Текст книги "Продайся мне (СИ)"
Автор книги: Анастасия Соловьева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
26
Работа не спасает. Я на автомате решаю важные вопросы, веду переписки с клиентами, отвечаю на звонки, но в голове звенит один-единственный вопрос: «Что, чёрт побери, мне делать?»
Меня тянет к Дамиру, но при этом я встречаюсь с Назаром и именно с ним хочу связать свою жизнь. Всегда смеялась, когда в фильмах героини влюблялись в двух мужчин одновременно. Думала, что такого в реальности просто не существует, это чья-то глупая фантазия. И вот я оказалась в числе тех девушек, которые разрываются между двумя вариантами.
Да вот только с Назаром меня связывает слишком многое: я благодарна ему за то, что он спас мою маму и поддержал меня в самый тяжёлый момент, который только можно придумать. А Дамир что? Я его даже не знаю. Понятия не имеют, о чём он думает, каких взглядов придерживается, чем вообще интересуется, кроме работы. Гордеев для меня – загадка, которую вряд ли стоит разгадывать. Если бы он что-то ко мне чувствовал, то не сказал бы: «Эй, детка, решай всё сама, а я сваливаю». Он бы помог.
Назар никогда меня не бросал, всегда подталкивал к принятию важного решения, поддерживал, направлял.
Ну какие тут могут быть сомнения? На одном влечении крепкую семью не построишь. Назар осознал свои ошибки, цветы подарил и даже хочет познакомить со своими родителями. Это ли не главное? Мы полгода вместе, и он ни разу не позвал меня на встречи с друзьями, не пригласил на день рождения мамы. Всё время откладывал на потом. И вот «потом» наступило. Я должна радоваться. Должна.
А если у него всё же есть любовница?
Я чуть ли не хныкаю в голос, когда одна и та же мысль в сотый раз посещает голову. Возьму – и спрошу Назара напрямую. Всё лучше, чем вечно сомневаться и страдать, рыдая в подушку.
Через три часа в мой кабинет стучат, и я тихим голосом разрешаю войти.
Назар. Красивый, с широкой довольной улыбкой на лице, в деловом костюме, который очень ему идёт, ухоженный, побритый, неотразимый. Лучший мужчина в мире. При взгляде на него что-то внутри меня мелко дрожит и взрывается бледными салютами. Значит, не всё потеряно. Есть реакция.
– Привет, – я прячу руки за спину, чувствуя неловкость рядом с ним. – Всё хорошо?
– Отлично! Мы подписали этот чёртов договор, скоро в гостинице Дамира заработает мой ресторан. И если всё пойдёт хорошо, в конце года мы откроем заведения ещё в трёх его отелях.
– Ух ты! Я очень за тебя рада, – подбегаю к нему и крепко-крепко обнимаю.
Чувство вины разрастается до таких масштабов, что я готова упасть перед Назаром на колени и молить его о прощении. Я предательница, изменница, никчёмная презренная личность. Всего несколько часов назад я целовалась с Гордеевым, а сейчас обнимаю своего мужчину и притворяюсь верной спутницей. Мне тошно от самой себя.
А если Назар мне изменяет? Тогда я не буду чувствовать так много вины.
– Да, малышка, всё получилось благодаря тебе, – Назар сжимает ладонями моё лицо. – Спасибо. Я должен был сказать тебе это раньше. Спасибо за всё, что ты для меня сделала.
Во рту горчит, слёзы застилают глаза. В это мгновение я готова простить Назара. Он ценит меня, а я, дура, ещё смею в нём сомневаться.
– Да не за что. Мне нравится работать, – оправдываюсь перед ним, лепечу дрожащим голосом. А потом, шмыгнув носом, набираюсь смелости перед решающим вопросом: – Скажи, а где ты вчера ночевал? Я очень волновалась, но звонить не стала – мало ли, вдруг ты с друзьями или ещё кем-то важным.
Я намеренно выделяю последние слова, и Назар, кажется, понимает намёк. На секунду он отводит глаза, а потом улыбается. Искренне так, уверенно.
