Текст книги "Погоня за оружием"

Автор книги: Анастасия Валеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Сейчас попробуем это установить, – гадалка выглянула из машины и подозвала поближе идущего мимо прохожего.

– Да вы почти у цели! – добродушно ответил он на Янин вопрос и указал путь.

Милославская предпочла двигаться дальше пешком, потому что судя по словам прохожего, до дома Щербаковых оставалось совсем немного. Она расплатилась с водителем и, пожелав ему всего наилучшего, пошла в направлении нужной улицы. Навстречу ей спешили люди, нервно поглядывающие на часы. Очевидно, они торопились на работу. Яна предположила, что Андрея ей придется ждать недолго, и оказалась права.

Ориентируясь на номера домов, указанные на каждом из них, она легко отыскала жилище Щербаковых. Калитка была заперта изнутри, из чего можно было сделать вывод, что Щербаков еще не вышел. Яна присела на бревно в тени раскидистого дерева, того самого, на котором днем проводили время старушки, и стала дожидаться Андрея. Проходящие мимо жильцы соседних домов откровенно любопытно разглядывали неизвестную им женщину, но по крайней мере ничего не спрашивали.

Минут через десять калитка Щербаковых скрипнула и показался Андрей. Он был серьезен, можно даже сказать озадачен. Кашлянув и надвинув фуражку на глаза, Щербаков торопливой походкой стал удаляться от дома.

– Андрей! – крикнула Яна.

Тот оглянулся и, посмотрев по сторонам, никого не заметил.

– Андрей! – повторила Милославская и поднялась с бревнышка.

– Вы??? – более, чем удивлено, произнес Щербаков.

– Я. Нам надо поговорить.

– Да-да. Но я спешу на работу.

– Кажется, вы можете ее лишиться? – Яна намекала на то, что разговор с ней единственный выход из положения.

– Конечно-конечно. Простите, что я так. Нервы, знаете ли. Но все-таки опоздание для меня сейчас нежелательно более, чем когда-либо. Может, поговорим по дороге?

Милославская одобрительно кивнула головой.

– Кстати, почему вы не зашли к нам в дом? – спросил Андрей.

– Я думаю, Вера сейчас не в том положении, когда ей можно расстраиваться.

Щербаков виновато понурил голову и, помолчав, спросил:

– Ну так о чем вы хотели поговорить? Что-то прояснилось?

В голосе Андрея не было даже и тени надежды, и Милославская поспешила сообщить ему новость.

– Ваш пистолет украли.

– Что??? – вскрикнул Щербаков.

– Украли, – подтвердила Яна, – я в этом на сто процентов уверена.

– Не может быть! – яростно запротестовал Андрей.

– Я вам еще раз говорю – уверена на сто процентов.

Щербаков продолжал все отрицать, и Яне пришлось прибегнуть к старому проверенному методу, который обычно помогал нейтрализовать все сомнения ее клиентов. Она начала в мельчайших деталях перечислять все то, что удалось ей рассмотреть в видении: дачный домик, его окрестности и прочее.

По мере рассказа глаза Щербакова все более и более округлялись. Теперь ему сказать было нечего, поскольку наличие у Милославской сверхестественных способностей было неоспоримым.

– Но кто? – прошептал Андрей.

– Это мы с вами и должны попытаться выяснить в процессе беседы. Расскажите поподробнее, в какой компании вы проводили время.

– Господи, да на них и подумать-то грешно! – возмутился Щербаков.

– Стара, как мир, поговорка «Доверяй, но проверяй!», – вздохнула Яна.

– Да они уж все по сорок раз перепроверены! Уж – Славка Ужев – еще в трезвяке со мной начал работать. Сейчас, если вы не знаете, все вытрезвители позакрывали, поэтому его в ППС перевели. Так вот, он отличный парень, всегда выручал, когда было нужно, и отдежурит, когда попросишь, безвозмездно, и все такое прочее. Шеф – Сергей Шефко – тоже человек проверенный. Был у нас такой случай, когда каждый показал, что он из себя в действительности представляет, и Серега оправдал сложившееся мнение о себе. Тайсон тоже не вызывает сомнений.

– Тайсон? – ухмыльнулась Милославская.

