Текст книги "Resurrection (СИ)"

Автор книги: Анастасия Сокол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Они замерли посреди парковой аллеи, и парень перехватил вторую ее руку, сжимая в ладони теплые пальцы.

– Рыжий веснушчатый засранец на пару лет помладше, который надоедает своими шуточками, – наугад назвал он – и Макото напряглась, слегка дергаясь, как будто боялась и хотела поверить его словам.

– Высокий парень твоего возраста, черноволосый, синеглазый и мрачноватый, который жадно наблюдает, как Усаги кого-то чопорно пародирует, – выпалила она наконец в ответ.

– А еще когда я к тебе прикасаюсь, меня иногда бьет током, – совершенно неожиданно для себя выдал Масато и задавил в себе нервный смешок.

Это становилось похоже на дурацкую игру. Они как будто хотели доказать друг другу что-то, но что – оставалось неясным.

– Мне постоянно кажется, я тебя знала раньше, – Макото впилась в него ищущим взглядом – и Масато просто не смог сдержаться.

Он поцеловал ее снова. Второй раз за эти две недели.

Кажется, они оба немного сошли с ума, но это было ему только на руку.

========== Act 5 ==========

***

Усаги крутилась перед зеркалом, совершенно не зная, что ей надеть и как себя вести. Мамору – парень, который вернул ей ее счастливый медиатор – согласился прийти на концерт в ее музыкальную школу, а еще – сенсей сказала, что к ним наконец приедет эта Айно Минако. Она успокоила коллектив тем, что Айно – замечательная девушка и уже изучила их номер, но Усаги все равно волновалась, потому что им предстояла только одна совместная репетиция, перед самим выступлением непосредственно.

А если что-то пойдет не так? А если она, Усаги, налажает? А если эта Айно будет не так хороша, и все развалится?

Хорошо, что они не самые первые, и помимо них там еще прорва народу, конкурс все-таки.

По правде сказать, Усаги начала ходить в музыкальную школу по настоянию матери и потому что надоело быть посмешищем для Шинго. В школе у нее дела не слишком-то ладились, особенно с математикой и английским (все остальное еще можно было нормально пережить и даже заработать неплохие баллы), и она подумала, что…

Ну, а если хоть тут все выгорит?..

И ведь выгорело – Усаги сама поразилась тому, с какой легкостью ей далось музыкальное образование, она словно взлетела и пока даже не думала падать, потому что пока ты вдохновлена собственными достижениями – разве можешь ты упасть?

В конечном счете плюнув на все, Усаги быстро натянула легкий кремовый сарафан и махнула рукой – все равно перед выступлением переодеваться, а там… По обстоятельствам.

Если Мамору захочет пригласить ее прогуляться (чего ей втайне ужасно хотелось), она и в этом сарафане согласится, потому что сарафан – это же не главное.

На самом деле, Мамору ужасно понравился Усаги, и она на следующий день после их знакомства специально нашла время и заскочила в «Корону» в надежде его там застать, раз уж они с Мотоки оказались знакомы. И не прогадала, надо сказать. Наверное, потому что интуиция была тем единственным, что ее прежде никогда не подводило.

Мамору стоял у барной стойки и беседовал с Мотоки и еще с каким-то парнем, который выглядел немного постарше этих двоих. Высокий, смуглый и с белыми до седины волосами, этот новый человек явно не был японцем (впрочем, чего и удивляться, в последнее время в Токио было много иностранцев). Но соль заключалась в другом – в том, что он показался Усаги очень знакомым. Как если бы они не просто сталкивались прежде, а по меньшей мере не раз общались, пусть и не очень близко.

Но с такой же уверенностью, с которой могла бы сказать об этом, Усаги могла бы сказать и о том, что на самом деле никогда в жизни его не видела.

В общем, она пригласила на концерт всех троих (потому что не зря же пришла в «Корону» – на видеоигры в преддверии выступления не было времени, а есть не хотелось от волнения), чтобы не выдавать своего интереса к Мамору. И очень удивилась, когда тот, словно нехотя, но все-таки согласился, окинув ее при этом таким оценивающим взглядом, будто призывал не разочаровать его, раз уж осмелилась не только позвать, но и вообще взять в руки электрогитару.

