Текст книги "Продайся мне (СИ)"

Автор книги: Анастасия Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

8

Помирать – так с музыкой. Дома меня ждёт сложный разговор с Назаром, но это будет потом, а сейчас я хочу побыть беззаботной двадцатилетней девчонкой, не думающей о последствиях. Мокрая трава щекочет ступни, брызги холодной воды орошают ноги, платье становится влажным и тяжёлым, но мне совершенно на это наплевать. Я подставляю ладони под упругие струи, смеюсь отчего-то и смотрю, как Альвина танцует на газоне. На такое я не способна даже под градусом.

Я запрокидываю голову и разглядываю чернеющее небо, где уже пробиваются первые яркие звёздочки. Как же красив мир, если за ним наблюдать! Почему я об этом забыла? Из-за болезни мамы жизнь словно потеряла краски, каждый день был наполнен тревогами, страхами и слепой надеждой. А потом я переехала к Назару, и что-то изменилось во мне. Прежние интересы стали казаться пустыми и глупыми, близкие друзья постепенно отдалились, а новых я завести так и не сумела. Да и каким образом? Назар никогда не брал меня на светские мероприятия, только вчера впервые позвал на день рождения Дамира Гордеева.

Холодок юркой змейкой проникает под кожу, я растираю замёрзшие руки и оглядываюсь. Назар испепеляет меня потемневшим от злости взглядом, весь его облик кричит о том, что ему претит моё безрассудное поведение. Но почему? Альвина ведёт себя открыто и естественно, танцует на траве, смеётся, рассказывает о пьяных студенческих выходках, но Дамир реагирует на это совершенно нормально. Я даже видела еле заметную улыбку, спрятанную в уголках его губ, значит, он одобряет поведение своей спутницы.

Тогда почему одним можно, а другим нельзя? Почему я должна соответствовать требованиям Назара, тогда как Альвина не притворяется леди с идеальными манерами?

Нет, долой опасные мысли! Просто Дамир – другой человек, нельзя сравнивать его с Назаром. Тем более я не знаю, что происходит за закрытыми дверями, может, Гордеев на самом деле жестокий тиран и манипулятор.

– Замёрзла? – ко мне подходит сияющая Альвина.

Её платье насквозь промокло, поэтому сквозь тонкую ткань видны очертания сосков. Рыжие волосы стали на пару оттенков темнее и беспорядочными прядями облепляют лицо Альвины, но её это ничуть не смущает. Интересно, она в принципе умеет смущаться?

– Немного, – признаюсь я. Только вот не знаю истинную причину своего состояния: то ли от воды дрожу, то ли от сомнений, которые до этого никогда не возникали в моей голове.

– Сейчас согреемся. Классно, да? Я аж протрезвела, – смеётся Альвина и берёт меня за руку. – Пусть мужики поболтают, а мы пока переоденемся.

Я по привычке смотрю на Назара, чтобы увидеть его реакцию. Проглатываю тугой ком, застрявший в горле, когда замечаю, что мой мужчина в открытую пялится на грудь Альвины.

Взгляд Дамира направлен на меня. Насмешливый взгляд, словно вопрошающий: «Помнишь, о чём я тебе говорил?»

Я отворачиваюсь.

Альвина ведёт меня в комнату на втором этаже, открывает шкаф, забитый женской одеждой, вытаскивает брючный костюм и переодевается.

– У тебя тоже S-ка, да? Примерь это, – в руке она держит симпатичное зелёное платье. – Оно новое, я ни разу его не надевала, так что бери, не бойся.

– Спасибо, не надо. У меня только ноги промокли, это не страшно.

Альвина худенькая и стройная, её одежда будет трещать на мне по швам. Я ведь поправилась.

– Ладно, тогда укроешься пледом, на улице уже прохладно.

В беседке слишком тихо. Неужели мужчинам не о чем поговорить? Назар коммуникабельный и открытый человек, он всегда умеет расположить к себе людей, значит, это с Дамиром что-то не так.

– А где Назар? – теряюсь я, когда не вижу его рядом с Гордеевым.

– Разговаривает по телефону.

Сажусь за стол, укрываю ноги мягким пледом и, подумав пару секунд, беру вилку, чтобы попробовать аппетитные закуски. Завтра чуть дольше позанимаюсь в фитнес-клубе.

