Текст книги "Ключ к Бездне (СИ)"

Автор книги: Анатолий Михавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

   Жрать хотелось просто невыносимо, болело избитое тело и отвратительно зудела кожа, начиная издавать ощутимое зловоние. Если запах начинал доставать меня, предполагаю, насколько круче всё было бы для посторонних.

   Смысла сидеть на месте, размышляя о неприятностях и неудобствах не было – от этого их количество не уменьшалось. Поэтому я, постанывая, покряхтывая и поскуливая (перед кем здесь корчить героя, я ж не герой кина какого-нибудь?) поднялся на ноги и поплёлся туда, куда меня направлял ствол Калашникова. Идти стало намного труднее, чем вчера: я даже не видел, куда ступает нога, поэтому количество падений резко возросло. Несколько раз, я только чудом уберегал лодыжку от перелома, цепяясь руками за стены, когда ступня попадала в щель между камнями.

   Кроме всего перечисленного, меня мало-помалу, начинал доставать подкрадывающийся страх. А кто бы ещё мог так долго блуждать в абсолютной тьме, ни разу не задумавшись о тех тварюках, которые могли в ней скрываться? С трудом сглатывая (проклятье, теперь ещё и пить захотелось!) я озирался по сторонам, совершенно отчётливо видя чьи-то огромные глаза, за плечом, следящие за каждым моим шагом. Стоило обернуться и глаза ускользали, оставаясь за спиной. Хорошо, хоть дорога стала намного ровнее, иначе от этих постоянных оглядываний, ногам пришёл бы конец. Меня начало трусить мелкой дрожью (исключительно от страха), поэтому автомат, в который я вцепился, ходил ходуном, словно у него начался эпилептический припадок.

   Наконец я уловил несомненное движение и резко обернулся, сметая сапогами мелкие камешки, блеснувшие точно стекло. Блеснувшие? Дуло автомата было направлено на мою тень, отчётливо выделяющуюся на стене пещеры. Должно быть мозги остались где-то в темноте, выскочив из головы во время очередного падения. Опасаясь спугнуть удачу, я медленно повернулся и увидел впереди светлое пятно. Там должен был находиться выход наружу. Хрюкнув от радости, я устремился к свету, загребая ногами мелкий песок.

   Наращивая скорость, я не заметил, как тоннель пошёл под уклон. Песок, по которому я бежал, изъявил желание донести меня до места назначения, без моего участия. Когда до меня это дошло, я уже устремлялся с микроскопическим водопадом в конусообразную воронку. К счастью, дно этой впадины заполнял мелкий золотистый песок, поэтому, ради разнообразия, в этот раз всё обошлось без обычных ударов головой о камень. Удовольствие, от мягкого приземления, несколько омрачало содержимое рта, которое пришлось очень долго выплёвывать, прочищая глаза и выдирая песчинки из слипшихся волос.

   Здесь было так светло, точно я находился на пляже, жарким июльским полднем. У меня даже мелькнула идиотская мысль, что вышел на свободу (ага, такая жара в ноябре-то месяце!). Однако, когда глаза привыкли к яркому свету, то стало ясно, как именно обстоят дела. Сияние исходило из странных полупрозрачных груш, усеивающих высокий потолок пещеры, куда я так удачно попал. Помимо света, эти люстры, испускали ощутимое тепло, поэтому стоило закрыть глаза, и иллюзия пребывания на пляже стала бы полной. Не хватало лишь шума прибоя и человеческой речи. Впрочем, нет – только шума волн, ведь кто-то недалеко от меня вёл негромкую беседу...Что?! Я даже подскочил вслушиваясь в тихий разговор, который становился всё громче.

   Люди несомненно приближались, и я начал карабкаться по стенам воронки, на дне которой так вольготно расположился. При этом выяснилось, этот пляж имеет одну пренеприятнейшую особенность: его склоны оказались абсолютно гладкими и мои руки беспомощно скользили по их блестящей поверхности, а я скатывался вниз, раз за разом погружаясь в тёплый песок. Долбаный пляж превратился в мышеловку, не имеющую выхода! Меня бросило в жар, а потом в озноб, когда я сообразил, что могу навсегда остаться здесь, не сумев подняться наверх.

