Текст книги "По следам Лед-птицы (СИ)"

Автор книги: Анастасия Садченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

По следам Лед-птицы
Анастасия Садченко

Глава 1

Мороз расписывал окна царского терема чудными узорами, так что за ними все было бело, как в молоке. Только клубы снежной пыли бились в ставни, только вьюжный вой раздавался вдали, и не было ни одного человека, ни одной нечисти, что хотела бы в такой холод выбраться из своего дома.

– Ты ходить будешь?

Василиса оторвалась от окна: щеку слегка покалывало сотней маленьких льдинок. Баюн, развалившись на бархатной кушетке, лениво махал когтем в такт мелодии, льющейся из музыкальной шкатулки. Как только валАниик заканчивался, котяра вновь тянулся к своей игрушке, заводил ее, и та начинала играть по новой.

– Надоело! – царевна недовольно щелкнула пальцем по шашке, и та, врезавшись в ряды противника, вытолкнула несколько фишек Баюна.

– Теперь играем в Чапаева?

– И это надоело!

Девушка плюхнулась рядом с котом и задумчиво подперла щеку ладонью. Помолчав несколько минут и бросив несколько красноречивых взглядов в сторону музыкальной шкатулки, которая не переставая играла одну и ту же мелодию, Василиса наконец отодвинула ее от Баюна. Погладив недовольно мявкнувшего кота, она задумчиво протянула:

– И почему на полнолетие отец подарил мне тебя?..

– А тебе мало⁈

– Нет, серьезно, скажи… Это потому что я младшая?

– Нет, – Баюн деловито завозился, усаживаясь поудобнее и стараясь не смотреть своей хозяйке в глаза. – Это потому что ты пока не нашла свое призвание. Кому как не Премудрой управлять государством? Кому как не Прекрасной искать себе мужа?

– А мне что делать? Тебя развлекать? Я теперь Василиса Презабавная?

– Ты пока просто Василиса.

С ловкостью, необычной для такого упитанного кота, Баюн спрыгнул на пол и потянулся к окну. Немного поскрипев своим когтем по стеклу, он подозвал хозяйку к себе. За стеклом снежные вихри бились друг о друга, слепляясь и разлепляясь, и ничто не могло остановить это буйство зимы.

– Только метель и видно.

– Смотри внимательнее, – мурлыкнул прямо в ухо кот. – Видишь поземку такую? Это от валенок Мороза.

Царевна прищурилась: и вправду, вдоль дорожки поднимались ветровороты, приближаясь к воротам терема.

– И чего ему в Холодном краю не сидится? Для нового года рано, полмесяца еще.

Баюн не ответил и, распушив хвост прямо в лицо хозяйки, снова протопал к своей кушетке.

– Может, узнать, зачем он пожаловал? – задумчиво закусила губу Василиса.

– Иди-иди, только тебя там и не хватало, – махнул кот лапой.

– А может, правда не хватало!

Развернувшись на каблуках, девушка решительно хлопнула дверью и направилась в сторону отцовской приемной. Но с каждым шагом смелости в ней становилось меньше, и дальше идти уже совершенно не хотелось. Наконец она остановилась прямо посреди коридора:

«И зачем иду? Старшая сестра со всем разберется, да и не одна она будет, с батюшкой. А я только время потрачу…»

Но зудевшая внутри мысль не давала покоя, перебивая все сомнения: а вдруг это ее шанс проявить себя? Вдруг именно сейчас выпадет случай узнать свое предназначение? Вдруг она?..

Совсем близко послышались гулкие шаги, а по коже побежали колючие мурашки.

«Мороз идет!» – и не раздумывая царевна юркнула за занавеску, в тайную комнатку близ приемной, где слышалось каждое слово.

Несмотря на то что комната была маленькой и темной, выглядела она очень обжитой: слишком часто ее использовал сам царь, следя за тем, как его старшая дочка перенимает бразды правления. Без окошек, с полом, выложенным персидскими коврами, и одной-единственной лавочкой, над которой виднелись две щелочки, выходившие прямиком в приемную. И никто из посетителей не мог разглядеть их за зрачками парадного портрета деда, Берендея I Объединителя.

Вскарабкавшись на дощатую лавку, Василиса немного повозилась с защелкой и раскрыла окошечко. Оттуда сразу же донесся возмущенный крик Мороза:

– … украли! Прямо из закрытого терема забрали, пока я в лесу порядок наводил! Всех заморожу, и кто виновен, и кто нет, коли не отыщите!