Назару часто звонят по работе, я к этому давно привыкла. Он очень трудолюбивый, горит своим делом, хочет во что бы то ни стало переубедить отца, который до сих пор относится к взрослому сыну как к неразумному мальчишке.

– Аль, можешь оставить нас наедине?

Вилка выпадает из моих ослабевших рук, глаза распахиваются в немом удивлении. Альвина, кивнув, выходит из беседки, оставив нас с Дамиром вдвоём. Почему она так легко его послушалась? Что у них вообще за отношения?

Я тяну плед выше, надеясь спрятаться от реальности под тёплой тканью. Гордеев молчит, но по знакомому покалыванию я понимаю, что он не сводит с меня глаз. Изучает, словно хищник перед финальным прыжком. Моё дыхание рваное и сбивчивое, и как бы я ни пыталась его выровнять – всё напрасно. Дамир по-любому чувствует, что я волнуюсь. Но всё равно хранит тишину.

Нервы истончаются с каждой секундой, они превращаются в хрупкие нити, и кажется, что хватит лёгкого дуновения ветерка, чтобы навсегда их оборвать. Я сцепляю пальцы в замок и, не выдержав гнетущей пытки, спрашиваю:

– Что вам от меня нужно?

– Я хочу, чтобы ты была моей, – невозмутимо отвечает Дамир.

– Что?

Я вскакиваю с места, прижимаю ладони к горящим щекам. Интуиция меня не подвела: сканирующие взгляды Гордеева – это не к добру. Решил, что я вот так просто брошу Назара? Да никогда в жизни!

– Ты красивая, эмоциональная, живая. Мне это нравится. Я могу обеспечить тебя всем, чем пожелаешь.

– Вы в своём уме? Мне не интересны ваши деньги!

– Да ладно? Хочешь сказать, что ты с Назаром не из-за миллионов его отца, а по великой любви? – с сарказмом выплёвывает он, продолжая едко усмехаться.

Боже, так вот, как видят наши отношения со стороны? Обычная, ничем не примечательная девчонка, вцепившаяся в перспективного бизнесмена? Я с Назаром потому, что он замечательный, терпеливый, добрый, щедрый мужчина, который спас мою маму. Да, иногда он перегибает палку, давит на меня, но только ради того, чтобы помочь.

– Вы ошибаетесь, – выдавливаю из себя осипшим голосом и поворачиваюсь на выход. Где Назар? Мне нужно срочно его найти.

Моё состояние близко к панике, руки трясутся, поэтому я прижимаю их к груди и выхожу из беседки. Темно, холодно, тревожно. Как далеко отошёл Назар? Почему я его не слышу?

Мужская ладонь обхватывает моё плечо. Страх затмевает разум, сердце ухает и падает куда-то в пропасть.

– Не трогайте… – шепчу я, не веря, что Дамир прислушается к моей просьбе. Мужчины берут, что захотят, и им плевать на чувства малознакомых девушек.

Но давление на плече ослабевает, а затем полностью исчезает. Я делаю судорожный вдох, чтобы наполнить горящие от нехватки кислорода лёгкие. Дамир обходит меня и становится рядом, на расстоянии полуметра. Его карие глаза опасно блестят при свете фонаря, между бровей появляется глубокий залом. Он хмурится.

– Куда пошёл Назар? Нам пора уходить, – тихо говорю я.

На лице Гордеева снова вспыхивает усмешка.

– Всё ещё боишься меня?

– Да, – не вижу больше смысла скрывать очевидное.

– Мне кажется, ты боишься не того человека.

– Перестаньте говорить загадками. Бесит! – я повышаю голос и устремляю взгляд на подбородок и губы Дамира. В глаза до сих пор смотреть не решаюсь, их тёмный омут завораживает и пугает одновременно.

– Хорошо, оставайся слепой, – он хмыкает и прячет руки в карманы брюк. – Но моё предложение остаётся в силе. Продайся мне, Илана, – продолжает Дамир вкрадчивым голосом. – Обещаю, ты не пожалеешь.

– Я не продаюсь! – трясу головой, задыхаясь праведным гневом. Я устала бояться, мне нужно выплеснуть накопившиеся эмоции. – Вы самовлюблённый, напыщенный, циничный мерзавец! Вы видите в людях только плохое. Мне жаль вас! Вы мне отвратительны.