   – Эй, люди! – завопил я, зарываясь лицом в песок и выныривая из него, подобно пловцу, – помогите, мать вашу!

   – Ну, с водой имеются определённые проблемы, – сказал голос, знакомый до боли, – зато мы поймали какую-то рыбу.

   – Не может быть, – выдохнул другой, столь же знакомый голос, – твою мать, вот это номер!

   Швед и Круглый стояли на краю воронки и с интересом смотрели на меня, держа под прицелом своих автоматов. Если на физиономии Круглого я не прочитал ничего, кроме удивления, то морда лысого водителя отражала явную неприязнь. К тому же палец он держал на спусковом крючке, будто собирался застрелить меня в любой момент.

   – Вытащите меня отсюда! – крикнул я.

   Круглый пожал плечами, а после крутнул моток верёвки, заставив её конец шлёпнуться где-то рядом со мной. Ухватившись за шершавый канат, я начал карабкаться по крутому склону, поскальзываясь иногда на его гладкой поверхности. Видимо события последних дней оставили неизгладимый отпечаток на моих мозгах, потому как на полдороге меня замкнуло и поскрипывая зубами, я начал обещать расправиться со всеми засранцами, которые загнали меня в это дерьмо. Что именно я говорил – не помню и сам, помню только, ругательства сыпались из меня, как из рога изобилия. Скорее всего подобное изъявление чувств было, всего навсего проявлением радости, по случаю моего спасения. Но этого никто не понял и не оценил.

   Стоило мне забраться на край воронки, как в мой лоб упёрся ствол Калашникова и

   Швед, скаля крепкие зубы, злобно пропыхтел:

   – Ща поглядим, сука, кто кого кончит! – он толкнул меня дулом автомата и взревел, – а ну давай сюда ствол, падла!

   Если до этого помрачение моего рассудка было частичным, то после этих слов оно резко перешло в полное затмение. И в этом абсолютном мраке взошло багровое солнце ярости, озарив мне дорогу, по которой следовало идти. Ощущая пульсацию злости по всему телу, я очень медленно снял с плеча автомат и протянул его Шведу. Круглый, в этот момент, скручивал верёвку, индифирентно поглядывая в нашу сторону. Лысый, продолжая скалить крепко сжатые зубы, отнял Калашников от моего лба и ухватился лохматой лапищей за цевьё боевого товарища, по несчастью. Тогда, хрюкнув от напряжения, я из последних сил пихнул его, и Швед издав короткий взвизг, отлетел на пол. Круглый мгновенно бросил недоскрученную бухту и потянулся к оружию. Однако, даже опытному профессионалу потребуется определённое время, чтобы проделать все эти манипуляции. Достать пистолет из-за пояса можно намного быстрее, даже если ты не слишком часто занимаешься такими вещами.

   Как человек, знающий цену своей жизни, Круглый тотчас оставил оружие в покое и поднял обе руки вверх. Ему было хорошо – он знал, что делает. А я оказался в полном тупике. Припадок ярости прошёл, и я растерялся. Убивать я никого не собирался, а отпустить их...Ну тогда Швед немедленно снесёт мне полчерепа. Связать двух опытных бойцов? Ха-ха, мы не в кино. И как же мне поступить?

   К счастью, проблема разрешилась сама собой. Я успел заметить короткий взгляд Круглого за мою спину и поразмыслил: насколько близка подобная ситуация к тем, о которых я читал в книгах. Мысль эта оказалась последней. В следующую секунду мир перед глазами, разлетелся мириадами осколков, разнесённый взрывом, который почему-то, пришёл со стороны затылка.

   Очевидно я продолжал спать в той же пещере, со светящимися стенами и всё увиденное было лишь продолжением сна, где мёртвый Сергей приходил ко мне в гости. Вот только я почему-то съезжал с того камня, на котором спал и при этом, очень больноупирался затылком в стену тоннеля. И вообще – голова болела просто невыносимо, словно я пропьянствовал весь вчерашний день. Чёрт! Как я не догадался! Нет никакой пещеры. Просто я ещё не проспался, после той ночной гулянки с кумом и всё, произошедшее, мне приснилось. Сейчас я открою глаза и увижу разъярённую жену, которая...

