Текст книги "Ящер [= Холодная кровь] [СИ]"

Автор книги: Анатолий Радов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

14

Хош

– Держись за бронёй! – прокричал Хлох, а сам запрыгнул на «Ящера» и рванул к башне, перескакивая через металлические дужки и люки.

Я присел за «кормой», выглянул из-за колеса. Теплокровы оживились, перебегали – меняя позицию. Шмальнув пару раз одиночными, я попытался разглядеть «бэху». Повреждена, нет? Но сквозь пелену ещё сильней припустившего ливня теперь можно было видеть разве что метров на двадцать.

– Вот тебе и развлечение, – прохрипел я, невольно вспомнив слова Хиеха.

Хлять, сколько же вот такой хрени случается после слов – ну что, развлечёмся?

А где кстати Хиех?

Пытаясь увидеть грузовик, я наткнулся взглядом на теплокрова, который в этот самый момент клал на плечо гранатомёт. Чё-о-орт!

Щелчок флажка и две короткие очереди. Теплокров упал носом в землю, шайтан труба отлетела в сторону, он стал неуклюже подниматься, потянулся к ней. Ещё одна очередь и теплокров застыл кучей свежего мяса.

– Чёрт-чёрт-чёрт, – дрожащими руками я пытался поставить переключатель на одиночные, повторяя всего одно слово. – Чёрт-чёрт-чёрт…

И только когда мозг перестало клинить, закончил эту мозговую чечётку другим словом:

– Убил.

А следом словно отрезало. Руки перестали труситься, мысли приобрели чёткость и холодность. Ну убил. Да. И что? У меня не было выбора. Ещё секунда и он бы разнёс «Ящера» на хрен, а заодно с ним и меня.

Справа снова заработал крупнокалиберный, но ненадолго. Я вжался в броню, переждал, и потом начал стрелять одиночными по позициям теплокровов. А с их стороны огонь становился всё реже, они явно уходили от дороги.

– Хош! – сквозь потрескивание выстрелов донёсся до меня голос Хлоха. Я повернул голову и увидел, что он подаёт мне знак. Вперёд.

Кивнув, подскочил и, согнувшись, бросился к насыпи, залёг за ней, краем глаза увидел перебегающего Хлоха и ещё одного нашего. Прикрыл короткой очередью. Два трассера дали понять, что время менять рожок. Отцепил пустой, быстро вырвал из кармашка броника полный. В это время Хлох уже зарылся носом в землю прямо перед дорогой, и перевернувшись на спину, нажал на крючок подствольника. Взорвалось где-то за их бронмашиной, в ответ два невнятных одиночных.

– Хлох! Они уходят! – проорал я, пытаясь продраться голосом сквозь шум ливня, Хлох кивнул и, вскочив на ноги, бросился к подбитой «броне» теплокровов. Пришлось следовать за ним.

На дороге поскользнулся, растянулся в грязи, выругался. Шум в ушах усилился.

– Чёртов дождь, – вырвалось невольно, но повернув голову, увидел, что в этот раз дело не в ливне. К нам двигался второй «Ящер».

Ну, слава Алху. Поднявшись, я быстро преодолел расстояние между мной и бронмашиной противника, и тут уже, спокойный как удав, плюхнулся на колени рядом с Хлохом. Волнения больше не было. Вообще не было.

– Ушли, щеровы отродья, – сквозь зубы процедил мой соратник, и бросив взгляд на третьего нашего, спросил. – А где Хиех?

– К грузовику пошёл.

Он зло сплюнул, и поднявшись в рост, запрыгнул на машину.

– Отходи!

Пять шагов в сторону, Хлох спрыгнул на землю, побежал за мной, присел. Внутри вражеской бронмашины гулко взорвалось, зазвенело в ушах.

– Давай к нашему «Ящеру»! – по перекошенному лицу Хлоха было понятно, что он орал, но я слышал всё в довольно спокойных тонах.

– Понял! – прокричал в ответ и не без радости побежал обратно. Судя по всему, всё уже закончено. И слава Алху, в нашу пользу.

