Текст книги "Нити судьбы (СИ)"

Автор книги: Анастасия Эльберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Пока господин Фельдман разбирается с шампанским, – заговорил Вивиан, – я вкратце объясню доктору Портман суть ее будущей миссии. Колетт, дорогая, все уже готово?

– Все уже готово, и нам не терпится начать, – кивнула Колетт и, на пару минут скрывшись за кулисами, вернулась в сопровождении темноволосой женщины в легком брючном костюме. – Ванесса, знакомься. Это Луиза. Пока что знакомься только на словах. А потом вам предстоит сблизиться.

Луиза кивнула мне с улыбкой, и я ответила на приветствие таким же дружественным кивком.

– И насколько же нам предстоит сблизиться? – спросила я.

– Настолько, насколько тебе позволят границы приличия, – рассмеялась Колетт и спустилась со сцены в зал, жестом предоставляя Вивиану продолжать объяснения.

– Правила, как и всегда, просты. Активное участие в игре принимают двое: Луиза и доктор Портман. Точнее, Луиза принимает в игре несколько пассивное участие, а вот доктор Портман – самое что ни на есть активное. Ей предстоит найти вот такую вещь. – Вивиан достал из кармана маленький ключ с прикрепленным к нему брелком, на котором была изображена эмблема клуба. – Ключ находится под одной из деталей одежды Луизы, и для того, чтобы его найти, доктор Портман должна будет снять эту деталь. Если она достанет ключ из-под одежды, не сняв ее при этом, то победа не засчитывается. Сидящие в зале могут помогать доктору Портман советами, но они должны учесть: если доктор Портман в какой-то момент решит остановиться, то дама, давшая первый совет, займет ее место. А если доктор Портман найдет ключ, то он останется у нее. И она сможет воспользоваться комнатой, запертой этим ключом, предварительно выбрав заслуженный приз во второй половине клуба.

– Доктор Портман обязательно найдет ключ, – уверила я его.

Женщины встретили мое заявление аплодисментами. Они, как и я, уже были навеселе, и предвкушали шоу.

– А вот и господин Фельдман. – Вивиан пропустил Адама, отойдя на пару шагов от прохода. – Думаю, вы простите ему его нерасторопность: так как сегодня у нас вечер только для дам, наш бармен получил заслуженный выходной, и мало кто хорошо ориентируется в его владениях.

Анна смотрела на то, как Адам наполняет принесенные бокалы (он вряд ли был способен на такие чудеса ловкости, как два подноса с бокалами в обеих руках, и поэтому Колетт в какой-то момент пришла ему на помощь), после чего взяла один из них и протянула мне.

– За знакомство, доктор Портман.

Мы выпили и обменялись традиционным поцелуем, после чего я поднялась на сцену и остановилась на расстоянии вытянутой руки от Луизы.

– Ну что же, начнем. – Вивиан занял свободный стул за столиком, где сидела Анна. – Адам, будь добр, убавь звук – музыка играет слишком громко, доктор Портман рискует не услышать советов зала.

Заветного ключа под легким жакетом Луизы не оказалось. Не оказалось его и под нежно-розовой шелковой блузкой. Для того чтобы продемонстрировать это зрителям, Луиза на секунду повернулась к залу, а потом сбросила блузку с плеч.

– Далеко же вы его запрятали! – заговорила одна из сидевших рядом со сценой женщин, когда я проверила карманы Луизы на предмет ключа, а после этого отправила брюки к остальной одежде.

Нижнего белья на Луизе не было – она обошлась воздушным пеньюаром, который и сейчас позволял увидеть, что ключа на ее теле нет, и я на секунду остановилась в растерянности.

– Снимать нужно все детали одежды, под которыми может быть ключ, доктор Портман, – напомнил Вивиан.

Когда я избавила ее и от пеньюара, Луиза ловко повернулась на каблуках, демонстрируя отсутствие ключа, чем вызвала очередной взрыв рукоплесканий.

– Туфли, доктор Портман! – подсказал кто-то.

– И на самом деле, почему я не подумала про туфли? – виновато улыбнулась я. – Второй коктейль был лишним.

