Текст книги "Ошибка в объекте"

Автор книги: Анатолий Безуглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– А вот это вас уже не касается, – сухо заметила хозяйка, зачем-то пересаживаясь с дивана на стул, оказавшись, таким образом, лицом к лицу с Агеевым. Их разделял только стол. – Выдумываете Бог знает что!

– Так вы будете отвечать?

– Нет, – твердо произнесла Лариса.

Следователь стал оформлять протокол допроса, намеренно тянул время, пока не раздался звонок в дверь.

Это была Карапетян с участковым инспектором и понятыми.

Агеев приступил к обыску. Начал он с комнаты, где допрашивал Ларису.

Осматривая мебель, Агеев наткнулся в одном из шкафов на картонную коробку с массой баночек, пузырьков, флакончиков, наполненных химическими реактивами. На каждом сосуде была этикетка с названием.

– Сама составляю проявитель и закрепитель, – пояснила хозяйка. – Для слайдов.

Действительно, в тумбочке под телевизором хранился проектор и ящичек со слайдами. В серванте лежал фотоаппарат.

Виктор Сергеевич изъял все склянки с реактивами.

Больше в этой комнате следователя ничего не заинтересовало. Так же как и в другой, поменьше, служившей супругам Лещенко спальней.

Зато на кухне Агеев обнаружил шприц с набором игл. Они находились в настенной аптечке. Тут же хранились и различные лекарства. Виктор Сергеевич поинтересовался, зачем Лариса держит дома шприц.

– Я же говорила, что у дочери астма... Бывают такие приступы... Не вызывать же по каждому случаю "Скорую помощь". Вот я и делаю уколы сама...

– Когда последний раз пользовались шприцем? – спросил Агеев.

– Недели три назад, – ответила Лариса.

Виктор Сергеевич изъял шприц, иголки, а также все лекарства из аптечки.

Когда Агеев доставил в бюро судебных экспертиз ящик с реактивами, лекарства и шприц с иголками, изъятые у о Лещенко, и попросил произвести исследование как можно скорее, эксперт-химик только всплеснула руками:

– Да тут провозишься не меньше месяца!

Но пообещала ускорить дело. Инспектор угрозыска Карапетян тоже не сидела сложа руки.

– Не знаю, тот это кончик, который нам нужен, или нет, – сообщила она вскоре следователю. – У Ларисы Лещенко одна из ближайших подруг работает на базе центральной аптеки. Некто Оксана Назаренко.

– Так-так! – загорелся Агеев. – На базе имеется в наличии цианистый калий?

– Есть. Понимаете, я беседовала с сестрой Оксаны. Приблизительно за неделю до поездки Льва Митрофановича в санаторий домой к Назаренко приходила Лариса и просила подругу что-то достать. Сестра, правда, не расслышала, что именно. Она сидела в другой комнате, смотрела телевизор...

– Но суть разговора уловила?

– Конечно. Говорит: Лариса все время повторяла, что очень нужно и никто ничего, мол, не узнает... Оксана на её просьбы отвечала, что это средство на особом учете и взять его с базы почти невозможно. И вообще, могут быть крупные неприятности...

– Я должен срочно допросить Оксану Назаренко, – заволновался Виктор Сергеевич.

– Срочно не получится, – вздохнула Кармия Тиграновна.

– Почему? – удивился Агеев.

– Уехала в отпуск.

– Когда, куда?

– Неделю назад. С мужем. А вот куда... Понимаете, они заядлые туристы...

– Их маршрут можно установить в бюро по туризму, – сказал Виктор Сергеевич.

– Назаренко из племени вольных путешественников, – объяснила инспектор. Каждый год – новые места. Нынче они отправились в Грузию. Сначала в Тбилиси, а там уже должны были решить, куда дальше. В Гурию, Сване-тию или к морю... Причем пешком, на попутных машинах по системе автостопа... Останавливаются там, где захотят. Палатка, спальные мешки – с собой...

– Носит же людей по свету! – сокрушенно произнес следователь. – Неужели это то, что мы ищем?

– Трудно сказать, – ответила задумчиво Карапетян. – И яд ли просила Лариса? Втягивать ближайшую подругу в опасную авантюру... – инспектор покачала головой. – Ведь та легко может сознаться...