Не успела девушка подумать, что же такого украли у хозяина зимы, как в царской приемной раздался ласковый голос Василисы Премудрой.

– Тише, дедушка Мороз, тише. Будем искать, коли украдена. Да и с чего мысли такие: вдруг прогуляться решила, а известить не сумела?

– Снегурка-то не сумела? У нас с нею вьюжные разговоры, метелица все передает, все ведает. А сейчас… глухо, точно в черной избе.

– Что же ты делать предлагаешь? – подал голос Берендей II Берендеевич.

Глаза Мороза сверкнули злыми льдинками, покрепче сжал посох в руке, да и стукнул по полу так, что из-под него разлетелись голубые искорки, серебряным рисунком застывая под ногами.

– Искать Снегурку надобно, – примирительно заговорила Василиса Премудрая. – Меня Кощей с год лягушачью кожу носить заставил. Быть может, и внучку твою околдовал?

– Дело говоришь, дочка. Да только кто пойдет на него? – спохватился Берендей. – Богатырей на границу с Тмутараканью отослал покамест, а стрельцы…

Слушать дальше царевна не стала. Даже не захлопнув слуховое окошко, резво спрыгнула с лавки, тихонько притворила за собой дверь тайной комнатушки и рванула прямиком в свою горницу – за Баюном. Перехватив под живот испуганного кота, девушка помчалась обратно и, постучав три раза, состроила самое переполошенное лицо и наконец заглянула в приемную.

– Батюшка, сестрица, что стряслось?

Берендей нахмурился, глядя на младшую дочку. Его сухонький нос смешно сморщился, а глаза задумчиво прищурились, и все лицо как будто собралось в кучку. Бросив взгляд на батюшку, Василиса Премудрая вскинула брови и мотнула подбородком сестре: мол, уходи, пока не ввязалась во что-нибудь! Но даже если бы царевна и захотела сейчас сбежать – все одно, не успела бы: Мороз снова завыл метелицей, сетуя на беду свою. Когда же слушать его уже стало совсем тоскливо и холодно, Василиса крикнула:

– Не печалься, дедушка. Я найду Снегурку.

Колкие снежинки застыли в воздухе, не шевелясь, и – пропали. Мороз недоверчиво улыбнулся в бороду. Василиса Премудрая усмехнулась: нашлась вояка. Один Берендей так и застыл с раскрытым ртом от самоволия младшей дочки.

– Ты на Кощея пойдешь?

– Мне Баюн подсобит.

– Мя-я-я? – удивленно мявкнул кот, но тут же принял благообразный вид. – Конечно, подсоблю, чем смогу.

Василиса задумчиво шагнула вперед, внимательно посмотрела на старшую сестру: и с чего решено было, что к Кощею надобно сразу ломиться? Он хвастать любил, какую царевну украл на этот раз, и когда Василису Премудрую в башне своей заточил в тот же день всему свету поведал о хитрости своей. А тут – тишина, ни слова о Снегурке.

– Да, может, и не Кощей это вовсе? Сначала нужно светлицу осмотреть, откуда Снегурку выкрали.

– Отведу, покажу! – встрепенулся Мороз. – Только найдите. А то сердце, может, у меня и ледяное, да все же не холодное…

– Обожди, дедушка, нам нужно Василису снарядить в путь в Холодный край, а там и отправитесь втроем, – снова заговорила Василиса Премудрая. – А покамест оставь нас, отдохни в гостевых комнатах.

Мороз покачал головой, но спорить не решился. На просьбу его царь ответил, да еще как: дочку свою на поиски Снегурки готов отправить! Жаловаться не на что. Только не прикажешь сердцу не сжиматься от страха, не заставишь ледяную ярость улечься внутри, пока родного человека не вернешь в дом свой.

Когда двери за ним захлопнулись, царь перевел тяжелый взгляд на младшую дочку:

– Знала ты, о чем беседуем?

– Знала, – потупилась Василиса, но тут же вскинула голову, – оттого и зашла.

– Ну, будет тебе, – почесал бороду Берендей. – И зачем ввязалась? Теперь выпутываться век будешь… А за Снегуркой да хоть бы и пастуха отправили!