– Угу, – подтвердил Щербаков, – он в юности в секции бокса занимался, за это и получил такое прозвище.

Андрей замолчал.

– А кто же четвертый? – спросила Яна.

– Насчет него и речи быть не может. Это мой друг детства. Вместе в школе учились, на одной улице жили, вместе и дальше пошли, правда сейчас они из нашего района переехали. В общем, часто приходилось друг друга поддерживать.

На самом деле, среди описанных Андреем людей не было ни одного, кто бы мог вызывать серьезные подозрения. Это осложняло ситуацию.

– Может, кто-то посторонний заглядывал к вам на дачу на некоторое время. Спички, например, спросить, соль или еще что-то в этом роде? – предположила гадалка.

– Нет, – однозначно ответил Щербаков, – точно помню: никто не приходил, да и соседние дачи тогда пустовали.

– Ну, может быть, когда вы уснули, кто-то проник в дом? – Яна усердно пыталась добраться до истины.

– Дачу охраняет злая собака внушительных размеров, поэтому тайное проникновение незванных гостей исключено.

Верить в это гадалке не хотелось, потому что раз друзья Андрея не могли быть замешанными в краже, то это сделал кто-то, не участвовавший в попойке.

У Милославской из головы не выходил тот запах дорогих духов, который явился ей в видении. По этому поводу возникли, конечно, некоторые предположения, но никаких выводов гадалка делать пока не стала. Не стала она и спрашивать об этом у Андрея. Просто-напросто Яна надеялась, что во время следующего сеанса этот непонятный момент может проясниться. А в случае чего – придется поговорить с клиентом начистоту. Пока же главное, что Милославская хотела узнать, было выявлено. Среди участников той вечеринки не было тех, кого можно было бы подозревать.

– Скажите Вере, – произнесла Яна на прощание, – что дело продвигается. Ей нельзя нервничать.

Щербаков с Милославской распрощались. Он поспешил на работу, а ей пришлось испробовать все способы «ловли» такси, которые только могут быть, поскольку здесь с этим дело обстояло еще хуже, чем в Агафоновке.

* * *

– Кирюш, как тебе вот это? – Вера развернула перед сыном край рулона симпатичных желтеньких, с маленькими многочисленными грибочками, обоев.

– Класс! – мальчишка завороженно смотрел на пестрый клок бумаги.

Щербакова затеяла небольшой ремонт в детской. До рождения ребенка новый дом не обещал быть полностью обустроенным, а она считала, что малыш должен видеть вокруг себя только прекрасное.

– Мам, помогать можно? – завыл Кирюха.

– Даже нужно, – улыбаясь ответила Вера, маме же тяжело сейчас одной, а ты на данный момент единственный мужчина в доме.

Женщина дала сыну кое-какие указания по выполнению несложных дел, вполне посильных для мальчугана этого возраста, а сама взялась отмерять необходимые куски от рулона. Кирюха, довольный признанием его великой роли в семье, помчался в другую комнату. Тут же зазвонил телефон.

– Мам, трубку взять? – послышался крик Кирюхи.

– Да, – ответила Вера.

Обычно Щербаковы не позволяли сыну этого делать, поскольку он мог серьезному человеку наговорить лишнего. Сегодняшний случай явился исключением из правил.

– Мам, тебя. Папка! – отрапортовал после минуты молчания мальчишка.

Вера поднялась с пола и зашагала к телефону. Беременность с каждым днем ощущалась ей все более тяжелой обузой: энергичной проворной женщине невыносимо было осознавать, что многие посильные дела в этом положении она делать просто не может.

– Да. Я слушаю. Что? Как не придешь? Какая работа?

Звонил Андрей. Он говорил, что непредвиденные обстоятельства не позволяют ему вовремя вернуться с работы, а, возможно, и вообще задержат до утра. Беря во внимание сформировавшуюся в последнее время линию поведения мужа, Щербакова сразу предположила в качестве причины неявки Андрея домой какой-нибудь пикник или очередной день рождения одного из сотрудников. Даже подтверждения его слов присутствующими рядом с Щербаковым в этот момент не могли ее убедить.

– Как я устала от этого! – твердила Вера.

