Текст книги "Эффект ненависти (СИ)"

Автор книги: Анастасия Тьюдор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Марк...

– Нет, я не буду тебя слушать на эту тему. Поверь, если родители узнают, что их дочь подсела на наркотики, то будет плохо всем. Отец сделает все, чтобы достать этого ублюдка и тогда о случившемся узнает весь город. Я не могу позволить разрушить жизнь моей сестре. – Он немного помолчал, нервно постукивая пальцами по подоконнику. – Я не могу поверить, что она... Как думаешь, она оправится?

– Не знаю, – честно откликнулся Стас. – Все зависит от нее.

– Нет, – покачал головой Марк, оборачиваясь. – Все зависит от людей, которые ее будут окружать. – Его взгляд был оценивающим, словно парень что-то решал для себя. Стас понимающе усмехнулся:

– Ты говорил, чтобы я не приближался к ней.

– А сейчас я хочу пожать тебе руку в благодарность за помощь. – Марк шагнул к дивану и протянул ладонь. Стас тут же ответил на рукопожатие. – Я думаю, ты знаешь, что делать.

– Прости, что ты хочешь... – Стас удивленно посмотрел на Сониного брата, но договорить не успел – в комнату вошел Леня. Все внимание парней тут же направилось на него. Тот устало сел на диван, положив рядом свою сумку.

– Я могу к ней зайти? – взволнованно спросил Корнеев.

– Не сегодня, Марк. Она устала и хочет отдохнуть, плюс у нее нет никакого желания общаться с людьми. – Леня достал из кармана несколько белых таблеток в пакетике. – Он пичкал ее вот этим, я заберу, посмотрю, что за гадость.

– Они были у нее? – с ужасом в голосе спросил Марк.

– Да. Еще пару часов и пришлось бы опять откачивать ее. Тоже мне, спасатели, – хоть бы вещи проверили. – Врач повернулся к Стасу. – Сегодня тебе будет тяжело, под вечер начнется ломка. Если совсем все ужасно будет – позвони мне. Я приеду, вколю успокоительное. И еще... – Леня распечатал прозрачный пакетик с белыми таблетками и протянул одну Стасу. – Бывает такое, что нужно дать дозу, по брату знаю. Но, Торохов, только в крайнем случае, ясно?

Стас кивнул и убрал таблетку в карман, надеясь, что достанет он ее только для того, чтобы выкинуть в мусорное ведро.

– После лаборатории позвоню тебе, скажу, что за гадость в них. Тогда будем знать, чем выводить эту дурь из ее организма. – Продолжил Леня, после чего вновь повернулся к Марку. – В течение нескольких день не показывайся у нее – это ее окончательно добьет. У нее только что была истерика по поводу того, что родные отвернутся, так что не нужно лишний раз провоцировать. Я пообещал, что она не увидит тебя, пока не будет к этому готова, поэтому потерпи немного, хорошо? – дождавшись ответного кивка от Корнеева, он, нахмурившись, произнес: – Насчет изнасилования... Ребят, я не специалист по таким делам, но вроде бы все в порядке... в физиологическом смысле. По всему телу синяки, несколько ссадин на спине и запястьях, но в остальном она здорова.

– Я убью этого ублюдка, – тихо, с ледяной ненавистью в голосе, произнес Марк. Стас молчал, но прекрасно понимал, что с радостью помог бы Корнееву.

– Ребят, все серьезней на уровне психики. – Леня замялся на мгновение. – Я обещал не говорить, как врач обязан сдержать обещание, но...

– Не тяни, – поморщился Стас. – Ты прекрасно понимаешь, что мы хотим знать все не из праздного любопытства.

– Это был ее первый раз, – отведя глаза в сторону, тихо проговорил Леня. – Сами понимаете, что это значит.

'Сколько времени у тебя ушло на то, чтобы превратиться в шлюшку?' – зазвенели слова в голове Станислава. Он удивленно посмотрел на Марка, но тот только передернул плечами:

– А что ты хотел? После тебя у нее не было не с кем серьезных отношений, чтобы дело дошло до постели. Знаешь же, какое значение девушки придают подобным вещам.