Премудрая звонко рассмеялась словам отца, точно шутке какой.

– Не дело ты, батюшка, говоришь. Пастуху тому Снегурка давно наскучила, он и в деревню-то другую за ней не пошел бы, а ты – с Кощеем воевать. А Василисе давно взрослеть пора, все верно она делает.

– Пусти меня, батюшка! – взмолилась царевна.

– Пустите ее, ваше царское величество, – муркнул Баюн. – Вы меня приставили к Василисе, мне и вести ее по тропинке судьбы.

– Ваша взяла, – махнул рукой Берендей. – Но коли опасность грозить будет – сразу мне докладывать.

Василиса радостно закивала, бросилась обнимать отца, но, сообразив, что милость его царского величества не всеобъемлюща, а настроение переменчиво, клюнула его в щеку и выбежала из приемной вслед за Баюном. Не обращая внимания на возмущения кота, лениво шествовавшего по коридору, снова перехватила его через живот и помчалась к себе в комнату. Он все силился что-то проговорить, но царевна так торопилась, что вместо речи у Баюна вырывалось лишь нечленораздельное мяуканье.

Наконец, когда Василиса ворвалась в свою светелку, тряска улеглась, а Баюн был выпущен на пол. Встряхнувшись, он возмущенно начал точить когти о лежанку, но, заметив, что девушка даже не замечает этого, успокоился и заговорил:

– И какая нечистая тебя в темя клюнула – на Кощея идти?

– Во-первых, – Василиса остановилась посреди комнаты с мечом в руке, – мы сначала к Морозу в терем наведаемся, там узнаем, куда пропала Снегурка. Если к Кощею в лапы, так он уже никого не пугает. Конечно, Бессмертный, сколько иголок не переломали царевичи, да все равно битву за битвой проигрывает. И на что только надеется каждый раз?

Баюн хмыкнул.

– Во-вторых, Снегурку спасти – это дело доброе. Ну а в-третьих, самый настоящий подвиг, – царевна показательно махнула мечом, чуть не задев подсвечник, но кот только вздохнул: было бы чем хвастаться. – Может, это мое призвание? Подвиги совершать! Стану Василисой Пребогатырской…

– Нет такого слова!

– Нет, так будет! – упрямо проговорила царевна, пристегивая ножны к поясу.

Заплетя в тугую косу темные волосы, Василиса пересчитала червонцы в дорогу, еще раз протерла сыскательное стекло. Немного покопалась в сундуках и наконец-то отыскала меховую накидку, в которой всегда было тепло. А походная сумка у нее была наготове: вот уже несколько лет как девушка все просилась в дорогу, да только батюшка не пускал.

– Клубочек можешь выложить. Лучше возьми перо Жар-птицы.

Кот провернулся на кушетке и, запустив в нее коготь, с видом фокусника вытащил оттуда перо.

– И откуда это оно у тебя? – царевна подозрительно взглянула на Баюна.

– Честное кошачье, не ем я птиц! Василиса Прекрасная подарила, как в Цветочном крае с царевичем своим поселилась. За добрую службу и спасение из лап Кощеевых, – довольно продекламировал кот, но его хозяйка продолжала недоверчиво смотреть на него. – Ты что, не веришь? Да он теплый, как печка, в самую лютую стужу согреет. На нем дрыхнуть – одно удовольствие.

– Ладно-ладно… Убедил, – усмехнулась Василиса, но тут же задумчиво сморщила лоб. – А мне-то перо на что? У меня накидка есть, подарок самого Мороза.

Кот беспорядочно замахал лапами.

– Не на то! Снегурка же Лед-птица. Может, перо ее сестрицы что и откроет нам?

Посомневавшись, царевна решила прислушаться к Баюну: он все-таки был самым умным котом на свете, и в словах его было здравое зерно.

В последний раз осмотрев комнату, Василиса довольно кивнула сама себе и выскользнула за дверь, убедившись, что Баюн уже спешит за ней. Мороз уже поджидал их у ворот. Топтался на месте, точно мерз от напущенного им же самим холода, прятал лицо в меховом вороте, недовольно поблескивая голубыми, почти прозрачными глазами.

Заметив Василису, он только кивнул ей да махнул рукою в сторону саней, запряженных белой тройкой. Кони всхрапывали, глухо били копытами по снегу и дышали так горячо, что воздух рядом с ними начинал плавиться.