Андрей не хотел об этом говорить, но ему пришлось признаться.

– Вера, я не могу об этом говорить по телефону. Моя задержка связана с исчезновением пистолета, пойми!

Сказанное в такой мере повлияло на реакцию женщины, что она не могла произнести ни слова. В голове возникали всякие предположения, вопросы, утверждения и прочее.

– Я сегодня встречался с Милославской, – поспешил успокоить жену Андрей.

– Как? Что? – посыпались вопросы.

– Говорю же: это не телефонный разговор. Все идет к лучшему, – Щербаков положил трубку.

На самом деле он лгал. С Яной Андрей, конечно, встречался, но самое главное от жены утаил. Как и следовало ожидать, об исчезновении оружия узнало начальство. По существующим, вполне нормальным, логичным правилам его исчезновение утаить практически невозможно. Щербакову еще повезло, что все обнаружилось не сразу.

Андрею пришлось выслушать тираду далеко не лестных высказываний о себе, произнесенных не то что на повышенных тонах – босс Щербакова орал так, как никогда. Все, находящиеся поблизости, замерли, боясь, что и им достанется, попадись они под горячую руку. Щербаков стоял, склонив голову. Ему ничего не оставалось, как рассказать все так, как оно было. После этого начальник, Харитонов семен Данилович, стал кричать еще громче и еще более нелицеприятные слова. Он припомнил Щербакову все прошлые недоработки и даже приписал то, чего и в помине не было. Больше всего Харитонов боялся за свои погоны, поэтому, наверное, ходя из стороны в сторону, периодически их поглаживал.

– Почему сразу не сказал? Я тебя спрашиваю! Почему протянул время?

– Думал найдется, – буркнул себе под нос Щербаков.

– У таких придурков ничего не находится, мать твою! – Харитонов окончательно вышел из себя и ударил кулаком по столу.

После этого воцарилось молчание. Андрей даже не пытался оправдываться, зная, что это повлечет за собой еще более сильный взрыв гнева. Он сидел и смотрел на одну точку в полу. Харитонов, перебирая пальцами, громко и отрывисто стучал ими по столу. Наконец, стук прекратился, и Щербаков всячески настраивал себя вытерпеть то, что за этим последует.

– Значит, так... – многозначительно произнес Семен Данилович и замолчал еще минут на десять.

Молчание было настолько тягостным, что Андрей, сам того не замечая, до боли сжимал кулаки. Он боялся даже взглянуть на шефа и не потому, что трусил, а так как понимал: виноват, причем очень глубоко. Харитонов хрипло кашлянул и, сверлящим взглядом посмотрев на Щербакова, произнес:

– На свой страх и риск я решил пойти на некоторые уступки в отношении тебя. Все мы помним, что в твоей характеристике есть много положительных моментов. На главное, что повлияло на мое решение – Вера и ее сегодняшнее положение. Значит так... Даю тебе два дня на поиски, плюс два выходных: суббота и воскресенье. Итого: четыре дня. В понедельник – пеняй на себя – делу будет дан дальнейший ход. Конечно, одного мы тебя в этой беде не бросим: подключим к поискам лучших ребят. Все-таки связи имеем, осведомителей и так далее. Придется потрясти черный рынок... А ты молись, чтоб из твоего «Макарова» кого-нибудь не забабахали! – последнюю фразу Семен Данилович произнес с особенным пафосом.

Щербаков невольно расплылся в широкой улыбке. Надо сказать, выглядел он довольно глупо.

– Семен Данилыч, да я... да вы же знаете... – Андрей от волнения не мог закончить ни одну из начатых фраз.

Сейчас он возлагал надежды именно на помощь коллег, напрочь забыв о Милославской. Собственно говоря, его доверие к Яне как-то уменьшилось, после того как она с подозрением стала говорить о его самых, можно сказать, закадычных друзьях.

– Но предупреждаю, – неожиданно продолжил свою речь Харитонов, – в случае безрезультатности поисков наказание в отношении тебя будет суровым. Моя поддержка здесь помочь не сможет. Как это так: на работе, в полном обмундировании офицера милиции нажраться и не почувствовать даже, как теряется самое святое! – Семена Даниловича понесло в область патриотических высказываний.