Скулы Дамира заостряются, мужественное лицо напоминает застывшую маску.

– Не продаёшься, значит? – его кадык дёргается. – Что ж, это мы ещё посмотрим. Не пройдёт и месяца, как ты станешь моей…

Громкий женский возглас обрывает моё возмущение, готовое вырваться из самых недр души. Я оборачиваюсь: к нам быстрым шагом идёт Назар, а за ним семенит взволнованная Альвина. Тревожность покидает её взгляд, как только она видит нас с Дамиром на приличном расстоянии друг от друга.

– По работе срочные дела нарисовались. Мы уезжаем, – Назар обнимает меня за талию, ловит мой растерянный взгляд: – Всё хорошо?

– Да, да, конечно.

Мой мужчина не должен знать, с каким подлецом имеет дело.

– Что ж, не смею задерживать, – сухо произносит Гордеев. – Назар, завтра утром приезжай ко мне в главный офис. Обсудим детали сотрудничества.

Назар перестаёт меня обнимать, довольно улыбается и обменивается с Дамиром крепким рукопожатием. Я прощаюсь с Альвиной, заверяю её, что позвоню при первой же возможности. Конечно, это наглая ложь.

– Спасибо за приятный вечер, Дамир Александрович, – вспомнив о вежливости, говорю я.

А про себя добавляю: «Надеюсь, это наша последняя встреча».

9

Я снимаю неудобную обувь, растираю ладонями продрогшие плечи и, пока Назар отвечает кому-то по телефону, забегаю в ванную, чтобы принять горячий душ. Хочу смыть все радости и печали сегодняшнего вечера. Я впервые за долгое время почувствовала себя живой, безбашенной, счастливой. Бегала по газону, ловила руками холодные капли воды, смеялась и наблюдала за яркими звёздочками. А ещё выпила два бокала вина вопреки запретам Назара. Откуда только смелость взялась? Наверное, мне нужно почаще выходить в люди. Фитнес-клуб, магазины и мама – этого катастрофически мало для полноценной жизни.

Жаль, что Дамир Гордеев испортил этот вечер своим вопиющим предложением. За кого он вообще меня принимает? Неужели за содержанку, встречающуюся с Назаром только ради его денег? Смешно. И обидно.

Я выхожу из душа, накидываю на тело атласный халат и вытираю ладонью запотевшее зеркало. Смотреть на себя не хочется. Чего я там не видела? Упираюсь руками в край раковины, подавляю тихий всхлип, застрявший в горле. А ведь Гордеев в чём-то прав. Со стороны я кажусь содержанкой, заглядывающей в рот своему хозяину. И плевать, что на деле всё совсем иначе, никто не будет разбираться в тонкостях чужих отношений. На мне пожизненной клеймо провинциалки, нашедшей богатого мужика. Точка.

Почему я позволила этому случиться? В какой момент перестала бороться? Раньше ведь и училась, и официанткой работала, но болезнь мамы всё изменила. Я до сих пор живу в страхе того, что операция не поможет, и она медленно угаснет. Порой мне снятся кошмары, а любой телефонный звонок от врача или мамы сразу же вгоняет в панику.

Я захожу в спальню. Назар лежит на кровати, смотрит в телефон и нарочно меня игнорирует. Это показное безразличие ранит сильнее любых слов. В горле першит, я откашливаюсь и делаю первую попытку:

– Хорошо, что Дамир Александрович захотел обсудить с тобой сделку.

– Ага, – кивает Назар.

– Ты ведь так этого хотел. Неужели не рад?

– Рад.

– Вечер прошёл даже лучше, чем я ожидала, – произношу угасающим голосом. Назар холоден и безразличен, даже говорить со мной не хочет. Какая муха меня укусила, когда я вздумала пить это чёртово вино?

– Да.

– Ты злишься?

Он закатывает глаза и выключает телефон.

– С чего бы мне злиться? – отвечает, скривившись.

– Просто все пили, и мне тоже захотелось, – бормочу я, рассматривая незамысловатый узор на постельном белье.

– А если все с крыши прыгать начнут, ты тоже этого захочешь? – в голосе Назара прорезается гнев.

– Нет, я о другом говорю…

– Разве? Ты слишком ведомая, Илана, и люди это видят. Ты же не собиралась пить алкоголь, но позволила другим себя уговорить. Зачем?