   Я открыл глаза и увидел разъярённого Шведа.

   Я закрыл глаза.

   – Живой, сукин сын! – сказал Швед, – твою мать, точно говорят, говно не тонет! Вобла, ты чё, не могла приложить этого козла посильнее?

   – Я и не собиралась его убивать, – голос Воблы, – честно говоря, я бы его вообще не трогала, если бы он не достал пистолет. А круто он тебя сделал, Швед!

   – У-у, сука! – я почти не узнал лысого по этому рычанию, – ща я его урою!

   – Никто никого не уроет, без моего разрешения, – ровный голос Зверя, – Вобла, ты что-то хотела сказать?

   – По-моему, я уже достаточно высказалась по этому поводу, – голос утомлённый, словно его обладательница устала повторять одно и то же, – у этого засранца имеется редкий дар – выживать в экстремальных ситуациях. Да, он абсолютно бесполезен, как боец, невнимателен и несобран. Лучше всего ему лежать на диване и потрахивать жену. Но я сама бывала в ситуациях, когда гибнут опытные профессионалы, а подобные ему, каким-то чудом умудряются уцелеть. В то же время, они могут ломать руки и ноги в самых обычных ситуациях.

   – Это правда, – судя по всему, к обсуждению моей персоны подключился Теодор, – знал я одного писаришку. Ничтожный, надо сказать человечишка, бабник и пропойца. Однако, когда его эскадрон трижды окружали, истребляя до последнего человека, он один умудрялся выжить, все три раза. Потом он помнится, проворовался и его отправили на каторгу.

   – Вот именно поэтому я советовала оставить его тогда, – сказала Вобла, – возможно, мы избежали бы той катастрофы.

   – Да, сучка, помнится ты предлагала послать меня, – сипнул Швед, – я тебе этого никогда не забуду!

   Я даже приоткрыл глаза, от удивления. Неужели эта злобная женщина-доска, так долго трепавшая нервы и подкалывавшая неудачника, пыталась спасти мою шкуру? Швед, набычившись глядел на Воблу, и его лысина побагровела, от прилившей к ней крови. Вобла, однако, была ничуть не обеспокоена гневом разъярённой собачки. Круглый, стоявший рядом с ней, размеренно очищал мой автомат от грязи и ехидно улыбался. Улыбка достаточно странно смотрелась на его физиономии. Видимо не очень часто приходилось веселиться этому человеку.

   – А ты чувствуешь себя обиженным? – спросил Круглый самым что ни на есть невинным тоном, – может быть тебя кто-то обидел?

   Похоже вопрос был не так уж невинен, как могло показаться, и кожа Шведа сменила свою багровую окраску, приобретая тёмно-фиолетовый оттенок. Никогда не думал, будто у живого человека может быть такой цвет кожи. Глухое рычание вырвалось из груди лысого здоровяка, и он ринулся на Круглого. Точнее, попытался это сделать, но Зверь, стоявший за спиной Шведа, видимо был готов к подобному обороту и ухватил того за плечи. Порыв оскорблённого водителя оказался настолько силён, что даже великан, удерживающий его, покачнулся, а сам Швед шлёпнулся на колени.

   – Обидели, – как ни в чём не бывало, бормотал Круглый, укладывая оружие на пол пещеры, – оскорбили, опустили, можно сказать. Просто ужас какой-то!

   – Прекрати, – оборвал его Зверь, но без своей обычной строгости, точно последняя шутка забавляла и его, – не хватало ещё перестрелять друг друга.

   – Я попрошу вас прекратить подобные скандалы, – Теодор вышел вперёд и похлопал Зверя по плечу, – обстоятельства последнее время складываются не в нашу пользу. Не стоит усугублять положение.

   – Ё...ные суки! – завопил Швед, вырываясь из цепкой хватки Зверя, – я вас кончу, уроды! Петухи, вонючие!

   Так же спокойно, как и всё, что он делал, до этого, Зверь снял свободной рукой автомат с плеча и приставил дуло к затылку Шведа. Не в меру разбушевавшийся водитель мгновенно утих и только косился на оружие, угрожающее его драгоценным мозгам.

