Текст книги "Ошибка в объекте"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

– Что, лютуют? – поинтересовалась инспектор, прихлебывая холодное, из погреба, молоко.

– Нынешней зимой – ого-го! – ответила хозяйка. – Зима суровая была, затяжная. Волки оголодали так, что житья не стало. Совсем обнаглели: средь бела дня наведывались в деревню. А уж по ночам... Хорошо, что наши районные власти не поддались на сладкие речи о пользе волков. Написали прямо в Москву, а оттуда скоро какая-то комиссия приехала. Поездили эти ученые по нашим местам, посмотрели, посчитали, сколько убытка от серых разбойников, и дали указание: не церемониться, изводить.

– Ну и как – извели всех?

– Всех или нет – не знаю, а вот что охотники их постреляли немало, так это точно. Наш сосед Василий Федорович рассказывал, а он врать не станет... Сам участвовал...

– Вы имеете в виду Лебедева?

– Ну да. Он раньше у нас на деревне был первым волчатником. Знал, где эти матерые водятся. А сейчас хоть сам и не стреляет, здоровье не то, а все равно – чуть что, к нему идут. Даже московская комиссия на поклон приходила. Сама видела, как на легковушке подкатили, стали уговаривать Василия Федоровича, чтобы он посоветовал, где лучше отраву разбросать...

– Какую отраву? Для кого? – насторожилась инспектор.

– Как для кого? Понятно, для волков. Иных постреляли, иных потравили...

Кармия Тиграновна поблагодарила женщину за угощение и поспешила к дому Василия Федоровича.

Агеев, видимо, уже собирался распрощаться со стариком.

Инспектор отвела следователя в сторону, передала ему услышанное от соседки.

– Значит, яд? – взволнованно переспросил Агеев. – А какой?

– Она не знает. Говорит – отрава, и все.

– Ну что ж, и на том спасибо. Придется продолжить разговор с хозяином. Только поменяем пластинку...

Лебедев-старший подтвердил, что на самом деле прошлой зимой, перед тем как была разрешена охота, он помогал районному охотоведу Суходоль-цу и приехавшим специалистам уточнить гнездовые и выводковые участки, гнезда и временные логова волчьих семей. А чуть позже, когда для какого-то научного эксперимента решили часть волков отравить, он действительно принимал участие в приготовлении отравленной приманки, но каков химический состав яда, он точно не знает.

Не знал его и допрошенный в тот же день Суходолец, который заявил, что этот состав приготовил приезжавший тогда из института кандидат биологических наук Крупнов Олег Петрович.

Агеев попросил московские координаты Крупнова. Суходолец тут же продиктовал их.

– А в каком помещении вы готовили отраву для волков? – задал вопрос следователь.

– В сарайчике Василия Федоровича, – ответил Суходолец.

– Значит, это происходило в Сытой Зегзице? – уточнил Агеев.

– Да, там ближе к месту волчьих стай, – пояснил охотовед.

– А кто-нибудь, кроме вас, Лебедева-старшего и Крупнова, заходил в тот сарайчик?

– Нет. Это я точно помню.

– Сколько времени вы находились там?

– Да как вам сказать? Вначале поговорили о том о сем, а когда мы стали мясо на куски резать, хозяйка, жена Василия Федоровича, позвала нас обедать. Пошли мы в дом. Стали руки мыть. А Олег Петрович предложил нам руки с ещё спиртом протереть. Сын Василия Федоровича, услышав, удивился, но Крупнов заметил, что яд – очень сильный, действует не только на волков, и не дай Бог, капля-другая в человека попадет... Лебедев Юра поинтересовался, что же это за чертовщина такая страшная? Крупнов назвал тот яд как-то буквами. Понимаете, у меня образование-то всего четыре класса, химии не учил, а потому убей меня, а сказать, как этот яд называется, не могу.

– Чем вы занимались после обеда?

– Продолжили начатую работу. Закончили часа через два.

– Скажите, а во время обеда Юрий Васильевич, то бишь Лебедев-младший, не ходил в сарайчик? – спросил следователь, не скрывая направленности своего интереса.