И вот теперь… Теперь Усаги несказанно мандражировала.

На самом деле в том, что она решила играть на таком инструменте было просто… ну, следствием ее легкомыслия? Сначала она училась, естественно, на акустике, а потом все как-то пошло-поехало, когда ребята однажды сказали, что уж очень забавно мелкая и миловидная Цукино смотрелась бы на сцене со страшно разукрашенной электрикой. И Усаги подумала – ну, а почему бы и нет? И заодно стиль придумывать не надо – напялила бальное платье, взяла гитару в руки, и готово, ты рок-дива.

Но все оказалось не так просто, конечно. Впрочем, следовало ли ожидать того, что все окажется просто? Пф, только не в ее случае.

Усаги метнула взгляд на часы, тихо ругнулась и подхватила сумку. Она опять опаздывала.

***

Сложно жить, когда остаешься несуразной и неуклюжей даже в такие важные моменты в своей жизни, как музыкальный конкурс, результат которого может стать дальнейшим подспорьем в твоей учебе и… ну, карьере, наверное (хотя Усаги никогда не задумывалась всерьез над карьерой певицы – так только, мечтала в подростковом возрасте).

Усаги столкнулась со своей партнершей – Айно Минако – прямо около двери в гримерную, и они с дружным взвизгом полетели на пол.

Хорошо хоть шишек не набили, про себя сварливо посетовала девушка и завела глаза, поднимаясь.

Вот кто виноват в ее неуклюжести, кроме нее самой? Сколько можно было мечтать о пончиках и мороженом в парке с Мамору, если знаешь, что времени и без того в обрез?

Айно оказалась девчонкой понимающей и издеваться над ней не стала, за что ей большое спасибо. Напротив – она церемонно поклонилась, только поднявшись, и просияла улыбкой.

– Ты Цукино-сан, да? – поинтересовалась она легко, склоняя голову и рассматривая Усаги немного исподлобья. – Не возражаешь, если я буду тебя по имени звать? Так удобнее и короче.

Усаги кивнула.

– Тогда… Минако-чан, да? – она закусила губу, совершенно не зная, что ей с собой делать, и впилась взглядом в тонкую фигурку хорошенькой собеседницы.

Айно была очень похожа на нее – или это Усаги была похожа на Айно – но только… новая знакомая показалась девушке куда более… утонченной, наверное. В общем, она была очень и очень симпатичной.

– Просто Минако, – тряхнула золотыми волосами Айно. – И просто Усаги. Ладно? А сенсей права была, – она быстро обошла Усаги по кругу и удивленно хмыкнула. – Мы с тобой так похожи…

В гримерку – маленькую комнатку, забитую одеждой, которую им отвели для переодевания и наведения грима – Усаги почти втолкнули. Вырвали у нее из рук сумочку, бросив ее на стул, и поставили перед зеркалом.

Девушка придирчиво оглядела себя и вздохнула. Прическа слегка покосилась, и ее требовалось срочно поправить (хотя смысл, если волосы и так распускать), а сарафан слегка задрался, открывая колени.

Айно стояла рядом и рассматривала их отражения с удивительным энтузиазмом.

– Мы с тобой будем потрясающими принцессами! – заявила она уже спустя минуту. – Но для полного сходства надо поставить тебя на каблуки, – здесь девушка указала на свои туфли, – и распустить твои хвостики! Так что садись!

Усаги растерянно опустилась в кресло – скорее от неожиданности, чем действительно соглашаясь – и выдавила:

– А… а где Кацки-сан?.. Ведь она же должна…

– Она опаздывает, так что мы сами справимся, – бодро отозвалась Минако – и сноровисто начала расплетать ей волосы.

Они закончили с гримом и переодеванием быстро (и даже умудрялись напевать все это время каждая себе под нос), так что время на репетицию оставалось. Да и в общем-то как на репетицию…

Они двое должны были станцевать.

