Текст книги "Ошибка в объекте"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– И не встретите, – серьезно ответила Карапетян.

– Какое-нибудь очень древнее?

– Да нет, из недавнего прошлого, – засмеялась она. – Ладно уж, открою секрет... Кармия – это сокращенно Красная Армия.

– Странно, – сказал Агеев. – Такими именами увлекались до войны... Моего дядю родители в то время назвали Осоавиахимом... Но вы родились, когда эта мода уже прошла.

– Имя придумал мне дед. У нас из поколения в поколение обязательно кто-то был военным. А все пошло ещё со времен Отечественной войны восемьсот двенадцатого года. Предок мой служил под началом Кутузова... И, представляете, у моих родителей – одни девочки. Старшая – Ашхен, вторая – Асмик... Рождаюсь я. Все, – решили мать с отцом, – больше детей не надо! А кто же будет военным? Дедушка Ашот сказал: если уж не дал Бог служивого, так хоть внучку назовите в честь Красной Армии... И назвали.

Карапетян озорно сверкнула глазами.

– Как-никак, при погонах, – засмеялся Агеев.

– Вах! – воскликнула по-восточному Кармия Тиграновна. – У меня ни одной куклы не было – презирала! Водилась только с мальчишками. Хотела в военное училище поступить – не взяли. Я написала самому маршалу Багра-мяну. Дед надоумил. Он лично знал Баграмяна, говорил, очень душевный, простой... Самое удивительное, Багра-мян мне ответил. Пишет: не тужи, девочка, если хочешь честно и хорошо служить, иди в милицию, там женщины большие дела делают. С подростками работают... Между прочим, Багра-мян помог мне поступить в высшую школу милиции...

– Не послушались Баграмяна, – шутливо поддел Агеев Кармию Тигра-новну, – в инспекцию по делам несовершеннолетних не пошли...

– Угрозыск лучше, – ответила Карапетян.

– Ну да, как в разведке на войне, – заметил я с улыбкой.

– Надо же оправдывать имя, – весело сказала старший лейтенант.

– Насчет разведки... – посерьезнел Виктор Сергеевич. – Наш бесценный о инспектор сумела кое-что выяснить у своих коллег в Шостке о личности Ле-щенко.

"Настройка" кончилась. Мы перешли к делу.

– Так, отдельные штрихи, – поправила следователя Кармия Тигра-новна. Во-первых, у него бывают запои. Во-вторых, злопамятный... УЛе-щенко в подчинении работал молоденький лаборант, что-то натворил. Так Ле-щенко не успокоился, пока этого лаборанта не перевели в другую лабораторию. Его не остановило даже то, что родная тетя лаборанта работает в Москве, в их главке...

Карапетян замолчала.

– Штришок существенный, – сказал Агеев.

– О запоях или о злопамятстве? – уточнил я.

– Второе, – ответил Виктор Сергеевич, – лишний раз подтверждает версию о том, что Лещенко отравил Иванова и Вачнадзе... Смотрите, что получается. И Николай, и Вахтанг Баг-ратионович его обидели. Капитан накануне, а Вачнадзе в день происшествия. Помните показания Ватутиной? Лещенко налил отравленной горилки первому именно Николаю. Причем тот отказывался, но Лещенко уговорил. Затем налил Вачнадзе. Сам же предпочел шампанское... Заметьте, Лещенко вышел из комнаты, чтобы не присутствовать, когда Иванов и Вачнадзе выпьют.

– Его ведь вызвал Воропаев, – возразил я. – Срочно.

– Ничего подобного! – сказал Агеев. – Срочности не было. Я допрашивал Воропаева. Он показал, что просил медсестру только передать Лещенко, чтобы тот заглянул к нему в любое подходящее для Льва Митрофановича время! Это очень важный момент... Ну а дальше – известно.

– Возникают неувязки. Во-первых, зачем было Лещенко покушаться на жизнь Ватутиной? – спросил я.

– Он не думал, что Ольга все-таки решится пить горилку с перцем, – ответил следователь. – Первый раз с малознакомыми мужчинами и притом в санатории... Нет, нет, Захар Петрович, расчет был точный. Он выйдет, а Вачнадзе уговорит Ватутину пить шампанское...