Пока вторая часть отряда занималась преследованием и добиванием, мы с Хлохом помогли выбраться из подбитого «Ящера» механику-водиле, потом вытащили тела командира и наводчика. Последнего пришлось доставать по частям, от взрыва ему оторвало голову и левую руку, прихватив с ней лопатку и несколько рёбер. От вида окровавленной шеи и ошмётков лёгкого, торчащего из огромной дыры в теле, меня вырвало. Я упал на колени и долго блевал, упираясь ладонями в грязь. Щера с разорванной башкой видел, и ничего, а тут накатило, да так, что хрен остановишь.

Через минут пять второй отряд вернулся. Их «Ящер» остановился совсем близко от меня, обдав облаком выхлопных газов. Я поднялся, покачиваясь и кривясь, закинул винтарь за спину.

– Хиех там, мёртвый. У грузовика, – сказал кто-то, и я машинально выругался. Ведь говорил ему – на хрен эти перебежчицы?

А этих самых перебежчиц уже вели к нам, и к моему удивлению, они не оказывали никакого сопротивления. Шли себе спокойно, а одна так и вообще улыбалась приветливо, словно видела перед собой не с полдюжины хладнокровных, а старых знакомых. Но после удара прикладом винтаря в грудь, эта улыбка с её лица мимолётно слетела. Не выдержал и ударил Хлох. Вслед за первым ударом, он отвесил ей ещё и пощёчину, а после этого притянул за шиворот.

– Канша ли ортулаки? – спросил он вдруг на неизвестном мне языке, и девка стала торопливо отвечать, ошеломлённо хлопая ресницами, а я с не меньшим ошеломлением рассматривал обеих женщин. Во-первых, это были первые «человеческие» существа противоположного пола, которых я видел после попадания сюда, а во-вторых… Мы здесь что – ради вот этих двух? Ради вот этих страшных, если не учитывать, что второй вообще под сраку лет, мы положили половину наших?

Выслушав молодую, Хлох грубо оттолкнул её и повесил винтарь на плечо.

– Соберите всех погибших и загрузите их в десантные отделения. Вы двое, прочешите окраину леса. Только быстро. Может та щерова тварь где-то рядом. Только осторожней, она вооружена. Выполнять.

Он обернулся, и поймав мой недоумённый взгляд, дёрнул головой, мол – что?

– О чём она говорила? – ляпнул я, хотя хотел озвучить тот вопрос, что назойливо крутился в мозгу – Ради вот этих? Но всё же не озвучил. Мало ли, может, я чего не понимаю. Может, это какие завербованные, у которых есть важная информация.

– Она говорила, что не убивала. Там с ними были ещё две девки. Вот одна из них и пристрелила Хиеха, а потом они сбежали. Ты ещё и языка их не помнишь, – добавил он как-то зло и зашагал к одному из «Ящеров».

Я двинулся следом. Здесь уже, оставшиеся в живых, аккуратно затаскивали тех, кому не повезло в десантное отделение. Я взялся помогать. С Хлохом мы подтащили тело того, что первым стрелял из гранатомёта, потом побежали туда, где приняла бой вторая часть отряда. Навстречу нам, тяжело сгибаясь к земле, пробежали двое наших, неся тело Хиеха. Помимо него ещё было два трупа в месте перестрелки. Одному пробило осколком лоб, второго всего изрешетило крупным калибром. Пришлось здорово потрудиться, чтобы его донести. Во-первых, мокрые грязные и застывшие пальцы практически не слушались, во-вторых, едва Хлох ухватил мёртвого подмышки, как одна из рук попросту оторвалась. Поминая всех щеров, он положил её на тело, вцепился в броник, и мы на полусогнутых двинулись обратно.

– Ещё один, – сухо бросил Хлох, когда мы подтащили изрешечённого к «Ящеру» и указал рукой за спину. Двое, принёсшие Хиеха, бросились туда, а мы принялись аккуратно усаживать мёртвого в стальное кресло.

– Майхал нам за это все чешуи выдернет, – проговорил, стоявший рядом водила первого «Ящера», вытирая ладонью разбитое в кровь лицо. Хлох молча кивнул. – Твой поедет? – спросил он, когда тело убитого было более-менее зафиксировано.

– Поедет. С чего это они так усилили конвой?

– Может из-за этой? – кивнув в сторону грузовика, предположил я. – Которая Хиеха застрелила?

– Интересно, что это за сучка? – задумчиво пробормотал Хлох и стал закрывать аппарель. Потом стукнул кулаком по дверце. – Какая-то сука-теплокровка убила Хиеха.

