Текст книги "Эффект ненависти (СИ)"

Автор книги: Анастасия Тьюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Я хотел убедиться, что ты не станешь...

– И что? Убедился? Я надеюсь, ты заметил, что это он мне звонил? Думаешь, я хотела выклянчить у него очередную дозу? Думаешь, я настолько слаба, что не смогу справиться с этим? – во мне медленно закипала ярость, смешанная с болью. От мысли, что этот человек мне не доверяет, почему-то захотелось плакать.

– Соня, я знаю, что ты очень сильный человек, просто... – замявшись, он прикрыл глаза. Я решила продолжить за него:

– Просто решил убедиться? Проверить?

– Пожалуйста, не делай из этого такой страшной трагедии!

– Да пошел ты! – вскинулась я, мгновенно взрываясь. – Я думала... Мне казалось, что мы...

Замолчав, я развернулась на пятках и рванула в комнату, захлопнув за собой дверь. Через мгновение щелкнул замок, и я почувствовала себя в безопасности. Теперь Стас не сможет никак повлиять на меня, а когда приедет Марк, я смогу убедить его увести меня отсюда и больше никогда не увижусь со Стасом. Хватит. Мне никогда не понять этого человека, точно также как и он никогда не сможет найти со мной общий язык. Видимо, мы изначально были слишком разными с ним.

– Соня, открой дверь, пожалуйста, – раздался тихий стук.

– Оставь меня в покое, – зло бросила я в сторону двери. Взгляд натолкнулся на лежащий у подушки телефон. Через секунду мобильник полетел в стену: – Можешь забирать этот чертов телефон и не бояться, что я кому-нибудь позвоню с целью найти наркотики! – Сотовый разлетелся на две части, аккумулятор скользнул по паркету в сторону окна.

Несколько минут стояла тишина и я подумала, что Стас решил оставить меня в покое и ушел. Сев на кровать, закрыла глаза руками, отказываясь понимать происходящее. С чего это я себя так повела? Откуда столько злости?

Ответ был очевидным – слишком глубоко в кровь попал вирус любви. Черт бы побрал этого Торохова.

Словно прочитав мои мысли, парень дал о себе знать, вновь постучав в дверь:

– Приступ агрессии закончился? Я надеюсь, ты можешь теперь открыть дверь и спокойно поговорить со мной?

Я молча смотрела в окно, не желая отвечать. Стук повторился:

– Соня, пожалуйста. Ты ведь знаешь, что я не хотел тебя оскорбить этим поступком.

Встав, я подошла к двери. Щелкнул замок. Не открывая при этом двери, развернулась и села на свое место. Поговорить? Объяснить? На здоровье. Вот только что-то слишком много мы с ним разговариваем, и я отказываюсь ему верить.

Будь убедительным, Стас. Пожалуйста.

Глава одиннадцатая

Сложней всего перекричать молчание.

Он зашел в комнату осторожно, на мгновение замерев, словно сомневаясь в своем решении поговорить. Остановился у кровати, в нескольких сантиметрах от меня. Усилием воли я заставила себя не оборачиваться, продолжая рассматривать узор на бежевых обоях.

– Порой мне становится страшно при мысли, что мы так и не сможем найти общий язык, – тихо проговорил он. Я пожала плечами. – Раньше ты любила, когда о тебе заботились и волновались, а сейчас начинаешь беситься.

– Умей отличать заботу от недоверия.

– Соня, поверь, я не сомневался в том, что ты не станешь искать способа получить очередную...

– Дозу? Договаривай, раз решил говорить со мной откровенно.

– Если я хоть на секунду усомнился бы в тебе – я бы остался дома и никакие важные дела меня от тебя бы не оттянули. Или ворвался бы к тебе в ванную сразу же после того, как узнал о звонке этого поддонка, чтобы убедиться, что тебе никто ничего не привез. Но я ждал, Соня. Ждал, когда ты сама объяснишь мне произошедшее.

Я посмотрела на него исподлобья, собираясь сказать в ответ что-то резкое и грубое, но не смогла. Он выглядел обеспокоенным, встревоженным и поэтому мне было так легко поверить его словам.