– Если он хотел отправить на тот свет обидчиков, а Ольге не желал зла, то наверняка не вышел бы из комнаты до тех пор, пока не убедился бы, что Ватутина выпьет шампанское, – возразил я. – И потом, не убедителен мотив покушения на Иванова и Вачнадзе. В основе ссор Лещенко с тем и другим лежали недоразумения. В конце концов они прояснились для обеих сторон. В знак примирения и были организованы посиделки.

– У Лещенко есть идея фикс. Помните, что сказал Карасик? Ненависть к спорту, вернее – к спортсменам. Кто-то, видимо, из спортсменов крепко насолил нашему химику. Возможно, смертельно обидел. Сильную злобу затаил на них Лещенко. Недаром он накинулся на Иванова, когда тот танцевал с Ольгой. Принял за атлета... Между прочим, Вачнадзе тоже спортсмен. Вот Лещенко и решил выместить на них свою ненависть.

– Ошибка, так сказать, в объекте?

– Вот именно! – горячо произнес Виктор Сергеевич. – Вчера я снова допросил Лещенко. Преднамеренно заговорил о спорте. Он прямо слинял с лица.

– Но что тому причиной, вернее – кто?

– Вот этого я так и не смог добиться от него. Что касается Ватутиной – она случайная жертва. Почему – я уже объяснил. А трюк с шампанским, уход к врачу это Лещенко специально...

Агеев замолчал.

– Еще вопрос, – сказал я. – Когда, по-вашему, он подсыпал яд в горилку с перцем?

– Пока не знаю, – признался следователь.

– Это очень важно, – подчеркнул я. – Вспомните, он и в поезде предлагал своим попутчикам выпить горилки. Если она была уже отравленная, то ваша версия не выдерживает никакой критики. Карасик – далеко не спортсмен, – усмехнулся я. – Не говоря уже о Ватутиной.

– Понимаю, Захар Петрович, – согласился следователь. – Этот момент самый слабый.

Я видел, что Карапетян не терпится вставить свое слово, и попросил высказать свои соображения.

– Не могу опровергать или поддерживать Виктора Сергеевича... Замечу по поводу того, почему Лещенко решил пить шампанское. Понимаете, он – пьяница! Вернее, страдает запоями. Для такого человека самое страшное – начать. Потом невозможно остановиться... Лещенко прекрасно знает эту свою 5 слабость. В поезде он тоже пил только о шампанское.

– Для чего же тогда взял горилку с перцем, а? – спросил следователь.

– По привычке, – сказала старший лейтенант. – Чтобы в поезде не скучать...

– Но ведь две бутылки! – подчеркнул Агеев. – Если запойный – загудит надолго...

– Он купил одну. Другую купила ему жена, – напомнила инспектор.

– Тоже мало логики, – вздохнул следователь. – Берет с собой водку и не пьет... Знаете, Захар Петрович, я вот думаю: может, он приготовил яд для себя? Помните, Ватутина сказала, что у него семейная драма.

– А убил других. Непонятно. И для чего ехать к морю, когда можно и дома?

– Сразу не решался. А уж в санатории, после стычки с Ивановым и Вачнадзе, использовал припасенное для себя. В порыве гнева.

– Семейная драма, – повторил я. – А не могла ли подсыпать яд в горилку его жена?

– На месте, в Шостке, отравить мужа было вернее, – сказал следователь. – А тут риск убить ещё и других людей, совершенно неповинных...

– А что, если яд в бутылку попал на винно-водочном заводе? – подала голос Карапетян, внимательно следившая за нашей беседой.

– Ну, это уж совсем невероятно! – развел руками Агеев.

– Я только в качестве предположения, – сказала Кармия Тиграновна. Вспомнила, в "Литературной газете" статья была... Один оператор на ЭВМ специально ввел в машину программу с ошибкой... Многим попортил нервы да и урон большой нанес.

– Зачем ему это было надо? – удивился следователь.

– Посчитал, что обидели его на службе. Отомстил.

– Ну что ж, – как бы подытожил я наше совещание, – сейчас самая важная задача – проследить путь этих двух бутылок с горилкой. В каких местах и руках они побывали. Вы со мной согласны?

– Если наш дорогой инспектор возьмет на себя труд отправиться в Шост-ку, сказал Агеев.

– Выеду сегодня же, – с готовностью ответила Карапетян.