Он был человеком старой закалки и с неподдельной искренностью любил внушать своим подчиненным любовь к Отечеству, гордость за него, счастье самопожертвования во имя Родины и тому подобное.

Щербаков не слушал своего начальника, потому что все, что он скажет, было ему наперед известно. Кроме того, в голове Андрея вихрем кружились сотни разных мыслей, идей, предположений, но они никак не желали выстраиваться в логическую цепочку.

– Что сидишь? Действуй! – раздался раздраженный голос Харитонова, который, по-видимому, уже давно говорил Андрею, что он сейчас должен делать.

– Слушаюсь, – Щербаков отдал честь и вышел из кабинета.

Семен Данилович понял трубку телефона и стал обзванивать подчиненных, давая каждому свое задание.

* * *

Милославская вздрогнула от испуга, услышав неожиданно раздавшийся позади сигнал автомобиля. Она гуляла с Джеммой по Набережной, любуясь на Волгу, и никак не ожидала, что может помешать своим пребыванием здесь какой-то машине. Яна отошла в сторону, но сигнал раздался еще раз. Тогда она обернулась и увидела расплывшееся в улыбке лицо Руденко.

– Семен Семеныч! Не стыдно тебе женщин пугать! – с шутливой строгостью обрушилась на Три Семерки Милославская.

– Таких хорошеньких – не грех! – посмеиваясь, ответил Руденко. – Садись, покатаемся.

Семен Семеныч открыл дверь машины, и Джемма, опережая хозяйку, юркнула в автомобиль.

– Мадам, последуйте же примеру своей любимицы, – настаивал Руденко, глядя на все еще стоявшую в нерешительности Яну.

Милославская села в машину и потрепав Джемму по шерсти, произнесла:

– Наше телепатическое общение прямо выдает все мои мысли! Я только еще раздумываю, как поступить, а она уже чувствует, что хозяйка расположена благожелательно.

– Вот бы мне жену такую понимающую, – тоскливо произнес Три Семерки, – чтоб молчала и всегда угадывала, чего мне хочется. Угадывала и выполняла... – мечтательно добавил Руденко.

– Тебе грех жаловаться, бессовестный, – пристыдила Милославская друга.

– Да, – согласился Семен Семеныч, – сколько волка не корми, а он все равно в лес смотрит!

– Посидим где-нибудь? – предложила Яна.

– Вообще-то, я на работе...

– Знаю я вашу работу, – усмехнулась Милославская, – уж на это всегда часок урвете. Работа – не волк, а произведение силы на расстоянии.

– А я вообще считаю, что работа не хрен, извиняюсь за выражение, сто лет простоит.

– Сема! Ты же знаешь, что я не терплю подобных выражений! – возмутилась Яна.

– Пардон, пардон! Может в «Рандеву» обоснуемся? – Руденко кивнул на кафе, мимо которого приятели в этот момент проезжали.

Джемма облизнулась, будто понимала, о чем идет речь.

– А может поищем что-нибудь более подходящее? – предложила Милославская.

В «Рандеву» собирался определенный круг людей, в который приятели явно не вписывались.

– Брось ты! Надо жить так, как это тебе удобно! – возразил Три Семерки. – Знаешь поговорку: любишь кататься – имей сто рублей? Так вот, мы лучше эти сто рублей здесь прокушаем, чем бензин катать!

– Ты становишься практичным.

Руденко свернул к «Рандеву» и припарковал машину неподалеку от входа.

Официант в кипельно-белой рубашке сразу же памятником встал у столика.

– Мне судака под маринадом и белого вина, – заключила Милославская, передавая меню Руденко.

– Да... Хочешь петь – пей! А я вот и спел бы, да пить на работе не полагается, – завистливо протянул Три Семерки.

Молодой человек, ожидая решения клиентов, продолжал стоять, вытянувшись по струнке.

– Придется выбрать блюдо для трезвенников, – Руденко провел указательным пальцем по усам и посмотрел на официанта, – мне яйца в мундирах и картошку во смятку. А-а-а-а! – он зашелся смехом, но увидев еще более окаменевшее лицо работника ресторана, оправился: – Порцию щей и чаю горячего, с лимоном! Во как мы, – он подмигнул официанту, – чисто по-русски!

