Текст книги "Твоими глазами (СИ)"
Автор книги: Анастасия Руссет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– Больше никогда, слышишь, никогда так не делай! – Заплакала Вера, падая на колени и сжимая дочь в крепких объятьях. Девочка замолкла, испуганная слезами матери.
– Но, мамоська, там зе гномик… – робко попробовала девочка, но женщина не слушала, продолжая тихо плакать. Представляя, какие ужасы могли поджидать ее ребенка вне огороженной территории. Ведь там же выезд на открытое шоссе, бродячие собаки, да и люди разные бывают…
– Ну что ж вы так, – мелодичный женский голос вторгся в сознание Веры, – все хорошо, Леся дома.
Вера подняла заплаканное лицо, взглянув на спасителей своей дочери.
Вблизи девушка оказалась еще красивее. Высокая, под стать своему спутнику, она была похожа на гибкую кошку. На лице, будто выточенном из белого мрамора, сияли большие зеленые глаза с красноватыми белками, обрамленные пушистыми рыжеватыми ресницами. Высокие скулы придавали лицу восточные черты, а полные четко очерченные губы так и притягивали взгляд. Густая копна волос, ярко-рыжих со всполохами медно-красного, рассыпалась по ее по плечам, удерживаемая диковинной заколкой с зелеными драгоценными камнями. Девушка была одета в красное пальто с капюшоном, из-под которого выглядывали черные обтягивающие штаны и длинные, до колена, сапоги на плоской подошве.
Мужчина, стоящий за ней, был выше на целую голову. Хотя сама Вера едва-ли была бы ему по плечо. Светловолосый, одетый в черное пальто, похожее на шинель, с воротником-стойкой, большие тяжелые ботинки гриндерсы и темные потертые джинсы. У него были симметричные шрамы на щеках, а глаза закрывали темные очки. Встретив такого человека в темном переулке, любой с воплем побежал бы прочь, испуганный мощной силой, хорошо заметной во всей позе мужчины. Вот только сейчас его губы были изогнуты в легкой нежной улыбке, смягчающей общее выражение лица. Ну не могла Вера бояться того, кто так улыбается ей или ребенку!
– Позвольте вам помочь.
У него был приятный, чуть грубоватый голос. Мужчина шагнул вперед, с легкостью подняв хозяйку дома в воздух и поставив на ноги. Рыжеволосая тут же очутилась рядом, помогая Вере отряхнуться.
– Спасибо вам огромное, – горячо начала благодарить женщина, – за Лесю и вообще. Вы просто спасли нас!
– Ну что вы, – ответила девушка, – так бы каждый поступил на нашем месте. Нужно помогать друг другу, тогда все в жизни всегда будет удаваться. Кроме того, Леся – замечательный ребенок, и нам было очень приятно провести с ней немного времени. Правда, милый?
Рыжеволосая повернулась, потянув мужчину за руку, и он скупо кивнул в ответ.
– Может быть, мы пройдем в дом, и я налью вам чаю? – предложила Вера.
– Спасибо, но нам нужно возвращаться, – отказалась девушка, – нас дома ждут.
Она указала на трехэтажный особняк вдалеке, наполовину скрытый за садовыми деревьями. Впрочем, если бы все это великолепие было зеленым и цветущим, Вере бы не удалось рассмотреть даже крыши.
– Вы Лесю, на всякий случай, в наш сад гулять не пускайте, – предупредил мужчина. – У нас собака иногда с цепи срывается и любит по периметру побегать. Очень большой кобель. Не хотелось бы, чтобы ребенок напугался.
Вера кивнула, мимоходом заметив, как рыжая пожала пальцы на левой руке блондина. Он ответил на ее жест, плотно обхватив тоненькую руку своей ладонью. Так нежно, будто его спутница была стеклянной.
– Вы молодожены? – Полюбопытствовала женщина. После нескольких лет брака и большого количества переженившихся друзей она твердо знала, что у большинства пар нежность напоказ из отношений уходит после года совместной жизни.
– Нет, мы еще не женаты, – улыбнувшись, ответила девушка. – У нас в семье принято жениться и выходить замуж, только если пара ждет общего ребенка.