– А я хотел бы ещё раз допросить Лещенко и Ватутину, – поднялся следователь.

Есть семейные драмы тайные. Их скрывают от друзей, близких. Даже ухитряются держать в неведении соседей. И всем кажется: живут любя в благодати и согласии.

Неустроенность в семье Лещенко не была секретом для окружающих. В этом Кармия Тиграновна Карапетян убедилась с первых своих шагов в Шостке. Даже участковый инспектор знал, что Лев Митрофанович и его жена Лариса не живут одной семьей, а только сосуществуют.

Более определенно по этому поводу высказался старший брат Лещенко Дмитрий, которого в первый же день разыскала Карапетян.

Они встретились в больнице, где Лещенко-старший работал анестезиологом.

Инспектор угрозыска и Дмитрий Митрофанович расположились на скамейке в укромном уголке больничного двора, похожего на парк.

– Лева помешался на Ларисе, когда ещё учился в институте, – рассказывал врач. – Не пропускал ни одного соревнования, на котором она выступала. По ночам торчал под окнами её дома...

– Каким видом спорта она занималась? – спросила Карапетян.

– Плаванием... Когда брат окончил институт и поступил работать, он сделал ей предложение. Лариса отказалась. И все-таки он продолжал ходить к ним домой. Кажется, только на третий раз она согласилась стать его женой. Короче, добился своего. Как говорят, не мытьем, так катаньем. Через семь месяцев у них родилась Майечка. Девочка славная, ничего не скажешь. Лева в ней души не чает... Года три Лев и Лариса прожили вроде спокойно. А потом началось.

Лещенко замолчал: воспоминания, видимо, были не из приятных.

– Разлад в семье? – осторожно спросила Кармия Тиграновна.

– А лада, по-моему, никогда и не было, – грустно ответил Дмитрий Митрофанович. – Мне до сих пор непонятно, почему Лариса вышла за брата? Ведь знала, что не любит его...

– Из чего вы это заключили?

– Я врач, Кармия Тиграновна. И то, что рассказывал мне Лева, указывало на это.

– Брат был с вами откровенен?

– Мы очень дружили. И дружим. Понимаете, однажды Лев признался, что как женщина Лариса к нему холодна. Он страдал, начал пить, но любил её по-прежнему...

– Может, у неё такая конституция? Встречаются ведь женщины такого типа. Фригидные.

– Это вопрос спорный, – сказал Дмитрий Митрофанович. – Хотя действительно есть женщины, равнодушные к половой близости по отношению к любимому мужчине... Но к Ларисе, я уверен, это не относится. Два раза она уходила от Левы. Жила с другим...

– Кто он?

– Ее бывший тренер.

– Может, у Ларисы к нему, так сказать, только духовное влечение?

– Если бы, – печально усмехнулся Лещенко-старший. – У меня есть сведения, – не буду говорить, кому Лариса признавалась, – тот тренер для неё самый лучший мужчина на свете во всех отношениях...

– И Лев Митрофанович знает об этом?

– Догадывается. Я тоже намекал ему, говорить прямо не решился: щажу его чувства...

– Почему же Лариса не уйдет к тренеру совсем?

– Он женат. Я как-то задал ей такой вопрос. Она попросила меня не вмешиваться.

– Что за человек Лариса?

– Самое удивительное – её нельзя назвать корыстной, подлой. Немного безвольная, немного самолюбивая...

– А этот тренер... Вы его знаете?

– Знаю.

– Что он из себя представляет?

– Не могу быть по отношению к нему беспристрастным, – мрачно произнес Лещенко.

– Понимаю. И все-таки?

– Послушайте, Кармия Тигранов-на, какая совесть может быть у человека, когда у него роман с замужней женщиной, а он к тому же ещё имеет наглость бывать у неё в доме, встречаться с её мужем, играть с их дочерью! – не сдержался анестезиолог.

– Простите, Дмитрий Митрофанович, здесь вина и вашего брата, – заметила Карапетян. – Что он, тоже без-вольный?

– Лева – тряпка лишь по отноше-нию к Ларисе. Любовь, понимаете! Ослепленный и оглушенный своей страстью! Это уже похоже на мазохизм. Может, ему нравится истязать себя...

– В каком смысле?

