Текст книги "Неизданные записки Великого князя (СИ)"

Автор книги: Анатолий Подшивалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

И вот наступил день "циркового представления". Погода была отличная, на небе – ни облачка и майское солнце ощутимо пригревало. Хорошо, что сделали тент над трибунами. На краю аэродрома возле полотняных ангаров выстроились в ряд все шесть "Ансальдо" и аэроплан Кетлинского. Аэродром убрали от щепок, ямы закопали. В 300 метрах от трибун, так, чтобы было видно, были посыпаны толченым известняком концентрические круги диаметром 7 метров: 7 кругов – каждому пилоту своя мишень.

К назначенному времени стали появляться авто приглашенных. Первым приехал атаман Краснов с двумя офицерами. Я подошел их поприветствовать: атаман Всевеликого войска Донского был с полковником Барановым, начальником авиации Донской армии. Я слышал о Баранове, боевой офицер, в Великую войну подполковник и начальник авиаотряда, награжденный Георгиевским оружием за храбрость. Был известен тем, что командуя авиацией у Скоропадского, отправил эшелоны с авиатехникой не в УНР, а на Дон. Подошел Кравцевич, пригласил закусить, чем бог послал, офицеры ушли с ним в палатку-шатер, разукрашенную как и трибуны, флажками-гирляндами добровольческих цветов и цветов итальянского флага, Приехали офицеры штаба, в том числе начАрт с заместителями, многие софицеры были с дамами в летних нарядах (на авиацию у нас еще смотрят как на цирковое зрелище, что же, увидите во всей красе). Появился Врангель со своим нач авиации – полковником Виташевским, тоже летчиком, увлекавшимся бомбометанием (но обычным, без пикирования)[81]81
  Как раз в описываемое время летчики Кубанского отряда Сакирич и Шоколи тренировались в бомбометании, 28 вылетов, налет 10 часов, затем в составе отряда из 4 аэропланов бомбили ст. Тихорецкую, но без особого успеха. Однако в мае 1919 Кубанский авиаотряд добился успехов в бомбежке и штурмовке с бреющего полета красной конницы, рассеяв кавдивизию пулеметным огнем: лошади в панике вставали на дыбы и сбрасывали седоков. Многие погибли не от огня и осколков, а были просто раздавлены.


[Закрыть]. Публика прибывала, я уже стал опасаться, что не хватит мест и Кетлинский дал команду солдатам принести стулья и лавки из столовой. Среди прибывших были и очень приличные барышни и Кетлинский уже расстарался перед семейством полковника с Георгием в петлице, но не для полковника, их здесь хватает (а Георгий такой у него самого есть), а для его супруги и главное, белокурой дочки. Вот, наконец, появился Главком с женой – им оставили места в центре и я присел рядом. Перед трибунами с жестяным рупором расхаживал Кравцевич, всем своим видом показывая, что он здесь хозяин. Но, на самом деле, всем распоряжался Кетлинский, он махнул рукой и механики запустили моторы (они их уже прогревали). Двигатели ровно загудели и аэропланы гуськом стали двигаться к взлетно-посадочной полосе, обозначенной извечным «полосатым носком» или «колдуном» – указателем направления ветра. Дул несильный встречный ветер и аэропланы стали один за другим взлетать и становиться в круг.

Кетлинский взял рупор и произнес:

– Уважаемые господа![82]82
  Именно так и положено, а не «дамы и господа» – это калька с английского, в русском подразумевается, что дамы – это тоже господа.


[Закрыть] Сейчас вы увидите прицельное бомбометание. Представьте, что это – не просто белый круг, а штаб, склад, защищенная позиция, батарея противника с крупнокалиберным орудием, одним словом, цель, которую во что бы то ни стало надо поразить единственной бомбой с первого захода. Итак, смотрите внимательно, господа. Бомба учебная, без взрывчатки, но по весу равна 5 пудам. При ее попадании взметнется земля и вы увидите точность попадания. Каждому аэроплану – своя мишень. Первым выполнит задание итальянский летчик на русской службе, шеф-пилот поручик Серджио Грацци.

Произнеся это, Кетлинский побежал к своему аэроплану, у которого уже был запущен двигатель и прыгнул в кабине, аэроплан вырулил к началу полосы.