– Теперь мы все знаем, что женщины предпочитают раздевать других женщин сверху вниз, – подытожил Вивиан.

Я сняла с Луизы туфли, но ключа не обнаружила. Заметив мой недоуменный взгляд, она улыбнулась:

– Посмотрите повнимательнее. Что-то вы пропустили, правда?

Ключ нашелся на подошве одной из туфель: если бы Луиза сделала несколько шагов, то он, конечно же, остался бы на полу. Все время она стояла на месте практически без движения – разве что позволила себе сделать пару танцевальных па.

– Если вы не устали, доктор Портман, то мы можем продолжить, – сказал Вивиан, поднимаясь. – Но расклад будет другим. Вы займете место Луизы, а ей нужно будет найти ключ. Как вы на это смотрите? Луиза, ты ведь хочешь взять реванш?

– Я была бы не против, – улыбнулась та, накидывая жакет и поднимая с пола одежду.

– У меня есть идея получше. Доктор Портман выиграла, и ей полагается ее приз. А ты можешь выбрать для реванша кого-нибудь другого. Если следовать правилам, это дама, которая сказала про туфли… – Вивиан оглядел зал и кивнул одной из женщин. – Если я не ошибаюсь, это были вы?

Женщина порозовела и удивленно посмотрела сначала на меня, потом – на Вивиана, а потом – на Луизу. Впрочем, размышляла она недолго, и через пару секунд решительно поднялась с места.

– Почему бы и нет? – улыбнулась она. – Я только «за».

– Колетт, дорогая, помоги даме. А я провожу доктора Портман во вторую половину клуба. Там она сможет забрать свой приз.

– Я уже выбрала приз.

Вивиан проследил за моим взглядом и, разумеется, понял, о ком идет речь, но я решила сопроводить свои слова жестом. Заметив, что я указываю на нее, Анна вспыхнула.

– Приз?! – спросила она с вызовом.

– А почему бы и нет? Шампанское мы еще не допили, и, соответственно, не познакомились. Конечно, если доктор Мори будет против, то я выберу другой приз.

– Я не против, – улыбнулся Вивиан. – Полностью одобряю ваш выбор, доктор Портман. И, если уж на то пошло, правила игры запрещают мне оспаривать ваше решение, каким бы оно ни было.

Мы с Анной поднялись в зону для особо важных персон и заняли столик, за которым я сидела до этого. Официантка уже убрала пустой бокал из-под коктейля и заменила пепельницу на чистую, но рядом с круглой коробочкой салфеток до сих пор стояла небольшая табличка с надписью: «Место сохранено для Ванессы Портман».

Анна вертела в руках бокал с шампанским и явно чувствовала себя неуютно.

– Надеюсь, ты не в обиде за приз? – спросила я. – Просто мне хотелось познакомиться поближе, но было бы странно говорить тебе об этом при всех. Вивиан бы точно неправильно нас понял.

– Вивиан как раз понял нас правильно. – Она сделала глоток шампанского. – И – да. Никакой я не приз.

– Ты зря убираешь волосы. Такая прическа тебе к лицу.

Анна посмотрела на меня. Приветливости в ее взгляде не прибавилось.

– Спасибо, – ответила она.

– Ты спрашивала у Вивиана, почему я не спускаюсь вниз, хотела выпить со мной на брудершафт, выпила. А теперь сидишь напротив меня, вокруг нет всей этой толпы, но смотришь на меня так, будто я тебя сюда тащила силком. Почему?

– Потому что я, черт побери, не приз! А с Вивианом у меня будет отдельный разговор.

– Разве есть что-то плохое в том, чтобы быть чьим-то призом?

Анна сморщила нос и отвернулась – теперь она изучала происходящее внизу. Да уж, приз Вивиану достался – не позавидуешь. Если бы я не знала, что через неделю он сменится другим призом, то это бы меня даже расстроило.

– Ну что, мы так и будем сидеть тут и молчать? – снова заговорила я.

Анна снова повернулась ко мне.

– Наверное, я тебя разочарую, – сказала она, – но я предпочитаю мужчин, а не женщин.