Царевна ловко запрыгнула в сани, помогла подняться Баюну, едва избежавшему лошадиных зубов. Уж больно он чем-то не понравился коням: а ну как вопьется своими когтями в круп?

– Своенравные…

– Это с чужаками они так, – в бороду пробормотал Мороз. – А мне послушны, как овечки. Н-но, залетные!

Тройка стремглав взлетела. Метель выла, плакала, бросая горсти снега прямо в лицо, так что от них приходилось отплевываться. Холод колол щеки, и Василиса не переставая растирала докрасна их шерстяными варежками. Баюн свернулся клубочком у хозяйской сумки и только изредка менял положение, грея то спинку, то животик.

– Так бы и сказал, что для тебя перо Жар-птицы берем, – заледеневшими губами шепнула Василиса. Но кот вместо ответа только подставился под ее руку и замурчал.

Ни города не видно, ни села, ни леса: все замело снегом белым. Все поля, равнины, степи точно в покрывало укутались на зиму, задремали ненадолго, чтоб весною пробудиться ото сна. Лишь солнце едва пробивалось из-за туч, своими лучами щекоча, но совсем не грея.

Сколько верст проскакали кони, неведомо, да только вдали наконец показался терем. Хоромы богатые, увитые ледяными цветами, со ставнями расписными, с резным крыльцом да крышею высокой, увенчанной маленькой пташкой – точь-в-точь Лед-птицей. Свет играл на гранях прозрачных, множился, разлетаясь по округе, и даже в пасмурный день, даже в самый буран терем сверкал тысячами огней, точно горел он пламенем, а не был домом самого лютого волшебника, правящего вьюгами да снегами.

Немного пошатываясь от быстрой езды, Василиса выпрыгнула из саней. Мороз хоть и был стариком, да столь резвым, что уже дожидался царевну у распахнутых дверей.

Внутри царил настоящий бардак. Ледяные покрывала как попало валялись на лавках, скатерть свешивалась до пола, а кушанья, оставленные с завтрака, так и стояли на столе. Ковер сбился под ногами, так что об него запнулся каждый. Мороз даже стукнул посохом, недовольно расправляя снежное кружево, но все было бесполезно: складка тут же образовалась у порога.

– На лицо следы борьбы, – задумчиво обвела взглядом горницу Василиса. – Снегурка явно не сдалась без боя.

– Да я просто… не привык гостей принимать, – пробасил Мороз. – Лучше я вас сразу к ней в светелку проведу, не на что тут глазеть.

Он захлопнул дверь в кладовую прямо перед носом царевны и махнул рукавицей в дальний конец коридора. Пожав плечами, Василиса направилась туда.

Дверь выглядела обычной – такой же, как все двери в тереме Мороза: увитой ледяными цветами и фруктами, с кованой из снега ручкой и маленьким решетчатым окошечком на уровне глаз, чтобы всегда можно было посмотреть, кто к тебе пожаловал.

За нею пряталась светлая комнатка. Все в ней было аккуратно, прибрано, все стояло на своих местах. Сундуки сверкали чистотой, снежное покрывало было расправлено на постели, а на полках, рядок к рядку, стояли детские игрушки, готовые отправиться к своим новым хозяевам под бой курантов. Лишь шитье на столике лежало небрежно, точно не на своем месте было.

– Следов борьбы нет. Значит, либо доверяла тому, кто ее украл, либо не посчитала опасным…

Баюн повел носом. Усы его дернулись, точно он почуял что. Белый воротничок на черной шерстке вздыбился. Кот напрягся всем телом, готовясь к прыжку, и, едва не врезавшись в лавку, приземлился прямо под нее. Старательно выцарапывая что-то прямо изо льда, он чуть ли не причмокивал от удовольствия, и только из-за этого Василиса поняла, что именно он там обнаружил.

– Мыши⁈

– Да нет, – разочарованно проговорил Баюн. – Пусто.

– Уж лучше пусто, чем мыши.

По взгляду Баюна было понятно, что он совсем не согласен со своей хозяйкой, но спорить с ней не собирается: он выше этого.

– Доставай перо, Василиса! Будем что-нибудь придумывать.

Еще раз осмотрев всю комнату – уже через сыскательное стеклышко – и не найдя больше ничего подозрительного, царевна вытащила из сумки перо Жар-птицы.