Я взял оставленный рупор и произнес:

– Господа, сейчас к итальянским пилотам присоединится заместитель начальника школы бомбометания, кавалер ордена святого Георгия, штабс-капитан Кетлинский – вот он уже в воздухе.

Аэроплан Кетлинского вступил в общий круг. Все зачарованно глядели на круг из аэропланов с добровольческими опознавательными знаками на плоскостях. Я дал команду дежурному, и в воздух взвилась красная ракета. Аэроплан Серджио отделился от остальных и устремился вниз. Вот от него отделился продолговатый цилиндрик болванки и раз – в центре белого круга взметнулся фонтанчик черной земли. Затем как коршуны, с неба посыпались остальные аэропланы: все мишени были поражены, Кетлинский тоже попал в центр как и еще два пилота, разброс от центра не составил больше 5 метров. Зрелище было завораживающим, а что было бы при реальных авиабомбах! Но это в конце.

Вверх пошла зеленая ракета и аэропланы по-очереди стали заходить на посадку. Техники быстро принялись обслуживать их, а пилоты прошли к нам. Я представил их публике в том порядке как они бомбили мишени.

– Господа, небольшой перерыв и вас ждет второе отделение нашего представления.

Ко мне подошел Деникин с супругой. Пожал руку и пошутил:

– Первый раз вижу Великого князя в роли антрепренера и шпрехшталмейстера[83]83
  Шпрехшталмейстер – распорядитель на манеже, ведущий программу и объявляющий выход артистов в цирке, на цирковом жаргоне – шпрех.


[Закрыть] воздушного цирка

– И как вам, ваше высокопревосходительство, мастерство циркачей?

– Отменно, благодарю вас, адмирал

– То ли еще будет, впереди еще два отделения

Я взял рупор и войдя в роль шпреха, завопил в трубу:

– Господа, начинаем вторую часть нашего показа

Как вы знаете, многие мишени не стоят на месте и не ждут, когда их разбомбят. Это относится к бронепоездам, боевым кораблям, новинкам техники – танкам. Сейчас вы увидите бомбометание по движущейся мишени. Все семь наших пилотов выполнят упражнение по щиту, движущемуся со скоростью 40 верст в час – это скорость паровоза. Диаметр щита-мишени всего 5 метров, поэтому попасть будет трудно. Сразу могу сказать, что не у всех это получится так гладко, как с неподвижной мишенью. И такому не учат нигде в мире – только в нашей авиашколе!

Опять взлетела ракета, аэропланы построились в круг. Грузовик потащил первую мишень.

От воздушной карусели отделился первый аэроплан и сбросил болванку – взлетели шепки. – Упражнение выполнил поручик Серджио Грацци, отлично, господа!

Раздались аплодисменты.

Второй пилот тоже попал, затем промах, попадание, промах, промах.

Всего было три промаха, но болванки взрывали землю рядом со щитом.

– Несмотря на промахи, в случае применения фугасной авиабомбы от такого близкого взрыва паровоз был бы изрешечен осколками и вынужден был бы остановится. Наконец, Кетлинский – попал!

– Штабс-капитан Кетлинский отличным прямым попаданием завершает второе отделение программы.

Теперь летчики остались на стоянке, техники подвешивали боевые бомбы под все шесть Ансальдо

Я вручил рупор Кетлинскому – он начинал представление, ему и заканчивать.

Генералы оживленно обменивались мнениями:

– Скажите, адмирал, обратился ко мне Краснов, как долго нужно учиться такому бомбометанию?

– Господин генерал, это зависит от предварительной подготовки летчика. Если летчик опытный, у него может получиться дней через пять – семь: достаточно потренироваться на технике, а потом освоить неподвижную и подвижную мишень. Если начинать учить летчика с самого начала – полгода, при хороших способностях – месяца три-четыре.

– А не могли бы вы, господин адмирал, переместиться на Дон и обучить моих летчиков-донцов: гарантирую самые лучшие условия для ваших пилотов.

– Я подумаю, тем более, что мне не очень нравится здесь. Но тогда нужны такие же аэропланы – наши не могут нести бомбы весом более двух пудов против шести у Ансальдо и скорость у них в два раза ниже чем у итальянцев. Нужно строить школу, казармы, теплые деревянные ангары– в палатках обшивка аэропланов все равно гниет. Все как было у меня в Севастопольской школе – тогда будет толк.