То есть… с гитарами, во время пения. Они играли роли отражений – это было просто приемом, имеющим мало отношения к самой песне, но Усаги с ее неуклюжестью постоянно казалось, что она облажается (да и шутка ли – выделывать такие фортели в длинном бальном платье, которое пусть и не пышное, но все-таки). Ведь Айно Минако была ловкой, гибкой – и совершенно идеальной.

И несмотря на то, что теперь внешне они представляли из себя словно бы близняшек (хотя такого просто не может быть – Усаги даже не представляла, что незнакомые люди могут быть так похожи), девушке все равно казалось, что она в чем-то хуже.

И она была не так уж и не права. Потому что когда они начали репетировать в небольшом зальчике, Усаги три раза споткнулась и чуть не пропахала носом пол, хотя раньше такого с ней не случалось. И это было ужасно, просто ужасно, хотя Минако делала вид, что не замечает ее оплошностей.

И когда они вышли на сцену со своим номером, Усаги обреченно подумала, что сейчас она все запорет – и с голосом, и с танцем, и с игрой.

И счастливый медиатор был единственным, что ее успокаивало.

Они пели про появление, исчезновение и возрождение. Про то, как долго придется тихо ждать в темноте и пустоте своего часа, и у Усаги дрожали руки – как в песне. Она словно не в силах была дотянуться до чего-то, и платье летало у нее между ног белым лучом, и мельтешило перед глазами лицо улыбающейся Минако, которая исполняла свою партию уверенно и спокойно, как будто была тем из отражений, которое ничего не боится.

И Усаги – боялась. Она падала, падала, падала куда-то, пока извлекала из электрики свою собственную партию, и изо всех сил старалась не облажаться в подпевании Минако, взявшей на себя главную роль.

И свет в песне таял, таял, таял, и Усаги казалось – она видит руины разрушенного белокаменного замка, объятого угрожающе-алым пламенем. И ей казалось – она видит что-то совсем не по тематике песни.

Кто-то закрывает собой кого-то, кто-то убивает кого-то своего самого близкого…

И шелестят платья.

А потом внезапно она выхватила взглядом лицо сидящего в зале помертвевшего Мамору, смотрящего на нее во все глаза, и все закончилось.

========== Act 6 ==========

***

Минако нравилось выступать. Она занималась подобным с детства – пела и танцевала, легкая и воздушная. Преподаватели говорили – она просто парит по сцене каждый раз, подобная яркой бабочке, не имеющей никаких забот.

И забот у Минако действительно не было. Как и друзей. У нее были только сестра, которой она подражала в детстве, но которая весьма скептически относилась к ее увлечениям, и жених сестры, ставший ее первой, безответной и пока единственной любовью.

А еще у Минако были сны, и этим снам она почти поклонялась, и их ожидала каждую ночь. Потому что во снах была воительницей, похожей на нимфу, – и защищала принцессу, которой присягнула на верность. Ее принцесса была восхитительно трепетным существом, и именно из-за нее сны были похожи на сказку, о чем бы ни повествовали.

Даже если в одном из них Минако убивала своими руками кого-то, к кому чувствовала что-то сродни влюбленности.

Но все это было ночью. Днем Минако была просто Миной, хохотушкой со смазливой мордашкой, у которой проблемы с японским, потому что она очень долго прожила в Штатах. И девушка думала, так и будет.

Пока не познакомилась с Цукино Усаги.

Судьба столкнула их в самом прямом смысле – они обе жутко спешили, а потому совершенно не заметили друг друга. И хотя Усаги горячо извинялась, Минако не смогла бы сказать, кто из них действительно виноват в падении.

Но дело было не в этом.

Усаги была точь-в-точь трепетной принцессой из снов Минако. И это было так… поразительно. Настолько, что девушка сразу же начала пороть какую-то чушь, конечно. Про то, как сильно они похожи и какими прекрасными будут принцессами и как хорошо споют.

