Текст книги "По следам Лед-птицы (СИ)"

Автор книги: Анастасия Садченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Говорю же, ус твоего кота нашли, – потерся об руку Яги Баюн. – Раз не ты приказала птичек-сестричек собрать, так кот сам, может, полакомиться решил? Еще и ус потерял, раззява…

– Да не терял я усов! – заверещал на весь лес Ёжкин кот. – Кощей это все, Кощей! Он же к себе на службу Люба и Нелюба взял с полвека назад, забыли? А то я, да я… У меня усы все на месте, пересчитайте!

– Подь сюды, – скомандовала Яга.

Кот послушно вспрыгнул на ступу и недовольно покрутился на месте, чуть не споткнувшись о заботливо подставленную лапу Баюна. Но все усы у бандита были на месте: это был не он.

– Раз ты ошибся, то будем проверять Мороза? – поддела своего кота Василиса и уже серьезнее добавила. – И гнездо Гамаюн осмотреть нужно бы.

– Да заблудимся мы! Не хочу кругами ходить!

– Ты же и не ходил… – попыталась возразить царевна, но Баюн ее не слушал.

– Так и быть, в следующий раз блудить не будете, – хихикнула Яга.

«А в следующий раз мы и не придем», – нахохлилась Василиса, но вместо этого сказала:

– Спасибо, бабушка, куда ж мы без вас!

– Полезайте в ступу, мигом домчу до гнезда вещей птицы.

Дождавшись, когда Василиса наконец-то заберется внутрь, что с мечом в ножнах было сделать сложновато, Яга взмахнула помелом, и ступа, кренясь из стороны в сторону под весом четырех пассажиров, стала подниматься в воздух. Отсюда весь лес казался не таким уж большим и страшным: белые проплешины запорошенных полян виднелись между тугих рядов сосен и елок, болотистые пролежни темнели и были не такими уж глубокими, а застывшие речушки и ручейки змейками рассекали снежные просторы.

– А мы вниз не полетим?

– Полетим, если нос свой любопытный совать бушь куда ни попадя, – огрызнулась Яга на царевну, в очередной раз правя курс ступы. Наконец, смилостивившись, она бросила через плечо: – Да вижу, вижу, что девка ты хорошая, разудалая, только себя еще не нашла, как сестрицы твои. Не горюй. На яблочко, скушай лучше.

Брови Василисы удивленно взмыли вверх.

– А оно не волшебное?

– Наливное! Стала бы я на тебя ценные молодильные или всевидящие переводить, – проворчала Яга. – Головы вжали, а то об ветки зацепитесь! Пикируем!

Ступа с гулким треском приземлилась, сломав по пути несколько стрел, торчавших между тоненьких веток гнезда. Гамаюн тут действительно не было: весь ее дом выглядел опустелым и даже несколько заброшенным.

– А под гнездом смотрели?

– А что там под гнездом? Только ветка, на которой оно держится, – пожала плечами Яга.

Василиса мотнула головой и, уцепившись за еловый ствол, осторожно спустилась с дерева. Боясь сделать и шаг в сторону, чтобы случайно не наступить ни на какую улику, царевна достала из сумки сыскательное стекло и, протерев его, стала внимательно осматривать землю.

Снега на ней было немного: спрятавшись под увесистой лапой, земля пыталась укрыться от зимы, но куда уж ей! Сначала отсырела, затем промерзла, да так и застыла грязевым следом, от которого по снегу худой тропкой шли маленькие звериные следы, еще не заметенные вьюгой.

– Ну как там внизу? Что-нибудь видно? – сверху закричал Баюн.

– Только следы звериные! Может, заяц какой проходил?

– Зайцев тут много, – отозвалась Яга. – Все ходют и ходют… А золотой крошке не откуда взяться!

– Какой-какой крошке?

– Подымайся, девица, – мявкнул Ёжкин кот. – Сама посмотришь.

Уцепившись за еловые лапы, царевна стала карабкаться обратно. Путь наверх оказался сложнее и дольше: Василиса постоянно соскальзывала, иголки неприятно впивались в кожу, забираясь под варежки, а ветви гнулись прямо в руках. Но и с этим испытанием девушка справилась, когда с усталым, но счастливым вздохом перевалилась через край гнезда.