– А вот это неправильно! – горячо возразил Агеев. – Взять с базы цианистый калий – штука очень серьезная. Соучастие в преступлении... Тут уж человек будет дрожать за свою шкуру и, естественно, отрицать, что передал преступнику яд. По-моему, так, а?

– Скорее всего так, – согласилась Кармия Тиграновна. – Но для того, чтобы пойти на такое дело, Назаренко должна быть чем-то очень обязана Ларисе. Мне пока ничего не удалось установить...

– Вовсе необязательно, – возразил Агеев. – Преданная подруга. Лариса могла так расписать ей свое положение, что та согласилась... И потом, нам неизвестно, какие взаимоотношения у Льва Митрофановича с Оксаной Назаренко. Может, он смертельно обидел ее?

– А я думаю о том, чем же он мог так насолить своей жене? – сказала инспектор.

– Здесь ясно. Стоит на пути. Мешает ей соединиться с Лебедевым. Одного не понимаю: серьезно ли у тренера и Ларисы или так, интрижка?

– Вы затронули серьезный вопрос, Виктор Сергеевич. Если они захотят встретиться, проблем не существует. У Лебедева есть приятель, холостяк. Он дает ключ, и Лебедев с Ларисой проводят время в его квартире... Насколько я понимаю, Лев Митрофанович не был серьезной помехой для их свиданий. Между прочим, один из сослуживцев Лещенко попытался открыть ему глаза на измену жены. Лев Митрофанович влепил доносчику оплеуху. Он не желает ничего ни знать, ни слышать...

– А может, тут все проще, заземленнее? – высказал предположение следователь. – Если бы Лариса задумала порвать со Львом Митрофановичем и выйти замуж за Лебедева, то ведь нужна квартира? Кстати, тренер живет на чьей жилплощади? Своей или жены?

– Жены.

– Вот видите! Я думаю, нет ли тут сговора между Ларисой и Лебедевым? И идея отравить Лещенко принадлежит обоим?

– Вы сами знаете, что пока нельзя сказать ничего определенного, – ответила Карапетян. – Удивительно, Виктор Сергеевич, но я убеждена, что в спорт идут люди честные...

– Рыцари? – усмехнулся Агеев. – Заблуждаетесь, Кармия Тиграновна. Там тоже есть и подножки, и удары ниже пояса... – Следователь улыбнулся. – Вспомнился случай, описанный в сборнике, подготовленном к одной из Олимпиад. Произошло это на Третьих Олимпийских играх, в Сент-Луисе. Шел марафонский забег. Трасса пролегала по пересеченной местности, по холмам и бездорожью. У американца Фреда Лорца через двенадцать километров после старта судорогой свело ногу, не мог бежать дальше. А тут едет на автомобиле один из болельщиков. Ну и посадил бегуна в свое авто. Поехали по направлению к финишу. Когда до финиша осталось восемь километров, Лорц заявил, что ему лучше, вылез из машины и пешком отправился к стадиону, где ждали участников забега... Появление Лорца зрители встретили бурей восторга: он ведь добрался первым! Овации, щелкают фотокамеры, оркестр грянул гимн Соединенных Штатов. Дочь президента Америки Алиса Рузвельт вручила Лор-цу золотую медаль, сфотографировалась с ним на память... Пока весь стадион рукоплескал липовому победителю, появился официальный наблюдатель за марафоном... Скандал!

– И чем кончилось? – поинтересовалась инспектор.

– Лорца, естественно, лишили золотой медали, вручив её подлинному победителю, да ещё вдобавок дисквалифицировали. Пожизненно.

– Бедняга, – посочувствовала Карапетян.

– Но он таки сумел выпросить прощение и на следующий год, в Бостоне, выиграл марафонский забег. На этот раз честно... А вы говорите: рыцари... Так что присмотритесь, пожалуйста, к Лебедеву повнимательней...

Юрий Васильевич Лебедев возвышался над своими питомцами, как Гулливер над жителями Лилипутии.

Занятия с юными пловцами проводились в крытом плавательном бассейне. На скамеечках для зрителей сидело несколько человек – родители будущих чемпионов. Находилась здесь и Карапетян.

Под сводами зала гулко звучали детские голоса.