И спели они хорошо – учитель была права. Да и их схожесть отметили многие. Причем, схожесть феноменальную – наряди их в одну одежду и поставь Усаги на каблуки (Минако была все же немного выше) – никак и не отличишь ведь.

Вот только сама Усаги, кажется, не особенно обрадовалась их знакомству. Она смотрела задумчиво, недоуменно и как-то не слишком весело. И Минако не могла понять, по какой причине. Потому что сама вот была очень рада.

Она нашла девушку, похожую на принцессу из своих сновидений, и еще двух нимф – таких же воительниц, как она сама.

Наверное, кто-то назвал бы ее сумасшедшей и был бы в некотором смысле прав.

Девушка слетела вслед за Усаги с боковой лесенки, ведущей со сцены в зал, и широко улыбнулась удивленно воззрившимся на нее молодым людям.

– Привет, я Айно Минако, – представилась она жизнерадостно, – отражение этой прекрасной принцессы! Мы ужасно похожи, правда?

Усаги, на которую Минако указала кивком головы, смущенно отвела глаза, как будто не желала сталкиваться с кем-то из присутствующих взглядом, и чуть улыбнулась.

– Мы познакомились только сегодня, – сказала она своим друзьям – и повернулась к девушке. – Минако, это Мако-чан, Ами-чан, Мамору, Осака-кун, Сайто-кун и… эм… Сайто-кун.

Минако с озорством отметила, что одного из присутствующих парней девушка назвала по имени, и разулыбалась еще шире. Так широко, как вообще могла. Наверное, вид у нее был дурацкий вкупе с еще висящей на ней гитарой, но сложно с собой что-то поделать, когда ты счастлива.

***

Они сблизились. Минако даже не думала, что такое возможно столь быстро, но Усаги приняла ее уже после первого похода в игровой центр, где и обнаружилась их общая страсть к одной игре – «Сейлор Ви».

Мина помнила Сейлор Ви – одно время даже до Штатов доходила слава этой девчонки в странном костюме, похожем на форменную женскую школьную одежду, только утрированную донельзя. Девчонка была похожа на гяру*, и ее внешний вид очень нравился девушке. Она даже думала, что могла бы ее косплеить – они были довольно похожи по своей комплекции.

Вот только пару лет назад новости о Сейлор Ви и ее подвигах на благо общества резко прекратились, и осталась только видеоигра.

Впрочем, то же случилось и с Сейлор Мун.

Минако прикусила губу, наблюдая за мельтешащими чуть впереди хвостиками Усаги, и подумала, что из них двоих могли бы выйти очень соблазнительные защитницы справедливости и добра. К тому же, ее сны только все это подтверждали.

Вот только Усаги о своих мыслях девушка пока не говорила, хотя подруга и смотрела на нее частенько как-то… странно. Как и многие другие в ее компании, впрочем. В ее компании – которая быстро стала и компанией Минако, хотя они учились в разных школах.

Может, дело как раз в том, что все эти ребята – определенно из ее снов? Тогда все говорило в пользу того, что Мина не сходит с ума.

К тому же на днях девушка нашла у себя в вещах красивую безделушку. Наверное, из тех времен, когда у нее еще было достаточно времени, чтобы носиться с ними, хотя она совершенно не помнила, чтобы покупала что-то такое.

Зато Артемис так и терся возле этой ерунды. Минако хотела выкинуть игрушку, но он в итоге улегся прямо на нее и так посмотрел на девушку, что та сдалась – махнула рукой и оставила все как есть.

Ну если ее коту (кстати, у Усаги была кошка Луна с точно такой же меткой, как у Артемиса!) не захотелось расставаться с игрушечным жезлом (или это скипетр? или что?), то какая разница?

Минако просто подумала, что он чем-то похож на супергеройский хенсин из какого-то аниме и решила не обращать на него внимания. Лежит и лежит, пусть его.

По правде сказать, отношения с Усаги и ребятами интересовали ее гораздо больше. Ведь у нее никогда прежде не было друзей, а здесь… здесь словно сама судьба свела их!