Захотелось вскочить, кинуться в спальню и просить прощения. Стало жутко стыдно за все грязные оскорбления, направленные когда-то в сторону Сони. Как он мог додуматься до такого? Не знал? Слабое оправдание, никто не давал права ему делать подобные выводы.

– В любом случае, ребят, могу сказать с уверенностью, что вам придется собирать ее по кусочкам. – Леня внимательно посмотрел на парней. – Стас, мне уже нужно идти, я позвоню, как только что-нибудь узнаю.

– Да, я тоже пойду. Торохов, я... – Марк замолчал, прикусив губу и не сводя пристального взгляда с лица Стаса. Затем покачал головой и молча направился в прихожую.

Закрыв за ними дверь, он подошел к двери в спальню и робко постучал. В ответ ему была тишина.

Он не знал, что делать. Он боялся причинить боль Соне, боялся ошибиться. Ему становилось страшно при мысли о том, что он может ее напугать.

Раньше все было не так. Раньше все было проще.

Глава десятая

Налить тебе еще?

Но пить придется безо льда.

Он растаял.

Полностью.

В точности как я...

Януш Вишневский. Одиночество в сети.

Мне было холодно. Даже теплое одеяло не могло унять дрожь и согреть ледяные ладони. Коже горела, раздражая сознание страшным зудом, желанием содрать ее ногтями, чтобы теплая кровь принесла хотя бы небольшое облегчение.

Хотелось пить. Я знала, что Стас сидит совсем рядом с комнатой, возможно, даже под дверью, и стоит мне только попросить, как он принесет мне все, что угодно, но я молчала. Кусала сухие губы, пыталась смочить слюной саднящее горло и молчала.

Господи, как же смешно! Человек, которого я ненавижу, помогает мне справиться с собственной слабостью. Это унижение. Это больно. Ненавижу его!

Сердце билось гулко, лихорадочно, изредка замирая на долю секунды, чтобы тут же продолжить свой бег. Пальцы дрожали, сминая край одеяла.

Я не знаю, зачем позволила такое с собой сотворить. Просто не могу признаться самой себе в своей же никчемности.

Каждый человек совершает в своей жизни какие-либо ошибки, спотыкается, быть может – падает. Я – не исключение. Но от произошедшего во рту появлялась мерзкая горечь, а глаза наполнялись слезами. Я винила себя за то, что проявила слабость, за то, что поддалась грубой силе, даже не пытаясь по-настоящему бороться. Оценивала каждое свое действие и понимала, где поступала не так, как следовало бы.

Я не могу сказать, как Лескову удалось подсадить меня на эту дрянь. Помнила лишь как он постоянно по утрам кормил меня завтраком с горстью витаминов, а вечером мне приносили в его кабинет в 'Стихии' коктейли и я послушно их пила, наслаждаясь приходящим расслаблением, отрешением, гарантирующим, что запутанные мысли не доберутся до моей хмельной головы.

Знала ли я, что происходит? Нет.

Почему? Слишком доверчива, чтобы заподозрить подвох, даже со стороны такого человека как Лесков.

При воспоминании о Максиме меня пробила крупная дрожь, отзывающаяся животным ужасом. Вновь захотелось содрать с себя кожу, но уже не от непонятного зуда, а лишь при одной только мысли о том, что меня касались руки это человека. Взгляд опустился на запястья, украшенные синяками, и рот скривился в ухмылке – у него получилось добиться своего, он может быть собой доволен.

Сейчас мне уже не хотелось плакать. Все слезы остались в его доме, на полу душевой кабинки, когда я без устали терла нежную кожу, стирая его запах и его прикосновения со своего тела. Рыдания беззвучно вырывались из моего горла, крупные слезы катились по щекам, смешиваясь с теплой водой, а взгляд был сосредоточен где-то в пустоте. Я провела там около двух часов, Максиму пришлось ломать дверь и на руках выносить меня из ванной – я самостоятельно не могла подняться, да и не хотела. Швырнув меня на кровать, где уже сменили постельное белье, он резко бросил пару слов в мою сторону, так и непонятых моим сознанием, и вышел, оставив меня неподвижно лежать, закрыв глаза и жалея саму себя.

В последнее время это мое любимое занятие. Сейчас ведь тоже лежу, лелея в себе воспоминания.