– И что мне с ним делать?

– Тш-ш-ш! – зашипел Баюн. – Отпусти его. Пусть летает.

Перо, выпущенное на волю, на несколько мгновений зависло в воздухе. Медленно задрожало, заколыхалось, будто не знало, в какую сторону ему отправиться, пока не заметалось по комнате. Движения его становились все беспорядочнее, все острее, и вскоре светлица засияла ярче прежнего. Нити света, которые оставляло за собой перо, вибрировали в воздухе и казались такими плотными, такими явными, что Василиса даже пошевелиться сначала боялась.

Но вскоре страх пропал. Царевна сделала шаг, протянула руку – пальцы прошли прямо сквозь свет. Перо, потускнев, опустилось на стол.

– Оно снова загорится? – нерешительно проговорила девушка.

– Загорится, коли напитаем волшебством Жар-птичьим, – пожал плечами кот.

– Так его тут много и без того.

– Не совсем, – протянул Баюн. – Оно тут было, да только нет его уже здесь. Выдохлось. То, что видимо сейчас нашему глазу, лишь следы Жар-птицы, не ее сила.

Василиса непонимающе посмотрела на кота. Еще раз провела ладонью по световым нитям, что уже таяли в воздухе, и внезапная догадка осенила ее.

– Хочешь сказать, это Жар-птица забрала Снегурку? Но они же сестры!

– То, что я хотел сказать, я уже сказал. А решать, что с этим делать, тебе.

– Тогда не разлеживайся на чужой лавке, Баюн. Мы отправляемся к моей сестрице Прекрасной за Жар-птицей.

Глава 2

Коротко доложив Морозу, что светлица Снегурки осмотрена, что ничего подозрительного там почти не найдено, но есть одна зацепка – какая, однако, Василиса пока не расскажет, чтобы не беспокоить дедушку понапрасну – царевна пообещала как можно скорее найти пропажу и наконец-то вышла из ледяного терема. Подхватив Баюна на руки, девушка залихватски прищелкнула каблуками несколько раз.

– Ну что, готов к пятой скорости?

– Имей совесть, это же еще быстрее, чем на тройке будет!

– А ты глаза зажмурь. И ко мне прижмись, чтоб не так холодно было.

Хорошенько укутавшись в платок, так, что остались видны только глаза – и те, укрытые толстыми стеклами противоснежных очков – Василиса рванула вперед.

Замелькали пригорки, зашумела метель прямо над ухом, захрустел снег под каблуками, да так оглушительно, что хотелось руки к ушам прижать, да нельзя: Баюна держать нужно. Снежинки летели прямо в глаза, налипали на стекла и разлетались кто куда от сильных порывов ветра.

Чудом избегая стылых речек, не поскальзываясь на их льдистых берегах, не врезавшись ни в одно дерево, царевна наконец-то добралась до Цветочного края, где жила ее средняя сестрица – Василиса Прекрасная. Назван был край не просто так: еще ранней весной оживали там луга, поляны, окрашивая зелень разноцветием благоуханным. А в тереме Василисы и вовсе не увядали цветы никогда: даже в самую студеную пору во внутреннем садике цвели ромашки, васильки и мальва, качала ветвями сирень, а вьюн-проказник то и дело выбирался наружу, чтоб покрасоваться своими побегами перед гостями белокаменных палат.

Сейчас, еще в начале декабря, когда в остальных краях Берендеева царства правил снег и мороз, в Цветочном крае все жило наступлением будущей весны. Едва укрытая снежным покрывалом трава проглядывала то тут, то там на истоптанной лошадьми тропинке, между деревьев сновали зайцы, так и не сменившие свои шкурки на белые.

Василиса наконец-то остановилась и вдохнула теплый воздух полной грудью. Если пробежать еще верст десять, то можно и до Морского царства добраться… Правда, куда сейчас в море плавать? Зима! Пусть и такая теплая.

– Долго мы еще на дороге стоять будем-м? – поинтересовался Баюн, прерывая размышления хозяйки. – Затопчут ведь.

Царевна обернулась: и правда, на них мчался всадник на гнедом коне. Щелкнув каблуками еще раз и превратив скороходы в обычные сапожки, Василиса отбежала в сторону.