Инспектор угрозыска приходила сюда уже второй раз. Заводила разговор с мамашами и папашами воспитанников школы. Под видом того, что хочет определить в секцию своего ребенка.

Все родители отзывались о тренере прекрасно: дети его очень любят, на тренировки ходят с удовольствием.

Кармии Тиграновне удалось побеседовать и с коллегами Юрия Васильевича. Те, конечно, были более сдержанны в оценке достоинств Лебедева, но в общем говорили о нем хорошо. Опытный, внимательный...

Так что получить интересные сведения для следствия инспектору угрозыска пока не удавалось. Примечательно, что в обоих случаях посещения спортшколы Карапетян не видела среди воспитанников Лебедева дочери Ларисы Лещенко. Карапетян терялась в догадках, почему та пропускала занятия. Заболела? Или Лариса после допроса и обыска по каким-то соображениям решила не пускать дочку в спортшколу?

Кармию Тиграновну заинтересовала одна деталь. Мальчики были только в плавках, девочки – в купальниках и резиновых шапочках. А вот у их тренера, помимо плавок, на ногах были ещё резиновые тапочки.

"Для чего? – подумала Карапетян. – Может, у Лебедева больные ноги? Грибковое заболевание?" Но эту мысль она отбросила: в таком случае ему не разрешили бы проводить тренировки. Грибок – заболевание инфекционное.

Не найдя достоверного объяснения, Карапетян забыла об этом и вспомнила лишь тогда, когда беседовала с директором спортшколы.

Директор тоже был доволен Лебедевым. Сказал, что Юрий Васильевич помимо их школы работает по совместительству на комбинате, производящем кино – и фотопленку. Насчет личной жизни тренера директор ничего не знал. Уже прощаясь с ним, Кармия Тигра-новна спросила:

– Странно, все ваши тренеры и воспитанники плавают без тапочек, а Лебедев почему-то всегда в них...

– Стесняться начал, – улыбнулся директор.

– Чего? – удивилась инспектор.

– У него шестипалость. Редкая вещь. Сколько знаю его – а Юрий Васильевич работает у нас больше десяти лет, – всегда обходился без тапочек. И только года два как стал надевать их... Вероятно, стыдится, хотя уже и не молодой...

Наконец Агеев получил заключение экспертизы об исследовании химика-лиев, лекарств и шприца, изъятых на квартире у Лещенко. Содержимое всех баночек, пузырьков, склянок и порошков соответствовало названиям на этикетках. Цианистого калия в них не было. В шприце с иглами тоже не удалось обнаружить даже микроскопических остатков яда. В результате дактилоскопической экспертизы шприца выяснилось, что на его поверхности имелись отпечатки пальцев Ларисы и Льва Митро-фановича.

– Выходит, отравить горилку мог и тот и другой, – со вздохом констатировал Агеев.

– Но ведь цианистого калия в шприце нет! – заметила Карапетян.

– Могли тщательно промыть водой...

Чтобы лучше разобраться во взаимоотношениях Ларисы с мужем и Лебедевым, Виктор Сергеевич решил допросить тещу Льва Митрофановича.

Вера Павловна Максимова, мать Ларисы, жила в общей квартире. Как только Агеев завел разговор о личной жизни её дочери, Вера Павловна тут же обрушилась на Лебедева.

– Что надо этому прощелыге от моей дочери, не знаю! – гневно говорила она. – Зачем он преследует её, коверкает жизнь? Ведь на нем, простите, печати негде ставить, а он хочет отбить у законного мужа жену! Да ещё дочку отнять! Разве это по-людски?

– Лебедев предлагает Ларисе Клементьевне развестись со Львом Митрофановичем и выйти замуж за него? – спросил следователь.

– Предлагает! – воскликнула Максимова. – Умоляет! Прохода не дает!

– А как относится к этому Лариса?

– Не понимаю её, – тяжело вздохнула мать. – Лева в ней и Майечке души не чает. Не надышится на них... И какого рожна надо Ларисе?

– Лев Митрофанович того... прикладывается, – осторожно заметил Виктор Сергеевич.

– Через Ларискины фокусы все началось, – сердито произнесла Вера Павловна. – Кабы она не взбрыкивала, Лева не стал бы пить... Может, вы подумаете, с чего бы матери родную дочь хаять? А если это правда? Поверите, иной раз так тошно на душе. Она у меня единственная, а радости от неё мало... Мы в свое время ценили мужиков, оберегали, семью сохранить старались.