– Осторожне-ей, на стрелу на напорись, – предупредил ее Баюн. Василиса отмахнулась: не до того было. Переведя дух, она повернулась к Яге.

– О какой крошке ты говоришь?

– Золотой, вестимо. Вишь, как горит на солнце?

– Это от Жар-птицы? – глаза царевны округлились. Сначала Снегурка, потом Жар-птица, теперь Гамаюн… Нет, наоборот: сначала украли Гамаюн, а Снегурку – сегодня утром, сразу после Жар-птицы.

– Тю, это ж обычное золото! От птички по-другому гореть будет, весь лес спалить может, – сплюнула Яга. – А без нее померзнем, все одно.

– Говорил я тебе: к Кощею идти надобно, он у нас златом заведует и девок ворует, – довольно замурчал Баюн, гордясь собой. Пусть с Ёжкиным котом обознался, а все равно оказался прав.

Василиса нахмурилась. Слова кота звучали разумно, но почему-то верить в них ей не хотелось. Не был раньше Кощей таким скрытным… Или сначала всех птиц извести хотел, а уж потом заявить Берендееву царству, что он здесь теперь глава?

Но додумать эту мысль как следует девушка не успела: вихрем закружилась метель, завыла вьюга, бросая хлопья снега прямо в лицо, и среди снежинок показалось хмурое лицо Мороза.

– Снегурку найти обещалась, а вестей никаких? Знай, царевна, мне твои титулы, что снежинки: одной рукой подавлю, – зазвенел грозный голос. – Говорит Берендей к Новому году готовиться, а я не стану. Без Снегурки праздник делать отказываюсь! Заморожу всех, а начну с тебя, коли не поторопишься!

Глава 3

Не успел растаять в воздухе голос Мороза, как Василиса пришла в себя – и, кажется, только для того чтобы хорошенько из себя выйти.

– Где это видано⁈ – царевна возмущенно топнула ногой, забыв, что сейчас находится в гнезде и едва не пробив каблуком сплетенье тоненьких ветвей. – Вы слышали, что он говорил? Не ищу Снегурку… А что я сейчас, по-вашему, делаю⁈ Праздник он делать отказывается! Берендеевцев без подарков оставить хочет! Вот он – настоящий злодей, вот кто украл и Снегурку, и Жар-птицу, и Гамаюн, а сам заботой о внучке прикрывается. Спрятал так, что не сыщешь, хитростью взял, что не подберешься, но я его на чистую воду выведу, я его заставлю признаться. Прямо сейчас к нему отправимся, я все ему выскажу. Баюн!

Девушка призывно вытянула руку, чтоб кот поскорее вскарабкался по ней, но тот только застенчиво махнул хвостом.

– Не нужно так гневиться, Василисушка, – заискивающе мяукнул он. – Ну вернемся мы к Морозу, ну скажешь ты ему, что это он сам всех украл, так он же и тебя тогда украдет. Ты обо мне подумай, что я без тебя делать буду?

– Ты, девка, побольше Баюна слушай, он тебе плохого не скажет, – зыркнула исподлобья Яга.

Царевна насупилась: по ее выражению лица казалось, что если кот не пойдет сейчас с ней, то она в одиночку отправится к Морозу, а там – будь что будет.

– Сначала докажем его вину, а там и словим, – продолжал уговаривать ее кот. – Яга же тут нашла золотую крошку, нам к Кощею надо наведаться…

– Да зачем нам он сдался, если во всем Мороз виноват?

– А откуда тут золотая крошка? – парировал Баюн. – Не воровал он птиц, так и отлично, да может, совет какой даст, подсобит. В его замок надо путь держать

Кот перевел просительный взгляд на Ягу.

– Э, нет, голубчики, к Кощею уж как-нибудь сами.

– Да уж доберемся, как-то до вас же добрались, – съязвила Василиса.

Старуха только хмыкнула: уж больно норовистая девица – но возмущаться не стала. Сама такой была. Мотнув головой, скомандовала Ёжкиному коту полезать в ступу, сама запрыгнула туда и взмыла в воздух. Прокричав что-то на прощание, она в последний раз взмахнула метлой и – пропала.

Баюн с тяжелым вздохом проводил ее след и снова посмотрел на Василису. В его зеленых глазах читалась такая бесконечная мольба, которой просто невозможно было отказать, а розовый носик сморщился и казался совсем уж беззащитным.