– Явно она не перебежчица, – тут же откликнулся ещё один из наших. – Может из спецов? У них же есть какая-то команда из девок. «Вторая сила», по-моему, называется. Или «Другая сила»…

– Да щер её знает. Ну что там?! – криком спросил Хлох у вынырнувших из пелены ливня двух бойцов, которых он посылал прочесать окраину леса.

– Никого. Ушли твари.

– Щер, – Хлох сплюнул сквозь зубы. – Этого в первый грузите! – снова закричал он, тащившим последнее тело. – Здесь уже некуда! И теплокровок туда же.

Два бойца резко взяли правее, рванули к подбитому «Ящеру». За ними заспешил и водила, продолжая остервенело стирать с лица кровь, а я, схватившись за поручень, взобрался на нашу бронмашину. Вслед за мной залез Хлох, уставился на второго «Ящера». И только когда погрузка в него была закончена и развернувшись, он подъехал к нам почти вплотную, постучал прикладом по водительскому люку:

– Хашхар, ехали отсюда к щерам!

Дара

Поскальзываясь, падая, поднимаясь, снова поскальзываясь и поднимаясь – они неслись по размякшей земле, огибая деревья и кустарник. А иногда и напрямую ломились сквозь последний, боясь потерять время. Холодные капли с листьев колко били в лицо, пропитывали одежду. Отяжелевшие и норовившие упасть штаны приходилось постоянно подтягивать, грязь на ботинках делала их неподъёмными, но Дара не останавливалась. А заодно тянула за собой девчонку, постоянно оглядываясь и готовая в любой момент нажать на спусковой крючок, если покажутся эти отвратительные зеленомордые твари.

Ливень прекратился неожиданно. Вот только был всепоглощающий шум и вдруг тишина. Словно кто-то отключил звук. Но, отключив этот звук, он включил другой. Девчонка завсхлипывала, стала молить об отдыхе. Ну, хоть немножко, ну, пожалуйста…

– Никаких остановок, – отрезала Дара. – Переходим на шаг. Если остановимся – замёрзнем.

– Я и так замёрзла, – в последний раз проканючила девчонка и замолчала, не решившись спорить дальше. Так они и шли несколько часов, больше не пытаясь заговорить, и только когда местное светило выглянуло из-за уползающих к горизонту туч и почувствовалось хоть какое-то тепло, Дара решила сделать привал.

Выбрала взгорок на небольшой поляне, долго елозила рукой по мокрой жухлой траве, но потом, плюнув, подогнула правую ногу и уселась на неё. Всё равно будет мокро, как не старайся. Ливень пропитал землю щедро, солнце ещё не скоро просушит.

Когда девчонка перестала ёрзать, дёргая скреплённую чёртовой железякой руку, Дара положила автомат не землю, и позволила себе зажмуриться, подставив лицо тёплым лучам.

– Тебе есть куда идти? – спросила она через какое-то время и посмотрела на спутницу. Та закивала.

– Родители? – поинтересовалась Дара, прикидывая в уме, как это может помочь.

– Нет. Родителей моих убило, два года назад, – жалостливо заговорила девчонка. – Бомбой. Только тётка и осталась. К ней я и шла, пока меня не поймали и не передали военным.

– За бродяжничество?

– Нет. За бродяжничество в тюрьму не сажают. Тут таких бродяжек на Рубежке и без меня хватает. Я с голоду сунулась в один двор что-нибудь поесть своровать, а хозяин поймал.

– Поня-атно, – протянула Дара, снова зажмуриваясь.

– Я до этого не воровала, – тут же с жаром бросилась объяснять спутница. – Честно. Это я в первый раз. Правду вам говорю.

– Какая разница? – Дара пожала плечами. – И далеко отсюда до твоей тётки?

– Не знаю, – жар из голоса девчонки пропал, и его место быстро заняла прежняя жалость к себе. – Я даже не знаю, где нас держали. Пока меня поймали, я три дня шла. Оголодала так, что ноги подкашивались.

– А название населённого пункта, где тётка живёт, помнишь?

– Да. Арфирк. Маленькое поселеньице. У неё с самого края хата. Ставни синенькие такие.

– А после того, как тебя поймали – везли в том же направлении куда ты шла, или в обратную сторону? – почувствовав, что подогнутая нога начинает затекать, Дара зашевелилась и пересела на левую.