– А Ларка наоборот! И вертит обоими как хочет!

– Кем обоими? – уточнил Агеев.

– Лебедевым и Левой...

– Что вы имеете в виду?

Вера Павловна горько усмехнулась:

– До белого каления доводит... Уж лучше бы определилась за Лебедевым, если Леву не любит... Я ей говорю: смотри, меж двух стульев окажешься – мужа потеряешь, и второй плюнет, развяжется с тобой. Останешься одна... Но, если честно, я бы не хотела, чтобы она развелась с Левой и ушла совсем к Лебедеву. Мстит она ему...

– Кому? За что? – поинтересовался Виктор Сергеевич.

– Лебедеву. Испортил он её.

– То есть... как? – не сразу понял следователь.

– А как девок портят? – хмуро произнесла Максимова. – Ларка была влюблена в Юрия Васильевича по уши, вот он и воспользовался. А потом бросил. Думаете, она одна такая? Кобель он, ваш Лебедев! Сколько девчат обманул!

– Когда это случилось? – спросил Агеев.

– Перед самым её замужеством. Переживала – страсть! Думаю, с отчая – ния и за Леву пошла... Я надеялась, образуется у них, Лариса забудет Лебе-дева. . . И нате вам! Вдруг опять с ним за-крутила...

– Давно?

– Года два назад. Лебедев голову потерял. Жену согласен бросить, удочерить Майечку... Лариса говорит: я теперь могу из него веревки вить... А я не знаю, как людям в глаза смотреть. Стыдно! Дочь, прости Господи, шалава...

– Но почему Лебедев после стольких лет снова воспылал любовью к вашей дочери? – спросил следователь.

– Откуда я знаю? – пожала плечами Вера Павловна. – Одно скажу: ничего путного из этого не получится. Разбитый горшок не склеить. А если даже и склеишь, что в нем удержится?..

На следующий день Карапетян возбужденно сообщила Агееву:

– Виктор Сергеевич, кажется, кое-что прояснилось! Насчет Лебедева, Ларисы и Майечки...

– Майечки? – удивился следователь.

– В ней все дело! Понимаете, вчера я опять пошла в спортшколу. На этот раз дочь Лещенко была на тренировке. И стоило ей раздеться... – Кармия Тиграновна хлопнула себя по лбу. – Можно было раньше догадаться!

– Ну не тяните! – взмолился Агеев.

– У девочки тоже шестипалая ножка!

Следователь сразу понял.

– Она дочь Юрия Васильевича?

– Вот именно!

– Определить отцовство довольно трудно, – покачал головой Агеев. – Я знаю, что одно из доказательств – тождество группы крови...

– Сходится! – торжествующе произнесла инспектор. – Я была у участковых врачей Лебедева и Майечки. У обоих первая группа... Одна мысль не давала покоя: почему Лебедев на тренировках ходит в резиновых тапочках. И стал он их надевать всего два года назад... Теперь смотрите, что получается. Лариса отдала Майю в спортшколу два года назад... Просто совпадение?

– Не похоже, – согласился следователь. – Тренер начал скрывать свою шестипалость, чтобы другие не заметили этого сходства между ним и девочкой.

– Именно так!

– Ну что ж, – задумчиво произнес Виктор Сергеевич, – если Майя действительно дочь Лебедева, многое становится на свои места...

На очередном допросе Агеев спросил Ларису Лещенко: была ли она у своей подруги Оксаны Назаренко за неделю до отъезда мужа в Южноморск.

– У Оксаны? – удивленно переспросила Лариса. – Кажется, была. Но при чем тут Оксана?

– Вы просили её о чем-нибудь? – продолжал следователь.

Лариса молча уставилась в пол.

– Я жду от вас ответа, – настойчиво сказал Виктор Сергеевич.

Ему показалось, что Лещенко растерялась и лихорадочно думает, как бы выкрутиться.

– Ну... Я просила её достать одно лекарство...

– Какое?

– Эуспиран... Для дочери... От астмы...

– А почему вы так смутились? – Агеев внимательно смотрел на Лещенко.

– Как будто сами не понимаете, – буркнула Лариса.