В горле окончательно пересохло, и я поднялась с постели, собираясь пойти на кухню и попить, но стоило мне только открыть дверь спальни, как я встретилась с встревоженным взглядом синих глаз. Стас замер на пороге гостиной, напряженно выпрямившись и пристально глядя на меня.

– Что-то случилось? – пара шагов, и он уже стоит около меня, на расстоянии вытянутой руки. Я даже чувствую легкий аромат его туалетной воды, как всегда приятный и свежий.

– Я хотела попить, – хрипло ответив, шагнула в коридор, но была остановлена сильной рукой, обхватившей меня за талию и повернувшую в обратную сторону.

– Ложись, я все принесу сам, – тихо произнес он. Кивнув, я вернулась в спальню и села на край кровати, сложив руки на коленях и уставившись в стену. Стас зашел спустя пару минут, вручая мне стакан с прохладной водой, показавшейся настоящим бальзамом для моего пересохшего горла. Благодарно кивнув, вернула ему опустевший стакан, не в силах отвести взгляда от его лица.

– Как ты себя чувствуешь? – в его глазах мелькнула легкая тень беспокойства.

– Нормально, – кивнув, я отвернулась, не в силах долго выдержать взгляд Стаса. Он опустился на постель рядом со мной и осторожно, словно боясь спугнуть, приобнял за плечи.

– Хочешь есть?

Отрицательно покачала головой, старательно делая вид, что горячие ладони, обжигающие плечи даже через плотную ткань футболки, не причиняют мне никакого волнения.

– Я полежу еще, хорошо? – старательно избегая встречи с его взглядом, я легла на кровать, завернувшись в одеяло.

Спустя несколько секунд услышала, как за ним закрылась дверь и расслабленно прикрыла глаза, незаметно для себя провалившись в сон.

Когда я открыла глаза, за окнами было темно. Искоса посмотрев на висящие у двери часы, убедилась, что уже восемь вечера. Перевернулась на другой бок и снова сомкнула веки, надеясь спрятаться от дурных мыслей, погрузившись в крепкий сон, однако организм воспротивился, с помощью урчащего живота напомнив, что иногда полезно не только спать, но и кушать.

Вздохнув, я встала с постели и тихонько приоткрыла дверь. В квартире стояла тишина, и мне на мгновение показалось, что Стас куда-то ушел. На цыпочках, едва дыша, я прошла по коридору и заглянула в гостиную – Торохов нашелся именно там, спящий на диване, закутавшись в тонкое покрывало чуть ли не с головой. Несколько секунд я вглядывалась в его спокойное лицо и прислушивалась к размеренному дыханию, затем прикрыла дверь и прошла на кухню. Налив себе воды, села на стул, стоящий ближе к окну.

Жидкость опалила прохладой пересохшее горло и мне вновь стало легче. Надолго ли? Посидев неподвижно некоторое время, я встала и заглянула в холодильник. На удивление, в нем обнаружилось много продуктов, полки просто ломились от всяких кастрюлек, тарелок, баночек с консервами, джемами, медом и соусами. Стараясь как можно меньше шуметь, я достала из кухонного шкафчика тарелку и положила на нее немного плова. В глубине души зарождалось чувство радости – я способна управлять собой, держать под контролем желание унять эту боль лекарствами. Леня оставил мне несколько препаратов, но я боялась пить что-то даже отдаленно напоминающее ту дрянь, от которой теперь мучилась.

Рано радовалась. Уже на подходе к микроволновой печи перед глазами заплясали круги, пальцы, до этого крепко держащие тарелку с едой, дрогнули и непроизвольно разжались, стараясь схватиться за какой-нибудь предмет и не позволить мне упасть. Тарелка с грохотом разлетелась на куски, встретившись с плиткой на полу кухни. Тут же из гостиной раздалось приглушенное ругательство, окрашенное в испуганные тона, и на кухню влетел сонный Стас.

– Соня, что случилось? Почему, черт возьми, ты встала? – Он в два шага оказался возле меня и подхватил мое слабеющее тело на руки. Я лишь обессилено прижалась щекой к его плечу, с наслаждением вдыхая знакомый аромат одеколона и стараясь выглядеть не слишком испуганной.