– Э-ге-гей! Не стойте на дороге! – весело прокричал золотоволосый всадник, в котором нетрудно было узнать Ивана, супруга Василисы Прекрасной.

– Э-ге-гей! – откликнулась тут же девушка.

– Тпр-ру!

Иван остановил коня, поравнявшись с царевной.

– Василиса, ты ли это?

– Она, она, да не одна, – проворчал кот.

– И Баюн с тобой? Вот так радость! Забирайся на Зорьку, я мигом домчу нас до дома!

Царевна с довольной улыбкой забралась на коня. Кот, не желая оказаться снова так близко к лошадиным зубам, всеми лапами держался за Василису, то оказываясь у нее на плечах, то свисая с локтя, то когтями проходясь по кожаному ремню.

– Пошла, родненькая! Н-но! – пристукнул ногами по подпруге Иван и обернулся к сестрице своей супруги. – Соскучилась?

– С вами соскучишься, – засмеялась девушка. – А без вас – еще как!

– А нам скучать не приходится. Сегодня беда случилась… Жар-птица пропала! К завтраку не вышла, Василиса к ней в светелку, а там – никого! Только постель незаправленная да окошко открытое.

Царевна тут же напряглась всем телом и переглянулась с Баюном. Кот согласно кивнул.

– Может, она не пропала, а полетать решила?

– Э, нет. Ежли б полетать решила, то сообщила о том, она всегда так делает. Да и обскакал я уж все ее любимые места, не нашел! Тут что-то нечистое…

– Думаешь, украл ее кто?

– Никак Кощей? – подал голос Баюн, вспомнив слова Берендея.

– Да куда ему! После того как мы с тобой Василису из его когтей вырвали, он к нам ни в жизнь не сунется, – засмеялся Иван. – Приехали!

На крыльце, точно поджидая гостей незваных, уже стояла Василиса Прекрасная. Тонкий стан в расписном платье, лебединая шея, подчеркнутая тяжелыми серьгами, да тугая пшеничная коса с вплетенными цветами сирени. Голубые ее глаза смотрели так ясно, так искренне, что Иван даже повременил спрыгивать с коня: не хотел разочаровать супругу свою печальными новостями. Да делать нечего – все равно говорить придется.

– Сестрица моя младшая, не чаяла тебя сегодня встретить, но как радостно мне видеть тебя! – запела Прекрасная, и губы Василисы сами собой растянулись в улыбке. – С чем пожаловала, али так, погостить решила?

– Иван поведал беду вашу…

– Все-то он уже рассказал, – покачала головой царевна. – И что же, поможешь?

– Помогу! А коли не помогу, так попробую хоть.

– Ну, раз все решено, на стол накрывать надобно, – довольно заключил Иван, наконец-то спрыгивая с Зорьки.

Дав вволю Баюну наловить мышей, а сестру свою младшую попотчивав кушаньями разными, Василиса Прекрасная проводила их в светелку Жар-птицы да оставила строгий наказ:

– Если опасность какая, не медли, меня зови али Ивана…

– И батюшке обязательно доложи, – закончила за нее царевна. – Знаю, знаю, отец мне все это еще на выходе из дома три раза повторил.

– Тебе и в четвертый полезно послушать, егоза, – улыбнулась Василиса Прекрасная и, поцеловав сестрицу в лоб, отправилась по своим делам.

Расстроенно фыркнув, Василиса уселась на лавку. Комната Жар-птицы выглядела чистой и аккуратной – ну точь-в-точь комната Снегурки, только не ледяная, а лубяная, да еще и сверкающая золотым металлом. Сотни зеркал, закрепленных на стенах, на потолке и прямо в воздухе отражали друг друга, создавая бесчисленные коридоры, но ярче всего они сияли, когда в них отражалась сама Жар-птица. Когда распускала она свой хвост, и находиться рядом нельзя было: так светло вокруг становилось!

– Ну что, Василиса Преноровистая, так и будем сидеть сложа руки?

– Нет такого слова, – поджала губы царевна, поднимаясь с лавки.

Василиса Прекрасная была права: в светелке все было так, будто Жар-птица вот-вот должна была вернуться…

– Тш-ш! – зашипел Баюн, принюхиваясь. – Чую чужого кота я…

– Так, может, это твой запах? Может, ты и перо, и птицу унес? – покачала головой Василиса, но тут же повнимательнее всмотрелась меж половицами: казалось, там застряло что-то белое, тонкое, будто ниточка.