Пока работники кафе суетились по поводу осуществления этого заказа, Милославская решила начать разговор на главную, интересующую ее сейчас тему.

– Сем, насчет пистолета нет продвижений никаких? Что, вообще, новенького?

– Ха! Ищи негра ночью!

– Что? Все так безнадежно?

– Нигде ничего! Никто ничего не слышал, никто ничего не видел. В наличии не имеется!

Руденко говорил обрывками фраз, видимо, потому, что эмоции его переполняли. Впрочем, Яна привыкла к тому, что он иногда так высказывался, поэтому прекрасно все понимала без перевода на русский язык.

– Ты хоть знаешь, что по этому поводу не один я беспокоюсь? – с ухмылкой спросил Семен Семеныч. – Начальник твоего Щербакова, Харитонов Семен Данилович, озадачил своих подчиненных, и не своих тоже, до самых костей мозга. «Макарова» уже почти вся местная ментура и ищет.

– Да ты что? – ужаснулась Яна. – Значит, тайное успело стать явным.

– Угу. Так что, если не твоя черно-белая магия, пропал паренек и его ментовская карьера тоже. За это, моя дорогая, каждой твари дают очень ощутимо по харе!

Перед собеседниками появились долгожданные блюда, над которыми змеем клубился ароматный дымок. Руденко без стеснения облизнулся, глядя на чудесный небольшой глиняный горшочек, покрытый сверху подрумяненной лепешкой теста. Он осторожно снял тесто вилкой и втянул ноздрями неповторимый аромат грибного бульона.

– Щи с грибами! Люблю с детства, – прокомментировал Семен Семеныч.

В небольшой, тоже глиняной, мисочке легким перламутром поблескивали свежие холодные сливки. Три Семерки зачерпнул пару ложек и с удовлетворением на лице стал размешивать их в своей посудине. В этот момент Яна пожалела, что не предпочла своей рыбе столь неприхотливое, но в то же время всеми обожаемое блюдо.

– Ты что задумалась? – спросил Руденко, прихлебывая щи. – Переживаешь за судьбу клиента? Подожди, не отчаивайся, может все и образуется.

– Может быть, может быть... – меланхолично протянула Милославская.

Она понимала, что, действительно, вряд ли кто-то, кроме нее, сейчас в состоянии помочь Щербакову, и достала из сумочки карты.

– Ты сюда есть пришла или картами жонглировать? – нарочито возмутился Семен Семеныч.

– Знаешь ли, – вздохнула гадалка, – я предпочитаю рыбу под маринадом в холодном виде, а это, – она кивнула на свою тарелку, – что-то особенное.

– Не буду мешать, у меня ведь есть занятие более увлекательное.

Руденко принялся за страстное уничтожение блюда, а Яна вытащила из колоды карту «Взгляд в прошлое» и вновь решила прибегнуть к ее помощи. На этой карте изображалась устремленная в центр человеческого зрачка многоступенчатая лестница.

Яну не оставляли в покое сомнения относительно того запаха духов, который явился ей в прошлом видении. Именно о них она и собиралась «поговорить» с картами. Сосредоточившись, Милославская положила ладонь на картонку с изображением лестницы, извивающейся серпантином. Лестница устремлялась высоко-высоко и уходила в глубь огромного черного зрачка.

Яна замерла. Она находилась в таком состоянии уже несколько минут, но никакого тепла не ощущала. Руденко смачно прихлебывал щи, и, наверное, это и отвлекало Милославскую.

– Сема! – практически зарычала она. – Имей совесть! Ты не дома!

– А че? Я ниче! – шутя, придурковатым тоном ответил Три Семерки.

– Вспомни о правилах приличия и ешь, не издавая лишних звуков, – Милославская погрозила другу пальцем.

Несмотря на шутливость, Семен Семеныч все же стал уплетать более сдержанно. Яна вновь положила руку на карту и стала концентрировать свое внимание. «Духи. Духи,» – твердила экстрасенс. Видение пришло к ней внезапно, неожиданно, не пришлось даже «прислушиваться» к мерцающему где-то вдалеке теплу. Вдруг как-то сразу все стало простым и доступным. Она определенно видела лица людей. На черты были расплывчатыми, неуловимыми. Однако не возникало сомнений, что явившиеся образы – женские.