   – Или ты успокоишься, – негромко сказал гигант, прижимая голову Шведа к полу, – или нам придётся оставить тебя здесь. Для меня это будет не слишком большая потеря. Я имею в виду потраченную на тебя пулю.

   Поскольку ни бить, ни убивать меня больше никто не собирался, я решил полностью прийти в сознание и подняться на ноги. Лежать, упираясь в жёсткий камень затылком, отбитым Воблой, было не слишком удобно. Упёршись локтями в пол, я медленно приподнялся и осмотрел место, куда меня притащили, пока я был без сознания. Нынешняя пещера оказалась совсем небольшой, напоминая формой и размерами железнодорожную цистерну. С потолка этого круглого «контейнера» свисали какие-то лианы, бледно-фиолетового цвета. Кажется, они слабо светились, но в ярком свете, исходящем от стен, это было почти неразличимо.

   Если основные события происходили здесь, то у противоположной стены царили тишь и покой. Там сидели три человека, которые, прижавшись друг к другу, испуганно смотрели на громкую разборку. Отсутсятвовали трое. Во-первых, Сергей. Подумав об этом, я тотчас вспомнил, что отсутствует он, уже на веки вечные и вряд ли когда-нибудь я его увижу, кроме как в кошмарных сновидениях. Не было этого, как его, Семенчука и (сердце сжалось от нехорошего предчувствия) Оксанки. В голове мелкнули мысли, одна бредовее другой. Перехватив изучающий взгляд Вобды, рассматривающей меня с интересом естествоиспытателя, я решил поинтересоваться:

   – А где хм, остальные?

   – Остальные? – переспросила Вобла и присела рядом со мной, – или тебя интересует та смазливая шлюшка, с которой ты так мило перепихнулся?

   – С ней что-то случилось?

   – С ними обоими случилось одно и то же, – вздохнула Вобла, – когда вас отослали, Зверь приказал немедленно собираться. Девка твоя задержалась – никак не могла натянуть сапог на ногу, жаловалась, типа сильно натёрла. Емеля крикнул, что времени в обрез и все побежали. Задержался только бугай из её корешей, хотел помочь. Я на повороте оглянулась, смотрю – этот жлоб взял её под локоть, а она всё сапог тянет. И тут на них упала эта чёрная дрянь. Я ещё подумала, наверное, прорвало где-то перемычку озера какого-нибудь, только смотрю: а под водой-то и нет никого. Исчезли они без остатка, будто растворились. Кислота, наверное.

   – Да нет, -сказал я, вяло махнув рукой, – оно – живое. Гналось за мной, до последнего, пока не загнало в угол, а потом почему-то, передумало и ушло.

   Теодор, с интересом прислушивавшийся к нашему разговору, подошёл поближе и присел на корточки. Под мышкой у него была кипа листов и толстая книга в чёрном переплёте назавание которой я теперь мог прочитать совершенно отчётливо. Оно поразило меня едва ли не больше, чем всё произошедшее со мной. На потёртой чёрной коже обложки горела золотом надпись, не потускневшая за годы, минувшие с момента издания книги. Если это была не шутка, то под мышкой у нашего руководителя находился мифический Некрономикон. Из книги выглядывали какие-то листочки, определённо чуждые пожелтевшим страницам древнего тома. Поскольку я рассмотрел на них русские буквы, то предположил, что это был перевод с латинского, или какого – другого языка, на котором была написана книга.

   Бог ты мой! Некрономикон! Книга, считавшаяся несуществующей, придуманной болезненным фантазёром Лавкрафтом. Помнится, я как-то читал, будто один одержимый коллекционер мистической литературы предлагал миллион долларов за оригинальное издание этой книги. Чёрт побери! Когда я выберусь отсюда, надо будет спереть этот раритет и толкануть его за полцены. Если, конечно, я ещё буду жив.

   Перехватив мой ошарашенный взгляд, руководитель криво усмехнулся и отложив чёрный том, выложил передо мной несколько листов, испещрённых линиями, обозначающими лабиринт подземных переходов.