– Все женщины так говорят. – Она предприняла очередную попытку отвернуться, но я не дала ей этого сделать, взяв ее за подбородок. – И это дурной тон – отворачиваться, когда с тобой разговаривают. Я могу подумать, что я тебе не интересна.

В ее глазах мелькнула растерянность, потом – недоумение и страх, а после этого в ее взгляде появилась знакомая мне смесь: желание и любопытство. Я улыбнулась, и она ответила мне улыбкой.

– Не надо так думать, – проговорила она. – Это неправда.

Вопреки моим ожиданиям, Анна ответила на мой поцелуй с той самой готовностью, которую редко ожидаешь от демонстрирующих свою гетеросексуальность женщин. Более того – отстранившись, она посмотрела мне в глаза, и взгляд ее был каким угодно, но только не взглядом женщины, впервые поцеловавшей представительницу своего пола. Она явно не ощущала дискомфорта и скованности от пребывания в незнакомой ситуации. Это был наглый и бесстыдный взгляд, в котором явственно читалось только одно: «Я хочу большего».

– Значит, ты предпочитаешь мужчин, а не женщин? – спросила я.

– По большому счету это так, – ответила мне Анна. На ее губах снова мелькнула та улыбка, которую она мне подарила в тот момент, когда я спустилась в зал.

– И еще ты любишь обманывать, да?

– Такое тоже случается.

Я положила ладонь ей на бедро – разрез делал ее платье подходящим для подобных «увеселительных посиделок» – и убрала бархатную ткань, обнажая кожу. Анна чуть слышно вздохнула и откинула голову назад, прикрыв глаза.

– У тебя ведь есть ключ, – сказала она. – Давай поднимемся наверх. Сюда могут прийти в любой момент…

– Кто? Вивиан? А он еще не знает, какая ты сучка? Обязательно расскажи, ему понравится.

– Сучка, – повторила Анна. Ее вызывающая улыбка постепенно сменилась довольной, и она подалась вперед, позволяя моей руке двигаться свободнее. – Ты уже называешь меня сучкой, хотя мы знакомы максимум полчаса…

Она завела руки за спину и немного расслабила шнуровку корсета, стягивавшего грудь. Ее лицо и шею заливал нежный румянец, и теперь она вряд ли отреагировала бы на чье-то появление – даже если бы это был Вивиан. Да, интересная была бы картина, подумала я. Зная его, вполне можно было предположить, что он поднимется «узнать, не скучаем ли мы, и не хотим ли мы чего-нибудь особенного – например, кофе».

Услышав звонок моего сотового телефона, Анна приоткрыла глаза и посмотрела на меня.

– Кто это в такой час? – спросила она без доли заинтересованности.

Я достала из сумочки телефон, посмотрела на номер Джессики на определителе и сбросила звонок. Подождала пару секунд, так как знала, что она позвонит еще раз, и снова нажала на кнопку с опущенной красной трубкой.

– Пациенты? – со смехом предположила Анна.

– Можно сказать и так. Кое-кто, кто мог занять свободное место и прийти на сеанс, но опоздал, так как ты его опередила.

Вивиан

– Ванесса с Джессикой приедут завтра, да?

– Да. Ума не приложу, что там произошло с билетами. Ненавижу эти поезда – вечно что-то не так.

Новая квартира Изольды располагалась в центре Треверберга – казалось, она специально выбрала самый оживленный район. Тот факт, что это был двадцатый этаж высотного дома, от шума не спасал. Или же я после Мирквуда воспринимал шум острее, чем обычно. Или же просто скучал по старому дому Изольды вдали от города, где было пусть и жутковато, но тихо.

Мы с Ванессой и Джессикой взяли билеты на один поезд, но в последний момент выяснилось, что их билеты по какой-то причине были отменены. Девушка-кассир сначала сослалась на отсутствие места в поезде (это удивило бы меня, если бы не предстоящая Апрельская ночь), но потом проверила еще раз и, пожав плечами, сказала, что проблема возникла вследствие каких-то изменений на серверах. В результате мне пришлось отправиться в Треверберг на двое суток раньше Джессики и Ванессы. Изольду это не расстроило – она встретила меня на вокзале и с довольной улыбкой сообщила, что может позволить себе два выходных, и что она «покажет мне городские достопримечательности», что означало «у нас есть время для того, чтобы побыть вдвоем».