– У родителей я был, малыш. Так хреново себя чувствовал после нашей ссоры, что захотел увидеть маму. У нас с ней близкие отношения, не то, что с отцом… А ты приревновала? Боишься, что я тебе изменяю?
Он усмехается, словно мои подозрения не имеют ничего общего с действительностью. Под его пронзительно-честным взором я теряюсь. У меня нет причин сомневаться в Назаре. То сообщение действительно мог прислать Рустам, а вчера он на самом деле мог ночевать у родителей. У меня нет никаких доказательств. Возможно, я нафантазировала себе лишнего. Хотела избавиться от чувства вины перед Назаром, вот и выдумала измену.
А на самом деле предательница тут только я.
– Нет, я тебя не ревную, – бормочу, утыкаясь носом в его плечо. В глаза смотреть не могу, стыжусь себя.
– Ну и славно, малыш, потому что я никогда тебе не изменял. Зачем мне другие девушки, когда ты у меня самая лучшая?
Он так редко это говорит. Боже, сегодня какой-то сказочный день! Цветы, приглашение на ужин с родителями, комплименты и восхищённые взгляды Назара. Стоило мне в нём засомневаться, как он тут же доказал свою верность.
– Почаще это говори, – вытираю слёзы кончиками пальцев и целую Назара в гладковыбритую щеку.
– Хорошо, – кивает он. – Мне пора бежать, работы до хрена. Проводишь?
– Конечно.
Я размыкаю наши объятия, краем сознания улавливаю то, что совсем не испытываю разочарования или грусти от ухода Назара. Мне ровно. Скорее даже – безразлично. Ну ок, он занятой человек, пусть решает деловые вопросы, мне от этого ни холодно, ни жарко. А ведь раньше я бы грустила и тосковала по нему.
Тру пальцами виски, поправляю волосы, упавшие на лицо, и указываю рукой на дверь. Мы с Назаром выходим в коридор. Я провожаю его до лифта, смущённо киваю Веронике, которая с явным интересом разглядывает моего мужчину.
– Ужин в девять. Успеешь? – уточняет Назар, пока мы ждём лифт.
– Я постараюсь. Если что – отпрошусь у Гордеева. Всё же не каждый день мне предстоит знакомство с родителями.
– Вот и умница. Уверен, ты понравишься маме с папой.
– А почему сегодня? – закусив губу, взволнованно спрашиваю я. – Полгода ты откладывал наше знакомство, и вдруг сегодня, словно снег на голову, сообщил о совместном ужине.
Я замечаю, что уголок его губ недовольно дёргается, но стараюсь не акцентировать на этом внимание.
– Просто пришло время, малыш. Не ищи во всём потаённый смысл, окей?
Соглашаюсь с ним. Какая разница, что спровоцировало предстоящее знакомство с родителями? Главное – это наконец-то случится!
Двери лифта распахиваются. Прежде чем уйти, Назар привлекает меня к себе и жадно впивается в мои губы своими. Я успеваю погасить протест, тут же вспыхнувший в груди, и скованно отвечаю на слишком рьяный и чересчур пресный поцелуй. Хоть бы что-то внутри меня откликнулась, хотя бы одна клеточка тела взорвалась радостными фейерверками! Но оглушающая пустота страшнее самых диких эмоций.
– До встречи, Илана. Я буду скучать, – шепчет Назар.
Машу ему рукой, а затем, вздохнув от облегчения, разворачиваюсь. И мгновенно превращаюсь в пепел.
Дамир стоит неподалёку и, сложив руки на груди, пристально смотрит на меня. В его глазах я замечаю осуждение вперемешку с гневом. Значит, он нас видел. Боже, почему всё так сложно?
Я собираю с пола ошмётки гордости, цепляю на лицо вежливую улыбку и, кивнув Дамиру, прохожу мимо.
Он не останавливает меня. Не говорит ни слова, лишь сверкает своими невыносимо-карими глазами и хмурится. Всё же ему плевать на меня. Других объяснений его безразличию я не вижу. А те два поцелуя… Ну что ж, не мне судить об их искренности, я совсем не знаю мужчин и то, чем они руководствуются при осуществлении тех или иных действий.