– Представьте мне план и смету расходов на строительство.

Тем временем, Кетлинский вещал -

Господа, а теперь заключительное отделение программы: прицельное бомбометание настоящими бомбами. Там, на краю летного поля, вырыты окопы и блиндажи, позиции полевых орудий. Сейчас группа из 6 "Ансальдо" произведет бомбометание шестипудовыми бомбами. Имеющиеся у нас бомбы двухпудовые, поэтому я и не участвую в этом упражнении – мой аэроплан не поднимет такую бомбу.

Взлетела ракета, аэропланы улетели за предел видимости, потом они появились и на большой скорости один за другим спикировали на позиции. Несмотря на расстояние, было видно, что взрывы поднимают на воздух землю, бревна, доски, перемалывая условную позицию противника.

Всего было шесть взрывов как и положено.

После этого "Ансальдо" с ревом прошли на полной скорости над нашими головами, выполнили разворот и один за другим совершили четкую посадку.

После того, как аэропланы зарулили на стоянку, Кетлинский предложил желающим посмотреть на результат бомбардировки.

Я тоже поехал с четой Деникиных. Зрелище было впечатляющим: шесть крупных воронок практически по линии окопов, блиндаж сел одним углом (жаль, не было прямого попадания), зато артиллерийская позиция была полностью накрыта – от имитации орудия ничего не осталось.

– Третье действие вам особенно удалось, адмирал. Я было настроился скептически, у нас только Краснов понимает немного в авиации, остальной генералитет до сих пор считает это чем-то вроде цирка, но теперь я вижу – это грозное оружие, и будущее именно у ударной авиации, а не у разведчиков и посыльных на аэропланах.

– Ваше высокопревосходительство, я очень рад, что теперь вы разделяете мою точку зрения на использование авиации. Мне бы хотелось, во-первых увеличить штат школы привлечением русских курсантов до 20 человек с обучением опытных летчиков в 2 месяца. За это время закупить и собрать здесь 2–3 десятка "Ансальдо" и тогда можно говорить о массовом боевом применении. Во-вторых, еще мне хотелось бы провести охоту за красными бепо у Царицына, там как раз идут бои с широким использованием бронепоездов с обеих сторон. И чей бронированный кулак будет мощнее, тот и сокрушит противника. К сожалению, кроме поручика Грацци я никого из итальянцев в бой против бепо послать не могу и, как мне ни страшно потерять моих лучших пилотов и заместителей, никого, кроме Серджо и Кетлинского у меня сейчас нет.

– Хорошо, мы подумаем над закупкой в кредит у ФИАТа их аэропланов. Начинайте набирать курсантов, адмирал.

Мы вернулись к трибунам. Я увидел, что милая белокурая барышня, которой Кетлинский приносил собственный венский стул, мило беседует о чем-то с Серджио, а метрах в двадцати Кетлинский неприязненно наблюдает эту картину. Ну вот, только Монтекки и Капулетти мне не хватало, устроят еще воздушную дуэль…

Ко мне подошел полковник Баранов

– Ваше высокопревосходительство, хотел бы обратиться к вам с просьбой

– Слушаю вас, Вячеслав Григорьевич!

– Ваше высокопревосходительство, разрешите подать рапорт о зачислении меня в вашу школу и еще двух опытных летчиков приведу с собой. С генералом Красновым согласовано

– Давайте по имени-отчеству, так удобнее. Конечно, подавайте. Французским владеете? С времен кадетского корпуса и николаевского инженерного училища как то не приходилось практиковаться, но, думаю, что вспомню.

– Так вы инженер по военному образованию. Прекрасно. Буду рад вас видеть.

– Когда можно приступать к занятиям?

– Чем раньше, тем лучше. Думаю устроить охоту за красными бепо на Донском фронте в районе Царицына.

– Отлично, я только в Новочеркасск и назад, вместе с моими сослуживцами-авиаторами. Один из них – бывший гвардеец, точно с французским у него все в порядке.

Генералы собрались разъезжаться. Я принимал поздравления, представление понравилось. Но должным образом его оценил Деникин, да еще Краснов с Барановым. Врангель с Виташевским отделались дежурными фразами.