Я мотаю головой. Нет, всё было совсем не так! Я сама захотела вина, никто меня не упрашивал.

– Но ничего же страшного не произошло, – не хочу спорить с Назаром. Возможно, он в чём-то прав. Со стороны виднее.

– Почти не произошло, – он делает акцент на первом слове, усмехается так, что по спине ползут трусливые мурашки. Я знаю этот взгляд, эту кривую насмешку. Сейчас он скажет что-то плохое. – Ты понимаешь, что моё будущее висело на волоске? Именно из-за твоего легкомыслия Дамир сомневался, стоит ли заключать со мной сделку.

– Но при чём тут я? – спрашиваю пересохшими губами.

– Разве ты забыла, чему я тебя учил? Ты – моя спутница, и ты должна вести себя идеально. Не бухать, не бегать по мокрой траве, не ржать на весь ресторан, не привлекать к себе лишнее внимание. Кем ты меня выставила перед Гордеевым?

– Кем?

Не понимаю, к чему он ведёт, но чувство вины начинает сжирать меня, оно вгрызается в оголённые нервы и мешает здраво мыслить.

– Человеком, не разбирающимся в людях. Вот, кем ты меня выставила. Если моя спутница не совсем адекватная, то какой же я тогда бизнесмен? Правильно – хреновый.

Слёзы беззвучно льются по щекам, я давлюсь всхлипами и закрываю лицо ладонями, чтобы Назар не видел, какая я сейчас зарёванная и страшная.

– Больше такого не повторится, – еле-еле выговариваю я.

Назар привлекает меня к себе, нежно обнимает, его руки гладят спину, плечи, волосы. Я до крови закусываю губу, понимая, что нужно успокоиться, прекратить истерику. Никому не нравятся рыдающие девушки.

– Малыш, я погорячился. Ну, не плачь, пожалуйста, – мягко просит Назар, целуя меня в мокрую щёку. – Так перенервничал сегодня, пиздец какой-то. Понимаю, ты у меня ещё совсем молоденькая, сдерживаться не умеешь. С возрастом это пройдёт. Ты всему научишься.

Спустя десять минут мы уже сидим на кухне. Назар снова занят телефоном, переписывается с кем-то, а я завариваю крепкий кофе. Слёзы очистили душу, тревоги на короткое время отступили, так что я чувствую себя нормально. Боялась, что будет намного хуже.

– Какие у тебя планы на завтра? – спрашивает Назар, не отводя глаз от смартфона.

– Да как обычно: сначала в фитнес-клуб пойду, потом к маме поеду. Чем ближе операция, тем сильнее она нервничает.

– Ну, это вполне естественно, – бросает Назар, делая глоток кофе. Себе я напиток не наливаю: без сахара он слишком горький.

Открываю окно и смотрю на тёмное небо. Отсюда звёзд почти не видно, они кажутся тусклыми и бледными. Непонятная тоска сжимает сердце, и неожиданно я говорю:

– Альвина оставила мне свой номер телефона. Она хочет, чтобы мы как-нибудь встретились, поболтали.

Назар перестаёт печатать и кладёт телефон на стол.

– Закрой окно, дует.

– Хорошо, – я выполняю его требование, в последний раз бросая взгляд на далёкое небо.

– Ты можешь позвонить Альвине, но я не вижу в этом смысла.

– Почему?

– Вы слишком разные. Ей важны пьянки и гулянки, а тебе – отношения, семья, саморазвитие. Малыш, друзья должны тащить тебя вверх, понимаешь? От таких, как Альвина, нужно держаться подальше. Она распущенная и недалёкая.

В солнечном сплетении холодно и неуютно. Почти такими же словами Назар говорил про Лику, мою университетскую подругу. Наверное, это совпадение.

– Ты прав. Я всё равно не собиралась ей звонить.

– Ты ж моя умница, – Назар хватает меня за талию и заставляет сесть к себе на колени. – У тебя ещё будут друзья. Позже.

Я трусь носом об его гладковыбритый подбородок и, окончательно расхрабрившись, озвучиваю свои желания:

– Я хочу восстановиться в универе и получить высшее образование.

Ладони Назара, скользящие по моим бёдрам, замирают на секунду, а затем продолжают свой путь.

– До сентября ещё полгода, малыш. Рано об этом думать.