– Да, – кивнула после небольшой паузы спутница. – Вроде бы туда же.

– Это хорошо, – обрадовалась Дара, но радость эту в одно мгновение сдуло, словно сухой лист мощным порывом ветра. – Merde, – ругнулась она на родном языке и, трясущейся от озноба и накатившего страха рукой, потянулась к автомату.

Из-за высокого кустарника выскочила огромная зверюга, и не раздумывая, ринулся на них. Да и чего ему раздумывать? Что ей, такой огромной махине, могут сделать два маленьких слабых существа? Ничего. Они всего лишь жертвы.

Дара успела схватить автомат, но он тут же выскочил из руки, когда её как пушинку оторвало от земли и понесло вверх. В запястье, сжатом кольцом наручников, взорвалась боль, она попыталась ухватиться за цепочку, боясь, что кость сломается, но вдруг полетела вниз. Сильно ударилась копчиком о землю, скривилась от резкой боли и стала отползать, не сводя взгляда с тела своей спутницы.

Какая-то часть его была в пасти, а точнее – от левого плеча примерно до талии. Но, несмотря на это, девушка продолжала отбиваться оставшейся рукой, правда, совсем беззвучно.

Машинально или ещё соображает, что делает? Боже, ей же очень больно.

Не в силах оторваться от ужасного зрелища, Дара вслепую шарила вокруг себя рукой, наконец, ладонь легла на стальную трубку ствола.

Она повернула голову, схватила автомат и вскочила на ноги. Взгляд скосился влево, заметив какое-то движение.

– Твою мать! А-а-а-а!

Визг вырвался сам, сжимая тело, как губку. Дара несколько раз пыталась отбросить от себя окровавленную руку, но та снова и снова оказывалась рядом. Наконец она сообразила, что рука висит на наручниках, перестала дёргаться и замолкла. Весь ужас, не находя выхода в крике, тут же перешёл в озноб. Её затрясло так, что она едва снова не выронила автомат.

В это время на жухлую траву бухнулось окровавленное тело, вся правая сторона которого представляла собой сплошную тёмно-бордовую рану с торчащими, словно растопыренные пальцы, рёбрами. Дара увидела, как это изжёванная плоть пытается подняться, и дикий ужас сорвал её с места. Она побежала, не оборачиваясь, к огромному дереву. Стала карабкаться наверх. Висевшая на наручниках рука девчонки пару раз касалась губ, пальцы скользили по мокрым веткам, иногда сдирая с них кору, срывающаяся с листьев роса обжигала лицо, но Дара не обращала на это внимания. Цеплялась с отчаяньем, искала опору.

Ещё выше, ещё надо бы.

Кроме этих слов больше ничего в мозгу не было. Она ползла наверх, даже не догадавшись повесить автомат на плечо. Так и пыталась зацепиться кулаком, в котором был зажат ствол.

Наконец, Дара поняла, что вскарабкалась достаточно высоко, замерла. Собравшись духом, оглянулась.

Тира-щер спокойно, с бездушной мордой доедал девчонку. Проглотил пережеванную плоть, отрыгнулся громко, так, что изо рта вырвался клубок пара, нагнулся и снова вцепился в окровавленное тело. Завертел головой, пытаясь оторвать кусок. Послышался хруст рёбер, и Дару стошнило.

Выданная на завтрак баланда низверглась вниз, разлетаясь во все стороны не успевшими перевариться кусочками каких-то зёрен. Дару согнуло пополам, и она едва не сорвалась следом. Тира-щер среагировал на звук, поднял голову.

Несколько минут он не отрываясь пялился на маленькое существо, смешно цепляющееся за ветки, словно размышлял – можно ли его достать с такой высоты. Но, видимо, сообразив, что вторая жертва сумела уйти, он снова принялся за остатки первой.

Не желая больше смотреть на это жуткое зрелище, а заодно и на руку, висевшую на стальной цепочке, Дара уткнулась лицом в шершавую кору дерева. Её плечи затряслись, не в силах справиться с собой, она разревелась.

Но уже через минуту зло стёрла слёзы, развернулась, и упёрлась спиной в ствол, Лязгнул затвор, приклад плотно прижался к плечу. Дара прицелилась, щёлкнула флажком, переключая на одиночные.