Видимо, лучше и правда, строить школу в Новочеркасске, столице Вольного Дона. И до линии фронта ближе, тут уж просто гнилой тыл во всех отношениях. Аэропланы из Новороссийска по железной дороге прекрасно доедут, если с охраной из донцов, а не из вчерашних гимназистов, всяких там НиколЯ и Вольдемаров. На следующий день я представил Краснову проект школы, чертеж аэродрома с ангарами, казармами для роты аэродромного обслуживания, жилья для механиков, летчиков постоянного и переменного состава, коттеджами для руководства школы, собственно здания школы, медицинского пункта с жильем для доктора и фельдшера наблюдательной вышки, откуда производится руководство полетами, мишенное поле с мишенями и приспособлениями для их буксировки, чтобы не подвергать риску водителя грузовика. Штатное расписание с жалованием. Список необходимого оборудования, начиная с аэропланов, автомобилей, бензина и бомб: учебных и боевых. Рационы техников и летчиков и многое еще другое.

Краснов бегло просмотрел схему городка, спросил, что это за вышка, – я объяснил. Посмотрел на штатное расписание, хмыкнул:

– Что же такое маленькое жалование себе положили как начальнику школы, да и замов надо поощрить.

– Я еще как шеф авиации и флота получаю.

– Все равно мало, – и Краснов увеличил цифры вдвое.

– А почему так много аэропланов?

– Я думаю, что школа – еще и центр переучивания на итальянские аэропланы и вижу его вообще как Центр боевого применения авиации ВСЮР, где летчиков будут учить прицельно стрелять из пулемета, вести воздушные бои и много еще всего другого. Просто сейчас важнее выпустить полсотни бойцов, способных не только бросать бомбочки для испуга врага, а полноценно разрушать укрытые объекты, охотится за бепо, вооруженными пароходами и прочим, что нужно для наступления вдоль Волги. В ближайшее время я выпущу несколько охотников за бепо, пусть покажут себя при штурме Царицына. А аэропланы, которые я прошу закупить немедленно у ФИАТа в количестве не менее 50–70 штук, проведем через бюджет ВСЮР, я после вас пойду к Главкому. Каждый выпускник Школы или Центра, пока наверно, Школы будет учиться на своем аэроплане, который получит после обучения и улетит на нем в свою часть.

– Тогда у вас от желающих отбоя не будет, каждому захочется получить новый аэроплан.

– Мы будем принимать не всех, а только опытных пилотов и введем специальный экзамен по пилотированию. Мы сможем готовить воздушных бойцов (вернее, переучивать на новую технику и показывать новые ее возможности) за месяц-два максимум.

– Хорошо, оставьте мне бумаги, я дам ответ завтра.

Деникин встретил меня тепло: Ну, герой дня и шпрехшталмейстер воздушного цирка, проси награды.

– Я хочу поощрить летчиков и техников, выступавших на показе из сумм в моей чековой книжке. Отчет по текущим финансам школы я представлю через пару недель.

Главное, я хочу вашего одобрения на закупку 70-100 аэропланов "Ансальдо" у ФИАТ, таких как вы видели вчера. Моя Школа, а в дальнейшем Центр переучивания и боевого применения авиации ВСЮР будет учить опытных летчиков летать на новых аэропланах и эффективно их применять (я практически повторил то, что перед этим говорил Краснову, только увеличил количество аэропланов – сейчас Главком урежет мои аппетиты пополам и будет еще ничего). Мне нужны эти аэропланы через месяц, то есть, их надо закупать уже сейчас.

– Вот мой рапорт о закупке техники.

– А почему вы закупаете и бензин, разве наш так плох.

– Антон Иванович, нашим бензином только моторы гробить – это неразумно, моторы дорогие и если срок службы их сократится вдвое, то лучше уж закупать топливо, тем более, в кредит. Мы экспериментировали с нашим бензином – итальянские техники наотрез отказались им заправлять двигатель, а двигатель того аэроплана, что на нем летал уже пришлось ремонтировать. Кстати школа будет готовить и техников, умеющих обслуживать и ремонтировать Ансальдо. Уже 15 наших механиков там учатся и через месяц они будут готовы самостоятельно работать.

– Да, все у вас продумано. Все же оставьте бумаги, я завтра дам вам ответ, надо уточнить у начальника тыла и снабжения…

– У того, что допустил разграбление парохода?

– Нет того отправили в отставку, а 2 его помощников – под трибунал.