Веру впечатлил подобный обычай, о котором она никогда не слышала. Но она решила не заострять на этом внимания. Тем более что странный чужой голос, вырвавшийся из ее собственного рта, произнес:
– Вы поженитесь уже очень скоро, как и было обещано.
Рыжеволосая охнула, подняв ладонь к губам, а мужчина перестал улыбаться, всей своей позой выражая недоверие.
– Простите, – поспешила извиниться Вера, – я совсем не это хотела сказать…
– Что вы! – перебила ее девушка, – это замечательная фраза! Спасибо!
Блондин улыбнулся еще более широкой, почти мальчишеской улыбкой и тоже сказал «спасибо». Таким голосом, будто благодарил за подарок, ожидаемый еще очень нескоро. Потом он повернулся к своей спутнице и, смеясь, легко закинул девушку к себе на плечо.
– Было приятно познакомится, – его улыбка, казалось, могла затмить яркое весеннее солнце. Блондин повернулся и широким размашистым шагом пошел к своему дому, одной рукой придерживая свою рыжую спутницу.
– До свидания! – Улыбающаяся девушка помахала Вере и Лесе, с интересом следившей за разговором взрослых.
Женщина по инерции помахала в ответ. Не смотря на странности в поведении, пара ей очень понравилась.
– Ну что, пошли в дом?
Вера взяла дочь за руку и повела в тепло.
Глава 6
– Держи.
Крупное зеленое яблоко, заботливо вложенное теплыми мужскими пальцами, оказалось в женской ладони. Фир нежно улыбнулась с тем самым выражением, которое так часто можно было увидеть на ее прекрасном лице рядом с любимым.
– Ты меня балуешь? – Тихо спросила она.
Не было нужды повышать голос. Они всегда прекрасно слышали друг друга.
– Конечно, – согласился он, целуя тонкую бледную кожу ее виска. – И собираюсь делать эти вещи еще очень долго.
– Какие вещи? – Улыбка стала озорной, делая девушку похожей на задорного бесенка.
– Баловать тебя, – ответил мужчина, улыбаясь ей в ответ.
Они сидели на диване вместе. Фир крепко обнимала вервольфа, держащего гитару. Их поза была настолько привычна для обитателей дома, что если бы один из парочки отсутствовал, то другого обязательно спросили, что же произошло. Даже мысли у них были схожи – каждый думал о симпатичной беременной женщине, которая произнесла безумно важную для них обоих вещь.
***
На город мерно спускался вечер, быстро окрашивая все в темные насыщенные цвета. В доме царствовали звуки музыки, извлекаемые из инструмента умелыми руками Эккарта. Впервые гитару в руки он взял в пятнадцатом веке, когда она еще имела пять струн. И после этого не выпускал, предпочитая изобретенную в восемнадцатом столетии шестиструнку, или электрогитару, которую смог приобрести лишь в конце двадцатого. А вот петь оборотень не любил, хотя у него был очень красивый голос. Вместо этого он предпочитал аккомпанировать Фир, утверждая, что у девушки голос, как у ангела. Впрочем, те, кто слышал пение Шапки, и не думали спорить. Пока им не удавалось услышать дуэт парочки.
Ллариг пела вдохновенно. Ее песни о любви способны были вызвать слезы на глазах слушателя. А вот играть на каких-либо инструментах Шапка не любила, хотя прекрасно владела скрипкой. Но сегодня отнюдь не пение занимало мысли Ллариг.
Фир всегда хотела родить Эккарту ребенка. Конечно, у него уже были дети. Очаровательные мальчики-близняшки, которых боготворили не только отец и приемная мать, но и все обитатели дома. Вот только Маккон и Конхенн давно выросли, выбрав свою дорогу в жизни и, насколько сильно не любила бы их Фир, они не были ее родными детьми. Несмотря на прошедшие годы, Шапка отчетливо помнила сделанное Жрицей предсказание.