– Брат почти все время находится в состоянии стресса! Но такая жизнь хорошим не кончается. Лева сопьется или в конце концов что-нибудь сделает с собой. Если не сойдет до этого времени с ума!..

После разговора с братом Лещенко было над чем поразмыслить. Ничего не скажешь, узел в семейных отношениях химика был завязан туго. И за какой конец надо потянуть ниточку этого узелка, чтобы докопаться до истинных желаний и намерений двух сторон, неизвестно.

Впрочем, сторон было три: Лев Мит-рофанович, Лариса и её бывший тренер.

Дмитрию Лещенко, естественно, Ка-рапетян сразу не открылась, кто она. Сказала, что в группе психологов производила исследования на Шосткин-ском комбинате (такое действительно недавно имело место). И её якобы, как психолога, заинтересовал Лев Лещенко. Вернее, причина его пристрастия к алкоголю.

В винном же магазине, куда Кармия Тиграновна зашла перед самым закрытием, она не стала маскироваться. Просто предъявила служебное удостоверение. Чем весьма встревожила заведующую, которая стала уверять инспектора, что водку в вверенной ей торговой точке продают строго по закону: с одиннадцати до семи.

Карапетян успокоила заведующую: её интересует совершенно другое. С какой базы магазин получил горилку с перцем, которой торговали в прошлую пятницу. Второе – кто торговал в тот день.

Продавщица была тут же, в магазине. Ею оказалась молодая разбитная женщина по имени Ванда.

Пока заведующая рылась в накладных, Кармия Тиграновна допросила Ванду. Та называла Лещенко уважительно-ласково – Левушка.

– Живет через дорогу, всегда здороваемся. В прошлую пятницу он приходил. Хорошо помню. Перед самым перерывом. Поболтали с ним. Радовался, что едет к морю, в санаторий. Я ещё спросила: без жены? Он сказал, что один. А я ему правильно! Зачем ехать в Тулу с самоваром? На курорте девицами весь берег усыпан. Левушка смеется: мне лечиться надо, а не гулять. Я говорю: одно другому не мешает...

– Что он купил и сколько бутылок? – спросила Карапетян.

– Спросил горилку с перцем. Я смотрю – кончилась горилка. Нам её давно завезли, уже всю продали. Говорю, возьми "Казачок". На разных травках настоянный... Тут Левушка показывает на витрину: вон горилка. Смотрю действительно, одна бутылка осталась. Ну я ему отпустила. Он поблагодарил и побежал. Сказал, на работу опаздывает... А после перерыва нам этой самой горилки с перцем целую машину подвезли... И, как назло, никто не брал... Смотрю, часов в пять заходит в магазин Левуш-кина благоверная и тоже просит бутылку горилки с перцем. Я отпустила. Еще она взяла две бутылки минералки...

После допроса продавщицы Кармия Тиграновна получила у завмага сведения, откуда им поставляли горилку с перцем.

– Ну вот видите, Захар Петрович, – торжествующе заключил следователь Агеев, ознакомив меня с сообщениями Карапетян, – есть и спортсмен. Я имею в виду тренера Ларисы.

– Кармия Тиграновна узнала его фамилию?

– Да. Некто Юрий Васильевич Лебедев. Сорок два года, женат... Можете себе представить, сколько ненависти к нему накопилось у Лещенко. Сознательно и подсознательно. Имеется также и комплекс самоубийства. На это намекал брат нашего Лещенко. Между прочим, врач.

– Словом, классический треугольник – он, она и третий... Ну а что на ликеро-водочном заводе, где производят горилку с перцем?

– Паника. Временно приостановили производство этого продукта, проверяют технологию. А также выясняют по своей линии, в какие магазины поступала для продажи партия горилки, из которой купил бутылку Лещенко. Предупредили торговые организации, чтобы те приостановили продажу горилки, а товар вернули на завод. Для проверки.

– У них есть какие-нибудь сигналы о случаях отравления?

– Нет. Я думаю, зря наша горячая разведчица так перепугала их.

– Лучше перестраховаться, – сказал я. – Ведь версию о том, что яд попал в горилку на заводе, вц ещё окончательно не опровергли, так?

– В принципе – так. Но в свете запутанных отношений супругов Лещенко она отодвигается на дальний план. По-моему, разгадку надо искать в семье Льва Митрофановича.