Пуля пробила ящеру щёку, тот взревел, и оставив пищу, бросился прочь. Дара тяжело вздохнула, и вдруг рассмеялась во весь голос, выбрасывая из себя скопившийся внутри адреналин.

Когда истерика прошла, она принялась внимательно всматриваться сквозь ветки кустарника, окружавшие поляну. Зверь мог и не уйти, а просто спрятаться.

Наконец, убедив себя, что этой твари всё же было больно, и она действительно решила свалить, Дара спустилась вниз. Шумно втянув воздух, она заставила себя взглянуть на кусок чужой плоти, болтавшийся возле ноги. Отгрызенной частью он лежал на земле, продолжая сочиться на траву кровью.

Надо от него избавиться… От неё… Надо избавиться.

Она присела, подтянула кусок чужого тела ближе, коснулась его пальцами.

Чёрт, как же мне её отцепить? Может, перестрелить возле кисти?

От этой мысли снова затошнило, стало мерзко от самой себя.

Ладно. Всё равно нужно избавляться и от наручников.

Дара принялась разглядывать их. Судя по виду, использовались не раз, возможно пружина успела ослабиться.

Она сосредоточилась, выдохнула, и резко сжав кольцо, тут же дёрнула обратно. Подалось всего на пару зубчиков, но Дара всё равно обрадовалась, проделала так ещё раз, однако дальше кольцо не раздвигалось. Ладно, – подбодрила она себя. – Может быть и этого хватит. Может ведь уже хватить, ведь так? Если бы ещё…

Взглянув на чужую руку, Дара подтянула её к себе, и прикусив губу, ткнула пальцами в развороченное мясо. Кровь была уже едва тёплой, но Дару интересовала вовсе не температура. Она вдоволь смазала ею запястье, и после этого вцепившись в кольцо, потянула его к кисти, стараясь держать ровно. Сначала оно шло легко, но на костяшках пальцев застопорилось. Дара усилила нажим, зубы впились в губу сильнее. Миллиметр, ещё миллиметр… В костяшках взорвалась боль, разлилась до плеча, и вдруг холодный металл легко скользнул дальше с такой скоростью, что тянувшая рука взмыла вверх.

– Всё нормально, всё нормально, – горячо, как молитву, зашептали губы, и Дара почувствовала, как из глаз вновь хлынули слёзы. Но их она утирать не спешила. Это были слёзы радости.

15

Хош

Бронмашины быстро летели по широкой просеке, меся размокшую землю, тихо урча и плюясь выхлопными газами, а я почему-то думал об убившей Хиеха. «Другая сила»? Специальное женское подразделение у теплокровов? А если вдруг придётся убивать вот такую, из этого подразделения? Сможешь? Тебя же с детства учили девчонок не обижать.

Хотя, наши же всяких там «кукушек» грохали во время войн, и ничего, не парились. Может, и тебя не сильно ломать будет?

Дождь то припускал, то снова прекращался. Мой термоброн давно уже не работал и последнюю часть пути я провёл в полусонном состоянии, уцепившись в ручку люка и боясь свалиться. Наконец наша маленькая колонна влетела в ворота погранзаставы, не останавливаясь, понеслась к боксам. Я, да и не только я, бросил взгляд в сторону казармы. Интересно, сильно нам влетит за эту вылазку? Сынки сынками, но чёрт побери, положить ради двух баб восемь бойцов – за такое по голове гладить не станут. Я уже молчу о том, что бабы эти вообще другого вида.

«Ящер» резко затормозил, я медленно сполз с брони и стал ожесточённо махать руками, чтобы не вырубиться полностью. Живые спрыгивали с машин, вытаскивали из десантных отсеков мёртвых и аккуратно несли их в большую беседку, стоявшую метрах в двадцати. Там укладывали тела на расстеленный брезент, снова возвращались. Двое выволокли перебежчиц, укутанных в плащи, и повели их внутрь одного из боксов.

– Щер их всех дери, – остановившийся рядом Хлох тяжело облокотился на боковую аппарель и нерадостно глянул в сторону казармы. – Хош, а ведь мы вляпались по самые макушки, – он указал пальцем на суетившихся с мёртвыми телами воинов. – Они все младшие халы и рядовые.

– А мы вроде как вообще не из этой части, – пробубнил я, перестав дёргаться. – Какой с нас спрос?