Той зимой было необычайно тепло, а Эккарт, только появившийся в ее жизни уже начал занимать в ней одно из центральных положений. Будучи по рождению человеком, ее любимый должен был прожить тот срок, который с рождения отпущен любому смертному и редко превышал сто лет. Если бы он сразу был рожден наполовину оборотнем, то получил бы еще примерно сто лет жизни в запасе, но что такое эти сто лет для практически бессмертной сидхе? Естественно, Фир Ллариг начала искать выход из этого положения, надеясь выторговать для любимого еще несколько сотен лет жизни или, хотя бы, право для себя умереть вместе с ним. А кто мог ответить на такой вопрос лучше, чем сама Великая Даннан?
В то время Богиняговорила через Жрицу, позволяя просить и задавать вопросы. И Фир решилась – спросила все, о чем хотела знать, получив четкий ответ: « Левая Рука Богини не существует без Правой, мое милое дитя. Для тех, кто предназначен быть вместе, – иной исход как маленькая смерть. Я не обреку на страдание тебя или его за ту любовь, которую вы дарите миру и друг другу. Но все нуждается в балансе. Поэтому вы будете любить, но не принадлежать. Только получив продолжение в детях, пара ваша станет полной. И это обязательно будет, но придется потерпеть и сделать выбор, чтобы получить желаемое. Помни, любовь – ключ ко всему. А пока… будь его глазами».
Было еще кое-что, напрямую связанное с появлением ребенка от любимого. Легенда, старая настолько, что вспомнить ее смог только Беленус. Когда у фейри, которые предназначены друг другу, появляется общий ребенок, над сердцем у каждого из пары появляется имя любимого. Будто благословение, которое всегда с тобой. Возможно, Фир не поверила бы этой старой сказке, если бы не отчетливые руны цвета запекшейся крови «Сладость», мельком увиденные на груди самого Беленуса. Именно это значило имя Аили. Конечно, Ллариг отдавала себе отчет в том, что это желание глупое, но ничего не могла с собой поделать.
Волновало то, какой она будет матерью для своего ребенка. Фир воспитывала близнецов вместе с Эккартом, но была им скорее другом, чем матерью. С ними не было пеленок, хныканий по ночам и прочих вещей, от которых так устают молодые матери и отцы, потому что детям было примерно пять лет, когда они только встретились. Да и болели близняшки не часто. Переняв волчьи гены отца, мальчики были рождены верами, поэтому легко переносили повышенные и пониженные температуры, быстро бегали и хорошо кушали все, что могли найти… с чем было связано немало смешных воспоминаний. Этих детей Фир любила очень сильно и сделала бы для них все, что могла. Но… собственный ребенок?
Эти мысли плясали в голове Шапки, приправленные воспоминаниями. Изредка девушка тихо вздыхала, прижимаясь к оборотню, сидящему рядом и задумчиво перебирающему струны гитары. В ответ он целовал Фир в висок или в губы, а иногда и вовсе откладывал инструмент, обнимая Ллариг, зарываясь лицом в рыжие кудряшки ее волос.
У Эккарта были свои причины для беспокойства – его первая жена умерла при родах, оставив мужчину вдовцом, а маленьких близняшек – сиротками. Нет, он не был безумно влюблен в девочку, навязанную в жены родственниками, но она была достаточно доброй и терпеливой, чтобы снискать его хорошее отношение. А теперь больше всего вервольф боялся что Фир – его любимая, сильная, нежная и такая прекрасная – не сможет выносить ребенка или умрет при родах. В глубине души его пугала неизвестность, эти странные расплывчатые предсказания верховной Богини сидхе, с которой он когда-то торговался, чтобы получить бессмертие для себя и своих сыновей. Но в одном вервольф был уверен твердо – ни единой секунды с Фир он не променял бы ни на что.
Сама медицина, далеко ушедшая вперед с того времени, когда родились его сыновья, не внушала Эккарту особого доверия. Или слова Богини, которые говорили только о том, что ребенок все-таки родится. Ведь Онаже не сказала твердо, что его Geliebte или сам малыш будет в порядке… поэтому, оборотень совсем не был уверен, что хочет иметь ребенка. Но предсказания подчас хуже смертного приговора, который нельзя отсрочить. Насколько стало бы проще, появись возможность решить все своими силами. Забрать все горести и беды у любимого человека, принять на себя вместо нее всю боль и слышать только чудесный смех…
– Спой мне, – попросил оборотень, вновь перебирая струны.