Суходолец на минуту задумался, посмотрел куда-то на потолок, а потом ответил:

– Выходить-то он выходил, а вот куда и зачем, не знаю. Скорее всего после пива в уборную.

– Почему вы решили, что в уборную?

– Ну, во-первых, мы пили пиво, а после него сами знаете... А, во-вторых, когда вернулся минут через пять, то мыл руки очень тщательно. Это я хорошо помню...

...Жена Лебедева Василия Федоровича подтвердила, что сын во время обеда зашел к ней в кухню и попросил чистый пузырек. Она дала ему. А вот для чего он понадобился, она не знает, не спрашивала.

В тот же день Агеев направил в прокуратуру города Москвы отдельное требование, в котором просил допросить кандидата биологических наук Круп-нова, приезжавшего в Сытую Зегзину, но тут же понял, что ждать ответа неделю, а, может быть, даже и больше, он не имеет права. Нужна оперативность. И уже буквально через час из кабинета местного участкового инспектора следователь звонил Крупнову. Повезло: он оказался на месте.

Олег Петрович хорошо помнил командировку в Сытую Зегзицу и все обстоятельства, связанные с ней. К тому, что знал уже Агеев, свидетель добавил несколько важных штрихов. Для отравления волков использовался цианистый калий. Это раз. Отвечая на вопрос Юрия Васильевича, он действительно назвал его буквенное обозначение. Это два. И наконец, Крупное подтвердил, что когда он с Лебедевым-старшим и районным охотоведом пошли на обед, сарайчик, где находился яд, оставался открытым. А вот на вопрос следователя – мог ли кто-нибудь, и в частности Лебедев-младший, воспользоваться случаем и отлить себе какую-то часть яда – Крупнов, видимо испугавшись ответственности за небрежность хранения яда, вразумительного ответа не дал...

Но и эта информация, которой теперь располагал Агеев, давала ему достаточно оснований, чтобы перекинуть логический мостик между трагическими событиями в Южноморске и травлей волков на Брянщине. Связующим звеном, по убеждению следователя, был тренер Лебедев.

В тот же вечер Агеев и Карапетян решили выехать в Шостку. Но перед этим они заехали в Сытую Зегзицу, где изъяли непочатую бутылку с горилкой, которую привез отцу Юрий Васильевич Лебедев. Она была майского производства, и это обстоятельство, по мнению инспектора уголовного розыска, могло представить для следствия несомненный интерес. Агеев согласился с ней.

На следующий день следователь первым делом послал на экспертизу бутылку с горилкой, изъятую в Сытой Зегзице. Затем вместе с Карапетян отправился к Лебедеву Юрию Васильевичу.

Открыла жена. Тихая, вежливая женщина. Она сказала, что Юрий Васильевич ещё вчера уехал в летний спортивный лагерь за город и вернется часам к пяти.

Агеев начал с допроса жены.

– В позапрошлую пятницу ваш муж куда-нибудь уезжал? – спросил Агеев.

– В деревню к родителям.

– В котором часу?

– Он говорил, что собирается выехать двенадцатичасовым автобусом... Но вдруг забежал домой в начале третьего...

Агеев незаметно переглянулся с Ка-рапетян.

– Вы не путаете?

– Да нет. Кончился обеденный перерыв в магазине, я собиралась выйти за покупками...

– Зачем он вернулся? – продолжал допрос Агеев.

– Сказал, что-то забыл взять. Стал возиться в своей комнате, уронил что-то... Потом вышел с коробкой, говорит: вот, упала нечаянно, разбился шприц...

– И где он? – еле сдерживая волнение, спросил следователь.

– Юра попросил выбросить на помойку. Я так и сделала... Правда, иголку оставила. Она ведь целая, новая, можно пользоваться...

– Где игла?

– На полке, наверное...

– Вы говорили мужу о ней?

– Зачем? – удивилась Лебедева. – Он только спросил: выбросила ли я шприц? Я сказала, что да. Об иголке речи не было...