– Спасибо! И последнее. Генерал Краснов предложил мне сделать Школу, а позднее – Центр у него в Новочеркасске. Обещал построить все сооружения. Краснов понимает в авиации и у него дельный начальник авиации – полковник Баранов. Я не всегда могу быть в Школе, настанет день и появятся новые задачи, которые вы мне поставите. Вот пусть и вырастают командные кадры. Я сейчас вижу, что мои замы могут возглавить дело, особенно Кетлинский, да и Баранов был лихим командиром авиаотряда (но у него и так генеральская должность, зачем ему искать добра от добра?). Но Краснов предложил мне, так, сказать, наземную помощь, чего я не увидел от Кравцевича, он смотрел на мои аэропланы как на ненужную обузу, игрушки князиньки. Буквально все надо было выцарапывать, начиная от устройства быта летчиков: я-то помню, как он их по клоповникам рассовал и холодной кашей из солдатского бачка кормил.

Поэтому и не хочу больше иметь с ним дело. Надо иметь дело с теми, кто видит чуть дальше своего кончика носа.

– Хорошо, адмирал, можете быть свободны.

Я отправился на аэродром, заехав в банк и обналичив очередной чек, в писчебумажном магазине купил пачку конвертов и папку из кожи под бумаги, не забыв выписать счет.

Прибыв на аэродром, я застал всех в приподнятом настроении. Попросил Кетлинского собрать личный состав – летчиков и техников через час. Спросил:

– Кетлинский, какое у вас жалование? И составьте мне список личного состава -

Сверху вы, потом Серджио, потом итальянцы – сначала те, кто не допустил промаха по мишеням, потом другие трое, все построчно, потом список техников.

Собираемся в столовой – список составьте сейчас.

Так, не густо получает летчик и георгиевский кавалер, подумал я, но уж три оклада заслужил за генеральский показ. Потом прикинул пропорционально заслугам остальным.

Затем в столовой, когда все собрались, я поблагодарил за службу и сказал, что командование приказало поощрить личный состав премией.

Вызываемый подходил к столу, я благодарил его и вручал конверт из плотной бумаги с купюрами внутри. Премируемый расписывался в ведомости, причем верхняя часть списка закрывалась и никто не видел, какую сумму получил их коллега. Потом я сложил лист так, что остались одни техники и там суммы были одинаковые – уже расписывались все подряд.

Когда процедура была закончена, я сказал, что это – всего лишь деньги, но есть нечто гораздо выше – это то, что собравшиеся здесь защищают правду, справедливость и цивилизацию против хамства, разрушения и варварства.

После того, как процедура награждения премиями была закончена, ко мне подошел Кетлинский и сказал, что летчики просят меня отобедать с ними. Я согласился. Пилоты скинулись на вино и кое какие местные немудреные деликатесы, были ранние овощи и зелень в большом количестве. Я спросил Серджио, дают ли им овощи и зелень постоянно, он ответил, что они здесь дешевые и их покупают из общих сумм, а вообще на питание они не жалуются, привыкли к местной кухне и особенно им нравится "борстч" и сибирские равиоли "пельменьи". Кстати, "пельменьи" были на столе и я отметил, что они вкусные.

Так, за вином и беседой протекло время. Я заметил, что и Кетлинский немного говорит по-итальянски, а разговор после второго стакана вина пошел гораздо оживлённее именно на смеси двух языков. Только два пилота как-то не принимали участия в общем разговоре, поели и ушли. Я решил выяснить, в чем дело и тоже вышел на свежий воздух.

Улучив момент, обратился к ним. Спросил, почему они не принимают участия в общем веселье, может быть, что случилось дома? Они мне пожаловались на Кетлинского: по их словам, он ведет себя как диктатор, обращаясь с ними как с солдатами, а они – гражданские пилоты и по контракту только обучают русских, а не выполняют их приказания. Это Серджи надел русские погоны, вот пусть он и подчиняется, а они не будут.

– Вот как, Кетлинский с диктаторскими замашками, цукать решил?[84]84
  Цук – в военных училищах того времени то же, что и «дедовщина»: старшие заставляют младших выполнять несвойственные для службы поручения, вплоть до издевательств.


[Закрыть] Надо будет разобраться.