На часах было начало шестого вечера. Последние несколько часов мы провели в постели, изредка отрываясь друг от друга и проваливаясь в сонное забытье. Теперь же мы проснулись потому, что чувство голода напомнило о себе – с утра мы ничего не ели, да и за завтраком ограничились кофе и парой бутербродов. Нужно было приготовить ужин или же поднять телефонную трубку для того, чтобы что-то заказать, но никто из нас не торопился предпринимать таких решительных шагов. Изольда лежала, тесно прижавшись ко мне, я обнимал ее, и мне казалось, что в такой позе мы можем провести целую вечность, если не больше.

Я не думал ни о клубе, ни об Апрельской ночи, ни о Ванессе и Джессике, ни об Анне, которую обидел мой неожиданный отъезд. Я объяснил ей, что и при большом желании не смог бы взять ее с собой, так как пригласительные билеты мы получали заранее. При упоминании имени Ванессы взгляд Анны затуманился, а на губах появилась мечтательная улыбка. Я воспользовался этой переменой в ее настроении и принялся расспрашивать о том, чем же они с моей коллегой занимались в ту ночь, когда мы с Адамом работали допоздна.

– Я должна тебе сказать кое-что не очень приятное, – заговорила Изольда. – Но пообещай, что не будешь злиться.

– Только не говори, что ты хочешь еще. Я буду вынужден ответить тебе отказом, потому что смертельно голоден, и могу думать только о еде.

Она рассмеялась.

– Нет. Это насчет билетов. Никакой неполадки на серверах не было. Я их отменила.

– Как это? – не понял я.

– Вот так. Позвонила и отменила. У меня спросили, какова причина отмены, я сказала, что не хочу называть причину. – Она приподнялась на локтях и заглянула мне в глаза. – Ты ведь не злишься на меня, правда? Я просто хотела побыть с тобой.

– Отличный план. Но Ванесса очень расстроилась. Она хотела посмотреть город. Раньше она бывала тут только проездом, но после моих вдохновенных рассказов решила, что просто обязана изучить тут все по максимуму.

Изольда приняла горизонтальное положение и улыбнулась, прикрыв глаза.

– Это так трагично звучит. Я виновата… ты меня накажешь?

– Да, но только после того, как мы поужинаем. Я говорю тебе на полном серьезе: я умираю от голода.

– Ну, подожди немного. Я хочу у тебя кое-что спросить.

Увидев, что я пытаюсь встать, Изольда положила руку мне на плечо, останавливая.

– Ты встречал многих женщин, которые любят, чтобы им причиняли боль в постели? – спросила она.

– Достаточно, – ответил я.

– Анна любит, чтобы ей причиняли боль в постели?

– Да.

– А Ванесса?

– Скорее, да.

– А Беатрис любила?

При упоминании о Беатрис я сменил напряженную позу на расслабленную и снова положил голову на подушку.

– Беатрис?

– Мне интересно. Ответь. Она любила, когда ей причиняли боль в постели?

– Да. Но я этого никогда не делал. Точнее, делал, но только один раз.

– А что именно ты делал?

– Хватит, Изольда. Я не хочу об этом говорить.

Она повернулась на бок, лицом ко мне.

– А почему только один раз? Тебе не понравилось?

– Я бы, скорее, умер, но не сделал бы ничего, что причинило бы ей боль. Ни физическую, ни душевную.

Изольда с сожалением покачала головой.

– Очень жаль. Наверное, она была еще той развратницей. Рыжеволосые женщины делятся на две группы: те, кто уже открыл в себе развратниц, и те, кто еще по какой-то причине этого не сделал. Она была развратницей, да?

– Если ты хочешь испортить мне настроение, то ты на верном пути.

– И все же странные у вас были отношения… а она причиняла тебе боль?

– Нет.

– А кто-то другой причинял тебе боль?

Я посмотрел на нее, пытаясь понять, к чему она клонит, и поймал себя на мысли, что либо не помню таких случаев, либо я на самом деле всегда занимал в постели активную позицию, и мне не предоставлялась возможность узнать, как я реагирую на боль.