Задав ещё несколько вопросов, Агеев попросил жену тренера показать иглу.

Та, аккуратно завернутая в бумажку, лежала на полке в книжном шкафу.

Карапетян вызвала понятых. Изъяли иглу и решили срочно отправить её на экспертизу.

– И еще, – сказал Виктор Сергеевич. – Надо на всякий случай обеспечить, чтобы Лебедев вернулся вечером из спортлагеря именно в Шостку, а не исчез в неизвестном направлении...

– Ясно, – кивнула Карапетян.

– И прямо в прокуратуру... Кармия Тиграновна помчалась в бюро судебных экспертиз, а следователь продолжил обыск. Но ничего интересного (главным образом, пузырька, в котором мог быть яд) обнаружить не удалось.

В шесть часов вечера Лебедев появился в прокуратуре.

Карапетян доложила следователю, что другой подозреваемый, Евгений Афонников, тоже в городе. Вернулся из совхоза.

– Его, возможно, допросим позже, – сказал Агеев. – Сначала разберемся с тренером.

Кармия Тиграновна пошла в бюро судебных экспертиз, где обещали уже подготовить заключение об исследовании бутылки с горилкой и иглы от шприца.

– – Чем вызвала такая спешка? – недовольно спросил Лебедев, когда Агеев приступил к допросу. – Я ведь день провел на тренировке!.. Мои заслуги могли бы, кажется, послужить основанием, чтобы отнестись с пониманием и уважением. Как-никак подготовил в свое время серебряного призера республики, бронзового Спартакиады...

– Извините, – смиренно сказал Виктор Сергеевич, – но вынужден... Возникла необходимость задать вам несколько вопросов...

– Что ж, задавайте, – вздохнул Лебедев.

– Вот вы на прошлом допросе говорили, что уехали в Сытую Зегзицу двенадцатичасовым автобусом. Так?

– Ну... Говорил... – осторожно ответил Лебедев.

– Значит, в начале третьего вы были на пути к родителям?

– Двигался, так сказать, – кивнул тренер.

– Вы обладаете способностью быть одновременно в двух местах? – спокойно спросил Агеев.

– Не понял... – настороженно посмотрел на него Лебедев.

– Ваша жена утверждает, что в начале третьего вы заходили домой.

Лебедев некоторое время молчал.

– Вы знаете, запамятовал... Действительно, только мы сели в автобус, как машина сломалась... Следующая в три часа... Я забежал домой. Понимаете, забыл теплые носки. Для отца купил...

– И разбили нечаянно шприц?

– С кем не бывает, – развел руками Лебедев.

– Вы просили жену выбросить его?

– Если у вас, к примеру, разобьется рюмка, вы что, храните осколки? усмехнулся тренер.

– Вместе со шприцем вы дали ей и иголку.

– Иголку? – Лебедев изобразил на своем лице удивление. – Возможно, не помню таких деталей...

– А вот жена ваша помнит. Шприц-то она выбросила, а иглу нет. Завернула в бумажечку и положила в шкаф...

В глазах Лебедева на мгновение вспыхнул испуг. Но только на мгновение. Он криво улыбнулся.

– Да, она у меня экономная... Иголку сберегла... Лучше бы она бережливее относилась к своим вещам. А то купит сапоги за сто рублей, а через неделю они ей уже не нравятся... Несет в комиссионку...

– Юрий Васильевич, насколько мне известно, зимой вы ездили к родителям. Было такое?

– Ездил. Ну и что?

– В это время как раз стреляли и травили волков? Не помните ли, какой для этой цели использовался яд?

– Меня это мало интересовало.

Чем категоричнее Лебедев отрицал свой интерес к делу, тем больше следователь приходил к выводу о ложности его позиций в этой части... Не вступая в полемику, Агеев решил подойти с другого конца.

– А горилку где покупали? Ту, что отцу привезли?

– В гастрономе возле автовокзала.

– Горилка-то выпущена в мае, – заметил следователь.

– Ну и что? – проронил Лебедев.