Так, с разговорами, я дошел с итальянцами до их казармы, посмотрел на общую чистоту, проверил воду в душе. Все в порядке, теплую воду греют, полы чистые.

– Вернулся в столовую, там сидело трое итальянцев, уже навеселе и пели песни под гитару, весьма мелодично, наверно итальянцы рождаются с врожденным музыкальным слухом. Я спросил, где Серджи и Кетлинский, они только махнули рукой, мол ушли…

Ну вот и все, с Кетлинским потом поговорю, он, наверно отдыхать пошел, не буду делать ему выволочку сразу после премии, это неправильно.

Я пошел к машине, но тут увидел, что ко мне бежит один из техников, по-моему как раз работавший с Серджио.

– Эччеленса, Эччеленса – еще издалека закричал он, опасаясь, чтобы я не уехал.

Что еще, неужто техники на выпивку зовут. Нет, с меня хватит..

Техник подбежал ближе. Да я его видел у аэроплана Серджио – низенький с усами шеточкой, как у их короля, только толстый, а не худой.

– Великий князь, ваше высокопревосходительство, там Серджио с русским капитаном пошли драться. Серджио взял у меня браунинг, только стрелять он не умеет, я как-то учил и он не попал в мишень с десяти шагов, это ему не бомбы кидать, тут другое дело – бормотал толстяк. Быстрее, а то капитан его убьет.

Я махнул рукой шоферу, он завел мотор и подъехал ко мне.

– Где? – спросил я техника.

– Вон там, в лесочке.

Мы прыгнули в машину и помчались. Доехав до лесочка, увидели невдалеке две фигуры, стоявшие шагах в десяти друг от друга.

– Стой! – заорал я. Капитан, поручик, немедленно прекратить!

Что это вы удумали? Дуэли разводить? А знаете, что в военное время дуэли запрещены и выживший будет повешен по указу еще Петра Великого[85]85
  Действительно, был такой указ о повешении выжившего, но все равно дрались, потому что царь обычно миловал, особенно обиженного, если тот убивал обидчика, ограничиваясь церковным покаянием. В мирное время Александр III разрешил поединки через суд офицерской чести, в военное время их, поединки, то есть, запретили в любом виде.


[Закрыть] (это я для Серджи старался)? Кетлинский, сдайте оружие, поручик Грацци! Ваш пистолет! Оба трое суток ареста! Мальчишки! Стреляться решили? Вот отправлю вас ловить большевистские бепо, кто больше настрогает, тот и выиграл дуэль! Вот там храбрость нужна, а продырявить своему же сослуживцу лоб – это предательство общего дела. В мирное время еще куда не шло драться, но на войне я не потерплю. Вперед, в казарму марш!

Я забрал у них оружие, потом, украдкой, вернул браунинг технику и велел его больше Серджи не давать, сказать, что я забрал и все.

Я еще погулял, чтобы успокоиться, но на душе кошки скребли. Я увидел, что у Серджи горит лампа и пошел к нему, а то еще наделает глупостей.

– Серджи, открой, это я. Расскажи, что случилось, Вы же, вроде, друзья с Кетлинским?

Я увидел, что на столе горит лампа, а под ней чернильница и лист бумаги, наполовину исписанный ровным почерком.

– Господин адмирал, это не то, что вы подумали. Я не писал предсмертную записку. Это письмо девушке, в которую я влюбился и которой, надеюсь, я не безразличен.

– Это та стройная маленькая блондинка, которая была на показе с родителями?

– Да, это она и Кетлинский грязно выразился про нее, за что я и дал ему пощечину.

– Я видел, что Кетлинскому она тоже понравилась, он и так и сяк вертелся рядом, но девушка подошла именно к тебе, значит, она выбрала тебя и ты ей нравишься. А Кетлинский приревновал, он, конечно, талантливый летчик и храбрый офицер, но он бретер и ему человека убить – что муху прихлопнуть.

– Да, я понимаю, но по-другому я поступить не мог.

– Я тоже поступил бы так как ты, поэтому я тебя понимаю, мой мальчик. Хорошо, пиши письмо, и ложись спать, как у нас говорят "утро вечера мудренее", чтобы было понятнее – утром все проблемы решаются сами собой. Я еще крестить твоих детей буду!

– Правда!?

– Да не будь я Великий князь и адмирал!