– Двойной, – Хлох цокнул языком. – А я вчера говорил Хиеху, не надо бы. Тут такое намечается в ближайшие дни, а он – давай перехватим, давай перехватим. Я ему говорю – да скоро этих горячих сучек пачками будет. Отщерил и пристрелил. Так нет же. Надо перед большим делом размяться, отдохнуть. Вот и размялся.

Он заглянул внутрь «Ящера», потом опустил толстую створку. Посмотрел на меня.

– Ну что, пойдём сдаваться?

– Хлох, я всё равно не понимаю, причём тут мы? И что тут намечается в ближайшие дни?

– Сейчас нам это старший майхал расскажет, – оставляя первый вопрос без внимания, бросил он и мягко подтолкнул меня в плечо. – Пойдём. Может и обойдётся всё, наступление скоро.

– Наступление? – я невольно вздрогнул. – Какое наступление?

– Да я не совсем правильно выразился, – Хлох пожал плечами. – А может и правильно. Вчера ж пьяные все были. Хиех что-то там говорил… или не наступление, а операция какая-то…

Он на секунду нахмурил лоб, потом вдруг резко развернулся и зашагал прочь. Я поспешил за ним, размышляя над его словами. Наступление? Да какое на хрен наступление? Нет, точно. Завтра же нужно валить в местный монастырь. Без раздумий. Как тут у них в отставку подать-то? Рапорт какой-нибудь написать?

Мы пересекли мокрый плац, специально наступая в маленькие лужицы в просевшем местами асфальте, на краю плаца остановились и долго шоркали подошвами, счищая грязь. Потом зашагали по дорожке к серому двухэтажному зданию, тяжело, словно на Голгофу, взошли по ступеням.

– Дежурный по роте! – раздался крик, едва за нашими спинами хлопнула дверь. Тут же словно из ниоткуда вырос щуплый боец, вытянулся в струнку. Хлох отмахнулся от него и потащился на второй этаж, тяжело шагая через ступеньку.

– А когда точно наступление? – осторожно поинтересовался я, но Хлох отмахнулся и от меня. Наверное, погрузился в мысли, придумывая отмазки, хотя я до сих пор не понимал – причём тут мы, щер им всем в руки?

Наконец мы застыли у кабинета старшего майхала, постовой доложил, и мы вошли чуть ли не на цыпочках. Начальник заставы сразу всё сообразил по нашим лицам, поднялся из-за стола.

– Сколько, Хлох? – спросил он, нахмурившись.

– Восемь. Хиех тоже.

– Вашу яйцекладку.

Ругнувшись, майхал заложил руки за спину и прошёлся к окну, потом вернулся быстро, замер напротив Хлоха.

– И чья это была идея? А? Парни, да вы остощерели, что ли? Вы разве не знали… ах, да, вы только вчера прибыли, – он задумчиво пошевелил губами, бросил взгляд на стол. – Но Хиех знал. Я ведь позавчера сообщил всем вейхалам и старшим халам о пришедшей из штаба директиве, – он вперил взгляд в Хлоха. – Вы вчера всё это решили в обход Хуна?

Хлох кивнул, поджав губы.

– Щер вас раздери. Что это за обстановка в части? Старшие халы держатся особняком от вейхалов…

– Только от Хуна, – осторожно перебил Хлох и перевёл взгляд на дальнюю стену, где висела большая карта. Её левый верхний уголок то ли отцепился, то ли отклеился, и был похож на гребень волны.

– Только от Хуна, – повторил командир и перевёл взгляд на меня. – И всю эту кашу заварил ты, Хош.

Я чуть было не ляпнул, что не имею к этому вообще никакого отношения, но вовремя спохватился. Пожал плечами и стал, как и Хлох, разглядывать полусвернувшийся уголок карты.

– Чтоб все ваши яйцекладки пустыми были, – снова грубо выразился старший майхал и вернулся к столу. Тут же послышался лёгкий стук, я скосил глаза. Командир задумчиво глядел в окно и ударял кулаком по столешнице.

– Ты Хлох займёшь место Хиеха. Хош пока будет командовать взводом в его роте. О наградах можете забыть.

– Но верхнер старший майхал, это же не относится к делу. Мы доставили термоброн… – начал было Хлох, но Хаулх его грубо прервал.

– Скажите спасибо, что этим только отделались. По уставу я должен на всех участвовавших в этой глупой вылазке написать рапорты, и полетели бы тогда ваши погоны…

Он осекся, постоял молча какое-то время, потом развернулся и смерил нас взглядом.