Стас сел около меня, взял мои ладони и нежно поцеловал каждую. Пальцы дрогнули и я поспешила вырвать их из сладкого плена сильных рук.

– Когда я сказал, что люблю тебя...

– Не надо, – прошептала я, придвигаясь к нему и пряча свое лицо у него на груди. Он обнял меня, ласково перебирая волосы и гладя шею, от чего мое тело окончательно расслабилось и капитулировало. Ему удалось без особых усилий пересадить меня на колени, и я почувствовала себя совсем маленькой девочкой, напуганной ночным кошмаром и нашедшей утешение в объятиях близкого человека. Стас словно убаюкивал меня, позволяя спастись от дурных мыслей и душевной боли в омуте лечебного сна.

– Я тоже люблю тебя... – успела пробормотать я, прежде чем сознание окончательно ускользнуло в царство Морфея.

Сквозь сон я слышала обрывки фраз, не имеющих для меня никакого смысла, хотя голос, теплый, с легкой хрипотцой был мне знаком. Несколько раз я порывалась проснуться, чтобы ответить, объяснить, поговорить, но измученный организм резко этому воспротивился и я снова и снова засыпала.

Когда же мне, наконец, удалось открыть глаза и осмысленно оглядеться, за окном уже было темно. Я лежала на постели, укрытая одеялом и защищенная крепкими объятиями. Всматриваясь в лицо Стаса, я с болью замечала глубокие тени под глазами. Сколько же нервов я ему попортила, дура. Эта мысль показалась мне настолько забавной, что я невольно усмехнулась. Затем осторожно, не желая его разбудить, убрала со лба непослушные темные пряди и устроилась поудобней, с интересом наблюдая за сном парня.

Через несколько минут он нервно заворочался и открыл глаза.

– Давно не спишь? – хриплым ото сна голосом спросил он, бросая взгляд на часы.

– Нет, – покачала головой, чуть отодвигаясь от него. Меня тут же вернули на место. – Знаешь, мне кажется, я выспалась на год вперед. Как думаешь, мы сможем ненадолго выбраться на улицу?

– На самом деле, Марк этого не одобрит, Сонь, – виновато ответил Стас.

– Жаль. Мне так хочется подышать свежим воздухом.

– Я обещаю что-нибудь придумать, – он быстро чмокнул меня в нос и поднялся с постели. – Есть хочешь?

При упоминании о еде я поморщилась, борясь с подступающей к горлу тошнотой. Но, понимая, что организму нужно восстанавливать силы, кивнула:

– Только совсем чуть-чуть и не сильно сытное, ладно? И... я пойду с тобой. Мне уже осточертела эта комната. – Я резко села и тут же зажмурилась – пол с потолком неожиданно решили поменяться местами. Стас тут же подскочил ко мне и мягко заставил вновь откинуться на подушки.

– Нет уж, лучше полежи спокойно, я все принесу сюда.

Мне оставалось только кивнуть и набраться терпения.

Не прошло и двадцати минут, как он снова возник на пороге комнаты с небольшим подносом в руках. Пара тостов, чашка крепкого кофе, свежие фрукты и яичница. Вдохнув аппетитный запах, я улыбнулась:

– Больше похоже на завтрак, чем на поздний ужин. – На часах было уже около одиннадцати вечера. Мы проспали чуть меньше десяти часов.

– Я решил особо не кулинарить.

– Здесь только на одного, – кивнула я на поднос. Стас поморщился:

– Я перехватил пару бутербродов и теперь не хочу есть. Так что питайся на здоровье.

Он осторожно установил поднос на кровати и сел рядом. Под пристальным взглядом синих глаз я заставила себя съесть немного яичницы, тост и сделать несколько глотков кофе.

– А теперь фрукты, – кивнул он на тарелку с виноградом, апельсином и яблоком.

– Стас, уже не лезет, – улыбнувшись, я хотела отодвинуть поднос, но парень покачал головой и взял несколько виноградин.

– Ничего не знаю, тебе нужны витамины и глюкоза. Открывай рот.

Я послушно позволила скормить мне ягоды. Затем пришел черед нескольких кусочков яблока. Фрукты оказались прохладными, сочными, так что я с наслаждением съела и яблоки. Мой взгляд остановился на дольке апельсина и я потянулась к ней, но мои пальцы перехватили.