Лучше подумаю о встрече с родителями Назара. Мне нельзя ударить в грязь лицом. Я буду очень стараться, чтобы произвести на них хорошее впечатление.
27
– Знакомься: Света, Анжела, Руслана и Катя. Из финансового с нами часто сидит Оля, но она сейчас на больничном.
Вероника представляет меня своим подругам, и я старательно пытаюсь запомнить их имена. Боюсь перепутать девчонок и назвать Катю Анжелой, например. Со мной однажды такое случилось, на первом курсе при знакомстве с одногруппниками. До сих пор помню, как было стыдно и неловко.
– Илана, помощница Гордеева, – смутившись, тихо говорю я, и подруги Вероники кивают, мол, мы о тебе наслышаны.
– Ты обедать будешь? – спрашивает, кажется, Руслана.
– Да, – киваю я. Желудок сводит голодной судорогой, а от вечного стресса и сомнений немного подташнивает. Мне нужно подкрепиться.
– О, тогда бери котлету по-киевски, она здесь безумно вкусная, – советует Руслана.
Я улыбаюсь ей и иду за едой. Овощной салат, картофельное пюре, огромная аппетитная котлета, томатный сок – примерно так выглядел мой рай в студенческой столовой, и точно такие же блюда я беру здесь. Возвращаюсь за столик, где о чём-то сплетничают мои коллеги, и начинаю есть. Не проходит и двух минут, как Вероника вспоминает о поездке в Берлин.
– Ой, а расскажи о командировке! Гордеев не сильно тебя гонял? – звонким возбуждённым голосом интересуется она.
– Нет, всё прошло… нормально, – с заминкой отвечаю я. Аппетит внезапно пропадает.
Отель, порочный взгляд Дамира, наш нескончаемый поцелуй и дрожь, сотрясающая тело. Мурашки бегут по спине, как только я вспоминаю события минувшей пятницы.
Вилка падает на тарелку, обрывая следующий вопрос Вероники. Перед глазами темнеет, в ушах раздаётся мерзкий гул. Я жмурюсь, делаю несколько глубоких вдохов, дрожащими пальцами хватаюсь за стол. Постепенно шум стихает, до моего сознания доходят встревоженные вопросы коллег, мягкие прикосновения Вероники к плечу.
– С тобой всё хорошо? Илана, ты меня слышишь?
– Сбегайте кто-нибудь за водой.
– А нашатыря случайно ни у кого нет?
– Анжел, ну кто в сумке нашатырь носит?
– Ну мало ли, вот у моей сестры ВСД, она всегда берёт с собой нашатырный спирт. Ей помогает, – отвечает, по всей видимости, Анжела.
Мне дают бутылку минеральной воды, я киваю и присасываюсь к горлышку. Девчонки настороженно смотрят на меня, волнуются даже те, кого я совсем не знаю. Приятно. Перед ними неизвестный человек, а они проявляют заботу, бегают за водой, про нашатырный спирт шутят. Чёрт, как мне, оказывается, не хватало социальных контактов! Я прихожу в себя и благодарно улыбаюсь каждой девушке.
– Спасибо вам огромное, – мой голос предательски дрожит, ну и ничего страшного. Я же не робот, могу расчувствоваться. – Мне уже лучше.
– У тебя вегетососудистая дистония? – хмурится Анжела.
– Нет. Вроде нет. Я к врачу не ходила.
– Зря, – ещё больше хмурится коллега.
– Ой, Анжел, если у тебя голова закружится – ты сразу побежишь в больницу с криками: «Спасите-помогите, у меня рак, инсульт и вообще я скоро умру», – закатывает глаза Руслана.
– А что тут плохого? – дует губы Анжела.
Руслана прижимает ладонь ко лбу и усмехается. Катя хихикает, Света и Вероника еле сдерживают улыбку. Я вспоминаю о еде. До конца обеда осталось двадцать минут, но мне нужно вернуться пораньше.
– Очень вкусная котлета, ты была права, – обращаюсь к Руслане.