   – Не мог бы ты показать, – обратился он ко мне, – как именно добирался до песчаной котловины. Сейчас я отмечу, откуда именно...

   – Я вообще не понимаю, почему я должен что-то показывать, – перебил я его, отодвигая карты в стороны, – после того, как меня так подставили. Или произошла нелепая ошибка, и меня совсем не собирались приносить в жертву, во имя каких-то ритуалов?

   – Собирались, но не во имя ритуалов, – Теодор слегка пожал плечами, – поскольку я ощущаю себя отчасти виновным в этом, то поясню, почему мы были вынуждены поступить подобным образом. Большинство переходов этого уровня, обычно заполнены тёмным пожирателем – той чёрной субстанцией, с которой ты столкнулся чуть раньше. Объяснять его сущность – слишком долго, стоит помнить лишь одно: приближение к пожирателю вызывает его активность и готовность поглотить любую разумную органику. Если не выманить его наружу, то пройти по уровню абсолютно невозможно – пожиратель уничтожит всех. Для того, чтобы он покинул эти переходы и поднялся на перекрёсток, так называется та пещера, с колодцами, достаточно принести в жертву пару человек, как ни кощунственно это прозвучит. В этом случае пожиратель, на некоторое время останется на перекрёстке в состоянии релаксации. В нашем же случае произошло следующее: пожиратель не удовлетворил свой голод, в полном объёме и устремился на поиски недостающего. Объём его велик, но конечен, именно поэтому он поглотил девушку с мужчиной и прекратил распространяться, вернувшись на перекрёсток. Думаю, я изложил вполне доступно, – Теодор помолчал, насмешливо глядя на меня, – я надеюсь, ты всё-таки будешь со мной сотрудничать. Иначе придётся предоставить тебя самому себе – нам нужны только полезные, для дела, члены группы.

   Все козыри, как обычно, оказались в чужих руках. А по поводу обид...Жив остался, вот и ладненько, могло быть и хуже. Тяжело вздохнув, я подвинул к себе лист, пытаясь разобраться в переплетениях линий.

   – Ни хрена не понимаю, – сказал я наконец, – попробую лучше рассказать.

   Пока я излагал свою одиссею, к нам подошёл Зверь и они, на пару с Теодором, попытались отыскать на плане те пещеры и переходы о которых я рассказывал. Потребовалось совсем немного времени, пока выяснилось: имеющиеся карты грешат многочисленными белыми пятнами, по которым и пролегал мой маршрут.

   – Дуракам – везёт, – резюмировал Зверь наконец и посмотрел на меня с непонятным уважением, – всё-таки Вобла ошибается очень редко.

   – Машинку ему вернуть? – поинтересовался Круглый, покачивая автомат на ремне из стороны всторону.

   – Пока не надо, – Зверь покачал головой, искоса поглядывая на меня, – он на сегодня, в большой обиде. Ещё перемкнёт...

   Здесь он был не прав. Настроение у меня не способствовало сведению счётов, с кем

   бы то ни было. В первую очередь мне очень хотелось пить и есть. Впрочем, просить об этом не пришлось. Очевидно все понимали, что после суточного воздержания организму потребуется небольшая (а лучше большая) заправка. Мне выдали полную флягу воды, предупредив, правда, чтобы я не слишком шиковал, две банки тушёнки и буханку чёрствого, точно камень, хдеба. Выдавая эту булку, Круглый задумчиво постукивал ею о камень стены и бормотал нечто неразборчивое о хлебе, способном сохранять свежесть долгое время. Видимо – это он и был.

   Поглощая выданную пайку, я тупо смотрел в стену пещеры и пытался вспомнить лицо Оксанки. Пусть не тогда, когда мы занимались с ней сексом, но хотя бы прощание...Однако перед глазами стояла лишь картина, описанная Воблой: две человеческих фигурки в проёме тоннеля и чёрная хищная дрянь, обволакивающая их, перед тем, как сожрать. В горле появился тяжёлый комок, а глаза ощутимо запекло. Лучше бы у нас с ней вообще ничего не было! Чужого человека не так жалеешь.

   – Сколько времени? – спросил я у Круглого, стоящего неподалёку, – а то спать охота.