Судьба, которая посылала ей сновидения как сигнал.

Минако никогда не была суеверной, но это было все же достаточно загадочно и интересно. А она всегда хотела стать героиней какого-нибудь романа или волшебного фильма. Да и какая девушка этого не хочет? Наверное, это касается даже Мидзуно Ами – девочки-гения, которая, по словам Усаги, стала очень часто улыбаться после знакомства с Клаусом.

И неудивительно. Сама Мина вот сияла как рождественская елка после каждой даже мимолетной встречи с его старшим братом. Который в ее сновидениях был ее прекрасным нордическим рыцарем.

Сейчас Син не был так холоден, как в некоторых снах Минако, и даже иногда улыбался ей. И это было так потрясающе, что девушка думала: даже если это какие-то непонятные галлюцинации, я рада, что они меня посещают.

– Э-э-й, Мина! Земля вызывает Айно Минако! – Усаги пощелкала пальцами перед ее лицом и весело заблестела своими синими-синими глазами, глядя в которые Минако каждый раз хотела преклонить колени.

– Что такое? – широко улыбнулась девушка, ловя руку подруги и склоняя голову набок.

Усаги тут же совершенно зеркально повторила ее жест, почти прислоняясь ухом к плечу, и с иронией завела глаза.

– Мы хотим пойти сейчас в парк, ты с нами? – повторила она явно не в первый раз, и за ее спиной послышался беззлобный смешок Макото, тут же спрятавшей нос в букете цветов.

Минако вскинула брови и затрясла головой.

– Что вообще за глупый вопрос?!

Ей казалось, для полного счастья им не хватает только последнего звена – ключевого человека, пятого элемента, если угодно.

Потому что во снах у Минако помимо трех шумных подруг жила еще серьезная чернявая девушка с необычными фиолетовыми глазами, больше похожая на таинственную жрицу, а не на беззаботную нимфу. Которую они все очень любили за острый язык и ласковые улыбки.

– Так значит, да? – явно развлекаясь, уточнила Усаги, и Минако ужасно захотелось ее обнять.

– Ну конечно! – однако всплеснула руками она вместо этого. – Ты еще спрашиваешь, дурочка!

– Идемте уже скорее, а то там у кассы длинная очередь соберется! – Мако мотнула головой, и пушистые каштановые кудри из ее хвоста разметались по ее хрупким плечам. – А Ами еще на занятия в шесть часов!

Минако рассмеялась, глядя на девушек из-за плеча Усаги, и подумала о том, что когда-нибудь она им расскажет. Потому что если они ей снятся, то это должно что-то значить.

Потому что они снились ей задолго до того, как она встретила их в реальности.

Комментарий к Act 6

**Гяру** – общее название для ряда модных тенденций, субкультур и образа жизни в Японии. Представители гяру выделяются легкомысленным поведением, позитивным мышлением, любовью к яркой модной одежде, особыми представлениями об идеалах красоты.

========== Act 7 ==========

***

Огонь трещал в очаге, медленно успокаиваясь и оседая, и сама Рей тоже старалась успокоиться и не слишком сильно волноваться на счет увиденного, хотя у нее, конечно, не очень-то получалось несмотря на ярые самоубеждения.

Огонь показал целую группу людей, с которыми она прежде была знакома и которые сейчас оказались разбросаны по всему миру.

Точнее, уже не по миру. Уже – по Токио.

Потому что каждого из них необъяснимо сюда тянуло – в эту страну, в этот город, на эти улицы. Каждый приехал сюда за чем-то как будто бы очень важным, но никто не понимал – или не признавался себе, – по какой причине.

И только Рей знала правду о том, что вокруг происходит. Или думала, что знает, это еще не точно. Своим видениям она верила всегда, потому что пророческий дар ни разу не подводил ее, и считала, что должна верить теперь.