– Будешь обедать с нами почаще – узнаешь много интересного.
Вероника жуёт губу, а затем, словно решившись, дотрагивается до моей руки.
– А ты случайно не беременна?
От удивления мои глаза округляются, а в горле застревает ледяной комок. Нет, ну что за бред? У меня всего лишь голова закружилась, такое бывает после сильного стресса.
Я отрицательно мотаю головой:
– Нет, я просто перенервничала.
– Ты уверена? – недоверчиво переспрашивает она.
– Ник, хватит, не смущай девчонку, – осаживает её Светлана. Она явно старшая в этом коллективе, на вид ей сильно за тридцать, тогда как остальные девушки выглядят на двадцать пять, не больше.
– Я вечером знакомлюсь с родителями своего парня, поэтому немного не в себе, – неожиданно объясняю коллегам.
Заметив всеобщую заинтересованность, я продолжаю откровенничать с незнакомками. Говорю о своём волнении, о том, что родители Назара – богатые уважаемые люди, которым я могу не понравиться. Девчонки понимающе кивают, дают несколько полезных советов, вспоминают забавные истории из жизни. Оказывается, Анжела уже три раза знакомилась с родителями своих парней, а вот Руслана и Катя до сих пор не состоят в мало-мальски серьёзных отношениях. Замужем только Светлана, она дружит со свекровью и даже звонит ей несколько раз в неделю.
– Не дрейфь, у тебя всё получится. Просто будь самой собой, – подмигивает мне Вероника.
Я от всего сердца благодарю девчонок и убегаю к себе. Слава всем богам, Гордеев не просит зайти к нему, на даёт сложных поручений и вообще будто забывает о моём существовании. Я освобождаюсь около семи. В левой половине груди ноет и надрывно звенит, когда я выхожу из офиса, прыгаю в такси и полчаса наблюдаю за вечерним городом.
В квартире Назара нет. Наверное, он снова с родителями. Я переодеваюсь в элегантное синее платье, наношу на лицо неброский макияж, при этом ощущаю себя восковой куклой. Моё тело застывшее, словно неживое, в глазах зияет пустота. От меня остаётся лишь оболочка, призванная быть красивой, послушной, удобной. А душа заливается горькими слезами, ей хочется радости, веселья, восторга, но ничего этого нет. Может, со временем всё изменится? Я найду баланс между работой и личной жизнью, я выброшу Гордеева из головы.
В ресторан еду сама. Назар звонит и предупреждает, что встретит меня у входа, я же послушно глотаю его указания. Он подарил мне цветы и он собирается познакомить меня с родителями. Это о многом говорит. Нельзя сомневаться.
– Прекрасно выглядишь, – глаза Назара ярко вспыхивают.
Поясницу ломит, тело совсем не слушается команд. Знаю я этот сияющий взгляд и хрипловатый голос. Назар хочет меня.
– Спасибо, – киваю я, позволяя поцеловать себя в онемевшие губы.
– Родители уже внутри. Не переживай, малыш, они будут от тебя в восторге.
Я воспринимаю дальнейшие события так, будто не участвую в них, а лишь наблюдаю со стороны. Вот я улыбаюсь красивой женщине с зелёными глазами, как у Назара, потом здороваюсь со статным седовласым мужчиной с тяжёлым взглядом.
Сажусь за стол, заказываю апельсиновый сок, потому что хорошие девочки не пьют вино, тем более на встрече с родителями. Назар хвастается открытием ресторана в центральной гостинице Дамира. Я замечаю, что его мама от восторга даже говорить внятно не может, только улыбается радостно и обнимает сына. А отец после минутной паузы произносит нечто, отдалённо похожее на похвалу. Но от этих скупых слов Назар начинает сиять, словно начищенный самовар. Я улыбаюсь, изображаю счастье, но внутри зреет очередной протест.
Я нахожусь не в своей тарелке. Мне неуютно среди этих людей, неприятно изображать из себя пай-девочку с идеальной укладкой и неугасающей улыбкой. Знаю, что Назар хочет видеть меня именно такой, но разве это я?