   – Так дрыхни, – добродушно откликнулся он, – один хер, сегодня уже никуда не идём. А время сейчас детское – двадцать-сорок восемь.

   – Поразившись тому факту, что уже наступил глубокий (по моим меркам) вечер, я завалился на камень и мгновенно вырубился, успев подложить под голову лежащий рядом мешок. Особую роль в моём спокойном сне сыграло ощущение безопасности, в отличие от предыдущей ночи (или какое там было время суток), когда некому было проследить за неведомыми тварями, крадущимися во тьме.

   В этот раз мне ничего не снилось, я точно нырнул в темноту, но не ту, которая погубила Оксанку и Сергея – эта была самой обычной, баюкающей моё тело в своих объятиях. Проснулся я от обуревающих меня взаимно противоположных желаний: во-первых, я хотел пить, а во-вторых – отлить излишек жидкости, образовавшийся в результате опустошения фляги.

   Вокруг царили тишина и покой. Наступил сонный час. Люди мирно дрыхли на гладком камне, побросав под головы изрядно отощавшие рюкзаки. Перекрывая тихое сопение общей массы спящих, доминировал чей-то мощнейший храп.

   Около входа в наш спальный вагон я увидел Круглого, привалившегося спиной к стене и потягивающего сигарету. На коленях у него лежал автомат. Видимо – это и был сторож, оберегающий наш покой от всевозможных тварюк. Увидев меня, Круглый повернул голову и кивнул, приветствуя моё пробуждение. Я кивнул в ответ и повертел головой, в поисках места, где можно было бы справить небольшую нужду. Таковых не оказалось: пещера выглядела слишком маленькой и всё её пространство занимали спящие. Поэтому, исполняя танец переполненных пузырей, я направился к выходу. Круглый молча наблюдал за моими па-де-па, продолжая потягивать сигарету. И только, когда я выходил из пещеры, он поинтересовался, с загадочной ухмылкой:

   – На порнуху потянуло?

   Спросонья мне могло и почудиться, но вроде бы он сказал именно так. Ни фига не сообразив, я промычал нечто непонятное и протанцевал дальше. Едва выбежав из пещеры я подбежал к ближайшей стене (ну прям, как про ту собаку: не найду дерева – обоссусь!) и исполнил свой долг перед организмом. И только, когда всё стало на свои места я обратил внимание на странный хекающий звук. Первая мысль была, естественно, о кровожадных тварях, подкрадывающихся к мирно писающему человеку. Медленно повернув голову, я очень быстро опустил нижнюю челюсть, зафиксировав её в этом положении.

   Сейчас я находился в зале с низким, изрезанном трещинами потолком, покрытым блестящей водяной плёнкой. Влага сочилась на песчаный пол, стекая по замшелым стенам. В относительно сухом месте, на плоском камне, метрах в пятнадцати от меня, две фигуры совершали странные телодвижения. В голову немедленно пришёл старый анекдот: думала сношаются, а пригляделась – точно, я...тся!

   Как бы передать увиденное, не скатываясь до стандартного: «Я-я! Натюрлих гу-уд!»? Короче говоря, Швед изо всех сил содомировал Семёна Кошкарёва. Глаза лысого были закрыты, от удовольствия и хекал он, будь здоров! Кошкарёв же, лишь обречённо смотрел перед собой, тупо уставившись в одну точку. Никто из них не заметил моего присутствия, поэтому я очень тихо вернулся назад, в СВ.

   – Ну как, насмотрелся на петушатню?

   Вопрос Круглого заставил меня подпрыгнуть.

   – Садись, – сказал он, указывая на противоположную стенку, – не боись, геморрой

  не заработаешь, пол – тёплый.

   – И чё это за хренотень? – спросил я, тыкая большим пальцем в сторону выхода.

   – Так он его уже второй день пользует, – спокойно заметил Круглый и достав пачку сигарет, предложил, – угощайся. Не хочешь? Как хочешь...Лысый, тот весьма полюбляет пройтись по очку. А педик – педика видит издалека.

   – А он, тоже?.. – осторожно спросил я, начиная понимать, в чём заключалась соль, той шутки, которая вывела Шведа из себя.