– Вы что ж думаете, я забыл все ваши выходки? Особенно твои, Хош.

Да мать твою так, – мысленно ругнулся я, проклиная бывшего владельца моего тела. Мне ж теперь хрен отставку дадут, если просить начну. Назло же не дадут.

– И неважно, что вы, парни, герои. Герои тоже должны подчиняться общей дисциплине. Хлох, Хош, – его голос вдруг стал мягче, – Подойдите к столу.

Мы переглянулись, медленно сдвинулись с места, и едва приблизились, как командир указал на карту, развёрнутую на столешнице.

– Что вы знаете об этом населённом пункте? – спросил он, ткнув пальцем примерно в центр.

– Вроде небольшой городок, – Хлох подался вперёд, пытаясь прочитать название, но майхал остановил его, вытянув руку.

– Вы должны знать координаты и имена каждой кочки в округе, – зло отчеканил он.

– А разве у кочек есть имена? – не удержался от сарказма Хлох, и майхал окатил его ледяным взглядом.

– Есть, старший хал. А если понадобится – то будут и отчества, и даты рождения, и полная история со дня возникновения до момента полного исчезновения с лица Алхоша. Я ясно выразил свою мысль?

– Ясно, верхнер старший майхал.

– Так что вы знаете про этот населённый пункт?

– Ничего, верхнер старший майхал.

– А ты, Хош?

– Так точно… в смысле, точно такая же ерунда. Не знаю ни щера, – выпалил я и спрятал взгляд в карте. Но тут же раздался уверенный голос Хлоха.

– Вспомнил. Он называет Кровлик, верхнер старший майхал. Двенадцать с половиной тысяч жителей. На юге укреплён валом. По-моему, в прошлом году там стояла пара артиллерийских расчётов.

– Ну, хоть что-то, – майхал кивнул. – Так вот, парни. Послезавтра мы должны войти в этот город и произвести полную зачистку.

– Полную? – удивился Хлох и резко распрямился. – В смысле… всех мирных, что ли? Но…

– Это приказ штаба округа, старший хал. Вам хорошо разжевали в военхоле, что такое приказ? Или мне дожевать сейчас?

– Не стоит, я всё помню, верхнер старший майхал, – Хлох нахмурил лоб. – Но их же там всё-таки двенадцать с половиной тысяч, а личный состав заставы двести сорок бойцов. И почему именно мы? Пусть спецы работают.

– Спецов пока сюда не перебрасывают. Никаких лишних передвижений войск. Поэтому мы. Кровлик в течении трёх часов будет обстреливать тяжёлая артиллерия Хлихского гарнизона. Ваша задача в это время перекрыть все дороги северного направления, а после обстрела войти в город. Вчера парни на вашей этой пьянке не объяснили разве? Что молчишь, старший хал?

Он выжидающе застыл на мне взглядом, но Хлох тут же вступился.

– Хоша там не было. Он у себя в комнате отдыхал.

– Да ну, – майхал недоверчиво усмехнулся, но тут же сделал лицо серьёзным. – Всё, парни. Здесь вопросы больше есть? Здесь вопросов больше нет. А теперь о погибших. Подготавливайте их к завтрашней отправке, соберите личные вещи. Завтра с утра прилетят два «Птера».

– Вы напишите ра…

– Разумеется, Хлох. Напишу. И подробно. О том, как теплокровы напали вчера на заставу и как парни доблестно отбили атаку. И подам прошение представить всех погибших к наградам. А оставшиеся в живых после проведения операции получат по пятнадцать суток на гауптвахте. Здесь вопросов тоже больше нет. А теперь, кру-угом, и чтобы до послезавтрашнего утра вы, щеровы дети, вели себя тише яиц в яйцекладках. Всё ясно?

– Так точно, верхнер старший майхал, – гаркнули мы в унисон, и развернувшись, с немалым облегчением зашагали к двери.

Дара

Через пару часов начало быстро темнеть. Дара отыскала огромное поваленное дерево, долго тыкала под него стволом автомата, пытаясь разогнать всякую ненужную живность, если она там есть, и только потом рискнула залезть в небольшое углубление под комлем. Судя по специфическому запаху, здесь недавно то ли жило, то ли просто переночевало какое-то животное.