– Просить для больной дочери лекарство – что в этом нехорошего?

– Так ведь с базы нельзя! Указ недавно такой вышел... У них в прошлом месяце ОБХСС арестовал кладовщика. Марлю налево продавал. Говорят, судить будут...

– А что, этот самый эуспиран в аптеке не достать?

– Что вы! – округлила глаза Лариса. – Импортное лекарство...

– Больше вы ничего не просили у Назаренко?

– Нет.

– Ну хорошо... Теперь о другом. Хотите вы того или нет, придется вернуться к вашим взаимоотношениям с Лебедевым...

– Зачем?! – взмолилась Лещен-ко. – Ну почему вам обязательно хочется покопаться в моей личной жизни?

– Рад бы не делать этого, Лариса Клементьевна... Любопытство здесь чисто профессиональное... Знаете, чтобы не ходить вокруг да около... Майя чья дочь?

Этот вопрос застал Ларису врасплох. Она вздрогнула, отвела в сторону глаза, облизнула вдруг пересохшие от волнения губы.

– Вы знакомы с генетикой? – не дождавшись ответа, продолжал Агеев. – Есть такая наука. Занимается вопросами наследственности. Как передаются детям отдельные особенности родителей... Например, шестипалость...

– Ладно, – глухо сказала Лариса. – Отец Майи – Юрий Васильевич.

– Почему вы не поженились? Ну, тогда?..

– У Юрия Васильевича тогда было другое настроение...

– Хотите сказать, отношение к вам?

– Он вообще не собирался жениться, – уклончиво ответила Лариса.

– О существовании у него дочери он знал?

– Нет. Узнал лишь два года назад... Я привела Майечку в спортшколу, он увидел её ноги и...

Лещенко замолчала.

– Теперь он хочет исправить свою ошибку, так? – попытался помочь ей следователь.

– Он умоляет выйти за него замуж, – тихо сказала Лариса.

– В чем же препятствие?

– А Майя? – вскинула на Агеева страдальческие глаза Лещенко. – Как ей это объяснить? Она так любит Леву! Сегодня во сне звала его...

– Но ведь её отец Лебедев...

– Восемь лет она знала Леву как отца – и вдруг!.. Нет-нет! – решительно замотала головой Лариса.

– А Лев Митрофанопич знает правду? – спросил Агеев.

– Нет, не знает. И не дай Бог, если ему станет известно... – Она даже передернулась от этой мысли. – Еще сделает с собой что-нибудь.

– А вы сами хотели бы соединить свою жизнь с Юрием Васильевичем?

Лещенко покачала головой:

– Знаю, куда вы клоните... Мол, только и мечтает, как бы избавиться от мужа, вот и всыпала яд... Зря, честное слово, зря! Я совершенно ни при чем...

Допрос Ларисы Лещенко опять заставил Агеева задуматься. Не подготавливал ли Лев Митрофанович самоубийство? На самом деле узнать, что Майечка не его дочь, было бы для Лещенко крахом.

В связи со вновь открывшимися обстоятельствами следователь решил съездить в Южноморск и допросить Льва Лещенко. Карапетян пока оставалась в Шостке, надо было кое-что проверить. Прощаясь с Виктором Сергеевичем, она сказала:

– Мы с вами дали одну промашку. И, может быть, сбили с толку руководство ликеро-водочного завода и работников торговли...

– Как так? – удивился Агеев.

– Помните, Лещенко купил горилку в магазине до обеда?

– Помню.

– А Лариса – после обеда. Когда привезли уже новую партию... Так вот, изымали и проверяли горилку из той партии, из которой досталась бутылка Льву Митрофановичу. Она выпущена в конце мая. Лариса же приобрела бутылку из июньской партии. Мы почему-то дали сведения только на майскую партию. Но ведь могла быть отравлена бутылка Ларисы, так? Возможно, надо будет проверять как раз июньскую партию!

– Вот черт! – вырвалось у Агеева. – Почему вы не подумали об этом раньше? – Он покачал головой, махнул рукой. – Впрочем, я тоже мог бы пошевелить мозгами...

– В общем, будете в Южноморске, загляните в свой сейф, где вещдоки по делу.

– Хорошо. Я тут же сообщу вам, чья бутылка была с ядом, Ларисы или Льва Митрофановича.