– Я просто... проголодалась немного. – М-да, голос мог бы звучать и поживее.

– Нужно было позвать меня, – приглушенно проговорил он, направляясь в уже насточертевшую мне спальню. – Сейчас я положу тебя и принесу поесть.

– Нет, только не туда, – прошептала я, сминая пальцами ткань футболки настолько сильно, что даже костяшки побелели. – Можно, я посижу с тобой?

Синие глаза с удивлением уставились на меня и я растерянно отвела взгляд в сторону.

– Тебе нужно лежать, – произнес Стас, тем не менее, возвращаясь на кухню и осторожно усаживая меня на стул.

– Прости, что напугала тебя. Просто ты спал, и мне не хотелось тебя будить, а поесть надо было, поэтому... – сбивчиво произнеся все это, я осеклась и посмотрела на него. Стас убирал осколки, нахмурившись и явно думая не о разбитой тарелке.

Я опустила глаза вниз, разглядывая дрожащие пальцы. Заработал телевизор, наполнив квартиру криками одного постоянно ругающегося семейства. Зашумела вода в раковине, послышался гул микроволновой печи. Я молчала, пытаясь понять, почему мне так приятно находиться в этом доме, в этой комнате, рядом с... Рядом со Стасом.

Внутри не было чувства ненависти, которое сжигало меня на протяжении трех лет. Я не боялась его. Мне не было страшно слышать его слова.

Более того, мне ХОТЕЛОСЬ, чтобы он говорил. Много, не о чем, просто на пустые темы, или ругал меня за безрассудность, или сетовал на потраченое время. Лишь бы говорил, лишь бы его голос звучал.

Мне хотелось его обнять, вновь ощутить то чувство уюта и защищенности, которую дарит только он.

Мне хотелось любить его.

Как раньше.

Не вспоминая о том, что было раньше.

– Стас, – мой хриплый голос заставил его обернуться, сминая в руках полотенце для посуды. Неуверенность тут же захватила меня снова, стоило только встретиться с ним взглядом.

– Что? – Небесная синева чуть потемнела, отдавая настороженностью и страхом. Страхом за меня?

– Ты был со мной... счастлив? – Последнее слово далось с трудом, срываясь с моих губ камнем, и гулко пронеслось по всей кухне, рикошетом отлетая от стен.

Как эхо.

Ты был со мной счастлив?

Ты был со мной?

Ты ведь был?

Ведь когда-то эти глаза сияли смехом, губы шептали слова любви, а ладони грели озябшие на ветру щеки и нос.

Мне ведь не могло это присниться?

Стас судорожно вздохнул, швыряя полотенце на стол и делая по направлению ко мне шаг. Его ладонь легла на столешницу всего в нескольких сантиметрах от моих холодных рук.

– Честно? Я не знаю, Соня. Может, счастье и было, но я его не ценил, а может, мне чего-то не хватало. А сейчас... Сейчас ведь поздно что-либо менять? Я прав? – он чуть наклонился ко мне и темные пряди челки тут же привычно упали на его лоб. Мне страшно захотелось протянуть руку и убрать их назад, чтобы они не мешались, но я подавила в себе это желание.

– Ты прав, – эхом откликнулась я, откидываясь на спинку стула и положив руки на колени. Стас несколько секунд помолчал, пристально вглядываясь в черты моего лица, затем рассеянно кивнул. Пискнула микроволновка, но никто из нас не двинулся с места.

В комнате повисло напряжение, но оно было не совсем тяжелым. Просто мы давали друг другу шанс повернуть назад, отступиться, но при этом стояли на своем.

Я не помню, как он оказался совсем близко от меня, касаясь губами моей щеки. И мне не хочется знать, когда этот робкий поцелуй вдруг перерос во что-то серьезное, оглушающее. Мы целовались так, будто жили последние секунды, словно всего через мгновение больше никогда не увидим друг друга. Его руки рывком заставили меня подняться на ноги и вцепиться в широкие плечи, чтобы не упасть от слабости во всем теле. Я запустила пальцы в шелковистые волосы, с радостью перебирая мягкие пряди. Как раньше.