– Я сам.

Он умело очистил апельсин от ароматной корки и поднес дольку к моим губам. Она была слишком большая для того, чтобы съесть ее целиком и Стас это знал, судя по его внимательному и донельзя довольному взгляду. Осторожно укусив, я все же почувствовала на губах несколько капелек кисло-сладкого, душистого сока. Вторая половинка апельсина вернулась на тарелку, а губы Стаса мягко коснулись моих. Язык осторожно слизнул сок, затем поцелуй углубился, становясь безумно нежным, неторопливым и от этого еще больше сводящим с ума. Я чуть слышно застонала и обвила его шею руками, давая понять, насколько мне хочется, чтобы он был вот так близко. Стас оторвался от моих губ, ласково провел ладонью по щеке и тихо спросил:

– Ты все еще хочешь подышать свежим воздухом?

От изумления я не сразу смогла ответить. Как? Как ему удается после поцелуя спокойно разговаривать, когда у меня самой внутри все дрожит от возбуждения? Затем все же смогла сосредоточиться на заданном вопросе и коротко кивнула в ответ.

– У меня есть идея.

Он быстро встал с кровати и скрылся в гостиной. Вернувшись через пару минут с толстовкой и спортивными штанами, он протянул их мне.

– Переодевайся, а то замерзнешь. – Снова вышел из комнаты, оставив меня наедине с моими более чем растрепанными чувствами.

На самом деле, мне сейчас меньше всего хотелось идти на улицу. Даже становилось немного странно от тех желаний, что сейчас таились в моей душе. Я думала, что после Лескова еще долго не смогу даже думать о сексе, а тут мое тело просто желало его. Впервые за всю мою жизнь всего один поцелуй производил на меня такое впечатление. Черт возьми, я похоже окончательно сошла с ума.

Торопливо натянув на себя штаны и толстовку, которые, конечно же, были на несколько размеров больше, чем нужно, я вышла в коридор. Тут же появился из гостиной и Стас, держа в руках плед.

– Пойдем?

Я кивнула и послушно вышла за ним на лестничную клетку. В полнейшем молчании мы зашли в лифт, но, к моему удивлению, Стас нажал на кнопку не первого этажа, а семнадцатого.

– Мы идем на крышу?

– Да. Я не хочу лишний раз рисковать.

Когда двери лифта открылись, Стас вышел и подошел к решетчатой двери, на которой висел внушительный замок. Достав из кармана ключи, парень открыл дверь и пропустил меня вперед.

– Мне иногда нравится приходить сюда, чтобы подумать, помечтать, послушать музыку. А иногда это место вызывает раздражение и навевает дурные мысли об одиночестве и скуке.

Мы оказались на чердаке. Большое пустынное помещение с несколькими коробками у стен, парой старых велосипедов и куче досок в углу. В одной из стен было огромное окно, около которого стояло старое, потрепанное годами кресло. В него-то меня и усадил Стас, попутно открыв окно, впуская в помещение прохладный весенний ветерок.

– Можем выйти на крышу, если хочешь.

– Нет, мне здесь очень нравится, правда. Потрясающий вид.

Я не кривила душой. Внизу раскинулся ночной город, усыпанный фонарями и вывесками, шумный, не засыпающий, а наоборот, словно только-только очнувшийся от вечерней дремоты. Небо было звездным, с ясно угадывающимися созвездиями и полной, сияющей золотом, луной.

По широким дорогам проносились машины, мигая фарами и внося суету в спокойную картину темных окраин. Вдали пару раз сверкнули огни самолета, ветер доносил веселый смех шумной компании, что собралась во дворе дома. Веселье продолжалось, несмотря на приближение ночи.

Так и в жизни, обычной, человеческой жизни. Наступают сумерки, которые могут грозить перерасти в глухую полночь, но сердце все равно продолжает мерно отстукивать свой ритм, легкие наполняются воздухом, мозг активно отдает команды организму. Душа все так же продолжает существовать. Даже в поломанном, изуродованном теле. Даже когда человек совсем отчаялся, и не может найти силы справится со своей бедой. Главное, не останавливаться, бороться с собственной слабостью, и тогда уже никакая жизненная неприятность не сможет тебе угрожать.