   – Ну не то, чтобы полный пидер, – задумчиво сказал Круглый и предложил мне глотнуть из плоской металлической фляжки, – в своё время, по малолетке, трахнул он одну кобылу, без её согласия, а та возьми и в мусарню заяви. Его закрыли. Предки у него крутые были, да надо ж тебе, в тот момент за бугор отвалили. Пока суд да дело: узнали, приехали, сунули кому надо, их сыночка хорошо подлечили, от запоров. На этой почве у него малёхо крышку снесло и полюбил он мальчуганов портить, проказник эдакий. Правда и про баб не забывает, но так, без вдохновения. А вчера захомутал он этого фиолетового, поставил в стойло и отодрал. Сегодня, стало быть, продолжение банкета.

   – А этот, фиолетовый, – я глотнул из фляги и обнаружил в ней чистый спирт, – гха-гха! Не возмущался?

   – Пытался, – Круглый отобрал у меня флягу и приложился к ней, даже не поморщившись, – ну и кто он, против Шведа? Тот его проторцевал и пообещал сломать пару рёбер. В общем дамочка долго не ломалась. На, глотни ещё.

   Откашлявшись, я покачал головой, ощущая, как в ней появляется приятный туман.

   – Вот интересное место, – сказал я, делая третий глоток, – и где это мы? Никак не могу сообразить. Твари всякие, пожиратель этот самый...Происходит хрен знает, что.

   – Иди спать, – со вздохом, сказал Круглый и спрятал свою фляжку, приложившись к ней, напоследок, – слышал, речугу Звереву? Вот нет у меня никакого желания в тыкву получать!

   Я поднялся и побрёл к своему месту. За спиной послышался тяжёлый вздох и Круглый негромко пробормотал:

   – Можно подумать, нам кто-то объяснял, в какое дерьмо мы сунулись...

   Это было весьма похоже на правду. Туман в голове переливался из одного полушария в другое, скрывая за своей пеленой тьму пожирателя, светящиеся глаза тварей и чёрный том Некрономикона. Потом сумрак сгустился окончательно, погребая меня во тьме глубокого сна.

   Очевидно мне вновь захотелось по малой нужде, и я опять вышел из пещеры, миновав уснувшего Круглого. Под ногами хлюпала вода, настоящими водопадами низвергающаяся с потолка. Помимо воли, мой взгляд устремился в сторону камня, где Швед совокуплялся с Кошкарёвым. Они и сейчас были там, только теперь Швед, обнажившись до пояса, методично резал тело учёного огромным ножом. Кровь стекала по камню, смешиваясь с водой, потоки которой устремлялись куда-то в угол пещеры. Швед поднял лицо, лоснящееся в тусклом свете и скаля крупные зубы, указал клинком в том направлении, куда устремлялись бурлящие ручьи.

   Там, на горбатом камне, вырастающем из тёмных вод небольшого озера, я заметил скрюченную человеческую фигурку. Что-то в очертаниях согбенного человека заставило меня пристально вглядываться в него, пытаясь рассмотреть черты лица. Но плывущие клубы, невесть откуда взявшегося тумана, скрывали силуэт на камне, не позволяя различить подробности.

   Я решил подойти поближе, краем глаза уловив, что Швед возобновил своё жуткое занятие. Однако пелена продолжала сгущаться, и я напрасно напрягал зрение, в попытках проникнуть сквозь неё.

   И вдруг завеса исчезла, словно её и не было. На скользком камне, склонив голову к коленям, сидела Оксанка. Девушка была абсолютно обнажена и лишь длинные волосы, разметавшиеся по телу, служили ей неким подобием одеяния. На камне лежала чёрная книга и Ксюха изучала её, поглаживая ладонью пожелтевшие листы. Когда я попытался подойти, девушка, не поднимая головы и не прекращая своего занятия, сказала:

   – Посмотри под ноги.

   Я опустил глаза и сообразил, что небольшое чёрное озерцо, на берегу которого я остановился, состоит из массы Тёмного Пожирателя, лениво плещущего о блестящие бока камня. Я попятился назад и пробормотал:

   – Ты же умерла...