– Дуэт, – покачала головой Шапка.
Мужчина кивнул и начал наигрывать знакомую им обоим мелодию. «Una nothe mas». По дому разнеслись звуки гитары и двух удивительных голосов, рассказывающих об одной единственной ночи любви. Никто не заметил застывшую на лестнице между первым и вторым этажами Жрицу, по щекам которой бежали слезы…
***
Стук в дверь был таким слабым, что если бы не звериный слух оборотня, его бы и не заметили вовсе, обрекая гостя на медленное замерзание в сумерках. Пришедший был слаб, измучен и скудно одет в грязное, длинное и, как показалось Фир, женское пальто, похожее по фасону на то, которое носила Оля. Впустив гостя, Шапка отступила вглубь дома, с удивлением отметив, что парень босой, а на его лице будто танцевали джигу все соседские кошки с выпущенными когтями. Глядя на несмело вошедшего паренька, Ллариг вопросительно изогнула бровь. Подросток, едва доходивший ей до плеча, мрачно-молчаливо оглядывал прихожую. Его спутанные грязные вихры неопределенного цвета торчали в разные стороны, придавая парню вид птенца, выпавшего из гнезда и сразу же попавшего в лапы к кошке, а затем чудом спасшегося по прихоти странной судьбы. Карие глаза с золотистым отливом радужки закончили свое путешествие по помещению и остановились над плечом Ллариг.
– Рысь, – констатировал мужской голос над плечом Шапки.
Левая рука Эккарта обвила талию Фир. В присутствии других веров мужчина часто неосознанно подчеркивал собственническое отношение к женщине, что безумно нравилось самой Ллариг. В ответ подросток по-кошачьи зашипел и попятился назад к входной двери. Ноздри на худом изможденном лице расширялись, поглощая окружавшие парня запахи, а зрачки стали удлиняться, принимая вертикальное положение.
– Тише, Рысенок, – успокаивающе проговорил Эккарт, – тут тебя никто умышленно не обидит.
– Откуда вы знаете, что я … такой?! – Будто через силу проговорил парень.
– Потому что я тоже такой, – серьезно ответил вервольф.
– Докажите! – Потребовал подросток, жадно следя глазами за парочкой, стоящей прямо перед ним.
Тело паренька было напряжено, как сжатая пружина, будто он был готов в любой момент сорваться с места и отпрыгнуть к входной двери, чтобы сбежать. Эккарт вытянул вперед правую руку и сосредоточился. Шапку обдало жаром от большого мужского тела, на которое женщина опиралась спиной, но на изменения оборотня она не обратила никакого внимания. Ллариг глядела на паренька, стоящего напротив, а тот уставился на них, широко открыв глаза. Мышцы на руке вервольфа стали истончаться. Суставы с влажными хлюпающими звуками сокращались и передвигались, занимая новое положение. Когти отвердели и вылезли из-под кожи укоротившихся на глазах пальцев.
– Доволен? – Спросил мужчина у паренька, глаза которого уже почти вылезли из орбит.
– Я так не смогу… – пробормотал себе под нос гость и… заплакал.
***
– Значит, сон приснился, – задумчиво уточнила Ану.
Женщина вышла на шум, легко успокоив мальчика ласковыми словами. Он доверился хозяйке дома так сильно, что разрешил переодеть себя в огромный пушистый халат белого цвета, принадлежащий мужчине по имени Беленус. Подросток был миниатюрен по сравнению с рослыми мужчинами-сидхе, живущими в доме, поэтому другую одежду для него подобрать не удалось. Он был удивлен и немного испуган – никто не задавал вопросов ни по поводу синяка, расползшегося на левой стороне его тела (результат аварии, в которую он попал утром); ни откуда он пришел и чего хочет… Даже имя его не спросили, пока парень сам не решил представиться.
