку под ноги, я безмятежно зашагал к единственной видной отсюда проселочной дороге.
Пройдя по ней примерно метров пятьсот (этот факт был установлен мною путем подсчитывания шагов от нечего делать), я увидел тропу уходящую влево. Тропа была шириной не больше метра, трава на ней практически отсутствовала, словно по ней постоянно ходили.
– Так, потом пройди по тропе метров триста, и увидишь дом. Интересно, а отсюда его что, не увидишь? Обязательно нужно пройти эти триста метров? Да это сто пудово, дурацкий розыгрыш. И на хрен я повелся?
В тот миг я практически был готов развернуться и уйти. Уйти, навсегда оставшись в «ДО ЭТОГО». Но я сделал шаг на тропу и оказался полностью погрязшим в новом, таком сложном и необъяснимом «ТЕПЕРЬ». Хотя, возможно, у меня уже не было выбора.
Сделав с сотню шагов, я увидел дом. Это было совершенно нелогичным, а потому непонятным. Еще с дороги дома не было видно совсем, и вдруг он стал видим отчетливо. Обычный, из обычного белого кирпича, одноэтажный. На фасаде черная дверь, хотя по моим представлениям, черный цвет не совсем подходящий для дверей, но хозяин, как известно – барин. Мне захотелось вернуться, и посмотреть еще раз с дороги, возможно, я просто не разглядел его. Или здесь есть небольшой бугорок, который и скрыл его от моих глаз. Но, решив, что и так уже достаточно протопал за сегодняшний день, я направился вперед, собираясь разобраться с этим феноменом на обратном пути, или расспросить о нем у тех, кто живет в доме.
Я подошел к двери. Стучаться не пришлось. Только я занес руку, как дверь открылась внутрь, и всего в метре от себя я увидел своего вчерашнего собеседника.
– Я ждал тебя – он сделал шаг назад – Проходи.
3
Я вошел и оказался в огромном холле. По дому снаружи никак нельзя было сказать, что внутри может поместиться таких размеров холл.
– Какой-нибудь обман зрения – решил я – Такое бывает. Например, если повесить на стенах много зеркал. Правда, здесь нет никаких зеркал. Но зато много дверей.
В холле действительно было много дверей. По три в каждой из трех видимых мною стен. Три впереди, три слева и три справа. Всего девять.
– Вы пришли – мой вчерашний собеседник улыбнулся – Это хорошо. Я был почти уверен, что вы придете.
– Я сам еще пару часов назад не был уверен – сказал я, но почему-то мне показалось, что я лгу, ну или, по крайней мере, слегка кривлю душой – И здесь только потому, что абсолютно свободен сегодня. Вот и подумал, а не зайти ли мне?
– И правильно подумали – незнакомец протянул руку для приветствия – Я вчера абсолютно забыл представиться. Меня зовут... Впрочем, я люблю, когда меня называют – режиссер. Знаете, мне кажется, имя не отражает сути человека. Оно всего лишь набор звуков, на который мы привыкаем реагировать. Но то, чем ты занимаешься, отражает твою суть намного точнее. Называйте меня режиссером.
– Добро – я пожал ему руку – Ну тогда, называйте меня – неудачник. Это единственное, чем я занимаюсь в жизни.
– Понимаю, понимаю – закивал головой режиссёр – Если так, то я буду называть вас Инго. По имени главного героя. А теперь пройдемте в кабинет.
Инго. Вчерашний идиотизм был с продолжением.
– Кстати – режиссер внимательно посмотрел на меня – Не хотите проверить свою удачливость? Просто так, для интереса. Видите девять дверей?
– Вижу
– Сейчас попросит угадать за какой из них кабинет – подумал я – Нашел дурака для развлечений.
Я оказался прав. Он предложил угадать, где кабинет. Мне совершенно не хотелось разгадывать его глупые загадки, поэтому я просто ткнул наобум пальцем в направлении одной из дверей. Естественно мимо. Если посчитать, у меня и было то всего чуть больше десяти процентов вероятности указать правильно.
– Нет – режиссер указал на другую дверь – Кабинет там.
– Я рад – меня начинало раздражать это развлечение для дебилов – Я пришел поговорить насчет роли, поэтому, извините, угадывать двери не натренировался.
– Не заводитесь. Это не угадывание. Скорее интуиция – мой собеседник на секунду задумался – Да, чистая интуиция. Ну что же, пройдемте в мой кабинет.
Мы вошли в кабинет. Маленькую, уютную комнатку. В левом углу стоял письменный стол, на стенах висело с десяток картин разных размеров.
– Вы сказали, что снимаете дом, а кабинет называете своим.
– Конечно же, это кабинет настоящего хозяина дома – режиссер сел в кресло стоявшее за столом и указал мне на стулья, расставленные в ряд у стены – Он художник. И сейчас где-то в Европе со своей выставкой. Вернется не раньше чем через пару месяцев. Ну, а на это время, кабинет как бы мой. Все просто.
– Ну, в-общем, да – я и сам уже понял, что сморозил глупость. Какая в принципе разница, как он называет этот кабинет, своим или не своим. Главное побыстрее понять, действительно он будет снимать фильм, или все это полный бред.
Я присел на один из стульев.