– Нет, Баюн! Сам с дерева слезать будешь, я с тобой спущусь только головой вниз, – безапелляционно ответила на немую просьбу царевна. – Ты еще лучше меня это сделаешь.

– Ла-адно, – закатил глаза кот и, вцепившись когтями в кору, заскользил вниз. Задержавшись за пару ладоней до земли, чтобы не спрыгивать лапами прямо в снег, он дождался, пока его хозяйка спустится вниз и, довольно похрюкивая, точно был не котом, а маленькой свинкой, вскарабкался ей на руки. – Теперь можно и к Кощею отправляться.

– Я что, на ездовую лошадь похожа?

– Скорее на ездовую царевну, – себе в усы заметил кот, но так тихо, что девушка его не расслышала.

И снова замелькали холмы и просеки, лесные гущи и поляны, маленькие болотца и застывшие озерца. Василиса торопливо перебирала ногами, увязая в сугробах. Погода неумолимо портилась: злость Мороза все сильнее закручивала снежные вихри, заметая проложенные дороги, застилая глаза. Несколько раз царевна выкатывалась на речной лед – и, если бы он не был уже столь твердым, то наверняка бы провалилась в полынью. Елки щелкали по носу ее, царапали щеки, и Баюну приходилось отмахиваться от них, чтоб хоть как-то защитить хозяйку.

Горный край, до победы деда Василисы, Берендея I, над Бессмертным звавшийся Кощеевым царством, уже был близко. И без того твердая промерзшая земля становилась и вовсе каменной, а вместо частых заснеженных лугов и рощиц все чаще стали появляться холмы. Дорога стала подниматься, пока вовсе не пошла в гору, так что удержать равновесие на покатой скользкой поверхности становилось все сложнее.

Но вот вдали блеснул золотой шпиль, за ним показался еще один, а вскоре стал виден уже и весь замок Кощеев. Высеченный прямо в скале, он поражал своими размерами, казался неприступной крепостью, в которую неведомо как каждый раз находили путь доблестные царевичи. И казалось уж если не добраться сюда по-человечески, то и выбраться отсюда будет невозможно. Горная порода, точно податливая глина, послушно приняла ту форму, в которую обрядил ее Кощей; где нужно – стояла неприступной стеной, а где нет – была испещрена незаметными порами: то ли бойницами, то ли мышиными ходами.

Грозно взирал замок на путников своей громадой, но нельзя было поневоле не залюбоваться этим произведением искусства – так изысканно были инкрустированы его каменные стены изумрудами, рубинами, сердоликами, так изящно поднимались в воздух золотые купола и шпили, посеребренные снегом. Эта величественность даже немного пугала, и Василиса почувствовала, как по ее коже пробежали мурашки, а сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Шутка ли? Девица сама в лапы Кощеевы идет!

– Замяурзла?

Царевна недоуменно посмотрела на своего кота и поняла, что ее бьет мелкая дрожь. Пусть она шла и смело, и гордо, и не собиралась сворачивать с намеченного пути, да только страх все равно пробрался в ее душу, заботливо вынимая из шкатулки памяти дни, когда Кощей украл сначала ее старшую сестрицу, Василису Премудрую, а затем и среднюю, Василису Прекрасную.

Но говорить об этом вслух она не хотела и показывать свою слабость не собиралась. Пусть свидетелями станут лишь горы, да горы те Кощеевы, все ему донесут, все доложат. Поэтому, собравшись с силами, девушка проговорила:

– А если нам ворота не отопрут?

– Отопрут, куда денутся, – Баюн потерся щекой о варежку хозяйки. – Идем-идем, ничего не бойся, я с тобой.

И правда: стоило Василисе подойти еще ближе к замку, как железные створки ворот со скрипом, с оглушительным грохотом стали двигаться в разные стороны, пока перед царевной не возник проход. Но кроме камней да золотого песка, покрывавшего дорожку, ведущую к замковым дверям, никого не было.

Девушка нерешительно сделала шаг, еще один. Кажется, их действительно никто не встречал…

– Эй! – пискнул кто-то снизу. – Совсем невоспитанные царевны пошли, вот напасть!