– Нет, боли мне никто не причинял, – ответил я, наконец, не сдерживая улыбки.

– Почему ты не делал больно Беатрис, а мне делаешь больно даже тогда, когда я не прошу?

– Наверное, потому, что я так хочу?

– Признайся, тебе ведь хотелось, чтобы она сделала тебе больно, да?

– Я не помню.

Изольда ответила мне понимающей улыбкой.

– Ах ты наглый лгун, – сказала она. – Ты все отлично помнишь. До мельчайших деталей, в всех подробностях. Почти каждый вечер восстанавливаешь их в голове. Ведь хотелось?

– Я не помню. Но одно могу сказать точно – сейчас мне хочется сделать больно тебе. А именно – сделать так, чтобы ты замолчала.

Она сбросила на пол шелковое покрывало, в которое куталась до этого, и протянула мне руки.

– Ну, так чего же ты ждешь? Сделай, если ты этого хочешь.

Я наклонился к ней, но Изольда отвернулась.

– Но до этого, – продолжила она, – я хочу проверить, любишь ли это ты.

– Ну что же, давай проверим, – согласился я, не представляя, что же она сделает для того, чтобы осуществить свое желание.

Изольда привычным жестом обняла меня за плечи, погладила спину, а потом совершенно неожиданно впилась в кожу ногтями. Она делала это и раньше, но не так сильно, оставляя разве что царапины, которые быстро заживали. Спину пронзила боль, и я едва сдержал крик – скорее, крик неожиданности, чем крик человека, которому больно. Изольда смотрела мне в глаза, пытаясь понять мою реакцию. Она до сих пор не убирала руки, и я чувствовал, как боль уступает место желанию – такому же неожиданному и сильному, как эта боль.

Отреагировал я на это непредсказуемо даже для самого себя – с размаху ударил ее по лицу. Такого я себе не позволял никогда, даже с ней, и даже в те моменты, когда я себя не контролировал. Реакция Изольды была не менее странной – она расхохоталась, после чего снова посмотрела на меня и нежно погладила по щеке. В какой-то момент у меня в голове промелькнула мысль, что она ответит мне тем же, но я ошибался.

– Ударь меня еще раз, – попросила она. – Ты такой скучный, когда сдерживаешься. Видишь, как это просто? Беатрис бы понравилось.

После очередного упоминания о Беатрис я был готов ударить ее еще раз, и уже поднял руку для того, чтобы это сделать, но передумал. Изольда заметила мое замешательство, и снова заулыбалась.

– Ну так уж и быть, не надо. Расскажи о новых ощущениях. Что ты почувствовал? Как часто люди ограничивают себя в удовольствиях… теперь ты знаешь, что тебе это нравится.

– Повернись, – сказал я.

Это прозвучало, скорее, как приказ, а не как просьба, но Изольда подчинилась. Пару секунд я медлил, изучая ее спину. Посмотрел на плечи, перевел взгляд ниже и остановился на татуировке.

– Нашел что-то интересное? – полюбопытствовала она.

Я провел пальцами по ее шее, осторожно собрал растрепавшиеся волосы так, чтобы их было удобнее сжимать в кулаке, а потом резко притянул ее к себе. Изольда прогнулась в пояснице и тихо, почти бесшумно выдохнула.

– Сейчас я покажу тебе, что я нашел.

Мне казалось, что сил у меня достаточно для того, чтобы продолжать эту игру довольно долго, но в действительности меня хватило разве что минут на пять. Изольда опередила меня на несколько секунд – она запрокинула голову, замерла на мгновение в напряженной позе и, чуть повернув голову ко мне, прошептала мое имя. Каждый раз после этого меня так и подмывало спросить у нее, не путает ли она имена своих мужчин в таких ситуациях, и что она делает, если это все же случается. Но сейчас спрашивать у нее что-то было бы бесполезным делом, как как она просто не услышала бы моих вопросов: первые две-три минуты после оргазма она находилась в мире, вход в который был закрыт для остальных.

Изольда перевернулась на спину и замерла, как мне казалось, даже почти не дыша. Я наклонился к ней, поцеловал и только сейчас обратил внимание на то, что она плачет. Лицо ее оставалось абсолютно спокойным, но по щекам текли слезы.