– Илана, вам нравится работать на Дамира Гордеева? – спрашивает отец Назара.
– Да, безумно, – теперь моя улыбка настоящая. – Я начинаю понимать, на что способна, какие задачи могу решить без чужой помощи. И коллектив хороший. Я как раз сегодня познакомилась с сотрудницами, мы вместе обедали.
Боковым зрением замечаю, как дёргаются губы Назара. Что опять не так? Как же обидно!
– Не думал, что Гордеев берёт на работу людей без образования, – снисходительно произносит отец Назара.
Протест разрастается, фонтанирует искрами.
– У меня нет высшего образования, но я справляюсь со своими обязанностями. Дамир Александрович знает, что делает.
– Иланочка, ну вы же не будете вечно работать какой-то помощницей Гордеева, – заявляет мама Назара.
Её голос пропитан недоумением, я даже замечаю в нём нотки пренебрежения. Словно помощница – это что-то унизительное.
– Почему? – пожимаю плечами. Надо корчить из себя дурочку. Интересно, что мне ответят богатые и уважаемые люди?
– Замужней женщине не пристало работать, – сладчайшим тоном отвечает мама Назара.
– Но я пока не замужем.
– Ключевое слово – «пока». Всему своё время, – улыбается она так, словно знает то, чего не знаю я.
– Мам, не сейчас, – качает головой Назар. И смеётся.
Он не возражает ей, не говорит, что нам рано жениться! Он вовсе не смущён и не расстроен, словно бы ожидал подобных слов от мамы. Неужели Назар действительно хочет сделать мне предложение? Да ещё и согласен с тем, что замужним девушкам не стоит работать?
И вот эти обеспеченные, всеми уважаемые крутые люди станут моими родственниками? И будут снисходительно со мной общаться, намекать на то, что я дура без образования и моё место – дети, кухня, церковь? А я все оставшиеся годы буду вынуждена изображать из себя идеальную куклу без эмоций?
Нет-нет-нет! Не хочу, не буду, не стану!
Как никогда прежде, я вдруг отчётливо и ясно понимаю, что нам с Назаром не по пути. Я могу хоть сто тысяч раз его оправдывать, искать объяснения странным звонкам и смс-кам, могу верить, что он – мой единственный мужчина и другого мне не надо, но ведь это всё будет наглой ложью! Если соглашусь связать свою жизнь с Назаром, то умру. Не физически, конечно, а душевно. Превращусь в его марионетку, в покорное существо, которым не являюсь. И ради чего? Чтобы мама была счастлива? Чтобы избавиться от чувства вины перед ним? Или чтобы отблагодарить должным образом за то, что он спас мою маму?
Чушь, какая же это чушь! Разве за искреннюю помощь благодарят пожизненным рабством?
Я вскакиваю. Случайно задеваю бокал с апельсиновым соком, белая скатерть окрашивается в оранжевый. Отец Назара удивлённо приподнимает бровь, его мама ошеломлённо хлопает ресницами. Беру сумочку, надеваю её на плечо.
– Извините, мне нужно уйти. Срочно, – с грохотом отодвигаю стул.
Назар обхватывает моё запястье, не скажу, что больно, но всё же мне неприятно его прикосновение.
– Тебе плохо? – цедит он сквозь зубы, явно злясь на меня за пролитый апельсиновый сок и за неподобающе звонкий голос.
– Нет, дело не в этом, – говорю чуть тише.
– Мам, пап, у Иланы кружится голова. Я прослежу, чтобы с ней всё было в порядке. Мы вернёмся через несколько минут.
Я фыркаю, а затем громко смеюсь. Вот же лгун!
Назар крепко обнимает меня за талию и ведёт на улицу. Я не готова к нашему разговору, но обещаю себе, что буду максимально честной и прямолинейной. Молчать больше не вариант. Я слишком устала от притворств.
28
Как только мы выходим из ресторана, я пытаюсь увернуться от объятий Назара. Отпихиваю его руку, делаю несколько шагов в сторону. Он гневно смотрит на меня, но больше не трогает. Уже хорошо. Я бы не хотела устраивать истерики и просить, чтобы он меня отпустил.