Ибо каждого из виденных ею людей в Токио приводили сны. И сны же сводили их друг с другом – иначе не объяснить того, по какой причине почти вся группа уже собралась вместе. Совпадений ведь не бывает, а Рей видела их – улыбающихся и умиротворенных обществом друг друга, – когда заходила в игровой центр. Автоматы там были буквально оккупированы двумя похожими как близняшки светловолосыми девушками, одна из которых была воительницей, а другая – хранительницей.

И которые обе были принцессами – как сама Рей, синеглазая девушка-русалка с книгой в руках и улыбчивая шатенка, прячущая нос в цветочном букете.

После того, как увидела их впервые (и услышала, как восхищенно вздыхает, глядя на нее, ее принцесса-хранительница – девушка с прической, похожей на данго), Рей приходила в этот центр еще дважды. И дважды она видела там их всех, прежде чем действительно решилась делать что-то и – прежде чем рассказала Кайдо о том, что мучает ее с каждым днем все сильней и сильней.

Кайдо она рассказала не случайно. Он… он был ее другом и мог понять. А еще – определенно мог посоветовать что-нибудь дельное и осуществимое, ведь был опытнее, умнее, рассудительнее и старше. Не говоря уже о том, что числился помощником ее отца и имел многие возможности, хотя еще даже не закончил университет.

Отец сказал, что приставил Кайдо к ней, чтобы Рей «была в безопасности» и не чувствовала себя одинокой, хотя на самом деле это было, конечно же, абсолютной ложью.

Под которую девушке вовсе не хотелось копать.

Достаточно ведь и того, что Кайдо на самом деле был ее близким другом (и просто близким), и она могла доверить ему любую тайну. И она доверяла ему. Пожалуй, даже больше, чем собственному дедушке.

Потому что Такаяма Кайдо* тоже был в ее снах. Просто она ему об этом пока что не говорила.

***

– Все-таки хочешь подойти к ним и познакомиться? – Кайдо склонил голову набок, и непокорная пшеничная прядка завитушкой упала ему на лоб. Рей легко смахнула ее, скользнув по прохладной коже парня подушечками пальцев, и едва заметно кивнула головой.

Говорить решительно не хотелось. Девушка боялась, что если откроет рот, то ее стошнит прямо на стол. Она слишком волновалась в такие моменты, потому что никогда не заводила разговоров и связей сама, и… в общем, это будет очень странно – если она подойдет сейчас к этим ребятам и скажет им что-то вроде: «Привет, я прихожанка одного из местных католических храмов, и мне давно приходят видения о вас и о нашем общем славном прошлом».

– Тогда начнешь уже представление, может быть? – в голос Кайдо прокралась легкая беззлобная насмешка. Парень поднял на Рей глаза от книги, которую читал все это время, при этом лениво потягивая мокко, и улыбнулся самым уголком губ.

– Это не представление, – шикнула на него девушка. – Ну я же серьезно, Жад… – она прикусила язык, запнувшись, и только рукой махнула, не став продолжать своей фразы.

Слишком привычно было мысленно называть Кайдо совсем другим именем – тем, что из сновидений – и думать о том, что его поведение совершенно закономерно, потому что оно было совсем таким же и в те далекие времена, когда принцесса-хранительница пела им песни своим нежным звонким голосом, а нимфы-воительницы со смехом танцевали и кружились вокруг нее.

Сама Рей помнила, как кружилась в маленьком хороводе вместе с ними – и помнила, как гадала своей принцессе, задумчиво исследуя ее узкую нежную ладонь и скользя по линиям на ней кончиками пальцев.

В ее предсказаниях всегда были любовь и смерть, но принцесса в ответ лишь смеялась и говорила, что ее возлюбленный защитит ее если что, и умирать никому не придется.

«Эндимион, он очень сильный, Рейана», – убеждала она подругу с улыбкой. – «Я знаю, за кого выхожу замуж».

Свое имя оттуда, из далекого прошлого, Рей, кстати, тоже очень хорошо помнила. Как и имя своей принцессы.

Селенити.

Лунный зайчик, ласковая и добрая почти-девочка, ждуще наблюдающая за далекой голубой планетой Землей с широкого балкона в своей комнате. Будущая лунная жрица, мудрая не по годам и печальная не ко времени.