– Сонь... – Тихий отклик вырвал меня из раздумий, возвращая в полутемное помещение чердака.

– Да?

– Что от тебя хотел Лесков? – осторожно поинтересовался парень, становясь сзади кресла и кладя теплые ладони мне на плечи, которые укрывал плед.

– Стас, это уже неважно.

– Пожалуйста, расскажи мне. Я хочу помочь тебе и отгородить от него.

Я чуть повернулась к нему, чтобы встретиться с взглядом, полным участия и тепла.

– Я хочу сама справиться со своими проблемами. Я могу. В состоянии, понимаешь?

– Я не сомневаюсь. Но мне действительно нужно знать. Чего он добивался? О чем говорил?

Плотней закутавшись в плед, я снова повернулась к окну.

– Просто требовал сказать Марку прекратить под него копать.

– Его никто не сможет остановить. Марк откажется, он жаждет засадить этого подонка за решетку.

– Я знаю. Но мне нужно убедить его остановиться. Так будет спокойней всем. В конце концов, сама виновата в собственной глупости и излишней доверчивости.

– Не говори ерунды. – Он обошел кресло и сел передо мной на корточки. – Никто никогда не упрекнет тебя в слабости, слышишь?

– Я не маленькая девочка и прекрасно понимаю, насколько глупо и безрассудно поступила. – К горлу подступили непрошенные слезы и я старательно загнала их обратно глубоко внутрь.

– Соня, позволь брату сделать то, что он должен.

– Я боюсь, Стас... Я боюсь за него, потому что Максим – страшный человек. В ярости он способен на все, уж поверь мне. А люди, которые на него работают, еще ужасней.

Стас вздохнул и заключил мое лицо в своих сильных ладонях, излучающих покой и уверенность. Для меня он стал олицетворением силы и защиты за эти несколько дней и я понимала, что позже, когда это наваждение, этот мираж пройдет, уступив место горькому разочарованию, я буду бережно хранить этот момент в самой глубине своей души. Именно такого человека – уверенного в себе, сильного, нежного и безгранично доброго – я полюбила. Снова, не вспоминая о прошлых ошибках. Именно поэтому мне хочется, чтобы эта сладкая, источающая горечь, боль оставалась как можно дольше, не исчезая в серой прозе жизни.

Неожиданно для самой себя я наклонилась к нему еще ближе и осторожно, почти робко, коснулась его губ. Затем щек, лба, глаз. Спустя минуту мы снова целовались со всей страстью, на которою только были способны, забыв о проблемах, невзгодах, недопонимании.

Рывком он заставил меня подняться с кресла, прижимая к себе так сильно, словно боялся, что я исчезну. Его руки скользили по моей спине под плотной тканью толстовки, обжигая кожу через рубашку. Плед валялся на полу, никому уже не нужный.

В какой-то момент Стас оказался в кресле, а я на его коленях, подставляясь под жаркие поцелуи, скользящие, неуловимые, дразнящие. Я застонала и кошкой выгнулась в его объятьях, когда горячие губы нашли чувствительное местечко за ухом. Мои руки скользнули под его футболку, ногтями я почти неуловимо царапала его спину, живот...

Это было похоже на безумие. Его хриплое дыхание смешивалось в темноте комнаты с моими стонами, делая ситуацию еще более напряженной, подобной оголенному нерву. Между нами только искры не проскакивали.

Я не знаю, сколько это продолжалось, но когда он, наконец, остановился, спрятав свое лицо на моей груди и учащенно дыша, во мне тут же подняло голову возмущение. Ни тело, ни разум не хотели останавливаться. Но Стас решил иначе.

Немного успокоившись, но все еще слегка дрожа от возбуждения, я открыла глаза. Его футболка валялась на полу, рядом с моей толстовкой. Рубашка была расстегнута на несколько пуговиц, волосы распущенны, губы припухли и наверняка покраснели от поцелуев.

– Почему? – хрипло спросила я, глядя в стену.

– Я не хотел, извини.