Назар впивается в мои губы жадным поцелуем, и я понимаю, что разговоры подошли к концу. Что ж, по крайней мере, он не сказал «нет». Это хороший знак, верно?

10

Назар уезжает на встречу с Дамиром Гордеевым, а я, как всегда, отправляюсь в спортзал. Настроение паршивое с самого утра, мне ничего не хочется, сил мало, поэтому вместо двух часов я занимаюсь от силы минут пятьдесят. Корю себя за слабость, за безволие и прямой путь к ожирению, но поделать ничего не могу. Дурное предчувствие гложет меня изнутри.

Я несколько раз звоню маме, чтобы узнать, всё ли с ней в порядке. Она общается с соседкой Любой, с которой дружит больше двадцати лет, и заверяет, что чувствует себя намного лучше, чем вчера. Обещаю приехать к ней через час и кладу трубку.

Выхожу на улицу, собираюсь вызвать такси, но в последний момент убираю телефон в сумку. Нельзя ехать к маме в таком взвинченном состоянии, она сразу начнёт волноваться и переживать.

Чтобы успокоиться, я иду в кафе, расположенное напротив фитнес-центра. Сажусь у окна и, заказав зелёный чай, наслаждаюсь утренней тишиной. Нервы шалят уже который день. Надо бы видео про медитации посмотреть, вдруг поможет.

Дамир Гордеев. Его суровое лицо возникает передо мной каждый раз, когда я закрываю глаза. Никто ещё меня так сильно не оскорблял, не смешивал с грязью, не показывал, как мало я значу для избалованного бизнесмена. Вчера я на какое-то мгновение поверила, что Гордеев – хороший человек, а первое впечатление о нём было ошибочным. Но нет, он циничный, расчётливый мерзавец с комплексом Бога. А чем ещё объяснить его веру в то, что он может покупать людей?

«Продайся мне». Его отвратительная фраза до сих пор звучит в ушах, бьёт молоточком по голове, отдаётся дрожью на кончиках пальцев. Я не такая, я никому не продаюсь.

В сентябре я снова пойду в университет, на третий курс. Назар ведь не сказал «нет», значит, он согласен с тем, что мне нужно получить высшее образование. А там, глядишь, и подработка достойная найдётся.

– Илана? – раздаётся удивлённое сверху.

Я поднимаю голову и замираю, не веря в случайность нашей встречи. Лика, моя однокурсница и бывшая подружка, почти не изменилась: эффектная брюнетка с идеальным макияжем, одета в элегантный брючный костюм, в руках держит айфон последней модели. Как же я по ней соскучилась!

Мы одновременно бросаемся друг другу в объятия, а потом неловко отстраняемся, вспомнив, что не виделись больше полугода.

– Ты одна? – уточняет Лика, прежде чем сесть за мой столик.

– Да. Как твои дела? – задаю я самый банальный в мире вопрос. Когда так долго не общался, сложно придумать тему для непринуждённого разговора.

– Нормас, инстой занимаюсь, у меня почти миллион подписчиков уже, – с гордостью произносит Лика. – Сотрудничаю с разными магазинам, рекламлю их товары по бартеру, в общем, не жалуюсь.

– Класс. Тебе по-прежнему нравится быть блогером?

– Конечно, – фыркает Лика так, словно я задала идиотский вопрос. – У меня свободный график работы, я рекламирую лишь то, чем пользуюсь сама, и делаю только то, что мне нравится.

– Звучит… сказочно.

– Ага, – Лика делает глоток латте. – А ты как? Как мама?

Она одна из немногих, кто знает про болезнь мамы. Именно Лика и Назар поддерживали меня в сложный период жизни. Я улыбаюсь, вспомнив заботу подруги, её неуёмный оптимизм и энергичность. Почему мы перестали общаться?

Я вкратце рассказываю о себе. По сути, мне даже нечем поделиться. Фитнес, бутики, салоны красоты, мама, Назар. Лика старательно держит лицо, ничуть меня не осуждает за праздный образ жизни, но и личных вопросов не задаёт. Складывается ощущение, что мы с ней чужие. Есть некая стена, мешающая нам вновь стать подругами.

Спустя десять минут, наполненных неловкими паузами, Лика заглядывает в телефон.