Значит, Щербаков давал ложные сведения: он пиршествовал в компании не только четверых друзей. Без сомнений, друзья-товарищи ублажали себя весельем в женском обществе. Через несколько секунд картина, представшая перед Милославской стала проясняться. Теперь она с непогрешимой точностью могла описать лица присутствующих на даче дам.

Как ни странно, их тоже было четверо. О семейном положении друзей Андрея Яне ничего не было известно, а вот он сам в этот вечер явно отдыхал от Веры. Судя по внешнему виду девиц, можно было сказать, что они, как говорится, особы легкого поведения. Броская косметика, прически, маникюр, одежда – все говорило о справедливости этого предположения.

Однако, на одних только предположениях нельзя основывать окончательные выводы, поэтому Милославская не стала зацикливать на них внимание. Она зафиксировала в памяти все детали внешнего вида женщин и попыталась «рассмотреть» остальных членов компании. Однако, карта не слушалась, вновь и вновь возвращала Яну к тем фрагментам, которые она уже видела. Гадалка попыталась задавать недвусмысленные вопросы, но дело все равно дальше не шло. Тогда Яна вернулась в нормальное состояние.

Казалось, глаза окутала какая-то пелена, заволокла мутная оболочка. Лицо улыбающегося Руденко расплывалось во что-то необъятное, голос доносился откуда-то издалека. Яна понимала, что виной этому сильное головокружение и упадок сил, но она также знала – все придет в норму.

– Со-о-о-у-о-к! – заурчало рядом с гадалкой.

Она открыла глаза, которые сомкнула, чтобы быстрее восстановить силы. Непонятный предмет предстал пред Милославской в виде расплывчатого красного пятна. Три Семерки, перепуганный до смерти, стал трясти Яну за плечи.

– Выпей сок! Выпей сок! – слышала она уже довольно отчетливо.

В то же время рядом раздавалось:

– Мадам-то с двух бокалов вина наклюкалась! Ха-ха-ха-ха!

По-видимому, все официанты собрались посмотреть на это невиданное зрелище. В принципе, если бы не излишне взбудораженный Руденко, никто бы и обратил на происходящее внимания. Ведь не первый раз такое с Яной было.

Собравшись с силами, Милославская протянула руку к бокалу и, с трудом его удерживая, поднесла к губам. Содержимое бокала было прохладным гранатовым соком. С жадностью обессиленная женщина опустошила сосуд и сразу почувствовала прилив сил.

– Сема, все в порядке, – протянула она, – выйдем отсюда.

– Тебе плохо? – Семен Семеныч, склонившись над Яной, глупо хлопал глазами.

– Мне нормально! Выйдем отсюда! – процедила Милославская, уловив на себе ядовитые взгляды работников кафе.

Руденко взял приятельницу под руку и помог ей подняться с места.

– Ну ты даешь, елки-палки! – воскликнул он, вытирая пот со лба, когда они сели в машину.

Тут на бедного старлея обрушился бурный поток гневных слов.

– Ну знаешь, Сема, ты выставил меня настоящей идиоткой!

– Да я испугался, е мое! Ты же мне не чужая, в конце концов! Глаза закрыла, не шевелишься.

– А кричать-то зачем? Ты когда устаешь, глаза закрываешь?

– Причем здесь это? Я же в ресторане не откидываюсь!

Руденко раскраснелся, стал размахивать руками. Яна поняла, что он совершил глупость, на самом деле, из добрых побуждений, из искренней дружеской любви к ней, влекомый благородными намерениями.

– Ну ладно, не будем больше об этом, – остановила Яна поток оправданий, – только не пугайся так в следующий раз, хорошо?

– Надеюсь, при жизни мне не придется еще раз выступить в роли свидетеля подобных фокусов. Ограждай, пожалуйста, мое ранимое сердце от подобных душещипательных сцен.