Иногда своей грустной задумчивостью она напоминала Рей одинокого воина Плутона, сторожащего Врата времени. Этого воина, будучи маленькой, она видела на красивых гравюрах и на изображениях в тайных книгах своего отца, которых тот никому не показывал после того, как королева Серена по какой-то причине запретила всем говорить о вечной воительнице, стерегущей таинственные коридоры времени и рискующей из-за этого жизнью.

Рей знала о принцессе Плутона из старых сказок – как и все наследницы в ее окружении, вестимо. Потому что королева Серена могла запретить говорить вслух – но не могла запретить шептать.

А еще – наверное, потому что принцесса Марса Рейана все же была провидицей, так или иначе связанной с прошлым, настоящим и будущим. А от провидицы такого не утаить.

– Возьми уже себя в руки и встань, – Кайдо перелистнул страницу и с легким сожалением покачал почти опустевшей чашкой. – Раз уж захотела все рассказать им, так почему сидишь тут и тянешь время уже полчаса?

И Рей наконец решилась.

– Не думаешь ли ты отсидеться? – вскинула бровь она, принимая нарочито независимый вид. – Ты пойдешь со мной.

Внутри все звенело и дрожало от напряжения.

Кайдо поднял на нее задумчивые глаза и хлопнул обложкой книги, тут же в каком-то подобии волнения (если вообще был способен его испытывать) быстро пролистывая ее и не слишком аккуратно бросая на столик, словно решил оставить здесь и не забирать.

– А ты наконец увидела меня в своих сновидениях? – спросил он вкрадчиво. – Или в огне во время своих гаданий?

Девушка замерла, с недоверием ощущая, как бурлящее чувство радости стремительно накрывает ее с головой, забирая тщетно задавливаемое волнение, комом стоящее прежде в горле, и подалась вперед.

Такаяма Кайдо – нет, генерал Жадеит, один из четверки Ши Тенно – неотрывно смотрел на нее своими светлыми глазами, дожидаясь ответа, и явно совершенно не торопился вставать.

Рей протянула руку и чуть коснулась его ладони, все еще накрывающей серую потрепанную книжную обложку. Она чувствовала чей-то чужой взгляд на своей спине – взгляд кого-то из тех, к кому хотела подойти и завести знакомство, – но сейчас даже этот взгляд, любопытный и пристальный, отошел для нее на второй план.

– Ты всегда был там, – сказала Рей и сама удивилась тому, как легко далась ей эта смущающая правда, от которой она не знала, куда себя деть.

Потому что этого человека в ее снах было много, безумно много. Он кружил ее подхватив на руки, кормил ее воронов, расчесывал ее вечно путающиеся тонкие волосы, приносил ей вишневые поленья для растопки камина перед гаданием – здесь, на Земле, далекие столетия назад.

И – ласково целовал почти каждую ночь перед сном, прежде чем закрыть глаза и дать ей устроиться у себя на плече.

А вот в священном огне Жадеит появился на памяти девушки лишь однажды – с перекошенным злобой лицом и горящей тьмой в прежде светлых глазах. В видении – воспоминании – он поднял на нее меч, а Рей выставила перед собой руку с огненным шаром в раскрытой ладони.

Это было так давно, но как будто только вчера.

Жадеит кивнул ей и поднялся.

– Идем, я помогу тебе все объяснить им, раз ты сама боишься.

Рей вскочила со своего места (излишне порывисто, на ее взгляд, хотя думать об этом поздно) и резко кивнула.

Давно пора закончить со всем этим. Или – начать снова.

Давно пора.

Комментарий к Act 7

**Такаяма Кайдо** – Жадеит. Кайдо – из «Воспоминаний о касабланках», там был секретарь отца Рей – «Кайдо-сан». Он напомнил Рей о Жадеите, поэтому здесь это его имя. «Кайдо» по идее использовалось в качестве фамилии, но я решила сделать его именем. Такаяма – потому что здесь есть иероглиф «гора», а Жадеит – генерал Дальнего Востока.