– Будем надеяться, что отравлена майская, – невесело улыбнулась Карапетян. – А то меня разорвут на куски... Опять проверять тысячи и тысячи бутылок в десятках магазинах! А сколько разошлось по покупателям!..

Вернувшись в Южноморск, Агеев заглянул ко мне и рассказал о ходе следствия. Я попросил его зайти снова после того, как он встретится с Лещен-ко. Что Агеев и сделал.

Когда он появился в моем кабинете, по его задумчивому, растерянному виду я понял: что-то произошло.

– Новая загадка, – ответил Виктор Сергеевич на мой вопросительный взгляд.

– Обе бутылки с горилкой – из одной партии. Из июньской.

– Это точно? – спросил я.

– Абсолютно! Я уже связался с Ка-рапетян. Она – с магазином и базой. Проверили накладные... Лещенко не мог купить июньскую горилку!

– Может, он что-то напутал?

– Да нет. Дело было так. В двенадцать у него начался обеденный перерыв. Он сбегал домой, накормил дочь. Затем по пути на работу зашел в магазин. Купил горилку. Его показания подтверждаются показаниями продавщицы...

– Да, здесь ошибки быть не может, – согласился я. – Куда он дел бутылку после покупки?

– Взял с собой на работу. Возвращаться домой было некогда. Нес он её в авоське, завернув в газету. На заводе положил в холодильник на своем рабочем месте. В четыре часа Лещенко покинул завод, прихватив горилку с собой. Дома тоже поставил в холодильник... А на следующий день положил уже в чемодан...

– Вы проследили путь второй бутылки, которую купила Лариса?

– Она говорит, что купила горилку, идя с работы. Никуда больше на заходила.

– Значит, обе бутылки попали к Лещенко домой почти одновременно.

– Верно. Но одна – Левина – три часа находилась на заводе... Вот тут с ней, видимо, и произошла непонятная метаморфоза. Из майской она превратилась в июньскую...

– А почему именно на заводе? Дома она пролежала почти сутки... У них никто не был в это время? Может, друзья, знакомые заходили?

– Лев Митрофанович говорит, что никого не было. Правда, он отлучался утром в субботу. Прощался с братом... Вот такая закавыка, Захар Петрович.

– А может, как раз не загадка, а разгадка? – заметил я. – Но почему вы только сейчас докопались, что бутылка не та?

Агеев сокрушенно развел руками.

– Мне и в голову не пришло, что дата выпуска может иметь такое значение!

– И все же ещё раз проверьте в Шостке. Не исключено, что на заводе произошла путаница с этикетками... Помню, когда я ещё работал в Зорян-ске, наша местная газета вышла с датой... на год вперед. Обыкновенная опечатка. А ведь оттиск читали корректор, выпускающий и редактор. И проворонили...

– Проверю, – уныло кивнул следователь.

– Ну а как насчет того, что Майя дочь Лебедева? Лещенко знает?

– Насколько я понял, даже не догадывается. Я, естественно, намекать не стал. Ему лучше оставаться в неведении...

Словоохотливая продавщица винного магазина Ванда в беседе с Карапе-тян назвала ей несколько человек, кто в ту пятницу покупал до перерыва горилку с перцем. Эти люди жили неподалеку, и Ванда хорошо знала их.

Кармия Тиграновна отправилась на поиски. Конечно, времени прошло порядочно. Кто уже успел сдать пустую стеклотару из-под горилки (хоть бутылки были и нестандартные, но их принимали в специальном пункте), а кто просто выбросил порожнюю бутылку. Но в одном месте инспектору повезло. Покупательница, дряхлая старушка, брала горилку к своему дню ангела. В гостях у неё были две такие же старухи. Осилить такое количество – пол-литра – они не смогли. Остаток горилки стоял в своей таре, дожидаясь следующего торжественного случая.

На бутылке именинницы была этикетка, на которой указывалось, что горилка выпущена в мае.

– Ошибки, скорее всего, нет, – кон-статировал Агеев. – Лещенко тоже купил майскую... Можно сделать предположение, что бутылку подменили...

– А вот где? – сказала Карапетян.