Вадим решил все рассказать, когда немного отошел от шока. Рослый блондин в черных очках оказался оборотнем, как и он сам. Теперь, наблюдая за тем, как мужчина ест, вдыхая его запах и видя улыбку, Вадим готов был признать его сородичем, хотя… блондин не был рысью, это точно. Его повадки и движения не были кошачьими. Легкие и плавные, да, но мощные и уверенные, как у того, кто рассчитывает на грубую силу больше, чем на ловкость или увертливость.
– Держи.
Перед носом у парня появилась кружка со сладким запахом шоколада. Какао. Глаза снова защипало, а нижняя губа предательски задрожала. Не помогало даже самовнушение, что он уже большой, и плакать – это не по-мужски. В последний раз он пил этот напиток на той неделе еще до смерти бабушки, которая его растила. О других родственниках Вадим не знал. Мать бросила его в деревне на попечении старушки, когда он еще был двухлетним малышом. Отца мальчик тоже не видел, предполагая, что эта мифическая фигура была лишь эпизодом в жизни женщины, которая его родила.
Бабушка – бывший преподаватель в гуманитарном ВУЗе – растила внука в спартанских условиях, требуя намного больше, чем нужно было знать по школьной программе, поэтому мальчик был достаточно образован. Впрочем, он совершенно не отдавал себе в этом отчет, потому что в школе никогда не был «по состоянию здоровья», как говорила бабушка. Только потом, лет в двенадцать, он понял, что пресловутое состояние здоровья означало дикие боли во время полнолуния, желание выть, мяукать и наконец, превращение в огромную кошку, почти растерявшую остатки человечности. Друзей у него не было. Сверстники общались со странным мальчиком неохотно, а после начавшихся в организме изменений Вадим и сам воспринимал остальных детей, как жителей другой планеты.
Мальчик честно спрашивал у бабушки, почему он такой. Она совершенно честно не могла ответить, пока однажды не выпалила в отчаянии, что, видимо Вадим пошел в отца, потому что ее дочка «нормальная». Слышать такое было горько и противно, но от деревенских жителей мальчик слышал выражения и похуже, а бабушка была единственным человеком, показавшим ему хоть какое-то подобие любви, поэтому Вадим думал, что такие отношения нормальны. Теперь, в компании этих странных людей, без возражений принявших Вадима, даже зная о его «ненормальности», среди которых был такой же как и он, не человек, парень растерялся. За все пятнадцать лет своей жизни он не видел других оборотней. Не видел таких явных проявлений чувств, какие оказывали друг другу эти люди. Не наигранных, чистых, абсолютно привычных и естественных.
– Быть может, ты расскажешь нам свой сон? – Аккуратно уточнила Ану, женщина очень молодая и красивая, с длинными и непонятно почему седыми волосами.
Вадим кивнул и начал рассказ. О, ему совсем не нужно напрягаться, чтобы вспомнить. Сон отпечатался в памяти так, будто все происходило на самом деле. Ему снилась мама, которую мальчик никогда не видал. Такая красивая, добрая и ласковая. Она была в накидке с капюшоном и сладко пахла свежесобранными яблоками. Да, он не видел ее лица, но был уверен, что это мама, та, которая любит его и ради которой можно сделать все-все в мире! Она сказала, что бабушка умрет, потому что у старых людей слабое сердце. Сказала, что за ним никто не приедет, поэтому он должен прийти сам. Сказала, что нужно путешествовать в виде рыси и быть аккуратным. Сказала, куда и как идти и где найти одежду после превращения назад, в человека. Сказала, что здесь его ждут те, кто сможет о нем позаботиться, и что будет тот, о ком он сам будет заботиться…
Вадим смущенно замолк, видя, что его речь не просто произвела впечатление, но и заставила задуматься его новых знакомых.
– Ну, дела… – покачала головой рыжеволосая женщина по имени Фир, недавно целовавшая светловолосого оборотня прямо в губы.
– Ну, что ж… – задумчиво улыбнулась Ану, – будь нашим гостем. Но по правилам веров мы должны сообщить в Дом Оборотней, что у Семьи Рысей есть новенький.