– Хотите выпить? – режиссер указал на бутылку вина, стоящую на столе – Это хорошее вино.
– Что ж, не откажусь – у меня уже появилась небольшая сухость во рту. И немного спиртного мне бы само собой ничуть не повредило.
Он достал из ящичка стола бокал и наполнил его на две трети. Я подошел, взял бокал, вернулся и снова присел на стул. Выдержав паузу секунд десять, я поднял его и отпил от содержимого сразу половину. Я знал, что вино нужно пить небольшими глотками, по крайней мере, для приличия, но привычка и жажда одержали над приличием верх.
– И так, ваша роль – режиссер взял в руку карандаш и стал медленно и равномерно постукивать им по столу – Роль простая. Вы, человек, который оказывается в необычной для него ситуации и пытается приспособиться.
– А можно посмотреть сценарий? – спросил я. По идее, насколько я знал, он мне полагался.
– Сценарий потом – карандаш на секунду перестал стучать по столу, затем стук возобновился – Сейчас мы просто решаем, хотите вы участвовать в моем проекте, или нет? У вас есть телефон?
– Есть – я постучал по карману джинсовой куртки свободной рукой.
– Отлично – режиссер откинулся на спинку кресла – Запоминайте номер – четыре восьмерки, потом тройка и снова восьмерка.
– И все? – спросил я после пятисекундного ожидания.
– Да. Это весь номер.
– Странный какой-то. Разве есть такие?
– Есть – режиссер посмотрел на карандаш, зажатый в руке – В-общем, когда вы взвешенно решите, что вы согласны участвовать в моем проекте, позвоните мне по этому номеру – он пристально посмотрел на меня – Только когда вы решите, что это действительно необходимо. Вы понимаете?
– Да – кивнул я, хотя ничего не понял.
– Только когда будет действительно необходимо – повторил он – Я отвечу только на один звонок. Если будете не уверенны, лучше не звоните. Потому что потом, когда захочется со мной связаться, я не подниму трубку. Всего один звонок.
– Зачем такая строгость? – я действительно не понимал в тот момент, зачем.
– Я люблю, когда люди серьезно и взвешенно подходят к делу. Не люблю тех, кто, не определившись, начинают работу. А работа достаточно сложная. Вчера я задал вопрос, а вы на него не ответили, помните?
– Какой? – я поморщил лоб, делая вид, что пытаюсь вспомнить, но на самом деле, я не так детально представлял себе вчерашний разговор, как ему, наверное, того хотелось.
– Я спросил об оригинальности. Считаете ли вы, что именно она является основой идеи?
– Наверное, да.
– Вот видите, вы неуверенны. А я уверен, что так и есть. Подумайте, вы живете в мире, в котором каждый день видите одно и тоже. Встает солнце, потом садится. За осенью наступает зима. Все по схеме.
– Или лучше сказать – по сценарию – перебил я.
– Очень точно подмечено, именно по сценарию – режиссер пару раз утвердительно кивнул головой – Именно, по сценарию. Вы умный человек, и очень тонко можете подметить детали. Я рад, что остановил выбор на вас. И так – оригинальность. В ней сосредоточена суть бытия, а повторение есть всего лишь отсутствие оригинальности. Поэтому я выбрал то дело, которое способно удивлять.
– Отлично! – я заметил, что мой собеседник вот-вот глубоко погрязнет в рассуждениях о не очень-то интересующем меня предмете, и тогда мне придется выслушивать очень долгий и нудный монолог. Поэтому я решил, как-то помешать этому случиться.
– Отлично! – повторил я громко – Вы правы. Как только я твердо решу принять участие в вашем фильме, я обязательно позвоню. Обязательно.
Мне, конечно, хотелось получить роль, но совсем не хотелось выслушивать какую-то чушь на отвлеченные темы. Я залпом допил вино, встал, подошел к столу и поставил на него пустой бокал.
– И так, значит, мы договорились – сказал режиссер, после короткой паузы – Вы позвоните мне, и мы тогда решим все вопросы. Когда начать съемки, и все прочее. Вы получите задаток, чтобы быть уверенным. Кстати, вы нуждаетесь в деньгах сейчас?
– Ну, как вам сказать – неожиданный вопрос о финансах смутил меня.
– Значит, нуждаетесь – он открыл ящичек стола и достал оттуда несколько стодолларовых купюр. Протянул мне – Возьмите. Здесь тысяча долларов. Не переживайте, если вы откажетесь играть, деньги останутся вашими.
Я взял деньги, глупо посмотрел на них секунд пять, и сунул в карман.
– Спасибо.
– Не за что. Я с нетерпением буду ждать звонка.
– Обязательно позвоню – я знал об этом уже точно. Если здесь просто так раздают по штуке баксов, то каким же тогда может быть гонорар? – Обязательно позвоню.
Мы вышли из кабинета и направились через холл к одной из дверей. Я не знаю, о чем думал он, но я думал о том, на что потратить деньги, даже не подозревая на что я их, в конце концов, потрачу. Если бы мне сказали, как я с ними поступлю, не поверил бы ни за что.
Режиссер открыл входную дверь.
– Ну что же, иди Инго. И удачи тебе.
Я сделал пару шагов и услышал, как за мной захлопнулась дверь.