– И это тоже ни о чем не говорит вам? – спросил явно довольный Агеев.

В комнату вошла Карапетян. Даже не взглянув на допрашиваемого, она молча положила перед следователем бумаги.

Тренер тревожно вытянул шею. Словно пытался разобрать, что там было написано.

Агееву было достаточно пробежать глазами заключение экспертизы. Он черкнул что-то на клочке бумаги и подал инспектору.

Кармия Тиграновна вышла.

– Ну, Юрий Васильевич, хватит играть в прятки... Бутылка горилки, которую вы отвезли отцу, была куплена не вами и не в гастрономе у автовокзала... Ее приобрел Лев Митрофанович Ле-щенко. В ту пятницу, в магазине возле своего дома... На ней отпечатки пальцев Лещенко!

– Откуда же мне знать, кто брал её в руки! – выкрикнул тренер.

– И еще, – продолжал следователь. – В канале иглы от шприца, который вы просили выбросить, обнаружен яд. Цианистый калий! Да, да, тот самый, что убил двух совершенно посторонних людей... Вы впрыснули яд в бутылку и подменили ею ту, которую купил и хотел взять с собой в дорогу Лещенко... Пожалуйста, можете ознакомиться с заключением экспертизы.

Лебедев опустил голову, как-то безвольно уронил свои крупные руки на колени и произнес:

– Нокаут...

– Когда, где и как вы подменили бутылку? – спросил Агеев.

– Да, я действительно собирался уехать в двенадцать. Но встретил одного деятеля с комбината. Он сказал, что мне выписали премию. Я же работаю там по совместительству... Я пошел в комбинат... Кассирша должна была прийти в два... Ну, сели за шахматы. А это рядом с лабораторией Лещенко.

По словам Лебедева, через открытую дверь он слышал скандал, который закатила жена Афонникова по поводу того, что Лещенко положил в холодильник горилку. И понял – это тот самый шанс, который выпадает раз в жизни...

Лебедев побежал домой, где у него хранился пузырек с цианистым калием тем самым, что был предназначен для волков. Да, там, в Сытой Зегзице, ему удалось в считанные минуты взять у матери пустой пузырек, отлить в него несколько капель яда. Уже тогда он знал, для кого предназначены эти капли. Но удобный случай пустить их в ход представился только теперь.

По дороге домой Лебедев купил бутылку горилки с перцем – точно такую, что стояла в холодильнике. С помощью шприца впрыснул в неё яд и почти бегом вернулся на комбинат.

Ему повезло. Все сотрудники лаборатории ушли получать премию, в комнате никого не было. Лебедев сунул в холодильник отравленную горилку, а взял ту, что купил Лещенко.

– Выходит, у вас давно возник умысел убрать с дороги Льва Митрофановича?

– С зимы. Когда травили волков...

– Делились своими планами с Ларисой?

– Нет! – твердо заверил Лебедев. – Хотя и думал сначала. Но потом понял: Лариса не тот человек. Решительности не хватит... – Он сжал руками виски.

– И все напрасно!.. Неужто действительно талисман?.. – прошептал он...

Агеев вспомнил сверкающее яичко, с которым на расставался Лещенко, и подумай: "Прямо мистика какая-то..."

– Скажите, зачем вы хотели убить Лещенко? Чем он мешал вам?

– Майечка!.. Это все из-за нее! Знать, что твои кровный ребенок чужого человека называет папой .. Это было невыносимо. Понимаете, когда я узнал, что она моя дочь, ю понял, вот она, цель моей жизни. Больше ничего нет!.. Жена... – Он пожал плечами. – Когда-то была любовь, прошла... Детей нет... Спорт? Тоже теперь по инерции... Особых высот я не достиг. Хотя многие мои друзья, на мой взгляд менее способные, чем я, пошли дальше. Я хотел посвятить себя дочери. Чтобы заполнить пустоту. Но Лев Митрофанович никогда не отдал бы Майечку...

В комнату вошла Карапетян.

– Товарищ следователь, – официально доложила она. – Конвой прибыл.