– Вы так добры ко мне, господин адмирал. Но кто я – всего лишь поручик без роду и племени, а она дочь полковника, который вот-вот станет генералом.

– Какие твои годы, Серджи, ведь каждый солдат носит в ранце маршальский жезл![86]86
  Приписывается императору Наполеону «Tout soldat francais porte dans sa giberne le baton de marechal de France». Буквально: Каждый французский солдат носит в своем ранце жезл маршала Франции.


[Закрыть]

Перед отъездом я зашел к дежурному по отряду и попросил передать штабс-капитану Кетлинскому, что завтра в 12 жду его в штабе Главкома. А дома меня ждало письмо от Ксении. На конверте было написано. В действующую Добровольческую Армию, адмиралу Романову. И вот ведь дошло с адресом "на деревню дедушке". В письме моя жена сообщала, что я стал дедом, у Андрея 10 марта родилась дочь, назвали Ксенией. У них все хорошо, живут в Виндзоре, в доме, предоставленным королем Георгом. До нее доходят обрывочные сведения о моей деятельности, что я прилетел на аэроплане в Италию, купил там целый пароход оружия, подавлял бунт анархистов на корабле и грозился обстрелять Стамбул, если турки не пропустят мой пароход, а теперь инспектирую авиацию и флот у Деникина. Еще "добрые люди" рассказали ей о моем романе с какой-то дамой полусвета и даже показали фото, где я с ней (интересно в каком виде, хорошо, если на приеме с бокалом шампанского, а то если Джулия меня опоила меня так, что можно было сделать фото с магниевой вспышкой, откровенное, в постели). То-то я ничего не помню о той ночи… Ладно, что было, того не вернуть.

Я ответил, что рад тому, что она нашла меня, а то мне не у короля английского ее адрес спрашивать или писать "королю Георгу для великой княгини Ксении Александровны". Про меня много всяких слухов ходит, поскольку еще с Конференции я в поле зрения всяких разведок и контрразведок, но то, что у меня теперь две Ксении, которых я люблю и которые для меня так много значат, – это истина. Ну и много чего в этом духе. Потом нашел оставшийся конверт и решил завтра отправить письмо из штаба на обратный адрес в Виндзоре.

Утром я узнал у Краснова, что средства у Донской армии на постройку и обеспечение авиагородка найдутся, но аэропланы пусть закупает командование ВСЮР. По месту сделаю выбор сам, мне нужно, чтобы железнодорожная ветка подходила к аэродрому или была недалеко, чтобы быстро достроить дорогу – завтра я буду в Новочеркасске, прилечу на аэроплане.

После этого пошел к Главкому. Деникин одобрил покупку 100 аэропланов (Ура!) и сказал, что вместе с представителем ГлавАрта для закупки артиллерии (пушки, что я привез, понравились, они были легкие и легко транспортировались, в Кавказской армии Врангеля они использовались как горные орудия, снимались с лафета и перевозились отдельно, кроме того цена на них в прейскуранте была раза в два ниже той, что просят за свои 75 мм орудия французы) поедет и моя заявка. Наверно будет караван из 2 пароходов и они запросят у итальянцев минимум миноносец для охраны. Так что, через месяц я могу получать аэропланы.

В коридоре меня ждал Кетлинский. Непорядок, но у меня в штабе нет кабинета, у всякой тыловой сволочи есть, а у адмирала – нет. В общем, накостылял Кетлинскому за диктаторские замашки -

– Николай, – сказал я ему, – я на тебя надеялся, заместителем своим сделал, хотел вообще школу на тебя оставить, а ты тут удумал своего друга застрелить, союзника, который в нашу тьмутаракань приехал нас учить, на службу пошел, а тут ему свой же друг пулю в лоб.

– Он мне по морде съездил при всех.

– Так за дело съездил ведь, я и сам на его месте точно так бы поступил. Или это неправда?

– Правда. Прошу уволить на фронт.

– И отправлю, не волнуйся, только по делу. Ты летать выучился на "Ансальдо"?

– Ну так, не очень.

– Так, слушай приказ: за неделю научишься летать на? Ансальдо" и бомбы класть как бог.

А после, как и обещал, отправлю тебя с Грацци выяснять на большевистских бепо, кто из вас храбрее.

– Есть, господин Адмирал.