– Что на тебя нашло? – спрашивает Назар напряжённым от злости голосом.
Мы стоим неподалёку от входа в заведение, вокруг почти нет людей, только машины изредка шумят да вихрастый парень курит сигарету, с любопытством поглядывая на нас.
– Я не могу так…. Больше не могу. Притворяться, скрывать свои истинные эмоции, угождать тебе. Не хочу, Назар, надоело. Я живой человек, а не твоя игрушка.
– Ты, блять, серьёзно? – повышает он голос.
Я испуганно отшатываюсь, обнимаю себя за плечи. Передо мной словно незнакомец оказывается. Никогда не видела столько дикой ярости в его зелёных глазах. Мне почему-то страшно, хотя я не должна бояться Назара. Он никогда не делал мне ничего плохого.
– Да, прости, пожалуйста, но я хочу быть собой, а не идеальной спутницей для тебя. Мне нравится работать, пить вино, есть вредную пищу, я люблю развлекаться, сплетничать с подругами, заводить новые знакомства. Я хочу проявлять разные эмоции, а не изображать их, понимаешь? Назар, ты много для меня сделал, и я очень это ценю, но мне нужна свобода…
Он резко хватает меня за плечи и начинает трясти, словно тряпичную безвольную куклу.
– Ты совсем сбрендила, Илана? Только благодаря мне твоя мамаша до сих пор жива! Не помнишь, как я сопли тебе подтирал, как ждал, пока ты наконец раздвинешь ноги? Дорогая одежда, техника, фитнес-клубы, лучшие врачи города – об этом ты тоже благополучно забыла?
– Я никогда ни о чём тебя не просила, – мямлю я, с каждой секундой теряя уверенность. – Ты всё сам…
– Да, сам! – его пальцы так крепко сжимают плечи, что я морщусь от боли. – Чего только не сделаешь, чтобы трахнуть такую недотрогу, как ты.
Я вырываюсь из его захвата. Мне больно от его слов, дышать нечем, грудь ломит. Не хочу это слышать. Пусть он замолчит. Пожалуйста.
– Прости, – снова повторяю я одно и то же слово. Не знаю, как ещё выразить своё сожаление. Прости, что ошиблась, прости, что разрушила твои надежды, прости, что оказалась сильнее, чем ты думал.
– Да на хрен не сдались мне твои поганые извинения! – Назар крепко стискивает кулаки, смотрит на меня убийственным взглядом. Я хочу стать невидимкой или провалиться сквозь землю, лишь бы не продолжать этот мучительный разговор.
– Я думала, что смогу. Но я не твой придаток, Назар, не твоя послушная кукла, с которой ты можешь делать всё, что угодно. Я хочу жить, а не существовать, поэтому ухожу от тебя.
– И куда ты уйдёшь, а? – он вдруг ядовито усмехается, в глазах мелькает презрение. – В задрипанную однушку своей мамы? Вот она, наверное, обрадуется, что её дочурка променяла безбедную жизнь на эфемерную свободу.
– Она меня поймёт, – дрогнувшим голосом отвечаю я.
– Ты сама-то себе веришь? – Назар ухмыляется так едко, что я машинально делаю пару шагов назад. – Не сегодня, так завтра Гордеев тебя уволит, и что дальше? Снова пойдёшь работать официанткой? Какая же ты идиотка!
Я мотаю головой, стараясь не воспринимать его слова близко к сердцу.
– Зачем ты так? Неужели нельзя достойно разойтись? – жалобно спрашиваю я.