– Я сделал тебе больно? В смысле… я сделал тебе слишком больно?

Она подняла руку и приложила пальцы к моим губам.

– Дурень, – сказала она со смехом. – Ты никогда не видел женщин, которые плачут во время оргазма?

– Плачут, но не рыдают, – ответил я, стараясь скрыть смущение.

Изольда вытерла слезы и улыбнулась мне.

– Вот видишь, сколько новых впечатлений за последние пятнадцать минут. Оказывается, есть женщины, которые плачут во время оргазма, а есть женщины, которые рыдают, так? И я – из тех счастливиц, которые рыдают.

– Если уж на то пошло, я впервые вижу, чтобы ты плакала в такой… ситуации.

– Мне просто хорошо. Кажется, ты что-то говорил о еде? Я не встану и под страхом смертной казни, так что давай закажем что-нибудь.

Мы заказали небольшую пиццу (вряд ли у нас нашлись бы силы съесть что-то более серьезное), после чего Изольда унесла телефонную книгу обратно в прихожую и вернулась в кровать.

– Так какие у нас планы на завтра? – спросил я.

Она закурила, взяла пепельницу и, оставив пачку на столе, завернулась в то самое покрывало, которое недавно отправила на пол.

– Праздничная программа в одном неплохом клубе. Карнавальные костюмы, маски, шампанское и много-много веселья. А также куча гостей из других городов. В период Апрельской ночи сюда съезжается целая толпа народа.

– Я так и не понял сути этого праздника.

– Аналог Хэллоуина. Какому-то умнику он так понравился, что он просто не мог ждать следующего октября, и было принято решение сделать второй Хэллоуин, официальный, городского масштаба. Как и все идиотские затеи, эта имела успех. И теперь Апрельскую ночь празднуют на широкую ногу. Понятное дело, в том, что это просто аналог западного праздника, никто признаваться не хочет. А поэтому было придумано больше десятка легенд, связанных с Апрельской ночью. Соответственно, появились наши, городские обычаи. Гулять в старой части города, возле кладбища, на Темной площади, у Отдаленных мостов, гадать, призывать Демона Реки… и так далее.

– Вот как? А мы будем призывать Демона Реки?

Изольда стряхнула пепел с сигареты.

– Можно попробовать, но вряд ли мы его чем-то соблазним. Точнее, ее.

– Это она?

– Вообще, Демон Реки не имеет пола, но я склонна думать, что это женщина. По крайней мере, в легендах ее поведение ассоциируется с женским. У меня есть книга легенд и мифов, мне подарили ее в честь одного городского праздника. Коллекционное издание, очень редкое – было выпущено только пятьдесят экземпляров. Хочешь, покажу?

– Почему бы и нет? Закончим наш вечер скромно и интеллигентно – будем читать друг другу вслух легенды и есть пиццу. По-моему, неплохой расклад.

Ванесса

– Я закажу себе что-нибудь. Я голодна как волк! – Джессика подняла глаза от меню и посмотрела на меня. – Ты хочешь есть?

Я безмолвно покачала головой, туша очередную сигарету в пепельнице. Эту, как и предыдущие, я докурила только до середины. Потом подождала несколько секунд и снова открыла пачку. Джессика, заметив это, поджала губы.

– Не слишком ли много ты куришь? – спросила она у меня.

– Докуриваю только до половины, ты ведь видишь.

Джессика отложила меню. Я нетерпеливо кивнула в направлении официанта, который курсировал между столиками открытого кафе с блокнотом наготове.

– Заказывай, – предложила я. – Я не голодна. Выпью воды.

– Да что с тобой происходит, ты можешь мне объяснить?

– Поездка меня утомила. Ненавижу поезда. Надо было ехать на машине.

– Ты уже пару дней сама не своя. Почти не разговариваешь, только «спасибо», «пожалуйста», «привет» и «пока». И ни разу не прикоснулась ко мне.

Я подвернула рукава блузки и положила локти на стол. Джессика продолжала изучающе смотреть на меня и ждала ответа.

– У меня выдалась тяжелая неделя, так что праздник будет как нельзя кстати.