Василиса замотала головой из стороны в сторону, пока не наткнулась взглядом на крохотного человечка, ростом не больше двух вершков. Черные глаза лукаво поблескивали из-под кустистых бровей, седая бороденка была заботливо причесана, а большой нос кнопкой краснел на пол-лица. Уперев руки в боки, он стоял в своем сереньком кафтанишке, сливаясь с местностью.

– Простите меня, – ойкнула девушка. – Совсем… не заметила. А как вас зовут?

– Мужичок-с-кулачок я буду.

– А я думала…

– Что сам Кощей к вам выйдет? – захихикал человечек. – Э нет, он ни к кому сам не выходит, его еще найти надо, если вы встречи с ним ищете.

Василиса растерянно переглянулась с Баюном: ей что, весь замок обойти надо, чтоб Бессмертного отыскать? Она же полжизни потратит на эту громадину!

– Ладно-ладно, я вам подсоблю, сам провожу. Я сегодня добрый, – погладил себя по реденькой бороде Мужичок-с-кулачок, – жаль, что не волшебник.

Он засеменил по дорожке, ловко перепрыгивая через маленькие камушки, которые обычный человек даже не заметил бы. С невероятной для такого крохотного существа силой толкнул засов и отпер двери: Василиса только удивленно смотрела на все это представление.

– Милости прошу к нашему шалашу.

– Спа… спасибо, – неловко проговорила она, заходя в замок.

Его внутреннее убранство ничем не уступало внешнему: такое же величественное, такое же массивное, оно внушало трепет, вызывало восторг. Казалось, будто высеченный в скале замок должен был быть темным, пугающим, но внутри наоборот было так светло, так ярко от переливающихся драгоценных каменьев в блеске тысяч свечей. Под самым потолком ютились мелкие бойницы, пропускавшие дневной свет, но такие же маленькие норки виднелись и у самого пола.

– Мышей у нас развелось, – покачал головой Мужичок-с-кулачок. – Трави, а не вытравишь всех! Да еще и Кощей запрещает ловить даже котам…

– Мне не запрещали, я могу парочку съесть, – застенчиво мяукнул Баюн.

– Так может, это царевны?

– Что ты! Царевен он в комнатах богатых держит. Если и превращает в кого, то в замке эти чары быстро спадают. Но стоит девице выйти наружу, так снять их – целое приключение…

Получив полное и безоговорочное согласие хозяйки, Баюн спрыгнул с ее рук и заинтересованно стал прогуливаться по коридорам. Заметив мышку, напружинивался всем телом, а затем прыгал – только пушистый хвост в воздух взметался.

Золото плавилось в свете свечей, перед глазами плыла таинственная дымка, и казалось, весь замок провожал путников по своей утробе в главную залу, где их уже дожидался Кощей. Восседавший на троне, с увенчанной короной головой, он выглядел настоящим царем – даже больше царем, чем Берендей II Берендеевич, ныне здравствующий царь всего Берендеева царства. Щеки, некогда впалые и посеревшие, разрумянились, латы, мешком висевшие на худом теле, теперь плотно облегали туловище, а седые волосы вновь густели золотой копной.

– Никогда еще ко мне царевны по собственной воле не заглядывали, – поприветствовал их Кощей. – С чем пожаловала?..

Не успела Василиса представиться, как ее перебил Мужичок-с-кулачок:

– Повелитель, вы мне с утра обещали перчатки новые наколдовать, – заискивающе начал человечек. – Помните, у меня прошлые в печи погорели. Как же я вам…

Бессмертный щелкнул пальцами, прерывая его, и на руках у Мужичка-с-кулачок возникли новенькие перчатки, серебрящиеся в свете свечей.

– Все?

– Все, повелитель.

– Тогда иди.

Пока Кощей не опомнился, Баюн лапкой похлопал по сапожку Василисы, привлекая внимание царевны, и мотнул мордочкой в сторону Бессмертного. Подумав, что надо действовать смело и твердо, девушка сразу решила перейти к обвинениям:

– Это ты птиц воруешь? Признавайся!

Баюн только хлопнул себя по лбу лапой: тактичности Василисе еще учиться и учиться.

– Каких-таких птиц, царевна? – колдун удивленно вскинул брови.

– Уж не Иванушка-дурачок, сам все знать должен, – возмущенно продолжила Василиса, но осеклась, увидев грозный взгляд Кощея.