– Дома или на работе, – ответил следователь. – Главное, кто? Что ж, Кармия Тиграновна, вы, кажется, уже участвовали в обследовании на комби – о нате, где работает Лещенко, в качестве психолога, – пошутил Агеев. – Теперь поработайте там как инспектор угрозыска...

Карапетян провела на комбинате весь день. Говорила с сослуживцами Ле-щенко, навела кое-какие справки.

– Помещение, где находится рабочее место Льва Митрофановича, небольшая лаборатория, заставлена столами со всякими приборами... Масса ящиков. Вход свободный. Я обратила внимание, что комната часто пустует. Можно зайти и выйти никем не замеченным. В ту пятницу туда заходил паренек, которого Лещенко выжил. Помните? Этого парня понизили в должности и, естественно, в зарплате.

– Помню. Кажется, его фамилию Афонин?

– Афонников, – поправила инспектор следователя. – Евгений Афонников. Он открыто ненавидел Лещенко. Не раз грозился при всех, что не успокоится, пока не отомстит Льву Митрофановичу.

– Вы полагаете, что из-за понижения в должности этот Афонников мог пойти на убийство? – спросил Виктор Сергеевич. – Что-то не верится...

– Больной. Психически. Состоит на учете. Мания преследования... Его даже побаиваются, говорят: Афоннико-ву все нипочем. Что бы ни натворил, к ответственности привлекать не станут. Справка...

– А мог ли этот псих знать, что в холодильнике лежит горилка? И что её положил именно Лещенко, а не кто-то другой?

– Понимаете, какая штука, Виктор Сергеевич, – пояснила Карапетян, – за пользование холодильником отвечает жена Афонникова. Там хранятся кое-какие препараты...

– Жена Афонникова сидит в той же комнате, что и Лещенко? – уточнил Агеев.

– Ну да! У неё тоже натянутые отношения со Львом Митрофановичем. Это понятно – из-за мужа. Так вот, когда Лещенко положил бутылку в холодильник, она подняла скандал: мол, в холодильник кладут посторонние ве-щи, да ещё спиртное. Хотела якобы ь, пойти к начальству и доложить. Но её пристыдили. А один из сослуживцев как будто бы сказал Льву Митрофановичу: не спорь, дескать, с ней, давай свою бутылку ко мне в стол... То ли Афонниковой стало стыдно, то ли ещё что, но она согласилась, чтобы горилка о побыла в холодильнике...

– Вон какая буря, – усмехнулся следователь.

– В каждом коллективе свои страсти... Главное, Евгений Афонников мог знать, что в холодильнике лежит горилка Лещенко, ну и воспользоваться. Подменить бутылку. На отравленную...

– Холодильник запирается за замок?

– Нет. Обыкновенная "Ока". С магнитной прокладкой.

– Надо сегодня же допросить Афонникова, – сказал Агеев.

– Он в совхозе. Послали на прополку.

– А если подъехать туда?

– Через пару дней он должен вернуться. Я думаю, лучше повременить. Если парень ни при чем, могут пойти разговоры. А он и так мнительный.

– Что ж, подождем, – согласился следователь. – Значит, одна из версий есть: горилку подменили на комбинате. Ну а дома у Лещенко? Ведь не надо забывать, что бутылка находилась там почти сутки... Допустим, её подменили в квартире Льва Митрофановича. Кто мог это сделать? И когда?

– Во-первых, Лариса, – загнула палец Кармия Тиграновна. – Во-вто-рых, Лебедев. У него есть ключ от квар-тиры. Помните, Лев Митрофанович говорил, что утром в субботу уходил к брату?..

– Ну и ещё одна версия, – добавил Агеев. – Это сделали совместно Лариса и Лебедев. Я до сих пор не исключаю, что между ними был сговор с целью убить Льва Митрофановича... Что ж, придется допросить тренера... Насчет Афонникова... Надо связаться с участковым инспектором, пусть приглядывает за ним. А то, чего доброго, сбежит. Потом ищи ветра в поле...

Допрос Лебедева следователь начал с того, что поинтересовался: где находился тренер в пятницу, накануне отъезда Лещенко в санаторий, и в субботу.

– Я знаю, что вас интересует, – спокойно ответил Лебедев. – Мне Лариса Клементьевна рассказала об этой ужасной истории в Южноморске... Могу облегчить вам работу. У меня стопроцентное алиби.