– Что за Дом Оборотней и Семья Рысей? – Взволнованно встрепенулся Вадим. Неужели хотят прогнать или сдать в специальный приют для таких как он «ненормальных»?
– Дом Оборотней, – начал рассказывать мужчина, которого звали Эккарт, – это что-то типа центрального управления. Там тебе помогут, если будет нужно. Найдут работу, подыщут жилье, решат проблемы с другими видами оборотней, рассмотрят жалобу. У них же все оборотни города становятся на учет и проходят медосмотры. Своя больница для веров, центр реабилитации… Они много что делают.
– А с Семьей Рысей все просто, – перебила его Фир. – Все оборотни делятся на виды и в зависимости от твоей второй ипостаси, у тебя будет семья, которая тебе будет помогать, если нужно. Деньги, обучение, работа, поиск пары. Если захочешь – тебя с радостью усыновят, потому что родить ребенка женщина-оборотень не может. Любая пара захочет, чтобы ты был их сыном. Насколько я знаю, в городе около пятнадцати рысей-оборотней. Тебе только нужно выразить разумное желание, и тебе поможет любой из них.
– Сейчас у них представители по фамилии Кот, – продолжил Эккарт. – Своеобразная пара. У Виктора свой учебный центр восточных единоборств. Думаю, тебе будет интересно с ними познакомиться.
– В любом случае, – закончила за них всех Ану, – ты сам выберешь, что делать. Захочешь – останешься с нами, а нет – всегда есть куда пойти.
Вадим сидел, задумчиво мешая какао ложкой. Это определенно было больше, чем то, на что рассчитывал мальчик, придя в чужой дом. Он задумался настолько, что почти выпустил из виду странные слова, которые запомнил во сне.
– Подождите! – Булькнула ложка, какао выплеснулось на стол, но парнишка не обратил на это никакого внимания. – Она сказала, запах одежды поможет! Женщина из сна!
Вадим чуть было не сказал «мама», но вовремя заменил слово. Мальчку не хотелось, чтобы над ним смеялись или не так поняли то, что он видел. Это было бы… неправильно.
– Фир, дай-ка мне пальто, в котором мальчик пришел, – задумчиво попросил мужчина.
Она кивнула и пошла к стулу, на котором висела уже ненужная вещь. Взяла в руки, расправила в воздухе, поднесла к носу и нахмурилась. Подала оборотню и задумчиво застыла рядом. Мужчина поднес ткань к носу, глубоко вдохнул. Раз. Другой.
– Ч-черт! – Выдохнул он наконец. – Это запах Оллин. В чем она уходила утром?
– Ее провожала Аили, – шепотом сказала побледневшая Жрица, – они в кабинете с Беленусом, общаются с нашими представителями на бирже…
Оборотень и рыжеволосая женщина поспешно вышли, оставив Вадима с Ану на кухне. Женщина тревожно проводила парочку глазами, шепча что-то на странном языке, который парень не знал. А потом предложила мальчику поесть, будто знала, что после превращений голод донимает его особенно сильно.
– Потом тебе нужно будет вымыться, – задумчиво сказала она, – и ложиться спать. Завтра заедем в магазин, оденем тебя и съездим в Дом Оборотней. А с Олей будет все хорошо. Должно быть.
Но тяжелый вздох Ану почему-то совершенно не обнадеживал…
Глава 7
В этот поздний весенний вечер было темно и тихо. Нет, не настолько, чтобы морозец сковал лужи прозрачной корочкой льда – это происходит ближе к утру – но холод все равно безраздельно царствовал на улице. Ветер играл голыми ветками деревьев, заставляя поздних прохожих повыше поднимать воротники в надежде, что зябкие порывы не станут забираться под одежду. Маленький синий автомобиль, принадлежащий Ольге, сиротливо стоял на временной стоянке возле офиса компании, где работала ведьмочка.
Парочка синхронно вышла из машины, настороженно прислушиваясь к окружающему пейзажу. Вадим после некоторых расспросов сориентировался по карте города и смог вполне внятно указать, где он взял пальто. Фир с Эккартом сразу же помчались на место.