– У меня в замке правила для всех едины: коли будешь насмехаться надо мной, мигом в кожу звериную обернешься. Лягушонок много ускакало отсюда, много змеек уползло, и тебе этой участи не избежать, ежли так со мной продолжишь разговаривать.

– А как мне еще разговаривать с тем, кто Снегурку да Жар-птицу унес? Как мне величать того, кто Гамаюн у себя запрятал? Может, и Сирин у тебя в неволе живет?

– Моя Сирин в злате да серебре живет, – холодно ответил Кощей. – Вольна лететь, куда ей вздумается, да только выбирает она в замке моем на пуховых подушках лежать и виноградом потчеваться. Не верите словам моим, так глазам своим поверьте.

Кощей взмахнул рукой, и перед Василисой появилась прозрачная дымка, в которой стали проступать контуры комнаты темной птицы. По мягкой перине разбросаны были турмалины, ониксы, аметисты, струились шелковые занавеси, прикрывавшие высокое окно, а на каменном полу лежало несколько перьев, будто выдранных из черного крыла. Одной Сирин не было в комнате.

– И где же она? – вновь повернулась к Кощею Василиса, но тот и сам выглядел растерянно. Лицо побелело, осунулось, глаза зло сузились, а руки в железных перчатках сжались в кулаки.

– Говоришь, царевна, я птиц ворую? Да меня самого обобрали! У меня, Кощея Бессмертного, из-под носа Сирин увели!.. – голос Бессмертного, усиливаясь пещерным эхом, разнесся по всему замку, так что стены затряслись. – Яга тебе наплела про меня? Вот ведьма, все хочет меня со свету сжить… Договорилась с Гамаюн, видно, та сестриц зазвала вещим своим голосом, а меня обвинить вздумала. Я этого так не оставлю!

Пол под ногами заходил ходуном, будто замок вот-вот был готов обрушиться – или вовсе отправиться вместе со всею скалой войною на избушку Яги. Свечи заплакали воском на камни, зашипели, драгоценности заиграли новыми гранями, ослепляя, и Василиса невольно сделала несколько шагов назад, пытаясь удержать равновесие. Баюн, тихо мяукая, вцепился ей в ногу.

– Кощей! – воскликнула царевна, пытаясь перекричать грохот. – Давай договорим сначала, ты меня отпустишь на все четыре стороны, а там уж и гневаться будешь!

Колдун величественно поднял руку, усмиряя свою ярость.

– Смело.

– Почему ты на Ягу думаешь? – переведя дыхание, спросила девушка.

– Так она вам на меня указала, или не прав я?

Василиса осторожно кивнула.

– Думаешь, детей она только воровала, а девиц не трогала? Уж скоро три года как живет у нее одна девица, а она ее все не выпускает на волю. Может, и Снегурку себе в работницы взять решила? Да и остальные птички искусницы каждая в своем ремесле. А так, целая коллекция будет…

«Нужно тогда Алконост нашу защитить», – пронеслась в голове Василисы мысль. Она бросила растерянный взгляд на Баюна, но тот, будто прочитав ее мысли, понимающе кивнул. Его усы забавно дернулись, и царевну снова озарила догадка: в комнате Жар-птицы был найден кошачий ус! И Ёжкин кот тут был ни при чем, зато вспомнил про котов, которых Бессмертных завел еще при дедушке ее. Значит, притворяется сейчас Кощей перед ней, играет, чтоб поверила, чтоб на Ягу подумала…

– Правда это, что у тебя Люб и Нелюб живут? – решительно вскинула голову царевна.

– Откуда знаешь?

– Значит, правда, – кивнула она сама себе. – Так их усы в комнате у Жар-птицы найдены были.

Кощей, нахмурившись, хлопнул в ладоши, и перед ним на столе вырос золотой дуб, из кроны которого вынырнуло две кошачьих морды: белая, с черной точкой на правой щеке, и черная, с белой точкой на левой щеке. Баюн так и подскочил на месте, едва удержавшись, чтоб не броситься к дереву.

– Это же мой дуб!

– Твой, да не твой, – ответил колдун. – Я сам его создал для Люба и Нелюба, да еще лучше оригинала: весь из золота да адамантов.

– Не заговаривай нам зубы, Кощей, – снова выступила девушка. – Если б ты попытался отпираться, что нет у тебя Люба и Нелюба, то я бы хотя бы поверить могла, что это нет, но вместо того ты вину признаешь? Нечисто…

Бессмертный задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. Тихо рассмеялся своим мыслям и вновь поднял холодные голубые глаза на Василису.