– Возможно, вы правы, – сказал я. – Вы не пытались установить, каким образом подмешали яд в горилку? Насколько нам известно, обе бутылки с горилкой, которые Лещенко выставил на пирушке в своей палате, были запечатаны.

– Я думал об этом, – ответил Агеев. – Чтобы высыпать яд в содержимое бутылки, надо её открыть. А затем каким – то образом снова закупорить.

– Пробка, кажется, там не хлорвиниловая.

– Да, – кивнул Виктор Сергеевич. – Добротная пробка. Да ещё сверху залита сургучом.

– Вот видите! Такую вынуть и снова засунуть в горлышко, не разрушив сургуча, невозможно. А Ватутина утверждает, что обе бутылки с горилкой были запечатаны и впервые открыты за столом в тринадцатой палате.

– Ватутина могла и не обратить особого внимания на целость сургуча.

– А вы ещё раз допросите её. И получше исследуйте пробки. Может, там двойной след от штопора или ещё какие отметины... – Бутылку с такой пробкой можно открыть и без каких-либо приспособлений или инструментов... Например, кулаком по донышку. Пробка выходит целехонькая, и сургуч не крошится, а просто ломается по окружности горлышка. Если, конечно, делать все очень аккуратно.

– Ну, в общем, посмотрите, поэкспериментируйте, – посоветовал я Агееву.

Виктор Сергеевич последовал моему совету. Снова допросил Ватутину. Действительно, Ольга Семеновна не запомнила, как выглядели бутылки с горилкой на столе в тринадцатой палате, открывали их до этого или же нет. А вот насчет пробки...

– Как же это я сразу не догадался провести такое исследование! сокрушался Агеев, кладя на мой стол снимки, сделанные в лаборатории судебных экспертиз.

На них было изображено несколько срезов пробки из бутылки с отравленной горилкой в сильно увеличенном виде.

– Смотрите, Захар Петрович, – объяснял мне следователь. – Это след штопора. Причем он совпадает со штопором, который лежит в тумбочке тринадцатой палаты А этот тонкий прямой канал – скорее всего след от иглы Ну, которой делают инъекции больным.

– Таким образом?.. – посмотрел я на Агеева.

– Можно с уверенностью сказать, что яд впрыснули при помощи шприца Через пробку.

– С Лещенко вы говорили?

– Да. Он опять уверяет, что ничего не знает, кто, когда и как мог отравить горилку.

– Что думаете делать дальше?

– Выезжаю в Шостку. Назрела необходимость встретиться с женой Льва Митрофановича. .

В Шостке разговор Агеева и Кара-петян начался, конечно же, с Ларисы.

– Работает на том предприятии, где и муж. Инженером, – докладывала Кар-мия Тиграновна. – В отделе кадров её характеризуют положительно. А вернее, особых, ярких успехов не проявляет, но и прогулов, склок с сослуживцами тоже нет. В общественной жизни предприятия участвует не очень-то ре-тиво...

– А дома? Что говорят соседи?

– Разное. Одни, кто помоложе, от-носятся к Ларисе Лещенко с симпатией. Она и с ребенком соседским не откажется посидеть, и рецептом пирога поделится, и десяткой выручит до получки.. Старшее поколение, женская половина, Ларису осуждает. Где это видано, говорят, чтобы при живом муже полюбовника в дом водить...

– Лебедева, что ли?

– Да, своего бывшего тренера, – подтвердила инспектор угрозыска.

– А как насчет других мужчин?

– В данном случае, – улыбнулась Кармия Тиграновна, – она однолюбка. Лебедев, и только Лебедев.

– Один муж и один любовник, – покачал головой Агеев. – Смотрите-ка, какое постоянство... Сколько же лет Ларисе?

– Двадцать девять.

– А Лебедеву – сорок два. Разница в возрасте тринадцать лет, – отметил следователь. – Интересный мужчина?

– Был, наверное, очень. Высокий, отлично сложен. Впрочем, фигура у него и теперь спортивная. Видимо, держит форму. А посмотришь на лицо – дашь на десять лет больше.

– Дети у него есть?

– Нет. Хотя живет с женой уже семь лет.

– Где работает?

– В детской спортивной школе. Как специалиста его ценят. Подготовил немало хороших пловцов. В масштабе города, разумеется...