– И, все же, я не понимаю, – хмуро проговорила Ллариг, глядя прямо перед собой, – как голый мальчишка смог незаметно подобрать пальто почти в центре города? Как он добрался до нас потом? Почему его не заметили, если, как он сам говорит, был в ипостаси рыси?
Почти осязаемая злость давно клубилась возле Шапки, распугивая случайных прохожих, которые имели несчастье оказаться возле машины на светофорах или как сейчас – на парковке. Фир прекрасно понимала это, специально не стараясь смягчить выражение лица или агрессивную позу, которую тело принимало уже автоматически. Вот и теперь мужчина на другой стороне улицы втянул шею и приподнял плечи, пытаясь спрятаться от неприятного чувства. А потом вовсе ускорил шаг, решив, что хочет домой сильнее, чем обычно.
– Ты же знаешь, люди видят только то, что хотят видеть, – Эккарт пожал плечами. Казалось, на него совершенно не действовала мрачная аура Ллариг, заставляющая все живое в радиусе километра трепетать и убираться подальше. – Он сказал, что пробирался дворами. В темноте не так уж заметно. Наверняка прохожие думали, что это большая собака и просто решили не подходить. А он еще и пальто на себе тащил. Перекинулся уже возле нашего дома.
Вервольфу, по большему счету, было наплевать на мнение окружающих. Его внушительная фигура и вечно серьезное выражение лица украшенного шрамами, обычно производили на собеседников пугающее впечатление. Так что первая реакция других людей давно стала чем-то ожидаемым.
– Завтра же сама отвезу его к Виктору, пускай там и остается, – мрачно пробормотала Фир.
Вервольф не винил ее за желание поскорее избавиться от мальчика. Учитывая появление Детей Миля и фоморов, сейчас у них будет и так много проблем, чтобы еще приглядывать за подростком, который другого оборотня видит в первый раз. Семья поможет ему освоиться, научит самоконтролю и многим вещам, которые необходимо знать оборотню в этом мире, чтобы не просто выжить, а устроиться в жизни комфортно.
Оборотни женского пола не могли вынашивать детей. Это было связано с изменениями тела во время трансформации, провоцировавшими выкидыш. Конечно, веры работавшие в медицине, пытались найти выход, но пока безуспешно. Поэтому обычно детей усыновляли – либо зараженных, либо рожденных от матери-человека. Очень редко брали приемного ребенка, который имел только человеческие гены, обычно потом, заражая его намеренно, чтобы продолжить популяцию. Поэтому, слова о том, что Вадима с удовольствием возьмет любая из семей Рысей, были правдивы. Но, в любом случае, об этом следовало подумать позже.
– Лови.
В руки Эккарта полетел шелестящий черный пакет. Фир всегда складывала вещи, которыми планировали пользоваться они оба, в такие мешки, чтобы оборотень легко мог найти или поймать нужную вещь. Еще раньше Шапка пришивала на общие сумки маленькие бубенцы. Она делала вид, что поступает так для себя. Он – что верит маленькой хитрости, позволявшей сохранить самостоятельность. И оба были довольны. Сладкий и нежный аромат женского тела с оттенком фиалки доносился из пакета, легко окутывая вервольфа. Ночная рубашка, наспех захваченная из комнаты Ольги, хранила естественный сильно выраженный аромат девушки, смешанный с ее любимыми духами. Фир специально захватила вещь, которую ведьмочка надевала недавно, чтобы Эккарт смог точно сравнить запахи. Конечно, в виде волка его обоняние было в разы сильнее, но, по известным причинам, оборотень не очень охотно пользовался своей второй ипостасью без особой, очень острой нужды.
Эккарт сконцентрировался и начал обходить стоянку, время от времени наклоняясь, дотрагиваясь до земли и поднося руку к носу. Обойдя полный круг, вервольф вернулся к Ллариг, обнял девушку и уткнулся ей в шею, глубоко вдыхая женский запах.
– М? – Фир издала вопросительный возглас, побуждая мужчину все рассказать. Он еще раз глубоко вдохнул, отошел к машине Оллин и начал.