Милославская засмеялась, видя, что и Три Семерки уже находится в более или менее нормальном расположении духа. Джемма, все это время послушно дожидавшаяся хозяйку в машине, непонятливо поглядывала то на нее, то на ее друга.

– Нам пора, – Яна приоткрыла дверцу машины.

– Да я подвезу, – остановил ее Руденко.

– Нет-нет. Нам как следует погулять надо! – Милославская ласково погладила свою собаку. – Сем, ты не забывай о моей просьбе насчет пистолета, хорошо?

– Хорошо, но я не очень-то надеюсь, что будут какие-то положительные результаты.

– Но ты постараешься? – Милославская хитро улыбнулась.

– Куда ж я денусь! – в тон ей произнес Семен Семеныч.

Приятели распрощались, договорившись объединить усилия в отношении этого дела. Руденко поехал по своим делам, а Милославская направилась прогуливаться по Набережной. Ей на самом деле хотелось сделать такой подарок Джемме. Да и прогулка по берегу реки положительно влияла на ее общее состояние, тем более после сеанса гадания, прошедшего так тяжело.

Естественно, гулять просто так, отдыхая мыслями, Милославской удавалось в исключительно редких случаях. Так получилось и в этот раз. Видение заставляло думать о себе и тщательно анализировать все фрагменты. Главный вопрос, который сейчас мучил гадалку – что это за женщины, и имеют ли они какое-то отношение к исчезновению оружия. Факт невинности приятелей Андрея заставлял подозревать таинственных особ женского пола. Самым простым и верным способом выяснения этого обстоятельства была беседа с Щербаковым. К тому же не мешало бы расспросить у него поподробнее, как прошло объяснение с начальством.

Яна решила нагрянуть к Щербаковым в гости. Конечно, она не собиралась сообщать Вере все убийственные для нее подробности видения. Однако, в свете последних событий Андрей вряд ли мог вернуться с работы в обычное время, поэтому дожидаться его лучше всего было именно таким образом.

Милославская еще с полчаса погуляла по Набережной, потом поймала такси и отправилась домой. Она с особым наслаждением приняла душ, и, растянувшись в кресле, выкурила пару сигарет. Чашка горячего кофе еще более взбодрила Яну и подтолкнула к активным действиям.

* * *

– Можно? – Милославская слегка отодвинула марлевую занавеску на двери веранды Щербаковых и пыталась дозваться хозяев.

Звонок почему-то не сработал, поэтому иного способа сообщить о своем приходе просто не было.

Послышалось частое шлепанье, очевидно, детских ног. Кирюха, как всегда, улыбаясь до ушей, молча смотрел на Милославскую.

– Здравствуй! – первой начала гадалка.

– Здра-а-сьте, – протянул он и опять замолчал, продолжая улыбаться.

Позже Вера объяснила, что ее сын был на редкость жизнерадостным ребенком, и счастливое выражение редко покидало его лицо.

– Мама-то дома? – продолжала Яна.

– Мамка? До-о-ма.

– Ну так позови.

– Она спи-и-и-т.

– Разбуди.

– А-а-а... Сейчас.

По причине своих возрастных особенностей, Кирюха еще не умел как следует принимать гостей, поэтому кому-то мог показаться просто невоспитанным ребенком. Кому-то, но не Яне. Ей почти всегда удавалось чисто интуитивно различать положительное и отрицательное в людях, и в этом мальчугане ничего отталкивающего она не видела.

Кирилл побежал в дом и через минуту послышалось многократное «ма-а-а-м».

– Я тебе говорила меня не беспокоить! – закричала Вера.

– К тебе пришли, – оправдывался Щербаков-младший.

– Кто?

– Тетенька какая-то. Помнишь, у которой кошка?

– Какая еще кошка?

Вера тяжело поднялась с постели и направилась к выходу.

– Вы что же спите и дверей не запираете? – издалека крикнула Милославская.

– Вы? – обрадованно воскликнула Щербакова, часто хлопая заспанными глазами. – Да заснула неожиданно. И не время для сна, скоро уж ночь, но, сами понимаете, в моем положении, возникают весьма причудливые желания. А, вообще-то, у нас здесь все свои... Проходите, что же вы стоите.

Яна разулась и прошла в дом.