– Часто ли бывают скандалы в семье Лещенко?

– Не больше, чем у других, – ответила Карапетян.

– Кто зачинщик – муж или жена?

– Лев Митрофанович. И, как утверждают соседи, после этого сам же плачет.

– Плачет? – несколько удивился следователь.

– Да, было замечено за ним такое.

– Неужели на виду у всех? – ещё больше удивился Агеев.

– Конечно, нет. Теперь дома такие строят, что все слышно. А у Лещенко одна очень любопытствующая соседка. Одинокая...

– Ясно, Кармия Тиграновна, – кивнул следователь. – Конкретных угроз с той или другой стороны эта соседка не слышала?

– Если Лев Митрофанович слишком уж сильно стыдил за что-то Ларису, она грозилась уйти и забрать дочь...

– А рукоприкладства не наблюдалось?

– Было. Не так давно. Лев Митрофанович крепенько отходил жену. Даже соседи вмешались, хотели вызвать милицию. Лариса умоляла их не делать этого. А на другой день исчезла с дочерью из дома. Не появлялась месяца два. Лещенко запил. Едва не заработал белую горячку...

– Где жила Лариса?

– У матери. Соседи говорят, Лева ходил чуть ли не каждый день, умолял Ларису простить его и вернуться. Просил мать посодействовать в этом...

– Лариса тогда встречалась с Лебедевым?

– Их иногда видели вместе в городе.

– А как относится к этому жена Лебедева? – спросил Агеев.

– О ней почти ничего не удалось выяснить. Вроде бы любит мужа.

– О его связи с Ларисой знает?

– Не исключено. Город не очень большой, утаить трудно. Но, возможно, и не знает. Такое случается. Друзья, близкие в курсе, а вот муж или жена даже ведать не ведают. Или делают вид. Из горд ости...

– Верно, – кивнул Агеев. – Как сказал Пушкин: "Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман"... Но вернемся к Ларисе Лещенко... Основания избавиться от мужа у неё были. Так?

– Скажем лучше – личные отношения сложные, – более мягко выразилась Карапетян.

– Скорее всего яд впрыснула именно она.

– Может быть, – осторожно согласилась инспектор. – Хотя...

– Я почти уверен, – убежденно произнес Агеев. – Понимаете, Кармия Тиграновна, есть одна деталь... На последнем допросе я задал Лещенко такой вопрос: просил ли он свою жену купить ему в дорогу выпивку? Лев Мит-рофанович сказал, что нет, не просил. По его словам, Лариса не то что водки или вина, даже бутылки пива никогда не покупала ему. Пристрастие мужа к зеленому змию очень болезненный для неё пункт .. А тут сама пошла в магазин.

– Может, в знак уважения, доверия, что ли?

– Уважения, – усмехнулся следователь. – Понимаю, принесла бы бутылку, открыла – давай, мол, дорогой муженек, выпьем по рюмочке за твой отъезд... А Лариса отдала Лещенко горилку чуть ли не в самый последний момент... Чтобы он выпил уже в поезде, далеко от дома... Только не могла она предположить, что ему попадется такой попутчик, как Карасик, который выставит шампанское... Я убежден, что Лариса будет отпираться. Пока у нас нет прямых улик, что яд впрыснула именно она. Так что вам придется пройтись по её знакомствам. Кто мог бы из них достать Ларисе цианистый калий...

Отправляясь на допрос домой к Ларисе Лещенко, следователь Агеев попросил у местного прокурора Шеремета санкцию на проведение обыска в её квартире.

Было около семи часов вечера. Как Агеев и ожидал, Лариса уже давно вернулась с работы. Сидела с вязаньем. Во всяком случае, когда Виктор Сергеевич вошел в комнату, на кушетке лежала незаконченная детская шапочка на спицах.

Квартира была двухкомнатная, в блочном многоэтажном доме.

Лариса встретила следователя в легком тренировочном костюме. Типично спортивная фигура – узкие бедра, креп – кие икры и широкие плечи. Лицо у неё о было довольно привлекательное. Смуглая бархатистая кожа, большие карие глаза и копна мелких кудряшек.

"Как у эстрадного певца Леонтьева", – отметил про себя Агеев.

Он предъявил служебное удостоверение.

– Из Южноморска?! – взволнованно произнесла Лариса. – Неужели Лева что-нибудь натворил? Выпивши, да?