– Не-ет же! – мяукнул кот и, проследив за взглядом своей хозяйки, в один прыжок оказался рядом и когтем подцепил кошачий ус. – Вот! Знаю я одного бандита, который мог промышлять чем таким… Ёжкин кот.

– Какой?

– Ну, Баб-Ёжкин, – шаркнул лапой Баюн. – Брат мой.

– А зачем Яге красть Жар-птицу? Она ведь с Гамаюн дружбу водит, значит, и к Жар-птице подступиться проще, мягче может.

– Этого мне не ведомо.

– Зато мне ведомо, кому нужно красть Жар-птицу! – встрепенулась Василиса. – Морозу! Она ведь у нас за лето отвечает, а он – р-раз! – и вечную зиму устроит.

– А зачем ему Снегурку красть?

– Чтобы зима была злая, как раньше, во время прадеда, суровая и лютая. Чтобы путников до смерти морозить и праздник не устраивать на новый год! Чтоб из дому все боялись выйти и покорились ему! – заговорила быстро царевна, нависая над Баюном. – И кто еще мог Снегурку из-за закрытых дверей в собственном тереме забрать? Кому она доверяет больше всего? Только Морозу!

– Зачем же он к отцу твоему пришел да Снегурку искать просил?

– А для отвода глаз, чтобы на него не подумали.

Баюн нерешительно распушил хвост: звучали слова Василисы здраво и уверенно, но что-то ему в них не нравилось. Может, то, что Мороз исправился с появлением в доме его Снегурки? А может, что в светлице Жар-птицы ни одной снежной лужицы не было? Так растаять могли и паром унестись вслед за стариком…

– Подумаем, – перевел тему кот. – Покамест мы ничего больше сделать не можем, хоть напитаем волшебством перышко-то наше.

– Как же мы это без Жар-птицы устроим?

Царевна посмотрела на Баюна, и во взгляде ее читался не упрек и не восхищение его мудростью. Она будто говорила: «Мой любимый глупый кот, мы бессильны! Ну что мы без Жар-птицы-то сделаем? Только себя на смех перед мышами подымем!»

Не обращая на это внимания, Баюн задумчиво завертел своей мордочкой и, найдя что-то, мотнул головой в сторону висящего у окошка зеркальца.

– Видишь его? Закалено не просто в печи, а жар-птичьим пламенем. На золотой ручке даже солнечный знак стоит. Напитать можно и без птицы, да вот долго это будет… Оставь перо в воздухе близ зеркальца да накажи сестрице своей, чтоб в комнату никого не пускала: перышко почует родную силу и само все устроит.

Василиса послушно достала перо из сумки, потянулась к зеркальцу… Стоило ей отнять пальцы от перышка, как то застыло в воздухе, прямо как в комнате Снегурки. Но вместо того, чтоб задрожать и начать летать по всей комнате, прильнуло к зеркальной поверхности и едва заметно заискрилось.

Баюн довольно погладил себя по животу и вспрыгнул хозяйке на руки.

– А нам с тобой Ягу пора навестить. Если уж и она невиновна, то твоя правда – Мороз решил за старое взяться. Будем его на чистую воду выводить.

Попрощавшись с сестрицей и умолчав лишь о запахе Ёжкиного кота, чтобы Василиса Прекрасная не запретила ей к Яге отправляться, царевна снова укуталась потеплее, надела свои сапоги-скороходы и направилась в путь-дорогу.

До избушки древней колдуньи путь был не таким простым, как до Цветочного края: пряталась она от путников редких в топях непроходимых, в лесах густых, и в зимнюю пору найти ее казалось задачей невыполнимой. Но у Василисы, пусть и увязавшей в сугробах и чудом не завязавшей в болоте, было тайное средство – чутье Баюна. Уж кому как не ему чувствовать брата своего, Ёжкиного кота? Кому как не ему привести царевну в логово Яги?

– Правее, правее бери! – командовал кот, вытаскивая сапог своей хозяйки из очередной полыньи на границе болотца. – А потом за ла-апу – эть!

– Мне кажется, – пытаясь отдышаться, Василиса привалилась к сосновому стволу, – или мы ходим кругами.

– Ничего-ничего, ходьба полезна для здоровья!