– Я люблю тебя, – выдохнул в губы, прерывая поцелуй всего на долю секунды. Как раньше.

Сильные руки скользили у меня по спине, замирая на талии, чтобы прижать мое тело еще крепче, воруя остатки дыхания. Как раньше.

Но теперь было что-то новое. И эта новизна ускользала от меня, словно дразня, не желая открывать своего лица.

Стас неожиданно отстранился, уткнувшись лицом в мое плечо и прерывисто дыша.

– Мы не должны.

– Да, – кивнула, хотя внутри все кричало о другом.

– Почему? – Этот вопрос прозвучал как мольба – он просил меня дать ему отговорку, причину. Достойную причину для разрушения.

– Мы слишком разные.

– Но ведь это хорошо... – Неуверенность. – Будет не скучно.

– Плохо расстались в прошлый раз, – предприняла я еще одну попытку.

– Теперь будем ценить друг друга по-настоящему. – Твердо, почти без сомнения.

– Я наркоманка. Изнасилованная, слабая, униженная... – Широкая ладонь запечатала мне рот, а синие глаза посмотрели с гневом:

– Не смей так больше говорить. Никогда, ясно?

Я кивнула, борясь со слезами на глазах.

Как раньше... Как много сладости в этих двух словах. И как много горечи появляется в груди при мысли, что как раньше уже не будет. Он изменился, я повзрослела, мы оба стали совсем другими.

Я понимала это и боялась. Не знаю, чего именно, просто гадкий, омерзительный страх липкой массой опустился на сердце, сковывая движения и заставляя молчать.

Он сказал, что любит, но действительно ли это так? Может, не таким уж и хорошим он стал, как казалось мне сейчас, просто решил воспользоваться моей слабостью?

Нет, даже думать об этом не стоит. Марк доверяет ему, иначе бы не привез меня сюда. Да и мне было трудно поверить в то, что Стас солгал. 'Я люблю тебя' – эти три слова прозвучали вполне искренне, немного робко, осторожно, но с нежностью.

Я подняла глаза на Стаса, силясь понять, насколько он честен со мной. Улыбка стала ответом, согревая теплом и каким-то неясным чувством – ярким, бросающимся в глаза, но от этого только еще более непонятным.

– Я не должен был этого говорить, да? – с понимающей ноткой спросил он, касаясь ладонью моей щеки. Прикрыв глаза, я слегка улыбнулась, скрывая тот ураган эмоций, который тут же пронесся в моей голове.

– Не знаю. Мы всегда были за искренность.

– Да. А потом я тебя обманул и предал. Не очень-то искренние отношения у нас получись. Давай разберемся с твоими проблемами, а потом уже вернемся к нашему разговору? – Он отошел к раковине и начал мыть посуду.

Опустившись на стул и взяв в руку вилку, начала есть, практически не ощущая вкуса пищи. Я не могла дать точное определение тому, что только что произошло между нами, но молчание, воцарившееся в комнате и нарушаемое только работающим телевизором, настолько раздражало, что я постаралась как можно быстрей его нарушить.

Проглотив очередную порцию плова, тихо спросила:

– Кто готовил?

– Мама, – не оборачиваясь, ответил он, вытирая тарелку. – Она иногда приезжает ко мне, чтобы побаловать своей готовкой, хотя, я и сам прекрасно справляюсь.

– Твой холодильник не похож на холодильник холостого парня.

– Оля частенько помогает мне прошвырнуться по супермаркету, – просто откликнулся Стас.

– Ясно, – еле слышно выдохнула я, задаваясь вопросом, кто, собственно, она такая?

Стас не спеша закрутил кран, вытер руки, повесил полотенце на крючок и обернулся:

– Оля – моя давняя подруга, еще со школы. Кажется, я рассказывал тебе как-то о ней.

– Ты не должен мне ничего объяснять, – покачала я головой и, взяв тарелку, пошла к раковине. Спокойно прошла мимо Стаса, поставила тарелку, открыла воду, взяла губку. Налив на нее немного моющего средства, стала мыть за собой посуду, уговаривая себя не нервничать под внимательным взглядом парня.