– А что, с ним такое случается? – в свою очередь спросил следователь.

– Еще бы! В прошлом году сел под хмельком на мотоцикл и врезался в грузовик! Просто чудом остался жив.

– Талисман, видимо, помог, – заметил Агеев.

– Авантюрин? Вы знаете? Видели? Лева рассказывал?

– Рассказывал, – кивнул следователь.

Напряжение Ларисы возрастало. Именно напряжение, а не тревога. Так, во всяком случае, показалось Агееву.

– Умоляю, скажите, с ним что-нибудь серьезное?

– Для вас это было бы неожиданностью? – опять вопросом на вопрос ответил Виктор Сергеевич, изучающе глядя на молодую женщину.

– Господи, от Левы можно ждать всего! – вырвалось у нее. – Он уехал в жутком нервном состоянии...

– Причина?

Лариса вздохнула. Взяла зачем-то в руки вязанье, попыталась сделать несколько петель, сбилась и тут же отложила шапочку.

– Сложный вопрос, – ответила наконец она. – В двух словах не расскажешь...

– Можете подробно.

– Неинтересно это. Да и не хочется. В общем, сугубо личные дела...

– И все-таки я прошу вас рассказать, – настаивал следователь.

– Это касается только нас двоих, – нахмурилась Лариса.

– Ладно, – миролюбиво сказал Агеев. – Пока оставим это... Теперь постарайтесь припомнить, что ваш муж взял в дорогу?

– Из одежды?

– Нет. Из еды.

– Он у меня в этом смысле непритязательный. Еле уговорила положить вареную курицу. Ну, ещё десяток яиц, овощи. Помидоры, малосольные огурчики...

– К чему?

– Как к чему? – не поняла Лариса.

– Хорошая закуска, – с улыбкой сказал Агеев.

– Он может и без закуски, – вздохнула Лариса. – Я всегда с ним ругаюсь: если уж выпиваешь, так хоть ешь хорошо...

– А выпивку он взял?

– Да, бутылку водки с перцем.

– Горилку? – уточнил следователь.

– Ее. Все-таки не очень крепкая. Тридцать градусов...

– Покупал Лев Митрофанович?

– Нет, я.

– Редкая вы жена... – усмехнулся Виктор Сергеевич.

– Борюсь с этой его дурной привычкой как могу!

– И все-таки купили, – покачал головой следователь.

– А что, – пожала она плечами, – взял бы на ближайшей станции какого-нибудь портвейна. Или в ресторан бы зашел. А это лишние расходы... Вот я и подумала: лучше уж сама куплю... Нашу горилку с перцем все хвалят...

– Помимо вашей бутылки, Лев Митрофанович больше ничего не брал? Из спиртного?

– Взял ещё одну такую же бутылку.

– Зачем же вы дали ещё и свою?

– Когда я покупала, то не знала, что у него уже есть... А потом подумала, может, захочет кого угостить... Одному пить как-то неудобно. А в вагоне попутчики...

Вдруг в коридоре щелкнул замок. Лариса бросила растерянный взгляд на Агеева, привстала, но тут же снова села.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился высокий широкоплечий мужчина в джинсах и короткой нейлоновой курточке, обтягивающей его мускулистый торс. Он держал за руку девочку лет восьми, в шортах и белой маечке с рисунком Микки Мауса натруди.

– Принимай олимпийскую чемпионку! – радостно провозгласил вошедший, но, увидя незнакомого мужчину, умолк, переводя вопросительный взгляд с Ларисы на Агеева.

"Лебедев", – мелькнуло в голове у следователя.

– Да, мамочка, я сегодня в заплыве была первая! – весело запрыгала девочка, хлопая в ладоши.

Она подбежала к матери, забралась на колени и стала с любопытством разглядывать незнакомого гостя.

В комнате на мгновение воцарилась напряженная тишина.

Лебедев хмуро стоял в дверях, ожидая, видимо, объяснений от Ларисы. Агеев был в штатском. И то, что он находился наедине с хозяйкой, наверное, озадачило Лебедева. В его взгляде сквозила явная неприязнь.

"Ревнует, что ли?" – подумал следователь.

– Иди, Майечка, погуляй, – спохватилась наконец Лариса, снимая дочь с колен. – Дядя пришел по делам...