Надеюсь, его сожрали местные монстры или оно само сдохло, – стала успокаивать она себя, но быстро отбросила все мысли, попросту устав думать и бояться, и устроившись поудобней, прикрыла глаза. Сон не шёл долго. И от холода, который вкупе с влажной одеждой заставлял время от времени вздрагивать, и от постоянных звуков в темноте. Вот кто-то протяжно завыл, отчего по коже побежали мурашки, вот где-то совсем близко хрустнула ветка.

– Идите вы к чёрту, – прошептала она, когда очередной истеричный крик какого-то зверя или птицы снова заставил напрячься. – Лучше буду думать, что делать дальше. Да, лучше об этом. И что делать? Что мне дальше делать?

Но, словно издеваясь, именно в этот момент сон, наконец-то, сжалился над уставшей измотанной девушкой и утащил её в свои далёкие, населённые обрывками мыслей и образов владения.

Проснулась она от раздирающего слух щебета, машинально удостоверилась, что автомат с нею, сняла его с предохранителя, поёжилась от холода, и только после этого высунулась из-под пахнущего трухой и влагой ствола. Заметив её, в небо тут же вспорхнула стайка небольших пичуг, чересчур громко обсуждавших свои утренние планы на одной из толстых нижних ветвей. Дара улыбнулась, скорее от облегчения, чем ощущая радость, зевнула, прикрывая рот ладошкой.

День обещал быть солнечным. На небе ни облачка. Тёмно-синее, насыщенное осеннее небо.

Выбравшись полностью, она осторожно поднялась, но перед глазами всё равно замелькали белые мушки. Немудрено, столько времени нормально не есть.

Осмотревшись, Дара тут же отбросила мысль поискать среди жёлто-багряной листвы что-нибудь, чем можно подкрепиться. Не хватало ещё после всех этих сумасшедших дней сдохнуть от отравления. Нет уж, лучше потерпеть. Как там бродяжка сказала – Афри… нет, при чём тут Африка? Арфирк, вроде бы. Да, Арфирк.

Повесив автомат на плечо, Дара бросила взгляд вверх и, определив, где север, неторопливо двинулась обратно к дороге.

Ну или по крайней мере к теплокровным, – подумала она, обходя первые попавшиеся на пути кусты. – Они же все на севере тут живут.

Через полчаса её стало подташнивать и мелко трусить. Остановившись возле небольшой лужицы, Дара долго смотрела на мутноватую воду, борясь со страхом и отвращением.

– Диарея – это не так страшно, как отравиться, слизывая росу с листьев, – появился вдруг в голове голос, и Дара от неожиданности вздрогнула. – Ты ведь не помнишь точно, какие ядовитые, а какие нет. Да, Тор рассказывал, но это было давно. Ох уж этот Тор.

– Ты прав, – сказала она через несколько секунд, причём сама не поняв к какой части услышанного в голове относилось её утверждение, и присела перед лужицей. В одной из коленок едва слышно хрустнуло, она слегка подалась вперёд, упёрлась левой рукой в землю, а правой ладошкой зачерпнула немного холодной влаги. Скривилась, словно в горсти было горькое лекарство, и быстро поднеся ко рту, выпила залпом.

– К тому же не забывай про кристалл, – в голосе отчётливо слышалось желание подколоть. – А если всё-таки случится диарея, он выйдет легче.

Дара отвечать не стала. Провела языком по нёбу, на который словно приклеилось несколько крупинок песка, сплюнула, и зачерпнула ещё.

Утолив жажду, она посидела какое-то время, оглядываясь по сторонам, потом снова подкорректировала направление, взглянув на солнце, и поднявшись, зашагала дальше.

А уже через час уткнулась прямо в серое широкое полотно дороги. Остановилась удивлённо.

Странно. Сюда бежали полдня почти, а назад за пару часов дотопала. Ну и вчера ещё немного прошла.

Списав всё на то, что они с бродяжкой в панике двигались кругами, Дара посмотрела по сторонам и робко шагнула вперёд. Замерла снова, вспоминая рассказ… как же её звали? Хм, даже познакомиться не успели. А про Арфирк этот, что она говорила? Тётка с самого краю живёт. Ставни синие. Вроде так. И после того, как её поймали – везли в том же направлении. Выходит, вообще не определить, где этот Арфирк может находиться.