– Это из-за меня, правда?

Моей первой мыслью было сказать «разумеется, это не ты», но в последний момент я передумала и ответила ей иначе:

– Да. Но, скорее, из-за меня, а не из-за тебя.

Джессика перебирала в пальцах белоснежную салфетку.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, наконец.

– Слишком долгим будет мое объяснение – не хочу даже начинать. Ты знаешь, это на самом деле нездоровые отношения. Если они, эти отношения, вообще существуют.

Джессика нахмурилась.

– О чем ты?

– Обо всем. – Я сделала неопределенный жест рукой. – Сколько это может продолжаться? Неделю? Две недели? Полгода? Год? Ты не заменишь мне Карлу, как бы я ни старалась себя убедить в том, что ты – это она. Сейчас для тебя все эти ощущения в новинку, но тебе это быстро надоест, и ты отправишься на поиски очередных приключений. Новые ощущения. Ты ведь так их любишь. А я останусь ни с чем. Как всегда.

Вид у Джессики был такой, будто ее внезапно облили ледяной водой, но не подали полотенце.

– Ванесса… – начала она и осеклась. – Я, конечно, понимаю, о чем ты говоришь…

– Не думаю. Но это только к лучшему.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, просто я не думала, что ты воспринимаешь это так серьезно. То есть, я, конечно, догадывалась, но мне казалось, что… ладно, не важно, зачем сейчас об этом говорить. – Она отложила салфетку. – Я тебя понимаю. И, мне кажется, есть отличный выход из ситуации. Я уеду.

Я подняла голову.

– И куда же ты уедешь? Квартиру тебе не найти, по крайней мере, в ближайшие два месяца точно. Где ты будешь жить? У Вивиана? У Адама? У Колетт?

– Нет. Я перееду сюда. В Треверберг.

Подошедший официант осведомился, не желаем ли мы что-то заказать, и Джессика отослала его жестом.

– Тебе так понравился город? – поинтересовалась я.

– Я жила здесь до того, как переехала в Штаты. – Джессика помолчала. – После фотосессии – тогда, когда я не смогла прийти в клуб – мы поехали погулять, нас пригласили на вечеринку. Я встретила там Кристофера. Мы разговорились, оказывается, он часто бывает в Мирквуде… – Она посмотрела на меня. – Это мой бывший любовник.

– Тот самый, от которого ты уехала в Штаты. Да, я помню.

– Он живет в Треверберге. Теперь у него свой бизнес, картинная галерея в старой части города. В общем… если не ходить вокруг да около, мы поговорили, и я решила – а почему бы мне не дать ему еще один шанс?

Я сделала последнюю затяжку, и сигарета отправилась в пепельницу.

– Он изменился! – с жаром продолжала Джессика. – Он стал другим… совсем другим. Люди меняются. Редко… но такое бывает.

– Ты на самом деле в это веришь?

Она потупилась и снова взяла измятую салфетку.

– Если честно, не очень… но что мешает мне дать ему еще одну возможность? Я ничего не теряю. У меня есть работа, и деньги у меня есть. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что ты потерпишь неудачу. Но попытаться стоит в любом случае.

Джессика снова подняла на меня глаза. Сейчас она больше всего была похожа на испуганного ребенка, который рассказал кому-то из родителей о проделке, а теперь ждет наказания. Я протянула руку, прикоснулась к ее пальцам и осторожно сжала их.

– Ты молода, – сказала я. – Твой мир перевернется еще не раз. Делай то, что считаешь нужным – то, что подсказывает тебе сердце. Даже если ты ошибешься, ты будешь знать, что не шла против себя.

Она сжала мои пальцы в ответ и улыбнулась.

– Спасибо. Значит, ты не расстроилась? Я буду звонить… и писать. И еще я заведу кошку! Я давно об этом мечтала… а сегодня мы повеселимся вовсю

Вивиан

Для конца апреля ночь выдалась теплой, даже душной: привезенный мной свитер остался в сумке, и я отправился гулять в легкой рубашке. Изольда по случаю хорошей погоды облачилась в платье без рукавов, но поверх него предусмотрительно накинула жакет. В последний момент мы решили, что будет глупо променять такой прекрасный вечер на душный клуб, пусть и с изысканными развлечениями, и отправились на прогулку по старой части города.