– Чего не хотел? – отстраненно поинтересовалась я, выскальзывая из его рук и поднимаясь с колен. Подойдя к окну, села на подоконник и уставилась на Стаса. Он медленно поднял наши вещи с пола, отряхнул их и натянул на себя футболку. Затем нервно глянул на меня:

– Я не хотел тебя заставлять.

– Ты хочешь сказать, что это было похоже на принуждение? – Вспомнив о расстегнутой рубашке, я поспешила застегнуть пуговицы. Стас напряженно следил за каждым моим движением, и в его темных глазах я умудрилась заметить отголосок желания.

– Я не знаю, – ответил он, оторвав взгляд от моей груди и отворачиваясь. – Но не думаю, что это то, что тебе сейчас нужно. Особенно учитывая последние события.

Именно в этот момент я не выдержала и разрыдалась. Стас тут же оказался возле меня, крепко обнимая и шепча что-то успокаивающее. А я все не могла остановиться, выплескивая всю боль, что накопилась за это время, выражая ее громкими всхлипами и сжатыми кулаками.

– Будь ты проклят, Торохов! Ненавижу тебя, ненавижу, – в исступлении шептала я, обнимая его и прижимаясь к нему. – Ты не понимаешь, дубина, что я действительно хочу этого? Мне нужно забыть, нужно понять, что я действительно нужна тебе, нужно убедиться, что ты действительно так для меня важен... мне нужно, черт тебя подери! Ненавижу...

Меня подхватили на руки и вынесли с чердака. Лифт оставался на этом этаже, поэтому мы быстро добрались до дверей его квартиры. Поставив меня в прихожей, он быстро закрыл дверь на ключ, не зажигая свет. Затем повернулся ко мне, молча стянул с себя футболку и швырнул ее на пол. Прижал меня к стене, приподнимая и заставляя обхватить его бедра ногами, одной рукой поддерживая под ягодицы, а другой начал медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Я не могла ничего сказать от изумления, настолько разительная перемена произошла с ним за эти несколько минут. Ведь только что это был спокойный, рассудительный парень, рассуждающий о морали и психологии, а теперь передо мной стоял страстный, доведенный до предела мужчина.

Рубашка полетела в сторону, причем я приняла в ее снятии активное участие. Поцелуи возобновились, только теперь я чувствовала, что Стас перестал себя сдерживать, полностью отдавшись страсти, сводящей нас с ума там, на чердаке. И я поступила так же. Подставляясь под его умелые губы, я царапала его спину и плечи, чувствовала его возбуждение, видела, как сильно он желает меня. Тихий шепот разносился по прихожей, лаская меня почти так же ощутимо, как и сам Стас.

Вскоре мы оказались в спальне. Шторы были раздвинуты, и лунный свет заливал все доступное для него пространство, волшебным образом минуя кровать.

Прерывистое дыхание Стаса сводило меня с ума, подстегивая и возбуждая еще сильней. Мои пальцы скользнули на молнию его джинс, по пути расправившись с пуговицей. Он в это время без особого труда стягивал с меня штаны, целуя при этом мою грудь. Его пальцы скользнули на спину и расстегнули застежку бюстгальтера. Тонкие бретели скользнули по плечам, опаляя ставшую слишком чувствительной кожу. Губы Стаса уступили место языку, и я громко застонала, когда на его пути возникла возбужденная до предела вершина груди. Затем пришел черед живота, снова грудь, шея, мочки ушей... Никогда еще мне не было так хорошо, так греховно сладко.

Вскоре на нас совсем не осталось одежды. Мы дышали друг другом, сводя с ума наши тела. Пальцы Стаса нежно касались моих ног, от чего мне становилось трудно дышать. Шепча имя любимого без устали, я целовала его грудь, плечи, лицо. Ладонь игриво кружила по низу живота, изредка задевая возбужденную плоть и вырывая из груди парня громкие стоны.

Когда его пальцы коснулись меня между ног, там, где сейчас сосредотачивалось все мое желание, я всхлипнула от переполнявшего меня возбуждения, вцепилась в его плечи, стремясь оказаться как можно ближе к человеку, которого люблю. Он ласкал неторопливо, умело, сводя окончательно с ума, лишая воли и рассудка.