Здесь и в дальнейшем в примечаниях по мере необходимости буду пояснять насчет имен родителей героев из Серебряной эпохи.

**Селена** – в греческой мифологии богиня Луны. У меня ее зовут **Серена**, потому что я хотела таким образом сделать акцент на ее отличии от дочери Селенити. **Серена** (или Сирена) в свою очередь – демоническое существо, верхняя часть тела которых была женской, а нижняя – птичьей.

========== Act 8 ==========

***

Кайдо все помнил. Волей случая крепко связанный с иллюзорным миром, он знал и помнил все в мельчайших подробностях – о своей прошлой жизни и о своих прошлых ошибках. Это касалось и его принца, которого он видел среди других своих прежних друзей, и самих ребят, одновременно с которыми присягал своему сюзерену, и сенши, на одной из которых должен был жениться.

Да, Рейана. Ее он тоже очень хорошо помнил. Она была главным действующим лицом в доброй половине всех его видений. Другую половину оккупировал Эндимион, когда-то спасший ему жизнь и вылечивший его глаза. Два самых важных человека в его жизни, из которых он не смог бы выбрать одного и ради которых полез на рожон, только узнав, с чего началась война.

Как и все остальные Ши Тенно.

Правду сказать, сначала Кайдо долго не мог отделаться о мысли о том, что это все – его горячечный бред. Когда сны только начались, он был сильно простужен, и ему даже пришлось взять больничный, потому как сил на какие-либо дела не было совершенно. А ведь с высокой температурой и думать нечего о здоровом сне – уж в его случае точно, он всегда тяжело болел.

Тогда-то ему впервые и приснилась Рейана.

Черные волосы, тонкий шелк алого как кровь платья, печально опущенные уголки губ – и вороны, кружащие над их головами. Такова была их первая встреча в неформальной обстановке, когда Кайдо – нет, Жадеит – прибыл на Марс после заключения помолвки, чтобы познакомиться со своей невестой поближе.

Принцесса встретила его холодно и гордо, и печаль ее участи делала ее лицо, казалось, только старше и красивее. Ей было семнадцать лет.

Они нашли общий язык не сразу – только тогда, когда Жадеит увидел, как его невеста танцует в огненных всполохах, молясь о благополучии своей принцессы-хранительницы, и сказал, что делал бы также, если бы ему было кому молиться. Ведь у террианцев не было богов – они верили лишь в своего сюзерена, хранителя золотого кристалла и хозяина Иллюзиона, скрытой земли, доступной исключительно избранным. Лишь в жениха хранительницы, которой присягала на верность Рейана – тоже принцесса, имеющая кристалл. Который питался от мощи кристалла серебряного.

Как смешно – такая маленькая планета (даже не планета, а спутник), как Луна, имела такой мощный источник силы, и такая планета, как Марс, сравнимый по массе с Землей, вынуждена была от нее питаться.

Однако нельзя сказать, что королева Серена и король Арей не были довольны своим сотрудничеством. В конце концов, Луна была самым политически стабильным государством, ведь именно из-за него эпоха называлась Серебряным тысячелетием. Да и Рейана… она очень любила юную Селенити, бывшую младше нее на год. Наверное, ее любовь к златокудрой хранительнице была немногим меньше любви Эндимиона к этой потрясающей девушке.

И Жадеит прекрасно понимал их обоих – принцесса была нежна, светла и ласкова. И одним лишь словом могла залечивать душевные раны. Однако полюбил генерал все равно свою невесту, к юной хранительнице преисполнившись лишь уважения и восхищения – нрав похожего на волка Эндимиона она усмиряла на диво просто. Только руку ему на плечо положит – и принц уже кроток как жертвенная овца, которую заманивают на алтарь морковкой.

Рейана была другой, конечно. Мрачная, снисходительная и холодная, она вечно пеняла своей обожаемой принцессе на ее поведение тоном уставшей от детских проказ менторши, и ее буйный нрав пробивался лишь на охоте, как только девушка брала в руки лук и стрелы.