– Она подошла к своему опелю, – кивнул Эккарт на синий корса, – начала открывать замок, а сзади подошли двое. У одного из них была салфетка, смоченная хлороформом, которая сейчас валяется на газоне слева. Скорее всего, они сделали вид, будто девушке стало плохо. Тем более что тут не так много народа ходит.
– Хлороформ… – поморщилась Ллариг. – У людей от него потом дико болит голова, и пить хочется.
– Один из них подхватил Оллин на руки, – продолжил вервольф, отходя чуть вдаль, – и понес ее вот сюда.
Мужчина присел на корточки, дотронулся до асфальта пальцами и поднес ладонь к лицу, бесшумно вдохнув запах. Потом взял у Фир салфетку и тщательно вытер руки.
– Ее увезли прямо с этого места. Скорее всего, на иномарке. У них масло чуть подтекает, несерьезно, так. На резине очень стойкий запах стройматериалов и хвоя, как будто они были в лесу или парке сегодня. – Он немного подумал и добавил, – стартовали они очень быстро, так что остался запах резины. Возможно, их что-то напугало. Есть смысл поискать в окрестностях стоянки. Может быть, я учую другие запахи.
Фир кивнула. В ее ушах звякнули платиновые серьги-кольца. Эккарт отреагировал на этот звук, сняв пальто. Под ним оказалась водолазка с коротким рукавом, заправленная в черные кожаные штаны. Мужчина сделал несколько плавных движений, разминая мышцы тела, и сорвался с места едва уловимым движением, мгновенно пропав во тьме. Шапка осталась на стоянке, настороженно прислушиваясь к ночным звукам. Пока ее мужчина был занят проверкой территории, Ллариг решила проверить машину Ольги. Возможно, там удастся найти хоть какую-то зацепку?
Фир очень волновала судьба фейка, который сопровождал ведьмочку. Обычно малыши впадали в спячку при температуре ниже пятнадцати градусов тепла, а в такой холод и вовсе не выживали, замерзая прямо во сне. Тола[20], пикси, отправившийся с Олей, отличался наблюдательностью и неуемным любопытством. Маленький проныра мог получить выгоду из всего, умудряясь даже таскать мед из холодильника, но мороз действовал на него, так же как и на остальных фейков, заставляя впадать в сонное оцепенение.
Сейчас Ллариг была жутко зла. На себя – за то, что все-таки позволила Оллин ехать. На ведьму, которая поехала сама и потащила с собой пикси. На Ану, которая не запретила все это. Даже на Кайлу, которая предложила помощь от лица всех фей-крошек. Шапка дернула дверцу машины Ольги, ощутив неприятное чувство тревоги. Конечно, у нее имелись запасные ключи, предусмотрительно прихваченные из дома, но проверить же стоило? Салон оказался открыт, внутри царил хаос. Похитители что-то искали? Или кого-то? Внутри было теплее, чем на улице, но недостаточно для пикси. Если Фир правильно догадалась, то феек, улизнув от похитителей, должен был попытаться спрятаться в машине. Смогли ли его найти?
Фир принюхалась. Конечно, ей было не тягаться с нюхом вервольфа, но обоняние Красной Шапки тоже кое-чего стоило. Уж цветочный аромат, который источают почти все крошки-феи, она-то учует? Но надежда была тщетной. Оллин держала в салоне ароматизатор, который перебивал все посторонние запахи… Чувство тревоги не отпускало, зудя в голове назойливо, будто комар. Снаружи послышались легкие шаги. Ллариг мгновенно выхватила нож, удобно устроенный в ножнах внутри голенища сапога и посмотрела в окно. Нисколько не сбившись с ритмичного дыхания, она спрятала оружие назад. Возле автомобиля Оллин с сосредоточенным выражением на лице стоял Эккарт. Он подождал, пока Шапка выйдет из машины, и подал ей маленький белый прямоугольник.
– На ощупь похоже визитка, – пояснил он. – Вся пропахла нашими новыми знакомыми.
– Еще что-то? – Фир дотронулась до руки оборотня, наслаждаясь теплом его кожи.