– Сейчас я чайник поставлю, – засуетилась Щербакова.

– Да нет, не надо, – отказалась Милославская.

– Я сегодня пирог пекла, яблочный, очень вкусный.

– Ну тогда давайте, – гадалка махнула рукой.

– Кирилл, проводи Яну Борисовну в зал, – скомандовала Вера сыну.

Кирюха вприпрыжку побежал в другую комнату, Яна последовала за ним. Зал у Щербаковых был довольно просторный и светлый. Вдоль одной стены, как это обычно бывает, располагалась длинная полированная стенка, вдоль другой – два кресла и журнальный столик. Мебель была довольно старой, но в комнате царил идеальный порядок, и это не бросалось в глаза.

Кирилл исчез также быстро, как и появился, и Яне пришлось самой устраиваться. Она села в кресло и стала смотреть по сторонам.

– Телевизор включите, – донеслось с кухни.

Милославская подошла к старенькому ламповому «Сапфиру» и нажала на красную кнопку. Вспыхнул кадр какой-то мыльной оперы. Яна их никогда не смотрела, поэтому стала думать о своем.

– Скучаете? – в дверях показалась Щербакова.

– Да нет, размышляю просто. А Андрей скоро придет?

– Звонил, сказал, что задержится. У вас появилось что-то новое? – взволнованно спросила хозяйка дома.

– В общем-то, да... Пистолет не потерян, его украли.

– Как? – Вера всплеснула руками.

– Не знаю как, но попытаюсь выяснить.

– Есть надежда? – несмело спросила Щербакова.

– Успокойтесь, все будет хорошо, – Милославская сочувствовала Вере и поэтому поспешила успокоить ее.

Она не собиралась говорить ни о каких женщинах и запахах дорогих духов, поэтому перевела разговор на другую тему.

– Пойдемте на кухню, – пригласила Вера, – у меня там все готово, чай, наверное, уже остыл.

В середине стола находился большой поднос, расписанный под гжель, на котором красовался бисквитный пирог с золотистой румяной корочкой, украшенной ягодками малины.

– Заливные яблоки? – спросила Милославская.

– Угу.

– Очень люблю, моя мама прекрасно его готовила, – Яна села за стол.

– Вера, а как вы относитесь к друзьям Андрея: Тайсону, Шефко, Ужу и прочим? – как бы невзначай спросила гадалка, кладя в свою тарелку кусок бисквита.

– Ох.... – вздохнула Щербакова. – Как я могу к ним относится? Люди это, конечно, неплохие, но если бы не они, в нашей семье все было бы совершенно иначе.

– Вы считаете?

– Неужели! Разве Андрюша им откажет в своей компании? Да ни за что! По-ихнему это ж западло – за здоровье друга не выпить!

– Как вы думаете, они бы могли предать вашего мужа?

– В смысле? – не поняла Щербакова.

– Например, пистолет украсть.

– Да вы что! Нет, конечно, это исключено. Я же говорю, люди это неплохие, только вот дружба их идет во вред семейным отношениям. Хорошо еще, что Листопадов в другой район переехал, а то прямо покоя не давал!

– Сергей? – гадалка вспомнила рассказ Андрея.

– Да, Сергей Листопадов. Друг детства, отрочества, юности и зрелости, к сожалению, тоже. Сам без семьи остался, довел жену до того, что она на развод подала, и от моего, наверное, того же ожидал. Чуть свет – идет, уговаривать начинает: «Давай сообразим что-нибудь!» – и так далее. А мой под чужое влияние легко попадает, никогда не мог отказать другу, даже если я дорогу преграждала.

В коридоре послышалось хриплое покашливанье, и женщины притихли.

– Это Андрей, – шепнула Вера и заговорщически подмигнула, – не будем больше сплетничать.

Вошел Щербаков, еще более осунувшийся, усталый, изможденный. От него пахнуло смесью табака и горького мужского пота. Андрей зло посмотрел на Милославскую и вышел из кухни.

– Андрей, ты не забыл поздороваться? – ядовито процедила Вера.

– Мы виделись! – буркнул Щербаков.

Вера удивленно посмотрела на Яну.

– Он шутит, – шепнула та.