– Мне пора идти. Нужно до обеда рекламу снять, – она встаёт с места и улыбается, как мне кажется, искренне. – Я очень рада была тебя увидеть.

– Я тоже. Хорошего дня.

Всё как-то неправильно. Вежливые до оскомины фразы, сухие прощания. Разве нельзя вернуть прошлое?

Я вскакиваю с места и догоняю Лику на улице. Она останавливается и растерянно смотрит на меня.

– Почему мы перестали общаться?

На секунду с лица бывшей подруги слетает маска вежливой отстранённости, она хмурит брови и качает головой.

– А ты не помнишь?

– Наши пути разошлись после университета, – озвучиваю свою версию.

– Удобно, – хмыкает Лика. – Ты первой прекратила наше общение, – произносит она с заметным раздражением.

– Нет, не только я, ты тоже перестала мне писать и звонить.

– Конечно. Я не люблю играть в одни ворота. Если ты не нужен человеку – это сразу видно, – пожимает плечами Лика. – Есть ещё вопросы?

Я вспыхиваю и мотаю головой, понимая, что наша дружба осталась в прошлом. Лика считает меня виноватой, окей, переубеждать её я не собираюсь. Правильно Назар говорит: от таких подруг нужно держаться подальше.

– Вопросов нет. Пока, – небрежно бросаю я и, развернувшись, иду к остановке общественного транспорта. Маршруткой к маме ехать полтора часа, это как раз то, что мне сейчас нужно.

Я злюсь на Лику и на себя за то, что побежала за бывшей подругой, задала ей этот унизительный вопрос, когда могла остаться в кафе и спокойно допить чай. Прошлое должно оставаться в прошлом. Я писала Лике в соцсетях, да, может быть, реже, чем в студенческие времена, но я о ней не забывала. Наше общение прекратилось по обоюдному желанию.

Психанув, открываю инстаграм и ввожу ник Лики. Я давно не подписана на её страничку, однако наша встреча всколыхнула во мне старые воспоминания. В груди щемит, когда я разглядываю фотографии бывшей подруги, без звука смотрю её сторис и невольно улыбаюсь, когда она смеётся в кадре. Почему Лика сказала, что это я не захотела сохранять нашу дружбу? Почему? Почему?

Телефон в моих руках начинает вибрировать. Назар. Странно, он редко звонит посреди дня.

– Да?

Дурное предчувствие опять сковывает горло. Я расстёгиваю две пуговицы на рубашке и прижимаюсь лбом к прохладному стеклу.

– Ты где сейчас? – его голос напряжённый и какой-то злой.

– К маме еду.

– Илан, нам срочно нужно поговорить. Возвращайся домой.

– Но я пообещала маме…

– Меня это не волнует, – отрезает Назар. – Жду тебя через полчаса.

Я прошу водителя высадить меня на ближайшей остановке, после чего открываю приложение и заказываю такси. В ушах шумит, ладошки потеют, а сердце норовит вырваться из груди. Случилось что-то плохое, я это чувствую. Назар не мог просто так потребовать, чтобы я срочно приезжала домой.

Врываюсь в квартиру, скидываю обувь и лечу в гостиную.

– Я здесь. Что произошло?

Назар, как обычно, весь в телефоне. Он поднимает голову и смотрит на меня с раздражением и тихой злостью. В чём я провинилась?

– Дамир согласен разместить мой ресторан в своём новом отеле, который, на минуточку, будет расположен в самом центре города. Думаю, ты понимаешь, насколько это выгодная сделка.

Я киваю. К чему он клонит?

– Только у Дамира есть одно условие, – продолжает Назар. – Если оно не будет выполнено, то сделка не состоится.

Ноги слабеют, я медленно подхожу к дивану и падаю на него. Меня мутит, перед глазами расплываются разноцветные круги. Я догадываюсь, что именно мог потребовать Гордеев. Неужели ради своей цели он готов пойти на всё? Меня бросает в жар. Не верю, отказываюсь верить!

– И какое условие? – осмелившись, наконец-то спрашиваю я.

Назар кривит уголки губ, а в его глазах полыхает гнев.

– Он хочет, чтобы ты стала его помощницей.

– Кем? – боюсь, что ослышалась.

– Всё именно так, Илана. Проклятый Гордеев хочет, чтобы ты работала на него. Если откажешься – он никогда не будет со мной сотрудничать.