– Господи, как ты не понимаешь?! – неожиданно резко произнес он, вырывая из моих рук губку и поворачивая к себе. – Я не стану лгать, уверяя тебя, что на протяжении всех трех лет только о тебе и думал. Если бы так было – мы бы встретились намного раньше. Но сейчас я способен думать только о тебе. Всегда ненавидел эти романтические бредни и сам же несу сейчас похожую чушь. И когда я говорю, что люблю тебя – я не на секунду не обманываю, потому что так и есть на самом деле. Не нужно шарахаться от меня при каждом упоминании женского имени. Пожалуйста, пойми и запомни – я учусь на своих ошибках и больше не буду поступать так... как поступал до этого. Да, человек не может полностью перевоспитать себя, но когда рядом с ним тот единственный, дорогой, драгоценный и желанный... – Он замолчал, подбирая слова. Я стояла неподвижно, внимательно вслушиваясь в то, о чем он говорил и не желая его перебивать. Звук его голоса был для меня единственной музыкой, приносящей облегчение измученному разуму и покалеченному телу. Становилось легче. – Не беги от меня, прошу. Просто стой на месте, позволь догнать. Пожалуйста.

Я кивнула, отступая и прислоняясь спиной к прохладной стене. Стас нахмурился, словно желая что-то добавить, но затем качнул головой, отбрасывая вертевшиеся на языке мысли.

– Как ты себя чувствуешь? Леня говорил, что тебе сегодня будет очень тяжело. – В синих глазах плескалась тревога.

– Меня немного знобит и постоянно хочется пить. И... Мне хочется облегчения.

Он понимающе кивнул, беря мою руку в свои теплые ладони.

– Думаю, тебе стоило бы прилечь и немного отдохнуть.

– Сначала хотелось бы искупаться.

– Марк привез вещи, они в сумке в гостиной, сейчас принесу.

Он вышел. Я закрыла воду, поставив тарелку на сушилку и пошла в спальню. Через пару минут туда зашел Стас, держа в руках небольшую сумку, полотенце и рубашку.

– Здесь есть, во что тебе переодеться, но... Я подумал, может, в рубашке тебе было бы удобней.

Я взяла вещи из его рук и коротким кивком поблагодарила за помощь. Он мгновение смотрел на меня, а затем развернулся, уже на пороге уронив:

– Я буду в зале, если что.

Достав из сумки белье и взяв полотенце с рубашкой (почему-то мне казалось важным надеть именно ее), я направилась в ванную.

Теплые струи воды принесли телу небольшое облегчение и даже немного уняли дрожь. Уже стоя перед зеркалом и застегивая рубашку, доходившую мне до середины бедра, я разглядывала свое отражение, с неприязнью всматриваясь в темные круги под глазами, бледную, натянутую на скулах, кожу и глубокую складку между бровей. На мгновение прислонилась лбом к стеклу, восстанавливая неожиданно сбившееся дыхание.

Рубашка пахла им. Ненавязчиво, еле уловимо, но мне хватало и этого. Словно Стас обнимал меня за плечи, передавая немного своей силы.

Выйдя из ванной, я прошлепала босыми ногами до гостиной и осторожно заглянула. Стас стоял у окна, нервно выдыхая дым в открытое окно.

– Я не знала, что ты куришь.

Он вздрогнул и на долю секунды напрягся.

– Порой возникает желание, – небрежно пожав плечами, обернулся: – Зашла пожелать мне спокойной ночи?

Замявшись, я произнесла:

– Полежишь со мной?

Скрывая свое удивление, он кивнул и выкинул наполовину выкуренную сигарету.

– Сейчас, только зубы почищу. Не хочу дышать на тебя табаком.

Расстелив постель, я легла, не укрываясь легким одеялом и погасила горевший у изголовья бра. Комната тут же погрузилась в полумрак и я расслабленно выдохнула.

Стас пришел спустя пару минут, осторожно лег с краю и накрыв меня одеялом.

Я перевернулась на другой бок, улыбаясь, посмотрела на него, и тихо прошептала:

– Спокойной ночи.

Осторожный поцелуй в висок и теплые ладони на моей спине стали для меня лучшей колыбельной. Даже одуряющая пустота внутри отступила, позволив мне уснуть.