Мы сделали небольшой круг по городу и вышли к реке, где в такой день и в такой час, конечно же, гуляла целая толпа народа.

– Найдем место потише, – предложила Изольда. – Тут есть замечательный парк.

Если на входе в парк фонари ярко освещали дорожки, то в его глубине света не было совсем. Тишину нарушал разве что приглушенный смех горожан, но он доносился издалека и, казалось, принадлежал к другой реальности. В сердце парка было сумрачно и тихо. Скамеек тут, впрочем, тоже не было, и мы с Изольдой опустились на траву.

– Ну что, как тебе здесь?

Она лежала, подложив руки под голову, и смотрела на меня. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я заметил, что она улыбается.

– Очень здорово. Жаль, что я так и не придумал костюм.

– Ты бы принял участие в конкурсе и получил бы приз. Ну, вот мы одни, в темном романтичном парке. Ты ведь хотел поговорить со мной наедине. Что ты хотел мне сказать?

Пару секунд я молчал – не столько потому, что не знал, как сформулировать свои мысли, сколько потому, что язык мой не хотел меня слушаться.

– Ты ведь хотел поговорить, да? – снова нарушила тишину Изольда. – Я тебя слушаю. Что-то насчет бумаг? Вас с Адамом не устроили какие-то детали? Их можно обсудить завтра с утра. Не люблю говорить о делах вечером. Особенно если это праздничный вечер.

– Нет, к делам это не имеет отношения. – Я порылся в кармане брюк, достал портсигар, но через долю секунды вернул его на место. – Просто… не знаю, с чего начать.

Она легла на бок и положила ладонь под щеку – так, будто намеревалась подремать. Но глаза ее были открыты, и она по-прежнему смотрела на меня.

– Попробуй начать сначала.

– Не знаю, где у этой истории начало. Может, она началась в тот день, когда я впервые тебя увидел. Или в тот день, когда я пришел навестить тебя в твоем доме в Мирквуде после переезда. Или она началась в другой момент, но… я, черт побери, думаю о тебе почти двадцать четыре часа в сутки. Ты снишься мне почти каждую ночь. Я думаю о тебе даже тогда, когда я сплю с другими женщинами. Когда я вижу тебя, у меня что-то происходит в голове, и… и я больше себе не принадлежу. Я готов сделать все, что ты попросишь. Если ты прикажешь мне спрыгнуть с крыши, я спрошу, на какой небоскреб мне нужно взобраться.

Изольда погладила меня по руке.

– Я уже говорила тебе, что это обыкновенная влюбленность, мой хороший. Да, она противоречит твоему характеру, и поэтому странно воспринимается. Но скоро это пройдет.

– Нет, не пройдет. Потому что я люблю тебя, Изольда. Увы, мне хорошо известно, что это за чувство. И, если влюбленность когда-то приносила мне положительные эмоции, то любовь приносит мне только боль. Самую разную боль. Положительные эмоции всегда одинаковые. Радость, счастье. Они однообразны. А вот боль каждый раз разная. У нее так много оттенков, так много масок. Ты живешь и думаешь: когда же ты получишь по голове в очередной раз? Кем она будет, эта женщина, рядом с которой ты вспомнишь, как нашел свою невесту в ванне с перерезанными венами и опоздал всего лишь на пять минут? Или другую женщину, ту, с которой четыре года жил под одной крышей, к ногам которой ты положил все, что у тебя было, а она лгала тебе каждый день и убила твоего еще не родившегося ребенка? Какой она будет, эта женщина? Как ее будут звать, какая у нее будет улыбка, как будет пахнуть ее кожа? Откуда она придет, куда и когда она уйдет – и какую боль она тебе причинит? Что это будут за ощущения? Новизна… мы ведь с тобой оба любим разнообразие, да?

Изольда села и отряхнула ладони.

– Ты любишь толькосебя, Вивиан, – сказала она. – Твои желания – вот что для тебя важнее всего. Ты слишком сосредоточен на себе, чтобы кого-то любить. А хороший секс – это еще не любовь.