– Тогда почему, – на возмущение сил не оставалось, и девушка просто перехватила дыхание, – ты ездишь на мне?

– А ходьба с утяжелителями еще полезнее.

– Какой ты… заботливый…

Баюн горделиво почесал живот.

– Еще самый привлекательный, самый обаятельный и наимудрейший…

– А еще самый скромный, – проворчала под нос Василиса.

– Не без этого, – застенчиво махнул хвостом кот. – Встаем, встаем, нам еще идти и идти!

– И почему до Яги скороходами добраться нельзя?..

– Это потому что…

– Да знаю я! Колдовства в лес напустила, шаг сделаешь, сто верст пройдешь – и все мимо.

– Тогда меньше слов – больше дела.

Василиса поднялась на ноги и, с трудом сохранив равновесие и чуть не споткнувшись о спрятавшийся в снегу сосновый корень, пошла по дорожке, которую ей прокладывал Баюн. Пригревшись на шее, точно меховой воротник, он довольно мурчал между своими подсказками, да так подбадривающе, что царевна с каждым шагом становилась все решительнее и смелее.

Но избушка на курьих ножках никак не хотела показываться. Только казалось царевне, что где-то вдали она слышит кудахтанье, как через несколько шагов она вновь оказывалась в непролазной глуши. Но недолго оставалось им кружить по лесу: Баюн чувствовал, что они неумолимо приближаются к своей цели, и совсем скоро…

– Стой, кто идет!

Грозный мяв заставил Василису замереть, так и не донеся стопу до земли.

– Вы кто такие? Почему по лесу шастаете? Почему без разрешения Яги Ягинишны? Сейчас вас ка-ак в печь, ка-ак зажарим, ка-ак съедим!

– Тихо ты, – Баюн ловко спрыгнул с плеч Василисы. – Братца не узнаешь?

– Узнаю, – сквозь зубы проскрежетал одноглазый кот: он был точь-в-точь Баюн, только шерстка у него была вся белая, а воротничок наоборот был выкрашен в черный. – Поэтому печкой и пугаю.

– А тебя печка и не пугает вовсе, птицекрад⁈

– Извините меня, конечно, но можно я хотя бы ногу поставлю? А вы там сами со своими печками разберетесь…

– Не-ет! Ставь! Куда⁈ – наперебой закричали коты.

Василиса выдохнула. Пусть они сами между собой разбираются. А она, кажется, пришла. Отряхнув от липкого снега свою накидку, царевна осмотрелась по сторонам, задрала голову к небу – и увидела маленькую черную точку, которая с каждой секундой становилась все больше. Наконец она приблизилась настолько, что даже сквозь свист ветхой ступы можно было различить скрипучий голос ее хозяйки:

– Что ты там завякал на весь лес? – через несколько мгновений прямо перед Ёжкиным котом приземлилась сама Яга. Колдунья повела крючковатым носом, точно помелом, вдохнула воздух во всю грудь и закашлялась. – Тю, человечьим духом пахнет. Никак, гости у нас, вот ты и скавчишь! Что, Баюша, по старухе своей соскучился?

– Ну не по братцу же, – Баюн вскарабкался на край ступы и подлез под руку Яги прямо на глазах у Ёжкиного кота, который с трудом сдерживался, чтобы не наброситься на своего родственничка. – Но мы к тебе с делом. Видишь, Василиса…

– Василисы не вижу, – безапелляционно заявила колдунья.

Девушка так и обмерла.

– Как это не видите?

– Не доросла еще Василисой величаться, – цыкнула Яга и, поправив расцветший от возмущения алым платок на плечах, снова повернулась к Баюну. – Дальше-то что?

– Я…

Царевна перебила своего кота недовольным кашлем: мало ей, что старуха ее оскорбляет, так еще и Баюн решил все заслуги себе присвоить? Хорош помощничек!

– То есть мы, мы нашли в светелке Жар-птицы ус твоего кота. А Жар-птицы и след простыл.

– Батюшки-светы! И у нас беда приключилась, – всплеснула руками Яга. – Гамаюн-то наша пропала дня три как. Я думала, к сестрице полетела погреться, а раз обеих нет!

– Вы, бабушка, еще не всю историю знаете, – снова подала голос Василиса. – У Мороза Снегурка пропала…

– Это кто ж всех птичек собрать захотел? Неужто Кощеюшка молодость вспомнил?