– По каким делам? – невинно заинтересовалась девочка.

– Важным... Нам надо с ним ещё поговорить, – ответила мать.

Но ответ этот, как понял Агеев, предназначался Лебедеву.

Тот, очевидно, не был им удовлетворен и сухо произнес:

– Ваше чадо, Лариса Клементьев-на, я доставил в целости и сохранности... А засим удаляюсь...

Он двинулся к входной двери. Хозяйка вскочила со стула, намереваясь броситься вслед, но следователь негромко произнес:

– Останьтесь, пожалуйста.

Лариса села. Лебедев резко обернулся, смерил Виктора Сергеевича злым взглядом, хотел что-то сказать, но Лариса поспешно произнесла:

– До свидания, Юрий Васильевич! Я вам позвоню.

Лебедев мрачно хмыкнул и вышел. Майя, так и не поняв, что произошло, тоже выбежала.

– Кто это был? – спросил Агеев, когда они с Ларисой снова остались один на один.

– Тренер дочери... По плаванию... Он столько делает для Майечки! – быстро заговорила хозяйка. – Майечка больна... Бронхиальная астма... Какими только лекарствами её не лечили! Вывозили в горы, к морю. Все впустую! Вот решили попробовать плавание...

– Помогает? – спросил Виктор Сергеевич.

– Стало лучше. Это, конечно, не радикальное лечение, но легкие укрепляет, – ответила Лариса.

Виктор Сергеевич хотел было спросить, почему у тренера дочери имеется и ключ от квартиры, но передумал.

Спросила на этот раз Лариса:

– Вы все-таки объясните мне наконец, зачем этот допрос?

– Объясню, Лариса Клементьевна, – строго сказал Агеев. – Умерли два человека. Как говорится, ни за что ни про что...

– Лева?! – У Ларисы от ужаса расширились глаза.

– Понимаете, – жестко продолжал Агеев, – убиты два прекрасных человека! Осталось четверо сирот, вдова и убитая горем мать!..

– Как убили?.. – Лещенко не сводила со следователя застывшего взгляда.

– Ядом. Который был в бутылке с горилкой. Да, да, в той самой, что ваш муж взял с собой в дорогу.

Лариса вцепилась побелевшими руками в боковую спинку дивана.

– А Лева?.. Лева... – прошептала она.

– К счастью, жив, – ответил Агеев. Он стал говорить об Иванове и Вачнадзе, о горе, которое принесла их смерть родным и близким.

– Зачем вы мне рассказываете об этом? – перебила следователя Лариса.

3-зачем?

От потрясения она стала заикаться.

– А затем, что хочу выяснить, как в горилку попал цианистый калий, ответил следователь.

– Откуда я могу знать! – неожиданно успокоившись, зло произнесла Лариса.

– Давайте рассмотрим факты, Лариса Клементьевна, – продолжал Агеев. – Вот вы уверяли меня, что боретесь с дурной привычкой мужа. Не хотите, чтобы он выпивал. Так?

– Ну...

– А сами покупаете ему в дорогу горилку... Где же логика?

– Я ведь объяснила! Неужели не понятно? – пристукнула кулачком по кушетке хозяйка.

– Но вы же знаете, Лев Митрофанович мог запить! Мало того что он сам взял бутылку, так ещё вы дали ему... Вам ведь известно: стоит ему только начать... А это значит – горит санаторий. Выгнали бы за милую душу да ещё на работу сообщили... Так?

Лариса молчала. Долго и мрачно. Смотрела в пол.

– Вам, я вижу, нечего сказать в свое оправдание, – сказал следователь. Давайте лучше начистоту...

– Чушь! – почти выкрикнула Лариса. – Е-ерунда! Слышите! Не сыпала и я никакого яда! Откуда он у меня! И зачем мне убивать Леву?!

– Вот зачем – об этом стоит поговорить... Вы расскажите, пожалуйста, какие у вас взаимоотношения с Лебедевым?

– При чем тут Лебедев?! – выпалила Лариса. И замолчала, словно споткнувшись обо что-то.

Фамилия тренера прозвучала в комнате впервые. Это, видимо, её насторожило.

– Насколько мне показалось, – произнес Виктор Сергеевич, – он не чувствует себя посторонним в вашем доме.