Я была уже на грани, когда он наконец проник в меня. Обхватив ногами его бедра и двигаясь в такт его движениям, я закрыла глаза, отдаваясь безумному наслаждению, заполняющему каждую клеточку моего тела.

Сумасшествие.

Сладкое, греховное сумасшествие – вот что это было.

Омерзение, успешно поселившееся усилиями Лескова, трусливо сбежало, не осмелившись хоть как-то обнаружить себя. Когда разноцветный фейерверк, теплыми искрами опаливший все внутри меня и превратившийся в легкую эйфорию, недоступную даже самому лучшему наркотику, успокоился, и я смогла реально оценить происходящее, то от душевной сумятицы и боли не осталось и следа.

Стас лежал рядом со мной, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Мне было спокойно и безгранично уютно в его руках, и я была настолько счастлива, что по моим щекам снова потекли слезы.

– Господи, почему ты плачешь? – тут же всполошился он, приподнимаясь на локтях. – Я сделал тебе больно?

– Заткнись, – рассмеялась я, толкая его в грудь, от чего он перекатился на спину. Сев сверху и склонившись над его лицом, я закончила: – Не порть момент.

– Ты сумасшедшая. – Стас потянулся за поцелуем, который тут же и получил.

– Мне плевать. Я счастлива, удовлетворена и рядом с тобой.

– Ты не представляешь, как приятно мне это слышать.

– А если ты меня покормишь, то я еще и сытой буду.

– Что, нагуляла аппетит? – игриво вскинул брови Стас, скользнув ладонями по моему животу. – Если ты сейчас же не слезешь с меня, то голодать тебе еще как минимум минут сорок.

– Почему? – не поняла я.

– Потому что мне захочется сначала утолить мой голод, – сверкнул глазами парень, сгоняя с себя мое наглое тельце и поднимаясь с постели. – Пойдем, обжора, кормить буду.

Быстро перекусив, мы вернулись в спальню и лежали, обнявшись, разговаривая о всякой всячине. Потом я снова потянула Стаса на чердак, где мы просидели около часа, выискивая знакомые созвездия и согреваясь чаем из термоса. Затем вернулись в квартиру и снова занимались любовью, неторопливо, изучая каждый миллиметр наших тел, запоминая каждый изгиб, каждое чувствительное местечко.

В эту ночь мы были счастливы как никогда. И мне очень хотелось, чтобы это счастье оставалось с нами навсегда.

Пробуждение было приятным. Теплые солнечные лучи гуляли по комнате, игриво скользили по одеялу, подбираясь к нам. Руки Стаса крепко обнимали мою талию, моя голова удобно устроилась на его груди и теперь я с наслаждением слушала мерный стук сердца своего парня. Тело немного ломило, мышцы ныли, но эта слабость была мне настолько приятна, что я почти не обращала на нее внимания.

Осторожно, стараясь не разбудить Стаса, я выскользнула из его объятий и, быстро накинув футболку, направилась в ванную. Быстро проведя утренние процедуры, пошла на кухню готовить завтрак. Включила телевизор, выбрав какой-то музыкальный канал, убавила звук и, тихонько подпевая, занялась приготовлением омлета.

Спустя пятнадцать минут, когда омлет уже был готов, в дверь позвонили. Я поспешила в коридор, полагая, что это приехал Марк. Однако, когда я распахнула дверь, то на лестничной площадке никого не обнаружила. В недоумении огляделась и заметила газету, лежащую у самых моих ног.

Это был свежий номер популярной 'желтой' газетенки. На первой полосе была расположена моя фотография, увенчанная крупным заголовком 'Известная писательница София Корнеева шантажирует людей'.

– Кто приходил? – раздался за спиной хриплый голос Стаса. Я растерянно обернулась, молча протягивая ему газету. – Что это?

Нахмурившись, парень пробежался глазами по статье. С каждой секундой его лицо все больше вытягивалось от удивления.

– Что там написано? – пересохшими губами еле произнесла я. Почему-то мне казалось, что мир вот-вот рухнет.

– Лесков утверждает, что ты требовала у него денег, якобы на дополнительный тираж, а когда он тебе отказал, ты пригрозила ему, что заявишь на него в полицию, обвинив в изнасиловании.