– Вот как? – с любопытством посмотрел на тренера Агеев.

– Разрешите? – Лебедев потянулся за авторучкой, лежащей перед следователем.

– Пожалуйста, – ответил Виктор Сергеевич, подавая авторучку и лист бумаги.

– Насколько мне известно, в одной из бутылок с горилкой, которую Лев Митрофанович взял с собой, был подмешан яд. Я этого сделать не мог вот почему... Лева купил горилку в пятницу около часу дня. Так? – Лебедев быстро написал: Лева – 13 час. Глянул на Агеева. Тот не отреагировал. – Дальше, продолжил тренер. – Лариса купила горилку в шестнадцать часов. – Он черкнул на бумаге: Лариса – 16 час. – Я же в ту пятницу в двенадцать часов сел на загородный автобус... В Шостке меня не было до воскресенья.

Лебедев написал цифру 12, обвел кружком и поставил рядом восклицательный знак.

– Согласитесь, человек не может одновременно находиться в разных местах...

Тренер вежливо протянул следователю ручку. И добавил:

– Мое алиби легко проверить.

На вопрос следователя, куда Юрий Васильевич уезжал, тот ответил, что в Брянскую область, к родителям. Заходил к нему земляк, сказал, что отец Лебедева захворал. Юрий Васильевич забеспокоился, потому что давно не получал писем от своих. Решил навестить.

И ещё он сказал:

– В молодости, помимо плавания, я занимался боксом. Был кандидатом в мастера спорта. Мог бы одним ударом свалить быка. Но за всю свою жизнь не обидел даже букашки...

В небольшую деревню на Брянщине со странным названием Сытая Зегзица следователь и инспектор угрозыска отправились назавтра, с рассветом. Надо было проверить алиби Юрия Васильевича Лебедева: действительно ли он находился у родителей с пятницы до воскресенья. Прокурор Шеремет помог достать машину. За руль села Кармия Тиграновна.

Сытая Зегзица раскинулась на небольшом косогоре. Залитая солнцем, пахнущая летним разнотравьем. Шла косьба, на лугу сушилось сено.

Дом Лебедевым выделялся среди других изб – был сложен из кирпича. Остальные все – деревянные.

Василий Федорович, отец тренера, сидел на завалинке у своего сарайчика, о Грелся на солнце. По его словам, он только недавно стал выходить на улицу болел.

Агеев сказал, что хочет побеседовать. Лебедев-старший гостеприимным жестом пригласил следователя в дом, а "шоферу" предложил "попастись" в огороде, отведать даров земли.

На их участке вдоль забора стоял ряд кустов, обсыпанных красной и черной смородиной, рдел малинник крупной ягодой.

Кармия Тиграновна не без удовольствия последовала совету.

В доме Василий Федорович посетовал, что нет хозяйки – поехала в райцентр. А то бы попотчевала гостей обедом. Но чаек можно сообразить. Виктор Сергеевич вежливо отказался и спросил, давно ли навещал стариков их сын. Лебедев-старший сказал, что на Юрия жаловаться грех, не забывает. В последний раз приезжал совсем недавно, в позапрошлую пятницу. И пробыл до воскресенья.

Агеев сразу охладел к разговору – алиби тренера подтвердилось. Но старику, видать, хотелось поболтать. Он стал нахваливать сына. Прознал, мол, что отец свалился с простудой, – тут же примчался. Помня, что Лебедев-старший с недоверием относится к лекарствам из аптеки, прихватил с собой бутылек с горилкой. Для лечения...

– С горилкой? – насторожился следователь.

– Я даже не разрешил открыть, – с благоговением произнес старик, показывая на буфет, в котором красовалась четырехгранная бутылка. – К праздникам берегу...

"И тут горилка с перцем, – подумал следователь. – Впрочем, она пользуется успехом. Как в Риге – бальзам, а в Белоруссии – "Беловежская"..." Тем временем Карапетян уже успела наладить контакт кое с кем из соседей ("плоды земли" она попробовала только так, на ходу).

Свежему человеку в таких заброшенных в глуши поселках, как Сытая Зегзица, особенно рады.

Одна из соседок пригласила Кармию Тиграновну к себе в дом, напоила молоком. При этом рассказала, что у несчастной буренки в новогоднюю ночь волки загрызли теленка.