Сны бывают разными и чаще всего они отображают наше душевное состояние. Наверное, именно поэтому мне приснилась пустыня, по которой песчаными вихрами гулял ветер. Только в этой пустыне мне не было жарко, я чувствовала себя абсолютно спокойно, словно это был мой родной дом. Однако несколько раз меня пугала царившая вокруг пустота и я, вздрагивая, просыпалась, чтобы тут же расслабленно выдохнуть в кольце сильных рук и заснуть снова.

Я чувствовала себя рядом со Стасом защищенной. А еще мне хотелось бороться с подступающим желанием получить очередную порцию белой гадости, уж не знаю ее названия на рынке наркотиков, но поверьте – большей гадости никогда не пробовала. Я понимала, что Стас верит мне, верит в меня и поэтому я, сцепив зубы, терпела подступающую ломку, изо всех сил стараясь не проиграть самой себе.

Утро встретило меня одиночеством. Я просто неожиданно поняла, что рядом со мной нет Торохова, и резко проснулась. На его подушке лежала записка с неровными строчками: 'Я отлучился по делам, буду через пару часов. Посмотри что-нибудь в холодильнике на завтрак и не скучай. Целую'. Рядом лежал мой мобильный телефон.

Улыбнувшись, поднялась с постели и решила пройтись по квартире. Не знаю, когда именно он ушел, но постель уже успела остыть, поэтому тут же понадеялась на его скорое возвращение. А пока могу спокойно оглядеться вокруг и сделать некоторые выводы.

Квартира Стаса не представляла собой ничего особенного. Обычное жилище холостяка, обставленное так, чтобы было первым делом удобно. Никаких милых девичьему сердцу статуэток и магнитиков, минимум мебели, максимум свободного пространства. Темные шторы поверх белых узорчатых занавесок, чтобы солнце по утрам не надоедало и не мешало спокойно себя чувствовать после бурно проведенной ночи в компании друзей и нескольких бутылок горячительного. Стоило об этом подумать, как тут же отдернула саму себя – у меня не было никакого права делать такие выводы. Подобные мысли приводили к неприятному итогу – я на уровне подсознания стараюсь очернить Стаса, приписывая ему грехи современной молодежи и совершенно забывая, что он по ночам работает в ночном эфире на радио.

В гостиной также было просторно и минимально всего – диван, плазма на стене, шкаф с книгами и дисками и несколько цветов в горшках на окне. Но несмотря на минимум мебели и декоративных предметов в этой квартире было уютно и спокойно. Я чувствовала себя здесь как дома.

Пройдясь вдоль полок, уставленных книгами, вытянула одну наугад и села на диван, подогнув под себя ноги. Ознакомилась с аннотацией, это оказался очередной мировой 'бестселлер', и углубилась в чтение, стараясь таким образом скоротать время до прихода Стаса.

От чтения меня отвлек через некоторое время сигнал моего сотового. Быстро встав и забежав в спальню, схватила сотовый в надежде, что это звонит Торохов. Номер на дисплее был мне незнаком, и я поспешила ответить:

– Да, я слушаю.

– Здравствуй, красавица. – Холодный голос по ту сторону трубки пригвоздил меня к месту. Я растерянно выдохнула, не зная, как реагировать на Лескова. – Я так понимаю, ты совсем не рада меня слышать?

От этой усмешки по коже прошелся холодок, а во рту все пересохло.

– Что тебе нужно?

– Да так, позвонил узнать, как себя чувствуешь. Может, привезти тебе чего-нибудь веселенького? – с издевкой прозвучал вопрос.

– Катись к черту! – Мои руки задрожали и я чуть не выронила телефон. По-хорошему, его стоило швырнуть в другой конец комнаты, чтобы аппарат разлетелся на мелкие кусочки и больше никогда в его динамике не звучал голос этого мерзавца, но мои пальцы словно парализовало. Или сковало льдом, что прозвучит гораздо ближе и честней.

– Послушай меня, Сонечка. Внимательно послушай. Я знаю, что твой братец начал копать под меня и даже поднял свои слабенькие связи в органах. Думаю, ты понимаешь, что мне это не очень нравится. Если хочешь больше никогда не встречать меня на своем пути, поговори с Марком и объясни ему, что мы квиты отныне и нечего пытаться меня обыграть.