   Оксана, не отвечая мне, подняла чёрный том, на обложке которого горела золотая надпись: «Некрономикон» и прочитала нараспев:

   В подземельях бесконечных,

   Где горит огонь, живущий,

   В тёмных коридорах мрака

   Жизнь замрёт и вновь начнётся

   – И что это означает? – спросил я, озадаченно.

   Девушка подняла голову, но вместо лица я увидел колышущуюся чёрную плёнку Пожирателя. Мгновение – и тело Оксаны превратилось в оплывающий фантом, соединившийся с общей массой тёмного озера. Тотчас я ощутил чьё-то присутствие за спиной и обернувшись, увидел Шведа, забрызганного кровью с ног до головы.

   – Нормальным здесь не место, – сказал он и толкнул меня в грудь, – покойся в мире.

   С коротким воплем я рухнул в озеро Тёмного Пожирателя.

   – Какого хрена ты орёшь? – осведомился Круглый, наклоняясь надо мной, – хочешь, созвать всех местных тварей?

   Чёрт побери! Последний кошмар оказался реалистичным до ужаса. Сердце колотилось так, словно кто-то пытался пробить мою грудь отбойным молотком. Тяжело дыша, я привстал с мешка, на котором лежал и вытер мокрый от пота лоб. Странное дело, я помнил сон от начала и до конца, во всех мельчайших подробностях. В памяти остался даже тот нерифмованный стишок, который прочитала мне Ксюха. Вот только, что всё это могло означать?

   Пока я приходил в себя, мне сунули осточертевшую консерву и кусок хлеба, который, в скором времени, можно будет использовать в качестве наступательного оружия. С трудом отгрызая крошки каменного ломтя, я пропихивал в глотку склизкие ошмётки тушёнки, понимая: ещё немного, и я просто не смогу глядеть на эту мерзопакость. В попытке хоть как-то отвлечься от неприятного процесса, приходилось занимать своё внимание осмотром хмурых спутников, ещё уцелевших, на данный момент. Крутые выглядели, как обычно, вот только Швед цвёл и пахнул, с хлюпаньем опустошая свою банку. При виде его хари, я ощутил чувствительный приступ тошноты и спешно отвёл взгляд. Двое уцелевших учёных и Юра, едва ли не прижавшись друг к другу, молча

  жевали свою пищу. Более или менее нормальным из них, выглядел только Жуковский. Могучий старикан, покряхтывая, макал в банку кусок хлеба и методично, словно выполняя некий ритуал, уничтожал его. Кошкарёв, со свежими царапинами на осунувшейся физиономии, поедал хлеб, точно осторожная мышь: торопливо, ежесекундно вздрагивая и озираясь по сторонам. Юрик и вовсе выглядел существом не от мира сего, будто вместо парня посадили какого-нибудь зомби. Бледное, до синевы, лицо ничего не выражало, а в полуприкрытых глазах зияла жуткая пустота. На мой взгляд, даже избитый и оттраханый Кошкарёв выглядел намного лучше.

   Наш завтрак продолжался совсем недолго. Теодор немного поспорил со Зверем, обсуждая сегодняшний путь и в конце концов великан уступил, пожав мощными плечами. Странное дело, только сейчас, когда все начали готовиться к выходу я обратил внимание на оружие. А оно осталось только у крутых. Автоматы, принадлежавшие остальным, перекочевали за их спины. Стало быть, по какой-то причине, нам уже не доверяли. Ну в случае с Кошкарёвым дело ясное – попади автомат ему в руки и неизвестно, сколько протянет ухмыляющийся Швед.

   Круглый, как и прежде, обходил всех, помогая влезть в лямки рюкзака и правильно распределять груз. Проделав ту же операцию с моей ношей, он на несколько секунд задержался, прикрыв руки своим коренастым телом и быстро засунул пистолет мне под брючный ремень. На лице его, при этом, расплылась невероятно широкая усмешка, словно он проделывал какую-то, безумно забавную, шутку.

   – Надеюсь, ты умеешь им пользоваться, – сказал он, дружелюбно похлопав меня по плечу, – думаю, эта штуковина тебе ещё потребуется. Как и граната.