В Новочеркасск я вылетел с Серджио на "Ансальдо? с двойной кабиной для инструктора (сзади) и ученика (впереди) – один из шести был именно такой[87]87
  Теперь это называется «спарка» – имеет двойное управление. Инструктор может отключить управление курсанта.


[Закрыть]. Я указал в заявке на 100 аэропланов 10 с такой кабиной, специально для Школы. В Новочеркасске мы приземлились на аэродроме Донского отряда. Нас встретил Баранов и еще два офицера, которые собирались идти курсантами. Они завтра отправлялись в Екатеринодар. Поговорив с ними, я подписал их рапорта. Все трое с интересом осматривали Ансальдо, мощная машина им явно нравилась. Тот, что бывший гвардейский ротмистр, Глеб, на вполне сносном французском говорил с Серджио, рассматривая аэроплан, потом попросил разрешения посидеть в кабине, примериться к управлению, попосмотреть на приборы. Ему понравилось, следом полез Баранов и второй летчик, Сергей (я объяснил Серджи, что они тезки и что это значит). Осмелев, Баранов попросил порулить по земле, получив разрешение, он пересел в кабину курсанта, а Серджи занял место инструктора. Солдат аэродромной команды крутанул винт и горячий двигатель тут же запустился. Они порулили по аэродрому, потом сел Глеб, а потом и Сергей. Баранов, набравшись наглости, а я этого и ожидал, попросил сделать круг в воздухе, естественно, вместе с Серджи. Хорошо, только первым полетит Глеб, он лучше поймет команды инструктора и потом расскажет вам, а уж после этого вы с Сергеем. Глеб сел вперед, Серджи занял кабину инструктора и стал объяснять что-то в переговорную трубу, Глеб кивнул и машина начала разбег. Взлет, коробочка[88]88
  Полет с 4 разворотами и заходом на посадку – начальное упражнение при освоении любой техники.


[Закрыть], посадка. Отлично, Глеб объяснил что-то сослуживцам, они кивнули, потом настала очередь Баранова. Тоже, без сучка и задоринки. Сергей совсем немного «скозлил» – подпрыгнул при посадке, но это с непривычки на новом аппарате даже с опытными пилотами случается.

Главное – все довольны и счастливы, аппарат и летчики целы. Летают они уверенно, не новички, сразу видно. Баранов сказал, что отправил две бочки лучшего бензина и показал точку на карте, где их будут ждать казаки. Вокруг плоская как стол, степь, даже сусличьих нор нет. Теперь с местом авиагородка. Баранов было намерился чтобы Школа была при авиаотряде, но я сказал, что у нас секретные методики обучения и лучше, если меньше лишних глаз, но железная дорога должна быть и поле ровное для аэродрома и полигона.

Хорошо, я полечу на своем Ньюпоре, а вы за мной, покажу несколько хороших мест. Так и сделали. Второе нам понравилось. Железнодорожная ветка есть, Дон рядом – можно и по воде грузы возить, да и искупаться пилотам и техникам в жару хорошо.

До города не далеко и не близко. Дорога до города хорошая: в штаб ехать, или, случись чего, в госпиталь – не то что в Екатеринодаре с аэродрома добираться. Места много. Решено – здесь

Приземлились, я сказал Баранову о выборе – он одобрил, от отряда по прямой – 10 минут лету.

Нас пригласили на обед, но я отказался, оставив за себя Серджио. Мне нужно успеть застать в штабе Краснова и доложить о своем выборе.

У Краснова в штабе меня поразила исключительная дисциплина. Казаки, увидев мои погоны, тянулись "во фрунт" как в старые времена.

– А я-то думал, что у вас казачья вольница – сказал я Краснову.

– Это сейчас, летом, а как сев или уборка урожая, казаки все норовят прямо с фронта улизнуть домой, благо близко, – ответил атаман, – так что надо до сентября-октября с красными разделаться.

– Я выбрал место, надо строить авиагородок прямо сейчас, начиная с ангаров и казарм. Через месяц здесь будет сотня аэропланов, их надо укрыть от непогоды и начать собирать, Для этого нужны ангары. Пока собираем, полсотни летчиков выучатся на них летать, бомбить и стрелять по-новому.

Как по новому – через неделю вам покажет пара моих пилотов, они должны базироваться ближе к Царицыну и будут охотиться на бепо.

– Это кто же? – поинтересовался Краснов.