– Я... – начав, я осеклась, устало прикрыв глаза. Хотелось кричать от ужасного леденящего чувства безысходности. – Пожалуйста, прекрати это делать.

– Что делать, маленькая моя? – довольным тоном поинтересовался Лесков. Ему всегда доставлял радость чужой страх. – Я ничего не делал, ясно? Таблетки ты пила сама, в постель ко мне тоже сама прыгнула. Кстати, как твой братец отреагировал, что я изнасиловал его любимую сестричку?

– Определись уже, – наконец взяв в себя в руки, произнесла я.

– С чем именно?

– Сама я к тебе в постель прыгнула или же ты меня изнасиловал.

– Версия о твоем согласии – это для органов. А Марку можешь рассказывать что угодно, можешь даже приукрасить детали, мне же лучше.

Я только головой покачала, медленно опускаясь на кровать:

– Как можно быть такой сволочью?

Резких смех, отдающий металлом, а после довольное 'Спасибо'.

– Это не комплимент, ублюдок.

– Утихни, красавица. Скажи спасибо, что я в последний момент передумал и стал давать тебе легкие психотропные препараты, а не настоящую наркоту. Так что насчет ломки можешь не волноваться, до законченной наркоманки тебе еще далеко. Поболит головка пару дней, да жажда помучает всего-то. Но если ты будешь непослушной девочкой и станешь трепать своим язычком – я найду тебя где угодно и накачаю героином до такой степени, что ты мать родную узнать не сможешь. Поняла?

Я молчала, стараясь дышать глубоко и успокаивая себя.

– Ты меня поняла? – злобно донеслось из динамика второй раз.

– Да.

– Вот и ладушки. Счастливо, Сонечка. – Мерзкий смех вновь зазвучал у моего уха, а затем резко оборвался – трубку на том конце положили. Телефон тут же полетел на кровать, а я затряслась в беззвучных рыданиях, впившись ногтями в ладони, оставляя на коже шрамы-полумесяцы. Несколько минут мне казалось, что я вот-вот перестану дышать, настолько сильно скручивался в тугой комок воздух в грудной клетке. Прошло немало времени, прежде, чем я смогла хоть как-то успокоиться и взять себя в руки.

Когда открылась входная дверь, я была в ванной, смывая с щек дорожки слез. Бросив косой взгляд на свое отражение в зеркале и отметив красные, опухшие от слез глаза, невольно вздрогнула.

– Соня, я дома! – раздался голос Стаса из прихожей.

– Я в ванной, купаюсь, – поспешила откликнуться я и тут же захлопнула дверь, щелкнув задвижкой. Включила воду в душе, быстро скинула с себя одежду и встала под теплые упругие струи. Мне нужно было успокоиться окончательно и постараться никак не выдать своего волнения перед Стасом – я понимала, как его взбесит звонок Лескова. Я всегда старалась решать свои проблемы самостоятельно, не полагаясь ни на кого – так проще и быстрей. С Лесковым тоже я разберусь сама и не позволю вмешиваться в наши с ним дела другим людям, тем более... близким.

Простояв под душем минут пятнадцать и полностью совладав со своим волнением, поспешила вытереться, одеться и выйти из ванной. Стас стоял справа от двери, прислонившись к двери и сложив руки на груди.

– Что ты здесь забыл? – удивленно приподняла брови я, поправляя полотенце на голове.

– Тебя ждал, – коротко ответил он. – Ты закончила?

Я заметила немного нервный взгляд и сжатые в кулаки ладони. Раньше он делал так только в тех случаях, когда нервничал.

– Что-то случилось? – настороженно спросила я.

– С чего ты взяла?

– Ты какой-то... нервный.

Стас наклонил голову набок, окидывая меня внимательным взглядом, от которого мне почему-то стало неуютно.

– Ты разговаривала с Лесковым?

Напрягшись, я осторожно спросила:

– Откуда ты знаешь?

Синие глаза тут же опустились вниз, словно прося прощения за что-то. Спустя пару секунд я поняла за что.

– Ты шарил в моем телефоне?

– Соня...

– Зачем?