'Шах и мат' – прозвучал в моей голове голос Лескова. Я зажмурилась, словно ожидая, что все происходящее через мгновение окажется лишь сном.

– Соня, с тобой все хорошо? – я почувствовала теплые ладони на своих плечах. – Сонечка, посмотри на меня.

Я лишь помотала головой, пытаясь успокоиться. Горячие губы нежно коснулись моего лба и я очутилась в крепких объятиях.

– Не думай об этом, слышишь? Лесков не сможет контролировать абсолютно все, рано или поздно мы найдем людей, которые его уничтожат.

– Но перед этим он уничтожит нас, – ответила я, горько усмехнувшись.

– Ничего подобного. – Голос Стаса звучал уверенно и спокойно, отчего мне становилось легче. – Давай закроем дверь и пойдем завтракать, а когда придет Марк, мы что-нибудь придумаем.

Я послушно направилась на кухню, старательно отводя взгляд от газеты в руках парня. Входная дверь со щелчком закрылась за моей спиной и чувство опасности тут же исчезло. До этого момента я даже не понимала, насколько страшно мне было. Квартира Торохова стала для меня своего рода крепостью, в которой я могу спрятаться от всего. Внезапная мысль пронзила меня, словно молния.

– Газета... – Я повернулась к Стасу, наткнувшись на удивленный взгляд. – Ее принесли сюда, значит Лесков знает, что я здесь?

Стас кинул газету на холодильник и неторопливо направился к плите, по пути прихватив тарелки. Молча разложил омлет, поставил на стол кружки с чаем, достал печенье и джем. Я напряженно следила за каждым его движением, стараясь не сорваться на крик – меня раздражала его невозмутимость.

– Садись кушать, – тихо произнес он, усаживаясь за стол и беря в руки вилку.

– Почему ты так спокоен?

– Соня, потому что паника и истерия ничем не поможет. Садись.

Мне хотелось возразить ему, но взгляд синих глаз был настолько теплым и сочувствующим, что возражения замерли на языке, так с него и не сорвавшись. Я опустилась на стул и обхватила ладонями кружку с чаем.

В абсолютном молчании мы просидели несколько минут. Стас старательно делал вид, что ничего страшного не случилось, я же самым примитивным образом дулась. Наконец, ему надоел мой обиженный вид, он поднялся из-за стола и сел на корточки передо мной, положив руки на мои колени.

– Соня, никто и не рассчитывал тебя прятать от Лескова, – заговорил он вкрадчиво, явно пытаясь достучаться до моего здравого смысла. – Мы просто хотели контролировать твое состояние. Ты недооцениваешь своего брата, если думаешь, что он позволит этому поддонку добраться до тебя. Уверен, посыльный прошел сюда лишь потому, что Марк разрешил.

– Ты делаешь из него какого-то мафиози.

– Корнеева, ты действительно думаешь, что твой брат смог бы добиться успеха в бизнесе без нужных связей с не очень законопослушными людьми?

– Ты намекаешь на бандитов? – изумленно уставилась я на парня.

– Нет, блин, на... – он осекся и вздохнул. – Сонь, вся эта история с Лесковым случилась из-за того, что Марк в свое время перешел дорогу бизнесу этого козла. Или бабу увел, не суть. Но до конфликта они прекрасно общались.

Он встал, взял меня за руку и заставил подняться. Затем крепко обнял, зарывшись лицом в мои волосы.

– Ты не должна бояться. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Я знаю, просто... – договорить мне не дал поцелуй.

Спустя мгновение посуда была отодвинута в сторону, а я сидела на столе, с жаром целуя губы любимого. Мои ладони спустились по голому торсу вниз, обрисовывая кончиками пальцев тугие мышцы, и замерли на поясе шорт, перехваченные Стасом.

– Плохая идея, – хрипло прошептал он, улыбаясь. – Мы вчера итак многое себе позволили, я не хочу причинять тебе боль.