– А мало ли у нас в царстве котов, царевна?

Девушка пристыженно прикусила губу. Она так стремилась найти виновного и совсем не подумала, что в каждой второй избе жил свой кот. А значит, подозревать можно было едва ли не все царство…

Из невеселых дум Василису вырвал насмешливый голос Кощея:

– Так как тебя зовут, царевна? А то так и не представилась.

– Василиса, – бездумно отозвалась она.

– Берендеевна? Знаю-знаю, знаком с твоими сестрицами. Премудрая, Прекрасная… А сама какая будешь? Презабавная? Никому еще меня не удавалось так насмешить.

– Просто Василиса.

– Кошмар какой! Просто Василиса…

– Зато хотя бы не Престарелая, как ты, – обиженно огрызнулась девушка.

Глаза Кощея недобро заблестели.

– Предупреждал я тебя или нет?

Меж его пальцев защекотали искры, зазмеились молнии, переплетаясь меж собой в тугой клубок. Баюн с жалобным мявом бросился в сторону, чтобы случайно не угодить под горячую руку. Василиса испуганно прикрыла глаза руками от слепящего света, отступила еще назад – двери за ее спиной с гулким стуком захлопнулись, не давая возможности сбежать. Девушка рванула в одну сторону, в другую: выхода не было. Вокруг были лишь искры, падавшие из ладоней Кощея прямо на ее кожу. Такие горячие, такие колючие, точно снежинки за стенами замка.

– Быть тебе мышью три года и три дня! Может быть, в этой шкурке ты смелость свою растеряешь да уважению научишься…

Василису подхватил вихрь, оторвал от земли, закружил, едва ли не вынимая из нее душу, и на каменные плиты опустилась уже не царевна – маленькая белая мышка. Испуганно пища, не привыкшая к новому голосу, она заполошно заметалась от стены к стене, надеясь укрыться от Кощея, да только где же ей было укрыться в его замке? Сейчас он казался еще больше, еще великолепнее и вместе с тем он стал еще более пугающим, потому что каждый камешек в нем подчинялся Бессмертному.

«Ну вот… Не Мороз, так Кощей околдовал», – подумала Василиса, безрадостно оглядывая свой розовый хвостик. Теперь даже Баюн в сравнении с ней был титаном!

Откуда-то сверху послышалось шуршание. Царевна успела только головку поднять, как перед ней возникла хищная белая морда с маленьким черным пятнышком на щеке. Она и пискнуть не успела, как оказалась в лапах Люба, а к нему уж и Нелюб подоспел, хищно поглядывая на ее округлые розовые ушки. Под хохот Кощея коты начали игриво тормошить ее, так что голова у Василисы совсем закружилась, и единственное, что она смогла сделать, так это закричать:

– Баюн, спасай!

Дважды повторять было не нужно: кот, осмелев, бросился к Любу и Нелюбу. Сделав вид, что он тоже хочет поиграть, подцепил когтем Василисин хвост и отпрыгнул в сторону. Забравшись на стол, он отпустил хозяйку, но тут же преградил ей дорогу лапой. Она побежала было в другую сторону, но там ее уже ждала хитрая наглая морда Баюна. Зеленые глаза задорно сверкали, и даже слов не требовалось, чтобы понять: кот заигрался.

– Э-э-э, только без лап! – пискнула царевна.

– Прости, забылся… – Баюн потряс головой, приходя в себя. – Что делать будем?

– Выбираться отсюда! Он же прямо на нас смотрит, Баюн!

Василиса была права, ей находиться здесь становилось опасно: на стол запрыгнули Люб и Нелюб.

– Тогда встретимся у ворот замка, – кот кивнул. – А теперь беги! Я их задержу.

Зашипев, он напрыгнул на Кощеевых котов, а Василиса с писком соскользнула со стола. Твердо приземлившись на камни, она бросилась прочь, к ближайшей стене, в которой виднелся мышиный ход.

«Хорошо, что Кощей мышей травить запретил, – подумалось ей. – Иначе бы не выбралась…»

– Беги-беги, царевна, еще воротишься ко мне, – настиг на прощание ее хохот Кощея. – Только кликни меня трижды – и воротишься!