– Достойно? Что ж, окей, – его губы кривятся в надменной улыбке. – Ты только что просрала свой билет в счастливую жизнь, Илана. Я собирался на тебе жениться, потому что до недавних пор ты была идеальным вариантом – послушная, тихая, скромная, ведомая. В общем, глупая невинная овечка, которая будет мне в рот заглядывать да сосать по первому же требованию. Гордеев, конечно, поднасрал со своим дурацким условием, но кто ж знал, что в тебе вдруг свободолюбие проснётся, – выплёвывает Назар. – Все планы мне похерил. Хорошо, что с рестораном устаканилось, хоть какая-то от тебя польза была…
– Хватит! Я не буду всё это слушать! – выставляю вперёд правую руку, отрицательно мотаю головой. – Я ухожу, Назар. Заберу свои вещи и перееду к маме. Возможно, снова начну работать официанткой, если Дамир меня уволит. Но лучше так, чем и дальше жить в золотой клетке.
Назар подходит ко мне и снова больно хватает за плечи. Его лицо слишком злое, чужое, улыбка кажется ненормальной, словно у Джокера.
– Я ещё не всё сказал, – хочу освободиться, но на этот раз он крепко меня держит, даже слишком крепко. – Мне так надоел наш унылый секс, что в последний месяц я трахаюсь на стороне. И не с одной девушкой, а со многими, со всеми, с кем захочу. Сочувствую мужику, который купится на твоё милое личико. В постели ты амёба.
– Отпусти! – шиплю сквозь стиснутые зубы, но он держит.
Я отчаянно вырываюсь, в приступе страха и жгучей обиды начинаю кричать. Парень, куривший сигарету, приходит мне на помощь.
– Эй, мужик, девушка просит её отпустить, – требовательно произносит незнакомец.
Назар гневно играет челюстью, но в конце концов ослабляет хватку, видимо, понимая, что выставляет себя не в лучшем свете. Мы не одни, рядом люди, и в любой момент здесь могут оказаться его родители или охранник ресторана.
– Спасибо вам огромное, – благодарю паренька, а затем обращаюсь к Назару: – И тебе спасибо, что сказал правду. Теперь мне стало намного легче. Прощай.
Я отталкиваюсь ногами от земли и бегу по ночному городу. В глазах рябит, слёзы обжигают лицо, дыхание спирает от слишком быстрого темпа, но я не торможу, продолжаю лететь вперёд, в новую жизнь. Мне больно после разговора с Назаром, обидно, что я напрасно ему доверяла, что считала его идеальным, когда на самом деле он искал себе покорную красивую куклу, да ещё и трахал на стороне других девушек.
Разочарование, досада, уязвлённое самолюбие, горечь и стыд терзают моё измученное сердце, которое так сильно бьётся о грудную клетку, что я ощущаю тупую покалывающую боль в левой руке и солнечном сплетении.
Останавливаюсь, когда ноги начинают заплетаться. Падаю на деревянную лавочку, пытаюсь отдышаться. Пот течёт по спине, в висках стучат молоточки. Я осматриваюсь: тусклый свет фонаря вдали, много-много деревьев, пустая дорога. Кажется, я в парке. Совершенно одна. У меня больше нет мужчины, нет никого, с кем бы я мечтала связать свою жизнь. Я абсолютно свободна и предоставлена самой себе.
Злость, обида, горечь исчезают под напором совершенно новых эмоций. Ликование и терпкий восторг проникают внутрь, зажигают огоньки в каждой клеточке тела. Я свободна. И могу делать всё, что хочу. Больше никаких ограничений.
Достаю телефон и вызываю такси. Вещи я заберу завтра, а сейчас есть дела поважнее. Пора наконец-то жить.
– Спасибо, хорошего вечера, – улыбаюсь таксисту и выхожу из машины.
Со странным возбуждением разглядываю большой особняк, скрытый за воротами. Надеюсь, он здесь. Хочу, чтобы он был дома, потому что сейчас я на эмоциях и чуть ли не впервые в жизни готова рискнуть.
Набираю знакомый номер.
– Слушаю, – звучит сухое и безразличное. Но мне не обидно. Всё логично.
– Вы дома?
Секундная заминка, потом безразличный ответ:
– Да.
– Я стою у ворот вашего особняка. Впустите?
Следует долгая пауза, после чего звонок обрывается. Я не понимаю, он что, послал меня на три весёлых буквы?
Через секунду ворота распахиваются, и вдалеке я вижу Гордеева. Он идёт ко мне.