Я лишь потянулась к его губам, вырывая свои руки и обхватывая его бедра ногами. Стас застонал, сдерживаясь, а я нагло продолжила ласкать его торс, кое-где царапая, дразня. Мои губы спустились на его шею, прошлись вдоль ключиц и скользнули на грудь, не обращая внимания на прерывистое дыхание парня.

Его ладони скользнули под мою футболку, подбираясь к груди. Я судорожно вздохнула, и посмотрела в синие глаза, горящие мстительным огоньком:

– Ты сама напросилась.

Я улыбнулась и согласно кивнула, подставляя губы под поцелуй. Футболка улетела прочь, дыхание прервалось, сердце стучало так, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ребят, вас дверь закрывать не учили? Я...

Марк пораженно замер на пороге кухни, переводя взгляд с меня на Стаса. Торохов передвинулся так, чтобы закрыть меня собой и спокойно кивнул моему брату в знак приветствия.

– Когда я говорил о том, что ты способен помочь моей сестре, я не это имел в виду. – От холода в голосе брата у меня прошелся мороз по коже. Я спрыгнула со стола, торопливо поднимая футболку и одеваясь.

– Марк, я уже большая девочка.

– По твоим поступкам я этого не заметил, – отрезал брат, не сводя глаз с Торохова. – Иди, оденься нормально, а я пока поговорю со Стасом.

– И не подумаю, – вскинула я подбородок. – Ты начнешь его воспитывать, а он ничего ужасного не сделал.

– Сонь, слушайся брата, – улыбнулся мне Стас.

– Ага, а вы тут устроите разборки.

– Все решится мирным путем, обещаю.

– Я все же считаю...

– Соня, сейчас же иди в комнату, – повысил голос Марк, гневно на меня поглядывая. Я внимательно посмотрела на Стаса, с подозрением глянула на брата и направилась в спальню.

– Только попробуйте подраться, – напоследок погрозила кулаком обоим парням.

Дверь на кухню за мной захлопнулась, и я была вынуждена послушаться совета брата и пойти переодеваться.

В конце концов, если они подерутся, не буду никого жалеть. Обойдутся.

Глава двенадцатая

Столкновение с реальностью неизбежно.

Особенно, когда все хорошо.

Марк опустился на стул и устало закрыл глаза. С минуту в комнате царила тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов, стоящих на одной из полок. Марку казалось, что этот звук прочно поселился в его голове и теперь пытается вырваться наружу, молотками ударяя по вискам.

Отвратительно.

– Ты так и будешь молчать? – Марк вздрогнул и открыл глаза.

– Я не знаю, что мне сделать в первую очередь – наорать на тебя или дать по морде.

– Можешь совместить эти действия, – пожав плечам, улыбнулся Торохов.

– Ты слишком спокоен.

– Корнеев, ты сам говорил о том, что твоя сестра меня любит. Сам заметил, что и мне она далеко небезразлична. Так в чем проблема?

Марк встал и вплотную приблизился к Торохову, пристально всматриваясь в глаза парня. Тот спокойно стоял, не делая никаких попыток отодвинуться в сторону. Кулаки сжались сами собой, сводя пальцы судорогой, и Корнееву пришлось из последних сил сдерживать себя, чеканя каждое слово с убийственной холодностью:

– Проблема в том, что ты явно умудрился уложить мою сестру в постель, никак не заботясь о том, что ее недавно... уже принуждали к подобному.

Стас усмехнулся:

– Если мне не изменяет память, я сопротивлялся ее напору до последнего. Но не в этом суть. Я бы даже не подумал принуждать Соню к сексу, не будь уверенным в том, что она сама...

– Торохов, ты... – Марк схватил парня за плечи и встряхнул. – Я сейчас же заберу ее отсюда. И больше не смей приближаться к ней ближе, чем на пушечный выстрел, ясно?

– Нет. – Корнеев даже вздрогнул от ярости, что прозвучала в голосе его собеседника. – Я не позволю тебе забрать ее у меня.

– А ты попробуй меня остановить, – ехидно заметил Марк, отпуская Стаса и поворачиваясь к дверям. В следующий момент он был прижат к стене, а синие глаза прожгли его каким-то слепым гневом.

– Нужно будет – остановлю. Я люблю ее, тупая башка. И она меня тоже любит и ни за что не уйдет отсюда.